Рушанг Анна : другие произведения.

Потерянные в сентябре. Глава 3. Убийства начинаются в полночь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жители таинственного города, о существовании которого неизвестно никому за его пределами, пополняют свои ряды, похищая людей. Юная Софи становится их очередной жертвой. Теперь она не только должна жить по жестоким законам, царящим здесь, но и смириться с тем, что отныне ее жизнь зависит от чужого человека, которого похитили вместе с ней. Но она не сдастся, пока не найдет способ вернуться домой. Вот только что если тот, кого она полюбит не захочет сбежать вместе с ней?
  Закон здешних мест гласил, что за избиение полагается наказание в год тюрьмы. Для Софи это значило, что теперь ее работа станет чуть легче, ведь никто не накинется на нее из-за угла. Временного исполняющего обязанности Ангелики назначили уже на следующий день. Новый распорядитель сообщил, что пока не будет вынесено окончательное решение по делу Ангелики, все на кухнях останется без изменений. Но на деле изменилось все: вместо тихого шепота и случайных взглядов люди весело переговаривались и смеялись, в коридорах звучала музыка из проигрывателя, никто больше не прикалывал к одежде глупых цветов. Казалось, страх навсегда покинул эти места.
  
  Тот вечер был каким-то особенно тихим и умиротворяющим. В воздухе стоял сладкий запах, небо было разукрашено в ярко-синие и алые тона, а все кругом было подернуто легкой дымкой. Софи закуталась в шарф, впервые за долгое время ей хотелось рисовать. Из головы не выходила картина тихой гавани, где на востоке садится солнце. Ей поскорее хотелось взять в руки холст, пока картина в голове была особенно яркой. Но у судьбы были другие планы, когда она проходила мимо главной площади, ее окликнул какой-то мужчина. С виду ему было не больше тридцати, и выглядел он так болезненно, что Софи невольно остановилась.
  
  - Вы ведь Софи? - спросил он.
  
  Софи огляделась кругом, но не найдя причин не отвечать, кивнула.
  
  - Я прошу вас выслушать меня. Это не займет много времени. Меня зовут Ян, я муж Ангелики, -
  услышав последнее слово, Софи мрачно вздохнула. Эта женщина достанет ее даже, сидя в тюрьме.
  
  Заметив ее реакцию, Ян незамедлительно добавил:
  
  - Я пришел не по ее просьбе.
  
  Но Софи уже развернулась, она хотела уйти как можно дальше.
  
  - Постойте, это моя вина, это я сделал ее такой, - он взял ее под локоть, останавливая.
  
  Софи хотела вырваться и уйти, но глядя на то, какой у него был потерянный и убитый вид, кивнула.
  Ян указал взглядом на ближайшую лавку. Когда они сели, он опустил голову и сжал ее руками. Лишь через минуту он снова посмотрел на девушку.
  
  - Ангелика была совсем другой, веселой, доброй. Не поверите, но все любили ее, - на его лице блуждала улыбка, он словно рассказывал о чем-то, что было так давно, и что уже не возможно вернуть.
  
  - Это уж точно, - вырвалось у Софи.
  
  Он посмотрел на нее:
  
  - Вы правы. Знаете, она с пятнадцати лет работала, не покладая рук, училась у самых лучших поваров, и ее конкурентки действительно ни до, ни после в своей жизни не встречали большего кошмара, чем она, но у нее там осталась младшая сестра, о которой она заботилась, когда от них ушла мать, - Софи не могла поверить, что Ангелика родилась вне стен этого города, но именно об этом сейчас говорил ее муж.
  
  - Я появился в ее жизни случайно, в ресторане попросил позвать повара, чтоб нанять ее на частной вечеринке, - продолжал он. - Она подумала, что я пришел критиковать ее: в тот день уже был один, он сказал, что вишневый пирог сухой, и она вылила вино мне на голову без вопросов, а я был изумлен лишь тем, как она прекрасна. Мы недолго встречались прежде, чем попасть сюда. Каждый день с ней должен был быть счастливейшим, но он не был таким, потому что счастью не место там, где есть страх это счастье потерять. Я был ей не ровня. И вы не представляете, что это значит.
  Чувствуешь, что твоя жизнь как одолжение, словно ты занял взаймы, и очень скоро у тебя все заберут. Ты не веришь в свою удачу и ждешь, что вот-вот тебя бросят потому, что если ты видишь, насколько лучше тот, кто с тобой, то как этот человек может этого не видеть? И в конечном итоге я оказался прав, я был ее недостоин. Как ни тяжело было мне со всеми моими мыслями, достойными Юнга и Фрейда, ей было куда тяжелее, мои беды надуманы, они реальны только у меня в голове, а ее... Я ведь предал ее.
  
