Когда мы со Светой переместились в Варино убежище с разрешения владелицы, балерина вовсю командовала парадом. Организовывала светопреставление, давая громогласные указания гномам и летающим феям с крыльями, как у бабочек. Стоп! Я протерла глаза и тряхнула головой, решив, что это Дунайский с родственниками довели меня до ручки. То бишь, до галлюцинаций. Но нет. Гномы и феи остались на месте и внимания не обратили на наше появление.
- Это... это существа? - промямлила я, неприлично тыча пальцем в самого упитанного гнома - в лаптях и великоватой рубахе.
- Конечно, - рассеянно отозвалась Варвара, уткнувшись носом в длинный свиток. - О, девочки! - тут же оживилась она, будто не впускала нас несколько минут назад, а увидела только что. - Вы-то мне и нужны! Помогать будете!
Я хотела возразить, мол, глупость несусветная - записывать меня в помощники. Толку в хозяйстве, как от слона в посудной лавке. Но Варя рта открыть не позволила. Взмахнув рукой, наколдовала три внушительных стопки макулатуры, пардон, буклетов с очень познавательной информацией, и велела разложить это добро по креслам.
- Гномы все путают, - пожаловалась Варя. - А феи слишком маленькие. Но зато они так хорошо все чистят. Представляете, дунут, и пыли как ни бывало! Ой! Совсем забыла, еще нужны бинокли!
Угу, не помешают. Мы находились посреди огромного зрительного зала. Ярусов - не сосчитать. С самой верхотуры ни в жизнь не разглядишь, что творится на сцене. Я муравьем себя почувствовала, стоя в партере. Грандиозный театр! Величественный! С бордовыми портьерами и позолотой на балконах. Сюда только потомственную знать приглашать. Ту, что на премьеры в прошлые века ходила - себя показывать.
Раздумья о дамах в вечерних платьях и кавалерах в смокингах прервал металлический звон. Один из гномов умыкнул со сцены контрабас, но не удержался на ногах под его весом и рухнул на гору других инструментов.
- Хватит! - схватилась за голову Варвара. - Сейчас всех прогоню! Никакого толку, одно вредительство!
Балерина вознамерилась отнять у лежавшего на спине гнома добычу, которую тот крепко прижимал к себе. Но не тут-то было. Цепкие ручки приклеились к инструменту намертво и не желали уступать Вариному натиску.
Впрочем, упрямства балерине тоже не занимать.
- Отцепись! - требовала она, нехорошо скалясь на гнома.
Тот мотал головой и старался лягнуть противницу.
В конце концов, победа осталась за Варей. Почти. Ей удалось вырвать контрабас у гнома, но не удержать равновесие.
Гном предпочел не ждать расправы и дал деру, растворившись в воздухе. Надо же! Некоторые существа тоже соображать умеют. И заботиться о самосохранении.
- А вы почему тут торчите? - возмутилась Варвара на нас, поправляя съехавшую набок прическу. - Марш работать!
- Но как же... шестая комната, - пробормотала я.
- Живо! - проревела балерина.
Мы благоразумно последовали примеру гнома и рванули подальше от владелицы театра - на самые верхние балконы.
- Совсем того, - констатировала Света.
Я вздохнула. Ладно, будем помогать. Умаслим балерину, прежде чем лезть с новыми расспросами.
- Варя хоть что-то объяснила? - спросила я девочку, разбираясь с буклетами. В одной стопке лежали программки, в другой - справки об истории балета, в третьей - биографии выдающихся танцоров.
- Если бы, - проворчала Света. - Михаил Варю последними словами костерил, а она и глазом не моргнула. Сказала, не понравится ему правда. Прямо как Злата! Ух!
Увы, исполнительность не помогла. Когда мы закончили с буклетами, Варино настроение не улучшилось ни на грамм. Она вспомнила про бинокли, и нам со Светой пришлось обходить верхние ярусы заново, взяв в помощь пару гномов, показавшихся наиболее адекватными. Без казуса не обошлось. Один уронил коробку с биноклями - аккурат на ногу собрату. Тот в отместку дернул обидчика за бороду, выдрав приличный клок. Завязалась потасовка, где каждый получил по несколько хороших тумаков.
