Я проснулась оттого, что кто-то вырисовывал узоры на моей обнаженной, подставленной солнечным лучам спине. Промычав, я оторвала щеку от подушки и приподнялась на локте.
- С добрым утром, красавица, - промурлыкал басистый, хрипловатый голос.
Сонное, но улыбчивое лицо Зака двоилось в глазах.
- Привет, - протерла их кулаками и сморщилась от жуткой головной боли. Размышляя, отчего так хреново, я резко прекратила это занятие, не желая вспоминать о том, сколько литров слез пролила вчера.
Умиротворенный взгляд Зака покоился на моем лице, и я слегка смутилась, воспроизводя в памяти картинки вчерашнего секса на полу в гостиной.
Было... жарко. Очень.
Ухмыльнувшись своим мыслям, я рухнула обратно на подушку. Зак проследил за моим передвижением и навис сверху.
- Что хочешь на завтрак? - игриво подхватив мой локон, поинтересовался он.
Я провела пальцем по его красивой груди и пожала плечами. Было так хорошо, что это казалось счастливым сном, и я боялась сделать лишнее движение, чтобы не проснуться и очутиться в своем доме, среди лжеца и матери, которая поверила ему вместо меня.
- Тебя, - сглатывая от накатившей боли, ответила я.
Зак выпустил струю воздуха через полураскрытые пухлые губы, к которым я незамедлительно потянулась и смяла в настойчивом поцелуе. Слегка оторопев, Зак просунул руку под мою поясницу и прижал к себе.
Я нуждалась в повторении ночного сближения, потому что только так могла отвлечься от навязчивых мыслей о родителях. Но к моему великому разочарованию Зак отстранился, как только услышал жалобное урчание в моем животе.
- Похоже, твой желудок не согласен с тем, чтобы я был твоим завтраком, - прошептал он, целуя меня в плечо и резко отталкиваясь.
Скинув с себя одеяло, он покинул нагретую постель, оставив меня тонуть в мятых простынях. Я проглотила язык, увидев голый, аппетитный зад своего парня. При свете дня это было тем еще чудесным зрелищем. Правда. Два идеальных, упругих полушария, к которым так и тянулись мои пальцы. А в голове, потеснив печаль, поселилась шалость. Но как только я стала подниматься, собираясь воплотить парочку фантазий, то меня ждал облом - сказалась усталость после тяжелой ночной "работы".
Но мне не хотелось находиться в постели одной. Я обшарила взглядом комнату Зака и нашла футболку, которую он мне любезно одолжил вчера. Двигаясь на запах кофе, словно дикий зверь, напавший на след своей добычи, я оказалась на кухне.
- Ты не собираешься одеваться? - прикусив щеку изнутри, спросила я и взглянула на мускулистую спину Зака.
- Не-а, - он включил кофе-машину и развернулся ко мне.
Я не упустила из виду его достоинство, наслаждающееся свободой действий, и облизнула засохшие губы. Вот черт... Моя семья разрушилась, а я как озабоченная думаю только о сексе... Это ненормально.
- Кого мне стесняться? - беззаботно закончил он. - Тем более мне льстит, как ты смотришь на младшенького Зака.
Выразительные губы распылись в обворожительной, довольной ухмылочке.
Младшенький Зак?
Я расхохоталась.
Через несколько минут все-таки заставила Зака напялить трусы, дабы не соблазнять ни себя, ни его, и мы завтракали на диване, окружив себя остатками позавчерашней пиццы, которую Зак заказывал в качестве аккомпанемента к баскетбольному матчу по телику.
- Что планируешь делать? - поинтересовался он, облизывая пальцы.
Я надкусила треугольник, подмечая, что нет ничего вкуснее свежеиспеченной пиццы.
- Не знаю, - хотелось сделать вид, что я не поняла вопроса, но вовремя отдернула себя. Бессмысленно избегать этой больной темы.
И ведь действительно.
Что мне делать дальше?
Возвращаться домой?
Нет. Не хочу. Родные стены будут давить на меня и напоминать, что самый родной человек не доверяет мне, предпочитая правде искусно завуалированную ложь и притворную любовь в лживых агатовых глазах.
Я не знаю, что я чувствую, думая о маме. Вчера боль казалась мне бескрайней вселенной, в которой потерялось мое крохотное естество. Сейчас это напоминало галактику, и свет спасения уже не представлял собой нечто недосягаемое.
