Охэйо Аннит : другие произведения.

Пропавшие среди миров

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первый роман, написанный автором, и потому дорогой ему из сентиментальных соображений. Будет выкладываться постепенно по мере чистки от перлов и ошибок.


   Человек, видевший необычное, не будет счастлив. (Старая китайская пословица).
  
   Глава 1.
  
   1.
   Всё началось с газеты, обычных "Новостей", вероятно, случайно забытых кем-то на скамейке. Лэйми обычно не читал газет, и взял её из мимолетного любопытства, скорее просто потому, что после долгой прогулки ему захотелось сесть и отдохнуть.
   Лениво листая страницы, он вдруг наткнулся на фотографию юноши, которого он, определенно, уже знал, - именно знал, а не просто видел раньше. Замеченный секундой позже заголовок рассеял все сомнения: "Нас ждет нашествие со Склона. Аннит Охэйо, новый главный жрец храма Древних, предупреждает о грядущем Приливе Тьмы. Комментарий ученого".
   Сердце Лэйми вдруг бешено забилось. Склон и храм Древних, Малау, находились в Гитограде, почти в трех тысячах миль от Усть-Манне, его родного города, где он жил и сейчас. Но восемнадцать лет назад он был там, со своими - ныне покойными - родителями. Они, будучи известными историками, гостили у жрецов Древних, - и там он познакомился с Аннитом Охэйо анта Хилайа, чрезвычайно живым и активным предводителем местной детворы, а по совместительству единственным сыном главного жреца, Хенната Охэйо. Тогда им было всего по шесть лет, но проведенное в его компании время Лэйми запомнил надолго: никогда прежде у него не было столь близкого и искреннего друга - и никогда после тоже. Он ни на миг не сомневался, что Охэйо думает так же. Вполне естественно, что ему захотелось встретиться с ним.
   В другое время эта идея осталась бы лишь мимолетной мечтой. Но сейчас был уже Склон Лета: отпуск Лэйми начался всего пару дней назад и он до сих пор не решил, как его провести. Впереди у него было больше месяца абсолютно свободного времени. Что ещё более важно, он обладал суммой, вполне достаточной для путешествия: молодому специалисту по вычислительным машинам платили очень хорошо. Чтобы попасть в Гитоград, не нужно было никаких формальностей: хватало простого билета на поезд.
   Идея казалась Лэйми сразу глупой и привлекательной: он хорошо понимал, что это не более чем попытка вернуться в детство, в те два самых счастливых месяца его жизни, что он провел в незнакомом мире вместе с другом. Охэйо почти наверняка стал совсем другим человеком, принадлежащим к тому же к далекому от Лэйми кругу. Верховный жрец считался одновременно и владельцем всех храмов Древних, и, что более важно, земли, на которой они стояли. Состояние семьи Хилайа делало её одной из богатейших в Гитограде - не говоря уж о родстве с Императорским Домом. Так что общего у них наверняка осталось мало. И всё же... всё же...
   Гитоград, лежавший на крайнем западе Арка, тоже, разумеется, входил в Народный Союз, но о нем отзывались с пренебрежением и репутация у него была самая скверная: гиты слыли хитрыми и распущенными мерзавцами. Считалось, что юноши и девушки в Гитограде мало чем различались - как по внешности, так и по более интимным привычкам. Лэйми знал, что это вовсе не глупые выдумки: он был там и многое видел своими глазами, хотя и не понимал тогда. Но он запомнил и главное: тот дух свободы, от которого в Союзе с каждым годом оставалось всё меньше. Усть-Манне был слишком близко к Становым Горам и рука Ультра, лежащая на нем, с каждым годом становилась тяжелее. Это было не так уж заметно со стороны и не так уж плохо, в общем: превыше всего Ультра ценили порядок и благопристойность, и ни один объективный человек не стал бы противостоять этим почтенным добродетелям.
   Но Лэйми трудно было назвать объективным: несмотря на почти полные двадцать пять лет он не утратил тягу к приключениям. Усть-Манне мало что мог предложить ему на этот счет, кроме ночных улиц, залитых мертвенно-синим светом излюбленных Ультра ртутных фонарей, - улиц, по которым он мог бродить часами, ни встретив ни одной живой души, потому что ночью все порядочные люди должны спать. Обычно он посвящал этому удовольствию каждую погожую летнюю ночь с субботы на воскресенье - а потом мирно спал до самого заката. Ему было сразу и приятно, и страшновато считать себя единственным обитателем ночного города; но этого было, увы, слишком мало...
   Опомнившись, он торопливо пробежал заметку. Он видел Склон и вполне понимал, о чем идет речь: последний Прилив случился почти двести лет назад, но память он оставил крепкую. Лэйми очень хотелось посмотреть на него - несмотря на всю опасность этого явления. "Комментарий ученого" правда развенчивал его надежды: какой-то доктор наук писал, что заявление молодого человека - не более чем попытка привлечь внимание к своему исчезающему культу и к себе лично. Это разозлило Лэйми - в самом деле, кто любит, когда его друзей оскорбляют? Наверное, именно это и стало последней каплей: ему захотелось сказать Охэйо, что он верит ему.
   И это, в конечном счете, спасло ему жизнь.
  
   2.
   Решившись, Лэйми аккуратно свернул газету и неспешно пошел домой. Это был рослый и стройный молодой человек, хорошо сложенный и крепкий, с густыми рыжеватыми волосами, падавшими на шею. Его широковатое хмурое лицо казалось вырезанным из светло-золотистого камня - в те довольно редкие мгновения, когда на нем не отражалось никаких эмоций. Одет он был весьма непритязательно - в серые рабочие штаны и белую футболку. Такой же непритязательной была и его обувь - простые сандалии на босу ногу. Наряд не вполне благонамеренный по стандартам Ультра, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза.
   По пути он лениво осматривался. Время ещё не доходило до полудня, погода просто чудесная - солнце едва просвечивало через тонкие, высокие облака, воздух прохладный, влажный и свежий. Народу на улицах немного: разгар рабочего дня.
   Усть-Манне нельзя было назвать ни красивым, ни величественным, но Лэйми любил его: всё же, это был его родной город. Район, по которому он шел, уже считался старым: двадцать лет назад его застроили длинными шестиэтажными зданиями-коробками из серого кирпича, с плоскими крышами и прямоугольными окнами. Однообразие архитектуры смягчалось огромным количеством зелени - деревьев и травы на газонах. Сейчас Лэйми брел по одному из главных проспектов, с множеством магазинов. Решетки, защищающие снаружи их витрины и обитые синим железом боковые двери с множеством сложных замков хранили память о временах, когда власть закона здесь была ещё не такой твердой. Вообще-то Ультра, бывшие кочевники, весьма терпимо относились к преступлениям против собственности - пока они не были связаны с насилием. Насильникам и убийцам же не стоило ждать от них снисхождения - ещё никто не называл законы Союза милосердными к душегубам.
   Несмотря на близость Становых Гор, самих Ультра здесь было очень мало - хотя эти бледные, черноволосые, зеленоглазые люди в своей традиционной черной одежде выделялись в любой толпе. Всего девяносто лет назад они покорили Манне и другие западные земли, но Лэйми относился к ним с симпатией по одной, очень весомой причине: Охэйо - как и весь клан Хилайа - принадлежал к Ультра. Им не было равных по стойкости и живости ума. Именно поэтому они и господствовали в Союзе.
   Сам Лэйми был вполне чистокровным манне, но это ничуть его не задевало: манне считались "расово близкими" к Ультра и были самым многочисленным народом Союза, пользуясь особой благосклонностью "имперской нации" - в отличии от гитов, которые постоянно подвергались осмеянию и более серьёзным гонениям.
   Почти непроизвольно глаза Лэйми выхватывали из толпы фигурки девушек - хотя Усть-Манне и считался вполне обычным городом, девушки здесь были очень хороши. Глядя на их то веселые, то задумчивые лица парень чувствовал легкую грусть - несмотря на свой возраст, он до сих пор не был женат, у него не было даже постоянной подруги. Ему вообще не везло с женщинами, хотя и не из-за его внешности, - он всегда залезал на слишком высокого коня, предпочитая всем другим настоящих красавиц. При том он постоянно забывал, что милосердием Господним мальчиков на свете столько же, сколько и девочек. Проще говоря, почти у каждой девушки, которую он считал достойной своего внимания, почему-то уже был свой парень, и ему такие знаки внимания не нравились. В первый раз Лэйми пострадал от своей разборчивости ещё в школе, в возрасте семнадцати лет - после танца с очаровательной девушкой к нему подошел неказистой внешности парнишка, и, нехорошо ухмыляясь, предложил "поговорить". Лэйми был гораздо выше своего скорее жилистого, чем мускулистого противника и бездумно согласился.
   Увы, эта встреча окончилась вовсе не так, как он ждал: вместо традиционного вопроса: "а кто ты такой?" и хватания за грудки последовал молниеносный удар ногой в промежность. Пока Лэйми увлеченно выблевывал остатки праздничного ужина (это было прямо на выпускном вечере) удачливый соперник вывернул ему карманы в поисках денег, после чего удалился, весьма довольный собой. Лэйми оправдывался тем, что его подло застали врасплох, но в следующий раз он совершил действительно большую глупость, уделив внимание женатой женщине. Её муж, шофер, без долгих церемоний снес с петель дверь в квартиру Лэйми (тогда тот уже жил один), и, поймав его за волосы, расколотил его головой зеркало в ванной, где тот наивно пытался укрыться, а потом окунул ей же в унитаз, пообещав напоследок вставить ему его же собственные яйца вместо глаз, каковые он пообещал засунуть Лэйми в ноздри. Оскорбленный таким вторжением в свою личную жизнь, он, выйдя из больницы, обратился в милицию, но и там его ждало разочарование: пожилой Ультра с погонами майора меланхолично выслушал его историю, а потом, глядя на него оловянными глазами, сказал: "Если бы ты прикоснулся к МОЕЙ жене, щенок, я бы просто спустил тебя в очко твоей сраной уборной. Понятно? Пшел!"
   Лэйми пришлось разориться на стальную дверь. С тех пор он стал более осторожен, но удача по-прежнему не сопутствовала ему: все девушки, на которых он ложил глаз, оказывались, мягко говоря, заняты. Он считал, что ревность - ужасное чувство, но это ничуть не помогало ему: после единственного неосмотрительного звонка один особенно упорный ревнивец преследовал его целую неделю, осыпая угрозами и требуя уехать из города. Беда была в том, что он, домашний мальчик, мало что знал о взрослой жизни, весьма наивно полагая, что женщин привлекает лишь красивая внешность, с какой у него всё было в порядке. Увы: гораздо больше их привлекало положение в обществе и толстый кошелек, или же иные, не столь явные таланты: сначала Лэйми не понимал, почему отдельные, весьма неприглядные на вид особи его пола пользуются таким успехом у дам, пока одна из них снисходительно не объяснила ему.
   Однако и с этим у него было плохо: вполне довольно пылкости и сил, но слишком мало практики. Нельзя было сказать правда, что он вовсе уж не знал женщин; но ни одна из них не привлекала его больше нескольких дней. Это были дамы того сорта, на каких удачливые мужчины даже не смотрят, отделываясь фразами вроде "простите, мадам, мы не представлены". Они ничего не могли дать ему - ни в плане общения, ни даже в плане столь желанного опыта: в постели они лежали бревнышком, милостиво позволяя ему трудиться за двоих. Лэйми знал, что бывает иначе, но не представлял, где приобрести столь вожделенный опыт, а отсутствие оного привлекавшие его дамы определяли неведомо чем, но всегда безошибочно. Мальчишка без положения в обществе, без денег, не стоил их внимания. Он понимал конечно, что ему давно пора перестать искать принцесс и жениться на первой же девушке, которая сочтет его привлекательным, но ничего не мог с собой поделать: ему хотелось от жизни слишком многого. Но вот чего Лэйми не понимал - и понимать не хотел - эти несколько случайных неудач испортили его характер. Он сам бессознательно стал избегать женщин, в особенности тех, которые проявляли какой-то интерес к нему. В последний год у него никого не было. Он стал замкнутым и молчаливым, не желая замечать, что ситуация изменилась: из нищего студента он стал весьма уважаемым работником очень серьёзного института. Денег он получал гораздо больше, чем тратил, и "лишние" купюры заняли в его столе уже пол-ящика - хотя и весьма тонким слоем. Короче, Лэйми стал думать, что счастье не создано для него и сумасбродные затеи, вроде поездки в Гитоград, были вполне естественной реакцией на это.
  
   3.
   Он вдруг заметил, что идет уже по двору; зелени здесь было ещё больше, чем на улице. Простая стальная решетка, окрашенная в бледно-голубой цвет, отделяла изрядную его часть - двор другого весьма серьёзного института. Ограда доходила до окон второго этажа, хотя и ничего не скрывала. Двор за ней был заросшим и запущенным - вполне обычное явление в городе.
   Через пару минут Лэйми был уже в своей квартире - двухкомнатной, просторной и высокой. Считая это совершенно естественным, он плохо понимал, как ему повезло: мало кто из молодых людей в Союзе мог похвастать собственным жильём. Один этот факт мог сделать его завидным женихом, но он стеснялся, что живет один, и старался не говорить об этом, опасаясь - нельзя сказать, что уж совсем безосновательно - что кто-то сочтет этот кусок слишком лакомым для него.
   Конечно, сейчас Усть-Манне был очень тихим городом: если здесь сталкивались два грузовика, об этом говорили целую неделю. Но эта тишина была обманчивой. Здесь существовало самое настоящее рабство, конечно, весьма своеобразное. Начиналось всё с безобидного предложения знакомого или даже сослуживца взять в долг крупную сумму денег. Потом, когда они уже были потрачены, их требовали срочно вернуть - конечно, в связи с чрезвычайными семейными обстоятельствами. Сделать это жертва, естественно, не могла. Ей приходилось выплачивать долг по частям - вместе с быстро набегающими процентами, отдавая в несколько раз больше неосмотрительно взятой суммы. Гораздо чаще, впрочем, долг "прощали" - в обмен на различные мелкие, но обременительные услуги, вроде ходьбы по магазинам и конторам с различными поручениями. Если невольный раб начинал возмущаться, всегда находилась пара хмырей, готовых прижать его в темном подъезде с обещаниями "устроить инвалидность". Самое смешное было в том, что от тех, кто возмущался всерьёз, отставали: шум рабовладельцам был не нужен. Лэйми сам попал по глупости в эту ловушку. К счастью, у него хватило ума понять, во что он влип, и смелости, чтобы послать и своего "хозяина", и нанятых им "разговорщиков". Но для человека слабовольного это был конец: обремененный непосильным иллюзорным долгом, он до конца дней исполнял чужие поручения.
  
