Глава 4

Урок верности

1

- Мори, сбегай-ка за вином. Опять кончилось.

- Да... Феанор.

Ненавижу тебя! Даже сильнее, чем орков. Если бы ты не похитил корабли, мои родители были бы живы! И все остальные, кого забрал Лед, тоже.

Ты хуже Моргота, Феанор! Его я еще могу понять, особенно теперь, когда на себе испробовал плен. Будь у меня хоть какая-то возможность вырваться, я бы так же, наверное, смел все на своем пути. А ты - ты предатель! Мало того, что сам поднял меч против собратьев, так еще и других увлек. А потом своих же последователей обрек на гибель.

Убить тебя - и будь, что будет! Хоть зубами загрызть, хоть как. И пусть Моргот делает со мной потом, что угодно.

Убить... Нет, убить - это слишком... милосердно. Знаешь, Феанор, как они умирали? Как засыпали навсегда дети на руках у родителей, которые ничем не могли им помочь. Как матери ложились на лед и не вставали, а малыши тормошили их, не понимая, почему те не отвечают. Как мой отец... Я даже заплакать тогда не мог, Феанор. Там такой холод - слезы моментально замерзали, стягивали кожу, кололись. Мы тогда разучились плакать, даже самые маленькие. Да и сил на это не оставалось.

Заставить бы тебя самого пережить это... смерть близких - такую смерть! Но тогда тебя нельзя убивать. Во всяком случае, сейчас. Слишком рано.

Я знаю, что ты сильнее меня, Феанор. Это ничего, я нашел бы способ справиться: ты ведь не следишь за мной, ты беспечен, для тебя я просто мальчишка-слуга, которого можно не замечать. Но я не трону тебя. Я хочу, чтобы ты жил. Чтобы ты в полной мере познал и прочувствовал холод, отчаяние и бессилие, как моя мать. Чтобы однажды земля расступилась у тебя под ногами, и ты рухнул в жгучую бездну, как мой отец. Чтобы ты перед смертью испытал на себе все то, на что обрек других - сородичей, доверившихся тебе.

Я проклинаю тебя, Феанор, как ты сам проклял когда-то Моргота! И я сделаю все, чтобы это проклятие тебя настигло.

2

Что ж, все налажено. Валар связаны Проклятием Мандоса. Нолдор - волей Маэдроса. Орки - моим приказом и железной дисциплиной, которую поддерживает Саурон. Кроме того, пленники-синдар - достаточно лакомый кусок для воинов, чтобы недовольство в армии не росло.

Ариэн с Тилионом вряд ли решатся спуститься на своих ладьях ниже в ближайшую тысячу лет: полученный урок произвел на них должное впечатление, хоть и не заставил покинуть Эндорэ. А мои майар достаточно доверяют мне, чтобы не спорить, даже если какие-то решения не особенно им нравятся. Слишком давно мы поем вместе, слишком через многое прошли, чтобы сомневаться друг в друге. Да и не могут они не понять, что я прав - не сейчас, так позже.

Все налажено, все идет по моему плану, а значит, на пользу делу. Теперь можно позаботиться о будущем мира. И о будущем мире - точнее, о его творцах. О людях.

За их жизнью я не переставал наблюдать издали - через птиц и волков. А с тех пор, как миновала угроза войны с Аманом, за людьми по очереди присматривали Дэрт и Ральтагис, время от времени возвращаясь в Ангбанд для подробного доклада. Вмешиваться в дела Младших Детей им было строго запрещено - можно было только следить за развитием и быть готовыми прийти на помощь в случае сколь-нибудь серьезной угрозы. Так что наши с Феанором подопечные благополучно размножались и вовсю осваивали новые земли. Уже через две с половиной дюжины лет в Хильдориэне было несколько поселений. Волки постепенно перестали заботиться о Младших: система была рассчитана на три поколения Детей, и едва четвертое достигло зрелости, людям пришлось полагаться лишь на себя.

С особенным интересом я следил за своими отпрысками. Они родились в тот же срок, что и обычные человеческие дети, только росли быстрее. Из мальчиков, правда, до пятнадцати лет дожило меньше трети, а до сорока только один. Шустрые и смышленые, они отличались непреодолимой тягой к рискованным экспериментам и в конце концов погибали, даже не оставив потомства. Правда, многими находками и идеями, открывавшими новые возможности, люди были обязаны им.

Зато мои дочери оказались не только сообразительными, но и плодовитыми. И хотя кое-кого из них тоже влекли авантюры, все заканчивалось в худшем случае несколькими шрамами, но никак не смертью. Положение в племени они занимали высокое, в отличие от братьев, которые плохо ладили с сородичами.

Жаль, что Феанора совсем не заинтересовали человеческие женщины. Какие мастера могли бы родиться! Правда, если бы эти дети Пламенного тоже пошли нравом в отца, шансов выжить у них было бы даже меньше, чем у моих.

3

- Собирайся. Мы возвращаемся к людям.

- Мы? - удивился Феанор.

Радости Мелькора он явно не разделял.

Мори, наводивший порядок в соседней комнате, замер, встав так, чтобы его не было видно через полуоткрытую дверь. Даже дышать перестал. Конечно, Морготу не составило бы труда почувствовать присутствие слуги и выгнать того, но Вала делал это далеко не всегда. Юный нолдо уже выучил, что если Мелькор мрачен и озабочен чем-то, то наверняка велит выйти, и лучше не дожидаться приказа, а самому убраться подальше. Зато если Враг в хорошем настроении или чем-нибудь увлечен, то может и не вспомнить про Мори. Главное на глаза ему не попасться, тогда будет шанс подслушать разговор Восставшего с Феанором.

Сам Пламенный на слугу обращал внимания не больше, чем на привычную вещь, которая просто должна быть под рукой, когда понадобится. И это Мори вполне устраивало. Юноша старательно учился быть скромным и незаметным, сливаясь с окружающей Музыкой, как ящерка с камнем. Теперь мелодии Ангбанда уже не пугали его и не казались неприятными, как вначале. Они стали защитой.

- Феанор, нужно закончить начатое, - объяснил между тем Моргот. - Люди остались недоученными, у них сменится много поколений, пока они придумают то, что мы можем показать им уже сейчас.

- Мелькор, а пленные нолдор? - с упреком спросил Пламенный. - Как я оставлю своих мастеров? Не с собой же их брать.

Мори осторожно переступил с ноги на ногу. Если Феанор уедет с Врагом, надо что-то придумать, чтобы отправиться с ними. Во-первых, чтобы Пламенный не избежал мести. А во-вторых - интересно же! Нельзя ведь вечно в Ангбанде пол подметать или за вином бегать.

- С собой? - задумчиво повторил Мелькор. - Хорошая мысль! Согласятся они людей учить?

- Не согласятся! - это прозвучало уже зло. - Они тебя ненавидят! Как нам ехать всем вместе?

- Мне не обязательно им показываться, - терпеливо ответил Враг. - Буду наблюдать издали.

- Нет! - почти закричал Феанор. - Здесь моих нолдор только Ангбанд удерживает. Не стали бы они трудиться на тебя добровольно, знаешь ведь! А там они убегут или бунт поднимут. Ты хочешь, чтобы это случилось на глазах у атани?

- Ладно, - похоже, Мелькор с трудом сдерживал раздражение.

Мори в очередной раз удивился, что эти двое, называющие себя друзьями, предпочитают говорить вслух, а не мысленно. Ведь насколько проще разрешить любое недоразумение, просто открыв сознание! А эти постоянно спорят. Что ж... и к лучшему. Вдруг когда-нибудь в пылу ссоры Моргот прикончит Пламенного? А то, глядишь, и друг друга поубивают ко всеобщей радости. Впрочем, если и не дойдет до драки, спорщики вполне могут проговориться о чем-нибудь полезном. Правда, до сих пор все разговоры, при которых незаметно присутствовал слуга, были только о камнях, металлах, о природе Эндорэ, об особенностях характера нолдор - ничего такого, что пригодилось бы для мести. Враг был до обидного осторожен. Кроме, нынешнего случая, похоже.

Некоторое время было тихо, потом Моргот заговорил снова, уже спокойно.

- Твои нолдор останутся здесь. Нэртаг присмотрит за ними: я только что договорился с ним. Тебе не о чем беспокоиться: Горный Мастер с удовольствием будет заниматься с твоими подопечными, пока мы не вернемся.

- Значит, договорился, да? - сквозь зубы переспросил Пламенный. - Со всеми договорился, все решил, все устроил. Одну мелочь только из виду упустил: соглашусь ли я поехать с тобой.

- Феанор...

- Ты не будешь решать за меня! - яростно выпалил мастер. - Ни за меня, ни за мой народ! Я остаюсь в Ангбанде, Мелькор. И к моим мастерам никто из твоих майар близко не подойдет. Я король нолдор, я в ответе за них, и я пока еще жив!

- Так судьба людей тебя больше не интересует? - холодно осведомился Моргот, и Мори подумал, что его негромкий голос сейчас звучит пострашнее любого крика.

- Поступай с ними, как тебе угодно, - отрезал Пламенный. - Мне они не нужны.

4

- Ну, что, доволен? - Дэрт по-кошачьи потерлась щекой о мое плечо. - Как тебе эти нолдорские мастера? Потолковее орков, а?

- Никак, - хмуро признался я. - Они по-прежнему остаются у Феанора.

- Почему? - она отстранилась и удивленно посмотрела на меня. - Властелин ведь собирался взять своего нолдо с собой, нет?

- Ты же видела, что Мелькор уехал один! И видела, в каком настроении.

- Так я решила - нолдо его потом догонит, - пожала плечами моя подруга. - А в настроениях я не очень-то разбираюсь, это по части Талло. Откуда мне знать, недоволен наш Вала или просто сосредоточен, если он прямо не говорит. По Музыке у него никогда не поймешь: как научился в Амане скрывать, что чувствует, так и продолжает с тех пор.

- Он был очень рассержен, Дэрт. И огорчен. При мысленном разговоре такое не утаишь даже от меня.

Я стянул рубаху и, подойдя к фонтану, принялся умываться, как всегда после общения с орками. Они хоть и держались на почтительном расстоянии, все равно было неприятно.

- На кого рассержен? - обеспокоилась Хозяйка Ручьев. - Ральтагис что-нибудь не так сделала у людей? Когда я оставляла их на нее полгода назад, все было в порядке.

- На своего нолдо, - пояснил я, отфыркиваясь. - Тот отказался поехать с ним.

- То есть как отказался?! - ахнула Дэрт. - Ты уверен, что все правильно понял? Может быть, Властелин сам отменил приказ? Обстоятельства, например, изменились, мы же не знаем.

- Нет, милая, - я пригладил волосы и повернулся к ней. - Нолдо именно отказался.

- И Мелькор оставил ослушника в Ангбанде? - недоверчиво переспросила Дэрт. - Безнаказанным? За подобную выходку даже с самого ценного орка спустили бы шкуру. Разве что не насмерть, и то не уверена.

- К сожалению, Феанор не орк, - я развел руками. - Из-за этого и все сложности. Не Воплощенный, не майа. Опытный образец, вот Властелин и бережет его. Но тогда бы уж и не пытался пристроить к делу, наблюдал бы, и все.