Все благодаря Заку. Если бы у меня не было его... к кому бы я пошла? К Джесс? Немного грустно такое осознавать, но даже объятия лучшей подруги не сравнятся с теплотой любимого человека.
- Послушай, - ладонь Зака легла на мое колено. Я медленно подняла на него туманный взор. - Ты можешь остаться у меня... Нет. Оставайся у меня. Переезжай сюда. Мы заберем твои вещи, и все будет хорошо. Я больше никому не позволю обидеть тебя, даже твоей маме. Мне знакома вся эта чепуха с семейными драмами. Я знаю, как это паршиво. Поэтому хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Я смогу тебя защитить, Наоми. Ото всех.
Непрошеные слезы глупой радости подкатили к глазам, но я стерла их непринужденным взмахом руки. Низко опустила голову, чтобы скрыть счастливую улыбку... И все-таки чертовски приятно знать, что есть люди, которые будут с тобой независимо от времени и обстоятельств. Всегда поддержат, протянут руку помощи, обнимут, заставят почувствовать необходимой.
- Спасибо, - я наклонилась вперед, упершись лбом о плечо Зака. - Но я пока не готова к совместной жизни.
Он издал нервный смешок, и я засмеялась вместе с ним.
- В любом случае, это неизбежно, - заверил меня.
Подняв голову, я вопросительно взглянула на него.
- Ну, ты и я - у нас будет дом, - с лучезарной улыбкой пояснил Зак. - Мы поженимся. Когда появится малыш, мы заведем собаку, чтобы у нашего ребенка был друг. Над именами я пока не думал, но мне бы хотелось что-нибудь необычное. А тебе?
На самом деле, воображая это, я не испытывала внутреннего дискомфорта. Наверно, жить с Заком здорово... да что б меня... я не должна сомневаться в этом. Я бы хотела жить с ним. Я бы хотела иметь от него ребенка. Я бы хотела носить кольцо на безымянном пальце и называть себя его женой.
Это - идеальное будущее.
Но мы молоды для семьи. Сначала мне нужно окончить колледж, а потом думать о совместном проживании.
- Так я вижу нашу жизнь, - Зак переплел свои пальцы с моими. - Мне бы очень хотелось, чтобы все было именно так.
- И мне, - прошептала я.
Потянулась к его лицу, чтобы поцеловать, но замерла в паре сантиметрах от пухлых губ. Боковым зрением увидела новостной выпуск по телевизору.
Говорилось о крупной аварии, произошедшей этой ночью.
-... Пятеро пострадавших были доставлены в больницу Индианаполиса, - комментировала светловолосая журналистка с места происшествия. - Шестой участник аварии - водитель грузовика - скончался на месте.
Я сползла с колен Зака и попросила его увеличить громкость звука.
Девушка что-то говорила, но мой взгляд сфокусировался на кадрах катастрофы.
И на одном из них я заметила кое-что, повергшее меня в неописуемый шок.
- Нет, - я утратила способность дышать.
- Наоми? - подорвался Зак.
Я моргнула, отчаянно желая, чтобы замеченное мною оказалось галлюцинацией.
Нет.
Красный "Минивэн" мелькнул в очередном кадре. Покореженная, перевернутая разбитая машина с разбитыми стеклами. На брелке в виде Спанч-Боба без левого глаза, прицепленному к зеркальцу, засохла кровь.
- Не может быть... - во рту пересохло, и я не была уверена, что сказала это достаточно громко.
Я повесила этот брелок, когда мне было двенадцать.
Я лишила фигурку левого глаза, но мама не избавилась от вещицы.
Этот "Минивэн" принадлежал нам.
Невозможно.
Невероятно.
Нет.
Только не это.
Только не мама.
- Нет! - закричала, вскочив на ноги. - Дай мне телефон! Срочно!
Зак ошарашено смотрел на меня снизу вверх.
- Что такое, Наоми?
- Там, - я указала на экран, - мамина машина... Там... - оборванный всхлип сорвался с моих губ, и я заткнула рот рукой, чтобы не закричать. - Зак, моя мама...
Руки Зака спасли меня от жесткого падения. Повиснув на нем, я разрыдалась. Крепко жмуря глаза, я старалась избавиться от ужасных образов, которые лезли в голову. Кровь, наша машина, мама... Что произошло, черт возьми?!