   4.
   С облегчением вздохнув, Лэйми сбросил всю одежду - дома он давно привык ходить нагим - и вытащил одну из самых больших своих драгоценностей: огромную карту мира. Он любил часами просиживать над ней, стараясь представить места, в которых мог бы побывать. Пока его опыт ограничивался одним Гитоградом.
   Сейчас он, подобно Господу Богу, рассматривал сразу всю свою Ойкумену. Самый большой её материк, Арк, занимал, естественно, Союз Народных Республик, созданный Ультра, то есть Ультралевым Народным Движением. Все знали, чьё это было движение: народа ойрат, населявшего две восточных трети Арка, отделенных Становыми Горами, - страну бесконечных болот, поросших тайгой сопок, тундры и великих рек. Там же находились правда величайшие в мире запасы угля, нефти и других весьма полезных ископаемых. Именно они позволили диким когда-то ойрат обрести могущество. Теперь это была страна гигантских электростанций, заводов и новых городов. Ойрат были полны решимости сделать свою страну самой могучей в мире и уже сильно продвинулись по этому пути. Очень многие молодые люди уезжали туда, привлеченные как деньгами, так и возможностью стать чем-то большим, чем на родине.
   К западу от гор лежали страны более старые и давно обжитые. Ультра покорили и объединили их в ходе целого ряда различных по силе и жестокости войн. Гитоград лежал на закатной окраине их мира - самый большой и древний из городов их империи, и самый неблагонадежный, так как являлся одним из самых последних их приобретений. Он был присоединен к Союзу всего сорок лет назад, в ходе Второй Континентальной Войны, то есть, войны Ультра со Священной Империей гитов. В начале её гиты дошли почти до Становых Гор, потом Ультра разбили и подчинили их, дойдя до "последнего моря" и исполнив наконец наказ своих предков. Лэйми подозревал впрочем, что причиной этого была вовсе не военная доблесть ойрат, народа жизнелюбивого и не склонного к фанатизму, а тогдашний режим гитов, при котором сомнительные опыты на людях и решение национальных проблем при помощи цианида вовсе не считались чем-то особенным. Целый ряд покоренных гитами стран встретил Ультра как освободителей, забыв и о средневековых набегах диких орд ойрат, и о том, что сами ойрат были когда-то покорены манне и приведены к цивилизации - весьма опрометчивый шаг. Когда Народная Революция (тоже результат бесконечной и кровавой войны с гитами - Первой Континентальной) лишила манне сил, ойрат живо восприняли новую идеологию - как воспринимали многое другое - и извлекли из неё все возможные выгоды. Полуфеодальный режим Союза поразительным образом уживался с идеями всеобщего равенства. При том, он оказался очень и очень устойчивым, может быть благодаря одной из самых эффективных из известных в истории систем правления, а именно просвещенному абсолютизму. Именно императорский дом Хилайа возглавил Народную Революцию - как единственное спасение от революции буржуазной. Ультра всерьёз уверяли, что нынешнее поколение граждан Союза будет жить при коммунизме. При том то, что во главе их государства стояла Её Императорское Величество, вдовствующая императрица Иннира XI, никого не удивляло. Мало кто сомневался, что правление сей монументальной дамы было благословением Божиим для всех народов Союза. Даже те, кто выступал за более демократический строй, сразу же оговаривались, что не имеют ничего против сей августейшей особы: за оскорбление величества в Народном Союзе, по старой традиции, секли розгами.
   Впрочем, Ультра хватало других, куда более серьёзных врагов. К востоку от Арка лежала гористая и холодная Джана - не столь крупная и густонаселенная, зато гораздо лучше развитая технически. Между её жителями, джан, и ойрат уже много лет шло соревнование, чей социализм круче. По мнению Лэйми, это не предвещало ничего хорошего. Джан слыли народом достаточно суровым и не склонным бросать слова попусту. Включив телевизор, он мог в любом выпуске новостей лицезреть треугольные, уставленные сотнями самолетов авианосцы, громадные, как городской квартал, подводные лодки, восьмимоторные бомбовозы и прочие достижения джанской мысли. По сравнению с ними даже целые стада излюбленных Ультра танков смотрелись почему-то весьма бледно. Именно джан изобрели Народную Революцию и не уставали обвинять Ультра в краже и извращении своих любимых идей. Те, в свою очередь, уличали джан в сохранении "буржуазных пережитков" в экономике - но именно благодаря им напористые и предприимчивые джан пользовались такой популярностью в мире. Во всяком случае, в производстве всякой завлекательной дребедени - от фильмов до конфет - равных им не было.
   К западу от Арка лежал небольшой, но весьма благополучный континент Левант, где сохранились прежние, буржуазные порядки. В военном или экономическом отношении он не мог конкурировать с двумя гигантами, но с тайным злорадством наблюдал за их схваткой. Формально нейтральный, Левант извлекал все возможные выгоды из торговли и с теми, и с другими, и жизнь там выглядела весьма привлекательно. Лэйми правда никак не мог понять, чем же она отличается от того самого "развитого социализма", скорое наступление которого ему так давно обещали.
   А на юге, за экватором, лежала Ламайа - жаркая, перенаселенная арена вечной борьбы трех северных континентов и основной источник их головной боли. Сейчас большую её часть контролировал Союз, но это было явно не то приобретение, которым стоит гордиться. Официально конечно ничего такого не сообщалось, но многие работали там и по просторам великой страны ползли слухи. Суммируя их, Лэйми заключил, что Союз - формально, сильнейшая держава мира - ухватил больше, чем мог удержать, и платить ему придется очень дорого. Впрочем, ещё не сейчас: через несколько лет или больше, что для Лэйми было равносильно вечности.
   Это было непристойно, но он ждал грядущих потрясений с нетерпением и радостью - вовсе не потому, однако, что ненавидел существующий строй. Он не сомневался, на чьей стороне выступать; и не сомневался, что покроет себя славой. Ему хотелось вырваться из мира, в котором ничего не случается. Но он нашел слишком успешный выход.
  
   5.
   Проснувшись на следующий день, Лэйми, как всегда, встал под ледяной душ, чтобы прогнать из тела остатки сонливости, а ещё через пару минут нагим стоял на балконе. Утренний сумрак ещё не вполне рассеялся - всего четыре часа, хотя летом на этой широте ночь не наступала. Влажный воздух был холодным, но ему это нравилось. Недавно шел дождь и асфальт только начал подсыхать. Ошеломляюще пахло свежестью, в небе висели необычайно рельефные, синие облака. Улица была совершенно пустынной. Царила удивительная тишина, только слабо шелестели листья.
   Казалось, что отступавшая на юг темнота ещё таится в кронах и Лэйми невольно часто втягивал воздух. Мир вокруг казался ему родившимся заново - самое удачное время, чтобы начать путешествие. Уже на восходе он должен будет идти на вокзал - поезд в Гитоград задерживался здесь ненадолго - и предвкушение поездки было удивительным.
   Реализация его плана не заняла много времени - он лишь купил билет и собрал вещи. Билет правда обошелся дороже его месячной зарплаты - Лэйми заказал себе отдельное купе. Чистое расточительство... но он достаточно путешествовал третьим классом в детстве и понимал, что неделя в плацкартном вагоне - не то удовольствие, о котором стоит мечтать, пусть даже оно обойдется ему в четыре раза дешевле. Его финансы вполне позволяли это - неделя туда, неделя обратно и ещё пара в Гитограде. Совсем неплохо для отпуска. Лэйми стал даже поражаться своей глупости - тому, что идея навестить друга не пришла к нему раньше.
   С другой стороны, она всё равно не казалась ему слишком умной. С какой стати Охэйо должен помнить шестилетнего мальчика, с которым провел пару месяцев три четверти своей жизни назад? Но их дружба представлялась Лэйми вечной - они сошлись и подружились сразу, и ни разу не поссорились всерьёз. К тому же, был ли у него выбор? Да, разумеется, - но целый месяц сидеть в четырех стенах, созерцая собственный пупок, - не слишком-то приятное занятие.
  
   Глава 2.
  
   1.
   Растрепавшиеся волосы упали Лэйми на глаза и он мотнул головой, отбрасывая их назад, а потом ненадолго остановился, чтобы успокоиться и перевести дух. Лаика нетерпеливо задвигалась, потом тоже замерла. Она лежала на откидном столе, очень удобно подложив под зад подушку; её ноги обвивали шею Лэйми. Сам он стоял перед ней, босиком на дощатом полу купе. Его руки сжимали тугие бедра Лаики. Её узкие ладошки накрыли её грудь, твердые соски бесстыдно торчали между недавно ласкавшими их пальцами.
   Стараясь отдышаться, Лэйми рассматривал кукольное личико девушки. Она была типичной гиткой - то есть отличалась от него только темными, без рыжины, волосами и карим цветом глаз. Ну и ещё тем, что положено девушке. Невысокой, но изящно и плотно сложенной - самой красивой из женщин, какие только были у Лэйми.
   Он вновь осторожно задвигался, одновременно придерживая бедра Лаики, и её тело тоже задвигалось, судорожно выгибаясь в ответ. Прошло всего полдня с начала путешествия - а Лэйми уже понял, что оно обещает быть очень интересным. Он был знаком с Лаикой всего несколько часов и не сомневался, что их знакомство закончится сразу по прибытии, но был готов использовать это время на все сто. Она, похоже, старалась оправдать все слухи о распутности гитов. Лэйми даже начал подозревать, что она всё время катается на поездах в поисках богатых любителей развлечений, но даже если и так - что с того? С него она не требовала ничего - разве что кормежки за его счет, а такие траты бюджет Лэйми вполне мог вынести. Быть может, её приятно поразило, что пассажир, способный позволить себе отдельное купе, оказался молодым и симпатичным, - а также крепким и выносливым. Все остальные, насколько Лэйми их видел, были почтенного возраста господами и неприступно-делового вида дамами.
   Мысли его начали разбегаться и он вновь остановился. Никогда раньше он не занимался любовью на ходу. В открытое окно купе врывался косой солнечный свет и жаркий для начала осени ветер. Ему было немного неловко оттого, что всё происходило на виду, - но вид определенно стоил этого. Поезд мчался по самому краю глубокого каньона; высунувшись из окна, Лэйми увидел, что шпалы обрываются прямо в пустоту. Выпрямившись, он увидел живописные, почти отвесные скалы, поросшие корявыми, уже украшенными золотом деревьями. По заваленному камнями дну ущелья бежала неширокая река. Скалистый гребень его дальнего склона зиял широкими проломами, за ними Лэйми видел верх соседнего ущелья. Вид, как ни говори, чудесный, да и пахнущий осенью ветер, обдувавший их нагие разгоряченные тела, приходился как нельзя кстати.
   Он вновь задвигался - и уже не останавливался, пока удовольствие не заставило его застонать, откинув голову. Да, путешествие обещало быть очень, очень интересным...
  
   2.
   Неделей позже Лэйми - полностью одетый, собранный и спокойный - смотрел на проплывающий за окном Гитоград. Сейчас поезд вновь шел по краю высокого и довольно крутого склона - одной из достопримечательностей города - и перед ним до самого горизонта тянулась промышленная зона: сначала какие-то склады, а потом металлургический завод в белых султанах пара - наглядное опровержение мифов Ультра о том, что Гитоград был только и единственно городом разврата. Но отрицать их целиком Лэйми бы не взялся: нельзя сказать, что они с Лаикой занимались любовью всю дорогу, но пару часов в день они этому занятию уделяли. Неловкость Лэйми - постыдная для его возраста - её только забавляла. Она находила забавным учить его и за это время он узнал о любви больше, чем когда бы то ни было, пожалуй, даже всё, что ему стоило знать. Сейчас она уже ушла - возможно, на поиски новых друзей.
   Лэйми помотал головой, прогоняя мысли о ней. Эта поездка превзошла все его ожидания и он понимал, что главные удовольствия ещё впереди... по крайней мере, так ему представлялось.
   Погода правда мало подходила к его радужному настроению - под серым и пасмурным небом, как в теплице, застоялась душная, тяжелая жара. К тому же было уже поздно - часов девять, солнце зашло и начали сгущаться сумерки.
   Заводы остались позади. Поезд свернул на массивную, плавно сбегающую вниз эстакаду, под которой тянулась широченная, кишащая старомодными машинами и людьми улица - а за ней, утопая среди громадных деревьев, высились двенадцатиэтажные жилые башни из странного зеленовато-коричневого кирпича с серебристым отливом. Несмотря на современную архитектуру, они казались очень старыми. Их окна зияли чернотой, кирпич на стенах местами выкрошился. На самом деле от пуль, а не от времени - эти руины остались после известных событий в Прозрачной Чересполосице, когда войска Ультра подавили "националистический бунт". Их презрение к гитам было столь велико, что они не стали делать это сами. Карательные части вызвали с юга Арка, они состояли из народов, пребывавших в многовековой кровной вражде с гитами. Всех подробностей Лэйми не знал, но известные ему были ужасны. Даже "императорский дождь" - поливка селений гитов горящим фосфором с бомбардировщиков - ещё не был самым худшим. После подавления мятежа множество молодых гитов выслали "на перевоспитание" в Ойрин - родную страну ойрат, на Север, за Становые Горы. Формально, они не считались заключенными, им даже платили зарплату. Они не могли только уехать оттуда.
   Но в Гитограде никогда не бывало зимы. День работы на открытом воздухе и при сорокаградусном морозе у любого Ультра, да и у самого Лэйми вызвал бы только здоровый румянец на щеках. У гитов он вызывал смертельное воспаление легких. Никто из них не вернулся домой.
  