Хозяйка Ручьев засмеялась:

- Знаешь, что сказала бы тебе на это Таринвитис?

Она вздернула подбородок, посмотрела на меня сверху вниз и заявила нарочито низким голосом:

- Мелькор знает, что делает.

- Похоже, - улыбнулся я. - Может, он действительно знает. Но Саурону я на всякий случай об этой истории расскажу. Для полноты картины - он ведь давно за Феанором следит.

5

Сказывала мне мать моей матери о том, что случилось в самом начале мира, когда не умер еще никто и ни одно дитя не появилось на свет из чрева женщины.

Прежде, чем первые люди пробудились на краю Великого Леса, услышали они во сне музыку. Нет, что ты! Хромой Хольдир играет совсем не так.

Под звуки неведомой и прекрасной песни говорил с людьми Голос. "Вы - дети мои, - сказал он. - Я назначил вам жить здесь и буду хранить вас. Воззовите ко мне - и услышу вас. Придет время, и весь мир будет вашим, ибо вы унаследуете его от меня". Не было тогда у нашего народа слов, но сердцем все понимали, что говорил Голос.

А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появились в селении двое, люди с виду, но красивей и выше, и сказали, что пришли к людям из жалости. Корона венчала чело Первого из пришедших, и самоцветы сверкали в черных кудрях его. "Если желаете стать подобными мне, - рек он, - я буду учить вас". И люди назвали его своим Учителем. Первый подарил им огонь и оружие. И мужи, которых наставлял он, ведали, как пробудить душу любого камня и дерева. Второй же сказал: "Я щедро вас одарю. Верьте мне, и ни в чем не будет у вас нужды". И пока он жил среди людей, обходили их стороной хвори, и земля родила обильно, и волки, покорные слову его, отдавали людям долю своей добычи и никогда не нападали на них. Второй учил тайному знанию жен человеческих, и те, что внимали ему, знали имена всех звезд небесных и зверей лесных и могли повелевать ими. Всякая беда миновала их, а дочери их в свой черед становились мудрыми женщинами.

Предки наши верили всему, что рассказывал Первый, ибо велики были его знания. Второй же беседовал только со своими ученицами, а если говорил с остальными, то лишь о Тьме. "Превыше всего - великая Тьма, - так сказал он. - И я ей хозяин". "Но есть и Свет, - возразил Первый. - Есть солнце, и луна, и бессчетные звезды. Людям дано выбирать между Тьмою и Светом". И Второй, слыша эти слова, разгневался, но спорить не стал. "Не ошибитесь в выборе, люди, - молвил он, и лицо его было страшно. - Неверный путь приведет вас к гибели".

Что было после? Однажды Первый и Второй вскочили на спины странных длинноногих зверей и умчались прочь. С тех пор напасти преследуют род людской, и даже волки перестали помогать нам. Но сказывают, что наступит день, когда Учителя вернутся.

6

Нальго замер, глядя в желтые звериные глаза. Пальцы охотника дрогнули, но стрела не сорвалась с тетивы. Старшие говорили: волки - дети Великих. Говорили: нападают лишь на тех, кто навлек на себя гнев Первого или Второго. Нальго не знал за собой вины. И не хотел разгневать Великих. Создатели - ведь они справедливы, правда?

Правда. Зверь не спешил нападать. Стоял и смотрел. И Нальго смотрел. Ждал. А потом, повинуясь чутью, не раз спасавшему жизнь и дарившему на охоте удачу, почтительно склонил голову перед волком.

- Как твое имя, Сын Песни? - спросил зверь.

Совершенно по-человечески, только речь была странно певучая.

- Нальго, сын Ульга из рода Фаранта, - охотник рискнул поднять голову.

Волк исчез. Вместо него... нет, это был не человек. Иначе одеваются люди. И ростом они ниже. И взгляда такого не бывает у них. И черных длинноногих зверей не водят они за собой на двойном ремне.

Может, оборотень, о каких старики вечерами рассказывают? Или коварный Хозяин леса, что любого запутать-заманить может? Но и оборотни, и Хозяин с ног до головы покрыты шерстью, про то каждому ребенку известно. А у этого кожа гладкая, белая, да и глаза - темные, а не болотного цвета.

- Ты... - охотник задохнулся от изумления, - ты из Великих? Из Тех-кого-ждем?

Всмотрелся еще раз, боясь поверить себе. Страстно желая - поверить.

Волосы пришедшего были черны, как ночное небо, как остывший уголь. Но не сверкали в них камни-звезды.

- Ты... Второй? - парень едва совладал с голосом.

- Второй? - Великий поморщился, словно Дайк-учитель, когда стрела юного охотника на испытании летела мимо цели. - Второй?

Нальго зажмурился. Этот явно не ограничится ударом, сбивающим нерадивого ученика на землю. Что теперь...

- Первый.

Парень старательно закивал, уже почти не надеясь вернуться живым в селение. Почти...

- Первый, - повторил Великий. - И - единственный.

7

...А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появился среди них некто, человек с виду, но красивей и выше, и сказал, что пришел из жалости. Корона венчала чело его, и камни, подобные звездам, сияли в ней. "Не должно оставлять вас одних, без наставника, - сказал он людям. - Я буду учить вас, и станете подобны мне".

И они назвали его своим Учителем. И он подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. "Я щедро вас одарю, - говорил он. - Ни в чем не будет у вас нужды, доколе верите мне и учитесь у меня". И земля родила обильно, и не знали бед первые люди, и волки, покорные слову Великого, отдавали им долю своей добычи и никогда не нападали на них.

Предки наши верили всему, что рассказывал Учитель, и почитали его. Но однажды, когда пришел он к людям, страшно было лицо его и гневен взгляд. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал Великий. - И я ей хозяин. Вам дано выбирать между Тьмою и Светом, но не ошибитесь в выборе, люди. Неверный путь приведет вас к гибели". Вскочил на спину черного длинноногого зверя и умчался прочь.

Он долго не появлялся, и люди были несчастны, не получая его даров. Но они не погибли, потому что мужчин Великий научил охотиться, а женщин - обрабатывать землю. И люди трудились, но помнили времена, когда жизнь была радостна и легка. И ждали Учителя.

А потом настал день, когда свет солнца вдруг начал меркнуть и погас вовсе, и глубокая тень пала на мир; и всех птиц и зверей объял страх. Тогда Учитель вернулся, и был подобен огню в сумраке.

8

Люди запомнили нас обоих. Когда-то я этого и хотел. Чтобы они услышали и приняли мою Музыку. Чтобы Пламенный стал их наставником и первым вождем.

План пришлось изменить. И теперь память о Феаноре мне не нужна. Я буду заниматься людьми сам, и спрашивать с них придется строго. Нельзя, чтобы недовольные нашли отдушину в пустых мечтах о добром Учителе. Люди должны заниматься делом. Ради собственного благополучия при жизни. Ради исполнения моей воли после смерти. Хотя свобода выбора у них, конечно, останется. Пусть решают, что предпочесть: знания, силу и власть, полученные от меня, или страх и лишения, которые ждут их без моей поддержки.

- Ступай в селение, Нальго, сын Ульга, и приведи всех. Я буду ждать вас здесь, на поляне.

Человек закивал. Попятился, не сводя с меня глаз. Изумленных. Восхищенных. Испуганных. А потом развернулся и бросился прочь.

Тот, кто видел сияние Сильмариллов, вряд ли смог бы его забыть. Но люди недолговечны. Им плохо дается осанвэ. Их память живет лишь в словах. В песнях. В легендах. В творениях мастеров. Но не в них самих.

Сородичи Нальго явились задолго до вечера, но в лесу к тому времени стало темно, почти как ночью. Собиралась гроза.

Сияние Камней не затмить, но это мне и не потребуется. Я просто заменю одну память другой. Свет - пламенем.

Люди столпились в центре поляны, очень напомнив мне своих предков. Недоверчивые, настороженные - и полные надежды. Равно готовые броситься в схватку, разбежаться в ужасе или благоговейно внимать тому, кто сумеет вызвать у них доверие. Готовые встретить своего Властелина. Всемогущего. Всеблагого. Единственного.

И тогда ударила молния. Только одна. Ослепительно яркая. Точно в сосну на краю поляны.

Если кто-то и вскрикнул, гром заглушил все. Хвоя вспыхнула, ветер помог пламени перекинуться на кроны соседних деревьев, но дальше я огонь не пустил. Поляна и так была освещена достаточно, а поджигать лес я не собирался.

Я появился перед Младшими Детьми внезапно, из темноты, верхом на Бурузурусе, и несколько крупных волков сопровождали меня, прижав уши и поскуливая от страха, но не решаясь бежать из круга огня.

Охотники попадали ниц.

9

- Решайте, - заговорил Великий, глядя на собравшихся со спины высокого черного зверя. - Я дарю вам это право - решить самим. Я могу дать вам силу. Знания. Власть над животными и растениями, металлами и камнями, воздухом и водой. Вы получите больше даров, чем в состоянии пожелать или даже вообразить сейчас.

Люди молчали.

- Вы можете стать моим народом - или жить по-старому, скудно и тяжело. Выбирайте без страха. Если вы откажетесь признать меня Властелином, я не трону вас. Я просто уйду. В иные земли. К другим племенам. К тем, кто ждет меня.

Люди молчали.

- Скажи, Великий... - отважился один.

Тарко. Лучший из охотников. Тот, кто в одиночку забирался в такие места, куда и дюжиной-то соваться боязно. Отчаянно храбрый, небывало удачливый.

- Да? - Властелин огня повернул голову.

- Старики сказывали - ты не единственный Создатель, - Тарко поднялся на ноги, смело глядя в глаза Великому. - Сказывали - вас было двое. Где тот, кто нес Свет? Где Первый?

Неслышным стоном отозвались охотники. Удачлив Тарко, но дерзок. Безумно, немыслимо дерзок. До глупости.

- Тот, кто приходил со мною, не явится к вам больше, - Великий ответил не сразу, но гнева в его голосе не было. И Тарко он почему-то не тронул. - Ему нет дела до вас. Смотрите: он не вернулся, а я здесь и говорю с вами. Вы можете избрать своим Властелином его, если хотите. Но он далеко и ничем не поможет вам. Решайте, люди.

Черный зверь взмахнул хвостом, похожим на распущенные женские волосы, и засмеялся, хрипло и страшно. Из его ноздрей вырвались язычки пламени.

Люди молчали. Только догорающие деревья потрескивали во вновь наступившей тишине.

- Решайте, - поторопил Великий. - Решайте сейчас. Я не стану ждать долго.

- Я... признаю тебя, - неуверенно начал Тарко. - Признаю... вождем?

- Властелином.

- Признаю - тебя - Властелином, - повторил человек уже твердо и отчетливо.

Расправил плечи, требовательно посмотрел на соплеменников.

- Я тоже, - отозвался еще один охотник, вставая с земли.

- И я признаю.

- Ты...

- ...наш...

- ...Создатель.

- Мы твои, Великий.

- Твой народ.

- Твои люди.

