Изгнанники

1

- С возвращением, герой! - Ульнир сграбастал меня ручищами и крепко сжал: в его понимании это было братскими объятиями.

Я вывернулся и осторожно повел плечами. Вроде, кости остались целы, и на том спасибо.

- Ну, ты и медве... - я осекся, заметив, что на нас смотрят.

Причем девушки. И некоторые из них - очень даже ничего. А пожалуй что и многие.

- Дорога от Хифлума к Синим горам очищена, - торжественно сообщил я Бродальту. - Разбойников больше нет.

Ответную речь вождя я слушал вполуха: очень хотелось взглянуть на девчонок, но так, чтобы они не заметили. Непростая задача, если стоишь в центре площади, и все взгляды устремлены на тебя. Похоже, даже невыполнимая.

Жаль, волка моего пришлось отпустить в Ангбанд вместе с орками. Хотя снова приехать на черном Мелхгуровом коне было бы еще лучше. Если бы не история с беглым пленником, я попросил бы Буруса у Властелина, а так - не решился. Чтоб ему пусто было, этому Турину! Вот чтоб ему места себе нигде не найти!

- Да, начинайте праздник, Аэрин, - сказал Бродальт жене. - Мы скоро к вам присоединимся.

Вождь сделал нам с братом знак следовать за собой. Я еще больше выпрямился и старательно расправил плечи, хотя рядом с Ульниром даже Бродальт выглядел не слишком внушительно. А брат упорно держался рядом и по-прежнему был выше меня на полторы головы. Ну, вот как?! Я же точно вырос за время похода!

Ла-адно, медведище, Мелхгур-то все равно выше тебя!

- Властелин разрешил нам забрать побрякушки из брошенного селения Древних, - важно объявил я, когда мы втроем устроились за столом в самой большой комнате моего дома.

Точнее, дома, который считали моим - все, кроме меня. Я ведь и не жил здесь почти. Да и теперь не задержусь.

- Эльфийское оружие нужно будет доставить в Ангбанд, - деловито продолжил я. - А камешки всякие я отвезу гномам: они их ценят. Обменяем на мечи и доспехи.

В опустевших жилищах Древних вокруг озера Мифрим могло и еще что-нибудь интересное заваляться. Наши туда, понятное дело, не ходили, а вот мне стоило посмотреть.

Старшие переглянулись.

- К гномам поеду я, - заявил Ульнир. - Ты остаешься, Ульт.

- Как остаюсь?! - ахнул я.

И тут же сообразил:

- Что-то случилось, да? Нам угрожают? Разбойников я перебил, значит - Древние?

- Нет, парень, - Бродальт успокаивающе положил руку мне на плечо.- Хифлум в безопасности. Но больше рисковать ты не будешь.

- Я мужчина! - возмутился я. - Охотник! Воин! Я доказал!

- Мужчина, - согласился Ульнир. - Хотя порой ведешь себя, как мальчишка. Но не воин...

- Я не трус! Хочешь - вот прямо сейчас...

- Сядь! - устало велел Бродальт. - Никто не сомневается в твоей храбрости. Но воинов у нас много, - он выдержал паузу. - А колдун, ученик Властелина Мелхгура - один. Случись что с тобой - некому будет заменить.

- Да что со мной случиться-то может? - растерянно спросил я.

Признание моей исключительности само по себе было приятно, но сейчас утешало мало. Я же сражался, я орками и волками командовал, а эти - "не воин"!

- Шальная стрела. Камень, выпущенный из пращи. Засада, - Бродальт покачал головой. - Нам нельзя потерять тебя, Ульт.

- Но я же колдун, - попытался возразить я.

Больше из упрямства, потому что прежней уверенности не чувствовал.

- Я могу отвести и стрелу, и камень.

- Все стрелы не отведешь, - отрезал Бродальт. - Так что ты остаешься здесь.

- Выбери себе любую девушку, - добавил хитрюга-Ульнир. - Или нескольких, если хочешь. Они и раньше-то на тебя заглядывались, а теперь, после твоих подвигов, боюсь, и вовсе передерутся.

- Вождь, я должен идти, - торопливо сказал я.

Вот только не хватало на всю оставшуюся жизнь застрять в Хифлуме! Пусть даже в обществе девушек - и наших, и белокурых местных.

- Я единственный, кто знает гномский язык, без этого не получится торговать! И с орками говорить могу, и со зверями лесными...

Бродальт и Ульнир молчали.

- Такова воля Властелина! - выпалил я в отчаянии.

Это было вранье, но проверить они не могли, а Мелхгур... С Мелхгуром я как-нибудь объяснюсь. Потом.

- Что ж, - медленно проговорил вождь. - Ты пойдешь к гномам. Но отряд, который отправится с тобой, поведет твой брат.

Он повернулся к Ульниру:

- Головой за него отвечаешь.

Я подавил вздох. Стоило ли учиться в Ангбанде, чтобы сделаться потом чем-то вроде золотого дракона-хранителя. Все тебя будут чтить, оберегать - и никогда ничего не позволят сделать самому!

2

Прощай, Ангбанд. Мой дом. И мой друг. Единственный - до недавнего времени.

Не ожидал, что будет настолько тяжело расставаться. Все-таки в глубине души я привык считать себя не то, чтобы пленником, но... тем, у кого нет выбора.

Правда, выбора-то на самом деле нет и сейчас. Раньше я должен был оставаться в Ангбанде, чтобы хоть как-то защитить заточенных здесь нолдор. Теперь я должен уйти, чтобы спасти Туивен.

Я уселся в кресло в своей башне. Налил вина в узорчатый кубок. Этот надо забрать с собой, кстати. Он, конечно, не идет в сравнение с творениями Феанора, зато я сделал его сам.

Вино кончилось быстро, а время текло еще быстрее. Уходить надо сейчас. Нет, Властелин не передумает. Просто займется своими делами и перестанет принимать нас во внимание. А дела у него такие, что кто вовремя не спрячется, сам виноват. Недаром же Мелькор велел мне убираться "как можно дальше на восток". С него станется не только Ангбанд перепеть заново вот прямо сегодня после третьей стражи, а и весь Белерианд заодно. Нет уж, хватит с меня трясущихся стен!

Я ополоснул кубок, сунул его в мешок, сложил туда же инструменты, несколько своих любимых творений, запасную одежду и одно из меховых одеял. Наполнил водой небольшой бурдюк, прихватил фруктов и лепешек. Набросил на плечи плащ, прицепил кинжал к поясу. Вроде, все.

Или не все? Почему-то мне казалось, что я что-то забыл. Важное.

Феаноровы браслеты? Нет, я ни свое лицо, ни имя скрывать не буду! Пусть нолдор сами решают, идти ли со мной. Я-то и один не пропаду, если что.

И тут я вспомнил: подарок Ульта! Тоже браслет, но не из металла - из дерева. Для Туивен.

Я нашел его почти сразу, поднял с пола и бережно спрятал за пазуху. Лисенок получит этот оберег, когда мы отыщем себе новый дом, не раньше.

Прощай, Ангбанд! Ты был для меня то суровым учителем, то озорным и веселым другом, то защитником. Ты все время менялся, но всегда был мне верен. А теперь... Я не от тебя ухожу, мой Ангбанд. Просто Мелькор прав: пришло время. Я должен найти свой путь.

3

Мори в последний раз обвел взглядом комнату, решительно повернулся и распахнул дверь.

- Покидаешь Ангбанд, волчонок?

Юноша вздрогнул и отступил на шаг. На пороге стоял Саурон. Что ему здесь понадобилось?!

- Властелин приказал, - Мори принял деловитый вид.

- Точнее, отпустил тебя, - невозмутимо поправил его майа, входя и осматриваясь. - И чем же ты намерен заняться?

- Пока не знаю, - осторожно ответил Мори. - Для начала - исследовать земли к востоку от Синих гор.

- Для начала тебе придется уходить от погони, - глаза Саурона остро блеснули. - И уводить своих спутников.

- Но зачем? - растерялся юноша. - Властелин же сам...

И осекся. Мелькор не прощает предательства. И теперь он, видимо, решил поиграть с бывшим учеником, словно кошка с мышью.

- Тогда я пойду один, - Мори вскинул голову. - Остальные не виноваты ни в чем.

- Если один, погоня тебе не нужна, - Саурон устроился в кресле, закинув ногу на ногу. - Но если ты хочешь, чтобы нолдор признали тебя вожаком, докажи им, что у вас общий враг. Можешь даже убить нескольких орков, только не увлекайся. И волков не трогай.

- Властелину зачем-то нужно, чтобы мастера поверили мне, - сообразил Мори. - Камни ему больше не требуются, он это подчеркнул особо. Тогда что?

- Оружие.

- Не понимаю, - юноша удивленно покачал головой. - Зачем? Есть же гномское, оно для орков привычнее. Да и сколько оружия сделают мои нолдор? Их же мало.

- Это пока мало, - заверил его Саурон. - Кроме того, дело не в количестве. Мне нужны изобретения, волчонок. Нужны мастера, работающие на свободе, но независимо от собратьев. Оружие, Мори, это ведь не только мечи и стрелы. Это могут быть и красивые камешки вроде тех, что делал кое-кто из твоих подопечных. Светильники, украшения с необычными свойствами. Словом - придумывайте, пробуйте новое, творите.

- Ты хочешь, чтобы я отправлял в Ангбанд то, что будут создавать мастера? - с сомнением спросил юноша. - Но каким образом? Орки или волки незаметно к нолдорскому лагерю не подберутся. А птицы мало что смогут унести.

- Это не нужно, - Саурон откинулся в кресле, блеснула рубиновая застежка ворота. - Работайте. А когда понадобится, я сам вас найду.

- Сам?! - оторопел Мори. - Но если нолдор тебя увидят...

По лицу и фигуре майа внезапно пробежала рябь - словно ветер разбил отражение в воде. Облик Саурона изменился почти мгновенно. Мягкий овал лица, безмятежный взгляд светло-голубых глаз, тонкие пальцы. Золотые кудри вместо жесткой иссиня-черной гривы. Мелодия - и та стала совсем другой. Ласковой, успокаивающей. Не знай Мори, кто перед ним, готов был бы поклясться, что это эльда.

- Ну, как? - с благодушной улыбкой спросило существо.

- Отвратительно, - честно признался юноша. - Слащаво до невозможности. Но мастерам, пожалуй, понравится.

4

Вот, значит, для чего я нужен народу Рейлин! Смирно сидеть в Хифлуме, изредка вызывать или прекращать дождь, да лечить недужных! И для этого меня учил Мелхгур?! Для этого я двенадцать лет прожил в Ангбанде?!

От злости я почти не замечал дорогу. Хмуро смотрел вперед поверх головы лошади, единственной в нашем походе. Мои спутники шли пешком. Сначала я чуть не отказался ехать верхом - не хромой же и не женщина на сносях! Но потом смекнул, что для выполнения моего плана конь пригодится. Хотя, конечно, до Буруса ему далеко.

Мелхгур рассказывал, что за Синими горами начинаются земли, из которых когда-то пришел наш народ. Древних там мало, а те, что есть, не воюют с Создателем. А в основном в тех краях живут люди. Разные племена, но все они верны Властелину.

Я приду к ним как посланник из Ангбанда. Как наставник и предводитель. Буду рассказывать им о мире, учить, защищать. Вот они и станут моим народом.

Вряд ли Мелхгур останется недоволен. Да он, скорее всего, именно этого от меня и ждет. Самостоятельного решения, дерзкого, смелого поступка. А за стенами в Хифлуме пусть девчонки прячутся!

Я искоса взглянул на брата, шагавшего рядом, и согнал улыбку с лица. Не стоило показывать, что у меня улучшилось настроение. До Синих гор еще не близко, а там... Выгодную сделку обязательно нужно будет отпраздновать. А гномская брага, сказывают, позлее орочьей косорыловки. Вряд ли хоть кто-то останется после нее на ногах. А когда мои спутники проснутся, я буду уже далеко.

5

Вот ты и свободен, мастер Коркион. Как конь в загоне: бегай в свое удовольствие от одной стены до другой. Загон, правда, большой - все Эндорэ. Гуляй, а когда понадобишься, тебя найдут.

И ведь если бы Властелин просто отдал приказ, не было бы так тошно. К приказам-то я привык: и отдавать их, и выполнять. Но зачем было говорить о моем будущем народе, о новых землях? Хотя и я-то хорош: поверил!