   3.
   Лэйми недовольно помотал головой. Развалины тоже ушли назад. Эстакада стала ниже, теперь за окном, по другую сторону улицы, тянулась сплошная стена древних, трех-четырехэтажных зданий, ярко и пёстро окрашенных. Этот вид был уже знаком ему и его сердце вдруг часто забилось. Он не изменился с его детства - если различия и были, он не смог их заметить. Это - как и всё прочее - показалось ему счастливым предзнаменованием.
   Но, оказавшись на перроне, под нависающей, темно-серой громадой вокзала - самого большого здания, какое он до сих пор видел, - Лэйми вдруг понял, что оказался совсем в другой стране. Само давящее здание было построено, разумеется, Ультра - в типичном для них массивном и тяжеловесном стиле. Но вот внутри его были почти одни только гиты - неосвещенный, несмотря на позднее время, громадный, похожий на сумрачную пещеру зал вмещал, наверное, десятки тысяч их. Казалось, что всё население города срочно решило куда-то уехать.
   Лэйми, разинув рот, смотрел на одного из гитов - рослого и красивого парня - одетого, мягко говоря, странно: его штаны состояли из двух половинок - передней и задней - соединенных шнуровкой, а между ними было видно дюйма два чистой загорелой кожи, ничем более не прикрытой. Такой же была и рубаха юноши, к тому же, чуть ниже ребер она переходила в бахрому из шнурков, почти не скрывавших стройную поясницу и мускулистый живот. Его обувь составляли легкие сандалии на босу ногу, а густые темные волосы были длинными, словно у девушки. Появись он в таком виде на улице Усть-Манне - не говоря уже о Новоойрат, столице Ультра, - первый же встречный патруль отвез бы его в психушку, где он, скорее всего, остался бы до конца дней своих.
   Ультра не любили сажать людей в тюрьму или, упаси Боже, расстреливать: если речь шла о политических преступлениях, ни о каком суде, конечно, не могло быть и речи. Адвокаты требовали психиатрической экспертизы - и их требования неизменно удовлетворялись. Конечно же экспертиза показывала, что "пациенты" нуждаются в самом интенсивном лечении.
   В итоге никто не мог сказать, что Ультра сажают здоровых людей в дурдом - все их пациенты занимали свои места вполне заслуженно. Тайны в этом не было - даже Лэйми знал, что полкубика простого карбофоса внутривенно могут превратить любого в самого что ни на есть натурального слюнявого идиота. Впрочем, в особенно тяжелых случаях - если "пациент" не желал заполнять пробелы в своем деле... то есть, в истории болезни, приходилось прибегать к электрошоку. Пара месяцев регулярных сеансов приводила к тому же результату. Впрочем, Лэйми старался не думать об этом: он просто знал, что есть вещи, которые не стоит делать, и слова, которые нельзя произносить.
   Ошарашенный, лишь сейчас осознав, что оказался в стане цивилизации, отличной от его собственной, Лэйми допустил непростительную оплошность - поставил чемодан со всем своим барахлом на пол. Он опомнился лишь, когда какой-то парень с большими ушами и неприметным костлявым лицом подхватил его и бодро отправился дальше, даже не оглянувшись на хозяина. Возмущенно завопив, Лэйми бросился в погоню. Он без проблем настиг вора и попытался вырвать чемодан - но в тот же миг вор закричал, что ЕГО грабят. Несколько мужчин мгновенно подскочили к нему, и, пока Лэйми вырывался из их крепких рук, вора уже и след простыл. К счастью, он не был столь глуп, чтобы оставить в чемодане что-то ценное, но покупка всех необходимых в дороге вещей пробила бы невосполнимую брешь в его уже основательно подорванном Лаикой бюджете.
   Схватившие его мужчины не расступались и Лэйми вдруг стало неуютно. Он осмотрелся в поисках милиции, но искать её не пришлось: к ним неторопливо подошла пара дородных сержантов. Оба, конечно, тоже были гитами. Не слушая объяснений Лэйми, они предложили ему "пройти". Без всякой охоты он подчинился - только чтобы отделаться от угрюмо глазевшей на него компании. Он уже не сомневался, что все эти люди состоят в сговоре с вором.
   Его завели в неприметную дверь в торцевой стене зала - в унылую, грязную и ободранную комнату, где за конторкой скучала ещё пара сержантов, потом - в неожиданно длинный коридор, кончавшийся решеткой. До этого Лэйми не подозревал, что при каждом вокзале Союза существует отделение милиции - и несколько тюремных камер.
   Конвой свернул в кабинет упитанного пожилого майора - тоже гита, разумеется. Тот вполне равнодушно выслушал его бессвязные объяснения, даже не спросив примет злоумышленников.
   - Дерьмовое дело, - сказал он, когда Лэйми выдохся. Он так и не предложил ему сесть и парень стоял посреди комнаты. - Тебя кто-то встречал?
   - Нет.
   - Плохо. Позвони своей родне и попроси, чтобы они забрали тебя, - он даже придвинул к Лэйми свой телефон. Красный, словно рак, тот признался, что ему некому звонить. Майор вдруг оживился.
   - Некому? - его взгляд стал вдруг почему-то оловянным. - Документы!
   Лэйми покорно полез в карман... и с ужасом обнаружил, что там ничего нет. Его паспорт, три сотни кун - все его деньги - всё исчезло! Несомненно, пособники вора вытащили их, когда он рвался из их рук.
   Лэйми словно обдало ледяной водой. Сначала он не понял, почему, но потом увидел свой паспорт - на столе у майора. Не приходилось сомневаться, как тот сюда попал, - несомненно, именно милиция руководила здесь бандитами. В паспорте же, согласно законам Союза, указывались все родственники - каковых у Лэйми не было. Только что он доказал, что у него нет тут и друзей. По телу разлилась противная слабость и он с трудом удержался от того, чтобы сесть прямо на пол. Майор смотрел на него с глумливой ухмылкой. Потом спокойно придвинул телефон к себе и набрал номер. Через пару секунд ему ответили.
   - Привет, Джак, - не отрывая глаз от Лэйми сказал он. - Я нашел тебе ещё одного. Нет, не гит. Манне. Крепкий, двадцать четыре полных года. Когда сможешь забрать? Хорошо, я посажу его в камеру. Да, в десятую. Пусть мальчики позабавятся и заодно обломают ему рога. Сколько дашь? Черт, я хочу триста! Он вполне симпатичный, даже для тебя. Нет. Нет, не хочу. Ладно, двести пятьдесят. Ты же знаешь, что ребятам тоже надо платить. Черт с тобой, я согласен на двести! Но я хочу все двести сейчас. И ещё двести через неделю, если окажется, что парень стоит этих денег. Ты же знаешь, как я стараюсь. Да, заеду при случае. Пока!
   У Лэйми закружилась голова. Его только что продали, и он не знал, что возмутило его больше, - сам факт продажи или несуразно малая цена, которую за него дали: всего его двухмесячную зарплату. Одно это говорило об огромном размахе бизнеса. Конечно же он знал, что здесь, на юге, где власть Ультра была почти номинальной, рабство существовало едва ли не легально. Официально, конечно, об этом не говорилось, но по слухам здесь повсеместно процветали огороженные колючей проволокой плантации с тысячами рабов. Для дешевизны и предотвращения побегов их держали нагими, а охрана состояла из конченых скотов, садистов и извращенцев. Сейчас Лэйми понял, что всё это - вовсе не слухи. В голове у него зазвенело. Он просто не мог поверить, что весь этот кошмар творится на самом деле. Только не с ним. Только не...
   Майор потянулся к селектору. Лэйми вдруг понял, что его жизнь закончилась - его прямо вот сейчас отведут в камеру, где несколько давно утративших человеческий облик уродов сначала зверски изобьют его, потом сорвут одежду и дружно изнасилуют. А потом... ему станет просто незачем жить и он будет искать только возможности...
   Лэйми сам не знал, что с ним происходит. Его сознание тонуло в бездне паники и он с удивлением услышал собственный голос:
   - У меня есть здесь друг. И он ждет моего приезда.
   Майор хмыкнул, но всё же убрал руку.
   - Кто?
   Лэйми уже успокоился и вторая его фраза прозвучала не без злорадства:
   - Охэйо. Аннит Охэйо анта Хилайа, старший жрец Древних.
   - А он об этом знает?
   - Позвони ему. Просто позвони и спроси.
   Майор злобно сплюнул - как показалось Лэйми, от разочарования. Но ловушка казалась вполне прочной: не позвонив, он не узнал бы, что Лэйми врет, - а позвонив выдал бы себя с головой. Правда...
   - Черт с тобой. Убирайся, - он всё же протянул руку к селектору и Лэйми замер. Блеф его выглядел на самом деле очень глупо и он сам это знал. Но майор сказал:
   - Петре, зайди ко мне. Убери отсюда этого сопляка. Нет, не в камеру! Выкинь его к черту с моего вокзала! Почему? А потому! - он хлопнул рукой по столу и со злостью уставился на Лэйми.
   Легкость одержанной победы вскружила парню голову. Он подошел к столу, и, нагло глядя в глаза майора, забрал свой паспорт.
   - Мне нужны мои деньги, - сказал он.
   Майор со злостью швырнул на стол бумажку в пять кун.
   - Этого тебе за глаза хватит, чтобы доехать. Убирайся!
   У Лэйми хватило ума не настаивать. Он понимал, что в противном случае жадность майора превзойдет его трусость, и тогда тот может и задуматься, что, раз Охэйо ничего не знает о его приезде...
   К счастью, именно в этот миг дверь распахнулась. Мрачный здоровенный сержант с густыми черными усами молча схватил Лэйми под руку и поволок к выходу. Уже в коридоре парень попробовал вырваться, но сержант заломил ему руку так, что Лэйми взвыл от боли. К счастью, конвоир вовсе не горел служебным рвением: едва доведя парня до выхода в зал, он отпустил его и скрылся, так ничего и не сказав.
   Лэйми пулей вылетел наружу и замер, увидев сумрачную привокзальную площадь. Фонари не горели и здесь, и суета огромного множества народа под тяжелыми, рельефными свинцовыми тучами казалась ему странно тревожной, даже неестественной. Здесь явно шел какой-то праздник: сразу в нескольких местах он заметил возвышавшиеся над толпой сцены, где выступали артисты, как ему показалось, пьяные. Выглядело всё это страшновато и совершенно непонятно для него.
   С большим трудом он протолкался к остановкам автобусов и замер, изучая громадное расписание. Как ни странно, он помнил, на каком именно они ехали к Малау, храму Древних и резиденции семьи Хилайа. Было конечно довольно глупо считать, что номера и маршруты автобусов остались прежними и что Охэйо сейчас именно там - но выбора, увы, не оставалось. Собираясь в путь, он не подумал о таких мелочах и мог только продолжать, как начал.
   Лэйми вздохнул. Теперь ему вовсе не нравилось здесь. Дрожа после пережитого, он в любой миг ожидал подвоха. Когда какой-то гит - здоровенный мужчина лет сорока, который откровенно разглядывал его, - решил заговорить с ним, он едва не заорал на него. Потом, опомнившись, постарался ответить по возможности вежливо.
   - Полагаю, вы встречали друга, который так и не приехал, - так же вежливо сказал мужчина. Голос у него был мягкий, располагающий, но Лэйми это не тронуло: сейчас все гиты казались ему ворами и бандитами.
   Он помотал головой, понимая, что это не так. В конце концов отмалчиваться, когда тебе задали вопрос, было уже не просто невежливо - это было оскорбление спросившего, всего на ступеньку отстоявшее от плевка в лицо.
   - Нет. Я сам только что приехал, - ему не хотелось говорить этого, но что он ещё мог сказать?..
   Мужчина вновь внимательно осмотрел его - с ног до головы.
   - Похоже, у вас украли все вещи, ведь правда? - он ещё раз посмотрел на Лэйми. - Возможно, и деньги. Это очень неприятно. Меня зовут Фаррис. Если угодно, можете переночевать у меня.
   - Нет. Я сейчас... поеду к другу. Мне не нужна ваша помощь. Спасибо, - он вовсе не хотел говорить этого, но мягкий, обволакивающий голос заставлял его стыдиться даже непроизнесенной лжи. Лэйми недовольно помотал головой. Что это вообще с ним?.. Откуда такая застенчивость?..
   - Откуда вы знаете, дома ли ваш друг? - спросил Фаррис. - Вечером мы, гиты, веселимся. У него есть телефон? У меня тоже. Вы можете позвонить от меня.
   - Он не гит. Он ойрат. Ультра, - сказав это, Лэйми почувствовал совершенно бессмысленный приступ злорадного удовлетворения. Но Фаррис не смутился.
   - В таком случае сомневаюсь, что он составит вам приятную кампанию в прогулках по городу. Ультра не пользуются здесь популярностью, - это была не угроза и не насмешка. Просто констатация очевидного факта. - Здесь множество интересных мест, о которых они вряд ли знают. И даже если знают, не могут пойти туда. Я прошу... нет, я настоятельно приглашаю вас поехать ко мне.
   Лэйми начал злиться. Конечно же, он знал, что гиты очень гостеприимны. Если бы его не ограбили сразу по приезде - и не попытались потом продать в рабство - он с готовностью принял бы это приглашение, просто чтобы обеспечить себе какую-то базу на время поисков. Но сейчас эта медовая настойчивость показалась ему очень подозрительной.
   - Не думаю, что мой друг одобрит это. Он - Аннит Охэйо анта Хилайа. Я должен быть у него сегодня вечером. Это не подлежит обсуждению. Я не могу принять ваше приглашение. Извините, - Лэйми понимал, что городит какую-то несусветную чушь, словно придворный из плохого фильма, и густо покраснел. Фаррис вновь окинул его взглядом - с ног до головы - только теперь насмешливым.
   - Вам не стоит бояться меня, сударь. Поверьте, я не хочу причинить вам вреда. Скорее напротив. Что вы скажете, если я признаюсь, что хочу с вами переспать?
   Лэйми беззвучно разинул рот, словно рыба. Теперь-то он понимал всё - но это, увы, ничем не могло ему помочь. Он должен был просто послать Фарриса - куда-нибудь подальше - но не привык оскорблять незнакомых людей. К тому же, теперь он боялся привлекать внимание: недавний опыт на вокзале оказался очень убедительным. В итоге он понял, что не может ответить ничего и снова глупо покраснел, как мальчик. Фаррис засмеялся и потрепал его по плечу.
   - Соглашайтесь, юноша. Я нахожу ваше умение смущаться чертовски симпатичным. Ваша душа сейчас в ужасном состоянии - и ничто не поможет ей лучше, чем хорошая порция любви. Да и сами вы явно не против испытать кое-что необычное. Я прав, не правда ли?..
   Лэйми представления не имел о том, как поступил бы дальше - то есть совершенно - но именно в этот миг подошел тот автобус, какой был ему нужен. Он с облегчением проскользнул внутрь и плюхнулся на мягкое сиденье у окна. Но его сердце сразу подкатило к горлу, когда Фаррис сел рядом с ним. Лэйми был напуган его назойливостью - и не представлял, что ему теперь делать. Поднимать шум, рискуя снова угодить в милицию, совершенно не хотелось.
   Автобус мягко, почти бесшумно тронулся - как и полагалось машине из близкого здесь Леванта. Лэйми немедленно приник к стеклу. В уютном, прохладном салоне его вновь охватило ощущение возвращения в детство, хотя город за окнами был всё же не совсем таким, какой он помнил. Широкие улицы затемнились громадными деревьями так, что ему казалось, что сейчас уже ночь. Дома здесь были невысокие - в два или в три этажа - старые, с деревянными решетками и верандами; фонарей не было. Их заменяли многочисленные неоновые рекламы, в основном розоватого цвета, на крышах или в витринах бесчисленных ресторанчиков. Многие располагались прямо на улице.
   Лэйми неотрывно смотрел в окно. Оно казалось ему чем-то вроде экрана: ещё в детстве он очень любил кататься на автобусах, разглядывая городскую жизнь, словно какой-то бесконечный сериал. Ему нравилось быть наблюдателем, несколько отстраненным от неё. А сейчас всё снаружи было одновременно знакомым и странным - вбитые в пыльную землю каменные плитки тротуаров, многочисленные небольшие каналы с низкими лодками... Ярко освещенные дома стояли возле них так тесно, что их берега превращались в сплошные стены разнообразных фасадов...
   Теплая рука Фарриса легла на бедро Лэйми. Его сердце пропустило удар; в голове у него всё поплыло, в какой-то миг он даже испугался, что потеряет сознание. В нем столкнулись возбуждение, паника и стыд. Сейчас он был уже дико напуган, и, будь они одни, набросился бы на Фарриса с диким воплем, не жалея ни его, ни себя. Но тут, среди гитов, это было совершенно невозможно. И он ответил так сдержанно, как мог: накрыв руку Фарриса своей крепкой ладонью, Лэйми стал медленно, но всё сильнее сжимать её. Вероятно, его взгляд оказался достаточно выразительным, чтобы передать его чувства, потому что Фаррис вдруг вырвал руку, и, тихо выругавшись, исчез.
   Лэйми с облегчением вздохнул; его настроение вдруг волшебным образом улучшилось. Автобус сейчас мчался по широкому низкому мосту, покрытому темным асфальтом, в крайнем из шести рядов автомобилей. Мост перекрывал широкую, свинцовую, как небо, реку Трир - а всего в полукилометре над ней возвышалось громадное, темно-желтое здание гидроэлектростанции - оно же очевидно и плотина, так как за ним ничего не было, кроме облаков. По его крыше тоже шло шоссе и только увидев на нем крохотные коробочки автомобилей Лэйми смог оценить размер сооружения - длиной в полмили и высотой в двадцатиэтажный дом. В детстве на его месте ничего не было - а теперь оно казалось ему такой же неотъемлемой частью реки, как и берега, и его неожиданно охватила тоска - он чувствовал себя очень далеким от родины и очень маленьким. Когда-то, ещё мальчишкой, он бывал в парке развлечений Усть-Манне - там маленькая рельсовая дорога, среди прочего, проходила и под гребнем плотины, прямо перед слоем рушащейся вниз воды. Высота той плотины была всего метров пять, но всё равно, его сердце отчаянно замирало. Точно так же замерло оно и сейчас - когда он представил, ощутил огромную, холодную массу воды, которую удерживало это здание-плотина. Страх, что она вдруг опрокинется и белый вал сметет его, был глупым, очень детским... но от этого не менее реальным и Лэйми облегченно вздохнул, когда плотина скрылась за деревьями. Город - вернее, его центр - остался позади. Гитоград не был похож на большинство остальных городов Союза: он состоял из множества отдельных районов, разделенных лесами, озерами и реками.
   Сейчас автобус мчался по широкому, прямому, как стрела, шоссе, рассекавшему темно-зеленые рисовые поля и небольшие рощи. Сумрачное, темно-серое небо казалось теперь странно уютным, словно ватное одеяло.
   Слева, в стороне от дороги, Лэйми заметил громадное двадцатиэтажное здание, похожее на поставленный торцом плоский кирпич. Темно-коричневые, гладкие и глухие, тускло блестевшие его боковины составляли как бы рамку толщиной метра в три, обрамлявшую сплошные полосы зеркальных окон, разделенных темно-серыми, шершавыми полосами. У его основания виднелось двух-трехэтажное плоское строение, занимавшее гораздо большую площадь.
   Лэйми узнал гостиницу "Союз" - в ней его родители остановились в первые дни после приезда. Она совсем не изменилась и его захлестнуло вдруг странное чувство - словно он и впрямь вернулся в прошлое, на восемнадцать лет назад. Они провели там только одну ночь и он запомнил немногое. Больше всего его поразили тогда очень высокие коридоры, отделанные медового цвета вогнутыми рейками и потолки из черного стекла, во многих местах почему-то разбитые, - и всё это в холодном свете длинных люминесцентных ламп. Их он видел тогда первый раз в жизни. Кроме этого он запомнил разве что почти темную столовую, обитую такими же рейками, и неистребимый, густой запах шашлыков в ней. О комнате, в которой они остановились, он, как ни странно, не помнил ровным счетом ничего, и это было почему-то обидно.
  