- И помните: в Эндорэ есть только один Создатель, - отчеканил Великий, когда последний из охотников, одноухий Сийн, тоже сказал "я твой". - Один Вала. Я.

10

Великий Учитель подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. Предки же наши верили всему, что рассказывал он, и почитали его, и страшились вернуться к прежней жизни, полной нужды. Но однажды, когда Учитель пришел к людям, страшно было лицо его, а взгляд суров и полон решимости. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал он, - и я ухожу сражаться за нее. Ждите меня. И когда я вернусь, не ошибитесь в выборе, люди".

Он умчался прочь на черном огнедышащем звере и долго не появлялся, и многие беды постигли людей без его защиты и наставлений. А потом настал день, когда свет солнца погас, и глубокая тень накрыла мир, и всех птиц и зверей охватил страх. Тогда Учитель вернулся с победой, и был он подобен яркому пламени в сумраке. И мы пали ниц перед ним.

"Решайте, - сказал Великий. - Выберите Несущего Свет или меня. Но если не признаете меня Властелином, уйду от вас к другим народам, ибо многие ждут заботы моей и знаний, и я нужнее вам, чем вы мне".

И устрашились люди Несущего Свет, решив, что это с ним бился Учитель. И сказали, как хотел Великий: "Ты Создатель наш и Властелин, и тебе одному служим отныне. А Несущий Свет - наш враг, и не склонимся перед ним".

"Тогда возведите мне большой и прочный дом на холме, - повелел Властелин Меллегур. - Я буду являться там, когда пожелаю, но если воззовете ко мне в том доме, тотчас услышу вас".

11

Все лето я учил их строить дома. Не из камней, которых в этих местах было маловато. Из бревен. Люди пытались сопротивляться, спорить: дескать, в шалашах наши предки жили и нам заповедали жить в шалашах, иное же - от злых духов.

- Нет, - вразумлял я Детей. - Кто выбрал меня, должен с радостью принимать новое. А кто хочет жить по старинке - пожалуйста, только без моей помощи. И когда его злые духи в топь заведут или дерево на него уронят, спасать не стану, так и знайте.

Охотники хмурились, кривились, но - делали. Работали. Строили. А как собрался я уходить - взвыли.

- Дома, - говорю, - теплые?

- Теплые.

- Вода сквозь крышу не протекает?

- Нет, Властелин.

- И зверь не пройдет. Так или нет?

- Так, Великий... Не покида-а-ай нас!

Рассердился я. Ну, почти всерьез рассердился.

- Ладно, - сказал. - Стройте дом, каких ни у кого из вас нет и не будет. Дом, достойный меня.

До зимы они провозились. Настала весна. Потом лето. Потом...

- Я ухожу, - окончательно потеряв терпение, объявил я людям. - Через десять восходов. Да не бойтесь, не навсегда. Если достроите Дом до моего ухода, я коснусь его своей силой. Разведете огонь в очаге, позовете меня - и услышу вас, где бы ни был.

Успели.

12

Год у берегового народа выдался легкий. Невиданно удачный год. Даже старики таких не помнили. А все потому, что нашел Оран Придумщик способ открыть мертвым путь к Создателю, чтобы те потом просили его за соплеменников.

Много рыбы приносили теперь добытчики. И посеянный ячмень взошел хорошо, большой урожай сняли женщины. Дети рождались один за другим здоровенькие да крепкие.

А потом прилетел горячий ветер, и пришла за ним Смерть. Детей брала. Ловцов брала. Землепашцев. Стариков. Женщин. Без разбору. Даже Орана не пощадила.

А следом пришел - Он. Миал Гар. Явился внезапно, приказал замолчать воющим женщинам. Велел больных показать, да только не стал смотреть. И не касался их. Молчал и как будто вслушивался во что-то, хмуря черные брови.

А после - запел. Люди так не поют. Так ветер свистит в утесах. Так ночные птицы кричат. Так деревья шумят. Так вода в озере плещется. И все же это была мелодия, странная, непривычная.

Замолчал певец. И ничего не случилось, вроде. Просто больные начали выздоравливать. Ушла Смерть из селения. Надолго ли?

- У вас есть выбор, - сказал Миал Гар людям. - Решайте. Нет, болезнь не вернется. Я очистил воду. Только больше не опускайте в нее умерших.

- Но как же они попадут к Создателю, если их тела не отдать озеру? - удивились береговые жители.

- Дорогу ко мне они найдут в любом случае, - ответил спаситель. - Но тела мертвых следует отдавать огню. Вода предназначена для живых.

- Ты - дух озера? - спросили люди. - Или огня?

- Я - Создатель мира, - улыбнулся Миал Гар. - Старший над всеми духами.

13

- Мори, приберись в мастерской.

Враг уехал. Феанор ходит мрачный: поговорить ему теперь не с кем. На меня же он упорно не обращает внимания. А мастера его сторонятся, это я заметил, когда он пару раз брал меня с собой. Правда, непохоже, чтобы они его узнали. Во всяком случае, по имени его никто не зовет, только "Повелителем Феныргом". Должно быть, старший брат короля Финголфина очень изменился. Я-то был маленьким, когда видел его в Амане, но остальные - те точно прежде были знакомы с ним.

Хотя, конечно, попробуй поверь, что Феанор не погиб, по доброй воле живет в Ангбанде, да еще и дружит с Мелькором! Я бы и сам не поверил, но когда он работает, усомниться невозможно. И не залюбоваться нельзя.

Не только творения Пламенного, каждое движение - совершенство. И просто смотреть, как мастер работает, счастье. Даже Мелькору нравится, я подсмотрел как-то. Феанор тогда шкатулку делал, а Вала сидел поодаль и наблюдал. И взгляд у Моргота был... будто умирающий от жажды смотрит на воду, до которой ему не дотянуться. Тут мне и вспомнилось, что рассказывали про Сильмариллы. О том, как Враг искалечил себе руки, сжег до костей. Я поначалу, когда Мелькора увидел, решил, что это ошибка. Здоровые у него руки, даже шрамов нет.

Потом-то я понял, когда начал мелодии в Ангбанде различать. Когда вслушался. Понял - и старался не смотреть на него, когда он приходил в мастерскую к Феанору. Конечно, он Враг, но чтобы вот так, к инструментам ни разу больше не прикоснуться... как-то оно слишком.

- Мори, подержи щипцы.

- Да, Феанор.

Хотел бы я у него учиться! Всерьез учиться, а не по мелочам помогать. Другого такого мастера не найти ни в Ангбанде, ни в Амане. Но нельзя. Я должен отомстить ему за погибших нолдор. Кроме меня, некому.

Впрочем, Феанор и сам редко позволяет мне помогать в работе. Я же ничего не умею, ему неинтересно тратить на меня время. Среди пленников-то есть настоящие мастера.

Странно, но, похоже, ему действительно не безразлична судьба нолдор. Судя по тем разговорам, что я подслушал, они и живы-то до сих пор только благодаря ему. Пока Феанор был вождем, он губил тех, кто шел за ним. Легко, не колеблясь. А теперь, потеряв всё, кроме разве что мастерства, спасает. Как будто только сейчас увидел в нолдор свой народ, а не средство для достижения цели.

Что будет с пленными, если Пламенный умрет? Рисковать их жизнями мне совсем не хочется.

14

Невдалеке от очередного селения я приостановился, вслушиваясь. Музыка звучала ровно: ни войны, ни мора, ни голода. Значит, спасать никого не понадобится. Что ж, если так, произведу на людей внешнее впечатление. Тем более, что оно часто действует сильнее, чем реальная помощь. Как ни странно.

Что бы такое устроить на этот раз? Ураган? Грозу? Было, а повторяться неинтересно. И в сопровождении волков я уже к людям являлся, и по воде приходил, и из огня.

- Погуляй пока, Бурузурус. Я тебя позову потом.

Конь благодарно ткнулся носом мне в плечо и зарысил прочь.

А вот возьму и войду в селение просто так. Пешком, без свиты - посмотрим, как меня люди примут. Поживу среди них немного, разговоры послушаю. Это может оказаться даже полезнее, чем сразу пугать. К тому же, мелодия у племени приятная. Близкая мне.

Ребенок, сидевший на траве у крайнего шатра из звериных шкур, покосился на меня и продолжил сосредоточенно ковырять в носу.

- Хорошей добычи вашему племени! - поприветствовал я нескольких женщин, возившихся на площадке в центре селения, где в выложенном из камней круге горел огонь.

Две из них раскладывали на листьях лопуха ягоды, вынимая их из корзины - ага, молодцы, запомнили, как плести, эти навыки не у всех племен остались. А вот феанорову науку, как посуду делать, похоже, забыли - вон вода в такой же корзине, только дно глиной обмазано. Все-таки, зря Пламенный этому мастерству мужчин обучал. Не прижились у них такие умения. Оружие делать, охотиться, огонь добывать - это да. Но резьбы по дереву или изделий из глины сложнее плошки я не видел почти нигде. И про металлы люди забыли. Вот то, что я когда-то показывал девушкам, чаще помнят.

- Привет и тебе, чужеземец, - сказала одна из женщин, подняв глаза от шкуры, с которой она тщательно соскабливала жир острым осколком кости. - Ты, верно, издалека?

- С севера, - ответил я, приглядываясь к ее нехитрому орудию.

Интересно, а почему они кремень не используют? Эта мелодия есть в их краях. Подсказать, что ли? Или пусть сами додумаются?

- Ссевера? - переспросила женщина. - Не слышала о таком племени.

- Это там, - я махнул рукой, показывая направление.

- Отчего ты один, ссевера? Как от своих отбился? - спросила старуха, следившая за огнем.

По ее знаку две другие повернули над очагом закрепленную на рогатинах палку с насаженными на нее кусками мяса. Еще одно сохраненное знание - и тоже спасибо женщинам.

- Новые земли разведываю, - ответил я.

Взгляды моих собеседниц тут же стали настороженными. Та-ак, значит, тут уже научились опасаться за свои охотничьи угодья.

- Я явился с миром, - быстро добавил я. - Место у нас хорошее, рыбы и зверья много, уходить не собираемся. Я только узнать хочу.

- Что узнать?

- Как огонь добываете. Как эти штуки делаете, - я кивнул на корзины.

- Про огонь Мудрая знает, - хмуро ответила старуха. - И я, ее дочь. И моя дочь. Больше никто.

Я присел на корточки так, чтобы наши глаза оказались вровень.

- Я могу научить делать ножи - крепче ваших. Наконечники для копий и стрел. Могу показать, как сеять ячмень и печь из него лепешки. Как сращивать сломанные кости. В обмен на секрет огня.

Старуха заметно колебалась.

- Пусть Мудрая решает, - объявила наконец. - Скажите ей.

Две женщины помоложе скрылись в одном из шатров.

Мудрую вынесли на медвежьей шкуре, закрепленной на шестах. Похоже, ходить она уже не могла.

- Говори, чужеземец, - проскрипела она.

Действительно, мудрая. Получила от своего секрета всю пользу, какую могла. Еще и дочери с внучкой обеспечила сытную старость.

Я повторил свое предложение. Мудрая молчала, напряженно подавшись вперед.