Взглянув на наливающийся фингал под глазом гнома, я решила - хватит. Спустилась вниз с твердым намерением превратиться в Варину тень, пока та не ответит на вопросы. Балерина репетировала номер с танцорами-существами, которых создала для спектакля - статными молодыми людьми с длинными стройными ногами. Процесс не ладился. Идеально сложенные для балета нижние конечности наколдованных кавалеров заплетались на ровном месте.
- Разве я много требую? - негодовала балерина. - Всего-то запомнить несколько движений! Остальное сделаю сама. Не могу же я все время находиться на сцене одна! А музыканты? Будто в жизни инструментов в руках не держали!
Я чуть не ляпнула, что так оно и есть, но вовремя прикусила язык.
- Сделай перерыв, - посоветовала я Варваре не без умысла.
Надо отвлечь артистку от забот о выступлении. Глядишь, сменит гнев на милость.
Но не тут-то было.
- Чтобы ты терзала вопросами о шестой комнате? - осведомилась Варя с легкой усмешкой на тонких губах. - Нет, Сашенька, откровений не будет.
- Почему? - я оскорбилась от ее прямоты. - О других пяти комнатах ты рассказала!
- Потому что ты еще маленькая.
Сначала я подумала, балерина отшучивается. Но нет, она говорила всерьез. От возмущения волосы на затылке встали дыбом. Кто тут маленькая?! Но выплеснуть ушат негодования не вышло. Следующие Варины слова мигом охладили пыл.
- Мне не суждено вернуться в реальный мир, Саша. Михаилу там тоже делать нечего. А у тебя все впереди. Ты сможешь сама распоряжаться жизнью. Ты обязана пройти Перепутья.
- Как это не суждено? - прошептала я. От Вариных слов повеяло могильным холодом. - Что за глупости? Шестая комната тебя обманула. Показала бог весть что, а ты поверила.
- Милый ребенок, - улыбнулась Варвара, легонько касаясь моего плеча. - Ты ошибаешься. Я вспомнила, как попала в Поток. Как мы трое сюда попали.
- Правда? - я плюхнулась мимо кресла, не увидела, что сиденье поднято.
- Правда, - Варя помогла встать. - Но не жди объяснений. Ты сама все поймешь, когда вернешься домой.
- Варя! - я не замечала, что локоть неприятно саднило после падения.
- Не проси, - оборвала балерина. Лицо стало суровое-суровое. - ТАМ истину ты сможешь принять спокойно, ЗДЕСЬ она все усложнит.
- Но...
Варя ловко приложила к моим губам ладонь. Я замолчала. Не из-за того, что мне заткнули рот, а из-за глаз Варвары. Они изменились. Появилось нечто новое. Обреченность? Знание? Мудрость? Я точно не разобралась, но возникло ощущение, что Варя повзрослела. Шестая комната заставила ее проститься с юностью.
- Послушай, Саша, - примирительным тоном сказала балерина. - Не спорь больше, прошу. Сегодня мой вечер. Позволь провести его так, как хочется мне.
Я нехотя кивнула, примиряясь с Вариной позицией. Я слишком устала, продираясь через забытые воспоминания и семейные тайны, чтобы аргументировано возражать. Пока я мысленно сердилась на себя за сговорчивость, балерина звонко хлопнула в ладоши.
- Ух!
По телу прошло приятное тепло, опоясывая и согревая изнутри. Едва оно растворилось, я потеряла дар речи. Меня облачили в малиновое длинное платье, закрытое до подбородка. Плотное, но в то же время мягко касающееся кожи.
- Ой, - расстроилась Варвара. - Совсем не то получилось. Извини, я не слишком хорошо справляюсь с фокусами Потока. Сейчас поправлю.
- Не надо! - завопила я, подпрыгивая на месте.
- Не беспокойся, вреда не причиню, - неправильно истолковала возражение балерина.
Но я выставила ладони вперед.
- Не поправляй! Мне нравится!
- Серьезно? - балерина недоверчиво вскинула брови и окинула меня с ног до головы придирчивым взглядом. - В этом платье ты выглядишь чересчур воинственно.