   4.
   Получасом позже Лэйми по-прежнему сидел в автобусе, но уже в другом - блекло-желтом, разболтанном и почти пустом, обычном городском автобусе N 12, том же самом, на каком он в первый раз ехал в Малау. Возможно, и автобус был тоже тот же самый - он так громыхал на ухабах, что, казалось, вот-вот развалится. Снаружи уже стемнело и салон был залит тускло-желтым светом. В нем сидело всего несколько гитов, не обращавших на него никакого внимания.
   Ему понадобилось минут наверно десять, чтобы сориентироваться на пересадочной станции, но всё прошло вполне благополучно. Сейчас он устроился на продранном дерматине сидения, по-прежнему неотрывно глядя в окно.
   Они были уже в Верхнем Гитограде - город состоял из двух уровней, разделенных довольно крутым и незастроенным откосом. Этот район составляли одно-двухэтажные домики, построенные на низких, небольших холмах. Между ними блестели маленькие пруды. Здесь было много молодежи - люди собирались группками, пели и иногда танцевали. Лэйми казалось, что и здесь идет какой-то праздник, хотя, насколько он помнил, никакого праздника сегодня не было.
   Зрелище казалось ему одновременно и странным, и знакомым, словно в каком-то необычайно подробном сне. Здесь было множество невысоких деревьев и зеленоватых люминесцентных ламп. Сочетание их света с коричневыми стенами производило странное впечатление.
   Автобус выехал на дамбу, запиравшую обширный пруд, и справа, за крутым откосом, потянулись низко склоненные деревья. За ними тускло блестела поросшая тиной темная вода. Лэйми встрепенулся: ощущение сна резко усилилось, он помнил, что Малау уже совсем близко.
   Остановки здесь не было и ему пришлось просить водителя остановить машину. Тот исполнил его просьбу, но как-то враждебно, словно это место ему совершенно не нравилось.
   Едва Лэйми вышел, разболтанные двери захлопнулись и автобус тут же тронулся. Он провожал его взглядом, пока тот не скрылся за поворотом, потом осмотрелся.
   Дорога здесь была неширокой, разбитой и неровной; в старом асфальте виднелись глубокие колдобины. Справа полнеба заслоняла высокая, таинственно шумящая полоса леса. Слева тянулся заросший травой крутой вал высотой метров в пять, за ним тоже угрюмо темнели древние, огромные деревья. Единственный проем в вале был обделан бетоном и заперт глухими железными воротами. Над ним, на плоском гребне укрепления, стоял побитый и облезлый темно-синий вагончик с небольшими зарешеченными окнами, освещенными изнутри. Голая желтая лампа висела и над воротами, бросая бледный свет на дорогу.
   Поскольку звонка видно не было, Лэйми подобрал несколько камешков и начал кидать их в железную стенку вагончика. Стук получился довольно-таки громким. После третьего удара узкая дверь приоткрылась. Из неё вышел рослый парень с хмурым, скуластым лицом. Он остановился у края огороженной перилами из труб площадки, глядя на Лэйми сверху вниз. Вид у него был весьма неприветливый - черный, с серебром, мундир Императорской Гвардии Союза и автоматическая винтовка в руке. Судя по шуму, в вагончике сидело ещё несколько солдат, или, быть может, работал телевизор.
   - Чего тебе? - спокойно спросил парень.
   Лэйми на миг почувствовал растерянность: сон кончился и он как-то вдруг осознал, что находится в пяти тысячах километров от дома, в вообще-то совершенно незнакомом месте. Тем не менее, он справился с собой и ответил:
   - Я - Лэйми Анхиз. Я приехал к Анниту Охэйо анта Хилайа. Он здесь? - фраза была подготовлена заранее и прозвучала неплохо.
   - Здесь. И что с того?
   - Я его друг. Очень давний. Просто скажи ему, что я здесь.
   - Ладно.
   Дверь вагончика захлопнулась. Лэйми начал прохаживаться у ворот. Ощущения у него были очень странные: казалось, что он не просто вернулся в своё прошлое, но на самом деле снова стал маленьким. Всё, совершенно всё вокруг было таким же, как тогда. Та же разбитая, усыпанная щебнем дорога, тот же вагончик, та же синяя краска на створках ворот... Даже небо было точь-в-точь такое же - тучи рассеялись и в узком просвете между громадными кронами, между перьями облаков, светились первые звезды.
   Ожидание затянулось, прошло уже минут двадцать. Лэйми стало вдруг довольно неуютно: за всё это время по дороге не проехало ни одной машины, не раздалось ни звука, только монотонно шелестели деревья, да из вагончика слышался неразборчивый шум. Тусклый свет лампы, разлитый по земле, казался призрачным. Он без следа исчезал между толстыми стволами, где сгущался уже непроницаемый мрак. В нем мелькали какие-то зеленые искры - вроде бы светляки, но Лэйми не был в этом уверен.
   Здесь не было смысла бояться зверей, но всё равно, ему стало жутковато. Тишина и сумрак тревожили, хотя он и привык к ним - ведь одним из самых больших доступных ему удовольствий были ночные прогулки. Мысли его крутились вокруг гвардейского мундира охранника. Как-то вдруг парень вспомнил, что Охэйо имел отношение к правящей династии, хотя и отдаленное, - он был троюродным племянником Императрицы. Никаких прав на трон он не имел; какой-то реальной властью он также не обладал, но, тем не менее, являлся принцем, - что в Союзе равнялось титулу герцога. Сам по себе титул значил, конечно же, мало - но, если судить по характеру маленького Охэйо, он вполне ему подходил...
   Лэйми едва не подскочил от неожиданности, когда за его спиной лязгнул металл. В громадных воротах распахнулась калитка. В её проеме стоял рослый, отлично сложенный парень со словно отлитым из темного золота, хмурым лицом обитателя ламайских джунглей. Он был в черных рабочих штанах и сандалиях на босу ногу, в блекло-золотистой футболке, сплетенной из тонких шнуров. Спутанные крупными кольцами, металлически-черные волосы падали ему на плечи.
   С минуту они смотрели друг на друга. Вдруг Лэйми понял, что знает его: это был один из тех мальчишек, с которыми он и Охэйо играли. Дружбы с ним у него не завязалось - его внимание было поглощено Аннитом почти полностью - но отношения сложились хорошие.
   - Вайми? - осторожно спросил он.
   Лицо парня преобразилось в улыбке; блеснули белые зубы.
   - Привет, Лэйми. Пошли.
   Он вежливо отступил в сторону, пропуская гостя, потом тщательно запер проход и Лэйми, непонятно почему, почувствовал себя уверенней. И замер, удивленно осматриваясь.
   Здесь тоже ничего не изменилось - редкий, ухоженный парк, уставленный призрачно белеющими статуями и освещенный низкими синими фонарями. Их тусклый, рассеянный свет был похож на лунный. Слева виднелась огороженная высоченной сеткой и заросшая низкой, ухоженной травой спортивная площадка; её заливал чуть более яркий, но тоже призрачный свет.
   Сама Малау стояла в конце парка, чуть справа. Её квадратное шестиэтажное здание казалось приземистым. Её темно-синие стальные стены, укрепленные массивными пилонами, были лишены окон; в заменявших их квадратных углублениях попарно горели призрачно-синие, прозрачные, громадные лампы. Само здание было очень древним - более двух тысяч лет - и его оплетала сеть труб, кабелей и громадных вытяжных коробов с улитками воздуходувок, поставленных гораздо позже.
   У Лэйми поплыло в глазах; на миг он потерял ощущение реальности. Вайми потянул его за руку. Они пересекли пустынный парк - здесь всё было старым и тронутым временем, но не обветшалым, очень знакомым, уютным: скамейки, выступавшие из земли камни, утоптанные тропинки... - потом поднялись к тускло блестевшей, словно только что отлитой стальной двери в ступенчатых квадратных выступах. Запертой, несмотря на охрану у ворот.
   Вайми достал из кармана датапад и ловко пробежался по кнопкам. Дверь совершенно бесшумно распахнулась и Лэйми увидел, что она сантиметров двадцати в толщину.
   Сумрачный туннель за ней вывел их в круглый зал, прорезающий все этажи здания и перекрытый плоским куполом. В центре его поднималась группа узких, словно бы сплавленных скульптур Древних высотой метров в пятнадцать. Её заливал густой фиолетовый свет закрепленных на галереях прожекторов и подпиравшие их толстые колонны терялись в тени. Статуи обрамляло кольцо низких алтарей, - их чугунные, тускло блестевшие плиты покрывали непонятные, глубоко врезанные знаки.
   По коже Лэйми прошли крупные мурашки. Это ощущение усилилось, когда двери, ведущие в зал, так же бесшумно закрылись. Здесь не было ни души, не слышалось ни единого звука, но ощущение, что здесь кто-то ЕСТЬ, было очень резким. Человек, изваявший эти статуи, определенно был безумен. Но он также был гением, ибо созданные им противоестественные существа казались совершенно живыми, несмотря на всю их чужеродность, и глядя на них Лэйми поёжился. Охотно верилось, что именно тут живет главный жрец Древних.
   Вайми повел его прочь от статуй, в темноту. Все выходы из зала терялись в ней, но в толщу колонн были врезаны наполовину прозрачные трубы лифтов. Они вошли в маленькую кабину, столь тесную, что едва в ней поместились.
   Едва Вайми нажал кнопку на узком пульте, кабина бесшумно скользнула вверх. Они поднялись на последний этаж и вышли в просторное, полутемное помещение, лишь парапетом галереи отгороженное от главного зала. Здесь стояли низкие и длинные полукруглые столы и диваны.
   Они пересекли его. Ещё одна толстая, тяжелая дверь из тускло блестевшей литой бронзы вела в коридор, облицованный подсвеченными изнутри витражами. Здесь было очень тепло и совершенно тихо; у Лэйми вдруг возникло ощущение, что сейчас уже четвертый час ночи.
   Новая литая бронзовая дверь привела их в просторную квадратную комнату со стенами из толстых резных блоков матового стекла; оно светилось изнутри мягким, таинственно-розоватым светом. Вдоль стен бежал сплошной роскошный диван, обитый черной кожей. У него стояли низкие столики с крышками из хрусталя, окантованного красным деревом. Центр помещения занимала низкая круглая сцена, на которой стояла почему-то старинная деревянная бочка. Пол был покрыт сплошным же пушистым ковром. Лэйми ещё никогда не видел такой роскоши - и даже не представлял, что она вообще может быть.
   На диване уютно устроилось несколько красивых молодых людей - парней и девушек - босых и прекрасно ухоженных, с гладким золотистым загаром. Их изящная, легкая одежда подчеркивала все достоинства стройных гибких тел, но вниманием Лэйми завладел лишь один юноша. Он сразу же узнал Охэйо: это сочетание черных, блестящих волос, ярко-зеленых глаз и очень светлой кожи трудно было забыть.
   Но Аннит, как и он сам, стал взрослым: пальца на два выше Лэйми, отлично сложенным парнем, и то, что в детстве было лишь намечено, стало четким. Широкий лоб, высокие скулы, крупный рот говорили о хорошей породе. Косо поставленные, длинные глаза живо блестели; прямые, очень густые волосы тяжелой массой падали на спину. Охэйо был в черной же, длинной одежде, расшитой фрактальными узорами из серебра и стянутой серебряным же узорчатым поясом; на нем висел кинжал с серебряной рукояткой. Очень ровные ноги с браслетами на щиколотках были босыми.
   Охэйо повернулся к нему, - и его лицо расплылось в ослепительной улыбке.
  
   5.
   Остаток этого вечера Лэйми запомнил весьма смутно. Хотя они, вроде, ничего не пили, он "поплыл" просто неожиданно оказавшись так близко к другу, потерянному восемнадцать лет назад. Лицо Охэйо было столь красивым, что казалось ему нарисованным, ненастоящим, - но оно было более чем живым, и от одного этого у Лэйми кружилась голова. Во всяком случае, Аннит умел привлекать внимание. Отчасти это было его работой, отчасти - врожденным талантом. Это был, конечно, уже совсем другой человек. Он отнесся к неожиданному появлению старого друга с мальчишеской радостью - совершенно искренней, но Лэйми обнаружил, что просто не может смотреть ему в глаза. Очень яркие, они словно вбирали в себя его душу, превращая каждый взгляд Охэйо едва ли не в дар божий. При этом казалось, что они расстались лишь вчера. Они говорили о вещах, которые любому другому показались бы чушью: о их прерванных играх, о "кладе" - коробке с безделушками, которую зарыли под расщепленным деревом, и только потом - о вещах более важных: о том, как они жили всё это время. Лэйми понимал, что говорит в основном он один, но это его мало трогало. Когда он рассказал, как его пытались продать в рабство, Охэйо вдруг рассмеялся, словно заяц из мультика.
   - Что в этом забавного? - спросил Лэйми. Он был неприятно поражен весельем друга.
   - Приятно знать, что я настолько популярен, - Охэйо видел, как Лэйми раздражен, но это его явно не трогало. - Ты вряд ли понимаешь, насколько тебе повезло. Старина Хиббл редко упускает свою выгоду.
   - Ты его знаешь?
   - Конечно. Он влиятельный человек.
   - А тот, кому он звонил?
   - Джак Овао. Один из самых жестоких работорговцев. Его отец пытался похитить и меня, когда мне было лет двенадцать.
   - И?..
   - Я не сказал "пытался"? Ему не повезло: он умер лишь после шестнадцати дней пыток. Иногда принадлежать к Правящему Дому бывает очень полезно. Вот с тех пор они меня и боятся.
   - Но ты знаешь их, и не...
   - Я давлю гадов, когда они лезут мне под ноги, но я не гоняюсь за ними специально: это мой город, но и их тоже. Я не лезу в их дела, они - в мои. Иное... слишком обременительно.
   - Но ты мог бы...
   Охэйо молча отвернулся, глядя в сторону.
   - Прежде, чем парни из Тайной Стражи нашли меня, прошло три дня. Я не лишился невинности - она стоила слишком уж дорого - но плети я попробовал. Это было, вообще-то, очень полезно. Наверное лишь поэтому из меня не вырос очередной глупый, избалованный принц.
   Охэйо ещё помолчал, потом повернулся к нему.
   - Рабство - вполне заслуженная участь для некоторых действительно плохих людей. Я делаю то, что могу делать.
   Какое-то время они оба молчали. Охэйо спокойно разглядывал его.
   - Есть ещё что-то, чего ты хочешь - и не решаешься мне рассказать, - наконец сказал он. - Поверь мне, я это чувствую. И это "что-то" не очень для тебя приятно. Я прав?
   Какое-то время Лэйми ошалело смотрел на него. Его сердце билось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. Он понятия не имел, как Охэйо догадался, - но молчать и дальше было бы уже просто стыдно. Он рассказал всё о том, как его пытались соблазнить, - это не заняло много времени. Когда он закончил свою печальную историю, Охэйо снова рассмеялся.
   - Что в этом забавного? - повторил Лэйми. Он был запоздало смущен своей откровенностью, у него горели уши.
   - Приятно знать, что ты настолько стоек.
   - Ты смеешься так, словно я упустил единственный шанс в жизни, - обиженно сказал Лэйми.
   Охэйо посмотрел ему в глаза. Его лицо стало очень серьёзным.
   - Нет. Я смеялся над тем, какой опасности ты избежал, не заметив. Если бы ты... соблазнился, я бы тебя убил.
   Лэйми звонко рассмеялся, но лица Охэйо улыбка не тронула.
   - Это правда, Лэйми. Гиты веками трахают своих мальчиков - а ойрат сжигают извращенцев на костре и даже потерю невинности до брака считают позором. Гиты подыхают на склонах Верхнеянского хребта, корчуя пни, и все честные люди в Союзе плюются, услышав их имя. Ойрат правят одной половиной мира и пользуются уважением в другой. Возможно, до тебя не дошло, но второе - это следствие первого. Это простые правила, но их нужно соблюдать: они дают силу.
   Лэйми кивнул. Как ни странно, но столь простые вещи почему-то не приходили прежде ему в голову. По его спине пробежал холодок, когда он понял, что Охэйо вовсе не шутил; но всё это осталось уже позади, и он спокойно кивнул.
   Ещё секунду они смотрели друг на друга. Потом Охэйо улыбнулся ему - так, что по коже парня пробежали мурашки. В улыбке не было угрозы - только насмешка и предупреждение - но она, по меньшей мере, заставляла уважать убеждения Аннита.
   - Честность за честность, Лэйми, - спокойно сказал он, опуская глаза; его улыбка стала мягче.
   Лэйми смутился; у него горели уши. Пусть бессознательно, но все эти годы он представлял Охэйо именно принцем из детской книжки: хрупким созданием неземной красоты и неопределимого пола. Но это был человек другой породы - из тех, что рождены пасти, а не бежать под бичом.
   Охэйо между тем полез в карман своего длинного одеяния, достав оттуда серый датапад - такой же, как у Вайми. Его ловкие пальцы пробежали по кнопкам; он поднес датапад к уху и через несколько секунд сказал:
   - Хиббл? Привет, это Охэйо. Аннит Охэйо. Я очень рад, что ты проявил благоразумие в отношении моего друга. Я буду молиться за то, чтобы один из моих покровителей навестил тебя и передал все возможные благодарности... ну, в пределах разумного. Не из Старших, конечно. Я думаю, что Ран-Тегот...
   Лэйми невольно рассмеялся. Ран-Тегот был одним из самых гнусных чудовищ в пантеоне Древних - мерзкое головоногое, которое переваривало свои жертвы заживо. Для человека мнительного визит такой твари во сне был бы столь же фатален, как и наяву.
   - Хорошие рефлексы следует поддерживать, Лэйми, - сказал Охэйо, и было видно, что сейчас он сам едва сдерживает смех. - А теперь - к черту всю эту сволочь. Возможно, ты мне не веришь, но эти восемнадцать лет я тоже мечтал с тобой встретиться. Будем веселиться!
   Потом они ели какие-то совершенно незнакомые и поразительно вкусные вещи, болтали и смеялись. Но Лэйми явно перебрал чудесного гитоградского вина, в голове у него всё поплыло, так что участвовать во всём этом долго он просто не смог.
   Он едва помнил, как Вайми вел его по каким-то полутемным коридорам, пока он не остался вдруг один, в прохладной комнате без окон. Лэйми, зевая, разделся, растянулся на чуть влажной, холодной постели, а потом просто заснул...
  