- Поверните меня, - распорядилась она внезапно. - И поднесите ближе.

Носилки подтащили почти вплотную ко мне. Некоторое время Мудрая крутила головой, пытаясь рассмотреть меня единственным глазом: второй был затянут бельмом.

- Мелкар, - голос ее дрогнул. - Все-таки дождалась!

Дождалась? Я вслушался в мелодию, изменившуюся, но очень знакомую...

- Динри!

- Опустите меня на землю, - потребовала она. - И отойдите. Все!

Женщины послушались, удивленно переглядываясь.

- Ты вернулся, - прошептала Динри, проведя морщинистой рукой по моей щеке. - И не изменился совсем.

- Вернулся, - мягко подтвердил я. - Как обещал.

- А... Фенор? - быстро спросила она.

- Он не смог. Но он помнит тебя. Ты всегда нравилась ему, Динри.

- Нравилась, - она недоверчиво засмеялась. - Врешь ведь, я всегда вижу, когда врут, давно уже. Он боялся меня. И другие мужчины тоже. Кроме тебя.

- Чего же они боялись?

- Знаю много, - спокойно объяснила Динри. - Помоги мне подняться, Мелкар. Ты успел вовремя. Я скоро уйду к духам. Только я раньше думала - к тебе уйду. А теперь ты здесь, и мы опять разминемся.

- Не разминемся, - я бережно помог ей встать. - Рано или поздно мы встретимся.

- Опять врешь, - вздохнула она. - Я ведь помню: ты тогда говорил, что мы уходим за небо. А ты - часть этого мира. Без тебя ни земли, ни воды не будет - ничего. Нельзя тебе никуда. Не утешай меня, Мелкар. Не встретимся мы. Вот, я тебя дождалась, не разглядела почти, но хоть голос услышала - и ладно, и хорошо.

- Сюда, Айвир! - громко приказала она, повернувшись к дочери. - Всех сюда веди. Пришел тот, кого ждали. Вождь первых людей. Твой отец.

15

- Приветствую, Властелин.

Ральтагис тенью выскользнула из-за деревьев, и Мелькор одобрительно отметил про себя, что не заметил ее приближения. Ни шума крыльев потревоженной птицы, ни сломавшегося под ногой сучка.

- Мелодию можно было не прятать, - заметил Вала, спрыгивая с коня. - Люди к ней глухи.

- Не все, - улыбнулась майэ. - Твои потомки до третьего поколения Музыку слышат, особенно девочки. Но их дети - уже нет.

Восставший кивнул.

- Пройдемся, Ральтагис?

- С удовольствием, Мелькор. Места здесь красивые.

- Еще бы! - усмехнулся Вала. - Дэрт с Нэртагом пели, а потом Ирбин присоединился. Хорошо, что Война совсем не затронула эту часть Эндорэ.

- То, что было разрушено, можно восстановить, - Ральтагис пристально посмотрела ему в глаза. - Главное - захотеть.

- Мы все восстановим, - мягко ответил Мелькор, в который раз старательно делая вид, что не заметил тревожных ноток, зазвеневших в мелодии майэ. - Со временем.

- Обещаешь?

- Я когда-нибудь лгал?

- Конечно, - уверенно заявила Ральтагис.

Поймала удивленно-обиженный взгляд собеседника, озорно сморщила нос и добавила шепотом:

- Владыкам Амана.

Оба расхохотались.

- Как у тебя дела? - спросил Вала, довольный, что неприятного разговора удалось избежать.

Умница Ральтагис знала, когда нужно остановиться.

- Пришлось немного сдержать паводок. Ну, и послать колдуну пару знамений. Род Лаира успел отойти на безопасное расстояние от реки.

- Хорошо.

- Племена Старна и Койты опять воюют. Я не вмешиваюсь, как ты велел.

- Что не поделили-то?

- Лес.

- Новое что-нибудь придумали или по старинке дерутся?

- Люди Койты совершенствуются в стрельбе. Придумали птичьи перья к стрелам приделывать.

- Придумали! - фыркнул Мелькор. - Скорее уж вспомнили. Я это людям вскоре после их Пробуждения показывал. И кое-кому из них следовало быть внимательнее.

- Нет, Властелин, - улыбнулась майэ. - Именно придумали. Твой внук с приятелем. А люди Старна пробуют делать доспехи - то из шкур, то из деревяшек.

- Там тоже мои потомки?

- Нет, Мелькор. Чистокровные люди.

- Отлично! Проследи, чтобы этих изобретателей не убили. Только как-нибудь незаметно. И понаблюдай за ними еще.

- Да, Властелин.

Майэ озабоченно сдвинула брови.

- Мелькор, еще два-три поколения, и твоя кровь совсем перестанет проявляться.

- Не совсем, - Восставший отвел в сторону ветку, пропуская спутницу. - Иногда будет, хотя и не столь заметно, как сейчас.

- Но этого мало, чтобы вывести новую расу! - майэ даже остановилась, удивленно глядя на него.

- Я и не собираюсь. Нет нужды что-то серьезно менять в людях. Достаточно будет нескольких аккордов моей Темы, вплетенных в мелодию, чтобы человек сделал правильный выбор.

16

- Мори, ты закончил огранку?

- Да, Мастер.

Когда я впервые обратился к нему так, Феанор взглянул слегка удивленно: любой из нолдор искусен в чем-то. Только вот мастера-то у нас все, а Мастер - один. Да, он убийца и предатель, он заслуживает самой жестокой мести, но когда я смотрю на его творения, я забываю об этом. Просто любуюсь.

Никогда бы не подумал, что можно искренне восхищаться тем, кого ненавидишь. Знать, что не пощадишь его, и жалеть, что такой исключительный дар достался негодяю. Лучше бы Феанор никогда не покидал мастерской!

Он почти и не покидает - теперь. Если и выходит из своей башни, так только к пленным или в шахты. Похоже, Пламенному не нравится Ангбанд, хотя он-то здесь по своей воле, по крайней мере, они с Валой так говорят. Странно: я вот наоборот полюбил бродить и по крепости, и по окрестным горам, когда удается улизнуть под каким-нибудь предлогом. Впрочем, Феанор не особенно и следит за мной.

Ангбанд все время меняется, и это интересно. Здесь один и тот же коридор может выглядеть по-разному. Зависит от настроения, а еще больше - от того, как ты относишься к Северной Цитадели и ее хозяину. Если боишься, плохого ждешь - тут же и окажешься в каких-нибудь закоулках. Темно, тесно, воздух спертый и все время чудится - стены вот-вот сомкнутся и раздавят тебя. Злиться еще хуже - в лучшем случае, проплутаешь по коридорам, пока не свалишься от усталости. А то ведь могут и ступеньки уйти из-под ног. Или камень на тебя с потолка свалится - хорошо, если не по макушке. Крепость-то у Мор... Властелина Мелькора с норовом. Не прощает обид. Ссориться с ней не стоит.

Впрочем, я и не ссорился - проверял только. Так что и Ангбанд мне не вредил, лишь обозначал границы дозволенного. Поладил я с ним, и жить сразу стало легко. Не заблудишься - крепость сама выводит в нужное место. С орками не столкнешься, если нарочно их не ищешь: непременно в нужный момент проход откроется, разойтись поможет. Коридоры светлые, потолки высокие. Двери узорчатые, колонны резные, перила у лестниц - настоящее кружево из металла. За окнами - горы в сверкающих снежных шапках.

Чувствовать себя пленником я перестал довольно быстро. Одно время ощущал - гостем. Исследователем. Увлекательно было, хоть и жутковато.

А потом я понял, что уже не знаю, по какую сторону льда нахожусь. Все чаще кажется, что это там, за стенами - морок, пляска отражений в холодной темной воде. А здесь - мир, живой и настоящий. Мой дом.

17

Я вижу, какими они должны быть - светильники для Тронного зала. Даже сплав подобрал такой, что выдержит любой жар. Если, конечно, правильно закалить его.

Работал бы я один - все давно уже было бы готово. Но Мелькор пожелал, чтобы непременно участвовали пленные - а что им доверишь, чтобы переделывать не пришлось? И дело не в том, хотят они работать на Ангбанд или нет. Их мнение все равно ничего не значит. Даже если бы и хотели - не справятся.

В мире есть только три мастера, с которыми я мог бы творить вместе. Мелькор, Махтан и Куруфин. Но у первого безнадежно искалечены руки, второй остался в Амане, а для третьего я мертв. А эти пленные, сколько бы ни называли себя мастерами, годятся разве что щипцы держать или огонь раздувать в горне. Вряд ли Мелькор этим удовлетворится.

Как увлечь их настолько, чтобы они сделали что-то, превосходящее их возможности? Одно-единственное творение, но действительно стоящее? Творение, в которое они вложили бы душу? Чем вдохновить тех, кто не хочет меняться, кто живет прошлым?

Чем? Только воспоминаниями. Об Амане, о мирной жизни, о свете Древ.

Светильники в виде Древ? Пожалуй, ради такого нолдор действительно старались бы в полную силу. Только вряд ли это украшение подойдет для Ангбанда. Разве что - изменить его, когда будет закончено. Переделать. Тем более, что нет нужды позволять пленным выполнять всю работу. Достаточно участия. Пусть нолдор выкуют детали, а я сложу узор. Только совсем не тот, о котором будут думать исполнители.

18

- Услышьте меня, Великие! - шаман ударил посохом в землю у края костра, и пламя взревело, метнулось вверх, выбросило к небу сноп искр.

- Пошлите удачу охотникам!

- Удачу, - беззвучно шевелили губами сородичи.

- Силу воинам!

- Силу...

- Пусть поветрие черное стороной обойдет!

- Пусть обойдет...

- Пусть земля будет щедрой! Пусть множатся дети!

- Дети...

- Пусть людей, живущих по ту сторону леса, Тьма заберет!

- Пусть...

- Пусть на них нападут хвори, пусть утратят твердость руки и зоркость глаза, пусть стрелы их летят мимо цели!

- Пошлите удачу, Великие! - птицы умолкли, и ветер затих, лишь звучный голос шамана разносился далеко вокруг. - Пошлите удачу нам, а врагам из-за леса - гибель!

- Удачу... - шептали воины. - Гибель.

- Услышьте меня, боги! Взываю к вам!

- Я слышу тебя.

Шаман осекся и замолчал. И молча смотрели воины и охотники на того, кто появился из темноты, легко соскочил со спины огромного черного зверя, протянул руку к костру, и пламя не обожгло его, но отпрянуло, словно в страхе.

- Ты звал меня, и я явился на зов, - пришедший говорил негромко, но от его спокойного низкого голоса колючий озноб полз по спине. - Ведь ты - звал меня, человек?

19

Вдохновить пленных оказалось совсем не трудно: они давно привыкли наблюдать за моей работой. И радовались, если я позволял им хоть как-то участвовать. Достаточно было поставить на стол в мастерской миниатюрную копию светильников-Древ, а потом выковать несколько веточек, чтобы у нолдор загорелись глаза.

- Можете помочь, если хотите, - небрежно разрешил я, собравшись уходить. - И если умения хватит.

