Она очнулась. Словно мгновенно проснулась. Когда и как она тут уснула? Не помнила, чтобы он ей делал укол. Легла, откинула назад голову и... больше ничего не помнит...
Нигде не болело. Встретилась с испытующим взглядом светлосерых холодных глаз.
--
Как себя чувствуете? - спросил он, помогая ей спуститься с кресла.
спину быстро выходившей медсестры с белой посудиной в руках. - Голова только кружится. - Она продолжала дежаться за его руку, словно боялась его отпустить и остаться одной. Неужели всё кончилось? Как же страшно было. Боялась боли, боялась неизвестной процедуры. А теперь ничего не помнит. Она вопросительно посмотрела на него. Какое у него лицо... Не то, чтобы красивое, но притягивающее. А глаза - серые и бесстрастные, но в них хочется смотреть. Очень властные глаза. Они подчиняют себе. У неё росло ощущение, что теперь они связаны. Это было нелепо. Но это ощущение появилось еще до. Еще два дня назад, когда он рассматривал её и расспрашивал - о сроке, о самочувствии, держа в руках авторучку, однако ничего не записывал в карточку, лежащую перед ним, потом взял маленький листочек, записал её имя и фамилию и еще что-то, и это почему-то отложилось в её памяти - записал не в карточку, а на листке - еще тогда его лицо стало её притягивать. И глаза. Она сразу почувствовала холодную власть его серых глаз над собой. И уже тогда подчинилась этой власти. Хотя этого еще не осознала. А теперь, держась за его руку и боясь отпустить её, она поняла, что готова и хочет подчиниться его воле, какой бы она ни была, и в чем бы ни выразилась. Такое происходило с ней впервые. Как и эта ситуация.
Она отпустила его руку и пошла за ширму одеваться. Теперь, оставшись без поддержки его руки, почувствовала головокружение. Потом она сидела напротив него за столом, он писал ей рецепт, потом объяснял, как принимать микстуру - для нервной системы и спокойного сна.
--
А если... - начала она.
--
Не будет. Кровотечения не будет. Я гарантирую.
Она молча смотрела на него. Он поколебался, написал на листочке телефон и протянул ей со словами: - Мой служебный. - И добавил: - Я уверен, что не понадобится.
В дверях она оглянулась. Остро вспомнился момент, когда она держала его за руку. Прямо пронзило. Они смотрели друг на друга. Неужели больше она его не увидит?
Его глаза слегка сузились и тонкие губы дрогнули. Он шагнул к ней.
--
Ну что ты... - сказал он и взял ее за руку, - всё будет хорошо.
--
Когда мы увидимся? - она услышала свой беспомощный голос словно
издалека.
Он молчал. Она понимала, что так вести себя нельзя. Даже, если забыть про ситуацию, все равно нельзя. Мужчины не любят, когда яблоко само падает им в руки. Они должны его достать.Добиться, преодолеть препятствия. Иначе им неинтересно. Скучно. И быстро становится не нужно.
Но было поздно. Она уже сдалась. Не успев понравиться, не успев заинтересовать его. Нарушила правила игры. Если она сейчас скажет, что пошутила, или просто повернется и убежит - жалкая попытка хоть как-то привлечь его - уже ничего не изменится.
--
Через неделю, - сказал он. - В семь, в сквере возле клиники.
Это не было её победой - она прекрасно это понимала. Просто мужчины не умеют отказываться. Зато они умеют это делать после.Когда отношения изживут себя.
В сквер он не пришел. Может быть, занят был. Или забыл. А она не стала звонить ему. Но забыть его не могла. Не получалось. На улице оглядывалась, когда вдруг во встречном чудилось его лицо.
Чувствовала она себя хорошо. Ни о чем не жалела. Она уже не любила и даже вспоминать не хотела того мужчину, из-за которого всё это произошло. Слишком тягостно было вспоминать их самое последнее и самое трудное объяснение (мгновенно стертая с лица улыбка и ледяной отстраняющий взгляд), и сразу последовавшее за объяснением расставание. Хотя стало тогда как-то спокойнее. Она словно получила законное право совершить этот поступок. Ну какая из неё мать-одиночка? И вообще - какая мать? Ни желания обрести этот груз, ни средств, чтобы тащить его. К тому же, как она теперь поняла, любви не было. Короткое увлечение и короткое сумасбродство с обеих сторон. Какие могут быть дети в таком случае? Но в будущем надо соблюдать осторожность, твердо решила она.
В каком же это будущем, интересно? Когда совсем неожиданно и непредсказуемо появился этот доктор, к которому она сама пришла, добровольно и...