  Однажды мне пришло письмо, меня пригласили на выставку, посвященную новейшим разработкам в инженерных коммуникациях. Это было восемь лет назад, и я поехал. Ангелика отправилась со мной, я сам на этом настоял, мне прислали два билета, и два приглашения, что предполагало, что я буду не один, теперь-то я понимаю, что они заранее узнали о нас все, и Ангелика тоже была нужна им. Она могла стать гениальным шеф-поваром, никто не чувствовал как она, что можно смешать и в каких пропорциях, чтобы еда становилась настоящим искусством. Я привез ее сюда, а потом чуть не погубил. Я испугался, как тот парень на площади, когда привели вас. Я поднял руку, мне было невыносимо думать, что меня загнали в клетку, что мне не вырваться, что я должен буду жить с той, которая каждый день будет напоминать мне, что я виноват в том, что она оказалась со мной, я знаю, сложно поверить в мои слова, но вы не знали ее.
  
  Я вовремя одумался, не знаю, убили ли бы они ее, никто не попадает сюда просто так. Они выбирают нужных людей, тех, кто принесет пользу. Но она не простила меня за это, и не простит уже никогда. Я действительно оказался недостоин ее, из-за меня она потеряла все: свою семью, работу, а в тот день она даже потеряла меня. И теперь она одинока, она уже не может довериться мне, и... - он снова опустил голову. - В ее жизни ничего нет, ее съедает злость. Я понимаю, что именно гнев разрушает ее, но я ничего не могу с этим поделать. Вы должны понять, я правда виноват, я взял ее в ту поездку, потому что хотел похвастаться ею, как сувениром, ведь она красива, остроумна, восхитительна. Она не виновата, что с ней это случилось, я не могу допустить, чтоб ее наказали, сама она не попросит. Но тюрьма подкосит ее. Единственное, чего нет в Ангелике, это силы противостоять чему-то, она сломается навсегда. Поэтому я прошу вас, хотя бы подумать забрать ваши показания. Я не настаиваю и приму любое ваше решение.
  
  Он, покачнувшись, поднялся, его лицо не выражало ничего, кроме страдания.
  
  - Прощайте, София, - он медленно уходил, кутаясь в тонкий жакет.
  
  Софи задумчиво смотрела ему вслед, она думала о том взгляде, когда он вспоминал о прошлом,
  каким он был и как жил. Неужели и ее ждет такая же тоска? Неужели все действительно закончено, и теперь она навсегда останется здесь? Будет жить с человеком, который ее не любит? Будет вот так каждый день делать то, что не приносит радости, и никогда не увидит свой дом, никогда не заговорит со своим отцом, и он никогда не скажет, что за чудо ее картины, хотя он, как закоренелый математик, в них совсем ничего не смыслит? А еще в саду за ее домом будут цвести пионы и подсолнухи, но она уже этого не увидит. Она почти заплакала, но взмахнула головой, чтоб отогнать эти мысли. Ну что за особенность у людей такая: думать о том, что приносит боль?
  
  Софи еще долго так сидела, ей было холодно, но она продолжала сидеть. Было что-то в том, что ей грустно, что-то правильное. Вот так и должно быть всегда, пока она здесь. Не должно быть никакого счастья, пока она в таком месте, как это, где ничего не стоит жизнь, откуда нельзя уйти. Это было правильно, ведь нет никакого права быть счастливым, когда так много несчастных вокруг тебя.
  
  Софи забрала подписанные ею показания, и с Ангелики сняли все обвинения, она не знала, зачем она это сделала, просто ей не хотелось быть причиной чьего-то несчастья. И все же она злилась, нечестно вот так взваливать на кого-то свои беды, нечестно просить, зная, что отказать тебе не смогут.
  
  
  В ту пору начались настоящие морозы. Они пронизывали все кругом, и единственным спасением было восстановить работу шахт. Софи уже не хотелось подольше полежать в кровати с утра, она просыпалась задолго до звонка будильника от нестерпимого холода, когда догорал огонь в камине. Из крана в ванной больше не бежала горячая вода. По всему городу не было электричества, иногда Софи надеялась, что если проход в шахту не восстановят, то их всех попросту отпустят потому, что жить в таких условиях было невозможно.
  
  Если раньше работа Софи была ужасна, теперь она стала настоящей пыткой. Все ненавидели ее за возвращение Ангелики, и всем обязательно нужно было показать Софи свое отношение. Однажды одна из женщин, которая обычно работала с ней в одну смену, вылила ей на руку стакан с разведенным уксусом. Оказалось, что эти люди были куда более жестокими и мстительными, чем Ангелика.
  
  Прошло около недели, прежде чем Софи перестало казаться, что на нее постоянно смотрят чьи-то осуждающие глаза, а может быть, просто поубавилось взглядов. Чему, похоже, как ни странно, поспособствовала именно Ангелика, которой не терпелось показать Софи, что ничего у нее в отношении Софи не изменилось. Она начала давать Софи особые поручения, которые, по ее мнению, были куда невыносимее, чем ее прежняя работа. Конечно, Софи всеми силами пыталась скрывать от Ангелики, что ее новые задания нравятся ей куда больше, чем старая работа. Она старалась почаще вздыхать в присутствии Ангелики, которая при любом удобном случае пытала ее своими недовольными взглядами. Конечно, все поручения были унылыми и монотонными: пересчитать пакеты с мукой и солью, разобрать документы по алфавиту, переписать все наименования на складе. Но у этой работы хотя бы была какая-то конечная цель, а главное, здесь не надо было печь, печь и печь нескончаемый хлеб и булочки изо дня в день. К тому же некоторые даже не представляют, какое порой уборка имеет благотворное влияние.
  