Несколько дней я не появлялся. А наконец отправившись в нолдорские пещеры, некоторое время помедлил у входа. Боялся разочарования. Пленные, считающие меня одним из майар Мелькора, могли и не решиться взять инструменты.

Решились. Рядом с моими веточками лежали новые. И надо сказать, сделанные вполне сносно.

Дело пошло. Нолдор так втянулись в работу, что уже трудились даже при мне. Более того - я увлекся сам. Настолько, что едва помнил о первоначальном замысле. Мы возрождали Древа - пусть из металла, пусть не в Амане, а в Ангбанде, но каждая ветка, каждый лист или цветок казались живыми.

Я, отказавшийся когда-то помочь Валар восстановить творение, убитое Мелькором, сейчас делал это без их участия. Я стал почти вровень с ними. Или просто - вровень. Потому что знал, как вдохнуть в новые Древа жизнь. И мог сделать это. Кто из эльдар - нет, кто из Поющих сумел бы превзойти меня в мастерстве?!

20

Чужая мелодия крепнет. Враждебная. Невыносимая для слуха. Разрушительная.

"Властелин, творение твоего нолдо... твоих нолдор вредит Ангбанду!"

"Что за творение, Саурон?"

Что за творение... Цветочки, листики - ерунда, если смотреть глазами. Но их Музыка...

"Не знаю, Властелин. Ты же запретил мне следить за Феанором. Проверить, чем он занят?"

"Нет, Саурон. Не мешай ему. Он выполняет мой приказ. Я доверяю ему".

Доверяй, Властелин. Не знаю, зачем тебе это, но у каждого из нас свои развлечения. У Дарглуина - за волчицами бегать и охотиться. У Таринвитис - летать, у Тевильдо - птиц ловить, а по весне орать на галерее. У тебя - возиться с Воплощенными и доверять своему нолдо. Маленькая невинная слабость. Простительная - что же ты, не Поющий, что ли!

Доверяй Феанору, Властелин. А проверять стану я. И вмешиваться, если понадобится - ради нашего общего дела. Это будет моя невинная маленькая слабость.

Хотя действовать за твоей спиной мне совсем не хочется. Это ведь тоже Диссонанс, Мелькор. Как бы не худший, чем тот, что устраивает сейчас твой нолдо. Если бы ты услышал эту мелодию, думаю, Феанору и бичи балрогов показались бы легкой щекоткой. Избаловал ты его, Властелин, а зря. Нельзя баловать Воплощенных! Неужели тебе недостаточно было орков, чтобы понять это?

Кстати, орки вот-вот выйдут из-под контроля. Музыки-то они не слышат, но нервничать начинают. Крови хотят. Пока что - эльфийской. Что же - будем ждать, пока друг с другом сцепятся? Скорее бы ты вернулся, Вала!

"Властелин, когда тебя ждать обратно?"

"Не знаю, Саурон. Через полдюжины лет. Или дюжину. Может, и дольше останусь здесь. Дел много. У вас что-то случилось?"

"Нет, Властелин. Все в порядке. Мы справляемся".

Я справляюсь, Мелькор. От людей зависит будущее нашей Темы, а будущее людей - от тебя. Лучше пожертвовать несколькими сотнями орков, чем допустить, чтобы ты отвлекся. Или ошибся, что еще хуже.

- Воины Ангбанда! Вы сильны и отважны, вы лучшие из бойцов. Да, вы устали от бездействия и давно не пили горячей вражеской крови. Да, вы можете сокрушить квын-хаев. Но вспомните - разве не от Великих получили вы свою силу? Оружие? Умение сражаться? Кем были бы вы без нас? Без Властелина? Без Цитадели? Горсткой охотников, не способных противостоять квынам.

- Нет, - тихо, но твердо возразил кто-то.

- Нет?! Кто сказал "нет"? Шаг вперед!

Не один вышел - дюжины три. И смотрели прямо, без почтения, зло и настороженно.

Что ж, Властелин. Ты всегда мог на меня положиться. И в бою, и в мирное время. И когда был пленником в Амане, и сейчас. Ты ведь знаешь.

- Ладно, воины, - я еще раз обвел взглядом собравшихся на плацу. - Я дам вам оружие и открою ворота. Вам - и тем, кто решится пойти с вами. Разобьете квын-хаев, встречу не как ослушников и смутьянов - как лучших из лучших. Пленных в награду получите. Оружие, сделанное самыми умелыми мастерами. Дополнительный паек. Выпивку.

Я замолчал, вглядываясь в лица орков. В заблестевшие от азарта глаза.

- Ну, кто пойдет? Решайте, воины Ангбанда. Решайте сейчас! Но помните - это ваша война. Только ваша. Не Цитадели. Кто отважится на нее - получит всё, что может получить орк при жизни. Или умрет в бою. Помогать вам никто не станет. Решайте, воины. Сейчас - в первый и последний раз - я даю вам это право: решать самим.

21

Феанор поднялся на Орлиный Клюв и уселся в кресло. На трон, в сущности: король остается королем, пока жив. Даже если подданные считают его погибшим.

Правда, на этот раз взгляд Пламенного был устремлен не на юг - на запад. Туда, где за невидимым отсюда морем остался Аман. Где на тронах в Круге Судеб сидели те, кого нолдо когда-то называл Владыками, теперь же считал равными себе в мастерстве - не больше, но и не меньше. Создатели первых Древ.

- Я сам выбираю путь, - тихо сказал Феанор. Гвэтворн отозвался одобрительным гулом. Едва слышным.

Мастер снял Венец и замер, глядя на Камни. Пусть в Ангбанде они сияли не столь ярко, как в Валиноре, но их свет завораживал не хуже, чем когда-то сияние Лаурелина и Тэльпериона. Глядя на Сильмариллы, Пламенному было легче вспомнить все: каждый золотой лепесток, каждую каплю серебристой росы на листьях, каждую линию узора переплетающихся ветвей. Чтобы потом точно воспроизвести их в металле.

Наконец Феанор кивнул и встал с кресла: пора было продолжать работу. Взгляд его на мгновение скользнул вниз, к равнине южнее Ангбанда, которую эльдар называли Ард-Гален, а Мелькор обозначал очередным безликим номером.

- Как ты можешь? - не выдержал однажды Феанор, скривившись от отвращения. - Ты же мастер - почему не дашь своим творениям имена? Эти бесконечные цифры - тебе самому не противно?!

- Имена? - удивился Восставший. - Так они есть. Но мы их используем между собой.

- И какие же? - недоверчиво спросил Пламенный.

В ответ Мелькор спел ему несколько коротких мелодий. Выразительных, но резковатых для слуха нолдо. Феанор попробовал повторить.

- Неплохо, - признал Вала, но Пламенный почувствовал, что сказано это было больше из нежелания обидеть друга, и насупился.

- Орки не могут так, - объяснил Мелькор. - Не слышат Музыку. Цифры - это для них.

"Наши названия все равно красивее ваших Песен", - подумал тогда нолдо, но промолчал, чтобы случайно не задеть гордость Восставшего.

Впрочем, сейчас вспомнившийся спор мгновенно вылетел у него из головы, стоило мастеру посмотреть вниз. Руки Феанора дрогнули, и упавший Венец с возмущенным звоном ударился о камни.

Из распахнутых ворот Ангбанда выходило орочье войско.

22

- Властелин...

- Да, Ларх?

Помнит. Он меня помнит!

От волнения я едва не забыл, о чем хотел говорить. Великий мало к кому из нас обращался по имени. И вообще говорил немного. Чаще приказывал: коротко, четко, понятно. На ослушников никогда не гневался. Плечами пожмет, бывало, да усмехнется, словно дивясь глупости человеческой.

Только мало их было, ослушников этих. И жили они недолго: зверь ли нападет, змея укусит или трясина затянет. Будто сам мир становился врагом людей, преступивших волю Великого. И оберегал верных ему. Тех, кого Мелхгур хоть однажды назвал по имени.

Властелин внимательно смотрел на меня. Ждал.

- Великий, - заторопился я, - мне приснился сон. Странный. Один и тот же - в нынешнюю ночь и вчера тоже.

Чуть заметный кивок. Разрешение продолжать.

- Это был голос, Властелин. Похожий на твой, но... не твой.

Я замялся, подыскивая слова. Никогда в речах силен не был.

- Дальше, - потребовал Мелхгур, глядя так, что меня пот прошиб.

- Он... г-говорил со мной. Хотя вы, сказал, от меня отреклись, но вы все равно мои.

- Так. Дальше.

- Дни ваши коротки, тела слабы, но у вас есть выбор. Я дал вам его.

Я опустил голову:

- Это все.

Великий засмеялся. Тихо, но так, что мне внезапно захотелось бежать прочь от него и забиться куда-нибудь. Только я знал: от него не спрячешься. Как не спрячешься от воздуха. От воды. От земли. От мира, в котором родился.

- Ступай, Ларх, - отсмеявшись, распорядился Мелхгур. - Собери всех перед моим Домом. Расскажи им свой сон. Подробно. И ждите меня.

- Да, Властелин. Мы...

- У вас действительно есть выбор, Ларх, - он посмотрел мне в глаза, и я невольно попятился. - И сегодня вы его сделаете.

23

- Вы вправе выбирать, люди.

Я говорил негромко. Так, чтобы им пришлось затаить дыхание, ловя каждое слово.

- Все вы мне ни к чему. Мне нужны верные. Только верные. Те, кто в огонь без колебаний шагнут по одному моему слову. Они получат от меня силу. Знания. Помощь в беде. Им я подарю этот мир. Остальные вольны жить и умирать, как им вздумается. Путь открыт.

- И ты не станешь преследовать нас, если уйдем? - спросил один из людей.

- Не стану. И помогать не стану.

- А если мы все откажемся от тебя?

Золотистые глаза смотрят с вызовом. Не удивлюсь, если этот юноша - из моих потомков. Впрочем, и среди чистокровных людей хватает строптивых. С одной стороны, такая самостоятельность полезна для будущих творцов мира. С другой - утомительна. Кажется, я начинаю понимать Единого. Вот уж не ожидал!

- Вам решать, - я пожал плечами. - Отказывайтесь, если считаете, что так для вас лучше.

- А если мы скажем: это наша земля, и ты не хозяин, но гость здесь. Чужак. Тогда что?

Ждешь, что я рассержусь, мальчик? Хочешь, чтобы рассердился, ой, как хочешь! Хоть и боишься. Или потому и хочешь, что боишься?

- Я не хозяин этой земли, - я улыбнулся. - Я сам - земля. И небо, и ветер, и трава, и огонь, и дождь. Даже ваша плоть - я. Если отречетесь от меня, что ж, меня ждут другие племена. Я больше не стану приказывать вам, учить и защищать вас, говорить с вами, но я все же останусь здесь. Вокруг вас.

- Тогда уйдем мы, - заявил упрямец, и десятка полтора соплеменников сгрудились вокруг него, положив руки на оружие и глядя на меня исподлобья.

- Ступайте, если хотите.

- Мы не верим тебе. Ты лжешь! - выкрикнул еще один.

- Не верьте, это ваше право.

- Мы уйдем, найдем Первого и расскажем ему обо всем, - добавил человек, шалея от собственной дерзости.

