Двери раскрылись и набившиеся в вагон метро пассажиры недобро смотрели на входящих. Ждать следующего поезда не имело смысла - метрополитен утром всегда перегружен. Поколебавшись, Никита зашел в вагон и, без конца извиняясь, протиснулся в начало, к межвагонной двери.
Поезд тронулся и Никита ухватился рукой за верхний поручень. Стоящая рядом девица покосилась на него. Ощутив ее взгляд, Никита повернул голову и с вызовом посмотрел ей в глаза. Кто бы знал, как ему осточертели все эти недоуменные взгляды, перешептывания за спиной, а, зачастую, и оскорбления. Будь он обычным человеком, наверное, тоже с любопытством глазел бы на парня, носящего в жаркий летний день перчатки. За долгие годы своего недуга Никита уже привык к такому любопытству. Но иногда бестактность людей, пусть и невольная, выводила его из себя.
Девица, осознав, что они смотрят друг на друга в упор, фыркнула и отвернулась. Никита вздохнул. Обида и злость в такие моменты захлестывали его душу. В детстве он часто грезил о мести своим обидчикам. Воображение рисовало ужасные картины расправы. И как только победа в мыслях одержана, злость растворялась и Никита ощущал лишь усталость и безразличие. Только теперь он все больше думал не о мщении, а об уединении. Ему хотелось спрятаться от людей, не видеть и не слышать их насмешки и глупые комментарии в свой адрес.
В памяти всплыл давнишний разговор с матерью. Она стояла перед ним на коленях, втирала в руки какую-то вонючую мазь и убеждала:
- Мальчик мой, ты необычный ребенок. У тебя очень чувствительные руки. Ты должен беречь их и держать в тепле. Ты же не хочешь, чтобы они болели?
Никита замотал головой и надул губы. Ему не хотелось кутаться в теплые вещи, когда все его сверстники полуголыми бегали на улице. Он был даже готов терпеть тупую ноющую боль в пальцах, лишь бы не носить проклятые перчатки.
- Люди будут смеяться над тобой, но ты не обращай на них внимание. Это глупые люди смеются. Они не знают тебя и когда-нибудь бог накажет людей за их жестокость и несправедливость.
Поезд притормаживал. Сидящая перед Никитой тетка поднялась и спросила, будет ли он выходить на этой станции. Никита мотнул головой и посторонился, пропуская женщину к выходу. Он заметил на левом веке тетки красный волдырь, размером с горошину. Да и весь облик женщины свидетельствовал о серьезных проблемах со здоровьем. Но Никиту сейчас это мало волновало. Он вновь погрузился в воспоминания...
Впервые приступы онемения пальцев рук Никита ощутил в возрасте семи лет, после небольшого происшествия, случившегося с ним в городском парке отдыха. То лето выдалось душным и жарким, как и нынешнее. Жители стремились уехать из города или очутиться возле прохлады водных источников. Вместе с дворовыми ребятами Никита резвился в фонтане. Воды было немного, но для пацанов его возраста этот искусственный водоем казался морем, где можно и поплавать, и даже понырять.
Нырять в фонтан было делом слишком опасным из-за мелкоты, но мальчишки приноровились прыгать в воду с бордюра, поджав под себя ноги. Вот и в тот раз Никита вскочил на край бордюра, но, поскользнувшись на мраморе, неловко развернулся и спиной плюхнулся в воду.
Сквозь толщу воды Никита услышал приглушенный смех и увидел над собой искрящиеся в лучах солнечного света пузырьки воздуха. Но насладиться этой красотой он ен успел. Чья-то массивная тень заслонила солнце и сильные руки вытащили Никиту на свет божий. Усатый мужчина смотрел прямо на него и о чем-то спрашивал. Из-за шума в ушах Никита не мог понять, что от него хочет этот человек. Он стоял, поддерживаемый за плечи, и переводил глаза с мужчины на своих приятелей, сгрудившихся рядом. Внезапно Никита почувствовал сильное жжение в кончиках пальцев рук и поморщился от боли. В этот же момент икры ног свела судорога и Никита опять оказался в воде.