  И все было бы действительно хорошо, если бы не тот факт, что она могла потерять Виктора. Он уже несколько дней жил в бараках у самых шахт, ведь в городе становилось все холоднее, а значит, проход в шахты был необходим как можно быстрее, поэтому работники трудились не покладая рук, даже не возвращаясь домой. Софи пугало, что в шахтах погиб еще один человек. Она боялась даже представить, что Виктор будет следующий. А когда думала об этом, ее тело сковывало, а кровь отливала от лица. Поэтому она даже в самых смелых мечтах не могла представить, что сегодня ее волнениям суждено было закончиться. Софи жадно пила воду из графина, стоявшего у нее за столом, когда в столовую вошел Виктор. Он был с другими рабочими с шахт, лица у всех были радостные. На одну из лавок взобрался незнакомый мужчина.
  
  - Мы окончательно разгребли завал, уже сегодня наши дома снова будут теплыми, - его громогласное заявление вызвало ободряющие отклики, ведь это означало, что больше людям не надо будет рубить мокрую древесину у кромки леса в тщетной надежде согреться.
  Люди подходили к рабочим и радостно пожимали им руки, Виктор разговаривал со всеми как с добрыми друзьями. И Софи стало как-то неуютно от того, как быстро он нашел себе друзей, она постаралась опуститься как можно ниже, и наклонила голову, чтоб Виктор не увидел ее здесь совершенно одну, сидящую в самом дальнем углу, а потом, вскочив, стремительно направилась к выходу. Все внутри нее кипело от злости, она здесь воюет со всеми, демонстрируя свои принципы и взгляды, доказывая своим существованием, что нельзя вытравить в человеке силу воли и духа, а Виктор любезничает со всеми, заводит новые знакомства, словно хочет начать здесь новую жизнь. Софи села в раздевалке, и скрестив руки на груди, злобно провожала всех взглядом, пока не заснула.
  
  Софи стояла у заброшенного озера, вода была кристально чистой, словно сотканной из стекла, рядом стояло дерево, ветви его качались от легкого ветра, задевая воду, так что по ней разбегалась рябь. Под водой было что-то, хотя различить, что именно, было нельзя, потому что вода, словно кривое зеркало, искажала все. Единственным решением было прыгнуть в воду и посмотреть, что там на дне, и хоть Софи и понимала, что это сон, и что ей ничего не грозит, но она отошла от воды. Ей не первый раз снилось это озеро, хотя она никогда его и не видела. Иногда, задумавшись, она пыталась вспомнить, может быть, оно навеяно фильмом или образом из книги, но она никак не могла вспомнить, потом забывала об этом, но озеро все равно возвращалось. Софи не придавала этому сну значения, ведь то был не кошмар, и каждый раз озеро, возникнув в ее сне, исчезало, уступая место другим, менее спокойным снам. Так это было и сегодня, постепенно озеро словно растворилось в ее тревожных мыслях, уступив место каким-то другим не запоминающимся образам, которые прервались от резкого хлопка.
  
  - Я ищу тебя целый час. А ты здесь прохлаждаешься, - накинулась на нее Ангелика. - Ты живешь в ночлежке вместе с той чернявой Лией. Узнай, где она и почему не приходит на работу, - давала указания Ангелика.
  
  - Что-то еще? - иронично заметила Софи.
  Ангелика нахмурилась, но потом добавила с важным видом:
  
  - Передай ей, что я уничтожу эту рвань, если пропустит еще хоть день, - и не давая Софи ответить, она стремительно рванулась к выходу.
  
  
  Софи уже занесла руку, чтоб постучать в дверь Лии. Но из комнаты до нее долетел приглушенный вскрик. Девушка нерешительно посмотрела на лестницу, думая о том, стоит ли позвать на помощь, но тут раздался чей-то плач, и Софи, не раздумывая, распахнула дверь.
  
  Перед ней, держась одной рукой за поручни кровати, стояла Лия, другой рукой она придерживала низ живота. Софи никогда не приходилось сталкиваться с беременными, поэтому она мало что в этом понимала, но готова была голову дать на отсечение, что стоящая перед ней девушка беременна.
  
  Софи быстро подошла к Лии, помогая ей присесть на кровать.
  
  - Как ты? - испуганно спросила Софи. - Может, мне позвать кого-нибудь?
  
  - Нет, никто не должен знать. Моя мать меня убьет, - мать Лии была управляющей гостиницы, и насколько было известно Софи, отличалась жестким нравом.
  
