Аннотация: Первый опыт написания рассказа (по упражнению, предложенному С.Кингом в издании "Как писать книги").
1
Движение машин на трассе вновь застопорилось. Она вытянула руку и поправила зеркало заднего вида. Круги под глазами, плотно сжатые губы, полное отсутствие косметики. "Какой ужас!", - подумала она и перевела взгляд на сидящую на заднем сидении девочку.
- Ну, как ты там?
Девочка не ответила, лишь обиженно надула губки и опустила подбородок.
- Милая, все будет хорошо. Сейчас мы приедем домой и мама приготовит тебе что-нибудь вкусненькое. Может, даже испечем торт. Да?
Ребенок молчал и Катя решила оставить ее в покое. "В конце-концов, Машка осталась со мной. Это главное. Все остальное - наладится", - решила она.
Развод оказался мучительным для всех. Проблема была не в разделе имущества, а в том, с кем останется дочь. Бывший муж ежедневно звонил, просил, уговаривал ее оставить ребенка ему, угрожал, бросал трубку. Потом звонил снова, извинялся и все повторялось сначала. Накануне суда он позвонил уже ближе к полуночи и сказал всего одну фразу, напугавшую ее до коликов в животе: "Мне жаль нашу дочь, но она либо будет со мной, либо ни с кем". Всю ночь Катя проворочалась в тревожных предчувствиях и задремала лишь под утро. А через час затрезвонил будильник - нужно было вставать и ехать в суд.
Машина впереди тронулась и, продвинувшись метров на десять, вновь остановилась. Рабочая неделя закончилась и люди рвались из города. Катя вздохнула и вновь посмотрела на себя в зеркало. "Надо что-то делать", - подумала она и вытащила фляжку в кожаном чехле из сумочки, лежавшей на пассажирском сидении. Скосив глаза и убедившись, что дочь разглядывает соседние машины, она сделала несколько быстрых глотков. По салону распространился коньячный аромат. Спрятав фляжку обратно в сумочку, Катя нашла помаду и, подавшись к зеркалу, подкрасила губы. Дневного освещения уже не хватало и ей пришлось включить в салоне свет.
- Ну вот, гораздо лучше, - сказала она и вновь посмотрела на дочь. Машка уже не хмурилась и со спокойным лицом наблюдала за матерью. Катя подмигнула ей.
Сзади какой-то нетерпеливый водитель подал долгий сигнал, его примеру последовали другие и Катя, бурча ругательства себе под нос, двинулась вслед за очнувшимися машинами. Пробка рассосалась и скоростной режим на магистрали возобновился. Она перестроилась в крайний правый ряд и через сто метров свернула в спальный район города. А еще через полчаса они с дочкой уже сидели на кухне своей квартиры.
2
- Ой, Машунь, а маргарина-то у меня и нет, - вспомнила Катя, доставая из пенала муку.
Дочка вытащила из-под стола табурет, забралась на него и спросила:
- А зачем этот маргарин?
- Чтобы добавить в наш торт. Давай-ка лучше испечем оладушек. Поможешь мне?
Девочка кивнула и они занялись стряпней.
- Мам, а когда придет папа? - спросила Машка с набитым ртом. На столе высилась башня из горячих, дымящихся оладий и стояла банка сгущенного молока.
Катя посмотрела на дочь. Ревность иголкой вонзилась в сердце. Отвечать не хотелось, но и лгать ребенку она не могла.
- Я думаю, в это воскресенье. Он придет и вы пойдете вместе гулять.
Катя вспомнила, как в суде подписывала бумаги с графиком посещений отца Маши. Еженедельно по воскресеньям он имел право брать дочь на прогулки. В тот момент ей было все равно, что предписывалось этим документом. Она думала лишь о том, что ее надежда сбылась и суд оставил дочь ей. Вопреки всем просьбам Андрея и доводам его адвоката.
- Все, я наелась, - заявила Машка и слезла со стула. - Спасибо, мам. Я хочу телевизор посмотреть.
- На здоровье, дорогая. Включай его сама, ты же знаешь как.
Дочь ушла и вскоре из комнаты донеслись бубнящие звуки. Катя прикрыла дверь на кухне, достала из холодильника бутылку коньяка и налила немного спиртного в чашку.
- За справедливый суд! - произнесла она тост и залпом опрокинула содержимое чашки в рот. Поморщилась и закусила оладьей. Затем спрятала бутылку обратно в холодильник, убрала со стола и присоединилась к дочери, устроившись рядом на диване перед телевизором.
3
В воскресенье утром в квартире Кати раздался звонок. Она подошла к двери и посмотрела в глазок. Это был Андрей.