Бросить все, уйти одному и... Ты просил не трогать волков, Саурон? Посмотрим, скольких я смогу убить!

Я с силой саданул кулаком по каменному столу, поморщился и затряс ушибленной рукой. Мрамору, конечно, не сделалось ничего: ни трещинки, ни вмятины.

Вряд ли моя месть сильно досадит Властелину Ангбанда. Как и моя смерть. Ну, еще один неудавшийся опыт. Или удавшийся?

- Не дождетесь! - я оскалился не хуже Сауроновых зверюг, но по столу или стенам больше лупить не стал, хотя хотелось.

Руки стоило поберечь. Да и Ангбанд ни в чем передо мной не провинился.

Я подчинюсь, чего уж там! Если здесь когда-то прижился и даже почти перестал чувствовать себя пленником, то и на новом месте устроюсь. А нолдор отсюда вызволить, кроме меня, некому. Вызволить, увести от погони так, чтобы они это заметили и оценили. Убедить их, что они на свободе. И направить творчество мастеров в нужное русло. Привычное дело, да, Повелитель Мори?

Зря я прощался с тобою, Ангбанд. Куда бы я ни пошел, я понесу тебя с собой.

6

- Слушайте меня, нолдор!

Мори невольно поморщился: кажется, именно так когда-то говорил Феанор, затевая свой безумный поход. Или похоже. Но ведь как-то надо было начать.

- Я ухожу из Ангбанда.

Удивленные взгляды. И встревоженные - уже неплохо.

- Не по воле Властелина, - Мори понизил голос и сделал несколько шагов вперед, ближе к своим подопечным.

Не попятились, хорошо.

- Вопреки его воле.

Мастера молчали. Пока недоверчиво.

- Я не майа, - это было рискованно, пленники вполне могли принять правду за ложь. - Я нолдо. Коркион, сын...

Голос сорвался: назвать имена родителей оказалось неожиданно трудно.

- Сын Тэрэ и Алассиэли, - с усилием договорил Мори. - Я ребенком прошел через Вздыбленный лед. А потом попал в плен.

Он обвел мастеров взглядом.

- Повелителем Мори я стал ради вас. Это был единственный способ вас защитить. От смерти в орочьих застенках. От подневольного труда в рудниках у Саурона.

Пленные переглянулись.

- Почему же ты защитил не всех? - спросил Тауросул.

- Не мог, - честно ответил Мори. - Спасал, кого удавалось. Но больше у меня не получится помогать вам. Ангбанду теперь не нужны мастера. Только... рабы.

До недавнего времени этого слова не было в языке эльдар. Теперь появилось.

- Я ухожу. Вы можете остаться и разделить судьбу невольников Саурона. Если же пойдете со мной, вас ждет гибель в бою - или свобода.

- Почему ты зовешь с собой только нас? - тихо спросила Туивен.

- Пленных Саурона слишком хорошо охраняют, - покачал головой Мори. - Нам не удастся уйти незамеченными.

- Значит, умрем, сражаясь! - вскинул голову Нильдо.

Мальчишка, горячая голова. И счастливчик: его чудом удалось вызволить из рудников.

- Не получится, - сказал Мори. - Если попытаемся освободить остальных, нас поймают. Тогда умирать придется долго и тяжело.

- Но если пойдем с тобой, разве нас не схватят? - прищурился Тауросул.

- Я многому научился. Я знаю Ангбанд и сумею сбить погоню со следа.

- Да это же ловушка! - воскликнул Нильдо. - И ты ждешь, что мы поверим тебе?!

- Можете не верить, - Мори пожал плечами. - Тогда оставайтесь. Я ухожу сейчас, нолдор. Кто хочет со мной - берите только самое необходимое. Двигаться нам придется очень быстро.

7

Брага у гномов и вправду оказалась забористой. И коварной. Пьешь - вроде, и ничего. А попытаешься встать - не можешь, ноги не слушаются. Только зачем вставать-то, если компания хорошая, да и в обратный путь не сейчас отправляться?

Вот наши и пили. Сначала просто праздновали, потом с гномами состязаться начали: кто больше кружек осушит, а после еще сумеет метательным ножом попасть в висящий на стене щит. Попробовали и меня подначить: дескать, покажи себя, Ульт, не малолетка, небось.

- Нам, колдунам, брагу пить нельзя, - говорю. - Неровен час, превращу кого-нибудь в лягушку или крысу. И вам вряд ли понравится, и Властелин Мелхгур разгневается, что его дар на баловство перевожу.

Отстали. Так что я обошелся водой с вином. Зато поел как следует.

Угомонились они нескоро: мои спутники в умении пить и азарте почти не уступали подгорным хозяевам. Последним уснул рыжебородый гном, сидевший слева от меня. Нож он метнуть уже не сумел, но и не выпустил из пятерни. Хорошо, хоть не поранился, воитель!

Я огляделся, удостоверился, что свалились действительно все, и принялся собирать со столов снедь в дорогу. Закончил, взвалил мешок на плечо, прихватил плащ. Ну, вот и все.

Почему-то стало немного грустно, хотя впереди меня ждала совсем другая жизнь: интересная, полная опасностей и свершений. Настоящая!

Я направился к выходу, но остановился возле Ульнира: проститься. Брат крепко спал, подложив ладони под заросшую черной бородой щеку. Здоровенный, широкоплечий... медведище! Надеюсь, ему не очень попадет из-за меня. Бродальт наверняка преувеличил насчет "отвечаешь головой". Но разозлятся они, наверное, здорово. Они-то дом для меня построили, ждали. Ничего не поделаешь, у меня свой путь.

У меня - свой, а у них... С разбойниками я разделался, да наши и сами справятся, если что. Да и со зверьем, и с орками, забывшими порядок. А вот с Древними... Я вдруг остро - до холода в животе - ощутил, как беззащитен Ульнир. Против выпущенной из засады стрелы. Против колдовства. Против злых духов. Против врагов, живущих за морем.

Я уйду на восход, а значит, если братья Властелина начнут войну, до меня они там не доберутся. И отступники-Древние не доберутся. Получается, я-то как раз буду в безопасности. А людей своих погибать брошу!

Я вытер со лба внезапно выступившую испарину, схватил недопитую кем-то кружку с брагой и залпом осушил ее. Покосился туда, где за дверью ждал меня конь. Вздохнул и принялся выкладывать гномское угощение из мешка обратно на стол.

Не стану я за восточными горами от опасности хорониться. Не на того напали! Здесь останусь, пока всех врагов не побьем.

8

"Спрячь нас, Анг..." - я прикусил губу, не закончив мысленную просьбу.

Спрятать-то он спрячет. Всю дорогу может скрывать нас от орков. И на волю мы выберемся целые и невредимые. После чего никто из беглецов не поверит, что нас не отпустили, что я не выполняю волю "Моргота". А тогда конец: разбредутся мои подопечные в разные стороны и сгинут, кто раньше, кто позже. Меня-то убить у них вряд ли получится, даже если попробуют, но вся затея со спасением мастеров будет провалена.

"Если один, погоня тебе не нужна"... Погоню Саурон организовал добросовестно, как все, что он делал. Теперь от меня требовалось только решить, где и как посланные Первым Помощником отряды на нас наткнутся. И нападут. И убьют кого-то из моих спутников.

Кого? Из семи дюжин, ушедших со мной, шестеро нолдор пали, когда мы "захватывали" арсенал. Теперь у нас было оружие, и следовало обязательно его применить.

"Спрячь нас, Ангбанд!"

Выиграть еще чуть-чуть времени. Ничего, в последний раз можно. Должен ведь я решить, сколькими спутниками придется пожертвовать, чтобы сохранить остальных. Пусть будет две стычки... нет, лучше обойтись одной.

Сразимся с каким-нибудь не слишком сильным отрядом. И один раз я позволю нас обстрелять, недолго: пару раз попадут, и тут я очень вовремя найду лаз в скале.

А потом мы выберемся из Ангбанда... но по пути кто-то должен будет сорваться в пропасть, ничего не поделаешь. Мы уйдем в восточные земли, где мои мастера окажутся наконец в безопасности. И мне придется всю жизнь лгать тем, кто будет уверен, что я их спас...

Но ведь ты действительно спасаешь их, Повелитель Мори, не так ли?

"Ангбанд, - я обреченно вздохнул, - пусть орки увидят нас".

9

- У тебя кровь... Коркион?

Туивен осторожно тронула мастера за плечо. Он обернулся, и девушка вздрогнула, встретившись глазами с пустым, мертвым взглядом. И тут же мысленно укорила себя: а как еще может смотреть предводитель, который только что потерял едва ли не каждого седьмого из тех, кого обещал вызволить из плена? Беглецы даже не смогли похоронить своих павших, как должно: торопились, уходя от погони.

- Ты сделал все, что мог, - тихо проговорила девушка. - Без тебя нас перебили бы. Всех. Ты спас нас, Коркион.

Он закусил губу: похоже, от слов поддержки стало только хуже.

Туивен вздохнула и принялась отдирать полосу от подола - там, где ткань осталась более или менее чистой.

- Я тебя перевяжу.

- Надо уходить, Коркион, - подошедший Тауросул озабоченно оглянулся на черные зубцы гор, вязнущие в серо-лиловых тучах. - Ангбанд слишком близко.

- Да, - согласился предводитель. - Сейчас пойдем, только... прощусь.

Туивен решительно взяла Тауросула под руку и отвела в сторону. Коркион стоял к ним спиной и молча смотрел на Ангбанд. Девушка опустила голову, тоже отдавая дань уважения тем, кто предпочел неволе смерть в бою. Пальцы ее теребили длинный лоскут, оторванный от платья. Вот же - собиралась перевязать, отвлеклась... а ведь он ранен!

Тех, зарубленных, застреленных, сорвавшихся в пропасть, уже не вернуть. Они отправились в Мандос, откуда, как говорят, нолдор не выпускают. Но у живых еще есть надежда.

Туивен подошла к Коркиону и занялась его раной. К счастью, не опасной: орочья стрела только слегка зацепила предплечье. Крови много, но ничего страшного.

- Благодарю, - сдержанно сказал мастер. - Идем дальше!

Голос его обрел былую твердость, взгляд прояснился. Только поврежденную руку Коркион все еще держал прижатой к груди, хотя она вряд ли сильно болела. По крайней мере, Туивен в его мелодии ничего такого не чувствовала.

10

Прощай, мальчик. Как же все повторяется! Сначала Ульт, теперь ты. Вот только человеку нельзя было оставаться в Ангбанде, а ты мог бы. Если бы не влюбился в эту эльфийку! Хотя не все ли равно - в эту, в другую ли. Ваши женщины все упрямые, как и мужчины. А я для них Враг.

Саурон в сходной ситуации поступил иначе. Не отказался от нашей Темы, даже ради любви к Мелиан. Не смог. Я бы тоже не смог.

Вы, Воплощенные, совсем иные. Не то, чтобы свободнее нас - скорее вам недостает упорства и преданности. Вы запросто меняете мелодии. Привязываться к вам опасно и глупо, но... часто самые любимые творения - те, что дались с трудом, на пределе возможностей.

Мне было бы легче считать тебя просто своим творением, Мори. Не получается.

Живи где и как захочешь, мальчик. Я успел вовремя: не позволил тебе зайти в предательстве дальше планов.

Попрощаться бы, да нельзя. Квенди тонко чувствуют фальшь, а ты можешь невольно выдать себя, если я обращусь к тебе мысленно.

Хотя побег ты организовал вполне убедительно, даже ранить себя позволил. Перевязанную руку, прижатую к груди, всем твоим спутникам хорошо видно. А злость, растерянность, горечь, которые ты сейчас чувствуешь, легко объяснить потерями. Даже при осанвэ никто ничего не заподозрит.

"Следишь за мной, Властелин?"

Вот этого я не ожидал! Ни того, что он сам заговорит со мной, ни того, что заговорит - так. Враждебно, почти с ненавистью. Хотя второе как раз было вполне объяснимо.

Мой ворон-наблюдатель спустился ниже. Беглецы тревожно заозирались.

Мори стоял поодаль от своих подопечных и смотрел на Ангбанд.

"Доволен?" - осведомился он с вызовом.

Что ответить тебе, мальчик? Что я тебя понимаю? Что мне жаль? Но ведь ты не поверишь. А если поверишь, будет только хуже: уходить станет труднее, лгать спутникам - мучительнее.

И не ответить нельзя: ты от этого распалишься еще больше, сорвешься и наделаешь глупостей.