Ничего подобного никогда с ней не было. Чтобы вот так, сразу - сдаться, ощущать от этого радость, да еще и инициативу проявить... за неимением выхода, конечно. Но он не пришел. А она не решилась позвонить. Остановило её что-то. Страх остановил. Что звонок будет напрасным. Но думала, думала о нем. Заноза сидела в сердце. Дала его телефон своей подруге - той тоже понадобилось. Подруга осталась довольна - "не больно и ничего не помню". Потом дала его номер еще одной. Но оказалось, что клинику закрыли. Что-то в ней делали незаконное, но никто не знал, что именно. Ходил слух, что на врачей "завели следствие". Она вспомнила, что он ничего не записал в карточку. Ну и что?..
Вторая подруга искать другую клинику не стала, чему потом оказалась безумно рада. Родила ребеночка и возится теперь с ним. Одна-одинешенька.
Прошло три года.
Ее повели в гости, на день рождения. Повел друг, с которым были прочные отношения. Отношения продвигались к свадьбе. Друг был респектабельный, состоятельный, имел свою фирму. Он нравился ей основательностью, неизменной уверенностью в себе, вниманием и щедростью не только в праздники, но и в будни. Она наконец-то ощущала себя любимой женщиной.
Дом, куда они пришли, оказался богатый, обставленный с широтой и большим вкусом. Картины, прекрасная мебель, мягкие ковры. Хозяин с радушной улыбкой встречал гостей в распахнутых дверях гостиной, она взглянула на него...
Это был ОН. Он тоже узнал её. Но не подал виду, только сузились серые холодные глаза. Ей показалось, что в них промелькнуло острое недовольство. Друг познакомил их, он с улыбкой выслушал её имя, поклонился, и отошел к другим гостям, ни разу больше не приблизившись. Вышла в гостиную жена - бледная, темноволосая женщина с суховатой фигурой и выступающими острыми ключицами в вырезе синего бархатного платья.
Большой овальный стол, сервированный старинным тонким фарфором, был а-ля-фуршет, гости прохаживались, или сидели с тарелочками в руках на диванчиках и в креслах у камина, все чувствовали себя свободно и комфортно. Но не она. Она следила за хозяином дома глазами, и ничего не могла с собой поделать. Ну что за власть имеет этот мужчина над ней, несмотря на прошедшие годы, откуда, почему. А он не смотрел на неё. Не избегал взглядом, а просто не смотрел, не замечал, словно её и нет здесь. Заноза, так и не выдернутая, кольнула пребольно.
В зал вбежал ребенок. Мальчик лет двух, или трех - она не разбиралась. Покрутился между гостями, ловя улыбки и приветствия со всех сторон и одаривая в ответ лучезарной улыбкой, подбежал к матери и уткнулся лицом в синий бархат. Какие глаза у этого ребенка... бледно-голубые и прозрачные, как льдинки. У кого она видела такие же прозрачные глаза, глаза-льдинки, никогда не тающие?.. И улыбка у мальчика точь в точь... Чертовщина какая-то. Она посмотрела пристально на хозяйку, хозяина... Он, словно почувствовал и, дернув плечом, оглянулся. Не похож на них ребенок, совсем не похож... Кто-то тронул её опущенную руку. Мальчик смотрел на неё снизу прозрачными глазами, улыбался и протягивал мягкого слоненка. Она взяла игрушку, присела перед ним, вглядываясь, и всё бледнела, бледнела. И вдруг обхватила ребенка и прижала его к себе.
--
Что с тобой? - услышала она шепот своего друга. Она поднялась.
Мальчика кто-то позвал, он убежал, слоненок остался в её руке. Если бы она знала, что с ней. Ей было плохо. Непереносимо. Надо избавиться от этой чудовищной мысли. Это нереально, ужасно и совершенно невероятно. Она увидела взгляд - с другого конца зала, направленный в её лицо. Острый и неприязненный. Взгляд, желавший её убить. За что?.. Она опустилась в кресло. Друг тоже придвинул кресло, сел рядом и взял её за руку. Рука дрожала.
--
Что случилось? Ты такая бледная. Принести воды?
--
Нет... ничего. Напрасно я коньяк пила. Он очень крепкий для меня.
Послушай... Что ты знаешь о хозяине дома? Ты давно с ним знаком?
- Хм... Нет, не очень. Кто-то познакомил, не помню. Я ведь тебе говорил - он врач. А я медицинскими поставками занимаюсь... Да, так вот... У него раньше была клиника, собственная. Женская. Бесплодие лечили и всё такое. Одно время клинику закрывали. Следствие даже было. Но ничего не доказали.