- Ну и пусть! Зато... Зато... - я никак не могла подобрать нужные слова, чтобы описать, насколько гармонично чувствую себя в новом наряде. - Где тут зеркало?
Варя смиренно махнула вслед, когда я ураганом унеслась в вестибюль - любоваться на себя любимую. Быть может, платье в сочетании с дикой шевелюрой и смотрелось кричаще. Но так эффектно я еще не выглядела! И ни разу в жизни не чувствовала себя столь привлекательной! Щеки разрумянились, глаза загорелись, и я с нахальным видом подмигнула отражению.
Крутясь перед зеркалом, поворачиваясь то так, то эдак, я не заметила появления зрителя.
- Вы очаровательны, Александра. Выглядите совсем взрослой. О! Я не хотел вас смущать.
Румянец на щеках превратился в позорную красноту.
- Добрый вечер, - промямлила я, мысленно ругая Василия Петровича, наблюдавшего за мной исподтишка.
Старика-франта мое смущение мало волновало. Он деловито вытащил из кармана часы на цепочке, по инерции взглянул на циферблат и, едва заметно поджав губы, сунул бесполезный в Потоке предмет обратно.
- Я слышал о вашем "возвращении" в прошлое, - мягко проговорил Василий Петрович и жестом пригласил пройтись. - Не хочу наступать на больную мозоль, но для меня важно выяснить, что с вами случилось, дорогая.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Полезно поделиться пережитым с кем-то взрослым, а импозантный дед - вдумчивый и прагматичный, из присутствующих подходил для откровений идеально. Слушал старик крайне внимательно, ни разу не перебил. Только пару раз сурово свел брови и озадаченно почесал подбородок.
- Думаете, я не готова узнать правду? Поэтому не разобрала слова родных? - спросила я, закончив грустное повествование.
Деду я поведала больше, чем Свете. Призналась, как напугали нечаянные открытия, но утаила, что расстроилась из-за встречи с мамой. Горько вспоминать, что сидела рядом, а поговорить не могла.
- Человеческий мозг умеет преподносить сюрпризы. Вы пережили страшное потрясение ребенком и забыли об этом. Мозг уберег вас от переживаний, позволил жить без тягостного груза, который отравил бы отроческие годы. Я говорю о похищении. Что касается ссоры родных, не рискну предположить, что она значит. Возможно, ничего. Вас просто напугали громкие крики. А, может, за скандалом кроется страшная тайна, раскрыв которую, вы навсегда лишитесь покоя.
- Некоторые вещи лучше не знать? - закончила я мысль Василия Петровича.
- Это решать вам, - философски заметил дед.
- Не хочу раскрывать тайны! - вырвалось помимо воли. Вот она - моя извечная страусиная позиция! В действии! Лишь бы пол не оказался бетонным. - Но... но... - мой голос задрожал, - Поток не выпустит меня, пока всё не вспомню.
- Вы правы, - пробормотал дед и замер, словно понял нечто крайне важное. - Мне пора, - выдал он неожиданно. - Саша, мы вернёмся к этому разговору. Позже. Главное, не мучайте себя раздумьями.
Легко сказать - не думать. Мысли редко подчиняются доводам разума. Их погонщики - эмоции. Но я подарила старику послушный кивок на прощание и подобие улыбки.
- Никаких раздумий, - объявила я черным глазам в зеркале, едва затих занудный скрип, с которым неизменно перемещался старик. - Без... ой!
Я растерянно попятилась. Оставшись наедине с отражением, я вдруг сообразила, что дед ни словом не обмолвился о гибели Егора. На морщинистом лице не наблюдалось и намека на горечь утраты. Странно. Василий Петрович опекал шаловливого мальчишку и, как никто другой, должен сожалеть об оборванной детской жизни. Не наплевать же ему, в самом деле? А если наплевать? Тогда какой смысл заботится обо мне?
Или?
- Всё любуешься?
В зеркале отразилось недовольная Варя.
- Угу.
- Лучше делом займись.
- Угу.
Делом, так делом.