  - Ну хорошо, но с тобой все в порядке? - быстро согласилась она.
  
  Лия кивнула.
  
  Пока Софи гладила девушку по плечу, ее взгляд остановился на узком корсете, лежащем прямо у ног Лии, должно быть, она снимала его, когда вошла Софи.
  
  - Разве тебе можно носить корсет, ведь может случиться... - Софи не решалась сказать, что Лия может лишиться ребенка, боясь, что этим можно навлечь беду.
  
  Лицо Лии вдруг гневно вспыхнуло.
  
  - Зачем ты вообще лезешь не в свое дело? Я слышала, как ты там кралась в коридоре, пыталась что-то разнюхать?
  
  - Нет, я... - Софи не понимала, как все так обернулось.
  
  - А ну выйди вон отсюда, - Лия больно толкнула Софи под бок, - и только попробуй сказать кому-то, - прошипела она ей вслед.
  
  Софи быстро выскочила из комнаты, проклиная тот день, когда встретила Ангелику, и размышляла о том, что ей скажет.
  
  
  Все говорило о том, что это будет скверный день: замерзшая вода в умывальнике, хлеставший с утра дождь, промозглый ветер. И так оно и было.
  
  В конце рабочего дня Ангелика позвала ее в динамик, попросив зайти к ней в кабинет. Софи нехотя отложила работу, и вытирая руки об фартук, постучала в дверь. Все здесь знали, где находится кабинет Ангелики, но никому и в голову не могло прийти зайти туда по своей воле. Этого места боялись и обходили стороной, хотя за исключением ресторана, это было самое красивое место во всех кухнях. Серые мраморные стены были украшены серебренными полотнами с силуэтом черных деревьев, у высокого окна красовался стол темного дерева, на котором были аккуратно разложены письменные принадлежности, сбоку от стола по всей стене тянулись полки с книгами, коробками и разными красивыми безделицами. Сама Ангелика восседала в массивном кресле, как королева на троне, за спиной у нее красовался телескоп, которому позавидовал бы любой юный астролог.
  Ангелика указала Софи на стул перед собой.
  
  - Я решила приготовить нам кофе. Новый рецепт, так сказать, - она придвинула Софи фарфоровую кружку, в которой плескалась коричневая жидкость. И сама отпила из точно такой же кружки, испытывающе глядя на Софи. - Ты ведь не хочешь меня обидеть?
  
  Успокаивая себя, что куча людей видели, как она вошла сюда, Софи отпила из чашки. Ничего гаже в своей жизни она не пробовала. Чувствуя, как эта дрянь уже начала разъедать ее желудок, она поставила чашку назад. Видимо, удовлетворившись причиненным ее здоровью ущербом, Ангелика продолжила:
  
  - Знаешь, ты не понравилась мне с самого начала. Ты из тех несносных людей, что вечно и неугомонно суют свой нос куда не следует, не задумываясь о последствиях. Ты можешь подумать, что я не слишком-то благодарна тебе за то, что я сейчас здесь, а не в тюрьме. Но знаешь, ты не права, я тебе помогу.
  
  Софи молчала, она даже не знала, что хуже, ненависть этой женщины или ее попытка помочь, но, конечно же, это была лишь ирония:
  
  - Я заметила, что твоя жизнь здесь тебе в тягость, и подумала, почему не помочь тебе ее сократить. К тому же мне так жаль твоего мужа. Виктор, кажется? Он обязательно пойдет дальше, я видела его, он не будет вечно трудиться в этих шахтах, он останется здесь, и твое отсутствие сделает ему огромное одолжение, ведь ты наверняка из тех, кто попав сюда, потом до конца жизни мечтают вернуться домой, и пилят своими идеями других, так что я помогу и тебе и твоему мужу потому, что думаю, что ему здесь не плохо, просто ему плохо с тобой, - она понятия не имела, что Виктора с Софи вообще ничего не связывает. - И можешь в этом не сомневаться, я за тобой наблюдаю, я много таких видела. Вначале они живут с вами из жалости или из самоотверженности, но рано или поздно бросают вас, как никому не нужный мусор. И когда это случится с тобой, в этот месяц у тебя будет очень много нарушений, а значит твои шансы быть выбранной станут наивысшими.
  
  Софи продолжала смотреть прямо перед собой, ей не было страшно, она не сожалела из-за того, что помогла Ангелике, она просто хотела, этот разговор поскорее закончился.
  
  - Ладно, тебе пора прибираться, - наконец сказала Ангелика, понимая, что ответа не последует.
  
  - Прибираться? - Софи была удивлена, ее рабочий день подошел к концу.
  
  - Да, ты ведь не хочешь спорить со мной? Тем более я вправе задержать тебя, - она улыбалась.
  
  - Ладно, - Софи не видела смысла в спорах. - Что прибирать?
  
  - Ну как же что? - Ангелика столкнула поднос с кофейником.
  
  - Мой рабочий день закончился, - Софи встала со стула.
  