"Приперся с самого ранья", - подумала она и, запахнув халат, открыла дверь.
- Привет, - улыбнулся он, - я пришел к дочери.
- Не рано ли для визита? Восемь утра на часах. Она еще спит.
- Я подожду, если ты меня впустишь.
На пару секунду она заколебалась, но впустила его в квартиру и кивком указала на кухню.
- Сейчас я разбужу ее, - сказала она и направилась в комнату дочери.
Андрей прошел на кухню и огляделся. Все та же старая тещина мебель. Взгляд его задержался на холодильнике. Он протянул руку к дверце, но тут услышал шлепанье босых ножек по полу и через мгновение увидел дочь. На ней была мятая светлая пижамка с зайчиками.
- Папа! - Машка бросилась ему на шею.
- Здравствуй, маленькая моя, - он поднял ее на руки и поцеловал. - Как ты спала?
- Хорошо. Мы пойдем гулять?
- Да, только сначала ты умоешься, покушаешь, мама тебя оденет и мы пойдем. Куда ты хочешь пойти?
- Я хочу в цирк, в зоопарк, в кафе с мороженным, хочу покататься на лошадке... - начала она загибать пальчики.
- Стой, стой, подожди. За один день не управимся. А вот в цирк сходить и на лошадке покататься сегодня мы успеем. Ну все, беги умываться, - он опустил дочь на пол и она побежала в ванную.
4
Закрыв за Андреем дверь, Катя подошла к окну и наблюдала, как они вышли из подъезда и направились к метро. Дочь держала отца за руку, подпрыгивала на ходу и что-то весело рассказывала ему.
"Папенькина дочка", - подумала Катя, и тут же ужаснулась своим мыслям, - "Господи, да что я такое говорю. Вот дура!".
Она отошла от окна и села в кресло. Ревность и злость выжигали ей сердце. Злость на мужа, теперь уже бывшего, копилась давно. Наверное, с тех пор, как Андрей стал замечать, что от Кати попахивает спиртным. Ну, да, да. Она немножко пристрастилась к коньяку. Так ведь не каждый же день. Так, по выходным с подругой. Ну, там, рюмочку-другую. У подружки в то время были проблемы и ее хотелось поддержать. Коньяк оказался кстати. А когда она возвращалась домой, Андрей все принюхивался, да выпытывал у нее, где да с кем она была! Надоел, прямо! Не верил. Начались ссоры, ругань. И как-то быстро они охладели друг к другу. Словно и не было пяти вполне счастливых лет совместной жизни. Словно не любили они никогда друг друга. Но ведь было, было же! И Маша, доченька любимая, тому свидетельство. Возможно... А, впрочем, и так ясно - она виновата. Но разве нельзя простить?
- Хватит! Надо успокоиться, - сказала она вслух, надеясь, что голос будет услышан разумом и черные мысли уйдут. А как успокоиться, если ее дочь с такой радостью бежит к отцу, а с ней общается как-то буднично, без интереса. - "Все, успокойся. Просто Машка давно не видела отца. Соскучилась. Не накручивай себе".
Она встала, потянулась и прошла на кухню. Огромный нож для разделки мяса и тарелка с недоеденным завтраком лежали на столе. "Так торопилась, что даже не поела, как следует", - подумала Катя. - "А этот еще, пришел ни свет - ни заря. Папаша!".
Она помыла посуду и открыла холодильник. Одиноко стоящая на дверной полке бутылка качнулась и звякнула, обращая на себя внимание хозяйки.
"Выпью стаканчик для успокоения нервов. Все равно, вернутся они еще не скоро", - решила Катя. - "Надо, надо заканчивать с этим. Вот пусть эта бутылка и станет последней".
5
Андрей стоял и смотрел на счастливое лицо дочери, сидевшей верхом на пони. Бедная лошадка понуро ходила по кругу, ведомая под узды девчонкой из конного клуба. Время от времени Машка поднимала голову от холки лошадки и, найдя глазами в толпе отца, махала ему рукой.
"Все же судья была несправедлива", - в очередной раз размышлял он. - "Почему она отклонила все мои доказательства? Катино пьянство подтверждали все свидетели. Может, потому что судья - женщина и, возможно, тоже мать? Женская солидарность, так сказать. Нет, оставлять Машку такой матери нельзя. Буду обжаловать решение. Хотя... Надежды нет и на другой суд. Ведь большинство судей женщины, да и отменять принятые решения не в интересах судейского аппарата: статистика, мать ее... Если только не выявятся явные нарушения закона. А разве в моем случае судья была объективна?".
Время катания закончилось, пони остановилась и дочь уже бежала со всех ног к отцу.