Мужчина снова выудил Никиту и усадил на бордюр. Вокруг уже собралась толпа зевак, которые спрашивали друг у друга что случилось. Кто-то щелкнул пальцами возле его виска и шум в ушах пропал. Никита посмотрел на своего спасителя и, наконец, понял его вопрос:
- Как ты себя чувствуешь? Ходить можешь?
Никита кивнул и попытался встать на ноги. Опершись на волосатую руку мужчины он поднялся и оглянулся на своих друзей. Те обрадовались и кинулись подавать ему одежду. Через минуту оживленная компания мальчишек направилась к выходу из парка. Ребята ободряюще хлопали Никиту по плечам и спине и наперебой делились друг с другом впечатлениями.
Мигнул свет в вагоне, предупреждая о скорой остановке поезда, и Никита приготовился к выходу. Когда двери разошлись в стороны он нос к носу столкнулся с девушкой, торопящейся занять освободившееся место в вагоне. Никита успел заметить на левом веке девушки такой же волдырь, как и у той больной тетки. "Странное совпадение", - подумал Никита. Но все его внимание тут же переключилось на молодых людей, сидящих вокруг колонны экстренного вызова на платформе станции. Двое парней и девочка лет тринадцати сидели на корточках, а вокруг них суетился пожилой врач. Рядом стоял милиционер в насквозь мокрой от пота форменной рубашке. Когда он повернулся к собравшимся поблизости ротозеям, Никита увидел и у него воспаленные веки.
- Разойдитесь, чего собрались? Расходимся, расходимся, - скомандовал милиционер и вновь повернулся к сидящим людям. Врач достал из раскрытого чемодана ампулу с какой-то жидкостью, наполнил ею шприц и фонтанчиком стравил часть лекарства, изгоняя пузырьки воздуха.
Наблюдать за дальнейшим развитием событий у Никиты уже не было времени. Он взглянул на часы и заспешил к эскалатору. До начала экзамена в университете оставалось каких-то десять минут.
После того происшествия в городском парке Никита обнаружил, что его руки приобрели необыкновенную чувствительность и раздражительность. Он явственно это ощущал, стоило ему прикоснуться к какой-нибудь вещи или помыть руки прохладной водой. Неприятное и болезненное чувство, словно все нервные окончания тела сосредоточились исключительно в подушечках пальцев. Никита пожаловался матери. Встревоженная, она отвела сына в детскую поликлинику к терапевту. Из беседы матери с врачом Никита ничего не понял, но добросовестно описал доктору все, что он чувствовал и рассказал, с какого момента у него начались эти неприятные ощущения. Терапевт предположила у Никиты синдром Рейно, но дать точный диагноз поостереглась и посоветовала матери провести дополнительные обследования ребенка у различных специалистов.
Для Никиты наступили тяжелые времена: частые посещения поликлиники, бесконечная сдача анализов, ультразвуковые исследования сосудов, осмотры, уколы, капельницы... Казалось, этому не будет ни конца, ни края. Никто не мог сказать матери абсолютно точно, чем же страдает ее сын и можно ли его вылечить. Врачи прописали мальчику физиотерапию и массу лекарств, но лечение результатов не принесло. Никита всё чаще ощущал приступы непонятной болезни: сначала в пальцах чувствовалась ломота, а затем возникала жгучая боль, иглами впивающаяся в побелевшие подушечки. Дуновение ветра, прохладная вода, металлические предметы, вибрация стиральной машины - все несло угрозу для его рук. Единственный способ хоть как-то обезопасить себя - носить перчатки с нежной подкладкой из тонкой овечьей шерсти. И с тех пор они стали неотъемлемой частью жизни Никиты.
Хотя недуг Никиты и доставлял ему периодические страдания, все же был подмечен один странный, но положительный эффект - мальчик перестал болеть. Простуда не передавалась ему ни в школе от заболевших детей, ни дома, если хворала мама. Об этой особенности Никиты знали все родственники и лечащие врачи. Удивлялись, но не завидовали - уж лучше переболеть гриппом, чем постоянно испытывать мучительные приступы онемения пальцев.