  - Он закончится, когда я скажу. Закончишь, закрой за собой дверь, и можешь идти, - и Ангелика, тряхнув уложенными кудрями, вышла из кабинета.
  
  Странно, но единственное, что Софи чувствовала, это усталость, ей были безразличны все эти слова, она быстро побросала осколки, не слишком беспокоясь о качестве работы. Через полчаса она тихо вышла и закрыла за собой дверь.
  
  Девушка подумала о том, чтобы вернуться прямо в гостиницу, поскольку, похоже, заболевала, и ее одолевал жар, но нужно было съесть хоть что-то, поэтому она побрела к столовой, не замечая всеобщего оживления. Софи прошла мимо встревоженной толпы людей в холле и зашла в столовую. И только тут она заметила, что помещение пусто как никогда. На входе стояло ограждение, за которым виднелась странная картина. На полу прямо в конце зала лежала девушка, возле нее сидела
  женщина в белом халате, вокруг кружили люди в черных мундирах.
  
  Софи огляделась по сторонам, некоторые девушки вытирали глаза фартуком. В воздухе зависло одно лишь слово "убийство".
  
  
  "Элла родилась в Варфламии двадцать пять лет назад. Она рано потеряла свою маму, а у ее папы тому времени была другая семья, поэтому ее детство прошло в пансионе для девочек. Воспитательницы не предрекали Элле ничего хорошего: она была неусердной, капризной и своенравной, порой ее пыл не могли остудить даже розги.
  
  Как и любая девочка, Элла мечтала о праздниках, платьях и женихе, но ненавидела всех мальчишек, и никогда бы не поверила, что именно один из них будет ее женихом. А еще она всегда мечтала о свадьбе, ей всегда казалось странным, что невесты почему-то одевают белое, белый - это ведь так скучно, нет, она непременно будет в алом, такого же цвета будут и ее губы, и цветок в волосах.
  Она знала, что вне их города есть другая жизнь. Но она не представляла другой жизни, она никого не винила в смерти мамы, которая была выбрана в одну из Пятниц, ведь она знала, что со всеми такое может быть, зато остальные могут жить вечно. Единственная причина, по которой она порой мечтала покинуть Варфламий, было, как ни странно, домино. В детстве она прочитала, что каждый год где-то на площади в Голландии ставится тысячи костяшек домино, которые, падая в течение лишь нескольких минут, образуют разные картины.
  
  Она стала счастливой, когда встретила своего жениха на одном из летних праздников. Элла никому не говорила, но эта встреча лучшее, что было в ее жизни.
  
  Наверное, причиной всему стала ее капризность, которую так и не выбили в детстве, может быть, объясни ей, что не обязательно всегда добиваться своего, она была бы жива. И все же в тот день кто-то умереть должен был.
  
  Элла решила во что бы то ни стало доказать, что розы на свадьбе необходимы. Она отсела от жениха в самый конец зала, демонстративно не глядя на него. Даже поссорившись с ним, девушка была счастлива, ведь скоро должна была быть ее свадьба. Элла задумчиво налила себе воды из графина, и подняла глаза, ее жених смотрел на нее, она пыталась выглядеть серьезной, но засмеялась, он засмеялся в ответ, она театрально подняла бокал, словно чокаясь с ним, и зная, что розы будут.
  
  Если кто-нибудь бы сказал, что сегодня она умрет, Элла бы ни за что не поверила, она вообще не верила в предсказания, астрологию, гороскопы, считая все это глупостями. Девушка отпила лишь глоток, но этого было достаточно, чтоб для нее все было кончено.
  
  Мы и не представляем, как часто случай вмешивается в нашу судьбу, не представляем и того, как тесно переплетаются нити реальности, образуя полотно, в котором у каждого свое место и своя судьба.
  
  Астролог"
  
  Софи отложила газету с некрологом, который, похоже, написала шестиклассница. Она уже давно сидела в кресле, и никак не могла выбросить убийство в столовой из головы. Позже следователи выяснили, что в графине, из которого пила девушка, был цианистый калий, о чем Софи узнала следующим утром, когда женщина-следователь просила всех, обладавших какой-либо информацией по делу, сообщить об этом. Похоже, никто и не заметил, что девушка умерла за столом, за которым обычно сидела Софи. Хотя это было вполне объяснимо, просто мало кто замечал ее. Софи даже думала, что, возможно, кто-то хотел убить ее, а не Эллу. Но кому могла быть нужна ее смерть? Даже Ангелика не настолько ненормальна, чтобы сделать это, к тому же она знает, каковы будут последствия. Наверное, убийца подсыпал яд, когда Элла уже сидела за столом, и никто этого просто не заметил. И это было самым разумным объяснением, которого Софи и решила придерживаться.
  
  Но не только Софи думала об убийстве, весь город был взбудоражен изощренным преступлением. Его обсуждали украдкой на работе, склонившись над тарелками за едой, останавливаясь на улице. Смерть девушки из кухонь была везде. Люди строили догадки и теории, размышляли, как найти убийцу, и никто и помыслить не мог, что скоро случится преступление еще более ужасное.
  