- Наоми, объясни, что ты увидела? - встряхнув меня, потребовал Зак. В его глазах сверкали молнии беспокойства.
- Наш "Минивэн" был в новостях на месте аварии, - пролепетала я, не видя ничего перед собой из-за пелены слез.
- Вот дерьмо, - прорычал он и убрал руки с моих плеч. - Ты уверена?
Я кивнула.
- Черт... Успокойся. Мы обзвоним больницы и найдем Линдси.
- Но если она...
Меня передернуло от собственной догадки.
- Нет, - Зак резко оборвал мои всхлипы. - Погиб только водитель грузовика. Линдси увезли. Конечно, если она все-таки была там...
Я была бы только рада, если бы ошиблась. Но мои последние сомнения отпали, как только я увидела злосчастный брелок.
Я плюхнулась на диван и спрятала дикую панику в ладонях. Как мама вообще оказалась на улице ночью? Куда смотрел отец? И почему мне никто не позвонил, черт подери?!
Точно. Мой сломанный телефон остался дома, на кухонном полу.
- Наоми, - Зак убрал мои руки от лица и опустился на колени. Наши глаза теперь были на одном уровне. - Ты нужна мне, слышишь? Не теряй голову. Я люблю тебя. Проклятье! - он сжал челюсти. - Линдси жива. Верь в это. Мы перевернем весь Индианаполис, но найдем ее, хорошо? Я обещаю.
- Хорошо, - завороженная его решительностью, повторила я.
- Умница, - он кратко поцеловал меня в лоб и встал с колен.
И началось сумасшествие.
Пока Зак со справочников в одной руке, а во второй - с телефоном - обзванивал больницы, одну за другой, я не могла найти себе места, с замиранием сердца ожидания узнать необходимый адрес и немедленно отправиться туда, чтобы убедиться в том, что мама жива. Я смирилась с мыслью, что, возможно, из-за происшествия мама потеряла ребенка, но мне хотелось верить в лучшее. Я долго и упорно пыталась понять, почему во втором часу ночи она не находилась дома. У нее что-то произошло с отцом?
Мой мозг разрывался от неимоверного количества вопросов.
- Зарегистрирована? - радостно воскликнул Зак, и я замерла у плазменной панели. - Хорошо. Да. Сейчас запишу, - он отложил справочник и огляделся в поисках ручки и листочка. - Да. Ага, - найдя их на столике, он принялся что-то чиркать. - Спасибо. Мы сейчас приедем.
- Ну что? - я вцепилась пальцами в мясистый и сочный лист агавы.
- Поехали, - Зак потряс листочком с адресом в воздухе.
***
- Понижен уровень глюкозы, сотрясение головного мозга средней степени... - доктор сделал задумчивую паузу, изводя меня не нервы. Он еще раз прошелся взглядом по больничному листу моей мамы. - Но в целом жизненные показатели в норме. После такой аварии - чудо, что Линдси обошлась лишь сотрясением и несколькими ссадинами.
Напряжение отпустило мое тело, и я громко выдохнула, чувствуя, что сейчас грохнусь в обморок от счастья.
- Ее жизни ничего не угрожает? - спросила с надеждой в глазах.
- Нет, - успокоил мистер Смит, озарившись голливудской улыбкой.
- А что с ребенком?
Я скрестила пальцы за спиной, и Зак, заметив это, тихо усмехнулся. Он крепко сжимал мою свободную руку и с тем же волнением на лице ждал ответа.
- Твоей маме повезло, - сообщил черноволосый мужчина. Несмотря на столь радостную новость, его улыбка меня жутко раздражала.
- Слава богу, - на выдохе произнесла я. - Я могу увидеть ее?
Мой взгляд упал на дверь палаты, у которой мы говорили.
- Сейчас она спит, и не стоит тревожить ее, - доктор Смит почесал затылок. - Приходите завтра утром.
Черта с два я уйду отсюда!
- Нет, - сказала, уверенно качнув головой. - Я останусь.
- Мы останемся, - поправил Зак, надавив большим пальцем на тыльную сторону моей ладони.
Я кивнула, глядя на мужчину.
- Хмм, - протянул он, чуть сузив глаза. - Что ж. Ладно, - засунул руки в карманы белого халата. - Выделю вам палату, чтобы вы могли отдохнуть и дождаться пробуждения Линдси.
- Спасибо! - я поборола в себе желание задушить доктора в благодарных объятиях.