- Ищите, - не расхохотаться мне все-таки удалось.

24

Они вышли из Ангбанда. Три тысячи орков, жаждущих крови, озверевших от скуки, готовых взбунтоваться независимо от последствий. Три тысячи недовольных, чьи голоса звучали громче других. Три тысячи воинов, намеренных "выпустить потроха квын-хаям". С разрешения Саурона, разумеется. Но без его одобрения. Без поддержки Ангбанда. На свой страх и риск.

Это было разумнее, чем казнить их. Саурон сам слишком хотел войны, чтобы отдать подобный приказ. Орки умели чувствовать фальшь. И достаточно хорошо знали своего Повелителя. Казнь бунтовщиков заставила бы остальных притихнуть, но подорвала бы доверие к командованию. Поддерживать дисциплину пришлось бы только с помощью страха. После чего полагаться на орков стало бы уже невозможно: ни один вожак не удержится, если его перестали уважать. Будь он даже Поющим.

Вместо того, чтобы рисковать верностью своих воинов, Саурон собирался ее укрепить. На несколько столетий вперед. Это было не так уж сложно: дать вольным оркам оружие, доспехи и паек на несколько суток, пожелать им удачи. И распахнуть ворота. А потом - закрыть их за спинами уходящих. Наглухо. Остальное сделают нолдор. А заодно покажут, насколько готовы к бою и на что способны. В будущем это пригодится.

Саурон стоял на одном из уступов Тангородрима и смотрел, как бывшие воины Ангбанда покидали крепость. И гвардейцы смотрели. И армейские командиры, все еще преданные Властелину. Орки - с плохо скрываемой завистью. Майа - с интересом исследователя.

25

Учитель покинул людей давно, и мы были несчастны, лишенные его помощи. А после настал день, когда свет солнца померк, и черная тень накрыла весь мир, а птицы и звери в страхе попрятались. Тогда Учитель вернулся, подобный ослепительному пламени, и склонились мы перед ним, ибо поняли, что лишь он спасет нас от Тьмы.

"Решайте, - сказал он нам. - Выберите своим Властелином Того-Кого-Нет-Здесь или меня. Но если не признаете меня Единственным, уйду от вас снова, ибо многие ждут любви, заботы и знаний, и я нужнее вам, нежели вы мне".

И пламя его опалило нас, и бежали мы прочь, но ужас Тьмы преследовал нас, и тогда мы вернулись и сказали, как он желал: "Ты Властелин наш, тебе одному служим отныне".

Но он редко являлся нам и приносил мало даров, а приказывал многое, и тяжелы были жертвы, которых требовал он от нас.

Лишь однажды с тех пор слышали мы иной голос. Голос Того-Кого-Нет-Здесь, Того-Кто-Пришел-Первым. "Вы отреклись от меня, - рек он, - и все-таки вы мои. Дни ваши коротки и слабы тела, но у вас все еще есть выбор".

И мы испугались, что Тьма говорит этим голосом, и стали молить Властелина, чтобы он спас нас от смерти, но, жестокий и гордый, он сказал, что если бы мы не умирали, то скоро заполнили бы всю землю, и ему пришлось бы убивать нас самому.

С той поры мы ненавидели и боялись Мелхкиора, но тех, кто ему противился, поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь обжигал. Потому мы исполняли все, что он велел. Тех же, кому Великий благоволил, он наделил властью и знанием, и прочим приходилось подчиняться им, как ему.

26

"Вольны жить и умирать". Умирать?! Нет! Не хочу! Видел я уже, что такое смерть. Если кого лесной дух заведет в болото, или змея укусит, или зверь загрызет, или вражеское копье проткнет, тот потом за небо уходит, духом становится. Молодым уходит, сильным, красивым. Там, за небом, нет зимы, и ягоды с орехами везде растут, много. А рыбы и дичи - видимо-невидимо, хоть голыми руками бери.

Но вот не раз уже было: живет человек, живет, и в бою удачлив, и в охоте первый. А потом слабеть начинает. Не от раны, не от яда какого, не от голода, а сам собой. Глаза хуже видят, зубы выпадают, руки дрожат. И кожа становится дряблой и складчатой, а волосы белыми. Такая болезнь скверная: никакая трава от нее не помогает, ни зелье колдовское. Сперва думали - ведун виноват, наложил заклятье. Мы сперва пытались его задобрить, уговорить. Потом запугать. Потом ведуна убили - а хворь не ушла. И в нашем племени осталась, и в других.

Когда Властелин Мелхгур пришел, его просить стали: избавь. А он - нет, говорит, это вас всех ждет. Это, говорит, смерть, и если бы ее не было, вы бы всю землю заняли, и вам стало бы нечего есть. Мы ему: Великий, так земли-то много, а понадобится больше - отберем у соседей, только спаси от напасти этой. А он: могу, конечно, и сам вас убивать, только зачем, если в Музыке все заложено. Теперь и не знаешь, кого больше бояться, то ли смерти этой, то ли Властелина Мелхгура. Разве только понравиться ему, пригодиться - может, и пощадит? Пусть те, что решили отречься и уйти, умирают, а я не хочу! Я сумею упросить Властелина.

- Я верен тебе, Великий, и нет для меня иного бога, кроме тебя, - решился я первым, пока остальные еще думали.

- Верен и веришь, Ларх? - взгляд Мелхгура стал пронзительным, и я невольно съежился. - Не устрашишься воды, и огня, и зверя лесного? Не дрогнет рука убить врага, если я велю?

- Не дрогнет, Великий.

- А друга? Брата? Ради меня, Ларх? Решишься - или...?

Друга, брата... какая теперь разница?! Я проглотил комок в горле.

- Решусь, Властелин.

- А как же твой сон? Голос? Как же Первый?

- Ты - Первый, Властелин Мелхгур. Первый - и Единственный.

Я нарочно говорил очень громко, топя страх в словах, вслушиваясь в свой голос, словно он был чужим.

- Не верь ему, Ларх! - крикнул Гнорк. - Пойдем с нами!

Я даже не взглянул на отступника.

- Не слушай их, Ларх! - почти сразу услышал я голос Гурна. - Мы с тобой!

Несколько человек подошли и встали рядом со мной. Сделалось легче.

27

Саурон начал войну. Послал на Белерианд армию. И ее надо было остановить. Немедленно! Любой ценой.

Феанор спускался с Орлиного Клюва в спешке, не думая об осторожности, и несколько раз мог бы сорваться, несмотря на всю свою ловкость, но то под ногой оказывался невесть откуда взявшийся уступ, то склон на пути нолдо становился непривычно пологим, то шаткий камень намертво врастал в землю.

Пламенный сам не заметил, как оказался внизу. Постоял несколько мгновений, закусив губу, и во весь дух помчался к крепости. К Тангородриму.

"Саурон - враг! Надо ему помешать. Сорвать его план!" - поглощенный этими мыслями, Феанор не сразу сообразил, что коридор, который давно должен был вывести его к вулкану, почему-то никак не кончается. И ответвлений нет.

Нолдо остановился. Ему отчаянно хотелось ударить силой Пламени в ненавистные сейчас стены, пробить, проплавить себе дорогу. Но это значило бы пойти уже не против Саурона - против Мелькора. И погубить все.

Феанор несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Попытался мысленно дотянуться до Восставшего. Не получилось: то ли Вала был сосредоточен на чем-то и закрывался от осанвэ, то ли мысленной речи мешала слишком громко звучащая мелодия Саурона.

- Мелькор - мой друг, - тихо проговорил Пламенный.

Осторожно коснулся ладонью стены, словно хищного зверя погладил. Ангбанд молчал. Феанор пошел дальше - медленно и спокойно.

- Мелькор - мой друг, - повторил он. - И мне нужно к Тангородриму.

В стене открылся проход. Мастер свернул.

- Я выполняю желание Мелькора, - продолжал он уговаривать крепость.

Впереди заплясали рыжие отблески. Нолдо прибавил шагу, сосредоточившись на одной мысли: они с Восставшим вместе придумали план, и пока Властелина Ангбанда нет, именно его друг должен позаботиться, чтобы замысел не сорвался.

- Это воля Мелькора, - твердо сказал Пламенный, остановившись в сердце вулкана. - Его решение. И мой долг.

Под ногами мастера, отделенная лишь невидимой преградой, кипела расплавленная порода. Стены и свод казались сплетенными из языков огня.

- Это воля Мелькора! - закричал Феанор.

Подземное пламя отозвалось легко и радостно, словно ребенок, получивший разрешение погулять. Лава поползла вверх, перекатываясь тяжелыми рдяно-рыжими волнами, обволакивая незримый кокон, окружавший нолдо. Мастер завороженно следил за ней. По лицу его струился пот, волосы потрескивали от жара. Не будь Феанор защищен силой Пламени, его плоть обуглилась бы.

Мастер не чувствовал страха - лишь восхищение. Он забыл о своей недавней ярости, не думал об орках, которых вот-вот настигнет поток жидкого огня. Он был сейчас одним целым с этим вулканом - больше, чем когда-либо. Он стоял в центре начинающегося извержения и улыбался.

28

Пора. Я поднял руку, и пламя вспыхнуло перед порогом Дома. Встало стеною в человеческий рост. Гореть здесь было нечему - огонь питала моя сила.

- Верные мне пусть войдут в Дом.

Люди попятились в страхе. Никому не хотелось рискнуть первым. Жаль. Я думал, они больше похожи на меня. Я-то сразу решился бы на их месте. Или почти сразу.

- Кто предан мне, пройдет невредимым, - подбодрил я Воплощенных. - Первый из тех, кто отважится, станет вождем племени. Остальные - моими помощниками и учениками. Но помните: избранных будет лишь семеро.

Люди молча смотрели на ревущее пламя. Двое переступили с ноги на ногу. Норах и Гурн. Еще немного, и соберутся с духом.

- Не слушайте его, люди! - завопил желтоглазый Гнорк.

Найти Феанора он, похоже, и вправду надеялся, только вот начать поиски не спешил. И зря: надо было уходить сразу. А сейчас решимости у его спутников заметно поубавилось. Парню не стоило медлить дольше, если он не хотел остаться в одиночестве.

- Не слушайте! Он погубит вас! Он... Враг! - слово, похоже, вырвалось неожиданно для самого Гнорка, и теперь он смотрел на меня с опаской и сомнением. Словно ждал, что я стану спорить или рассержусь на него. Разумеется, не дождался.

- Мы уходим, - заявил бунтарь. - Сейчас!

И действительно зашагал прочь. Не оглядываясь. Молодец, хватило все-таки мужества.

Товарищи некоторое время смотрели на его напряженную спину. Потом один неуверенно двинулся следом. За ним другой. Третий. А после и остальные - сбившись в кучу и очень спеша. Словно я гнался за ними.

- Я верю тебе, Властелин Мелхгур!

Высокий голос. Женский. Ну, конечно - Рейлин. Ох, не зря я с самого начала предпочитал учить девушек!

- Я верю тебе и...