   Глава 3.
  
   1.
   Проснувшись утром, Лэйми долго не мог понять, где это он, как тут оказался, и что из случившегося вчера было сном. Мог ли главный жрец Древних и один из богатейших людей в Гитограде плясать босиком на бочке, распевая неприличные песни? Пластика у него была превосходная, голос тоже: избери Охэйо сценическую карьеру, он был бы не менее богат, чем сейчас...
   Лэйми помотал головой и осмотрелся. Комната была небольшой, отделанной чем-то матово-светлым. Узкая дверь вела в чуть менее узкий коридор. В его конце Лэйми обнаружил роскошную ванную, облицованную коричневым базальтом в узоре шершавых и гладких полос. Он поплескался в ней, причесался и почистил зубы, а потом отправился на поиски людей, как оказалось, недолгие. Коридор выходил в круглую, обставленную кожаной мебелью комнату, и здесь он нашел Охэйо - в одиночестве. Одет тот был гораздо проще, чем вчера: рабочие штаны, сандалии, белая футболка. Этот наряд смотрелся на нем так же естественно, как и вчерашний. Охэйо пошла бы, наверное, любая одежда, а эта несомненно привлекала гораздо меньше внимания - хотя внешность Охэйо была и без того достаточно броской: ни один человек, увидевший её, не смог бы её забыть. Он как раз приступил к завтраку, состоявшему, собственно, из глубокой фарфоровой миски, до краев полной порезанных горячих сосисок, залитых томатным соусом. Молча, зевая, он принес Лэйми вторую порцию. Еда была не очень притязательной, но сытной и вкусной. Ели они молча, потом Охэйо взглянул на него - словно в первый раз - и встряхнул волосами.
   - Вчера я забыл спросить - зачем ты здесь? - сказал он. - Прости, но навестить друга ты мог бы догадаться и раньше.
   Лэйми смутился. В самом деле - зачем он приехал?..
   - Я видел статью в "Новостях", - наконец неохотно ответил он. - Вот и...
   Охэйо слабо улыбнулся.
   - Я так и думал, примерно. Хотя какая-то польза от неё. Но вообще-то...
   - Что?
   - У тебя нет никакого дела ко мне? Чего-нибудь... ну, необычного?
   - А это обязательно?
   Охэйо промолчал, очень внимательно разглядывая его, - словно стараясь понять, кто перед ним и к какому делу его можно приспособить. А скорей всего и не "словно". Лэйми сделалось вдруг неуютно.
   - Это правда? То, что там написано?
   - И да, и нет. Пришлось писать о знакомых опасностях. На самом деле Прилив Тьмы нам не грозит. Но рассказ о том, что Мроо скоро прорвутся в наш мир вне Склона, прозвучал бы ещё глупее.
   Какое-то время они молчали.
   - Ты всё это придумал, правда? - неожиданно для себя спросил Лэйми, просто чтобы что-то сказать, прервать это молчание.
   Аннит ничего не ответил, но лицо его стало хмурым.
   - Ты не придумал, - это был уже не вопрос. - Но откуда?..
   Охэйо широко улыбнулся - как будто принял решение, в котором сомневался, но которое ему хотелось принять.
   - Оба твоих вопроса связаны. Ты знаешь, что такое Склон?
   - В общих чертах. Это брешь в пространстве, соединяющая наше с каким-то другим, параллельным. И оттуда...
   - Это правда, но только её часть. Очень маленькая. Ты теорию Кляйна знаешь?
   - Э... нет. Я слышал о ней, но... нет.
   - Тогда это трудно будет объяснить. Как у тебя с математикой?
   - Более-менее...
   - Значит, плохо. Ладно, попробую на словах - хотя за результат я не ручаюсь. Считается, что параллельных пространств бесконечно много, но на самом деле это не так. Разница, впрочем, небольшая: на самом деле их где-то десять в пятисотой степени. Они различаются уровнем энергии вакуума - всего на один квант каждое. Поэтому из одного в другое, ближайшее, можно попасть. Это как лестница с огромным множеством ступенек. На каком месте мы находимся в ней, неизвестно. В каждом пространстве - свои физические законы, и абсолютное большинство их, разумеется, мертво. Пространств, в которых может вообще что-то существовать, очень немного.
   - Сколько?
   - Десять в сотой или в сто двадцатой степени. Где-то так, примерно.
   - Это - мало?
   - Относительно десяти в пятисотой? Да.
   С минуту наверное Лэйми молчал. Новость изрядно ошарашила его. К своему удивлению, он её понял: не слова, но суть. Как и то, что такое откровение могло больше и не повториться. И, кстати...
   - Туда... можно попасть? - спросил он.
   Охэйо насмешливо взглянул на него - верно, он ждал этого вопроса.
   - Можно. С помощью машин, правда чертовски сложных. Только...
   - Только - что?
   Охэйо отошел на несколько шагов и повернулся к нему, сунув руки в карманы. Сейчас он смотрел на него молча, очень спокойно. Лэйми вдруг охватило волнение - его мир... разомкнулся и он чувствовал, что сейчас произойдет нечто, очень важное.
   - Знаешь, я совсем забыл, что ты - мой гость, и мой долг - тебя обихаживать, - вдруг сказал Охэйо, мотнув головой. - Ты не хочешь посмотреть, как... ну, как я живу? Мне так давно не удавалось похвастаться...
   Глаза у Лэйми загорелись.
   - Разумеется!..
  
   2.
   Короткий коридор вел из круглой комнаты прямо в главный зал Малау. Они спустились на первый этаж в маленьком лифте и вышли наружу, уже с другой стороны здания. Охэйо едва ли не светился, показывая Лэйми свои владения: парк, в котором они играли малышами, был только задним их двором. Фасад Малау выходил на Нижний Гитоград и вид оттуда открывался потрясающий: Лэйми видел едва ли не весь город, распластанный в утренней дымке. Перед храмом раскинулась просторная, мощеная гранитом площадь и выходившие на неё парадные ворота были широко открыты. В них тонкой, но упорной струйкой текли прихожане, к удивлению Лэйми, почти сплошь молодежь. Это было связано скорее с личностью главного жреца, чем с характером представляемого им культа, и Лэйми начал понимать, как ему повезло оказаться в друзьях столь популярной персоны. Не все прихожане добирались сюда пешком: к южной стене Малау примыкала эстакада монорельсовой дороги, и Лэйми понял также, каким он был идиотом: он мог приехать сюда прямо с вокзала. С северной стороны, тоже за валом, стояло новое пятиэтажное здание, сияя белоснежной облицовкой и зеркальными окнами: жилье для тех, кто уже не помещался в старом храме. Всего здесь жило человек пятьсот - а с учетом малых храмов число подчиненных Охэйо доходило до тысячи. Счет прихожан шел уже на их десятки и сотни - но для восемнадцатимиллионного Гитограда, протянувшегося вдоль побережья на девяносто миль, это было очень и очень мало...
   - И что дальше? - наконец спросил Лэйми. Он как-то вдруг заметил, что Вайми тоже бродит тут, с ними; не совсем рядом, но и не в стороне.
   Охэйо улыбнулся.
   - Думаю, ты хочешь увидеть сам Склон. Я прав?..
  
   3.
   Позади пансионата находились гаражи, также возведенные недавно: Лэйми их не помнил. Здесь, как-то незаметно, за ними увязалась небольшая свита: Вайми и ещё двое хмурых гвардейцев - с оружием, разумеется. Все они погрузились в небольшой черный микроавтобус с серебряной отделкой - выглядел он как космический корабль на колесах. Появись такой в Усть-Манне - мгновенно сбежалась бы толпа.
   - Это недалеко, Лэйми, - сказал Охэйо, вновь улыбаясь. Лэйми заметил, что слабая, задумчивая улыбка почти не сходит с его лица. Он сел рядом с ним, охранники сзади. Вайми сел за руль. Он был... просто лучшим другом Аннита, - а также его старшим помощником и главным телохранителем. Второе, как обычно, следствие первого.
   Они выехали на заднее, разбитое шоссе, но поехали не в сторону города, а дальше. Экскурсия по Малау заняла немало времени - было уже часов одиннадцать и солнце стояло едва ли не в зените. Небо было очень чистое, ясное.
   Лес скоро кончился. Вокруг потянулись одноэтажные деревянные дома, очень похожие на те, что Лэйми видел в Усть-Манне. Они перемежались заросшими бурьяном пустырями и небольшими купами деревьев. Машина была оснащена мощным кондиционером, но по раскалившимся стеклам парень чувствовал, что снаружи очень жарко. Людей на улицах здесь почти не было.
   Микроавтобус свернул на немощеную улицу с низкими фонарями и вдруг остановился. Охэйо первым вылез из машины. За ним последовали остальные и Лэйми удивленно замер, глядя на открывшийся вид. Он видел Склон ещё тогда, в первый раз, - но до встречи с Охэйо и воспоминания настолько перемешались с его фантазиями и снами, что казались уже нереальными.
   Как ни странно, Склон был сплошь застроен - такими же низкими деревянными домами, как и вокруг. Он шел всё вниз, и вниз, и вниз... в сумрак, и Лэйми не видел его конца. Колоссальной подковой его обрамлял синеватый вал неподвижного тумана. Конец его оказался совсем рядом и Лэйми не преминул подойти и потрогать его: теплая, упругая масса, неосязаемая, как воздух, и неподатливая: она прогибалась, но под этой упругостью он чувствовал несокрушимую, гранитную твердость. У него закружилась голова. Одно дело - читать о феномене Края, совсем другое - касаться его.
   Он обернулся. Охэйо смотрел на него по-прежнему со слабой усмешкой; лица остальных однако были хмурыми.
   - Поехали дальше, - сказал Аннит, отвернувшись и забираясь в машину. Она плавно покатилась вниз по довольно пологому склону.
   - Здесь живут люди? - удивленно спросил Лэйми, глядя на проплывающие совсем близко дома, хотя видел их ещё тогда - в первый раз.
   - Склон - вовсе не такое уж плохое место. По крайней мере, здесь не жарко. А если случится Прилив Тьмы, то расстояние - в пределах ближайших миль пятидесяти - едва ли будет иметь значение. Здесь живут вполне обычные люди, хотя и держатся они... довольно замкнуто. Может, у них есть причины не бояться Прилива... потому что они - слуги Тьмы.
   Лэйми не смог заметить ни одного - они ехали по узкой боковой улочке. Они двигались вниз, всё время вниз, и как-то незаметно их окутал полумрак. Солнце и само небо скрылись за Краем. Теперь они оказались как бы в колоссальном туннеле с синеватым дымчатым сводом. Позади них он светился сиянием полудня, впереди уходил в темноту.
   - Приехали, - сказал Охэйо, когда машина остановилась на краю невысокого обрыва. Они вышли.
   Здесь царил уже сумрак, словно поздним вечером. Было прохладно. Вокруг освещавших улочку низких синих фонарей роились странные белесые насекомые. Внизу лежало обширное изрытое поле, заваленное, как показалось Лэйми, строительным мусором. Дальше виднелись вроде бы заводские цеха или ангары, массивные и высокие, обшитые темно-зеленым, гофрированным железом. Там горел яркий, резкий синий свет. За зданиями угадывался силуэт ограды из чудовищных стальных балок - метров в пятнадцать высотой. За ней - только тьма.
   - Там - Земля Ночи, - сказал Охэйо. - Другой мир, чужое пространство. Никакой резкой границы, разумеется, нет, но...
   - Там живут звери.
   - Чудовища. Там власть людей кончается. Но Склон - это лишь центр бреши, её видимая часть. Видишь ли... я говорил тебе, что упорядоченные миры встречаются очень редко? Они окружены обычно мирами хаоса, которые невозможно пересечь, и потому могут считаться единственными. Но у нас - крайне редкий случай: несколько десятков, наверное, упорядоченных миров, идущих один за другим, словно листы в книге. В этом вот месте два листа разорваны и слиплись. Это было сделано давно, хотя, конечно, не намеренно... Но если мы ударим по книге кинжалом, только верхние её листы будут разорваны. В других же, лежащих ниже, появятся вмятины, слабины, невидимые глазу, но проницаемые. Тот, кто умеет находить их, может попасть в... другие места. Более привлекательные. Или менее.
   Лэйми навострил уши: ничего подобного он ранее не слышал.
   - В какие места? - спросил он.
   Охэйо усмехнулся.
   - В разные, Лэйми. В разные.
  
   4.
   Этот день оказался самым счастливым в жизни Лэйми. Он всё время узнавал что-то новое. После Склона они поехали в другое место, где он хотел, но так и не смог побывать в первый раз. Они вернулись к вокзалу, где высадились на заросшем травой пустыре - трудно было поверить, что здесь, в самом центре города, можно отыскать такое. Лэйми замер, с наслаждением вдыхая теплый, влажный воздух и лениво осматриваясь. Далеко впереди маняще блестело море. Слева, за широченной, почти пустой улицей, тянулись окруженные садами изящные двухэтажные особняки с гладкими, зеленовато-белыми стенами и косыми крышами из коричнево-смуглой черепицы. Сзади (Лэйми обернулся), за низкой здесь железнодорожной эстакадой поднималась почти сплошная масса куда более грубых, но тоже двухэтажных домишек, обшитых досками. А вот справа...
   Никогда раньше он не видел таких старых и при этом таких высоких зданий - не менее девяти этажей, каждый высотой в два обычных. Но его украшенные выступающими башнями стены были сложены из красного кирпича, а узкие стрельчатые окна напоминали амбразуры. Многие из них оказались выбиты, на карнизах и подоконниках здания росли небольшие деревца. Трудно было поверить, что за этой развалиной лежит шумная привокзальная площадь...
   - Что это? - спросил Лэйми. Когда-то он знал название здания... но давно забыл.
   - Ратуша. То есть была, - ответил Охэйо. - Сейчас-то она в новом здании давно...
   - А почему это тогда в таком виде?
   - Конец линии, - ответил Охэйо с непонятным выражением.
   Лэйми подумал над тем, что всё это значит... но заметил, что к ним идет парнишка лет пятнадцати. Он вспомнил, что видел его вчера, ещё на вокзале, - тот всё время крутился вокруг него, но так и не решился подойти. Теперь же - подошел, глядя на них с неким непонятным интересом. Он был ниже Лэйми, стройный, с открытым лицом, светлыми, живописно растрепанными длинными волосами, голубоглазый, одетый - если не считать легких сандалий на босу ногу - лишь в короткие шорты и пёструю безрукавку, распахнутую на гладком, впалом животе.
   - Не хотите посмотреть город? - неожиданно весело спросил он. - Я могу показать.
   - Хотим, - очень спокойно ответил Охэйо. - Но - без тебя, засранец. Брысь!
   Лицо парнишки вспыхнуло. Он рывком развернулся и резко зашагал прочь. Лэйми удивленно смотрел ему вслед.
   - Зачем? - наконец спросил он. - Он нам город хотел показать...
   - Угу, - согласился Охэйо. - Он и в самом деле устроил бы тебе экскурсию по городу. И попутно рассказал бы, что хочет поступить в универ, чтобы стать врачом или инженером, - и даже не соврал бы. А кончилось бы всё в какой-нибудь частной клинике, где вам выдали бы справки, что у вас двоих нет никаких болезней, передающихся половым путем. За твой же, естественно, счет.
   Лэйми передернуло.
   - Ты хочешь сказать, что...
   - Ага. Именно это. После клиники милый мальчик вручил бы тебе прайс с твердыми ценами на каждое... э-э-э... действие - начиная от поцелуев и кончая крутым садо-мазо. Для местной "успешной молодежи" это лучший способ заработать на богатых туристах. Многие и едут сюда как раз за этим.
   - И это... считается нормальным?
   - Официально, конечно, ничего такого вообще нет. Неофициально... раз едут - значит, есть потребность... и пусть лучше извращенцы к извращенцам пристают, а не к юношам невинным.
   - Брр!
   - Угу. Конец линии.
  
