Эванс Анита. Женщина в чёрно-красном

Женщина в чёрно-красном

Здесь мне больше ничего, мне ничего не надо,

Ничего не надо, ничего не надо.

Здесь всё не для меня, я не могу здесь больше,

Не проси - не надо, не проси - не надо...

Смерть бесконечно манит,

Бесконечно манит, бесконечно манит...

(Salvador "Голос")

- Который день она уже здесь? Пятый?

- Нет, четвёртый.

- А вроде пятый.

- Говорю же тебе: четвёртый. В субботу её ещё не было.

- Ну да, ну да, тебе виднее.

Официант, который был постарше, ехидно улыбнулся и ткнул младшего товарища в бок.

- Да пошёл ты! - огрызнулся тот.

- Официант, счет, пожалуйста! - раздался женский голос откуда-то со стороны столиков в углу у окна. Младший официант рванулся на зов клиентки, а его коллега тихо засмеялся.

Было около десяти утра, поэтому с уходом женщины, подвергшейся обсуждению со стороны персонала, в маленьком кафе осталось всего три посетителя.

- Опять кофе со сливками и суфле? - спросил старший официант, когда его товарищ вернулся, обслужив клиентку.

- Опять...

- Странная. Интересно, кто она?

- Не знаю. Тебе-то вот не всё ли равно?

- Может, и всё равно, но любопытно. Заметил? Она одевается только в чёрно-красное.

- И что?

- Это необычно.

- Может, ей так просто нравится...

- Может, но никогда не видел, чтоб люди были так фанатично преданы любимым цветам. Вдруг сектантка?

- Нет... Больше на актрису похожа...

- Неа, типаж не тот. Скорее поэтесса. Или писательница. В крайнем случае, художница.

- А по-моему, всё-таки актриса.

- Да ну тебя - напридумывал тут себе всяких актрис. Может, она преступница? Иначе зачем глаза прячет?

- Да что ты гадаешь? Если так интересно - подойди и спроси.

- Не-е-ет... Нельзя. Ощущение тайны пропадёт...

* * *

Зачем я приехал в этот городок? Зачем пришёл в кафе в такую рань? Зачем подслушивал разговор официантов?

А зачем вообще все творческие люди совершают странные поступки?

Я искал вдохновение... Вдохновение и сюжет.

Мне просто жизненно необходимо мотаться по свету в поисках чего-то особенного, о чём можно было бы написать. Но дело тут не только в самом процессе, а ещё и в конечной цели.

Я написал уже больше сотни очерков, зарисовок, рассказов, но всё ещё не удовлетворён. Я ищу что-то такое, написав о чём, можно было бы поставить точку в моей карьере писателя. Просто я считаю, что всё должно иметь какое-то логическое завершение, финал.

И этот финал я всё ищу...

Наверное, в то утро я его нашёл. Нет, я не успел внимательно рассмотреть ту женщину, о которой говорили официанты. Да и мало мне просто рассмотреть - надо заглянуть в душу, разгадать прошлое, увидеть настоящее и предсказать будущее. Единственное, что я понял, так это то, что эта женщина достойна стать моим финалом.

* * *

Я гулял по городу и думал... Взгляд не цеплялся ни за что: ни за падавшие на асфальт золотистые листья, ни за прохожих, на которых я в задумчивости натыкался, ни за синее небо, слишком ясное и чистое для осени..

Я думал о том, как буду писать о ней. Какие слова подберу, какие образы..

Но ещё больше душу мою волновала она сама. Кто она? Актриса? Художница? Поэтесса? Преступница? А может...

Нет, я не мог даже предположить - это было выше сил моего воображения.

Зачем она здесь? Ведь она точно приезжая! Может, как и я, ищет что-то? Вдохновение, приключения, чувство... Или бежит от чего? От прошлого, от судьбы, от людей...

Почему чёрно-красное? Почему суфле и кофе со сливками? Почему один и тот же столик у окна?

Я нутром чуял, что не так-то просто будет найти "потому что" на все эти "почему", но тешил себя надеждой, что смогу, сумею, найду способ...

И вдруг...

В поле зрения мелькнул чёрно-красный силуэт. Невесомый и таинственный, как тень. Внутри всё оборвалось, и я остановился.

Она медленно брела по улице. Было в её движениях что-то вялое, обречённое, полное усталости. Но в то же время казалось, что все мышцы её тела напряжены, и она внимательно следит за обстановкой, не отвлекаясь и не уходя в свои мысли.

Это было странно...

Она выглядела вроде как обычно - в тёмных брюках и сапогах, в полосатом чёрно-красном свитере с большим воротником, с рюкзачком за спиной. Но...

Иногда её медленная, чуть развязная походка срывалась на осторожную, крадущуюся поступь. Несколько раз она останавливалась: смотрела на яркое солнце сквозь тёмные очки. Долго смотрела. Я не видел её глаз, но почему-то думал, что взгляд был напряжённым. Она раскрывала сжатые в кулаки ладони и слегка выставляла их вперёд, шевеля тонкими пальцами. Потом пожимала плечами или дёргала головой и шла дальше.

Я двигался за ней, стараясь держаться на расстоянии и не попадаться на глаза.

Шла она долго - как будто просто так, без цели, но, тем не менее, ни разу не сделала лишнего поворота.

Я уже немного устал, а ей всё было нипочём.

А сколько ей, интересно, лет? Этот банальный вопрос возник у меня только сейчас, но всё же... Она была из тех, чей возраст нельзя определить по внешнему виду. Нет, она уже не молодая - это точно, но стиль немного настораживал: как будто девочка-неформалка. Любопытно.

Оказывается, её целью была гостиница. Мои догадки о том, что она нездешняя, подтвердились. Но тогда возникал другой вопрос: а откуда?

Недолго думая, я решил поселиться поближе к ней, но сначала кое-что узнать...

- Добрый день! Чем могу помочь?

Служащий гостиницы улыбался. Не то, чтобы приятно - дежурно. Но вот взгляд его на долю секунды отвлёкся от меня и проводил мою "натурщицу", полминуты назад отошедшую от стойки и ещё не успевшую скрыться за поворотом коридора.

- Скажите, а давно эта женщина у вас поселилась?

- Госпожа Волкова?

Ага, Волкова, значит. Будем знать. Интересно, а фамилия говорящая?

- Наверное... я, честно говоря, не знаю её имени и фамилии... Ну, та, что в чёрно-красном.

- Да, это она. Уже неделю живёт. Номер двести три.

- Замечательно. А есть рядом свободные номера?

- К сожалению, совсем рядом - нет. Но на этом этаже...

- Хорошо. Меня устраивает. Сегодня я к вам переселюсь.

Служащий открыл было рот, чтобы опять произнести что-то дежурное, но я нетерпеливо его перебил:

- А вы за ней (Волковой, в смысле) ничего странного не замечали?

Лицо служащего выражало крайнее недоумение по поводу моего вопроса. Он замялся:

- Ну-у-у... Не знаю. Разве что только то, что она одевается всё время в чёрно-красное...