"Не задерживайся, - я постарался, чтобы мысленная речь была деловитой и бесстрастной. - Орки отстали, но не стоит подпускать их слишком близко".

И все же не удержался:

"Удачи тебе, Мори!"

Теперь твоя удача зависит только от тебя самого.

11

Отец... Я никогда не знала тебя. Да и Турина тоже. Только по рассказам мамы. Но она скупа на слова, как и на ласку. Ладно, то, чего не хватает, я додумываю сама. Потому что мне нужно, чтобы ты у меня был. И ты, и брат. Тогда становится не так одиноко.

Я знаю, ты очень сильный. И добрый. Мама - она тоже не злая, просто усталая, да и враги кругом. Иногда она плачет украдкой, но утешить ее, даже показать, что я заметила, нельзя: она оскорбится. Да и мне за слезы всегда доставалось, с самого детства. Так вот и плачем... поврозь.

А волосы у тебя - яркие. Золотые, как солнышко. Или рыжие, как огонь. Я люблю смотреть на пламя, отец: мне кажется, я вот-вот услышу твой голос. Или что ты войдешь, и мама сразу... Она, знаешь, словно ветка, покрытая инеем: вроде, совсем заледенела, а настанет весна - и оживет. Только вот весна все не наступает.

Турин, наверное, похож на тебя, отец. Высокий, могучий, красивый. Когда-нибудь он вернется к нам. Вы оба вернетесь. Прогоните врагов из Дор-Ломина, и мы заживем в достатке. Правда, я не очень-то представляю себе, что такое "в достатке". Наверное, так, как тетушка Аэрин с вожаком захватчиков. Правда, этот Бродда взял ее в жены насильно - так говорит мама. Но еды у них полно, и одежда добротная, и в доме тепло. Не в этом счастье, конечно, а нам, Верным, и вовсе зазорно мечтать о сытной жизни, пока Моргот не разбит. Я и не мечтаю. Просто думаю иногда... случайно.

Сегодня хороший день, отец. Много еды - почти досыта. И огонь в очаге играет и пляшет: нынче мы не жалеем дров.

Сегодня мне исполняется двадцать один. Двадцать один год, как мама, отослав Турина в Дориат, осталась почти пленницей в землях, где прежде была Владычицей. Из-за меня осталась, потому и имя мне такое выбрала - Ниэнор, Скорбь. И не уйти отсюда: с тех пор, как тебя нет с нами, вокруг Дор-Ломина кишат разбойники и всякая нечисть.

Мне не нравится мое имя, отец. Злое оно, чужое - напоминание о неизбывном горе, о несмываемой вине. Да я-то в чем провинилась?! В том, что невовремя родилась?

Другие девчонки, мои ровесницы, давно замуж повыходили. За захватчиков: наших-то мужчин и не осталось почти, только старики и калеки. Но мы с мамой так решили: лучше быть одной, чем спутаться с племенем Моргота. Это они ведь только с виду люди, а душа у них - как зловонная болотная грязь.

Я не стану плакать, отец: праздник все-таки. Буду глядеть в огонь, улыбаться ему, слушать - будто ты со мной говоришь, будто ты рядом...

- Откройс-ся... - шепчет пламя. - С-слушай меня. С-смотри.

Тихо так шепчет, нежно. Словно любимый, которого у меня никогда не было. Словно брат, которого я не знаю. Словно ты, отец, если бы ты был с нами.

Пламя танцует - будто игривый рыжий котенок выгибает спинку. Пламя поет мне колыбельную, ласковую и немного печальную - ну, совсем чуть-чуть. И зовет, и просит о чем-то...

- Ниэнор!

Знакомый голос. Холодный, строгий. Опять будут ругать.

- Ниэнор, доченька, что с тобой?!

Пусть зовет. Не хочу слышать. Не хочу назад. Я с тобой, отец! Я - огонь.

- Ниэнор, очнись! Очни-ись!!!

12

- Полоумная! - захватчик попятился, не сводя вытаращенных глаз с топора в руках Морвен.

- Пош-шел отсюда, ну! - яростно выкрикнула бывшая Владычица Дор-Ломина.

Нет, истинная: Владычица не может стать бывшей! А чужаки всегда останутся чужаками, сколько бы ни корчили из себя хозяев.

- Да он же помочь хочет, дурья твоя башка! - враг попытался обойти Морвен и добраться до безучастно сидящей Ниэнор, но лезвие топора мелькнуло у самой его головы, едва не отхватив ухо.

Морготов приспешник торопливо отступил к двери.

- Да стою я, стою, ишь размахалась! Злой дух в нее вселился, в дочку твою. А Ульт наш - колдун, в самом Ангбанде обучался. К нему отвести надо...

Морвен зарычала и шагнула к врагу, снова поднимая топор.

- Он помочь... - захватчик, уворачиваясь, споткнулся о порог и едва не упал.

- Знаю я, чего он хочет, - зло улыбнулась женщина. - Чего вы все хотите. Так вот. Никто из вас, тварей, не прикоснется к моей дочери, слышишь?!

Враг кое-как спустился с крыльца, не решаясь повернуться спиной к Владычице.

- Ведьма эльфячья! - с ненавистью крикнул он, отбежав на почтительное расстояние. - Родную дочку злому духу скормить готова!

Морвен в ответ замахнулась, притворяясь, что сейчас бросит топор, хотя вовсе не собиралась выпускать из рук единственное оружие. Но храбрец поверил и убрался наконец восвояси. Они все дрожали за свою шкуру - и Моргот, и его охвостье!

Женщина устало привалилась к дверному косяку.

- Я - огонь, - счастливо улыбаясь, заявила Ниэнор. - Я сокрушу любые преграды!

Морвен закусила губу. Впору было завыть от отчаяния, но такую роскошь Владычица Дор-Ломина не могла себе позволить.

- Что делать, Хурин? - еле слышно пробормотала она.

А что тут сделаешь? Злые чары может снять только эльфийская магия, но Дориат далеко.

- Мне не-ет ра-авных, и я наслажда-аюсь э-этим, - раскачиваясь, напевала Ниэнор.

Только бы к очагу опять не полезла! Не ровен час, дом спалит, не связывать же ее.

- Вставай, дочка! - Морвен дернула ее за руку.

Сильно, должно быть, дернула, потому что девушка жалобно вскрикнула. Мать добавила пару оплеух, однако это не помогло. Ниэнор тихо заплакала, но взгляд осмысленнее не стал.

- Идем, - решилась Владычица.

Наскоро увязала в старый платок попавшуюся под руку снедь и закинула получившийся узелок за спину. Топор? Нет, его брать нельзя: мало ли что взбредет в голову обезумевшей Ниэнор.

Дориат далеко, но другого выхода нет. Или девчонка что-нибудь натворит, или захватчики доберутся до нее и утащат в дом к проклятому Ульту, будто ему мало двух жен!

Морвен оглядела обветшавший дом, сглотнула комок в горле и вышла, волоча за собой дочь.

Турин, Турин, хоть бы ты догадался, что мать в беде! Хоть бы пошел навстречу или гонцов послал!

- Я никогда не останавливаюсь! - пронзительно крикнула Ниэнор, вспугнув сидевшую на сосне белку.

Владычица Дор-Ломина вздохнула и крепче сжала ее руку.

13

- Морвен, подожди! - Аэрин метнулась к сестре и неловко сунула ей пирог, кое-как завернутый в тряпицу.

- Не смей! - крикнул Бродальт.

Подскочил к жене, грубо схватил за плечо, отшвырнул за спину. Та, вскрикнув, выпустила край передника, зажатый в левой руке. Спелые яблоки раскатились по земле, сверкая румяными бочками.

- Детям дрянь эту притащишь, дура! - прорычал Бродальт. - Иди в дом!

Аэрин, всхлипнув, подчинилась: из-за неплотно прикрытой двери слышался перепуганный рев младших.

- Оставь ты ее, - вполголоса посоветовал я. - Дал бы проститься. Пока злой дух в человеке сидит, он не так опасен.

Вождь покачал головой, упрямо сдвинув брови.

- Боюсь я за нее, Ульт, - ответил он тихо. - За нее, за малых. Стерву эту, - кивком показал на Морвен, - придушил бы собственными руками! На все селение беду накликала.

- Нет, что ты! - мягко возразил я. - Только на себя и на дочку. Ну, и на наших врагов, кстати.

- А ведь она к ним пойдет, - задумчиво сказал Бродальт, успокаиваясь. - К Древним своим. И принесет им злого духа. Неплохо.

- Властелин будет доволен, - заверил я его.

- Я сама выбираю путь! - пропела Ниэнор.

Жаль девчонку. И пригожая, и хозяйственная, а не подступишься: шарахается, как затравленный зверь. Хорошо бы Древние помогли ей! Не справится ведь сама, пропадет. От злого духа так просто не отобьешься, если ты ему чем приглянулся. Уж я-то знаю!

- Я т-те высунусь! - рявкнул вождь, заметив, как снова слегка приоткрылась дверь.

Они с Морвен были соседями. Только у Бродальта дом, хоть и поменьше, но опрятный и уютный. А у Морвен - и крепкий, вроде, и на совесть построенный, но запустением от него так и веяло. Немудрено: самое лучшее жилище обветшает, если за ним не приглядывать. И ведь помогли бы ей - так на порог никого не пускала: враги, захватчики, и все тут!

- Будь проклят, Бродда! - Морвен зло плюнула на землю. - Рано или поздно ты сдохнешь, пес Морготов! За все заплатишь сполна - и за мое изгнание, и за слезы Аэрин, и за... Ниэнор! - ее голос сорвался.

- Иди уже, - буркнул Бродальт. - А не то гляди - поможем.

Правду сказать, кроме нас с ним и Ульнира "помочь" было некому: все попрятались по домам и двери позапирали, словно это могло уберечь от злого духа. Впрочем, с двумя женщинами справиться - дело нехитрое, даже если одна безумная, а другая бешеная.

- Бейся со мной! - внезапно взвизгнула Ниэнор и рванулась прочь от матери.

Та от неожиданности выпустила ее руку.

- Трус! Тру-ус! Я убью тебя! - крикнула несчастная куда-то в пространство.

- Идем! - прошипела Морвен, цепко схватив одержимую за запястье.

- Ты очистишь здесь все? - хмуро спросил Бродальт, глядя в спины уходящим женщинам.

- Конечно, - я облегченно вздохнул, окончательно убедившись, что Морвен, Ниэнор и чудовище, которое они уносили с собой, не собираются возвращаться.

- А другим злым духам дорогу сюда закрыть можешь? - Ульнир, до сих пор молчавший, озабоченно посмотрел на меня.

- Могу и закрою. Хотя другие духи - они гораздо слабее.

- Откуда ты знаешь?

- Властелин говорил: этот, пламенный, один в мире такой.

14

Две мелодии сплелись почти неразрывно, но в их слиянии не было гармонии. Не объятия близких - железная хватка сцепившихся врагов. И как разделить их, не навредив?

- Ниэнор, - ласково позвала я девушку. - Отзовись, я хочу помочь!

Во сне люди иногда слышат мысленную речь. Правда, редко, но попытаться все-таки стоило.

- Не люблю это имя, - ответ пришел будто издалека. - Не хочу быть Скорбью. Не хочу жить Скорбью!

- Я майэ Мелиан. Ты в Дориате, среди друзей.

- У меня нет друзей, - с трудом, словно преодолевая сопротивление.

- Нет друзей, нет друзей, нет друзей! - злорадно подхватило второе сознание.

В нем было что-то смутно знакомое, но искаженное, изуродованное, пугающее.

- Дочь Морвен, твоя мать зовет тебя, ты нужна ей! - не хочешь по имени, ладно, буду обращаться иначе.

- Нет, - горько откликнулся тоненький голосок. - Я ей мешаю, всегда мешала. Я для нее - обуза, беда... Скорбь.

- Дочь Хурина, ты должна сопротивляться! Вернись к жизни, будь сильной, как твой отец!

- Я никогда не знала отца, - слабеющим эхом.

- Нет опоры, кроме как на себя! - сквозь магический сон пробормотала Ниэнор. - Нет меры, кроме себя!

Я едва не отшатнулась: в этих словах отчетливо слышалась Тема Восставшего. В словах - но не в мелодии.

- Девочка, не отталкивай меня! - я изо всех сил старалась, чтобы мысленная речь звучала как можно мягче, чтобы не прорвались в ней губительные и неуместные ужас и брезгливость. - Откройся, доверься мне...