--
А что хотели доказать?
--
Как-будто они изымали у женщин, хотевших избавиться, плод, и без их
согласия пересаживали его другим женщинам, которые не могли забеременеть. Уникальную технологию разработали. Но следствие ничего не доказало. Так что он оказался чист. Продал клинику. Переквалифицировался. Теперь лечит детей. Да что с тобой? Ты вся дрожишь! Наверное, ты заболела! Пойдем, я отвезу тебя домой.
Они пошли к выходу. Он вел её под руку, а она, оглядываясь, искала мальчика. Его не было. Наткнулась на недоумевающий взгляд хозяйки. Синий бархат совсем не шел к её болезненно-бледному лицу. Хозяин быстро пересек зал и подошел к ним.
--
Она неважно себя чувствует, - пояснил друг. - Мы уходим.
--
Это бывает... - сказал он, пристально глядя ей в лицо. - Надеюсь, что всё
будет хорошо.
Его серые глаза уже не ненавидели её. Он решил, что она беременна - обожгла её мысль. Она не беременела с тех пор.
Они ушли. Уже в машине она ощутила, что держит что-то в руке. Маленький мягкий слоненок.
Всю дорогу она рыдала, прижимая игрушку к лицу, а друг молчал и о чем-то думал.
--
У вас был роман? - спросил он осторожно и подал ей платок.
--
Нет, пьеса, - ответила она, отворачиваясь и вытирая лицо.
Свадьба так и не состоялась. Они расстались. Она не захотела выходить замуж. Она ничего уже не хотела. Даже жить. Как-то она написала ЕМУ письмо. Дикое и сумбурное, полное намеков. Когда отослала, почему-то испугалась. Она полюбила много спать - ей снились странные притягательные сны.
В дверь позвонили. Она открыла. На пороге стоял ОН.
--
Моя жена умерла, - сказал он и добавил: - Болезни крови неизлечимы.
Она молчала.
- Я знаю, ты меня любишь, - сказал он. В его серых глазах горели теплые огоньки. Ей хотелось упасть к его ногам, обнять их и поползти за ним. А потом обнять своего мальчика. Он взял её холодные руки в свои. Сжал их, согревая.
- Мы не будем ничего обсуждать, - сказал он. - Будем просто жить. Вместе.
Она проснулась. Сон был странный и хороший. Но в дверь действительно звонили. Взглянула на часы - два часа ночи. Накинула шелковый халат и пошла открывать. На пороге стоял ОН. Молчал.
--
Твоя жена умерла? - спросила она.
--
Нет. - Он пожал плечами. - ОНАне умерла.
Она смотрела в его серые холодные глаза и ей хотелось их согреть. Ей хотелось упасть к его ногам, обнять их и ползти за ним... Она не видела дуло пистолета, направленное ей в живот. А когда опустила глаза и увидела, было уже поздно. И она упала к его ногам.
Она опять проснулась. Прислушалась. Ночная тишина была похожа на вязкое темное болото. Она ждала. Никто не звонил в дверь. Встала, открыла застекленный шкафчик и достала мягкого слоненка. Прижала его к сухим глазам. Выхода в этой жизни не было. Выход находился только в снах. Может быть, лучше будет - умереть? Лучше было бы - забыть. Еще лучше бы - незнать. То, что она не хотела, у неё взяли. ...Да с чего она решила, что это - правда? Воображение. Все почудилось. Болезненная фантазия. Боже, сколько раз в жизни ей всякие нелепости приходили в голову! Забыть и жить дальше. Придут другие дни, другие сны.
И действительно, пришел другой сон. В этом сне она снова открыла дверь на ночной звонок...
Потом дверь тихо закрылась. А она осталась лежать у порога с протянутыми вперед руками. И с улыбкой на лице. Она ведь не поняла, что на этот раз был не сон. Он пришел. Чтобы избавиться от нее навсегда. Чтобы не думать, что она когда-нибудь войдет и снова посмотрит на мальчика тем сумасшедшим взглядом. Воспоминание о ее взгляде не давало ему жить, страх уже отравил его мысли - она рано или поздно придет и заявит свои права... Эта женщина безумна, он понял это, когда она вошла в его дом, стоило только увидеть ее взгляд... Она опять войдет и разрушит его жизнь, всё, что он сумел построить такими усилиями, она сломает как карточный домик. Она заразит мальчика своим безумием... Мальчик почему-то не любит свою мать, он смотрит на нее прозрачными глазами и словно не видит...
У него нет другого выхода. Лучше он к ней придет, чем она к нему.