Я разочарованно покачал головой: это же очевидно. А молодой служащий продолжал демонстрировать чудеса наблюдательности и сообразительности:

- И очки никогда не снимает...

Я тихо вздохнул: провал. Но тут парень наконец-то выдал нечто стоящее:

- И по ночам выходит...

- О! Это уже интересно. Надолго?

- Ну, часа на два - три.

- Ага... А вы не можете предупредить меня, когда она решит выйти?

Служащий снова заколебался:

- Вообще-то мы не имеем права...

- А если так? - я достал из бумажника и положил на стол крупную купюру. Парень всё ещё сомневался. - Да не бойтесь вы! Ничего я с ней не сделаю. Просто понаблюдаю. Ну, так что?

- Хорошо, - наконец-то созрел служащий. - Только вот денег не надо.

- Ну, ладно, - уступил я и забрал наличность. - Как хотите.

* * *

Звонок раздался около двенадцати. Тогда я сидел и пил кофе, напряжённо вглядываясь в темноту за окном. Мне не нужно было снимать трубку - просто отклонить вызов. Таковой была договорённость.

Я бросил всё, сорвался с места и пулей помчался вниз.

Когда спустился, она уже покидала гостиницу. Я успел заметить, что очки она так и не сняла.

На ходу кивнув парню за стойкой, я бросился за своей "натурщицей" и чуть было не наткнулся на неё.

Она стояла посреди пустынной дороги и смотрела по сторонам. Воплощение ночи - вся в чёрном, как тень. Маскировка?

Она сняла очки и положила их в карман. Выставила перед собой обе руки, закрыла глаза и начала двигаться. Просто так, вслепую.

Я наблюдал за ней с интересом, но никак не мог понять, что и зачем она делает.

Она шла так, пока не коснулась рукой фонарного столба. Я тихонько усмехнулся.

- Твою мать! - негромко воскликнула она и сильно пнула столб. Я поморщился: больно, наверное.

Но она будто была не человеком, а роботом-андроидом, потому что спокойно пошла дальше, не обращая внимания ни на что.

Движения её были чёткими, но осторожными. Обычные люди так не двигаются. Она вела себя так, будто со всех сторон ей угрожала опасность: не поворачивалась резко, внимательно осматривала пространство перед собой.

Пожарная лестница на стене пятиэтажки начиналась достаточно высоко, чтобы всякие сорванцы не смогли на неё залезть. Но, видимо, для женщины-машины это не было проблемой.

Она постояла под лестницей, пооценивала расстояние, пооглядывалась - не видит ли кто.

Легко подпрыгнула. Ловко ухватилась за нижнюю перекладину. Подтянулась. Подняла правую руку и зацепилась за следующую "ступеньку". И так далее, пока её ноги не оказались на лестнице.

- Во даёт... - невольно пробормотал я, рискуя себя выдать.

вот только зачем? Не лень ей по ночам ползать по пожарным лестницам? Экстремалка? Паркурщица? Видимо, одному только Богу известно, что у неё на уме. А скорее всего, чёрту.

А она продолжала карабкаться вверх и наконец залезла на крышу. Остановилась. Наверное, чтобы отдышаться. Огляделась. И пошла по крыше.

Нет, не экстремалка, не паркурщица - сумасшедшая. Определённо. Сбежала из психушки и теперь скрывается. Вот откуда и мания на чёрно-красное. Воображает себя какой-нибудь женщиной-кошкой. Или мир пытается спасти от псевдоврагов.

Чёрт возьми, во что я ввязался?

Она стояла на краю крыши и смотрела на небо. Оно было чёрным, как уголь, и без единого облака. Далёкие звёзды тускло мерцали, а стареющая луна лила холодный свет на спящий город. Создавалось впечатление, что воздух не шевелится, словно замер. Было во всём что-то напряжённое.

Она посмотрела вниз. Наверное, прикидывала высоту. Сделала шаг.

Внутри у меня всё похолодело. Неужели всё? Конец? Неужто эта женщина, волочащая за собой шлейф тайны, всего лишь душевно больная самоубийца? Неужели я целый день таскался по городу за рядовой сумасшедшей, подбирая слова и уже представляя, какой эффект произведёт мой последний очерк, только ради того, чтоб увидеть, как героиня моего рассказа бросится с крыши пятиэтажки?

Да что там! Она ж человек, в конце концов! Живой человек! (По крайней мере, пока). Жаль её всё-таки...

Я с замиранием сердца взглянул на крышу: её там не было. Бросило в дрожь: как так? И почему не слышно было звука падения? Взгляд скользнул на лестницу, и от сердца отлегло: она проворно спускалась вниз. Живая и невредимая. Спустившись, пробормотала что-то, снова поднимая глаза к небу, а потом двинулась дальше по ночному городу.

Она держалась пустынных, глухих и тёмных улочек, пробираясь на север - к индустриальному району городка. Там бродила по заброшенным стройкам. Иногда забиралась куда-нибудь. К цехам не приближалась - не хотела быть замеченной.

Ну вот, ещё одна странность...

Она как будто всё время что-то ищет. Что бы она ни делала - всё подчинено одной цели: найти это загадочное нечто. И, судя по недовольному бормотанию, тяжёлым вздохам и появившейся в движениях усталости, поиски обречены на провал. И сама она это ясно осознаёт, но теплится ещё в сердце надежда...

Но вот только на что?

* * *

Не знаю, сколько времени эта любительница ночных прогулок привыкла проводить во сне, восстанавливая силы. Не знаю даже, нужно ли ей это вообще. Факт остаётся фактом: утром, когда она снова покидала гостиницу, на лице её не было заметно следов усталости. Хотя, может, мешки и тёмные круги под глазами и скрывали очки?

Выйдя из здания гостиницы, она первым делом взглянула на небо и как будто обрадовалась произошедшей там - наверху - перемене: тяжёлые тучи застилали мутное небо так, что даже в том месте, где должно бы располагаться солнце, не было светлого пятна. Быть дождику. Нет, ливню.

Она бодрым шагом направлялась к кафе, как я догадывался, хотя маршрут несколько отличался от вчерашнего. Двигалась она по-прежнему странно, но сегодня быстрее. Хотела успеть до дождя?

Я тащился за практически за ней по пятам. Кофе не помогал - спать хотелось жутко. Готов был свалиться от усталости на каждом шагу. Да, давно таких марш-бросков не совершал. Единственным, что заставляло переставлять ноги и бороться с одолевавшим сном, было любопытство. Да, именно оно. Ну и ещё, пожалуй, упорство. Стоило разве бросать такое дело на полпути к завершению?

Я решил так: сегодня ещё за ней понаблюдаю, а завтра... Лишь бы не попасться и не спугнуть.

Она заняла тот же столик в углу у окна. Тот же официант подскочил к ней с улыбкой, в которой выражалось нечто большее, чем просто готовность услужить. И снова суфле и кофе со сливками. Мелькнула забавная мысль, что и посуда, наверное, та же, что и вчера, и позавчера, и...