- Я уже открылась, - равнодушно отозвалась Ниэнор. - Один раз. Не тебе, но какая разница?

- Я - одиночество! - отчетливо сказала вслух девушка, распахнула глаза и приподнялась на ложе. - Я одиночество-ночество-ночество-ночество... - затараторила нараспев, раскачиваясь и глядя в одну точку.

Мне стало жутко. Кто мог сотворить такое с человеческой дочерью? Враг? Кто-то из его приспешников? Кто?!

- Спи, милая, - я умела погружать в сон даже тяжело раненых, страдающих от нестерпимой боли, но сейчас всей моей силы едва хватило, чтобы Ниэнор хотя бы задремала.

Девушка сопротивлялась, и невозможно было преодолеть выстроенную ею стену. Оставался, правда, иной путь.

- Кто ты? - осторожно потянулась я ко второму сознанию.

К моему удивлению, дух, вселившийся в Ниэнор, ответил сразу и охотно.

- Я - огонь. Я враг Врага. Я должен вернуться.

- Ты...

О, нет! Только бы ошибиться! Но мелодия, даже полуразрушенная, все-таки была узнаваема. Такую не спутаешь ни с какой другой.

- Ты - Феанор!

- Феанор?

Недоверчивое любопытство... жадный интерес... надежда.

- Ты помнишь себя? Помнишь, кем ты был?

- Помню Врага, - мрачно отозвался он. - Предательство, ярость... боль. Я вернусь, я уничтожу его!

- Враг убил тебя, Феанор. Мне жаль. Я помогу тебе. Я Мелиан, помнишь?

- Я помню Врага, - упрямо повторил Пламенный. - Я уничтожу его!

- Не уничтожишь, если уподобишься ему! - жестко возразила я. - Не следуй Теме Восставшего! Отпусти эту девочку. Она не виновата ни в чем.

- Я убью его, убью его, убью его! - зашелся он в исступленном вопле. - Я сокрушу любые преграды! Я - сила! Я - натиск! Я - упорство! Я - поиск!

- Мир принадлежит мне! - громко объявила проснувшаяся Ниэнор.

И заплакала.

- Я ничего не могу поделать, - печально сказала я, выйдя к Морвен и плотно затворив за собой дверь. - Не могу спасти твою дочь против ее воли. А она не принимает помощи.

15

Взять Нарготронд оказалось не так уж трудно. Собственно, потому Властелин и послал туда Глора одного. Юные драконы увлекались не хуже балрогов, а Восставший теперь предпочитал захватывать квенди живыми.

Саурон был против похода. Точнее, хотел возглавить его сам. Но Властелин сказал, что Первому Помощнику надо будет удерживать скалы вокруг Нарога и не позволить обрушиться сводам подземной крепости. А разбить эльфийское войско и занять город вполне способен и дракон.

"Самый крупный дракон! - уточнил про себя Глор. - И самый мощный. Алагу до меня еще расти и расти. Кроме того, он бы не развернулся в нарготрондских коридорах со своими неуклюжими крыльями".

Но вслух он не сказал ничего: зачем, если можно доказать свои боевые возможности делом?

Победа далась Глору без особых усилий, и теперь он торжествовал, представляя, как доложит об успехе Властелину и какая кислая физиономия будет у Саурона. То есть физиономия-то вряд ли, конечно: Первый хорошо владеет собой, но в мелодии наверняка проскользнут нотки досады.

Войско квенди, вышедшее навстречу Глору, было разбито. Точнее, частью размазано по камням, а частью - превращено в угли. Даже реку форсировать не пришлось: беззаботные Дети Песни недавно построили через нее роскошный мост, широкий и прочный, словно специально для дракона старались.

Узорчатые ворота с треском вылетели через несколько ударов живого тарана, и теперь Глор развлекался тем, что выкуривал из крепости ее уцелевших обитателей, направляя их к оркам-ловчим. Ангбанду нужны были рабочие руки.

- Глор! Стой!

Огромный дракон замер, огорченно прикрыв глаза. Ну, что, что он снова сделал не так?!

- Сюда идет Турин. Не убивай его!

- Какой Турин? - переспросил Глор, не столько удивленный, сколько обрадованный.

Похоже, Мелькор вовсе не собирался отзывать его в Ангбанд.

- Сын Хурина. Человек.

Властелин передал образ. Ну, конечно! Очередной особо ценный Воплощенный.

- Доставить его к тебе? - с готовностью предложил Глор.

- Нет, просто задержи, пока орки не уведут пленных. Потом пусть отправляется, куда захочет.

- Да, Властелин, - обреченно ответил дракон.

Весело, ничего не скажешь! Вместо того, чтобы перетрусивших квенди по коридорам крепости гонять, возись с этим Турином! Сорвалась охота...

16

- За Нарготронд!

За город, который я успел полюбить. За друзей, погибших в неравном бою. За тех, кого еще можно спасти. За нежную Финдуилас, что стала мне почти сестрой.

За Нарготронд, в котором я, скиталец, чудом вырвавшийся из орочьего плена, впервые за долгие годы почувствовал себя дома.

И за отца! Пал он или томится в плену у Моргота, я не могу вернуть его, но сумею отомстить!

- Пр-ривет тебе, с-сын Хур-рина! - пасть твари плохо годилась для разговора, и слова едва можно было разобрать.

- Зря стараешься! - я презрительно рассмеялся в лицо врагу.

В смысле - в морду. В отвратительную чешуйчатую морду.

- Все равно получается паршиво, да и говорить мне с тобой не о чем! - Я поднял меч и шагнул было вперед, но резко остановился, почуяв неладное.

- Постой, а откуда ты меня зна...

Я осекся на полуслове, внезапно забыв, что хотел спросить. Просто стоял и смотрел в глаза дракона - темно-зеленые с золотыми искорками. От них невозможно было отвести взгляд, да и не хотелось.

Я понимал, что сплю, но не мог пробудиться. И пошевелиться не мог: не чувствовал тела. В мире не осталось вообще ничего - только эти немигающие глаза с вертикальными зрачками. И голос. Тихий, вкрадчивый. Лишающий воли.

- Спасибо тебе за мост, сын Хурина, - голос раздавался словно бы прямо у меня в голове, и все слова на этот раз звучали отчетливо. - Эльфы построили его по твоему совету, не так ли? Очень вовремя. Мне не пришлось переползать реку.

- Я убью тебя! - подумал я, и тварь словно услышала мои мысли.

- Это вряд ли, - снисходительно ответил дракон. - А тебе нравится убивать, да, Турин? Особенно друзей. Например, эльфа Белега, отбившего тебя у орков. Ты славно развлекся, зарубив того, кто только что снял с тебя оковы?

Я зарычал от отчаяния. Да, была кромешная темнота. Да, я тогда едва очнулся от забытья и еще не понимал, что делаю. Да, я думал, что ударил мечом орка и лишь через мгновение осознал страшную ошибку. Но ведь дракон прав: я действительно убил спасшего меня друга. И этому нет и не может быть оправдания.

- Ты совершил много зла, Турин! - оказывается, у чудовища был еще и второй голос, суровый и смутно знакомый.

Словно я уже слышал его когда-то давно. Слышал и... любил?!

- Ты отплатил неблагодарностью приемному отцу! - продолжал отчитывать меня голос. - Ты стал разбойником! Ты разбил сердце Финдуилас, она же любит тебя, или ты слеп?! Ты ни разу не навестил мать и сестру! Они в беде, а ты даже не вспоминаешь о них! Я не узнаю тебя, сын!

Я чувствовал, как горит лицо: упреки были заслуженными. Мнение дракона не имело никакого значения, но сейчас мне казалось, что со мной говорит отец.

- Турин! - отчаянный крик Финдуилас на мгновение вырвал меня из мучительного сна.

Я успел увидеть ее - связанную, в разорванном платье. Орки гнали ее к мосту вместе с другими пленными, а она все оглядывалась на меня и умоляла о помощи. Но я не мог даже пошевелиться.

- Знаешь, что с ней сделают в Ангбанде? - насмешливо спросил первый голос. - Полагаю, догадываешься. Ты ведь уже большой мальчик.

- Подумай о Морвен и Ниэнор, сын! - потребовал второй. - Им не на кого надеяться, кроме тебя. Ты должен выжить!

Рыдания Финдуилас почти затихли вдали.

- И кого же ты выберешь: свою эльфийскую подружку или родных? - поинтересовался первый голос. - Ступай: я освобождаю тебя. И дарю тебе жизнь.

- Спаси мать и сестру, Турин! - перебил его второй. - Торопись, а то будет поздно!

И я проснулся. С трудом опустил руку и вложил меч в ножны: все тело затекло. Вокруг было тихо и пусто: только я и дракон.

- Иди, сын Хур-рина, - прорычала тварь. - Попр-робуй спасти хоть кого-нибудь.

И я пошел. Потом побежал - через мост и дальше по дороге, кое-как заставляя двигаться негнущиеся, онемевшие ноги.

Спасти хоть кого-нибудь. Но кого? Финдуилас? Маму?

Кого из них?!

17

- Властелин, Турин жив и здоров, - доложил я Мелькору. - В смысле, физически он в полном порядке.

- А умственно? - обеспокоился Вала.

- Я ничего с ним не делал! - не хватало, чтобы из-за этого Воплощенного меня вернули в Ангбанд! - Только поговорил немного, но кто-то вмешался в разговор. Кто-то третий.

- Поющий? Может быть, Мелиан?

- Нет, Властелин. Я бы узнал ее. Да и Поющего отличил бы. Но там была какая-то странная мелодия. Больше всего похожая на человеческую, только в другой тональности и с необычными вариациями. Турин очень разволновался, когда существо коснулось его сознания. Сначала он злился на меня, на орков - ну, ожидаемо. А потом вдруг начал - на себя. Думаю, с ним заговорил кто-то знакомый.

- Отец, - предположил Мелькор.

- Единый?! - изумился я. - Не может быть!

- Отец Турина, - с легкой досадой уточнил Восставший. - Ладно, Глор, ты все сделал правильно. Дальше я присмотрю за Турином сам.

"Присмотрю"! Лично! Вот почему просто не забрать человека в Ангбанд? Тогда за ним и присматривать не придется. Да разве Мелькор когда-нибудь прислушивался к разумным советам!

- Пусть орки сложат все трофеи где-нибудь в одном месте, - распорядился Вала. - Кроме оружия - его отдельно. И отправь воинов назад в Ангбанд, только проследи, чтобы они ушли без добычи.

- Те, что ведут пленных, могли что-нибудь прихватить с собой, - предупредил я. - Мне их догнать?

- Не надо, их обыщут на входе. Оставайся в Нарготронде, разрушь мост и жди Саурона. Он проверит трофеи и отберет полезные.

- А остальные я смогу взять себе? - с надеждой спросил я.

На золоте и драгоценных камнях было очень приятно лежать, особенно перед линькой: они уменьшали зуд. Да и блестели славно: успокоительно так.

- Не вздумай! - сурово предостерег меня Вала. - Чтобы ни одного камешка не тронул, понятно?! Очистишь крепость огнем и жди. Сокровища квенди обезвредит Саурон.

Спорить было бесполезно, и я с досады окатил пламенем ни в чем не повинные деревья у ворот Нарготронда. Властелин в последнее время сделался до нелепого подозрительным. Ну, что ему эльфийские камешки! Какой от них вред? А вот ведь - ни себе, ни майар!

18

- Спаси мать и сестру! Они в беде!

Дракон, сидевший у ворот разоренного Нарготронда, остался далеко позади, но казалось, что слова чудовища продолжают звучать. Иногда Турину чудился зов Финдуилас, но чужой голос мешал вслушаться.

- Торопись или ты погубишь их!

Окончательно выбившись из сил, путник падал на землю и засыпал, не заботясь об осторожности. И во сне видел одно и то же: дракон сжигает родной дом, а орки волокут Морвен с дочерью на расправу. А потом безжалостный голос будил Турина и опять гнал вперед. Невзирая на опасность: с приходом зимы горные перевалы стали почти непроходимыми.

И когда изнуренный тяжелой дорогой Турин толкнул незапертую дверь и остановился на пороге дома, в котором провел первые годы детства, ему сперва показалось, что он снова видит все тот же дурной сон.