Ухмыльнувшись, мистер Смит круто развернулся на каблуках дорогих, кожаных ботинках и махнул нам, как бы говоря не отставать. Но мы бы все равно не заблудились, ведь больница была на удивление пуста.
Оставив нас в небольшой палате с двумя койками, он ушел, сказал, что сообщит, если мама проснется раньше.
Расположившись с Заком на одной из коек, я не заметила, как сон унес меня в страну Морфея.
Мне "посчастливилось" перенестись в день своего тринадцатилетия.
Я, Джесс, Луиза Стенфорд, Эшли Браун, Саманта Митчелл и еще несколько девочек, с которыми я когда-то дружила, сидели за шикарно накрытым столом во дворе нашего дома. Мама суетилась рядом, делая все, чтобы мы не скучали. Но нам и так не было скучно. Еще бы. Ведь Джессика по-дружески макнула меня лицом в торт, а он был настолько красиво сделан, что было невероятно жаль даже притрагиваться к нему. Но это было половиной беды. Мое платье - прекрасное, красивое платье нежно розового оттенка с цветочным принтом - было испорчено. Как и моя прическа, туфельки в тон платью...
Тогда я жутко обиделась на Джессику. Разревелась и убежала из-за стола. Мама нашла меня за кухонной тумбой, за которой я спряталась. Она обняла меня и сказала, что Джессика сделала это не со зла, и я не должна на нее злиться, ведь мы с ней лучшие подруги, и портить отношения из-за такой мелочи, как торт и испорченное платье, будет глупо.
- Люди совершают вещи, которые поначалу кажутся им нормальными, но потом сожалеют об этом всем сердцем, - сказала мама. - Прости ее, если любишь. Она ведь дорога тебе?
Я угрюмо кивнула.
- Тогда вставай и иди к ней. Скажи, что не сердишься. Уверена, что Джессика чувствует себя неуютно из-за того, что сделала.
Мы с Джесс помирились... но только после того, как ее чудесный голубой топ оказался обрызганным вишневым сиропом. А потом началась Великая Битва Едой. Все мои гостьи покинули дом с зареванными лицами. Кроме Джессики. Она осталась со мной и, хохоча, мы вместе помогали моей злой маме с уборкой двора.
Я проснулась от звука собственного смеха и еще долго не могла остановиться, вовлекла во все это Зака, который, держась за живот, наблюдал за мной. В палате, утонувшей в лучах заходящего солнца, мгновенно воцарилась тишина, когда распахнулась дверь, и внутрь вошел доктор Смит.
- Линдси пришла в себя, - сообщил он.
Подорвавшись с места, я ринулась за ним. Зак едва успевал за мной. Он остался ждать меня снаружи, когда я осторожно вошла в палату мамы. Меня настигло ощущение дежа вю. Ведь совсем недавно я с такой же болью в груди наблюдала за такой картиной: мама, обмотанная трубками, бледная, уставшая, измотанная... Только в прошлый раз на ее лице не было ссадин, и голова не была замотана бинтами.
Съежившись, я сделала небольшой шаг вперед.
Глаза мамы были прикрыты, но она не спала. Она слышала, как я подошла к ней, и мое дыхание стихло, но не посмотрела на меня. Обуреваемая смешанными чувствами, я не знала, что сказать ей, и с чего начать разговор.
Я сердилась на нее. Но было ли это важно сейчас?
Я могла потерять ее. Действительно потерять. От одной только мысли, что мамы не стало бы, меня бросило в яростную дрожь.
- Мам, - шепотом позвала я.
Ее бесцветные губы превратились в тонкую линию.
- Я отвратительная мать.
Это заявление несколько выбило меня из колеи.
- Что? - я растерянно захлопала ресницами. - О чем ты?
Мама распахнула глаза, обратив на меня боль и сожаление, которых бы хватило на уничтожение целого мира.
- Я видела переписку. Я видела его сообщения, которые он писал своей любовнице. Он не любит меня. Он лгал мне, - мама судорожно выдохнула, словно только что осознав смысл своих слов. - После того, как ты ушла, я не могла успокоиться, но убеждала себя, что твое заявление о его измене - лишь очередная попытка оттолкнуть меня от него. Но в глубине души я знала, что ты права...
Мама отвернулась, сжав в пальцах голубоватое тонкое одеяло.