Первая тяжёлая капля, подгоняемая шальным ветром, со стуком врезалась в окно и поползла вниз, оставляя длинный след.

Она дёрнулась и уставилась на эту каплю, сдвинув очки на кончик носа.

Небо стало ещё темнее. Дождь забарабанил по всем окнам, нервируя и распугивая прохожих.

Ливень. Впервые за полторы недели. Веяло холодом от этой стены дождя. Эх, кончилось "бабье лето"...

А если этой сумасшедшей вздумается гулять под дождём?

Типун тебе на язык!..

Она заметно оживилась. Будто источником энергии для неё были не свет и тепло, как для большинства нормальных существ, а эта вода, падающая с неба.

Она не окликнула официанта (наверное, к его величайшему огорчению) - просто оставила деньги на столике. Сорвалась с места и метнулась наружу - прямо под дождь.

С моих губ сорвался не то вздох, не то стон. И я в точности повторил действия своей "натурщицы".

Она стояла посреди тротуара и не двигалась. Дождь хлестал её по лицу, а она... улыбалась. Едва заметно, но искренне, почти по-детски. Глаза её были закрыты, а ладони подставлены небу. Люди смотрели на неё, как на сумасшедшую, а ей было всё равно...

Да кто же она такая, чёрт возьми?

* * *

Признаться честно, дождь меня порядком раздражал, но что поделать? Работа требует жертв. И я снова куда-то тащился за таинственной незнакомкой по мокрым и холодным улицам.

А вот ей ливень был нипочём. Капюшон на голову и вперёд. Ещё куда-то. Ещё зачем-то.

Как бы я хотел читать мысли! нет, не все - только её. Интересно, а о чём вообще она может думать? Что её тревожит и волнует? Или она как машина - без чувств и мыслей? Нет, не верю...

Собака появилась из-за угла неожиданно. Обычная бездомная дворняга. Худая, с вечно голодными глазами и облезлой шкурой. Таких по городу бродят десятки, если не сотни.

Именно поэтому реакция "натурщицы" мне была не совсем понятна. Она как будто испугалась: вздрогнула, резко остановилась и замерла. Не сомневаюсь, что взглядом она следила за собакой в то время, как правая рука её совершенно инстинктивно потянулась зачем-то к левому боку.

Дворняга, радостно виляя хвостом, подбежала к женщине и принялась её обнюхивать. Та дёрнулась, а потом, словно опомнившись, облегчённо вздохнула и расслабилась. Даже потрепала собаку по ушам и пробормотала что-то ласковое. На вопросительно-голодный взгляд дворняги, она развела руками: нету, мол, у меня ничего съедобного. Собака разочарованно вильнула хвостом и скрылась, а Волкова пожала плечами и проводила зверя взглядом, правда, не знаю, грустным ли. И спокойно двинулась дальше...

Так неужели боится собак? Бесстрашно гуляет ночью по крышам, ежеминутно рискуя свалиться, и вдруг испугалась безобидной дворняжки? Бред какой-то...

На этот раз моя "натурщица" направлялась в библиотеку. Только находилась она не в западном районе города, как кафе, и не в восточном, как гостиница, а ближе к южной оконечности. И зачем тащиться в такую даль, если библиотеки есть и поближе к гостинице или её любимому кафе? Хотя... Может, и библиотека тоже любимая? Но если это только очередной каприз, всё равно: зачем так долго идти пешком, да ещё и в такую мерзкую погоду? Можно же сесть на автобус или вызвать такси... Непонятно.

В библиотеке она провела чуть больше двух часов. Я тоже был там и продолжал наблюдать за ней, делая вид, будто просматриваю архивы журналов.

Очки она сняла только после того, как получила книги и газеты. Не хотела всё-таки смотреть людям в глаза. Или, наоборот, сама пряталась от любопытных взглядов. Даже читая, она всегда держала ладонь у лба, заслоняя лицо от непрошенных созерцаний. Закончив, она первым делом надела очки обратно и только потом подошла к столу библиотекаря. Вернула материалы. Поблагодарила. Попрощалась. Ушла.

Я впервые чётко слышал её голос. Немного хрипловатый, но всё-таки приятный. Говорила она тихо, спокойно, без эмоций. Я бы даже сказал "бесцветно", но чувствовалось, что когда-то с её губ срывались и грубые выкрики приказов, и нежный шёпот любви.

Когда-то давно. В прошлом...

* * *

- Извините, а вы не могли бы сказать, как часто появляется у вас эта женщина?

Старушка-библиотекарь посмотрела на меня недоумённо, а потом, будто сообразив что-то, улыбнулась.

- Да вот уже шестой день ходит.

- А не пятый?

- Нет, точно шестой. У меня всё записано.

Библиотекарь сделала вялую попытку порыться в карточках, но я её остановил.

- Да я верю, можете не искать... А что она читает? Художественную литературу? Публицистику? Что-то научное?

- Всё подряд.

Я был удивлён: так не бывает. Но старушка сразу пояснила ситуацию:

- Но всё по одной теме.

- А именно?

Пауза длилась всего несколько секунд, но я успел почувствовать какой-то мистический страх, как будто стоял на пороге великого открытия. Так оно и было: мне казалось, что сейчас я как никогда близок к разгадке тайны, которая мучает меня уже второй день.

- Чернобыльская катастрофа 1986 года, - сказала библиотекарь.

Признаюсь честно: готов был услышать что угодно, но только, наверное, не это. Почему?

Чернобыль. 1986 год. Прошло ведь уже больше полувека. Пятьдесят пять с половиной лет, если быть совсем точным. Это ж такое далёкое прошлое. Чем задела её эта тема?

Тревожные, полные ужаса и дикого страха заметки и статьи в газетах; научные доклады по физике, биохимии, зоологии; списки погибших и без вести пропавших; личные дневники и воспоминания ликвидаторов и учёных - я изучил всё, что читала она. И вспоминал, как напряжённо е пальцы перелистывали страницы, как она нервно кусала губы, как иногда сбивалось её дыхание. Может, кто из родственников был ликвидатором? Нет, вряд ли: родилась она точно уже в XXI веке. Разве что только прародители... Но сомневаюсь, что она так переживала за их судьбу. Тем более, мало кого интересует Первая Катастрофа теперь - после того, как произошла Вторая.

Про Чернобыльскую Зону Отчуждения писали много. Но чаще всего откровеннейшую чушь: про жутких мутантов, способных контролировать человеческий разум; про какие-то физические и химические аномалии, несущие смерть всему живому и разрушение всему неживому; про безумно дорогие побочные продукты функционирования этих самых аномалий - артефакты; про сталкеров - отчаянных охотников за этими артефактами; про какие-то враждующие группировки и кланы; про Монолит, якобы исполняющий желания...