  
  Это был один из тех дней, что навсегда и неискоренимо остаются в нашей памяти. К этим воспоминаниям мы потом возвращаемся до конца жизни, сами того не желая. Все произошло глубоко за полночь, когда Софи была зла на весь мир за то, что именно так обернулась ее жизнь, за то, что не может уйти от проблем, если захочет, за то, что жизнь проходит даром, за то, что никому не может доверять.
  
  Виктор пришел раньше обычного. Софи подняла на него свои зеленые глаза, но он старался не смотреть на нее, пока зажигал дрова в камине, словно чувствовал, что ничего хорошего ждать не придется. Закончив, он подошел и сел перед ней:
  
  - Я больше не буду работать в шахтах, - тихо сказал Виктор.
  
  - Правда? Почему? - обрадовалась она, о таком она и мечтать не могла, все лучше, чем работа в этих подземельях, но его вид говорил об обратном.
  
  - Я назначен распорядителем, - бесцветно сообщил он.
  
  - Что? - она потрясла головой, стараясь отогнать посторонние мысли и понять смысл сказанного.
  
  - Что это значит? Распорядитель чего? Это как тот, что есть у меня?
  
  - Да, - он кивнул. - Я их новый главный инженер.
  
  - Но почему? - Софи была растеряна.
  
  - Они хотят построить гидростанцию, - спокойно ответил он, как будто бы сообщил ей о том, что на завтрак сегодня блины, а не вафли.
  
  - А при чем здесь ты? - никак не могла понять она.
  
  - Я проектировал одну, пока мы не попали сюда, - он внимательно смотрел на нее.
  
  - Зачем им гидростанция? - спросила девушка, чтобы сказать хоть что-то.
  
  - Они хотят, чтобы в городе был еще один источник энергии.
  
  - И ты будешь им помогать? - возмутилась она, вскочив на ноги.
  
  - Мне помнится, ты обрадовалась, - мрачно усмехнулся Виктор.
  
  - Я думала лишь о том, что больше не придется думать о том, увижу ли я тебя снова, - выпалила она.
  
  Он посмотрел ей в глаза, пытаясь отыскать в них что-то, но, видимо, не увидев ничего нового, отвернулся:
  
  - Ну больше тебе это не грозит.
  
  Ее затрясло от злости, она впервые действительно проклинала тот момент, когда решила сойти с поезда, чтобы не оставлять его, в мыслях она даже, кажется, пожелала ему скорой смерти.
  
  - Ты хоть понимаешь, что ты будешь строить для них? Помогать им и дальше жить так, как они живут? - она старалась говорить спокойно, но чувствовала, как голос дрожит.
  
  - Ты что же вот так вот легко сдался? - добавила она как-то совсем тихо, пытаясь образумить его.
  Он закрыл глаза, глубоко вздохнув. Когда он убрал руки от лица, она увидела, что он зол.
  
  - Думаешь, легко спорить, когда знаешь, что все, что ты скажешь, отразится совсем не на тебе? - Софи замерла, зная, что он подразумевает ее.
  
  - Так нельзя. Не приплетай меня. Ты можешь отказаться, в противном случае это значит лишь то, что ты сам этого хочешь, - решительно сказала она.
  
  - Мне пришлось согласиться, - выпалил он.
  
  - Пришлось? - воскликнула она, теперь пришла ее очередь злиться.
  
  - Мне предложили то, от чего я не смог отказаться, - нехотя сказал он.
  
  - Правда? И что же это? - презрительно спросила она.
  
  - Ладно, Софи, - он поднял ладони, словно в знак примирения, - я спрошу у тебя кое-что, и если ты скажешь мне, я изменю свое решение.
  
  - Ты знаешь сколько у тебя опозданий? - неожиданно спросил он.
  
  - Опозданий? - растерянно переспросила Софи, но по ее лицу он увидел, что она задумалась о чем-то.
  
  - Да, опозданий, - кивнул он.
  
  - Я никуда не опаздывала, - она вспомнила Ангелику и ее обещания.
  
  - Ну что же я могу сказать? В документах написано другое, ты знаешь, сколько листков с твоим именем могло попасть в урну, не согласись я?
  
  Она сглотнула.
  
  - Семь, семь листков. И что ты хочешь, чтоб я отказался? - ее лицо болезненно искривилось, а голос звучал так слабо, что он пожалел, что затеял эту игру.
  
  - Не нужно ничего делать для меня, - но в ее голосе он услышал сомнение. Она думала, много ли это, семь? Какая вероятность, что она станет следующей?
  
  - Я так и думал, - он развернулся, пытаясь скрыть от нее свое раскаяние в том, что он начал этот разговор.
  
  Виктор снова посмотрел на нее, ее губы дрожали, а взгляд растерянно блуждал, пытаясь найти что-то.
  
  - Соф, - она ненавидела, когда он так ее называл, будто не было никакой семилетней разлуки. Он попытался взять ее за руку, но она отошла, - прости.
  