Она не успела шагнуть в огонь. Норах опередил. Зажмурился, сжал побелевшие губы: решился. Прошел. Встал рядом со мной. Бледный. Торжествующий. Невредимый. Гордый собой. Что же, вожак из него получится вполне толковый.

Следующим отважился Гурн. Потом - Рейлин. И еще две женщины: суровая и властная Круан и смешливая любопытная Лирти. После них неожиданно набрался храбрости Хорт. От него я такого не ожидал вообще-то: парень отличался скорее хитростью и осторожностью, чем склонностью к риску. Впрочем, он так себя и повел: сначала убедился, что первые пятеро уцелели, но и последним идти не захотел - на всякий случай.

Итак, остался кто-то один. Ларх, ну, что же ты, мальчик? Сейчас ведь упустишь свой шанс, а второго я не даю никому.

29

Я не успел! Кулн оттолкнул меня. Опередил! Но он же... Он не собирался! Он же с Гнорком был заодно. Не знаю уж, почему остался.

Я растерянно посмотрел на Властелина. И невольно попятился, поймав его взгляд. Холодный. Страшный.

А потом раздался крик. Огонь не пропустил Кулна. Рыжие языки не разошлись в стороны - оплели тело моего соперника, словно змеи, словно вьющиеся растения. Тот слепо метнулся прочь, размахивая руками.

- Он пытался солгать, - спокойно объяснил Властелин Мелхгур, и голос его легко перекрыл отчаянные, захлебывающиеся вопли. - Он хотел воспользоваться моей силой, а в сердце таил предательство. Но меня невозможно обмануть, люди.

Охваченный пламенем Кулн упал в нескольких шагах от ступеней и, хрипя, забился на земле. Пахло жареным мясом. Мы стояли, борясь с тошнотой.

Наконец Кулн затих. Никто так и не сдвинулся с места, чтобы помочь ему. Зато еще несколько человек последовали за Гнорком. Почти бегом.

Я замер, не сводя глаз с Властелина, чтобы случайно не зацепить взглядом обугленные останки. Мне было страшно, как никогда в жизни. Кто его знает, о чем думал Кулн, за что его сжег Мелхгур. Но я же... я буду честно! Что ни скажешь - все сделаю. Я хочу к тебе, Властелин! Я твой, я верю тебе. Только вот ноги не слушаются - как к земле приросли. Помоги, ну, пожалуйста, я же твой!

И вдруг Властелин улыбнулся мне. Кажется, даже сказал что-то, хотя я не слышал слов, только почувствовал, что он ко мне обращается. Тут я и рванулся вперед.

- Я с тобой! Я твой! - голос был словно чужой. Высокий, срывающийся.

Полдюжины шагов до ступеней Дома. Сквозь огонь. От слабости к силе. От сомнений к уверенности. От людей к богу. Из одной жизни в другую.

Я не почувствовал боли. И жара тоже. Только силы внезапно кончились, и по ступеням я поднимался медленно, как ребенок, не научившийся толком ходить. Мелхгур протянул мне руку, я схватился за нее - и встал рядом с ним. Рядом с избранниками. Лицом к пламени. К тому месту, где только что было пламя. Глаза застилали слезы.

30

Тангородрим, мелодии которого почти не было слышно с тех пор, как уехал Мелькор, неожиданно пробудился. В первое мгновение Саурон решил, что Властелин вернулся. Вернулся так внезапно и быстро, что майар не успели почувствовать его приближение.

Нет. Музыка трехглавого вулкана звучала громко, но не в полную силу и нестройно, словно тот, кто растревожил огненное сердце Ангбанда, лишь пробовал силы - так щенок пытается удержаться на непослушных лапах. Это не мог быть Мелькор. Но и никто из майар не осмелился бы без спросу коснуться мелодии Тангородрима.

Нолдо! Саурон по-волчьи оскалился, но гримаса ярости тут же сменилась улыбкой. Что бы ни возомнил о себе Феанор, что бы ни затеял, его глупая выходка принесет Ангбанду немалую пользу. Пусть нолдо немного порадуется, думая, что этим жалким подобием извержения спасает сородичей. Он слишком слаб, чтобы уничтожить идущее на юг войско. Разве что подстегнуть немного: самые медлительные сгорят, зато уцелевшие будут злее драться. А оставшиеся в крепости задумаются. Да и Мелькору полезно будет рассказать о подвигах его нолдо.

Майа снова посмотрел вниз. На лаву, стекающую по склону и постепенно догоняющую выпущенных из крепости орков. Те заметили опасность. Кое-кто заметался, бросая оружие - эти были обречены. Но большинство сохранили строй, только на бег перешли, торопливо забирая в стороны от пути, по которому должна была проползти расплавленная порода. Сказалась выучка.

- Смотрите, воины Ангбанда, - сказал Саурон собранным на наблюдательной площадке командирам. - Я легко мог бы спасти их всех. Но они захотели сами решать, что им делать, и отказались от поддержки Властителей. У этих орков новые вожаки - вот пусть они и останавливают огонь. Если сумеют.

31

"Маэдрос, вулкан Моргота пробудился!"

"Брат, на севере зарево. Враг затеял что-то"

"Высокий, тревога!"

"На нас напали!"

- Мой принц, на севере огонь! Ангбанд начал войну!

Я невольно поморщился. Больше трех мысленных обращений одновременно - и головная боль на пару часов обеспечена. А сейчас меня, похоже, пытались дозваться с половины застав. Не считая братьев.

- Да, Карнион. Я уже знаю. Встань у дверей и никого не впускай ко мне. Ждите.

От остальных пришлось закрыться: их попытки предупредить об опасности сейчас только мешали сосредоточиться. Я схватил палантир.

Тангородрим действительно извергался, причем лава текла прямо на орков, выходящих из Ангбанда. То ли Моргот сильно поглупел в последнее время, то ли разучился обращаться с вулканом, то ли в стане врагов начался разлад. О возможной роли отца в происходящем я старался не думать. Вряд ли он станет биться против собственных сыновей. Или давать советы Морготу, как лучше воевать с нолдор. Значит, и вреда от него большого не будет.

Я вглядывался в палантир, отчаянно надеясь, что не встречусь взглядом с Врагом. Или с отцом - неизвестно еще, что хуже. Но оба, похоже, были достаточно заняты, по крайней мере, не пытались мешать мне. А вот орков я сосчитать успел. Эту атаку мы могли отбить, если действовать слаженно и быстро.

"Келегорм, веди конницу на Дортонион".

"Я давно в пути, Маэдрос".

В мысленном ответе брата чувствовалась насмешка, но я сделал вид, что не заметил ее. Мы и так часто ссорились в последнее время, а сейчас это было уж совсем некстати.

"Фингон, на вас движется тысяча волчьих всадников. Передай своему отцу".

"Маглор, Враг выступил. Мы ударим по нему с трех сторон".

"Карантир, ты готов?"

Орков не так уж много, но что, если это лишь авангард? Жаль, что Моргот напал так рано! Я-то надеялся, что у меня есть время.

32

Ну, наконец-то! Ведь говорил я тебе, Маэдрос, предупреждал! Нет, надо было дождаться, чтобы Враг сам начал войну. Может, хоть теперь за оружие возьмешься, осторожный ты наш?!

На мгновение мне стало совестно: все-таки с одной рукой много не навоюешь. Впрочем, кто его заставляет? Я сам поведу нолдор в сражение, они только того и ждут. Отошел бы ты, братец, в сторону и не мешал, раз не в силах биться. Правду сказать, если бы Моргот сейчас на нас не пошел, через пару лет я сам бы не выдержал. Хоть и не хочется окончательного разрыва со старшим братом, а тут уж никакого терпения не хватит.

Крепости строить - дело несомненно полезное, только вот зачем растягивать на десятилетия то, что можно сделать за годы? Враг-то ведь тоже не теряет времени даром, копит силы. И хорошо, если только на севере. За Синие-то горы мы так и не собрались отправить разведчиков. Что там, Маэдрос? Чего ждать оттуда? Неожиданной помощи? Или удара в спину?

И начало войны какое-то странное. Неполных три тысячи орков - что, вся сила Моргота? Не верится, я от него большего ждал. Да еще извержение это - зачем? До нас огнем не достать, зато если нападение должно было стать внезапным, Враг сам себя выдал. А если это сигнал, то кому?

Прежде я поделился бы сомнениями с Маэдросом. Теперь - оставил их при себе. Не нравилось мне, каким брат вернулся из Ангбанда. И чем дальше, тем сильнее не нравилось.

33

Гнев Великих настиг орков-ослушников. Жидкий огонь пожрал тела тех, что вышли из крепости последними. Ни костей не оставил, ни даже пепла.

Что ж, это война. Война с квын-хаями. Теперь - еще и война с Арг-бадом. Со всем миром. Пусть.

Кто отважится сразиться со зверем, загнанным в угол? Кто рискнет заступить дорогу стае, у которой не осталось ни Властелина, ни поддержки своих, ни дома, куда можно вернуться, - только ненависть? Ненависть, которую наконец-то не нужно сдерживать.

Река пламени текла на юг. Опытные командиры уводили орков к западу и к юго-востоку. Навстречу квын-хаям.

Только вот не легкой добычей, не сочным и нежным мясом оказались те, кого, казалось бы, лишь воля Властелина защищала до сих пор от расправы. Ярость встала против ярости. Мастерство против мастерства. Мужество против мужества.

Оказались ли мужество орков и ненависть их чуть меньше, чем у врагов? Тучи ли разошлись, открывая бывших воинов Цитадели безжалостным лучам солнца? Или в бою не хватило тех, кто сгорел в огне Тангородрима, так и не обагрив оружие вражеской кровью?

Как бы то ни было, оркам пришлось отступить. Сначала медленно, огрызаясь, заставляя квын-хаев сражаться за каждый шаг. Потом торопливо и беспорядочно. Наконец, просто бежать. Не к северу, ставшему враждебным теперь. К югу. К ор-хаям Горбатой земли.

34

Я вмешался вовремя. Я спас вас, мальчики, пусть вы и не знаете об этом. Пусть ты, Маэдрос, считаешь меня предателем. Да, я смог уничтожить не больше двух сотен орков, зато устроенное мной извержение нельзя было не заметить. Вы успели подготовиться к нападению.

Теперь я смотрю, как вы бьетесь. Вы многому научились за эти годы. Двойной удар - с Химринга и со склонов Эред Вэтрин - и орки оказались между молотом и наковальней. Правда, дерутся эти твари так свирепо, словно их гонит в бой чья-то злая воля. И не нужно даже угадывать, чья. А значит, у меня еще есть время, пока Саурон занят.

Я успею увидеть, как вы разобьете армию Ангбанда. Отсюда, с Орлиного Клюва все прекрасно просматривается. Особенно с Венцом на голове. Особенно сейчас, когда ваша ярость, ваше упоение битвой, ваша жажда мести делают вас созвучными Теме Мелькора.

Я успею увидеть вашу победу прежде, чем начнется мой бой. Прежде, чем сюда придет Саурон. Если уж он нарушил один приказ Восставшего, что помешает ему нарушить и другой?