Признаюсь: в этом вопросе я всегда был скептиком. А что ещё оставалось? Все достоверные данные строго засекречены, а до широкой публики доходят лишь байки. Да и откуда взяться фактам? Говорили, что мало кто возвращается из Зоны Отчуждения. А если и случается так, то тянет человека обратно, или он просто не может приспособиться к жизни в нормальном мире. Результат один: снова уходит в Зону...

Стоп!!!

Как там? Не может приспособиться к жизни в нормальном мире? Всё кажется скучным и серым - не хватает привычного адреналина...

Ползать по крышам - это адреналин? Несомненно! Слева обычно носят подплечную кобуру... И ведь она всегда ходит в берцах. Да и вообще - одежда у неё вся мужская, как я сразу не заметил?.. А ещё говорят, что в Зоне даже собаки мутировали, превратившись в смертельно опасных тварей... И солнца там почти никогда нет...

Чёрт возьми, не может быть! Нет, это бред.

Она же женщина, а туда шли в основном...

Вот именно - в основном. Значит, были и исключения.

Неужели она..? Нет! Нет, нет и ещё раз нет!

А почему так категорично?

Нет, уж лучше сумасшедшая, чем...

Как так?!!

* * *

- Здесь свободно?

Несмотря на весь дикий ужас, который охватывал меня теперь, при приближении к этой женщине, я изобразил самую милую и непринуждённую улыбку.

Она не ответила. Не сомневаюсь, даже не посмотрела на меня.

Я подумал, что молчание, пусть даже и гробовое, - знак согласия, и сел за столик напротив неё. Сделал вид, что просто хочу познакомиться с ней - без всяких намерений: ещё пару раз очаровательно улыбнулся, бросил на неё несколько мимолётных взглядов.

- Ну и погодка сегодня, - сказал наконец я, чтобы хоть как-то начать разговор.

Она, естественно, не ответила. Более того - отвернулась к окну. Я воспользовался этим, чтобы внимательнее её рассмотреть.

Черты лица резкие, даже немного грубоватые. Фигура худая, угловатая, но с развитыми мышцами. Кожа бледная, но без изъянов. Волосы тёмно-каштановые, сзади коротко острижены, а на лоб падает косая рваная чёлка.

Свободная мужская рубашка в чёрно-красную клетку, тёмные брюки, заправленные в сапоги с высоким берцем, чёрная кожаная куртка. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстёгнуты, и на шее висели две цепочки с металлическими пластинками, на которых виднелись, кажется, буквы и цифры. Неужели личный жетон? Тогда почему их два?

Конечно же, она знала, что я её разглядываю, но не подавала виду до тех пор, пока ей это не надоело. Её тонкие губы разжались, и пять слов упали с каким-то неприятным, сухим треском.

- Вы за мной следили. Зачем?

Вопрос понятен. Так же, как и то, что нужно постараться по возможности уйти от прямого ответа. В голову ничего не шло, и поэтому я просто широко улыбнулся и спросил сладеньким голоском:

- Разве?

Она недовольно вздохнула. Видимо, не получилось у меня состроить дурачка, что и подтвердили её слова:

- Первый и четвёртый признаки того, что допрашиваемый врёт: бегающий взгляд и идиотская улыбочка, - сухо отчеканила она как будто давно заученную фразу.

Вот, значит, как: я ещё и допрашиваемый. Ну, что ж, придётся защищаться. И не из таких словесных поединков победителями выходили.

- А у нас разве допрос?

По моим расчётам, эта фраза должна была заставить её смутиться или что-то в этом роде, ан не тут-то было!

- Я имею право знать, - нервно бросила она, - какого чёрта вы уже третий день таскаетесь за мной хвостом. Даже ночью.

Вот те раз! Это, получается, кто ещё за кем и следил. На эту мысль, высказанную мною вслух, она ответила холодно:

- Я ж не слепая.

Повисла тишина. Неприятная, колючая. Я посмотрел в сторону - официанты наблюдали за нами, и это совсем сбило меня с толку. Вот как теперь получится хороший разговор? Это просто невыносимая женщина. Но меня к ней почему-то влекло.

Она не торопилась возобновить "беседу". Я судорожно придумывал, что делать. Наконец вздохнул и проговорил грустно:

- Нехорошо мы с вами начали. Да, я следил за вами, но не из криминальных побуждений, а из личного интереса. Надеюсь, вы меня простите?

Её губы скривились в усмешке. Она меня презирала. Что ж, может, я и достоин презрения, но сейчас это волновало меня в последнюю очередь.

Я не привык отступать. Тем более, уже столько было сделано. Надо было как-то выкручиваться из положения, разряжать атмосферу. На ум приходил только один выход...

- Официант!.. - позвал я.

Подскочил тот самый - молоденький и, похоже, влюблённый в мою "натурщицу". На лице его застыло выжидающее выражение.

- Два бокала "Каберне" и что-нибудь к нему. На ваш выбор.

Официант услужливо улыбнулся и хотел было уже уйти, но... Волкова, судя по всему, поняла цель моего манёвра и остановила официанта жестом.

- Один бокал "Каберне", - сказала она, чётко, делая ударение на первом слове.

"Ну вот, опять провал..." - грустно подумалось мне. Но, как выяснилось через несколько секунд, рано я хоронил свой очерк.

- И сто водки, - бросила она небрежно, но потом подумала и добавила: - Нет, сто пятьдесят.

Официант кивнул и удалился.

Вот это да! Значит, говорить она со мной не хочет, а вот пить... Но сто пятьдесят водки после суфле и кофе со сливками - это неслабо, скажу я. Особенно для женщины. Нет, она не просто невыносима, она ещё и непредсказуема, как... В общем, не так это важно.

Наш заказ принесли. Она молча, залпом выпила рюмку водки и развязно откинулась на спинку стула.

Я почему-то чувствовал себя неловко. Наверное, оттого, что она наблюдала за мной, а я этого точно не знал, как и того, как она на меня смотрела. Да уж, не очень-то хорошо ощущать себя своеобразной жертвой.

Сделав несколько глотков вина, я решился наконец начать разговор заново.

- Давайте познакомимся, что ли. Меня Игорь зовут. А вас?

- Волчица, - ответила она, и голос её немного смягчился.

Хм, Волчица. Вот и подтверждаются мои теории о женщине-кошке. Или женщине-волке. Какая разница?

- Странное имя, - заметил я, оформляя свои мысли в нечто приличное и не очень обидное.

- Это не имя, - сухо произнесла она. - Вы спросили, как меня зовут, а последние двадцать лет меня звали только так. Ну, и ещё Волчонком. Но это... это в особой среде... - произнося последнюю фразу, она замялась и даже, как мне показалось, немного смутилась: слегка покраснела, вздохнула и отвернулась. Занятно.

- Просто я привык, что обычно женщин называют по именам: Надежда, Катерина, Виктория, Анна...

- Анастасия, - устало перебила она меня. - Но лучше просто Ася. Я... не люблю... своё полное имя, - проговорила она как будто с трудом, и снова та же картина: опущенная голова, печальный вздох. Что-то здесь явно есть.