Темно и пусто. Слой пыли на обветшалой утвари. Вещи разбросаны: то ли кто-то собирался в спешке, то ли рылся, ища, что украсть. Второе представлялось более вероятным. Турин уходил из обедневшего дома, вернулся - в нищий. И казалось, даже воздух здесь пропитан отчаянием.

Ни матери, ни сестры. Опоздал?!

Турин вышел и прислонился спиной к двери: усталость, которую он упорно превозмогал, теперь навалилась разом. Голова кружилась от голода.

Аэрин, сестра матери, жила где-то рядом - это он помнил. Кажется, вон в том доме.

19

- Ему уже не помочь, Аэрин, - я осторожно опустил убитому веки. - Мне жаль.

- Ульт, может быть... Мор... Властелин... - женщина подавленно замолчала. - Как же я теперь... одна... с малыми?

- Властелин позаботится о Бродальте, - мягко сказал я, сделав вид, что не заметил ее оговорки.

Местные забыли еще не все выдумки, которыми их пичкали Древние.

- У твоего мужа будет огромное стадо, - я заставил Аэрин сесть, кивком указал одной из женщин на кувшин, та поняла, налила вина, подала вдове. - И хорошее оружие, и богатая добыча на охоте. И земляных яблок сколько угодно.

Про страстных красавиц, ожидающих за небом тех, кто верен Властелину Мелхгуру, я упоминать не стал.

- А мы позаботимся о тебе, - заверил я женщину. - И о твоих детях. Вы не будете знать нужды, обещаю.

Аэрин попыталась улыбнуться и вместо этого разрыдалась. На ее нарядном платье расплывались багровые пятна.

- Кровь не ее, - шепнула Тинни, проследив мой взгляд. - Бродальта.

Я взял жену под локоть и отвел в сторону, благо Аэрин было на кого оставить. Женщины, тихо переговариваясь, накрывали тела погибших, собирали с пола разбросанную снедь и осколки праздничной посуды. Сегодня Бродальт и Аэрин отмечали день рождения младшей дочери.

- На него сперва внимания не обратили, - сказала Тинни, зябко кутаясь в узорчатый платок, хотя в доме было жарко натоплено. - Ну, попросился странник погреться - впустили, дали похлебки. А он как раскричится: где, мол, мои мать и сестра, что вы сделали с Морвен? И к Аэрин. Та растерялась, а Бродальт, конечно, вступился за жену. Вспылил, он еще выпивши был, праздник же. Ну, слово за слово, вождь велел бродяге убираться вон из селения, пригрозил вздернуть, как разбойника. А тот меч выхватил. Аэрин пыталась его урезонить, рассказала, что Морвен с дочерью в Дориат подались, к Древним. Про злого духа, правда, умолчала, - жена опасливо оглянулась.

- Дух не вернется, Тинни, я же тебе говорил.

- Может, и не вернется... Не сердись, Ульт, я знаю, что ты сильный колдун, но лишний раз поминать все равно боязно: а ну, как беду накличешь.

- Что дальше было? - я покосился на Аэрин.

Она перестала плакать и сидела, бессильно уронив руки на колени.

- А дальше бродяга заявил, что он - Турин, Владыка Дор-Ломина, и что его сюда завлекли обманом.

Опять Турин?! Я скрипнул зубами. Если бы я не упустил тогда этого разбойника, он не явился бы сюда убивать!

- Бродяга оттолкнул Бродальта, тот упал и... Ну, ты видел.

Я недоверчиво покачал головой. Турин, конечно, был отличным воином, но чтобы отшвырнуть нашего вождя, как котенка, это ж какая сила нужна! Или сила - чужая? Не человеческая? Что, если огненный дух все-таки вернулся? Вселился в брата Ниэнор и отправился мстить? А если даже не он, другой дух, все равно хорошего мало.

- Дальше началась драка. Бродяги, которых Аэрин подкармливала, поддержали Турина. Наши, кто при оружии был, сцепились с ними. Поубивали многих, - Тинни всхлипнула.

- Больше бродяг в нашем селении не будет, - я возвысил голос и обвел взглядом женщин. - Ульнир с охотниками найдет и уничтожит убийц. Он теперь наш вождь. Турин одержим злым духом. Этот дом придется сжечь, как и дом Морвен. Прости, Аэрин, другого выхода нет. Забирай детей, поживешь пока у меня. Весной построим вам новый дом, а здесь теперь нельзя оставаться.

- А мертвые? - спросила Тинни.

- Наших заберем. Предадим огню, как положено, со всеми почестями. Бродяги пусть тут остаются.

Бросить бы врагов падальщикам, да тащить далеко. А вблизи селения Мелхгур запретил оставлять трупы. Сказал: поветрие можно навлечь.

Оскверненный дом вспыхнул легко. Я позволил пламени перекинуться на соседний, в котором прежде жила Морвен. Теперь оставалось только следить, чтобы огонь не пошел дальше. И надеяться, что Ульнир убьет Турина. Что Властелин не успеет ему помешать.

20

Я остановлю тебя.

Тебе не повезло, Феанор. Пока дочь Хурина оставалась в Дориате, я не мог вмешаться: это вызвало бы неминуемое столкновение с Мелиан. Что сильно огорчило бы Саурона, пусть он и не подал бы виду.

Нет, Дориат я не тронул бы. А вот выманить Морвен за пределы Завесы оказалось нетрудно: достаточно было слухов о Турине, который при падении Нарготронда то ли погиб, то ли ранен, то ли попал в плен. С Ниэнор было посложнее, но в конце концов она отправилась следом за матерью. Не знаю, правда, вела ли ее дочерняя любовь или твоя воля. Второе вероятнее: Мелиан не позволила бы тебе полностью подчинить себе девушку. И ты решил избавиться от помехи.

Но тебе не повезло. Вернее, ты совершил ошибку. Не принял в расчет меня.

Это будет не месть, Феанор. Во всяком случае, месть не за меня. Но я очень не люблю, когда лишенные плоти духи пытаются вселяться в людей. В любых людей, Пламенный. Или ты думал, я заступаюсь только за верных мне? Когда-то ты объявил всех нолдор своим народом. Ну, так вот, люди - мои, и я не позволю тебе разрушать их разум. Развлекайся со своими соплеменниками, если угодно. Или с животными.

Глор сумеет вышвырнуть тебя вон из чужой оболочки. А главное - он, в отличие от Мелиан, не станет церемониться и вести долгие разговоры. Он просто применит силу.

Девушка при этом может погибнуть, но то, что ты сделал с ней, еще хуже. В случае смерти она хотя бы освободится.

21

Густой иссиня-черный туман скрывал землю под копытами лошадей, застилал все вокруг - вытянутую руку почти не видно. От тяжелого смрада кружилась голова. И не понять было, чем пахнет. Просто кони - чуткие и послушные эльфийские кони - сходили с ума и неслись вперед, пока не налетали на дерево или не скатывались в овраг, ломая кости себе и всаднику. Просто тело сделалось вялым и непослушным, а движения - слишком медленными.

Запах страха. Запах неотвратимой смерти. Запах Дракона. Так, наверное, пахло в Ангбанде.

Что-то метнулось навстречу - то ли ошалевшая птица, то ли ветка. Лошадь, захрапев, прянула в сторону. Ниэнор почувствовала, что падает, инстинктивно поджала руки и ноги и покатилась кубарем по траве.

Она уцелела, даже не ушиблась. Только конь ускакал. Как его звали? Ломе... Кажется, Ломенуз. Нет, Ломенуз был другим. Впрочем, неважно.

Девушка встала и попыталась осмотреться, невольно потянувшись к рукояти меча. Но рука встретила пустоту, и от этого вдруг стало щемяще тоскливо, словно Ниэнор только что потеряла друга.

- Ты и за это заплатишь! - дочь Хурина гневно сдвинула брови.

Заплатит, и дорого. Вспомнить бы еще, кто.

Куда идти? Отчаянные крики спутников доносились со всех сторон. Ниэнор покачала головой: от воинов Дориата, сопровождавших ее, сейчас толку было немного. Впрочем, не только сейчас: это же не нолдор!

Мать тоже куда-то исчезла, и это было к лучшему: она бы только мешала.

Дочь Хурина расправила узкие плечи и быстрым пружинистым шагом направилась туда, где сквозь вонючее марево угадывались очертания холма. Враг ждал там, она это чувствовала.

- Что ты ищеш-шь здес-сь?

Девушка посмотрела вверх и встретилась глазами с немигающим взглядом дракона. Ну, наконец-то!

- Брата, Ту... - начала она и вдруг осеклась: это было не главным.

- Моргота! - голос Ниэнор зазвенел от восторга и ненависти.

Имя того, кого непременно следовало найти и убить, вспомнилось наконец, и теперь все стало простым и понятным.

- Позови сюда Моргота! - пальцы снова потянулись к несуществующей рукояти.

- Пр-рямо-таки его с-самого? - насмешливо осведомился дракон. - Твой бр-рат был не таким хр-рабрым, ему и меня хватс-сило.

- Турин - не трус! - вскинулась Ниэнор. - Мы не боимся ни тебя, ни твоего хозяина. Позови его! Или он, как всегда, прячется за чужими спинами?!

- Отпусти девушку! - на этот раз голос раздался как будто прямо у нее в голове.

Виски заломило от напора враждебной воли. Одной? Двух? Ниэнор внезапно показалось, что ее разрывают надвое.

- Пусть Моргот явится! - ответ пришел непонятно откуда. - С ним и поговорим.

- Ты оставишь ее - не живую, так мертвую, - заявил дракон. - Люди - наши!

- Я убью вас обоих! И его, и тебя! Не смей заступать мне путь!

Дочь Хурина упала на землю и забилась, вцепившись ногтями в голову, выдирая пряди волос. Она кричала, потом хрипела, а голоса продолжали спорить. Им не было до нее никакого дела.

Потом все закончилось, и боль ушла. Девушка кое-как поднялась на ноги и растерянно огляделась. Она не помнила ни того, как оказалась здесь, ни даже собственного имени. Она была совсем одна - и огромный мир вокруг. Непонятный и незнакомый.

Девушка безмятежно улыбнулась и сделала первый шаг.

22

"Ты можешь помогать им отсюда. Или хоть наблюдать".

Наблюдать? Спокойно смотреть, как на моего сына охотятся люди Моргота? Позволить им убить его?!

Помочь Турину - значило поддаться воле Врага. А не вмешаться...

Когда ты свободен, это не так уж сложно. Можно ничего не сказать. Можно удержать руку, оставить меч в ножнах. Можно повернуть коня.

А как быть, если ты скован так, что не пошевелиться? И если ты видишь, все время, даже сквозь закрытые веки видишь своих родных! Униженных, измученных, на волосок от гибели. Ты можешь молчать, до крови кусая губы. Можешь вообще ничем не показывать своей боли. Но как ее не чувствовать? Как не бояться за любимых? Как не хотеть - исступленно, отчаянно, - чтобы они спаслись, чтобы смерть прошла мимо - ну, еще один раз?!

Я не сразу понял, что эти желания исполняются. Чудом не попавшая в цель стрела. Встреча, которой, вроде бы, не должно было случиться. Внезапно принятое решение.

Моим близким то невероятно везло - тогда я думал, что сами Владыки Запада оберегают их. То казалось, что на Морвен и детей ополчилась сама судьба, и было ясно: это злая воля Моргота.

Потом я стал замечать, что предвижу события. Мои страхи раз за разом оправдывались, как и надежды.

Я больше не пытался мысленно разговаривать с женой и детьми: похоже, они каким-то образом меня слышали. И словно разум теряли.

А потом я сидел, вцепившись пальцами в каменные подлокотники, раскачиваясь из стороны в сторону, и старался не думать о том, что Турина вот-вот убьют. Что Ниэнор сейчас схватят орки.

Вспоминал старые песни, пытался считать деревья на склоне напротив - и все-таки не выдержал.

Турин ушел от погони. Ниэнор сумела скрыться от орков и выжила, несмотря на насланное драконом безумие.

Я страстно хотел, чтобы мои дети оказались в безопасности и увиделись. И они встретились. В Бретиле. В лесном селении, где их приняли, как своих. Местные жители сумели исцелить мою дочь, хоть она и забыла прошлое, даже говорить ей пришлось учиться заново.

Я мечтал, чтобы Турин и Ниэнор любили друг друга и были вместе. Они и полюбили, не подозревая о своем родстве. И сыграли свадьбу.

23

- Я убью тебя, Моргот!

Опя-ать... Дух, которого я вынудил отпустить девчонку, оказался невероятно настырным. И злопамятным. Этот нолдо и при жизни-то был сварлив.