   5.
   Как-то незаметно они отправились гулять - конечно, вместе с Вайми. Шагая по улицам Лэйми иногда замечал парней, одетых по пляжному - в плавки и шлепанцы, хотя никакого пляжа рядом точно не было...
   - И они тоже? - наконец, спросил он.
   Охэйо хмуро кивнул.
   - Угу. За этим самым сюда едут извращенцы со всего континента.
   - И эти парни торгуют своими... э-э-э...
   Охэйо ухмыльнулся.
   - Кстати нет. Обычно. Процентов восемьдесят богатеньких папиков предпочитают, чтобы их, а не они. Поэтому молодые спортивные ребята тут имеют шанс неплохо заработать. Дельце, конечно, на редкость противное - но всё же не настолько, как подставлять им собственный зад. Поэтому и ходят вот так, чтобы... понравиться возможному клиенту. Товар лицом и всё такое.
   - Брр! И никто ничего?..
   - Пока наверх платишь - нет.
   - Милиции?
   - Не. Крыше. Сколько ни заработал - половину отдай.
   - А если нет?
   - Ну, убить не убьют, а кислотой в рожу плеснуть - это запросто. Или личико бритвой порезать. Или просто отпинать.
   - Брр! Милые нравы.
   - Ну, а чего ты хотел? Грязный бизнес, как он есть. На самом деле большинство этих папиков - даже не извращенцы. Просто неудачники, которые тоже хотят над кем-то покуражиться. А над парнем - как бы круче, чем над девушкой.
   - И эти... добровольно идут на такое?
   - Угу. Потому что за это неплохо платят. Да, весьма неплохо в самом деле. Несколько часов унижений, пара сотен ударов ремнем, пара выпитых стаканов мочи - и в кармане у тебя месячная зарплата. А за пару лет можно обеспечить себя на весь остаток жизни. Ну, не на всю, но на несколько веселых лет хватит, а что ещё надо в молодости?
   - И ради этого чью-то мочу пить? Брр!
   - Ну, не обязательно. Хотя это самое доходное. Можно просто трахать извращенцев - на учебу в универе хватит. Есть, знаешь, разные... варианты. Браслетики на них видел, пёстрые такие? По ним сразу видно, кто чего. Своим, ясное дело. Чтобы удобнее выбирать было и никто не обижался, что его к такому принуждают, на что он не подписывался. Хотя, конечно, всё равно... принуждают.
   - А что, тут народ так учебу любит?
   Охэйо ухмыльнулся.
   - Нет. На самом деле просто ненавидит. Но без диплома тут доходной работы не найти, а без доходной работы... ну, жить-то вполне можно, но дорогое вино, рестораны, всё такое...
   - И ради того, чтобы не на кухне у себя жрать, а непременно в ресторане, люди на такое вот идут?
   Охэйо смутился.
   - Ну, не только. Какое-то удовольствие они всё же получают - ну, кроме добровольных мазохистов. Ну и типа приключения - не знать, с кем сегодня будешь трахаться, это же так романтично!..
   - Брр! Можно же, наверное, и более простым способом...
   Охэйо усмехнулся.
   - Можно. Но это уже не такой наглядный разврат будет. В смысле, денег на нем не сделать, не столько.
   - Брр!
   - Кому как... местные любят, видимо. Говорят, что даже эти... мазохисты как-то получают удовольствие. То, что они ещё кое-что получают - так это мелочи.
   Лэйми ошалело почесал в затылке.
   - Как это?
   Охэйо вздохнул.
   - Я не знаю. Я, знаешь, не специалист в данной области. Видимо, больше всё же деньги... а про удовольствие они уже сами себе придумывают. Красивой жизни хочется же.
   - А университет?
   - Туда не все ж могут поступить, даже платно.
   - Знания? - предположил Лэйми.
   Охэйо кивнул.
   - Как бы да - всё же работать, хотя бы иногда, даже тут надо.
   - А девы той же профессии? - наконец, спросил Лэйми. - Как местные, так и туристки?
   Охэйо усмехнулся.
   - Они тоже тут есть, не волнуйся. Просто не так бросаются в глаза. А что? Хочешь познакомиться?
   Лэйми рывком отвернулся, чувствуя, как у него горит лицо.
   - Нет. Не хочу. Но...
   Вспомнив Лаику, он замолчал и смутился. В этом он боялся признаваться даже самому себе, но с ней ему хотелось встретиться. Очень даже хотелось...
  
   6.
   Вернувшись в Малау, они пообедали - очень основательно - и Лэйми с удивлением осознал, что на сегодня он совершенно выдохся. Ехать куда-то ещё не хотелось, но и лежать на диване пока тоже. К счастью, среди прочего, в Малау обнаружилась библиотека с массой книг, которые он давно мечтал прочитать. В основном, тут были истории "с щупальцами", как говорил Охэйо, то есть, страшилки с монстрами, безо всяких стилистических изысков - бесконечные "я пошел", "она сказала" и так далее. Иди речь о вещах обыденных, читать это было бы невыносимо скучно. Но тут говорилось о вещах, которых в этом мире нет, и безыскусность авторов придавала их творениям страшную достоверность, словно самый обычный человек пытался рассказать о том, что описать невозможно - о несказанном...
   Лэйми, увлекшись, не заметил, как настал вечер. Выбравшись наконец из библиотеки, он с удивлением обнаружил, что все остальные уже легли спать. Голова у него гудела от избытка впечатлений. Он решил подняться на крышу, чтобы проветриться, но оказалось, что все лифты в Малау на ночь отключены. Сказав про себя несколько нелестных слов в адрес Охэйо, он направился к лестнице.
   К его радости, верхняя дверь оказалась незапертой. Миновав её, он попал в небольшой сад на западном уступе крыши. Свет здесь вообще не горел, ветер шумел, то налетая волнами, то отступая, шелестела высокая трава, метались диковатые, развернутые веером кусты и тяжелые цветы клонились на упругих стеблях. Маленький сад, полный беспокойства хрупкой жизни, окружал океан тьмы. Редкие звезды, белые, как маргаритки, только подчеркивали черноту неба, где едва светились рваные полосы высоких облаков. Всё было темное, туманное. Влажное.
   Лэйми не сразу заметил человека, стоявшего у края крыши, а заметив, не сразу узнал его. Охэйо был в своем официальном, черном с серебром одеянии, сливавшемся с темнотой. Его лица Лэйми не видел. Аннит, казалось, тоже не замечал его, но, когда он подошел - вроде бы, совершенно бесшумно - сказал, не оборачиваясь:
   - Я вижу, ты тоже ночная душа, Лэйми? Для меня ночь - самое любимое время.
   - Почему? - парень сел на каменный бордюр клумбы, шагах в десяти от него.
   Охэйо рассмеялся и поднял белую ладонь, призрачно светившуюся в темноте, словно у привидения.
   - Лет в десять я пугал так девчонок - скидывал всю одежонку, а потом выскакивал из кустов, когда они шли спать. Сколько было визгу... А сейчас я хочу быть смуглым - очень смуглым - и черноглазым.
   - Зачем?
   - Чтобы меня в темноте видно не было, зачем же ещё? Я не люблю, когда люди на меня смотрят. Замолкают, когда я вхожу в комнату, смущаются, когда я к ним обращаюсь. А мне становится неловко - знаешь, как во сне, когда выходишь к публике, забыв одеться.
   - Наверное, это оттого, что ты красивый.
   - Сказал бы честно: похож на девушку. Волос нигде нет, кожа гладкая, как у... если бы я мог, я стал бы здоровенным мужиком с квадратной челюстью и шерстью на спине. Тогда бы на меня не пялились.
   Лэйми невольно рассмеялся. Охэйо повернулся к нему с хмурым видом - и засмеялся тоже.
   - Знаешь, недаром говорят, что красота - это наказание за грехи. Когда становится темно, мне хочется бегать и выть диким голосом. Только от этого я быстро устаю, и поэтому...
  
   7.
   Неделей позже Лэйми мчался верхом на мопеде по прямому, как стрела, шоссе. Было уже далеко за полночь, толку от слабенькой фары оказалось немного и он погасил её. Ему нравилось ехать в призрачном полумраке. Впереди, над горизонтом севера, стояла таинственная, негаснущая заря, вокруг, за темно-медными стволами сосен, сгущалась непроницаемая тьма. Нигде, насколько хватал глаз, не было ни огонька, ни человека. Даже летняя ночь в Союзе предназначалась для того, чтобы спать, и дороги в это время были совершенно пусты. Лэйми словно оказывался один в каком-то чужом, таинственном мире, принадлежащем лишь ему, и ровный шум отлаженного двигателя совершенно не мешал ему. Ощущая ровный пульс машины, он словно сливался с ней, становился частью чего-то большего, единый с окружающим миром, и в то же время отдельный от него.
   Он был очень благодарен другу за это совершенно неожиданное, громадное удовольствие: как оказалось, Охэйо тоже питал страсть к одиноким прогулкам в темноте, хотя и в немного другой форме. Именно он приохотил его к ночной езде на мопеде.
   Больше всего ему понравилось кататься за городом, где в это время не встречалось ни единой живой души. Это одиночество было настолько обычным и устойчивым, что Лэйми ездил теперь босиком, в одних шортах - чувствовать напор прохладного, пропитанного пронзительным запахом сосен воздуха нагой кожей было удивительно приятно, как и просто ехать в таинственном сумраке по узкой полоске асфальта, посреди широкой просеки. Он почти никогда не останавливался - ему нравилось именно это бесконечное, стремительное движение. За ночь он проезжал иногда километров по триста, забираясь очень далеко от города, в другие области. У него появились уже свои любимые маршруты, но гораздо интереснее было мчаться наугад, не зная, что увидишь в следующий миг. Он не боялся бездорожья: маленький, джанской работы мопед мог проехать почти всюду, где может пройти человек.
   Вообще-то, ехать наугад было довольно рискованно, но именно риск и привлекал его: проносясь по узкой тропке над высоким обрывом реки например, он упивался собственной ловкостью. Не менее удивительно было и видеть места, отличные от его родного города. Здесь, в таинственной чужой стране, он встречал иногда очень странные вещи - вроде отходящих от шоссе дорог, ведущих в места, освещенные таинственными густо-зелеными или ржаво-красными фонарями. Доводилось ему видеть и странных людей - но он просто проносился мимо них и они ничего не могли ему сделать. Ощущение собственной неуязвимости было не менее привлекательным, чем всё остальное.
   Теперь он посвящал этому удовольствию каждую погожую ночь - а потом мирно спал до заката. С Охэйо он виделся теперь не более двух часов в день - но именно в те часы, в которые Аннит развлекался. Он и его друзья собирались в гостиной - той самой комнате, где Лэйми впервые увидел его - ели всякие вкусности, бездумно болтали, танцевали под музыку - и Охэйо тоже, босиком, как обычно, и, конечно же, не один. Лэйми насчитал в Малау восемь девушек, с которыми Аннит поддерживал довольно тесное знакомство. Трудно было сказать, с какой из них он не только дружит по-братски. Возможно, что со всеми - по очереди или как душа велит. Это казалось Лэйми довольно-таки странным.
   Он не видел ничего необычного в том, что Аннит окружен девушками, - танцевал он во всяком случае очень красиво, с тем изяществом, какое не могли дать никакие упражнения, - оно было врожденным. Но вот как его подруги не передрались из-за него, Лэйми никак не мог понять. Это были, конечно, необычные девушки - таких не встретишь на улице. При одном взгляде на них у него перехватывало дух, а одна из них, Фэнси, однажды заглянула ночью в его комнату, возможно больше из любопытства, чем из симпатии, - но в тот раз Лэйми проснулся лишь к полудню. Он представления не имел, какой может быть любовь, и с того дня постоянно ходил слегка ошалевший.
   У Охэйо было не так много друзей - среди парней только человека три, если не считать Вайми и его самого - и компания девушек уделяла им не меньшее внимание. Это казалось Лэйми довольно-таки странным: он не мог понять, как они все не ссорились из-за этого. Он до сих пор не знал, чем они все собственно занимаются, но на вечерних посиделках они вели себя так же, как и вся прочая молодежь: смеялись, рассказывали страшилки (которые здесь вполне могли быть не только страшилками) или забавные истории. Охэйо обожал пересказывать свои сны - и, как подозревал Лэйми, здорово при этом привирал: истории у него получались просто фантастические и притом, очень интересные. Он валялся на диване, непринужденно положив голову на бедра одной из подруг, чесал грязные пятки и говорил вещи, часто не блистающе умные, но Лэйми случайно обнаружил, что его друг записывает всё, что говорят в гостиной, - он постоянно таскал в кармане маленький магнитофончик, о чем кажется не все здесь знали. Вообще, в его карманах водилось множество весьма странных вещей. Из одного однажды выпал небольшой подшипник, а в другом Лэйми заметил рубчатую рукоять пистолета. Возможно, ему показалось, - Аннит не походил на человека, которого окружают враги. Их посиделки были просто образцовыми - они скромно пили чай и общались очень культурно. Охэйо просто не выносил ругани - в бытность шестилетним мальчиком он мог запросто вымыть ругателю рот с мылом. Сейчас он был более сдержан - но стоило ему скосить глаза на сказавшего что-то не то, виновный тут же извинялся. Неприличные песни о любви Лэйми мог ему простить - они звучали весьма увлекательно. С девушками Аннит держался очень уважительно - разве что во время танцев мог поймать подругу и поднять её на вытянутых руках к потолку, вырвав восхищенно-испуганный визг - но вообще-то он был очень скрытным. Лэйми не знал о нем, собственно, ничего. Казалось, что Аннит нарочно держит его на расстоянии и это не очень ему нравится.
   Лэйми подозревал впрочем, что это может измениться, - если он решит остаться здесь. Эта идея вообще-то очень ему нравилась, но внушала известные опасения - слишком легко было использовать его невежество в таинственных и непонятных местных делах...
   Он встряхнул волосами, опомнившись. Впереди, уже близко, маячил длинный горб моста. Лэйми понял, что забрался очень далеко, - мост этот вел уже в соседнюю, Лайскую область. Перед ним, над дорогой, на тросах были подвешены тусклые, таинственно-фиолетовые фонари. Они висели треугольником и их назначение он не мог представить даже приблизительно. Ему следовало повернуть назад - чтобы не остаться без бензина на обратной дороге - но Лэйми и не подумал сделать это.
   Мостовые ворота из тяжелых, коричнево-смуглых толстых труб оказались заперты на ночь, но он проскользнул в узкую пешеходную калитку, мимо темной коробки контрольного поста, довольный тем, что проскочил незаметно. Но ещё приятнее было мчаться вверх по слабо выгнутой, серебрящейся дуге моста - прямо к коричневато-белой, бесконечно далекой заре над затопившим долину реки морем рыжеватого тумана. Мчась вверх по изгибу, он сделался легче и казалось вот-вот взлетит. Впрочем, катиться вниз с моста тоже было удивительно...
   Выехав на дорогу за мостом, он словно попал в какой-то другой, волшебный мир, хотя на первый взгляд ничто не изменилось - тот же пыльный асфальт шоссе, те же сосны...
   Вдруг его мопед пару раз мягко чихнул и заглох. Лэйми по инерции проехал метров сто, потом свернул к обочине. Ему не нравился пронзительный визг тормозов, а тормозить босыми ногами он уже отучился - до сих пор ещё немного хромал.
   Вдруг, почувствовав голой спиной взгляд, он обернулся. Шагах в сорока от него стоял человек в странной матово-серой одежде, похожей на пилотскую форму. Точнее не стоял, а шел к нему довольно быстро. В том, как ловко он двигался, было нечто знакомое. Судя по росту и ладной фигуре, это вполне мог быть Охэйо, но Лэйми не мог разглядеть его лица - оно скрывалось в тени длинного козырька круглой шапки.
   Он был неприятно удивлен и испуган. Решив напугать чужака, он вытащил из бардачка мопеда пистолет, который дал ему Охэйо, но вид оружия не произвел никакого впечатления. Когда до чужака оставалось всего шагов двадцать, он сдвинул предохранитель и пару раз выстрелил в воздух, вздрогнув от грохота, - с тем же результатом. Уже понимая, что ничего не выйдет, он опустил ствол и стрелял, пока не кончились патроны в обойме. Он впервые взял оружие в руки всего несколько дней назад и вовсе не считал себя великим стрелком, но с такого расстояния хотя бы пара пуль должна была попасть в цель. Скорее всего, и попала, но не произвела, похоже, никакого действия. Тем не менее, чужак остановился. Лэйми показалось, что он улыбается.
   Всё это походило на сон. Не будь парень в сером так похож на Охэйо, Лэйми соображал бы лучше, а сейчас ощущение реальности окончательно покинуло его.
   Он сам пошел вперед, уже твердо уверенный, что перед ним Аннит. Но тут парень поднял серебристый предмет, похожий на фонарь, - он с самого начала держал его в руке, - и в лицо Лэйми ударил сноп фиолетового света. Но куда больше это походило на поток пронизанной электричеством горячей воды - его сбило с ног, обожгло и оглушило...
   Он пришел в себя почти сразу. Всего в десятке шагов от него в воздух медленно, с легким шипением, поднимался странный предмет - овал из зеленовато-серого металла, метров пять длиной и два в диаметре. Застыв на уровне крыши двухэтажного дома, эта штуковина с минуту висела неподвижно, потом вдруг рванулась в небо по крутой дуге, с такой бешеной скоростью, что уже через несколько секунд Лэйми потерял её из виду. Вокруг него взвихрилась пыль, но на сей раз совершенно беззвучно.
   Опомнившись, он сел и помотал головой. Реальность словно разорвались на две части - до и после - и он не представлял, что было в промежутке. На асфальте не осталось, конечно, никаких следов и всё случившееся казалось ему сном. Может, он заснул на ходу, но почему тогда не разбился?..
   Как бы то ни было, ехать дальше не стоило. Он повернул назад, но, миновав мост, не почувствовал себя в реальности. Казалось, всё вокруг по-прежнему происходит во сне и ему хотелось сделать что-нибудь необычное, чтобы убедиться в этом...
   Свернув на первом же повороте, он заехал в какой-то детский лагерь, показавшийся ему сказочным царством, - типичный для Союза Н-образный двухэтажный корпус из красного кирпича окружали причудливые резные теремки, почему-то покрашенные в темно-зеленый цвет, причем их было много. Его внимание привлекла приоткрытая дверь. Не в силах одолеть искушения, он зашел внутрь, в сумрачный коридор, где среди обычных зеленых дверей ему попадались какие-то низкие, словно предназначенные для гномов. Там же он столкнулся с красивой крепкой девушкой лет двадцати. У неё было скуластое лицо и тяжелая грива рыжеватых волос. Они поговорили очень мило, а потом, как-то вдруг, занялись любовью - почему-то снаружи, в песочнице, под пристальными взглядами громадных черных окон.
   Лэйми не знал, есть ли в здании ещё кто-нибудь, но всё вокруг казалось ему по-прежнему волшебным - золотистый отблеск зари над темной стеной близкого леса, чистейший, прохладный воздух ночного соснового бора, поразительная тишина, которую нарушал только тихий шум сбегавших отовсюду капель росы, сухой холодный песок - и гладкое, горячее тело под ним. Он вдавливал в песок раскинутые руки девушки, целуя её глаза, её пухлые губы, задыхаясь от наслаждения и не в силах поверить, что всё это происходит на самом деле...
  