- Ну что ж, будем знакомы.

Я снова потянулся к бокалу.

Анастасия, точнее, "просто Ася" смотрела в окно и молчала. Я переключил своё внимание с неё не вино, думая, как бы повести разговор дальше. Было необычайно тихо - только опять по стеклу барабанил дождь.

Вдруг что-то случилось. Мне показалось, будто меня пронзили кинжалом, только чувствовал я не боль, а холод. Дрожь пробежала по всему телу. Состояние было странным, но почему-то хотелось, чтоб оно продолжалось вечно. Это было похоже на гипноз...

Но, как оказалось, причиной было всего лишь то, что Волчица сняла очки и пристально смотрела на меня.

Теперь я понимал, почему она прятала свои глаза: было в них что-то нечеловеческое. Необычайно красивые - чуть раскосые, серо-голубые - взгляд их манил и пугал одновременно. Её глаза не были зеркалом души, нет. Они пронизывали насквозь, пытаясь добраться до самых потаённых уголков сознания. Но что-то было не то, не так, где-то была ошибка, которую я видел, чувствовал, но не мог обозначить.

Не мог, пока она снова не заговорила, и я не обратил внимания на то, что клыки её слишком островаты. И вот тогда всё срослось в единую картину.

Волчица... Да ведь не человеческие у неё глаза, а звериные. Волчьи...

- Вы так и не ответили на мой вопрос, Игорь, - сказала она, и слова уже не падали с резким стуком, а плавно, почти мягко ложились. - Зачем вы за мной следили?

- Я же сказал: из личного интереса.

Улыбка. Едва заметная, чуть снисходительная.

- Какого рода? Я двадцать лет жила практически только среди мужчин и прекрасно знаю, что такое "личный интерес". А у вас что-то не то... Кто вы?

Волчица слегка нагнулась, подаваясь вперёд всем телом, и заглянула мне в глаза.

- Просто мужчина... - я попытался улыбнуться загадочно, но получилось как-то наивно. - Вот вопрос - кто вы?

Ресницы опустились, прикрывая загоревшиеся в глазах искорки. Она улыбнулась, приобнажая свои звериные зубки, и ответила легко:

- Просто женщина...

- "Просто женщины" не ходят ночью по крышам.

- А "просто мужчины" не преследуют "просто женщин" несмотря на дождь, темноту и усталость с непонятно какой целью.

Что ж, я был уничтожен.. Легко, невесомо. Так, как она вела этот короткий спор.

Признаюсь: меня немного пугала перемена, произошедшая в ней. Или это водка делала своё дело, или... Она поняла, что я неопасен? Возможно и так. В любом случае, теперь её легче разговорить, но главное - не спугнуть.

- Ну, а если серьёзно? - спросил я. - Кто вы?

- А если серьёзно, я уже никто...

Волчица вдруг резко помрачнела. Глаза похолодели, брови сдвинулись, черты лица стали резче, чётче обозначились почти не заметные до этого тёмные круги под глазами. Она словно постарела на несколько лет.

- Здесь я чувствую себя чужой. Как будто рыбу выбросили на берег, понимаете? - её взгляд, влажный, обречённый, настойчиво требовал понимания; голос слегка подрагивал. Но она резко оборвала себя и произнесла ещё отчаяннее: - Да что я говорю: я вообще ничего не чувствую... Нет, это не пустота - это... Я не знаю! Это постоянное солнце - оно слепит. А шум оглушает. Но город - он не живой... Я не чувствую его. Он мёртвый!

Я, наверное, смотрел на Асю, как на сумасшедшую. На первый взгляд, она несла откровеннейший бред, но был, видимо, во всём этом какой-то смысл, который она мучительно пыталась открыть мне, но не могла по той простой причине, что мы с ней были жителями разных планет.

- То есть, не то, чтобы мёртвый... Не в том смысле... - она запутывалась всё больше, но в этом отчаянном крике души, в этом предисловии к исповеди звучало искреннее желание быть услышанной и понятой. - Вот хотя бы Припять. Она на всех картах Большой Земли взята в скобки, но она живая! Там я за километр могу почувствовать, что за мной следят, а тут... Заметила только ночью... И звёзды здесь не те, - вдруг сказала она не совсем в тему и заговорила быстро-быстро, почти плача: - И дождь не такой, и воздух, и люди, и нравы - всё! Всё не то! И я... Я не здесь, я - там. С ними... - это она прошептала тихо-тихо, едва слышно, и замолчала, прикусив губу.

Я ждал продолжения, ничего не спрашивая (было бы глупо надеяться на то, что она вот так возьмёт и всё расскажет), но Волчица ничего не говорила.

Напряжение во мне нарастало: любопытство бунтовало против здравого смысла, одерживая победу. Я решился:

- Вы - сталкер..?

Я выжидающе смотрел на неё.

Взгляд. Странный. Абсолютно нечитаемый. Но какой-то странный.

Я уже начал жалеть, что спросил.

Она гордо вскинула голову. Глаза её загорелись огнём. И она произнесла горячо, с вызовом:

- Да! Да, я сталкер! Сталкер, даже несмотря на то, что он запретил мне называть себя так теперь. Я родилась сталкером - им и умру! Как он...

Интересно, кто "он"? Командир? Или любовник?

- И пусть я не исполню обещания, - продолжала она с чувством. - Но я так больше не могу...

Это была критическая точка. Будь передо мной обычная женщина, я бы назвал это истерикой. Но Волчица (в моём воображении) не была способна на такую слабость.

И тем не менее, женщина-сталкер в глубине души была "просто женщиной". Я видел, как покатились из глаз её кристально-чистые слёзы. Она плакала беззвучно. И нисколько не стыдилась своей слабости. А может, и не слабость это была вовсе...

Откуда я мог знать, как мог представить, что вынесла эта женщина? А ведь, наверняка, там она познала все ужасы Вселенной. Но не это волновало её сейчас.

Волчица судорожно сжимала в руках один из личных жетонов. Не свой, как я мог догадаться. Значит, всё-таки любовник. Нет, не так: любимый.

Вдруг она сорвалась с места.

- Куда вы? - я успел ухватить её за руку. Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала негромко:

- Домой.

* * *

Домой... Вот так.

Я даже не задавал себе вопроса о том, где он - этот её дом. И так понятно.

Вот только что теперь делать мне?

Я сижу перед рукописью и перечитываю её. Снова и снова. И переживаю всё заново. Уже пятый день.

Как же так? Нечестно... Обидно... Неправильно...

В конце концов, а что меня не устраивает? Писал же раньше очерки без явного финала. Загадка выигрышна. Почему бы и нет? Даже один мой знакомый критик уже одобрил очерк. С первого раза - такое бывало редко. Остаётся только отдать в печать...

Но я не могу.

Должен быть какой-то финал. Но где его взять? Ладно, допустим, я знаю, где, но...

Или я не хочу публиковать этот очерк? Но почему? Его же одобрили.