- Сам ты Моргот! - раздраженно отмахнулся я.

- Ты трус! Надеешься снова отсидеться за чужими спинами?!

Отправить бы его к Властелину, и пусть тот сам разбирается с результатами своих опытов! Так ведь не слушает он, дух этот. Да и сил у него, похоже, совсем мало. Пристал ко мне, как блоха к Саурону - ох, и обозлился бы Первый за такое сравнение! И понятно, почему пристал: огонь ему, духу, нравится. Так что же теперь - пламя не выдыхать?! Из-за какого-то... уже даже не Воплощенного?

- Властелин, скоро ли появится Саурон? - осторожно поинтересовался я, втайне надеясь, что мне поручат какое-нибудь задание и можно будет опять хоть на время покинуть опостылевший Нарготронд.

Девушку-то я освободил до обидного быстро.

- Как только завершит другие задачи.

Исчерпывающий ответ! Но Мелькор - тот хотя бы терпеливый, если, конечно, изволит откликнуться. А сам Первый только рычать и умеет: занят он, видите ли. А я, значит, так, бездельничаю!

Тайники квенди в Нарготронде были давно выпотрошены, все найденное имущество стащено в бывший тронный зал под землей, а отправленные в Ангбанд орки не торопились, по пути устраивая набеги на ближние поселения. В Бретиле, правда, их встретили так, что мало кто выбрался живым. Досадно: я бы сам охотно туда наведался - порядок навел, а заодно и развлекся. Но приходилось стеречь Нарготронд.

Саурон явился только к весне, равнодушно оглядел собранную мной груду трофеев, и сказал, что я могу возвращаться в Ангбанд. Приказ Властелина, а как же!

Я плюнул, в который уже раз опалив ворота разрушенной крепости, и пустился в путь.

- Выходи на бой! - требовал увязавшийся за мной дух.

- Отвяжись! - очередная струя пламени поджигала траву и деревья: я был слишком зол сейчас, чтобы сдерживаться.

Хоть и понимал, что моей "блохе" это только в радость: дух раздувал пожар и сам черпал в нем силы.

24

- Долго ли, коротко правил дракон Гларуг в захваченном городе...

- Глаурунг, а не Гларуг. Древние его Глаурунгом звали.

- Глаурунг... Что за имя, тьфу! Язык сломаешь!

- Ну, так дракон же! У них имена заковыристые, да.

- Ладно, Гл... Гра... Глаурунг. В общем, служили ему орки, грабили всех вокруг, да только, как до леса Бретиля добрались, так почитай все и полегли. Нескольких Турин отпустил, да наказал передать хозяину, чтобы во владения его не совались больше. Осерчал дракон. Да и пополз к Бретилю, чтобы самому с обидчиками разделаться. Так злился, что все вокруг по дороге жег. А Турин, значит, смекнул, что змей лесное селение спалит подчистую. И решил врага у переправы перехватить. Подстеречь дракона нетрудно было: пожар-то до неба полыхал, издали видно. Ну, и смрад опять же.

- Смрад?

- А драконы всегда воняют. Особенно, если их раздразнить.

- Говорят, чешуя у Глаурунга была - что камень. Любое оружие отскакивало.

- Так, да не так. Брюхо-то у него было мягкое. Турин об этом знал.

- Откуда?

- Да от Древних, небось. Он же с ними жил долго.

- А что, Древние дракону под пузо лазили?

- Лазили или не лазили, а только Турин его подстерег, когда Глаурунг реку переползал, и мечом снизу ткнул. Тот и сдох.

- Сразу?

- Нет, драконы сразу не помирают. Успел он навести на героя сон волшебный, неодолимый. Так их обоих и нашла жена Турина. Попыталась разбудить мужа, но не вышло у нее ничего. Зато очнулся Глаурунг.

- И сожрал ее?

- Хуже. Заговорил с ней, сказал, что она вышла замуж за своего родного брата и носит его дитя. И подох. Тут-то память, отнятая драконьими чарами, и вернулась. Поняла Ниэнор все и с горя бросилась со скал в реку. А тут и Турин пришел в себя. Как узнал от спутников о судьбе любимой, так и повредился в уме. Народу в ярости порубил - страсть. А потом и сам на меч бросился.

- Мрачная какая история! Все умерли...

- Ну, а ты что хотел! Их же сам Владыка Северный проклял.

- И Глаурунга тоже?

- Стало быть, и его. У Хозяина Метелей просто так драконы не дохнут.

25

- Тебе что, заняться нечем было? - сурово спросил я в ответ на робкое приветствие майа.

И правильно, что робкое! Глор - не Талло. Тот умел выждать, пока я остыну, а этот явился сразу. И теперь ему предстояло получить все заслуженное. Сполна!

- Я дождался Саурона, Властелин! И отправился в Ангбанд, как ты приказывал.

- А по дороге устроил несколько лесных пожаров. И загубил важный эксперимент!

- Властелин, я же не знал, что эти... люди такие нервные. Я просто немного освежил девушке память...

- Нервные? Да после общения с Феанором любой станет...

Я резко оборвал мысленную речь. Ох, нельзя поддаваться чувствам!

- Люди не рассчитаны на то, чтобы в них вселялись, - добавил я, чтобы скорее уйти от неприятной темы. - Кто угодно.

- Я не вселялся...

- Еще не хватало!

Хм, а если это идея? Нет, не стоит и пробовать. Такой опыт закончится или безумием, или полным подавлением собственной воли человека. А в качестве оболочки уж лучше зверя использовать. Усовершенствованного. Или дракона.

- Властелин, а можно мне... - Глор замялся.

Хурина отпущу, пожалуй. После самоубийства обоих детей он вполне может умом тронуться. Такому я Венец не доверю.

- Можно мне... вселиться?

- Что?!

- В смысле - воплотиться?

А вот заставить бы тебя сменить Дарглуина на посту бесплотного разведчика! Живо научился бы дорожить обликом и не позволял бы Воплощенным тыкать в себя мечами.

- Помнишь, ты говорил: если что, можно использовать кого-нибудь из моих потомков? Самого крупного.

Ишь ты, поймал на слове!

- Я говорил о развоплощении в бою. А не по глупости, - одернул я его.

Хотя разрешить придется. Пусть привыкает к новому телу - и Глор, и, пожалуй, Дарглуин. Когда начнется война, на это не будет времени. А мне при нынешних возможностях разведчики, в сущности, ни к чему.

- Ладно уж, - выдержав паузу, "сжалился" я. - Можешь взять готовую оболочку. Но без крыльев. И не самку: они слишком ценные!

26

- Турин, постой, выслушай! Она вправду твоя сестра! Она вспомнила себя, свое настоящее имя...

- Молчи, Брандир! Не смей повторять эту ложь! Или ты ее выдумал?! Ты, а не дракон?

- Твоя жена - Ниэнор, дочь Хурина... была. Прости, я не успел остановить ее!

- Не успел? А может, ты ее и столкнул?!

- Опомнись, я же не враг те...

Поздно! Опускается меч, разлетаются брызги крови предводителя людей Бретиля. Того, кто приютил тебя и Ниэнор. Невиновного. Друга.

* * *

Я останавливаюсь. Тяжело привалившись к стволу дерева, втягиваю сквозь сжатые зубы стылый воздух. Ноги едва слушаются: я слишком много времени провел в оковах. А идти далеко, так далеко... Это с вершины горы в Ангбанде казалось - все рядом, только руку протяни, только крикни.

Я и кричал - не мысленно, вслух, до хрипоты, до сорванного голоса, и мне уже наплевать было на Моргота. На все наплевать - только бы дозваться, остановить, спасти. Сначала Ниэнор. Потом тебя, сын.

Я видел все, Турин. Как моя дочь разбилась о скалы, как ее изломанное тело унес поток. Как бежали по кромке твоего меча стремительные языки рыжего пламени. Раньше их не было, а теперь клинок словно ожил. Ожил и обрел голос - страстный, настойчивый, яростный.

Ты тоже слышал его голос, Турин. И ничего, кроме него. Я не смог дозваться тебя.

Ты ли убивал, сын? Или огненный меч водил твоей рукой?

Он погас потом. После того, как отнял и твою жизнь. Погас и распался на части, словно что-то взорвало его изнутри.

А за мной пришли. Сняли оковы. Освободили от черного венца. Вывели прочь из Ангбанда. Сказали, что отпускают из жалости. Как будто Моргот способен на подобные чувства! Впрочем, не все ли равно теперь.

Какое-то время я сидел на земле перед воротами, бездумно перебирая мелкие камешки. Не понимал, что дальше делать, да и зачем. Потом поднялся: надо было проститься с детьми.

Я дойду до вас. До того места, где вы погибли. Доползу, если ноги совсем откажут.

Слышишь, Турин? Я иду к тебе. Ниэнор, я иду.

27

- Ульнир, в Хифлум скоро придет человек, - Ульт поднялся и поправил занавеску на окне, словно опасался чужих глаз или ушей.

Хотя кто отважился бы подслушать разговор вождя с колдуном?

- Хурин из Ангбанда, - младший брат снова уселся в деревянное кресло. - Властелин приказал не трогать его.

- Зачем же трогать, если человек из Ангбанда? - удивился Ульнир.

- Он не из верных Мелхгуру, - пояснил Ульт. - Бывший пленник.

- А зачем его отпустили?

- Властелин сказал: Хурин выполнил свою задачу и заслужил покой.

- Ульт, ты чего-то не договариваешь, - вождь прищурился. - Почему этот человек идет именно к нам?

- Когда-то он был Владыкой Дор-Ломина, - колдун встал, прошелся по комнате, поворошил дрова в очаге.

- Не бегай, - попросил Ульнир. - Если тебя это тревожит, так зря. За ним уже никто не пойдет. Для наших он - чужак, не признающий Мелхгура Властелином. Не признал ведь? Ну, вот. А для своих соплеменников, тех, у кого еще дурь из головы не выветрилась, он вражеский разведчик. Главное - слух пустить, что Хурина из Ангбанда освободили за труды и заслуги. Да к нему никто из белобрысых близко не подойдет!

- Это да...

- Так, ну-ка, выкладывай, что еще тебя гложет?

Ульт помолчал, покусывая нижнюю губу, потом поставил на стол расписной кувшин и две чаши.

- Нет, брат, наливка - потом. Даже вишневая, хотя твоя Тинни и мастерица ее делать. Итак?

- Властелин предупредил, чтобы мы были осторожны. Хурин безумен. Как его жена Морвен, как его сын и дочь.

- Это что, заразное? - встревожился вождь. - Но никто из наших не...

Тут он вскочил, пораженный догадкой, схватил младшего брата за плечи - и встряхнул бы, но сдержался, встретив немигающий, словно у змеи, взгляд.

- Он одержим, да? Тем духом? Пламенным?

- Нет, - Ульт неспешно высвободился, наполнил чашу и отпил глоток. - Сядь, брат. Злой дух тут ни при чем. Хурин был участником какого-то эксперимента, - последнее слово он произнес медленно и слегка нараспев, словно опасаясь сбиться. - Это повредило его рассудок. Но дома все может пройти. По крайней мере, Властелин на это надеется.

- М-м-м, никогда прежде не слышал, чтобы Мелхгур "надеялся", - Ульнир задумчиво поскреб густую бороду. - Обычно он знает точно.

Вождь плеснул наливки в чашу и залпом выпил.

- Ладно, брат. Мое дело - не допустить смуты. Твое - прогнать злого духа, если тот объявится. А Хурин этот пускай себе остается, если захочет.

- Его дом сгорел, - напомнил Ульт.

- Значит, построит новый, - хмыкнул вождь. - Будет делом занят, глядишь, и в голове прояснится.

28

Морвен здесь нет. Никого не осталось - ни друзей, ни соратников. Я один.

Что, люди Дор-Ломина, не узнаете своего Владыку? Узнают. И старательно отводят глаза. Даже те, кто во время великой битвы был еще мал и не мог запомнить меня.

Вы покорно отдали свои земли врагам, трусы! Вы позволили захватчикам унизить вашу Владычицу! Вы готовы служить Морготу... да вы и служите, вот сейчас служите - пряча от меня взгляд, делая вид, что ничего не произошло!

Не бойтесь, предатели, я не стану марать о вас руки. Живите... пока. Вы получите свою плату сполна - от Моргота. Его благодарность не уступает его милосердию.