Варя обрадовалась сговорчивости и снова загрузила нас со Светой организационными хлопотами. Да так, что к началу представления мне стало фиолетово, какие еще сюрпризы способны преподнести Поток и его обитатели. Жаль только все труды насмарку. Бесконечные приготовления бессмысленны - особенно раскладывание биноклей и программок на верхних ярусах. Варин балет придут посмотреть лишь Злата с Михаилом.
Однако я ошиблась с выводами. Капитально.
Огромный зрительный зал заполнился целиком - от партера до галерки.
- Откуда столько народа? - округлив глаза, я взирала на нескончаемую реку гостей, текущую из золотистой двери на Варин слой. На женщин, мужчин и детей, облаченных в парадные наряды.
- Злата постаралась, - отозвалась Света. - Обещала аншлаг, и вот - пожалуйста!
Мы с девочкой встречали зрителей в вестибюле по Вариному наказу. Нашу задачу балерина обозначила так: стоять у дверей в зал и улыбаться во весь рот. Зачем, мы не поняли, но веление хозяйки выполняли самозабвенно. Впрочем, сведенные от чрезмерного старания челюсти не мешали нам перешептываться, обсуждая платья дам. В зале гостями занимались летающие феи - сопровождали на отведенные места. Гномов Варя на время представления предпочла держать подальше.
- Это не существа? - поинтересовалась я у Светы, параллельно кивая джентльмену в цилиндре, некстати напомнившему Дунайского. - У них "живые" лица.
- Это люди, - подтвердила девочка и задохнулась от восторга, увидев белоснежные туфли на ногах гостьи-ровесницы. - Да, люди, - продолжила Света, когда я дернула ее за рукав и вернула из обувных облаков. - Злата Васильевна их по всему Потоку собирала. Кинула по слоям клич, мол, приходите на балет. Ей одной под силу рассылать массовые призывы. Надо встать в центре круга и произнести послание. Но, чтобы его получили столько адресатов, нужен огромный опыт.
- Сколько Злата живет в Потоке?
- Кто ж ее разберет, - проворчала Света. - Вечно у нее одни загадки, да недомолвки.
- Дамы!
Перед нами нарисовался очередной гость в смокинге и столь галантно отвесил поклон, что я не сразу признала Михаила. Гладко зачесанные назад волосы, крахмально-белая рубашка и галстук-бабочка делали ходячее недоразумение непохожим на себя. Впрочем, парень быстро "исправился".
- Саша, что это на тебе? Нужно немедленно подарить платье балагану.
- Обязательно подумаю над твоим предложением, - я с трудом подавила желание запустить в горе-спутника чем-нибудь тяжелым. - Где ты был, пока мы тут трудились в поте лица? Репетировал с войском парад?
Последнюю реплику я произнесла в отместку за комментарий о платье, но попала в яблочко. Михаил стал цвета пресловутого наряда и без единого возражения присоединился к торжественной встрече зрителей. Я подозревала, что беспокойства его присутствие принесет больше, нежели прока, но возражать не стала. Сама виновата, за язык никто не тянул.
Однако парень оказался полезнее, чем я и Света вместе взятые. Мы с девочкой обращали внимание исключительно на гардероб гостей, а Михаилу бросилась в глаза еще одна странность Потока. Случилось это, когда я вконец обозленная на Варю с ее балетом, втолкнула парня в зал - посмотреть, много ли свободных мест осталось.
- Это неправильно, - пробормотал Михаил, вернувшись обратно.
Я за сердце схватилась. Неужели, балерина не рассчитала, и зал не вместит всех желающих? Вот кошмар-то! Меня мало волновали оставшиеся за бортом праздника гости. Зато реакцию Варвары я представляла во всей красе, заранее захотелось втиснуть голову в плечи, а лучше переехать на Северный полюс на постоянное место жительство.
- Нет же! - замахал Михаил ручищами, чуть не порвав смокинг. - Причем тут места? Вы на лица посмотрите! ТАК не должно быть!
Мы со Светой переглянулись. Зашли в зал, дабы внимательно обвести взглядами ряды от пола до потолка. И не поняли, что имел в виду Михаил.
- Возраст! - выпалил он, сердясь на нашу бестолковость. - Поглядите вокруг! Вы видите стариков? Нет! Даже зрелых людей немного. Потоку нужна одна молодежь!