Да, старею я, старею... Не могу уже равнодушно относиться к судьбам "натурщиков". Или это Волчица сломала меня?

Я так и не понял её саму, её драму. И все мои "почему?" остались без "потому что".

Но я должен найти ответы. Я обязан. Да!

Но зачем? Я же ещё вчера твёрдо решил не рассказывать свету о её судьбе. Потому что это было бы несправедливо - без её согласия. "Свобода слова", - сказал мне на это критик. Да к чёрту эту свободу! Я всё равно уже не буду писать.

Но я... Я мучительно хочу узнать всё до конца. Я спать не могу, есть не могу и думать ни о чём другом тоже. Праздное любопытство?

Нет... Меня просто тянет к ней. Она мне небезразлична. Но чувствует моё сердце, что в её "домой" не было ни радости, ни надежды. А что было?

Обречённость...

* * *

Сталкерский бар. Да, таким я его себе и представлял.

Грубоватая, простая обстановка. Никаких там ярких вывесок, огней или женщин. Отсутствие последних, наверное, очень огорчало посетителей, но что поделать?

Пьяный говор, едкий дым сигарет, нецензурная лексика. Где-то в углу на расстроенной гитаре бренчали известную мелодию, но пели хрипло и фальшивя абсолютно непонятные мне слова. Что-то про Свалку, выверт, трамплин и псевдопсов. Бред какой-то...

Я подошёл к стойке, которую уставший бармен упрямо, тщательно протирал. Он не обращал на меня внимания, пока не закончил со своим занятием.

За это время я ещё раз огляделся и заметил, что все эти огрубевшие, опустившиеся в какой-то мере люди явно не одобряют моего присутствия на "их" территории. Ну и пусть. Я, в конце концов, не женщина, чтоб им нравиться. И сталкером становиться не собираюсь.

- Эй, ты чего хотел? - раздался у меня над ухом хриплый голос бармена.

От неожиданности я даже растерялся. К тому же, в баре повисла подозрительная тишина, как будто все разом замолчали, чтоб услышать, что мне здесь надо. А чего же я хотел? Ах, да...

- Мне нужна женщина, - начал я. Губы бармена скривились в усмешке:

- А кому она здесь не нужна? - спросил он, а по бару прокатился смешок. - Но ты, дорогой, адресом ошибся...

М-да, неплохой приёмчик, но чего ещё стоило ожидать? Так и не поняв, что я сказал неправильно, я всё же усвоил кое-что: лучше говорить всё сразу, без предисловий.

"Анастасия Волкова", - хотел было сказать я, но вовремя осёкся: во-первых, она не любила своё полное имя, а во-вторых, здесь её знали не так.

- Волчица, - подал голос я.

Наглая ухмылка сползла с лица бармена, сменившись удивлением. Не знаю, как отреагировали остальные - мне было не до них, потому что я ждал ответа.

- А ты ей кто? - сухо спросил бармен.

Вот, значит, как: первым встречным здесь информацию о клиентах не разглашают. Ну что ж, будем выкручиваться.

- Брат, - недолго думая, ответил я и добавил для большей достоверности: - Игорь Волков.

Бармен окатил меня недоверчивым взглядом.

- Что-то не похож, - пробормотал он.

- Брешет потому что, вот и не похож.

Недовольный, ворчливый голос раздался откуда-то из тёмного угла за моей спиной. Я обернулся и, признаюсь, был немало удивлён: за столиком одиноко сидел старик. Высохшее лицо его бороздили глубокие морщины, седые волосы тонкими прядями падали на лицо, прищуренных глаз почти не было видно, худую фигуру облекал потрёпанный комбинезон.

В баре стало ещё тише. Многие взгляды, полные почтения и уважения, обратились к старику. Его тусклые глаза смотрели на меня с упрёком, а сухие губы снова разжались:

- Нет у Волчицы братьев. Одна она осталась, - с грустью произнёс старик. - А таких, - он презрительно выделил это слово, - никогда не было. Уж не знаю, как вы с ней пересеклись...

Ну, вот я и попался. Похоже, этот старик знает её гораздо лучше, чем я. Интересно, а он-то ей кто? Но пока я решил не спрашивать.

- А, может, ты один из этих? - предположил старик, внимательно меня разглядывая. - Которых совесть замучала?

Я не понял: что ещё за "эти"? Нет, я точно не был одним из них, иначе бы знал, в чём дело.

Очевидно, видя моё замешательство, старик отмёл свои подозрения:

- Нет, не из этих. Кто ж ты тогда, добрый молодец?

Прищуренные глаза продолжали пристально следить за мной, не давая очередной раз соврать.

- Я... просто... знакомый, - замялся я, а потом вдруг решился и выпалил на одном дыхании: - Писатель. Я увидел её случайно и захотел написать о ней. Следил, наблюдал, потом познакомился, поговорил. А она... Она сказала, что возвращается домой. Сюда, как я понял.

Мой порыв закончился: я замолчал, не зная, что сказать ещё. Вроде выложил всю правду. Хотя, нет...

- Но я передумал писать! - признался я. - Я не буду публиковать. Это... это слишком... личное, что ли.

Вот. Теперь точно всё.

- И зачем тогда в такую даль тащился? - усмехнулся старик.

Я пожал плечами. Не знаю, мол. Тянет что-то.

- А, чёрт с тобой! - махнул рукой старик. - Лишь бы не в сталкеры подался. Садись, - он жестом пригласил меня за стол. Я повиновался. Бармен принёс нам бутылку водки, два стакана и какую-то закуску. Старик наполнил стаканы, поднял свой и произнёс достаточно громко:

- За Волчицу!

- За Волчицу! - подхватили на другом конце бара. Я повернулся в ту сторону и увидел четвёрку бравых ребят в чёрных комбинезонах с красными вставками.

- За Волчицу! За Волчицу! - повторили ещё несколько голосов, и десятка два стаканов опрокинулись в одно мгновение.

Я тоже присоединился к тосту, но не столько по собственной воле, сколько из желания угодить этим людям, так любящим Волчицу.

Старик явно стал добрее. Его, наверное, очень забавлял тот факт, что я приехал сюда просто ради того, чтоб послушать баек.

- Тебя хоть как зовут-то, Игорь Волков? - смеясь, спросил он.

- Игорь Кузнецов.

- Кузнец, значит. А я - Дед Мир.

"Хм, Дед Мир, забавно", - подумалось мне. Я взглянул на него внимательней. А ведь подходит ему это прозвище: стар, как мир, да и настроен вроде как миролюбиво. Интересно...

- А Волчицу ты вряд ли в ближайшее время увидишь... - после недолгого молчания заявил Дед Мир. - Она в центр Зоны двинула.

- Зачем? - спросил я чисто машинально, потому что слова "центр Зоны" мало о чём мне говорили.

- Как это зачем? - раздалось из-за соседнего стола, где сидели двое мужчин лет тридцати пяти - сорока. - К Монолиту, естественно.