Эскалатор поднимался так медленно, что Никита решил освежить знания и полистать учебник. Сегодня ему предстояло сдавать экзамен по праву. Желтое пособие было изрядно потрепано и рассыпалось на глазах. Никита держал книгу в левой руке, а правой бережно перелистывал выпадающие из переплета страницы. Но мозги никак не хотели включаться. "Перед смертью не надышишься", - вспомнил он любимую поговорку студентов и спрятал учебник в рюкзак. - "Чему быть, того не миновать".
Наконец, эскалатор поднял Никиту на поверхность и он вышел из метро. Сухой воздух летнего дня тут же обволок лицо, проник под рубашку и выветрил остатки затхлого духа метрополитена. Никита подошел к пешеходному переходу, дождался разрешающего сигнала светофора и ступил на "зебру". В тот же миг откуда-то слева раздался визг тормозов и мимо, едва не сбив обогнавшего Никиту на шаг человека, пролетел серебристый "Форд" и встал в отдалении. Уцелевший пешеход выругался. Увидев, что лихач стоит, будто чего-то ждет, он бросился к машине. Рывком открыл дверцу, схватил за лацканы пиджака водителя, намереваясь вытащить того из автомобиля, но вдруг отпрянул. Никита, издали наблюдавший за этой сценой, заметил, что руки водителя висят плетьми и касаются коврика.
- О, господи, - взмахнула руками старушка рядом с Никитой и перекрестилась. - Носятся, окаянные! Пьяный, поди. Как ишо не сбил людей! - и с ворчанием засеменила прочь.
Машину обступили люди. Кто-то позвонил по мобильному и вызвал скорую помощь. Никита вздохнул и ускорил шаг, помня об экзамене.
В Университете царила прохлада и... тишина. Странно. Июнь - пора экзаменов и в это время студенты тусуются практически на всех этажах. Сейчас же раздавалось только эхо шагов, пока Никита поднимался на третий этаж. Возле тридцать пятой аудитории стояли и разговаривали староста группы Храмушин Коля и еще трое знакомых Никите ребят с параллельного курса. Выглядели они неважно: красные хлюпающие носы, слезящиеся глаза. Никита спросил старосту, что происходит и будет ли экзамен. На всякий случай даже взглянул на часы, а потом приложил к уху.
- Все экзамены отменили, ты разве не знаешь?
Никита изобразил удивление и покачал головой.
- Вчера вечером мне позвонила куратор и сказала, что в связи с массовым заболеванием преподавателей все экзамены сегодня отменяются. Я разослал смс-ки всем. И тебе, в том числе. Не получил, разве?
Никита хлопнул себя по заднице, проверяя мобильник, но в кармане джинсов телефона не оказалось. Он скинул с плеч рюкзак и только тогда вспомнил, что мобила осталась дома, отключенная. Он всегда так поступал, если не хотел отвлекаться от занятий. Никита снова взглянул на парней:
- Вид у вас неважнецкий. Болеете?
- Простуда свалила многих, прямо эпидемия какая-то, - сказал невысокий паренек с серьгой в ухе и шумно высморкался. - Говорят, больше половины курса бюллетенят. А ты лучше отойди от нас, а то и тебя заразим.
- Это вряд ли, - улыбнулся Никита.
- Ну-ну, смотри, тебе виднее, - прогнусавил коротышка и чихнул.
- А когда теперь экзамен-то будет? - снова обратился Никита к старосте.
- Да, кто его знает... Когда выздоровеют преподы. Я извещу, только ты уж следи за сообщениями, а то вновь окажешься не при делах. Ладно, двигайте все домой или еще куда, нечего здесь ошиваться. А я сейчас объявление повешу на дверях. Наверное, надо бы такую же объяву и на входе в Универ наклеить, но это уже не моя забота. Что я, расклейщиком им нанимался?
Никита попрощался с ребятами и вышел из здания. Отмена экзаменов - плохая новость, все-таки он готовился. Но что-то внутри Никиты шептало - грядет нечто худшее и предчувствие беды уже витало в раскаленном московском воздухе.
Пока Никита возвращался к метро, ему встретились еще несколько человек с воспаленными глазами и опухшими веками. Но больше всего поразило количество людей в вестибюле станции метро "Университет". Казалось, здесь собрались все больные из ближайших поликлиник. Со всех сторон - возле касс, на эскалаторе, на платформе станции - раздавались кашель, всхлипы, чихание, сморкание... Люди старались прикрыть рты и носы платками, но без толку - заражены были практически все. Никите стало дурно от увиденного и он присел на скамейку.