- Ну что ты... - начала я, но возражение повисло в воздухе.
Михаил прав. На сто тысяч процентов! В зрительном зале сидели дети, подростки, молодые люди лет до тридцати. Зрителей возраста Златы по пальцам пересчитать. А уж пожилых...
- Василий Петрович единственный старик, которого я видела в Потоке за все время, - пробормотала Света. - И Злата Васильевна не девочка. А остальные...
Мы примолкли, переваривая новость и раздумывая, в чем подвох. Действительно ли старикам не место в Потоке? Дед не сумел отыскать Перепутья. Но почему? Какой закон тут работает?
Размышления, а, тем более, обсуждения, пришлось отложить. Бурная гостевая река превратилась в ручеек и иссякла. Началось действо, ради которого рассылались приглашения по всем слоям Потока. Для меня, Светы, Михаила и Златы Варвара отвела почетные места - в середине первого ряда. В отличие от остальных, я в восторг не пришла. Хождение по театрам прочно ассоциировалось с Бастиндой, а козырное место исключало возможность незаметно сделать ноги посреди спектакля.
Однако едва зазвучали первые аккорды, и балерина с обученными существами появились перед зрителями, я думать забыла о побеге. Впервые в жизни представилась возможность насладиться творящимся на сцене.
Что же сказать о Варварином балете? Как передать неповторимое таинство словами? Прошло тринадцать лет, а все еще вижу тот спектакль. Так четко, будто сижу в Варином театре. Балерина рассказала языком танца несколько историй - коротких, но ярких и насыщенных. Создавала образы на контрасте, играла на наших эмоциях, легко и непринужденно касалась самого сокровенного. Мы в унисон задерживали дыхание, все вместе произносили "ах!" и восторженно аплодировали.
Варя превратилась в мотылька, беззаботно парящего на сцене. В каждом шаге балерины, в каждом взмахе руки ощущалась безграничная легкость, смешанная с безразличием ко всему на свете. Она - бабочка, созданная, чтобы ее любовались. Не более. Ей нет дела до вас. Смотрите и наслаждайтесь. Но мгновение закончилось. Вместо мотылька появилась жар-птица. Она тоже прекрасна, но у нее иная красота. Взмах крыльев опасен, заставляет сердца замирать, а спины сгибаться в почтительном поклоне. Любуйтесь, но не подходите близко, если не хотите сгореть. А, может, именно в этом счастье - погибнуть в ее жарком пламени?
Танцы на руинах сменялись балами и маскарадами, жизнь и смерть сливались воедино. Не знаю, что на меня повлияло - талант самой Варвары или Поток, но я никогда не переживала эмоции столь остро. Хотелось то смеяться от счастья, то плакать навзрыд, сопереживая очередной Вариной героине. А еще я думала о своей жизни. О том, сколько времени трачу на обиды на весь мир. О том, что не пытаюсь стать лучше, а утопаю в жалости к себе. У меня вдруг открылись глаза. Света гораздо добрее меня, а Варвара - истинная богиня. А я? Что сделала я? Как я смею гневить небеса вечным недовольством судьбой?
А потом появился лебедь, и сердце затрепыхалось. Величественная птица умирала на сцене и, исполняя последний танец, прощалась с миром. Я не увидела в ней страха перед неизбежным концом. Лебедь наслаждался возможностью продлить момент прекрасного, вкладывая в танец всё мастерство, все светлые воспоминания и лишь толику несбывшихся надежд. Я поняла: это коронный Варин танец. Последний. С умирающим лебедем, прощавшимся с жизнью, балерина ассоциировала себя.
Когда птица застыла на полу, а зал встал, взорвавшись аплодисментами и криками "Браво", у меня по щекам потекли слезы, а в душе созрел очередной протест. Как Варя смеет смиряться? Не позволю! Мы найдем выход из Потока, и она сможет танцевать в реальном мире! Люди должны увидеть, как она прекрасна и талантлива!
Зрители не расходились. Обсуждали увиденное, поочередно подходили к балерине, благодарили за чудесный вечер. Варя в костюме лебедя вежливо слушала каждого, дарила улыбки, а я, нервно поджидая в сторонке, все больше мрачнела. Не знаю, что именно я собиралась сказать, какие доводы привести. Возможно, разговор свелся бы к моим крикам и Вариным просьбам оставить все как есть, если бы...