В голосе говорившего чувствовалась твёрдая уверенность, но, учитывая его далёкое от трезвости состояние, я взглянул на старика, ожидая подтверждения или опровержения слов сталкера. Дед Мир лишь загадочно пожал плечами:

- Может, и к Монолиту...

- Да сто пудов! - включился в разговор второй сталкер за соседним столиком. - Что ещё ей в центре Зоны делать?

- А что загадает? - спросил совсем молодой парень у барной стойки. Видно было, что он здесь недавно и его хлебом не корми - дай послушать про местных героев.

- А то ты не догадываешься! - нагло подмигнул странный тип в чёрной кожанке.

Дед Мир недовольно покачал головой: не нравился ему этот балаган. Мне, честно говоря, тоже: даже не спросить о том, о чём хотелось узнать.

- Ты их, Кузнец, не слушай, - сказал старик. - Они столько бреда нагородят. Всей правды ни одна тварь не знает, а трепаться все горазды.

- А вы?

- А что я? Я говорю то, что знаю. Вон те ребята тоже врать не станут, - Дед Мир указал взглядом на четвёрку в чёрно-красных костюмах.

Чёрно-красное... Я уже вздрагиваю при виде этого сочетания. Но почему именно так?

- А кто они? - спросил я у старика.

- Это "Долг". Точнее, всего один квад.

- "Долг"?

- Да. Одна из сталкерских группировок. В ней, кстати, и состоит Волчица.

Ага, теперь понятно. Ну, хоть что-то.

Дед Мир продолжил, закурив папироску:

- Двадцать лет назад, когда она сбежала из детдома в Василькове, её нашёл один такой квад недалеко от Периметра. Ну, и приютили они её у себя. Причины на то у каждого из четверых были. Уж какие - не знаю, но иначе бы они не решились на такой риск. А потом выяснилось, что девчонка-то - прирождённый сталкер. Не зря, значит, судьба её сюда забросила. Ну, как ей восемнадцать исполнилось, устроили они её в "Долг". Она у них там легендарный боец. Супергерой прямо! Думаю, узнай о ней на Большой Земле, так попёрли бы в Зону сталкерши со всей планеты. Хорошо, что она никогда не думала о том, чтоб возвращаться к нормальной жизни. А зачем? У неё всё здесь: и семья, и работа...

- Семья? - удивился я.

- Ну, не обычная, конечно, - улыбнулся Дед Мир. - Четыре брата. Тот самый квад. Кстати, первый случай, когда в "Долге" был сформирован не квад, а... Название этому так и не придумали. В общем, пятеро их стало - не разлучили её с "братьями".

Дед Мир замолчал. Но я знал, что это ещё не всё. Просто старик выдерживал драматическую паузу. Шум в баре тем временем возобновился - сталкеры перестали прислушиваться к нашему разговору. Снова начали играть на гитаре и петь о чём-то своём. Вот только четвёрка из "Долга" продолжала следить за нами.

- А этот "Долг" - за что они борются? - спросил я, не вытерпев.

- Лучше сказать не за что, а против чего, - ответил Дед Мир. - Они пытаются защитить мир от Зоны, мечтают уничтожить её. А сами даже не отдают себе отчёта в том, что без Зоны их жизнь невозможна. Пока есть Зона, у них есть цель, а значит, и смысл жить. Только Волчица это осознавала и не таила от себя. Естественно, открыто в этом не признавалась, иначе...

Что именно "иначе", Дед Мир не сказал, но я примерно понял. Да, а я считал её сумасшедшей... Дурак! Нет, теперь я точно ничего публиковать не буду! И писать тоже - ничтожный я писака...

- Вот спроси любого из этих чёрно-красных, - продолжал тем временем Дед Мир, - кто такая Волчица, они и начнут тебе гордо заявлять, что это самый лучший боец "Долга" за всю историю существования клана. Расскажут, как она в восемнадцать лет кровососа в одиночку одолела, как от псевдособак дезертиров защищала, как добыла учёным живого чернобыльца, как своего товарища от бюрера спасла, как контролёра одним ножом...

Я не знал, кто такие кровососы, бюреры, контролёры и псевдособаки, но догадывался, что очень опасные мутанты. И мною овладело восхищение этой женщиной: наверняка, не каждый мужчина так сможет.

- Но это только одна сторона медали, так сказать, - говорил старик. - Много они о ней не знают. Вот, например, не любят афишировать то, что она у меня месяц обучение проходила.

- А что в этом такого?

- Эх ты, Кузнец... Всё забываю, что ты неместный, - улыбнулся Дед Мир. - Я ведь шаман.

- Шаман? - переспросил я, боясь, что не расслышал.

- Да, сталкер-шаман. Мы, шаманы, в отличие от долговцев, считаем, что с Зоной нужно сосуществовать. И гневить её нельзя. Отсюда у нас и методы свои - очень отличные от долговского "увидел и убил". Поэтому "Долг" нас не очень жалует. Не то, чтобы воюем - просто не очень любим друг друга.

- А как же тогда Волчица у вас обучение проходила? - спросил я, проявляя искренний интерес к рассказу старика.

- А вот, - лукаво ухмыльнулся тот. - Уговорила своего командира. А что он? Он за неё жизнь готов был отдать... Что уж тут...

- В смысле? - не понял я. По-моему, выражение "быть готовым жизнь отдать" очень актуально и по отношению к боевым товарищам (какими и были Волчица и её командир), особенно здесь, где риск смерти очень велик.

Дед Мир, вероятно, понял причину моего недоумения и пояснил:

- Да во всех!.. Для всей Зоны не секрет, что отношения между Волчицей и её командиром были далеко не братско-сестринские. Так уж вышло, что поделать?

Ага, значит, обе мои догадки относительно таинственного местоимения "он" были верны.

- Вот почему уговорить его не составило Волчице особого труда, - сказал Дед Мир. - Месяц целый она училась у меня. Способная девчонка! Все наши шаманские хитрости усвоила. Даже больше того... Могла физически чувствовать присутствие врага, пси-поле на неё не так сильно действовало, мутанты некоторые ей подчинялись... Много ещё чего. Главное в том, что за все эти фокусы её могли (даже должны были!) выгнать из "Долга", но... Слишком многие были обязаны ей жизнью. Да и командир её с тогдашним вожаком клана очень хорошие отношения имел. Но многое она скрывала даже от командира. Например, что пощадила целый выводок слепых псов, что молоденького кровососа до Болотного Доктора на своих плечах дотащила. Да что там! Она самого командира однажды из лап контролёра вытащила. Только вот какой ценой - он так и не узнал. Потому что в противном случае убил бы её собственными руками. Даже несмотря на любовь.

Дед Мир плавно уходил от темы, а мне было жутко интересно, что же Волчица всё-таки сделала.