Я мог бы ждать врага внутри Тангородрима, там моя сила возрастает так, что самому становится жутко. Но если я пущу ее в ход, вулкан может взорваться. А тогда погибнет не только Ангбанд. Мелькора нет здесь, и некому будет сдержать волну разрушения.

Вы должны жить, мальчики. Как и мой народ, забывший своего короля. Я буду сражаться с Сауроном здесь, на горе. Наконец-то мы сойдемся в схватке открыто. Я, друг Мелькора, и он, предатель. Я не стану просить помощи у Восставшего: это мой бой. Личный.

Я убью Саурона, как убил когда-то Унголианту. А если все-таки он одолеет меня, я заставлю его заплатить высокую цену. За этих орков, посланных против вас, мои сыновья. За обманутое доверие Мелькора. За мою жизнь.

35

Извержение не убавило решимости у отпущенных мной орков. Скорее наоборот. Не зря мы их обучали. Деваться им теперь было некуда, и они стремительно двигались к вражеским крепостям. Там их ждали, конечно. Огонь Тангородрима видно издали, нолдо своего отчасти добился. Что ж, Мелькору полезно будет узнать и об этом. А воинам, сохранившим верность Ангбанду, - убедиться, что квын-хаи не легкая добыча, а для победы нужна дисциплина и согласованность действий.

Орки бились отчаянно. Хоть и без единого командования, без продуманного плана, а продержались против нолдор дольше, чем я рассчитывал. До самого утра. До появления ладьи Ариэн.

Вдали от Ангбанда не было плотной завесы туч, защищающей Детей Диссонанса от губительного для них света. А тратить силы на то, чтобы прикрыть отступников, я не собирался.

Движения орков становились все менее уверенными: солнечные лучи слепили, обжигали глаза. Бывшие воины Ангбанда начали отступать.

Надо будет что-то решить с этим, когда вернется Мелькор. Квенди одинаково хорошо видят и при свете, и в темноте. Это серьезное преимущество. Если Аман когда-нибудь нападет, может потребоваться слишком много сил, чтобы прикрывать наши войска от огня Ариэн.

Орки заметались, зажатые между западной и восточной армиями нолдор. И повернули к югу. К лесам и пещерам Соснового Нагорья. Только вот ждали их там не сородичи, на помощь которых они явно рассчитывали. Враги.

36

Орки, едва достигшие спасительной тени соснового леса, с воем откатились назад, оставляя трупы. Раненых не было: стрелы с белым оперением били насмерть.

На равнине ор-хаев, полуслепых от слишком яркого света, ждали квыны. Сбившись в кучу и яростно отбиваясь от наседающих с трех сторон врагов, бойцы вольной стаи прорубали себе дорогу к северу. Они не слишком надеялись на подмогу тех, кто остался под рукой Властелина Мелгыра. Но над Арг-бадом были тучи. Густые, темные тучи, защита от солнца.

Там можно будет продержаться до ночи. Или хоть умереть, уничтожая врагов, а не корчась беспомощно, словно квын-хай, подвешенный над огнем. Умереть - или победить? Все-таки победить! Попытаться хотя бы.

До Арг-бада добралось только пять или шесть сотен орков. Самые крепкие и упорные, способные драться, полагаясь лишь на слух и чутье. К вечеру их осталось триста. Но истоптанная земля перед Тангородримом досыта напилась вражьей крови, и между черными языками застывшей лавы орочьи трупы валялись вперемешку с нолдорскими.

- Повелитель Саурон! - выкрикнул один из вожаков, прорвавшись к воротам и подняв, как знамя, отрубленную голову квына. - Твоя охота - наша охота! Твои враги - наши враги! Ты наш глав...

Он захрипел, царапая ногтями прошитое стрелой горло, и осел на землю.

Ворота Арг-бада остались плотно закрытыми. Ни один воин не вышел из них, чтобы помочь отступникам. Ни одного из орков, покинувших стаю Властелина, не впустили обратно в крепость. Саурон довел урок верности до конца.

37

Ну, вот и все. Уцелевшие орки бегут к Ангбанду. И чего ты добился, Саурон? Зачем тебе понадобилось это демонстративное нарушение приказа? Войско твое разбито. Мелькор не простит тебе предательства. Сразиться со мной ты так и не решился.

Странно, что не решился. Ты, конечно, тварь злобная, хуже орков, но вряд ли трус. Иначе Вала не поставил бы тебя во главе армии.

Так чего ты хотел, Саурон? Захватить власть в Ангбанде? Это вряд ли. Против Мелькора тебе не устоять. Особенно, если с ним буду я.

Нанести удар нолдор? Но для этого мало трех тысяч воинов. Может, ты от этих орков хотел избавиться? Или... от меня?!

Так вот, что ты затеял! Орки нападают на нолдор, я кидаюсь биться с тобой - и ты выставляешь меня предателем! Это и есть твой план? Тогда ты еще глупее, чем я думал.

Мелькор доверяет мне, Саурон. Я сделал ради него такое, на что ни один из вас, майар, не способен. Я победил Унголианту. Я создал Венец. Я был единственным другом Восставшего в Амане, а это многого стоит.

Я не вызову тебя на поединок, не бойся. Не хочется пачкать об тебя меч. Я просто расскажу все Восставшему. Всю правду. О том, как ты нарушил его приказ. О том, как ты собственных воинов обрек на бессмысленную смерть. И все ради того, чтобы попытаться заманить меня в ловушку.

38

- Отходим!

- Маэдрос, стой! - Келегорм осадил коня, едва не налетев на меня. - Какое отступление?! Мы побеждаем - или ты ослеп?!

Я бросил быстрый взгляд на ворота Ангбанда. Забрызганные нолдорской и орочьей кровью. Пока - закрытые.

- Отходим, - жестко повторил я. - Карнион! Нильдо! Передайте приказ.

- Стоять! - зарычал Келегорм, поднимая меч. Глаза у него были безумные.

Мои помощники растерянно переводили взгляд с меня на брата, не понимая, кого слушать.

- Передайте приказ, - сказал я твердо. - Вперед!

Они наконец тронули лошадей. Сперва неуверенно, даже оглянулись несколько раз. Потом пустили коней галопом. Я снова покосился на ворота: створки шевельнулись? Нет, показалось.

- Трус! - заорал Келегорм. - Предатель! Вражий прихвостень!

Он взмахнул мечом - я вовремя подставил свой. Клинки со звоном скрестились, разбрызгивая капли еще не запекшейся орочьей крови.

- Это приказ Моргота, Маэдрос?! - закричал брат, нанося новый удар.

Я парировал. С трудом: все-таки левая рука действовала хуже правой, а Келегорм всегда был сильным бойцом. Сильнее меня.

- Нет. Это мой приказ, - я говорил спокойно и властно, глядя в его искаженное яростью лицо. - Моргот нарочно заманил нас сюда.

Удар. Скрежет. Келегорм почти достал меня.

- Как отца, - напомнил я, медленно отступая под его натиском к воротам Ангбанда. - Как меня когда-то. Я знаю его хитрости, брат.

- Келегорм, стой! Ты с ума сошел!

Подъехавшие Маглор и Куруфин бросились между нами. Несколькими мгновениями позже к ним присоединился Карантир.

Келегорм нехотя опустил оружие, с ненавистью глядя на меня. Пусть. Отношения мы выясним после. Если выживем.

- Уводите воинов, братья, - велел я, всей кожей чувствуя, как подрагивают створки ворот, готовые распахнуться и выпустить полчища Врага. Куда более многочисленные, чем разбитая нами армия. И совершенно свежие.

- Это ловушка! Надо немедленно убираться отсюда.

Братья переглянулись.

- Да, Маэдрос, - Маглор развернул коня.

Куруфин с Карантиром, поколебавшись, последовали за ним.

- Келегорм? - я в упор посмотрел на брата.

Тот отвел глаза.

- Как прикажешь... старший.

39

- Что там, Ральтагис?

Майэ виновато посмотрела на Мелькора:

- Гарт погиб. В трясину затянуло. Не уберегла.

- Изобретатель доспехов, - нахмурился Восставший. - Но он ведь был не один?

- Еще Альгор и Хольта. Эти целы.

- Хорошо.

- Властелин, боюсь, мне уже не уследить за этими Воплощенными. Их все больше, а самых ценных в опасные места как магнитом тянет. Пока одного отгоняешь, другой обязательно найдет неприятности на свою... хм... голову. Гарт - он ведь сам в топь полез, сознательно.

- Зачем?

- Выдумку новую проверить решил. Привязал к ногам доски - дескать, они помогут на поверхности удержаться. И давай испытывать. Я не мешала, следила только. Но потом отвлеклась: Нарлин не могла разродиться, а там ребенок интересный, твоя кровь по двум линиям. В общем, пока я вернулась, Гарт утонуть успел. Так эти двое его приятелей теперь думают, как все-таки доски усовершенствовать. И вот что с ними делать? Держать на привязи? В Ангбанд отправить?

- Ни в коем случае! Пусть пробуют.

- Ценой жизни? - усомнилась Ральтагис.

Мелькор пожал плечами.

- Если потребуется. Люди лучше всего учатся в опасных ситуациях. Дай им знание даром - не будут ценить, не сохранят. А заставь зубами вырвать - запомнят. Проверено.

- Ты поэтому своих воспитанников сквозь огонь протаскивал?

- Именно. А заодно другим показал, чем за могущество платить приходится. Чтобы зря не завидовали. - Вала подозвал Бурузуруса. - С Младшими Детьми теперь все будет в порядке. Мы возвращаемся в Ангбанд, Ральтагис.

- Мы? - майэ удивленно посмотрела на него. - А кто здесь останется? Дэрт?

- Мои ученики.

- То есть наместники?

- Нет, вожди свободных племен. Я не стал связывать их словом. Когда-нибудь люди придут в Ангбанд, Ральтагис. Но - сами.

40

Учитель редко говорил с нами и приносил мало даров, но приказывал много и требовал от нас тяжких трудов.

Лишь однажды с тех пор услышали мы иной Голос. "Вы отреклись от меня, - сказал он, - и все-таки вы мои. Мои - потому что это я дал вам Выбор".

Но Голос был далеко, а Властелин рядом, и тех, кто противился Мелхгуру поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь жег. Потому мы исполняли все, что желал Великий. Тех же, кому он благоволил, Учитель наделил властью и знаниями, и они повелевали остальными.

И нашлись те, кто, не видя конца бедам, в отчаянии сказали так: "Теперь поняли мы, кто лгал, желая погубить нас. Не Первый. Тот, кто пришел после. Тот, кого признали мы Властелином. Не станем служить ему больше! Он - наш Враг. Он несет Тьму".

Мы убивали их - из страха, что Великий услышит опасные речи и покарает всех людей. Отступников ловили и бросали в огонь у порога его Дома. И говорили верные, что Властелин возрадуется, видя эти дела, и жизнь наша станет легче.

Рассказывают, что немногим отступникам удалось спастись. Первый больше не говорил с ними, ибо они тоже строили Дом и склоняли головы перед Мелхгуром. Но когда с великим трудом, через многие опасности беглецы добрались до края земли, путь им преградили бескрайние воды. И увидели они, что не скрыться им от Властелина Мелхгура, ибо он и есть - мир.