И дома нашего больше нет, да что там дома - пепелища, и того не осталось! Место занято, кто-то уже поселился здесь. Все иначе... Упасть бы на родную землю, уткнуться лицом в нее, прижаться губами, но ее нет - осквернена, опоганена!

И куда идти мне теперь?

Ниэнор, Турин... Я помню, вы меня ждете. Я обещал прийти, и я приду. Только немного позже. Я не могу сейчас снова увидеть то место. Слишком хорошо помню его. Отвесные скалы, бурную реку внизу, черное пятно там, где был сожжен труп дракона: трава там теперь вряд ли вырастет. И серый камень - ваше надгробие.

Я приду... Но я должен сначала повидать друга. Единственного. Последнего. Сказать Тургону, что не выдал Морготу путь в Гондолин. Женой, детьми пожертвовал - но не выдал.

29

Вот он, предел человеческой стойкости, за которым даже самые сильные и упорные если не ломаются, так сходят с ума.

Хурин стоял над обрывом и звал Тургона. Звал во весь голос, отчаянно, безнадежно. Так, словно король последнего уцелевшего города нолдор, мог его слышать. Может, и мог - не сам, разумеется, но дозорных Тургон, надо полагать, расставил. И наверняка всполошился: если бы я и не знал, где Гондолин, то уж теперь никак не остался бы в неведении.

Хурин кричал долго, до самой ночи. Потом то ли отчаялся, то ли сорвал голос.

Наблюдать за ним было тяжело: вспоминалось мое собственное возвращение из плена. И мой страх, что идти уже некуда и не к кому. И надежда, что кто-то все-таки уцелел. У Хурина надежды не осталось.

Ну, и что с ним делать? Не оставлять же в Ангбанде было, все равно не прижился бы, характер не тот. Этот человек и в Дор-Ломине-то удержаться не смог.

"Иди в Бретиль, твоя жена сейчас там".

Проникнуть в сон того, кто тебя ненавидит и изо всех сил закрывается, почти невозможно. Даже Ирмо не сумел бы, впрочем, вряд ли я ему уступаю.

К счастью, Хурин был слишком измучен, чтобы сопротивляться. Не знаю, что уж ему приснилось. Судя по тому, как он метался, ничего хорошего. Но наутро он встал и побрел к Бретилю.

Он успел. Ослабевшая от горя и лишений Морвен умерла у него на руках, на могиле их детей. Там Хурин и похоронил ее.

Надо же, какая нелепость! Получить почти безграничное могущество - и погубить всех, кого любишь. Из-за упрямства, страха, нежелания учиться и думать.

И кто способен управлять Венцом, если самые крепкие, даже мои потомки, не выдерживают? Из Воплощенных - никто, пожалуй.

"Саурон, к Нарготронду идет человек".

Первый Помощник был, как всегда, безупречно сдержан, и я скорее угадал, чем уловил, его тяжкий вздох.

"Да, Властелин. Особо ценный экземпляр, я помню. Его не тронут. Орков здесь нет, а остатки крепости ему на голову не обрушатся. Я пока не менял мелодии".

"И не спеши. Я держу Белерианд. А твое дело - работать аккуратно и не ошибиться".

Еле заметная усмешка:

"Я не ошибусь, Властелин".

30

- Хорошо же ты позаботился о моей жене и детях, король Тингол, - сказал человек вместо приветствия.

Высокий, статный - воин в расцвете сил. Словно и не было тридцати без малого лет заточения в Ангбанде. Словно не близился к концу короткий людской век. Только волосы уже не золотые, а белые. Хотя седеют не только от старости. И не только атани.

Но взгляд... Мелиан едва не вздрогнула. Такой же взгляд был у Тингола, когда умерла Лютиэн. Пустой. Безнадежный.

- Прими же плату за это, - Хурин швырнул к ногам Владыки Дориата сверкающее драгоценное ожерелье.

Мелиан с тревогой вслушалась в мелодию мужа: Эльвэ был горд и вспыльчив, мог не сдержаться, а Хурин сейчас не помнил себя от горя. Однако Тингол не шевельнулся и ничего не сказал.

- Узнаешь? - презрительно спросил человек. - Наугламир. Он принадлежал Финроду до того, как тот отправился с Береном добывать для тебя... украшение.

Тингол молчал. Но Мелиан чувствовала: если сейчас не вмешаться, случится непоправимое.

- Финроду, потом его брату Ородрету, а после падения Нарготронда - дракону, - глухо и зло продолжал Хурин. - Я нашел его в развалинах крепости. Отобрал у одного предателя, у гнома, из-за которого мой сын попал в плен к оркам. А теперь принес другому...

- Кто рассказал тебе о твоей семье? - мягко прервала его майэ.

- Я видел все сам! - лицо Хурина дернулось, словно от боли.

- Чьими глазами?

Мелиан осторожно потянулась к сознанию гостя. Иногда людей можно успокоить, утешить, даже исцелить: чувства они воспринимают, если только нарочно не закрываются. Хурин преград не ставил, и майэ облегченно вздохнула, не найдя того, что боялась и ожидала уловить - отголосков Музыки Старшего.

- Своими, но..., - человек запнулся.

- Но только то, что показывал тебе Враг, - печально договорила за него Мелиан.

- Расскажи мне о них, - тихо попросил Хурин. - То, что было на самом деле.

- Все, что знаю.

31

- Лучше спрячь его.

Ожерелье было красивым - искуснейшая работа гномов. Но я чувствовала опасность, исходящую от него.

- Это прощальный дар того, кто все потерял, но не сдался, не покорился Врагу, - возразил Тингол. - Хурин заслуживает, чтобы его помнили.

- Его не забудут. О его мужестве, стойкости, воинском искусстве сложены песни. Но Наугламир - он ведь не принадлежал Хурину.

- А кому? - Эльвэ упрямо вздернул подбородок. - Дракону, захватившему Нарготронд? Мелиан, это ожерелье Финрода, внука моего брата Ольвэ. И он тоже...

- Мы будем помнить обоих, - заверила я мужа. - И Финрода, и Хурина. Но ожерелье спрячь подальше, прошу тебя.

- Почему? - удивленно спросил Эльвэ. - Ты же слышишь его мелодию. Наугламира не коснулось зло. Побывав под тенью Врага, он остался чистым, и это знак.

- У меня дурное предчувствие. Я ведь майэ, мы слышим порой не только ту Музыку, что уже звучит, но и ту, что может родиться.

Несколько мгновений Тингол колебался.

- Ты сказала: может родиться. Но это не значит, что так и произойдет, - он улыбнулся. - Я изменю Наугламир, сделаю его еще совершеннее. Я вставлю в него Сильмарилл! Объединю два величайших творения - квенди и гномов.

- Нет, Эльвэ! - вырвалось у меня.

- Да не сам, конечно, - Тингол засмеялся - такая редкость в последние годы - и обнял меня, воодушевленный своей идеей.

Как же тебе объяснить? Как остановить тебя?!

- Я попрошу гномов. Мастера из Синих гор как раз пришли в Дориат, чтобы отделать северную анфиладу. Мелиан, Наугламир - это будет такая красота, какой никогда еще не видели в Эндорэ!

32

Я любовался готовым перстнем.

- Кому подаришь? - с улыбкой спросил Тауросул.

За девять лет, прожитых у гномов Ногрода, мы с ним стали почти друзьями. Почти: полностью открыться я не мог никому, даже Туивен. Разве что в те моменты, когда мне удавалось забыть и прошлое, и обещание Саурона найти нас "когда потребуется". Забыть - и чувствовать себя просто Коркионом. Нолдо. Мастером. Мужем Туивен.

Мелькор больше не говорил со мной - ни разу с тех пор, как мы покинули Ангбанд. И я был благодарен ему за это.

Незримая стена, отделявшая меня от бывших пленников, исчезла не сразу. Сначала я был готов к тому, что часть спутников покинет меня, как только мы вырвемся на свободу. Хорошо, если не все. Но на границах Оссирианда нам преградили путь.

Синдар не приняли нас. То ли боялись, что мы приведем за собой "приспешников Моргота", то ли, что мы и есть эти самые "приспешники". Даже Туивен, и той не позволили увидеться с близкими.

Под прицелом луков мы повернули назад. Я-то не слишком и удивился: за годы жизни в Ангбанде привык ощущать себя изгоем среди сородичей, да и догадывался, что квенди не рады будут тем, кто побывал в плену. А спутники мои приуныли. И все чаще украдкой поглядывали на меня: не найду ли решение.

Я подождал, пока взгляды стали более частыми и менее осторожными, и предложил растерянным и подавленным спутникам идти к гномам Ногрода. Дескать, они мастеров приветят, пусть даже и чужаков.

Конечно, я не был уверен, что нас впустят в подземный город. Но если бы нас приняли, я снова оказался бы спасителем. А если бы отвергли, общая беда сплотила бы нас еще больше. Тогда я повел бы своих подопечных дальше к востоку, за Синие горы, как советовал Мелькор.

Гномы встретили нас дружелюбно. Особенно, когда узнали, что мы умеем создавать те самые камешки, которые раньше приходилось задорого выменивать у Ангбанда. Сначала я опасался, что нолдор возмутятся, узнав о торговле подгорного народа с Мелькором. Но к счастью, их мало занимали сделки, заключенные гномами. А вот возможность добраться до инструментов, до камней и металлов, работать, будучи свободными мастерами, - это мои спутники оценили.

Ногрод совсем не походил на Ангбанд, хотя первое время я по привычке пытался говорить со скалами и просить коридоры изменить направление. Потом перестал, и оказалось, что это счастье. Быть во всем таким, как сородичи. Снова стать одним из них.

- Кому подаришь? Ойнис?

- Да, это для нее.

- Никак не привыкну, что женщины у гномов бородатые, - понизив голос, сказал Тауросул.

А у орков - клыкастые, ну и что? От этого они не перестают быть женщинами. Вслух я ничего подобного говорить, конечно, не стал: орки для наших были просто уродливыми и опасными тварями.

- Но украшения они любят, - улыбнулся я. - Как и все женщины. И умеют носить.

33

- Мастер Коркион!

Нолдо обернулся на оклик.

- Привет тебе, мастер Норин. Я готов.

Коркион подхватил мешок с инструментами и направился к двери, где ждал сероглазый гном с вплетенными в темно-рыжую бороду золотистыми камешками. Камешки эти назывались янтарем и были редкостью: их выменивали у людей с побережья и привозили с торговыми караванами.

- Почему ты без инструментов? - удивился нолдо. - Мы же собирались отделку заканчивать.

- Скверные вести, мастер Коркион, - озабоченно сказал гном. - Идем.

Они спустились ко входу в глубинные шахты, где сейчас было непривычно пусто.

- Что случилось, мастер Норин?

- Война, - выдохнул гном.

- С кем?!

- С Дориатом.

Коркион медленно опустил мешок наземь и прислонился плечом к стене. Услышанное было немыслимым. Невероятным. Подгорные жители не то, чтобы отличались миролюбием - нет, мужества и гордости им было не занимать, да и вспыльчивости хватало, особенно во хмелю. Но больше всего их интересовала работа с металлом и камнем. И торговля. Война была помехой и тому, и другому. Гномы, конечно, выступили в свое время против Ангбанда, но исключительно в надежде завладеть тамошними сокровищами. Ошибка, стоившая жизни королю Азагхалу.

- Что случилось? - снова спросил Коркион, все еще надеясь, что слухи ошибочны, и произошло какое-то недоразумение.

- Остроухие... - Норин осекся и поспешно поправился, - Эльфы Дориата напали на наших мастеров и перебили их. Спаслись только двое.

- Не понимаю, - растерянно протянул нолдо.

- Король Тингол предложил нашим вставить Сильмарилл в Наугламир, - медленно и торжественно сказал гном.

- Смелый замысел, - Коркион восхищенно покачал головой, на мгновение отвлекшись от тревоги. - И требует величайшего искусства.

- Еще бы! - хмыкнул Норин. - Тингол тоже это понимал и пообещал щедро наградить наших мастеров за работу. Но когда дело было завершено, он вдруг передумал и приказал своим воинам напасть на гномов. Только его коварство обернулось против него же: он убит.

- И теперь погибшие мастера отомщены, - осторожно предположил нолдо.

- Нет, - хмуро возразил Норин. - Крови Тингола недостаточно, чтобы искупить такое вероломство. Мы издавна считали жителей Дориата друзьями. Мы торговали с ними, даже иногда работали вместе. Но теперь этому конец! Наш король послал за помощью в Белегост, мы немедленно выступаем на Дориат.