- Патрик вел себя более чем спокойно. Если бы не твои слова, я бы никогда в жизни не подумала, что он сотворит этот кошмар с нашей семьей во второй раз. Пока он был в душе, я залезла в его телефон. Я докатилась до этого, потому что меня разрывали сомнения.
Хрипло рассмеявшись, она вновь повернулась ко мне.
- Я чувствую себя ужасно, Наоми. Но не оттого, что мне изменили. Черт бы побрал твоего отца, - прошипела она, закрыв глаза рукой. - Черт бы побрал этого недоноска.
- Забудь о нем, - я покачала головой, опуская взгляд.
Вдохнула полной грудью, не зная, стоит ли радоваться маминому "просветлению". Не рано ли думать о победе. Неужели мои молитвы, наконец, оказались услышанными? Неужели она поняла, что ошибалась?
- Нет. Милая, прошу, выслушай, - меня прошибло током, когда она зацепилась за мой мизинец.
- Мама... - взмолилась я, кривясь от свирепой боли в груди.
- Прости меня!
Оторвавшись от подушки, она склонилась к моей руке и прижалась лбом к тыльной стороне. Это повергло меня в шок.
- Перестань, - я неуверенно, но мягко погладила ее по перебинтованной голове. - Пожалуйста, перестань.
- Прости меня, - повторила она. - Прости меня. Прости. Прости. Прости. Я такая идиотка! Боже... Я не верила собственной дочери. Пошла на поводу у своих чувств. Вела себя, как настоящая дура.
- Прекрати, - я была на грани того, чтобы не разреветься вместе с ней.
- Я не должна была поступать с тобой так жестоко. Я должна была верить тебе, и только тебе, потому что ты моя дочь, - оторвавшись от моей уже ставшей влажной ладони, мама подняла голову. - Ты моя маленькая девочка, которая никогда не причинила бы мне вред. Ты всегда защищала меня, а я не видела этого. Не понимала...
Ох, дьявол.
Меня словно рубили на кусочки.
- Хватит, - я согнулась пополам, крепко цепляясь за мамину ладонь.
- Наоми, - она притянула меня к себе. - Я так переживала за тебя. Когда ты ушла, мой мир словно развалился... Я миллион раз пожалела, что позволила тебе уйти. А когда увидела переписку Патрика, то сразу же села в машину и поехала к Джессике. Я надеялась найти тебя у нее.
Свернувшись рядом с ней калачиком, я уткнулась лицом в свои колени, пропуская сквозь себя неимоверное количество боли.
- Я плакала и не заметила, что в мою сторону двигался грузовик, - мамин голос сорвался на шепот. - Я испугалась, что умру и больше не увижу тебя, не успею попросить прощения.
Вцепившись в ее сорочку, я замотала головой.
- Не говори так.
Мне так не хватало ее. Этого тепла, которое источало ее худое тело, пробиваемое ознобом.
- Я не хотела, чтобы ты страдала. Но в итоге стала причиной твоих переживаний, - ее рука робко касалась моих волос. - Теперь все будет по-другому, Наоми. Поверь мне. Я больше не позволю твоему отцу находиться в нашей жизни. Довольно с нас, - меня невероятно взбудоражили стальные нотки, появившиеся в ее голосе.
- Обещаешь? - я вытерла слезы подолом футболки.
- Обещаю, - она оставила наполненный заботой и любовью поцелуй на моем виске. - Ты простишь меня, милая? Пожалуйста.
Сколько бы боли мы ни причинили друг другу своими поступками и словами, мы были, есть и навсегда останемся семьей. Единым целым. А остальное не имеет значение.
- Конечно, - я обвила ее талию рукой. - Это в прошлом. Я люблю тебя, мама.
Она судорожно простонала.
- Я тоже люблю тебя, детка. Мы справимся.
Мы должны беречь своих близких и идти на уступки, потому что без этого не сумеем достигнуть взаимопонимания. Мы должны проявлять к ним терпение, наставлять их на правильный путь, вместе справляться с неудачами.
В конце концов, мы должна уметь прощать друг друга.
- Я рада, что с ребенком все в порядке, - прошептала я, прикладывая ладонь к ее маленькому животику.
- И я, - нежный голос раздался над моим ухом. - Он, или она, вырастет замечательным человеком, не похожим на своего отца. Как ты. Он, или она, будет ценить свою семью и никогда не сделает им больно. Он, или она, не совершит наших ошибок. Мы не позволим этому случиться.