   8.
   Вернувшись, Лэйми завалился в гостевой домик во дворе Малау и проспал до самого обеда. Проспал бы и больше, но его разбудил голод - он не ел со вчерашнего вечера. Обед оказался столь сытным, что он снова заснул и проснулся уже на закате, потеряв представление о времени и совершенно обалдевший от дикой жары. Он был весь мокрый; пот стекал по продольной ложбинке его живота в пупок, а воздух в комнате напоминал мокрую горячую вату.
   В поисках прохлады он вышел на открытую веранду, что высилась над заросшим травой берегом небольшого озерца, - но и здесь оказалось очень жарко и душно, как в теплице. Впрочем, он тут же замер, начисто забыв о жаре, - в озерце плескалась стайка ламайских девчонок лет по семнадцати, хмурых, пухлогубых, черноглазых, одетых только в пояски из бус, сползавших на их круглые попы и крутые бедра. Низко над землей висели тяжелые, красновато-бурые закатные тучи и гибкие тела девушек казались отлитыми из темного, тускло блестевшего красноватого золота. Их лохматые спутанные гривы доходили до поясниц и были чернее самой ночи. Лэйми замер, смущенный и растерянный. Его щеки пылали.
   Заметив парня, девчонки засмеялись - как будто это его застали в столь неловком положении - и принялись дружно забрасывать водорослями. Он вернулся в дом с горящими щеками, смущенный и пристыженный. Здесь он наткнулся на такую же сонную Иннку и испуганно вскрикнул - забыл, что сам привез её с собой. К тому же легкие трусики - всё, что на нем сейчас было, - не могли скрыть охватившего его вдруг острого, как выстрел, возбуждения. Иннка, тоже одетая сейчас лишь в трусики, ошалело взглянула на него и Лэйми не выдержал.
   - Чего уставилась? - довольно грубо спросил он.
   Иннка тут же закатила глаза, словно готовясь упасть в обморок - и вдруг хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
   Лэйми в гневе бросился на неё. Он с удовольствием дернул бы её за косу - но косы у неё не было и он, довольно сильно, дал ей ладонью по заднице. Иннка задорно взвизгнула, отскочив метра на два, как вспугнутая антилопа, - и Лэйми вновь замер с мучительно горящим лицом, не понимая, как это у него получилось.
   На шум вышел зевающий Охэйо и парень вновь дернулся - он не представлял, как ещё и Аннит тут оказался.
   Окинув их насмешливым взглядом, Охэйо, презрительно фыркнув, вышел на террасу, замер, словно превратившись в статую - и, вдруг вскрикнув, покатился по полу, спасаясь от метко летевшей в него тины. Донесся дружный девичий смех и Лэйми улыбнулся, почувствовав себя наконец отомщенным.
   Аннит пулей влетел в комнату, захлопнув за собой дверь. С его ошарашенной физиономии и с других частей тела свисали космы ряски, придав ему очень убедительный вид сына великого Ктулху; он гневно сбрасывал их со всех мест, до каких только мог дотянуться. Иннка и Лэйми покатились со смеху. Аннит одарил их многообещающим взглядом - и уютно устроился в большом, обитом мехом кресле, поджав босые ноги. Сейчас он был сама невозмутимость, лишь его глаза насмешливо поблескивали. Иннка и Лэйми замерли, смущенные, не глядя друг на друга.
   Он не помнил, оделись ли они перед тем, как поехать сюда, не помнил толком даже обратной дороги - он едва ли не всё время жмурился от удовольствия, чувствуя руки подруги на своей талии. Кажется, с того первого разговора они не сказали друг другу ни слова - просто потому, что в них не было нужды. Всё это было, как во сне.
   - Понравились девчонки? - наконец спросил Охэйо, всё ещё насмешливо глядя на него.
   - Да. Красивые.
   Охэйо мягко улыбнулся, поднимаясь.
   - А также чувственные, ловкие и неутомимые. Потому Найье и привез их сюда...
   - Найье?.. А кто это?
   - Жрец Древних, - Аннит усмехнулся. - Только Шуб-Ниггурата, а не Йог-Сотота, как я. А обряды поклонения Шуб-Ниггурату весьма... специфичны. И мы будем в них участвовать. В качестве, так сказать, жертв.
   - Как это? - Лэйми ошалело распахнул глаза.
   Охэйо вновь усмехнулся.
   - Сейчас увидишь. Прямо вот сейчас. Вайми будет первым...
  
   9.
   Найье оказался темнокожим парнем всего лет двадцати пяти. Лэйми с невольным восхищением рассматривал его могучую фигуру. Диковатое лицо жреца было круглым и широкоскулым. Чуть приплюснутый нос и толстые, но красиво очерченные губы придавали ему выражение чув­ственной, животной силы. Лэйми увидел его в небольшом, окруженном глухой стеной дворике, специально предназначенном для таких вот обрядов, где уже собрались и девчонки. Вообще-то он не имел никакого права в них учавствовать - но Охэйо с усмешкой пригласил его и отказаться Лэйми не решился. Правду говоря он уже понимал, что ему придется увидеть - и от этого, казалось, начала чесаться душа. Увидеть ЭТО вдруг показалось ему абсолютно, жизненно необходимым. Может, Древние и были только мифом, персонификацией тех могучих сил, что обитали за пределами человеческого разумения, - но их обряды обладали собственной могучей привлекательностью.
   Лэйми поудобнее устроился на траве, уютно скрестив босые ноги, и приготовился смотреть. Неожиданно звонко ударил гонг и всего через минут пара темно-золотых нагих девчонок, чьи лохматые спутанные гривы до­ходили до поп - ввели Вайми во дворик. Сейчас, совершенно нагой, он выглядел всего лет на восемнадцать - гибкий, ладный юноша, скуластый и очень красивый, весь словно отлитый из блестящей золотисто-коричневой бронзы. Он двигался ловко, с бессознательной чувственностью - даже его босые ступни, ровные, как у ребенка, при каждом шаге словно отдавались темной жирной грязи. Вайми был смущен, дерзок и испуган; девчонки держали его за руки, хотя он и не сопротивлялся.
   Нагая троица замерла точно посреди двора. Ладони девчонок мягко нажали на плечи юноши, заставив Вайми опуститься на пятки. Потом девчонки разделились - одна завела за голову покорные руки юноши, выгибая ему стан и заставляя откинуться на спину, вторая подхватила его ноги, вытягивая их и одновременно раз­водя в стороны, позволив подругам забавляться с беспомощным пленником. Их бесстыдные ладошки скользили по бед­рам и животу юноши, пальцы, дразня, блуждали вокруг его сосков и изнывшей твердой плоти, размыкали покорные губы, проникая в рот...
   Возбудившись, девчонки приникли к нему, скользя грудью по его животу, животом по груди, губами и ресницами - по всему телу. Они попеременно подносили к губам Вайми свои крупные темные соски, садились на него верхом, ёрзая попами по животу и подпрыгивая на нем, как при скачке. Наконец, они устроили пленнику испытание: поставив на его грудь маленькую, до краев полную чашку воды - так, что Вайми даже дышать дол­жен был с осторожностью, - начали дразнить его кромками ногтей, постепенно поднимаясь всё выше. Сначала - одновременно - подо­швы, потом - подколенные ямки, бедра, бока, живот (отчаянно прижавшийся к спине), под­мышки...
   К удивлению Лэйми, Вайми выдержал всё - лишь там, где к нему прикасались, его мышцы подрагивали. Но когда одна из девчонок приоткрыла ему рот, лаская самое чуткое место за передними зубами, непроиз­вольная судорога сбросила наконец чашку. Рассмеявшись, девчонки решили наказать пленника: сев по бокам, они щипали набухшие соски юноши. Игрушка Вай­ми тоже набухла до предела и то одна, то другая девчонка, отпуская сосок, протягивала к ней руку, поддразнивая её. Постепенно их ласки становились всё более настойчивыми. Наконец, одна из них вобрала в рот верхушку его твердой плоти, две других прижались губами к набухшим соскам юноши...
   С минуту Вайми лежал неподвижно, потом начал выгибаться, его бока ходили ходуном в отчаянных попыт­ках набрать хоть сколько-то воздуха. Эта агония длилась ещё с минуту, потом ласка прекратилась. Девчонки дали ему отды­шаться и начали всё заново, повторив цикл несколько раз. Наконец Вайми судорожно приподнял бедра, его судорогу дополнил высокий испуган­ный стон - он весь покрылся мурашками, ста­раясь удержать в себе семя, но так и не смог...
  
   10.
   Вернувшись в дом, Лэйми едва не выскочил обратно, обнаружив ожидающего там Найье. Охэйо, конечно, тоже был там - и лишь поэтому Лэйми смог сдержаться. Он знал, что обряд "жертвоприношения" относится и к ним тоже - но чувствовал себя так, словно свихнулся. Его буквально трясло, мир перед глазами мерцал и прыгал, мысли метались, как безумные, не в силах сложиться хоть во что-то логичное, а желания дергали его туда и сюда, словно щепку в прибое, - хотелось убежать с диким воплем, хотелось наброситься на Найье с кулаками, хотелось...
   - Вы оба следующие, - сказал Найье, глядя прямо на него и ухмыляясь.
   Лэйми протестующе мотнул головой, но не смог отвести от него глаз - могучее мускулистое тело Найье невольно притягивало взгляд.
   - Оба сразу? - вырвалось у парня. Он понимал, что говорит что-то не то, словно кто-то внутри говорит за него, - но поделать ничего не мог. - Но ты же...
   - Вы оба очень красивые, - вдруг сказал Найье, глядя на них и улыбаясь. - Фьяйо-о!..
  