Если бы он состоялся.
Когда возле Варвары осталась горстка поклонников, меня окликнул Василий Петрович. Он пропустил спектакль и появился не ради хозяйки праздника.
- Вы готовы вернуться домой, Александра? - спросил старик в лоб.
- Что? - я подалась вперед, засомневавшись, правильно ли расслышала.
Как домой? Дед способен открыть двери из Потока?
Бестолково хлопая глазами, я вопросительно взирала на старика. Он изменился. Исчезли теплота и мягкость. Лицо превратилось в маску, в глазах светился безграничный всепоглощающий лед. Вместо ответа Василий Петрович поднял руку ладонью вверх и легонько подул. Из пальцев вылетела переливающаяся серебром лента. Ударилась об потолок и погасла, чтобы разгореться с новой силой, превращаясь в массу чего-то белого, витиеватого.
- Белый Дым! - ахнула Света, но ее возглас потонул в восторженных криках обителей Потока, задержавшихся в Варином театре.
- Можете идти, Александра, - холодно заметил Василий Петрович. - В вашем присутствии здесь нет необходимости.
Но я не шевелилась. Зачарованно смотрела на белые спирали.
- Кто ты такой, паразит? Это всё твоих рук дело, пакостник ты этакий?! - обрушилась она на старика, грозно уперев руки в бока.
Но дед не отрывал цепкого взгляда от моего шокированного лица.
Плевал он на Злату. И на всех вокруг.
- А остальные? - спросила я.
- Увы, - безразлично бросил старик. - Эта дверь открыта для вас одной.
- Но... - начала я.
- Не верю!
Парень лет двадцати во фраке и со всех ног кинулся к Дыму. Так разогнался, что, казалось, способен столкнуть в пропасть локомотив. Однако в полуметре от заветного выхода налетел на невидимую преграду и рухнул, как подкошенный. Над бедолагой склонилась сердобольная Света.
Надо же! Значит, Пелене безразлично, кого поглощать, а Дым действует избирательно.
- Саша не сможет никого забрать, - назидательно объявил дед.
"Он ошибается!" - созрела в голове мысль. Она появилась извне. Кто-то впечатал ее в мозг. - "Ты можешь увести их".
В нос ударил знакомый запах лилий, призывая к действию, и я повиновалась импульсу.
- Это мы еще посмотрим! - крикнула я Василию Петровичу, ловко схватила за плечи Свету, находящуюся ближе всех ко мне, и толкнула прямиком в Дым. Никакого барьера на пути девочки не встретилось, белая "дверь" приняла её безропотно.
- Ах, ты! - выругался старик, сжимая кулаки.
- Скорее! Ко мне! - призвала я остальных.
Я чувствовала: мне под силу помочь им, а дед не сможет помешать.
Повторять дважды не требовалось. Все бросились к выходу. Мне лишь требовалось касаться их и подталкивать в Дым. Когда все желающие покинули Поток, мы с Михаилом привели в чувство оглушенного парня и, поддерживая под руки, выпроводили прочь.
- Варя! - изумленно воскликнул Михаил, сообразив, что балерина, как и Злата, не сдвинулась с места. - Идем!
- Скорее! - вторила парню я, покосившись на бледнеющий Дым.
Варвара не шевелилась. Сказала тихо:
- Не уводи его, Саша. Он пожалеет, что не остался.
- Варвара, не говори глупости! - возмутился парень. - Торопись!
Я молчала, четко осознав, что никакие слова на свете не переубедят Варю. Она приняла решение. Окончательное и бесповоротное.
"Уходи! Немедленно!" - приказал некто в голове, и я, схватив за руку Михаила, бросилась в объятия Белого Дыма. Последнее, что я увидела - грустную улыбку на лице балерины.
- Не возвращайся в Поток, девочка! - оглушил крик Златы. - Никогда!