  Виктор устало покачал головой, не стоило злиться на нее, она была не виновата, что другие пытаются использовать ее в своих целях.
  
  - Нет, ты прости, - она была перед ним виновата, если бы она была не такой, почаще опускала бы голову, сделала все, чтобы не иметь проблем с Ангеликой, этим людям нечем было бы шантажировать его.
  
  Сказав это, девушка пулей вылетела из комнаты, схватив наобум лишь пальто с кресла. Она так быстро бежала, будто бы за ней гнались псы из преисподней. Наконец, понимая, что больше не
  может бежать, она остановилась, прислонившись к холодному зданию и пытаясь отдышаться.
  
  Тут Софи мучительно вспомнила, как в порыве злости мысленно пожелала Виктору смерти, от этого ей стало еще хуже. Она горько сожалела об этом, и ей хотелось как можно быстрее вернуться, чтобы убедиться, что ее пожелания не возымели силы. Но уже через пять минут, блуждая мимо одинаковых с виду домов, Софи поняла, что окончательно заблудилась. Ноги вынесли ее в какой-то мрачный закоулок. В нескольких шагах от нее был злачный паб со странным названием "ГанБей", на улице никого не было. Софи поспешила побыстрее уйти, пока ее никто не увидел, ей не хотелось ни с кем разговаривать, а уж тем более с незнакомыми ей людьми. Она уже не злилась, и ей просто хотелось поскорее вернуться. Наконец Софи решила просто идти прямо и постараться выйти к главной площади.
  
  Через полчаса ей хотелось разрыдаться от злости. Ну как можно быть такой дурехой, чтобы заблудиться? Ноги ныли от неудобной обуви, Софи прислонилась к стене ближайшего дома, оглядываясь в поисках случайного прохожего, чтобы спросить дорогу, но на улице никого не было. Неожиданно в воздухе застыл детский плач, девушка вздрогнула от этого звука, оглядываясь по сторонам. Что-то подсказывало ей, что случилось что-то нехорошее, но повинуясь какому-то особому чувству, ничего не имеющему с инстинктом самосохранения, и вопреки чувству, что ее поступок ни к чему хорошему не приведет, Софи направилась туда, где, как ей показалось, она услышала звуки.
  
  Когда Софи вошла в переулок, то сразу все поняла, как только увидела. Она лишь не знала, зачем продолжала идти. Ей было ясно, что она ничем не поможет. Перед ней с веревкой на шее висела женщина, лицо которой было закрыто длинными смолисто-черными волосами, отливающими в свете полной луны серебром.
  
  Пальцы невольно потянулись к сонной артерии, как бы Софи хотелось иметь сейчас власть над своим телом, и хоть она и дрожала, но рука твердо легла, ища пульс. Как только девушка коснулась кожи, то поняла, что уже поздно, тело начало коченеть. Она наконец смогла отдернуть руку.
  Софи оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Нужно было позвать кого-то. Несмотря на то, как ей было страшно, нельзя было просто оставить все как есть. Софи еще раз посмотрела на бедную девушку, и тут заметила то, чего не видела раньше, на месте живота зияла огромная кровавая рана. Софи попятилась назад, наткнувшись на какую-то коробку, и чуть не упала. Это было убийство. Из-за угла послышались какие-то шорохи, Софи, не задумываясь, рванулась бежать.
  
  
  Нам кажется, что мы что-то забыли, что мы чего-то не знаем и не понимаем, но спустя какое-то время решение, которое мы не смогли найти осознанно, приходит само собой, всплывая из дебрей бессознательного, которое продолжала искать, вспоминать, понимать. И это было единственным объяснением того, почему минуя бессчетное число поворотов, Софи наконец выбежала на главную площадь. Она остановилась, чтобы перевести дух, и стараясь убедить себя, что то, что было в переулке, осталось далеко позади, и что к ней это не имеет отношения.
  
  Ногу свела судорога, все внутренности словно скрутило в узел. Софи присела на лавку в тени дерева, закрывая голову руками. Она качалась из стороны в сторону, ударяя себя по лбу, будто это поможет ей забыть кровавую дыру в животе у девушки.
  
  На ее плечи легли чьи-то сильные руки, она попыталась вырваться, но увидела Виктора.
  
  - Что ты делаешь здесь? - ее голос дрожал, а зубы стучали друг об друга.
  
  - Ищу тебя. Что случилось? - с тревогой в голосе спросил он.
  
  Удивительно, но Виктор понял ее косноязычную речь. Он обнял ее за плечи, помогая встать. Она еле передвигала ноги, поэтому ему почти пришлось нести ее на руках. Когда они наконец зашли в номер, она все дрожала. Сняв с нее пальто, Виктор помог ей лечь. Она все твердила, что нельзя, чтоб она там висела, что так нельзя. Она старалась не плакать, но порой слезы все-таки катились из глаз, и он вытирал их тыльной стороной ладони.
  
