ПАМЯТИ ОТЦА

- Как ты себя чувствуешь, папа?

- Внутри - хорошо, а снаружи - терпимо.

Так было до самого конца. Умирая от мучительной болезни, он не жаловался. И не переставал работать. Даже когда начал забывать, как пользоваться электронной почтой. Когда не хватало сил просидеть на стуле дольше нескольких минут. Когда трудно стало говорить.

"Внутри - хорошо", - упрямо повторял он, и это была чистая правда. Потому что он продолжал мыслить. Творить. Как делал это всю жизнь.

"Снаружи" бывало по-разному. Интересно. Трудно. Страшно.

"Снаружи" была Великая Отечественная, когда он потерял отца, и рана от этой утраты осталась на всю жизнь. "Снаружи" были "оттепель" и "застой", девяностые и нулевые. И последние годы, когда он похоронил любимую жену, а потом старшую дочь. Когда сам, обладая всю жизнь стальным здоровьем, внезапно тяжело заболел.

Что бы ни происходило вокруг, это было "терпимо". Потому что всегда оставалось то, что не отобрать - работа мысли, творчество.

Папа трудился постоянно, без выходных, без праздников. В детстве это безмерно огорчало меня. Он проводил долгие часы, закрывшись в кабинете, а если выходил, предпочитал вести взрослые разговоры с мамой (в основном о литературе), а не общаться с дочерьми. Правда, слушать их разговоры было интересно.

Изредка он соглашался поиграть с нами - разумеется, это была интеллектуальная игра. Она известна как "скреббл" или "эрудит", но в нашей семье ее называли "кроссвордом". И обыграть в нее папу было практически невозможно, такие смелые и красивые комбинации он составлял.

Иногда папа снисходил до партии в настольный теннис или бадминтон. В целом же развлечения не жаловал, презрительно называя их "игрунюшками".

Несмотря на свою занятость и нелюбовь к детским забавам, папа очень многому научил меня - между делом, ненадолго отрываясь от работы. Читать, плавать, ездить на велосипеде, кататься на коньках, бегать на лыжах. Педагогом он был великолепным: разумным, терпеливым и последовательным. И хотя впоследствии я брала уроки в разных видах спорта, настолько подходящего тренера у меня больше никогда не было.

Сам папа физкультурой занимался регулярно: купался в проруби, бегал по утрам, принимал контрастный душ. И ходил в походы с друзьями: поднимался в горы, сплавлялся по рекам на байдарках и надувных лодках, исследовал леса. Для него это было отчасти перезагрузкой, отчасти - еще одной возможностью познавать мир.

Исподволь папа формировал наши с сестрой литературные вкусы. Он читал нам вслух каждый вечер. "Маугли", "Три толстяка", рассказы Толстого, "Неточку Незванову" и "Кроткую" Достоевского, "Железную волю" Лескова. Даже "Слово о полку Игореве", которое я по малолетству не поняла, но оценила красоту слога. Было мне тогда года три.

Но пожалуй, главное, чему я научилась у отца, это ценить время. Он живо интересовался всем происходящим в мире и невероятно много успевал. Литература, театр, кино, фотография - он легко ориентировался в колоссальном потоке информации. Читал лекции, преподавал, вел телепередачи - ярко, артистично, увлекательно.

Он объездил хоть и не весь мир, но значительную его часть. И вернувшись из очередного путешествия, подробно рассказывал нам обо всем увиденном и пережитом.

Пожалуй, единственное, что папа не успел за свою жизнь, это стать художником. Хотя мог бы, если бы не выбрал литературу. Остались нарисованные им карандашные портреты, наброски, шаржи - ёмкие, остроумные, точные.

Он называл себя - и был - счастливым человеком. Человеком, который нашел свое призвание и полностью состоялся. И внутри, и снаружи.

24.03.2020

Москва