"Что происходит? Откуда столько больных? Ведь еще утром он видел совершенно здоровых людей. Быть может, действительно эпидемия? А что, если это террористическая атака? Ведь подобное уже было в Японии в 1995 году. Тогда секта "Аум Синрикё" пустила в метро смертоносный газ зарин. Может быть, сегодня московское повторение той истории? Но заболевшие люди есть не только в метро, они и в городе. Возможно ли, что газ распылили в мегаполисе?".
Вопросы и предположения возникали в голове Никиты один за другим, а он не мог найти ответа. Да и откуда ему было знать, если он двое суток кряду не выходил из дома. Холодильник забит едой, в магазин ходить не надо - сиди и учи билеты. И пока он штудировал учебники, что-то произошло...
Рядом с Никитой на скамейку опустился высокий юноша в очках. Пот струился по его лицу, но глаза и веки через стекляшки казались в норме. Юноша шмыгнул носом, затем еще раз и у него пошла кровь. Густая, бордовая с белесыми прожилками, она стекала по губам на подбородок и дальше капала на футболку с растянутым воротом. Парень провел рукой по губам, размазав кровь. Он виновато оглянулся на Никиту, затем запрокинул голову назад, приподнялся и стал рыться в карманах брюк. Искал платок, но не находил и тогда просто заткнул ноздрю пальцем. Никита, преодолевая подкатившую к горлу тошноту, протянул очкарику свой платок:
- Держи и лучше приляг на скамью - кровь скорее остановится, - Никита встал, уступая место юноше и зашагал прочь.
Людей на платформе становилось все больше и это накаляло и без того напряженную обстановку. Всем хотелось поскорее зайти в вагоны прибывающих поездов и разъехаться по домам. Наверное руководство, видя состояние людей, пораньше отпустило их с работы. Иначе, как можно объяснить такое столпотворение в разгар трудового дня?
На каждой следующей станции метро люди брали вагон штурмом. Они давились, распихивали друг друга локтями, толкались и чуть ли не дрались. Словно это был последний поезд метро в их жизни. Машинист уже не просил, он орал по динамику и требовал, порой с матом, освободить двери вагона и дать возможность отправиться поезду. Все вокруг словно сошли с ума!
Мятый и потный Никита, наконец-то, добрался до своей станции. В этой давке он чуть не потерял рюкзак, но успел схватить его в последний момент и вырвать из тисков выкатывающегося из вагона людского комка. В рюкзаке лежали книги, конспекты, лекарства. Жалко терять такое добро.
Дом, в котором жил Никита, находился недалеко от станции метро - в каких-то трёхстах метрах. И обычно он преодолевал это расстояние за пять минут, проходя через территорию огромного двухэтажного торгового центра. Сейчас же проход был перекрыт, а на улицах творилось невообразимое. Везде - на тротуарах и на скамейках сидели и лежали люди. Кто-то рыгал с жуткими звуками, кто-то тянул руки и что-то бормотал в бреду, а кто-то уже лежал ничком и не двигался. С открытыми глазами. С рвотными массами на губах. С кровавыми лицами, похожие на зомби из фильмов ужасов.
На проезжей части в раскорячку стояли автомобили. Водители и пассажиры некоторых машин лежали в салонах, опустив головы на руль или откинув на подголовники кресел. Кто-то из последних сил старался удержаться на ногах, опираясь на капот или багажник автомобилей, и кашляли так громко и натужно, словно их легкие выворачивались наизнанку. Гудели клаксоны, звенела сигнализация, выли кареты скорой помощи, милиции и пожарных машин.
Никита и еще несколько человек, вышедших вместе с ним из чрева метрополитена, стояли и смотрели на этот кошмар. В памяти Никиты всплывали сцены из кинофильмов, рисующих фантастические картины Судного дня, мировых катаклизмов и эпидемий. Поверить в это было невозможно, но и не верить уже было нельзя. Все это происходило на самом деле, на глазах Никиты. Мор шел по Москве. И тогда он вспомнил слова матери, произнесенные ею давным-давно: "Когда-нибудь бог накажет людей за их жестокость и несправедливость".