  Виктор обещал, что найдет ее и сообщит инспектору, но выйдя из комнаты, вернулся через несколько минут. Он быстро запер комнату на замок, его лицо слегка побледнело. Виктор схватил с пола ее пальто, только сейчас Софи увидела, что все оно испачкано в крови, наверное, она замаралась, когда упала.
  
  - Софи, тебя видел кто-то? Как ты убегаешь? - настороженно спросил он, оглядываясь на дверь.
  
  - Я не знаю, я не знаю, - повторила она, пытаясь что-то вспомнить, но память вместо того, чтобы услужливо помочь ей, старалась вытеснить неприятные воспоминания.
  
  - Послушай, ты должна успокоиться. Ее нашли, сейчас они будут здесь, они будут спрашивать. Прохожий видел кого-то на месте преступления, видел, как кто-то держал девушку за горло, а потом убегал, и сейчас они ищут его, - он продолжал держать ее пальто в руках.
  
  - Я проверяла пульс, я не убивала, - прошептала Софи, это было похоже на злую шутку.
  
  - Конечно, нет, - он спокойно развернулся к ней спиной, беря ножницы и разрезая ее пальто на кусочки, и бросая их в камин.
  
  Софи старалась держаться, и все это время ей это удавалось. Но неожиданно для себя, она поняла, что знала убитую. Эти волосы. Как она раньше не поняла? Именно поэтому инспекторы сейчас и будут здесь, ведь это была Лия, которая здесь жила. И выходит, что Софи слышала плач ее ребенка. Силы покинули девушку, это было ужасно и невыносимо, кто-то сделал это не только с Лией, кто-то вырезал ее ребенка. Софи закрыла лицо руками, пытаясь понять, как все это может быть реальностью, поскольку все было похоже на кошмарный сон, навеянный страшными рассказами и усталостью. Виктор подошел к ней, пытаясь убрать ее руки от лица, но она лишь прижимала их плотнее. Наконец он просто прижал ее к себе.
  
  Неожиданно Софи вспомнила тот плач, детский плач. Софи отняла руки от лица, она должна была быстрее найти кого-то из полиции и рассказать, что Лия была беременна. Возможно, убийца не убил ребенка, и он еще жив, а значит его срочно нужно было найти, пока он не умер на морозе.
  
  
  В ту ночь в гостинице никто не спал, всю ночь местная полиция вела допрос, спрашивая, с кем общалась убитая, было ли что-то странное в последние дни, знала ли она Эллу из кухонь.
  Софи не понимала, как пережила эту ночь. Никто из полиции не задавал ей никаких вопросов, ведь она была просто тихой недавно появившейся здесь девчонкой. Возможно, поведай она им о том, что лишь она одна знала, что Лия была беременна, что именно она нашла ее, висящей на петле с зияющей дырой, мнение о ней переменилось бы, но в этом не было никакой нужды. Здорового ребенка, которого убийца вырезал из тела матери, нашли прямо на пороге больницы, когда местный врач Констанция собиралась на место преступления, чтобы дать предварительные заключения о времени смерти, орудии убийства и помочь в сборе улик.
  
  На следующий день слухи о зверском убийстве распространились по всему городу, люди шептались об этом на улицах, обсуждали это на кухнях своих домов. Из разговоров Софи узнала, что девушку обнаружил какой-то пьяница, который в это время возвращался домой.
  
  В те дни Софи не проронила ни слезинки, ведь слезы совсем ничего не решают. По сути, это всего лишь жидкость из воды, обычной соли и альбумина, вырабатываемая слезной железой, и ничего больше. Как и чем они могут ей помочь? Но все, чем она могла заниматься, когда не притворялась, что не имеет никакого отношения к этому делу, это часами лежать в темноте. Она никогда не видела ничего более ужасного. Каждый раз, вспоминая хоть малейший фрагмент той ночи, она переворачивалась на другой бок, стараясь забыть, выкинуть из головы. Девушка отчаянно хотела уснуть, но странные все-таки люди существа перед тем, как заснуть они долго вспоминают то, что отчаянно хотели бы забыть. Возможно, она бы пролежала так до конца жизни, если бы не Виктор, он каждый день уговорами, мольбами, угрозами заставлял ее вставать, есть, открывать глаза, жить. Он убирал руки от ее лица, словно боялся, что она придушит себя. А Софи не покидало чувство, что она прежняя до сих пор стоит там, не в силах даже закричать. Ей казалось, что это состояние никогда не оставит ее, она чувствовала, словно она уже неживая, но почему-то еще может говорить, слышать и видеть, но ей ничего больше не хотелось.
  
  Софи просто проснулась с утра и поняла, что устала от этой комы. Она все помнила, но больше все внутри не сжималось от этих воспоминаний. Она просто поняла, что никто и ничто здесь не поможет, а значит она сама должна решить свои проблемы. Медленно к ней возвращалась способность ощущать что-то помимо желания забыться, хотя вначале она не чувствовала ничего, кроме злости на свою слабость, и на того, кто совершил это убийство.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"