****
Настоящее время
Бушуя от гнева, как забытый на плите чайник, я поехала к Вове на работу. Достаться могло любому, кто попадется под руку. Первой свое получила кондукторша - лохматая тетка с грязными ногтями. Перетряхивая сумку второй раз за день (теперь в поисках проездного), я от души выплеснула годами накопленные претензии к представителям ее профессии.
Билет нашелся в кармане, однако мой пыл не охладился, ибо к перепалке присоединилась бабулька, поставившая тележку посреди прохода. Кондукторша выместила на бабке зло и сама нарвалась на новую порцию ругательств. Досталось от божьего одуванчика и мне, мол, веду себя, как торговка на рынке. Я собралась, было, высказать, что думаю о представителях и этой профессии, да поняла, что проехала остановку.
Пока плелась обратно к Вовиному офису, мысленно костерила настоящих обидчиков -Семеныча и Светку. Пакостница! Не так. Мстительная пакостница! А шеф? Поверил! Без суда и следствия! Решил, что я способна навредить ребенку в Потоке. Да я за каждого застрявшего там маленького человечка кого угодно на куски порву! За некоторых взрослых тоже - тех, кому есть ради чего возвращаться.
Вова, как назло, торчал на совещании, в вестибюле встретил Вадим. Не парень, а девичья мечта: точеный профиль и черные пряди, падающие на голубые проницательные глаза. Он залился соловьем, источая вежливость. Но я сильнее разозлилась. Сказывались извечные накачки Аллы, которая, как и отец, симпатизировала Вадиму. Не случайно же парень работал вместе с Вовой в нашей семейной компании. Родственники бы качались на люстре от счастья, отправься мы с Вадиком в ЗАГС.
- Общественный транспорт, - бросила я, объясняя взвинченное состояние.
- С этой проблемой легко покончить, достаточно снова сесть за руль... - Вадим осекся, заметив, как вытянулось мое лицо. - Извини.
С личным транспортом я покончила семь лет назад. Не смогла преодолеть психологический барьер и снова превратиться из пассажира в водителя. Когда я вела машину в последний раз, погиб человек. Меня никто не обвинил. Следствие установило, что он был пьян и сам спровоцировал ДТП. Однако я знала, что виновата. В тот день я потеряла любимого и не имела право управлять средством повышенной опасности.
- Прогуляемся? - предложил Вадим. - Если хочешь, буду боксерской грушей.
Я хмыкнула. Идея заманчивая, но оттачивать навыки ближнего боя на лучшем друге брата не слишком по-родственному. А если серьезно, о чем нам говорить? Но и отказываться неудобно.
Как кисейная барышня, ей-богу!
Из неприятной ситуации выручил мобильник, призывно завибрировав на дне сумки. Надеясь, что звонок от Вовы, я рывком вытащила телефон и вросла в пол. Надпись на экране скромно гласила: "шеф". Я закрыла глаза и снова открыла. Что же такое стряслось, что после утреннего разговора Семеныч набрал мой номер? Наверное, второе пришествие. Событие меньшего масштаба вряд ли бы сподвигло начальника на звонок.
- Саша, можешь приехать? - без предисловий спросил шеф.
- Сейчас? - я не удержалась от колючего тона.
- Да. Мне нужна твоя помощь. Один человек... - Семеныч запнулся. - Возможно, он в Потоке. Нужно знать наверняка.
Я едва не предложила обратиться к Свете, но обошлась без показательного выступления. Общая знакомая не поможет. Она заходила сегодня в Поток. Сделать это второй раз подряд нереально. А раз шеф нашел силы позвонить и попросить об одолжении, значит, готов к диалогу.
Обратно я ехала окрыленная. Я объяснюсь с Семенычем, и все вернется на круги своя. Однако радужное настроение продлилось недолго. Мне было нечем порадовать шефа. Новый "клиент" не попал в Поток. Ситуация печальная, но донельзя банальная.
- Увы, - констатировала я, поднимая взгляд на мрачного Семеныча.
- Я это предполагал, - сухо кивнул он. - Но спасибо, что быстро откликнулась.
- Света уехала? - поинтересовалась я, понимая, что о большем спрашивать не в праве. Не время. И не место.
- Она в моем кабинете. Если готова, у тебя есть шанс расставить точки над "I". Света расскажет, ЧТО увидела в Потоке.