- Папа, так здорово! Давай завтра снова придем сюда кататься?
- Конечно, придем. Но не завтра, ведь тебе надо в садик, а папе надо на работу. Может, на следующих выходных?
Дочка закивала головой. Было очевидно, что перспектива идти в детский сад ее слегка расстроила и настроение у Машки упало. Но через миг она уже забыла об этом, едва они подошли к лотку с мороженным.
Вечер заканчивался и надо было возвращаться. С тяжелым сердцем Андрей поймал такси и сообщил водителю адрес.
6
Такси подъехало к дому. Андрей расплатился с шофером, бережно поднял уснувшую дочь на руки и вошел в подъезд.
"Лишь бы Катя была трезвой", - подумал он, а в груди заныло от недобрых предчувствий.
Он позвонил в квартиру. Тишина. Он снова нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока не услышал неровные шаги за дверью. Дверь отворилась.
- Ты опять напилась, Катя? Сколько можно? Неужели, ты так ничего и не поняла?
- Не напилась, а выпила. И нечего на меня орать. Давай сюда дочь!
- Да тише ты. Спит она, - зашипел Андрей, но порога квартиры не переступил. - Приготовь ей постель!
Она взглянула на него исподлобья, хотела что-то сказать, но передумала. Громко икнула и, шатаясь, побрела в комнату.
"Нельзя оставлять дочь здесь сейчас, нельзя", - думал Андрей, хотя решение он принял еще в такси. Помедлив мгновение, он развернулся и начал спускаться. Уже возле парадных дверей до него донеслись крики сверху.
7
Выйдя из подъезда, Андрей пересек дорогу, пропуская несущиеся машины, и направился к метро. Машка не просыпалась и ее голова все так же покоилась на плече отца, покачиваясь в такт движению. Внезапно Андрей услышал за спиной визг тормозов, глухой удар, чей-то вскрик. Мозг пронзила ужасная догадка и по спине побежал холодный ручеек. Он оглянулся. На проезжей части с неестественно вывернутыми руками и ногами лежала женщина. Лица ее не было видно из-за растрепавшихся волос, но Андрей и так знал - это Катя. За рулем тонированной шестерки бил по рулю и заходился в матерном крике водитель. Из окон и с балконов ближайших домов выглядывали люди, а место происшествия начали окружать прохожие.
Андрей стоял на краю тротуара, парализованный от ужаса и чувства вины. Машка зашевелилась на руках и захныкала.
- Тише дочь, не плачь, - Андрей успокаивающе погладил ее по спине.
- Я хочу к маме, - заныл ребенок. Она не видела аварию, но, может быть, ее сердечко что-то чувствовало?
Он опустил дочь, взял ее за руку и начал протискиваться сквозь толпу. Люди обступили лежащее тело и смотрели. Кто-то звонил по мобильнику и орал в трубку об аварии и сбитой женщине.
Андрей опустился перед Катей на колени. Рядом, чуть укрытый полой халата, лежал кухонный нож. Отложив нож в сторону, Андрей взял руку Кати в свою. Перевел взгляд на ее лицо, убрал влажные спутанные волосы. Катя судорожно дышала, а широко раскрытые глаза лихорадочно бегали по сторонам, не в силах задержаться на чем-либо.
Машка тихо стояла рядом с отцом, словно не узнавая мать и не понимая, что эта тетя делает здесь и почему она лежит на холодной земле. Андрей склонился над Катей:
- Катя, ты меня слышишь?
- Зачем.. зачем...? - пыталась спросить она. - Как ты мог? - ее взгляд, наконец, сфокусировался на нем.
- Катя, прости. Прости меня, я не хотел этого. Господи... Я думал... Я не хотел, чтобы Машка видела... Я...
- Где... где она? - прохрипела Катя. - Где моя дочь?
- Мамочка, я здесь, - отозвалась Маша. - Мне страшно, - она заплакала.
- Не бойся, - голос сорвался и Катя закашляла. Кровь пошла у нее горлом. - Я люблю тебя... Слушай папу и помни..., - она затихла.
Толпа вокруг охнула и зашумела. Сквозь этот шум прорвался звук сирен и вскоре милиция оттеснила людей за ленточные ограждения. Из кареты скорой помощи выбежали санитары, осторожно положили Катю на носилки и погрузили в машину. Водитель злосчастной шестерки давал показания сотрудникам ГИБДД, размахивая руками и в отчаянии хватаясь за голову.
Андрей все так же стоял на коленях, не в силах подняться. Машка, обхватив отца за шею, ревела и звала мать. Накрапывал мелкий осенний дождь.