Гном помолчал и добавил очень тихо:

- Вам лучше покинуть Ногрод, мастер Коркион. И чем скорее, тем лучше.

- Но ведь вы воюете с синдар, мастер Норин. При чем здесь мы?

- Наши в ярости, для них сейчас остроу... эльф - значит, враг.

- Но мы жили с вами. Мы вместе творили. Вы же нас хорошо знаете!

- Если останетесь, - гном прищурился, - вам придется идти на Дориат с нами. Делом доказать свою дружбу. Ты готов к этому, мастер Коркион? Готов сражаться против сородичей?

- Нет, - глухо ответил нолдо. - Не готов. Но если мы уйдем теперь...

- Теперь или позже - путь в Ногрод вам уже будет заказан, - сурово сказал гном. - Сейчас уйти проще. А промедлите - как бы с боем не пришлось пробиваться.

Коркион опустил голову.

- Собирай своих, - Норин сжал его плечо. - Быстро. Я выведу вас наверх.

34

Я сидела, положив голову Эльвэ к себе на колени, и медленно гладила его по волосам. Словно ребенка баюкала.

Рядом лежал окровавленный Наугламир. Маблунг со своими воинами настиг убийц, отнял украденное ожерелье и принес мне. Хотя лучше бы гномы забрали его - себе на беду. Для Дориата это стало бы спасением. Для Дориата, не для Тингола.

"На этом Камне - тень Морготова Венца. Ты не видишь?"

Я вздрогнула.

"Эльвэ?"

Нет, конечно. Его дух сразу отправился в Мандос, только простился со мной - на время. На время ли?

Что же мне теперь делать? Последовать в Аман за тем, кто станет ждать меня там, кто уверен, что я приду? Или остаться в Эндорэ ради того, кому я, может быть, и не нужна?

Я ведь так и не выбрала. Столетиями пряталась за Завесой, надеясь, что принимать окончательное решение не придется. Или что Саурон меня позовет?

"Не видишь, - снова коснулся моего сознания собеседник, и я поморщилась, узнавая. - А ты вглядись".

"Феанор..."

"Так меня звали когда-то".

"Ты вспомнил?"

Откуда он в Дориате? Снова хочет попытаться занять чье-то тело? Но со Старшими Детьми это не выйдет. Тогда зачем?

"Больше, чем прежде. И все же мало".

"Так ты пришел..."

"За помощью, майэ Мелиан. Ты пела с Ирмо. Ты можешь пробудить мою память".

"После всего, что ты натворил? - холодно спросила я. - Ты погубил дочь Хурина!"

"Я не понимал, что делаю, - спокойно ответил дух. - Был в ярости, хотел отомстить".

"А теперь не хочешь?"

"Мне надо вспомнить все и снова стать собой. Для начала. У нас общий Враг, Мелиан!"

"Я могу помочь", - странно, но я почти обрадовалась.

Хотя почему странно? Все же возможность хоть ненадолго отвлечься от горя. И от невыносимого выбора.

"Но ты поклянешься мне, Феанор, - потребовала я. - Поклянешься на этом Камне, что никогда больше не попытаешься отобрать чужой облик".

Он молчал долго.

"Я мог бы справиться и сам, Мелиан".

А ты остался таким же гордецом, как был при жизни, Пламенный!

"Но я клянусь. Я больше не трону никого из людей против их воли. Этого достаточно?"

"Вполне. Едва ли кто-то из Младших согласится соединиться с тобой сам".

35

Я прислушался и улыбнулся, довольный результатом работы. Нарготронд был полностью окружен нашей Темой. Она снова звучала уверенно и мощно, а от вражеских мелодий остались лишь слабые отголоски. Теперь можно было аккуратно обрушить то, что еще оставалось от крепости. Окрестным землям это ничем не угрожало: так, тряхнет немного, и все.

К счастью, "особо ценных Воплощенных" Мелькора поблизости не было. Только несколько не в меру предприимчивых гномов, которые добрались до сваленных в подземелье эльфийских побрякушек и усердно набивали мешки. Ну, этим, значит, не повезло. И поделом: нечего растаскивать нарготрондские "сокровища" по всему Эндорэ.

Я запел, пока осторожно: крепость кое-где вросла в горы, стала их частью, и спешка могла привести к ненужным трещинам и обвалам. Ничего опасного, но некрасиво. Недостойно мастера.

Крепостная стена дрогнула и стала медленно оседать. Теперь немного усилить...

- Аратаназ!

От неожиданности я резко оборвал мелодию. Скала рядом с воротами раскололась, а часть моста рухнула в реку.

Ненавижу, когда мне мешают! Я стремительно обернулся, готовый растерзать бездельника, который посмел меня отвлечь. Клыки мгновенно удлинились, а ногти на руках заострились, превращаясь в звериные когти.

- Прости, я не хотела мешать.

Мелиан...

- Я не ждал тебя, - хмуро сказал я.

И тут же почувствовал: ведь неправда, ждал, еще как ждал, вопреки здравому смыслу!

Клыки и когти исчезли сами собой, я едва заметил это. Отвернулся, притворившись, что оцениваю нанесенный ущерб, и попытался собраться с мыслями.

Русло реки придется расчистить, иначе Нарог выйдет из берегов и... Безнадежно! Мне не было сейчас никакого дела до Нарога, что толку себя обманывать! Да и Мелиан не проведешь: майар Ирмо чувствуют малейшую фальшь в чужих мелодиях. Вот если бы еще и в своих улавливали...

- Что случилось? - я обернулся к Мелиан, подавляя нестерпимое желание обнять ее, прижать к себе и - будь, что будет.

- Эльвэ убили, - глухо проговорила она.

Опустилась на камень и сцепила на коленях руки.

Я замер. Убили - и значит, она свободна! Да нет же, наоборот! Теперь судьба Дориата на ней. Впрочем, синдар и так всем обязаны своей королеве.

Я сердито мотнул головой. Надо было вернуть ясность мысли, а не метаться от глупейшей радости к столь же нелепому разочарованию. Дориат, несмотря на старания его правителей, оставался частью Эндорэ. Его король нас вполне устраивал, и это убийство было недопустимым беспорядком.

- Кто? - отрывисто спросил я.

Скорее всего, свои: кто еще добрался бы до этого хитреца в его подземном дворце, да еще за Завесой. Но чтобы квенди учинили подобное... Может, Сильмарилл так на них действует? Или это результат очередного эксперимента Властелина с Венцом? Мелькор говорил, что у Хурина какие-то счеты с Тинголом. Похоже, зря я не придал этому значения.

- Гномы.

- С чего вдруг? - изумился я.

- Не догадываешься? - Мелиан подняла на меня глаза. - Сильмарилл.

Я совсем перестал что-либо понимать. Сыновья Феанора не могли послать за Камнем гномов: они же поклялись отобрать свое сокровище у любого. А самим коротышкам Сильмарилл не настолько нужен, чтобы из-за него нарываться на войну.

Мелиан всхлипнула - совсем как Дети Песни, когда им скверно. Хотя по ее мелодии все и так было ясно. И я не выдержал - обнял ее за плечи, стал гладить по волосам, шептать какие-то глупости. Слишком долгое общение с Воплощенными приводит к странному эффекту: начинаешь не то, чтобы походить на них, но случаются иногда... чудачества.

- Эльвэ поручил гномам вставить Камень в Наугламир, - Мелиан немного успокоилась, но отстраняться не стала. - Они выполнили работу и захотели забрать ожерелье себе.

- Этого следовало ожидать, - хмыкнул я. - Теперь Сильмариллы - неподходящая игрушка для Воплощенных.

- Теперь?

- После того, как они стали частью Венца, - объяснил я. - Камень из Ангбанда унесли, но связь-то осталась. Разве ты ее не почувствовала?

Мелиан не ответила, только прижалась ко мне сильнее. Так доверчиво, так невыносимо доверчиво!

- Сильмарилл у гномов? - спросил я, из последних сил стараясь думать о деле.

- Нет, в Дориате. Убийцы Эльвэ не успели уйти далеко. Наши воины настигли их и перебили. Спаслись только двое.

- Если они доберутся домой, им свои же еще добавят, - заметил я. - За срыв торговли с Дориатом. Но Камень ты лучше отдай мне. Иначе рано или поздно тебе придется воевать с сыновьями Феанора.

- А ты отнесешь его Старшему? - Мелиан резко отодвинулась, высвобождаясь.

- Вала Мелькор - единственный в Эндорэ, кто способен управиться с Сильмариллами...

- О, да! - она вскочила. - Уж он управится, не сомневаюсь!

- Не будем ссориться, - попросил я. - Ты ведь не за этим пришла. Что ты собираешься делать?

- Не знаю, Аратаназ, - она вздохнула так беспомощно, что впору было завыть.

А еще лучше - стереть в порошок гномов вместе с их городом! И Дориат заодно.

- Я подумала... - неуверенно начала она. - Я ведь теперь одна. Мы могли бы...

Ну, наконец-то! Я не находил слов, а открыть сознание опасался, чтобы совсем не утратить над собой контроль. Смотрел на нее и улыбался - глупо, ликующе. Щенок щенком, голыми руками бери! Хорошо, хоть не видит никто. Ну, кроме Мелиан. Ей - можно.

- Ты согласен? - просияла она. - Ты уйдешь из Ангбанда. В Эндорэ есть еще свободные земли - на востоке и юге...

- Уйду? - растерянно переспросил я, уже понимая: не будет ничего и не может быть. - Нет, Мелиан, я не откажусь от своей Темы. Не могу.

- Что ж, - ее голос дрогнул. - Тогда считай, что я пришла... попрощаться. Я возвращаюсь в Аман.

- А твой народ?

Говорить - все равно, о чем! Как-то взять себя в руки: мне же еще с Нарготрондом заканчивать. И после впереди множество дел, и если я позволю себе поддаться чувствам, это погубит Эндорэ. Мелькор один не справится. А на кого ему положиться, кроме меня?

- Мой народ в Валиноре, Аратаназ, - Мелиан грустно улыбнулась. - И там теперь мой муж.

- Завеса без тебя не продержится долго.

Королева Дориата пожала плечами: какая, мол, разница.

- Лучше сними ее сама, - посоветовал я. - Иначе это придется сделать мне. Столкнутся несовместимые мелодии. В Эндорэ и так Диссонанса хватает, не хотелось бы добавлять.

- Старший решил захватить Дориат? - без особого интереса спросила Мелиан.

- Нет, уберечь Эндорэ от разрушения. - Ты - майэ Ирмо, ты не чувствуешь землю, но я могу показать, что происходит. И чем может обернуться слишком долгое противостояние двух Тем.

- Что ж, покажи, - решилась она.

Я открыл сознание. Теперь это было безопасно: я сумел наконец овладеть собой. И знал, что справлюсь. Стисну зубы и вытерплю это расставание. И пойду дальше. Не оборачиваясь.

- Ты не лжешь, Аратаназ, - сказала Мелиан, когда я закончил. - Я сниму Завесу. И еще - я не заберу Сильмарилл в Аман.

Я сдержал вздох облегчения. Если бы она вздумала отнести Камень Владыкам Запада, мне пришлось бы сражаться с ней. Хоть этого удалось избежать.

- Не знаю, насколько это опасно для Валинора и Эндорэ, Аратаназ. Но Сильмарилл действительно связан с этим вашим Венцом, и рисковать я не хочу.

- И как ты поступишь с Камнем?

Мелиан сдержанно улыбнулась.

- Оставлю пока в Дориате и пошлю весть дочери. С тех пор, как Лютиэн с Береном вернулись из Мандоса, у них свой путь. Их остров отделен от мира. Они заберут Камень и будут для него лучшими хранителями.

- Их остров - часть Эндорэ, - возразил я. - И они ведь умрут рано или поздно.

- Тогда Сильмарилл перейдет к Диору, их сыну.

Ну, да, а от него - к тому, у кого хватит сил отнять Камень. Впрочем, Сильмарилл в любом случае оставался в Эндорэ, а это было главным.

- Прощай, Аратаназ, - Мелиан словно ждала чего-то.

Или надеялась вопреки всему? Все-таки ложные надежды хуже любых врагов!

- Прощай, - спокойно ответил я.

И отвернулся. У меня было дело. Важное. Незаконченное. И прежде всего следовало заняться запруженным Нарогом, пока он не затопил окрестности.