- А какой ценой? - прямо спросил я. Старик задумался, стоит ли рассказывать это мне, а потом решился-таки:

- Да какой-какой, - вздохнул он, - она не только не убила этого контролёра (а должна была по уставу), но и сделку с ним заключила. Вызволила его "женщину" из подземной лаборатории учёных, - это старик поведал совсем шёпотом. Наверное, опасался, что кто-нибудь услышит. У меня ах перехватило дыхание.

- И неужели никто не узнал? - так же тихо поинтересовался я. Дед Мир кивнул:

- Я сам не знаю, как ей удалось всё так провернуть. Но факт остаётся фактом.

- Да уж... - пробормотал я, будучи под сильным впечатлением.

- Да, что за девчонка! - восхищённо выдохнул старик. - Ничто не могло её сломать. До поры до времени...

Дед Мир снова замолчал, грустно вздыхая. Я не спешил задавать вопросы, мысленно переваривая уже услышанное. Так вот, значит, какая она - госпожа Волкова. Бесстрашный боец и нежная возлюбленная. Что за женщина!

Старик выпил ещё стакан водки и тогда снова заговорил, но уже мрачно, упавшим голосом:

- Первым был Лис... Самый младший из них. (Ну, не считая самой Волчицы). Его расстреляли свободовцы - попался в разведке. Ему тогда тридцать пять исполнилось. Через год скончался Оборотень от лучевой болезни. Да и время, наверное, пришло: здесь редко кто до пятидесяти даже доживает. Лет пять назад контролёр увёл Свирепого. Волчица с командиром его собственными руками расстреляли. Это у них договор такой, клятва даже. Ты ведь представляешь, каково это: всю жизнь уничтожая мутантов, самому стать одним из них? Лучше уж смерть.

Снова пауза. Тяжёлое, угрюмое молчание.

Я начинал кое-что понимать: вот как жизнь ломает людей. Как там старик сказал, из детдома сбежала? Это ж, получается, у неё никого, кроме этих братьев по оружию не было. И вот так терять одного за другим...

- После смерти Свирепого Волчице с командиром сунули двоих зелёных новичков. Но это уже был не тот легендарный отряд. Говорят, что в "Долге" квады формируют так, что каждого члена нельзя представить отдельно от остальных троих. Квад - это больше, чем просто боевая единица, это семья. Так было и тут: новички совсем не вписывались в образ Волчицы и Кречета (это командира так звали). Но тем не менее, долг матёрых сталкеров - обучать молодняк. А долг в "Долге" - это святое, - Дед Мир улыбнулся получившемуся каламбуру, но весёлость его тут же улетучилась, когда он продолжил рассказ: - Где-то месяца два назад "Долг" проводил операцию по зачистке логова бандитов. Естественно, Кречет и Волчица участвовали в этом. Тут-то шальная пуля и настигла легендарного командира. Лёгкое. Он умер у неё на руках, перед этим попросив её после всей этой заварухи вернуться на Большую Землю и начать нормальную жизнь. Конечно. она пообещала. Только сначала перед тем, как выполнить обещание, чуть ли не в одиночку уничтожила бандитов. Но месть не облегчила её страданий. На следующий день Волчица подала в отставку и ушла. Как думали, навсегда.

Дед Мир устало и грустно вздохнул. Затем выпил остатки водки прямо из горла бутылки и снова закурил.

- Личные вещи каждого из своих братьев она отвезла родственникам. Кроме командирских. У него ведь на Большой Земле тоже никого не было. Тогда Волчица и решила поселиться в его родном городе, начать новую жизнь, но... Да ты, наверное, и сам знаешь, что не смогла она, - Дед Мир взглянул на меня; я кивнул. - После двадцати лет в Зоне нет смысла вырываться на Большую Землю. Вот она и вернулась. Но не просто так... Не для того, чтобы возвращаться к прежней жизни.

Тут старик снова выдержал театральную паузу, а когда заговорил, то вообще отвлёкся от темы:

- Ты, Кузнец, наверное, думаешь: откуда я всё это знаю. Я ж с нею и не встречался почти после обучения. А тут несколько дней назад она пришла ко мне. Совсем убитая. Надо было ей выговориться. А кому? Конечно, старому учителю. Вот и рассказала мне всё. А потом заявила, что пойдёт в центр Зоны. И верно сказали эти, - старик кивнул на соседний столик, - к Монолиту.

- А что такое этот Монолит?

- Аномальное образование в Саркофаге под четвёртым энергоблоком ЧАЭС. Ходят слухи, что он исполняет желания. Говорят, что даже были смельчаки, которые добирались до Монолита. Но всё дело в том, что Монолит исполняет только истинные, самые сокровенные желания. Этим он и опасен.

Вот оно что. Значит, не всё то, что говорится в СМИ о Зоне Отчуждения - бред. Есть и реальные факты. Но опять же: что сказал старик? "Ходят слухи"...

Только интересно, что же Волчице нужно от Монолита? Не может же он, наверное, вернуть к жизни всех её товарищей...

- Как думаете, а что она загадает? - спросил я Деда Мира.

Он задумался.

- Не знаю. Она мне не говорила. Но есть у меня предположение...

Высказать своё предположение Дед Мир не успел: в баре отчего-то поднялась суматоха. Один из сталкеров за соседним столиком вскочил с места и, держа перед собой КПК, прошептал мертвенно бледными губами:

- Волчица...

- Что? Что Волчица? - раздались со всех сторон испуганные крики. Тревога поднялась и во мне. Я выхватил КПК из рук сталкера и взглянул на монитор:

"Волчица. "Долг". Саркофаг."

Чёрт возьми, что за шифровка? Что случилось?! Ответ сорвался с гуь того же сталкера:

- ...умерла.

Я опустился на стул. Как же так? Дед Мир печально вздохнул. Сталкеры похватали свои КПК и увидели те же сообщения.

- Не может быть... - пробормотал кто-то.

- Как так?! - с досадой прозвучало из-за гитары.

- Представляете, что сейчас в "100 рентген" творится?

- Неужели не дошла?

Этот вопрос был задан последним. Повисла тишина, полная горя и скорби. Сталкеры постягивали капюшоны и опустили головы. Бармен доставал из-за стойки водку.

Я почувствовал, что глаза нестерпимо жжёт. Это нечестно! Несправедливо! Неправильно! Как так?!!

Дед Мир затушил папироску и произнёс тихо, дрогнувшим голосом, но так, что каждый его услышал:

- Да нет, братцы... ДОШЛА.

ноябрь 2010 - 3 января 2011

Оставить комментарий © Copyright Эванс Анита (anita.evans@yandex.ru) Размещен: 25/11/2011, изменен: 30/08/2012. 56k. Статистика. Рассказ: Проза Дочь квада		Ваша оценка:
Аннотация: Это мой второй рассказ на тему сталкерства, но предупреждаю: здесь нет всего того, что обычно ассоциируют с серией "S.T.A.L.K.E.R.". Атрибутика Чернобыльской Зоны отчуждения, конечно, присутствует, но на первый план выходит всё-таки нечто другое...

Эванс Анита : другие произведения.

Женщина в чёрно-красном