   11.
   Когда в комнату, совершенно беззвучно, вошла рослая, совершенно нагая девушка лет двадцати, Лэйми почти не удивился этому. Он смутно помнил, что Аннит тоже привез из ночной прогулки подругу и это не казалось ему странным. Но её ладное, гибкое, мускулистое тело поразило парня своим совершенством - как и длинные, до пояса, блестящие черные волосы с вплетенными в них нитями радужных бус. Она была очень красива - внимательной, чувственной и хмурой красотой, но казалась чужеродной и опасной в этой комнате, словно лесной зверь, - дикие джунгли и ночь больше подходили к её смуглой коже и большим темным глазам.
   Лэйми невольно отпрянул от неё, как от хищника, замирая в бессознательном испуге. Он уже знал, что обряд дарования защиты относится и к нему тоже - почему-то его надо было провести именно сейчас - но чувствовал себя так, словно проглотил бомбу.
   Казалось вовсе не замечая их, Фьяйо начала танцевать. Её нагое тело двигалось энергично, но не резко, с завораживающей плавностью. Она крутилась на пальцах босых ног, извивалась, покачивала бедрами - всё с поразительным изяществом. Мускулы её впалого живота то резко выступали, то растворялись под гладкой смуглой кожей, отблескивающей серебром. Безупречно выпуклые изгибы её тела, атласная, тускло блестевшая кожа, густые тяжелые волосы, то падавшие на лицо, когда только мускулы танцевали и струились на неподвижном теле, то вдруг взметавшиеся черным пламенем, - всё это заставляло их смотреть не двигаясь, почти не дыша. Бесстыдные, ту­гие движения бедер Фьяйо, её гладкий живот, плавно поджимавшийся к спине, - всё это наполнило их души могучим желанием.
   Ошалелые глаза Иннки насмешливо косили на Лэйми из-за её густых длинных ресниц. Она первой села на диван, стаскивая трусики с поджатых босых ног, потом подошла к Лэйми, стяги­вая трусики с него - так естественно, что он не стал сопротивляться. Её ногти скользнули по выпуклым пластинам его грудных мышц, царапнули соски, словно вонзив в них сотни крохотных сладких иголок...
   Он невольно выгнулся от на­слаждения, делая ей то же, потом бездумно потянулся к подруге, обнимая её. Длинные, черные, хмельные от наслаждения, насмешливые глаза Иннки заняли, казалось, весь мир. Их трепещущие ресницы ласкали друг друга, потом соприкоснулись их губы - вначале несмело, ощущая горячую влажную мягкость, потом...
   Лэйми забыл, что губы могут быть такими чуткими. Наконец, соприкоснулись их языки - вначале отдернувшись от острого, почти электрического удара, но тут же вновь потянулись друг к другу, сначала исследуясь в поисках самых чутких местечек, потом неторопливо перебирая их - лениво, сонно... Дерзко торчащие кончики их сосков изнывали между пальцами и на них плясали теперь мучительно-сладкие, колючие искорки. Лэйми млел - ещё никогда ему не было так хорошо...
   Через минуту Иннка задышала чаще, потом вдруг села на диван, потянув парня за собой. Лэйми обнял её, они мягко легли...
   Он проникал в неё медленно, боясь всё испортить, и двигался осторожно, то и дело замирая, пытаясь успокоиться - но скоро его "отпустило". Он перешел на естественный ритм, резкий и быстрый, и Иннка часто задышала, приоткрыв рот. Её гибкое горячее тело задвигалось под ним; он ощутил ответные толчки её бедер. В самом деле, это было почти как с Фэнси, но Лэйми чувствовал жаркий, мучительный стыд - и наверное поэтому громадное наслаждение...
   Иннка вдруг туго выгнулась под ним и он замер, всё же задохнувшись от него. Кончили они одновременно, потом расслаб­ленно замерли, обнявшись. Лэйми подремал, потом решил, что должен встать и вы­мыться - он стал совершенно мокрый от пота, словно ходил плавать.
   Заглянув в ванну, он увидел, что Фьяйо стоит в центре комнатки, упираясь в смуглый базальт пола босыми подошвами ши­роко расставленных ног и опустив ресницы. Голова её была откинута, живот втянут, рот приоткрыт. Весь её наряд составляли ма­ленькие прозрачные прищепки, вцепившиеся в бесстыдно торчащие крупноватые кончики её темных сосков. Аннит прижи­мался к ней сзади, прикусив левое ухо девушки, почти скрываясь за ней, туго двигая бедрами. В такт им живот Фьяйо вздрагивал, а пальцы её босых ног поджимались в непро­извольной судороге.
   Лэйми замер на пороге, чувствуя, как внезапный жар заливает его щеки и течет вниз, по предплечьям и бедрам, невольно любуясь её стройной ладной фигурой, её атласной смуглой кожей, упругими полукружиями груди... левая рука Охэйо обвила её бедро, пальцы правой ласкали её тайное место, его запястье прижималось к её животу. Фьяйо высоко постанывала, подрагивала - всё чаще, всё быстрее, отведя руки назад, на бедра Охэйо... вдруг крупная дрожь про­бежала по её гибко изогнувшемуся телу, из груди вырвался высокий, пронзительный вскрик - и судорога дикого наслаждения свела весь её тугой впалый живот...
   Лэйми шарахнулся назад, в комнату, уткнулся лбом в стену, не чувствуя под собой ног и пытаясь хоть как-то думать, со­вершенно ошалевший. Он и представить не мог что-либо подобное. Фьяйо было так хорошо... интересно, что она чувствовала?..
   Он испуганно вздрогнул, когда Фьяйо с Охэйо вернулись из ванной. Аннит бездумно улыбался и не отвел взгляда, встретившись глазами с другом. В гагатовой черноте его волос искри­лись нити радужных бус.
   - Когда успел... - только и смог ска­зать Лэйми.
   - Это высшее отличие найрин за кра­соту, - ровно ответил Аннит. - Когда Фьяйо вплетала мне их... это был самый удивительный миг в моей жизни.
   - Да? Не больно-то она тогда веселая, - Лэйми вспомнились все прочие прекрасные девы, окружавшие Охэйо.
   Тот сел у его босых ног, опустив голову и не глядя на него.
   - Ты видел её, видел, как она танцевала. И вообще... если есть воз­можность испытать что-то новое, глупо не вос­пользоваться ей...
   - И только?
   Охэйо поднял лицо. В его длинных зе­леных глазах плескалась насмешка.
   - Она стояла передо мной, обняв за плечи, целовала меня - мои ресницы, губы, уши... прихватывала их зубами, мурлыкала, терлась об меня, сжимала мне соски... в общем, я не заметил, как с меня исчезли трусики, а мои руки оказались на ней. Когда я вошел в неё... так глубоко, как только мог, у меня вся кожа сжалась, а она тихонько вскрикнула и зас­меялась... Я начал двигаться - так резко, что оттуда, из-под пупка, просто искры сыпались... такие прохлад­ные... по животу, по ногам... Это местечко так заныло, что каждый раз я думал, что уже кончил... - Охэйо опомнился и помо­тал головой.
   - Я видел, - невольно сказал Лэйми, краснея до пяток.
   Охэйо ошалело взглянул на него - испуганно, дико, из-под упавших на гла­за волос, - потом вдруг рассмеялся.
   - Представляю... Она нарочно делала так, чтобы мне всё там сводило и если я о чем-то и думал, то лишь о том, как не кончить. А может, вообще не думал. Смутно помню... Когда я опомнился, мы уже сидели на полу, а Фьяйо переби­рала мне волосы и говорила, какой я краси­вый... в каждом месте, и я просто тонул в оз­нобе. Я и не знал, что по всей коже может быть так сладко... в каждом месте, про которое она говорила. Даже в пупке... - Охэйо вновь помотал головой. Волосы хлестнули его по плечам, рассыпались по спине, блестящие и влажные - от воды, должно быть, потому что в ванной бил душ. Аннит стоял под ним и прохладная вода сбегала по его нагой спине, когда...
   Солнце зашло и мир вокруг сразу стал сумрачно-сизым. Лэйми с удивлением понял, что желание не покинуло его, словно он ещё не насытился им, не до конца, - и Найье тоже усмехнулся, взглянув на него.
   - Ещё немного отдохните, потом мы продолжим, - сказал он, шепнув несколько слов Фьяйо. Та кивнула и вышла из комнаты.
   Они улеглись на мягких кушетках, зевая и искоса посматривая друг на друга. Усталый Лэйми незаметно задремал. Когда он проснулся, уже почти стемнело. Свет никто не зажег и очертания всех вещей казались незнакомыми. Лэйми словно попал в какой-то другой мир, чужой и таинственный, но ему было в нем очень хорошо...
   Охэйо и Фьяйо стояли в центре комнаты, нагие и смущенные, явно забыв обо всём. Они опустили ресницы, целуясь, обнялись, прижались друг к другу, их ладони соскользнули с плеч на попы. Фьяйо вдруг тихо рассмеялась и буквально запрыгнула на парня, обвив босыми ногами его стан и упираясь в его зад грязными пятками. Её руки обняли шею Охэйо, губы прижались к губам...
   Аннит сжал её круглую задницу и легко вошел в девушку, двигаясь уп­руго и быстро. Найье прижался к её заду бедрами, накрыв руками тугие изгибы её бедер. Фьяйо издала возмущенный звук - но, обвивая крепкими руками Охэйо, ничего не смогла сделать. Найье так же легко вошел в неё, босые ноги Фьяйо, скрещенные на пояс­нице Аннита, теперь уперлись в стену и пара парней задвигалась в едином упругом, быстром ритме.
   Фьяйо замерла, крепче вцепив­шись в плечи Аннита, её глаза были закрыты, губа прикушена в мучительном усилии, бед­ра рефлекторно подергивались. Вдруг они вновь задвигались - резко, конвульсивно, бесстыдно. Рот Фьяйо приоткрылся, стоны наслаждения обрывались внезапными вдохами - она полностью ошалела от наслаждения, дико мотая волосами. Когда она задохнулась, выгнувшись в длинной судороге, две пары мускулистых бе­дер только ускорили ритм, доводя её до второй, более резкой, сотрясшей всё сильное тело девушки. Она заставила затрепетать и тугие мускулы Охэйо. Потом тугой клубок из трех блестевших, влажных тел распался. Усталый Аннит сел на пол, часто дыша, весь мокрый от пота, едва скользнув по Лэйми ошалелым взглядом, потом помотал головой, поднялся, и, зевая, побрел в ванную... а неутомимая нагая пара дружно поманила Лэйми, и он подошел к ним с готовностью...
   Заниматься любовью с Фьяйо было восхитительно. Она была очень искусна в этом деле, её тугая горячая плоть туго и сладко пульсировала вокруг его твердой плоти и наслаждение едва не сводило Лэйми с ума - череда белых, ослепительых вспышек завершения, но бесконечная. Полностью ошалев, он слышал её бесстыдные стоны. Найье вновь овладел ей сзади, её тело, распластанное между двух их горячих мускулистых тел, яростно двигалось, и Лэйми ока­зался в какой-то совершенно иной Реальнос­ти - он летел, падал в волнах наслаждения. Ско­ро они достигли такой высоты, что он просто задохнулся, умер, растворившись в ослепи­тельном свете - чтобы тут же воскреснуть. Фьяйо продолжала яростно двигаться, удо­вольствие теперь стало мучительным - но оттого ещё более острым, туго сжимая все мышцы. Оно невыносимо медленно нарастало до ослепительной вершины... а потом тягучая сладострастная дрожь, родившись в пальцах босых ног, поднялась по бедрам и охватила всё тело, непроизвольно выгибая его от силы вспыхнувшего внизу живота наслаждения. Оно, словно быстрый, летучий огонь, лизало ему основание позвоночника, отдаваясь там сильным и приятным ощущением, которое то приходило, то уходило до тех пор, пока с шумом, похожим на шум водопада, поток прозрачного света не захлестнул Лэйми с головой, погрузив его в сияющий океан.
   Дыхание парня замерло, он слышал странные звуки, свет колыхался в нем, как волны, сливаясь в образы из его снов и другие, более реальные. Он видел сразу всё своё нагое тело и многие другие вещи - часть их находилась сейчас очень далеко. Его обоняние обострилось так, что запах их горячей мокрой кожи казался физически плотным. Пронзительное наслаждение взмывало вверх, увлекая за собой каждую пылинку его мыслей. Свет двигался сразу вверх и вниз, синий, зеленый, оранжевый, но Лэйми едва видел его, потому что испытывал шок - чудо пробуждения от самого себя, чувствуя, как облетают листья непробудного сна и рождается свобода, безличная и безжалостная, как огонь.
  
   12.
   Лэйми проснулся очень рано. Сумерки утра ещё не рассеялись; в мире царила полная, совершенная тишина. Парень осмотрелся, удивленный. Он был в своей комнате, в постели, но не помнил, как попал сюда. Зато то, что с ним было, помнил замечательно. Казалось, что всё тело до сих пор светится...
   Лэйми поджал пятки к заду и одним рывком вскочил, изо всех сил потягиваясь и зевая. Его разбудили странные, нездешние сны, вызвав не­отступное томление; не вполне понимая, зачем, словно все ещё во сне, он побрел по едва освещенным комнатам. В одной из них, растянувшись поверх одеяла, нагишом спала Иннка. Её одежда была разбросана по полу, красивые пыльные подошвы с ровными пальцами раскинуты. Её гладкое, гибкое тело влажно отблескивало в призрачном полумраке, длинные ресницы подра­гивали, хмурое обычно лицо с крупным чувственным ртом и высокими скулами приняло выражение детского, безмя­тежного счастья - и Лэйми бездумно сел рядом, провел ладонью по её прохладному, удивительно гладкому животу...
   Иннка вздрогнула, испуганно взглянув на него. Выражения на её лице сменялись с поразительной быстротой: удивление, страх, гнев, задумчивость, расте­рянность, снова испуг... она вдруг туго задрожала, томно и бесстыдно потягиваясь, потом откинулась на спину и замерла, с явным интересом ожидая его действий. Её ресницы подраги­вали над высокими скулами, меж приоткрытых пухлых губ светились белоснежные зубы.
   Лэйми сел между её босых ног, легко водя кончиками пальцев по невольно сжимавшим­ся беззащитным подошвам - гладким и твер­дым. Между её ровными пальцами слабо розовели пятнышки незагорелой кожи. Когда он касался их кончиком языка, Иннка беззвучно подрагивала, непроизвольно поджимая и без того впалый живот - это было невыносимо чувственное зрелище и ладони парня, словно сами по себе, скользнули вверх по гладкой коже, лаская эту тугую, удивительно подвижную поверхность, ощущая упругую твердость её теплых мышц.
   Иннка зевнула, улыбнулась, бездумно потянулась к нему, обвила сильными руками плечи, мягко и неодолимо привлекая парня к себе. Их нагие тела туго сплелись, гладкая, прохладная кожа соприкоснулась сразу везде - и от силы этого ощущения в голове у Лэйми всё поплыло.
   Казалось, что всё это происходит во сне - руки скользят, обнимают, бедра туго сплетаются, две пары босых ног - холодная и горячая - изучают друг друга. Его ловкие пальцы скользят по её тугой груди, мягко сжимают торчащие соски, щиплют и крутят их уже одновременно... Иннка тихо стонет, выгнув грудь навстречу этой ласке... и делает то же ему...
   В жаркой тьме под упавшими на глаза волосами смешалось дыхание их приоткрытых ртов, их тела замерли, отдаваясь острому, чистому удовольствию, от которого им вдруг стало необъяснимо хорошо... и это всё длится, длится, длится...
   Губы Лэйми, словно сами по себе, ткнулись в левый сосок девушки... легко при­хватили его, заставив её мягкую грудь в резком вдохе вмяться в них, и, со­скользнув с её гладкой выпуклости, быстро побежали вниз по чуткой коже. Парень замер на её пупке, ощущая кончиком языка крохотные песчинки, застрявшие между складка­ми донца. Его пальцы скользнули между вздрогнувших бедер подруги. Лэйми приподнялся, осторожно лаская языком её теплую, гладкую плоть - и Иннка закатила глаза, разомкнула губы, словно прислушиваясь к чему-то. Дыхание её скоро стало прерывистым, она вздрагивала и слегка выгибалась, поджимая пальцы босых ног, запрокинула голову, невольно прикусила губу, пытаясь сдержать стон... через пару минут всё же слабо застонала, мотая головой, выгибаясь в тягучей длинной судороге... и, задыхаясь, перевернулась на другую сторону. Лэйми сжал её тугую круглую попу, чувствуя на своей её горячие ладошки... её ловкие пальцы ласкали чуткую кожу между... губы коснулись изнывающей плоти... бесстыдный чувственный рот вобрал её - и они вмиг стали одним целым.
   Жар разошелся по нагим телам пары, поцелуи, ласки, - всё впервые... от чего лишь сильнее наслаждение. Ловкие шершавые языки скользят по чутким выпуклостям - следуя друг за другом, словно каждый из них делает это себе... все мысли растворяются в жаркой, сладкой тьме, остается лишь шум пульсирующей в ушах крови и сладостно-жгучая истома внизу живота...
   Лэйми не выдержал первым - он тоже застонал, глухо, но громче чем она, и, часто задышав, забыл о ласке. Одновременно его бедра завертелись, пытаясь выскользнуть из туго сжавших их крепких ладоней подруги, отодвинуться назад, отстраниться от её рвущего сладкие путы языка. Иннка, смущенно, тихо засмеявшись, вновь мягко и сильно привлекла его к себе... её ловкий шершавый язычок скользит по нему, губы вбирают его твердую плоть - и Лэйми снова весь обмер...
   Теперь он мог только плыть по растущим волнам сладкого, колючего озно­ба, восхитительно беспомощный, тонущий, закатив глаза, задыхаясь и чувствуя, как какая-то невероятно могучая сила стяги­вает все его мускулы. Спина парня выгнулась, его ладони и подошвы судорожно сжимались, он приоткрывал рот, стараясь, чтобы оттуда не вылетало ни звука, - но это удавалось не всегда. В какое-то мгновение он ощутил испуг, чувствуя, что сейчас, уже вот-вот...
   Острая истома пронзила ему низ живота, распускаясь там сладостно-жгу­чим цветком... вспыхнула внезапным, неизведанным ог­нем... какая-то сила мягко, но туго свела ему подошвы босых ног, живот, зад, бедра... и Лэйми, наконец, звонко вскрикнул, выгибаясь в агонии экстаза...
   Отдышавшись, он, благодарный, мягко потянулся к подруге, неотрывно целуя её. Его язык скользит по ней всё ниже... ниже... ниже... треплет попеременно соски, проникает в пупок... потом...
   Иннка замерла, начала тихо стонать - раз за разом, приподняв бедра, потом тоже резко выгнулась... бесконечные мгновения тугие дрожи, почти крик, но сдавленный и приглушенный...
   Они легли рядом, не касаясь друг друга, но сон упор­но не шел к ним - так, дрема, быстрые, путаные сны, быст­рые, насмешливые взгляды из-под опущенных ресниц...
   Наконец, они заснули, и, хотя спали какие-то минуты, проснулись внимательными и свежими - в их телах было достаточно сил. Смущенно покосившись друг на друга, они нагишом пошли в душ, не включая в нем света. Там, почти в полной темноте, они вновь потянулись друг к другу - никакого возбуждения, только ледяная вода, прижимавшая теплую плоть к теплой плоти, да ещё озорное любопытство, желание исследовать тела друг друга до самых потаенных мест...
  
   13.
   Пока Иннка плескалась, Лэйми вышел на террасу, весь мокрый в прохладном текучем воздухе, глядя на туманное розоватое сияние востока, озаряющее снизу тяжелые пласты неторопливо плывущих сизо-серебристых туч. Через минуту рядом беззвучно появилась девушка - такая же нагая и мокрая, как и он сам. Лэйми невольно покосился на неё - крутые бедра, круглый зад, тугая плоскость живота... его ладони словно всё ещё скользили по этой гладкой, горячей поверхности, они помнили каждый дюйм этого великолепного теплого тела, а язык хранил солоноватый вкус темных сосков...
   Иннка, вдруг покраснев, опустила взгляд - должно быть вспомнив, как трогала губами пальцы босых ног парня, и как тот, почти не дыша, замирал от этого... Они не понимали всей глубины своих чувств - до этого странного утра.
   - Давай поженимся? - смущенно предложила она, глядя в сторону. - Здесь это просто. У Охэйо есть право это сделать. Он же жрец.
   Лэйми торопливо кивнул, боясь, что сон рассеется.
   И они пошли в почти темную, затененную черными шторами комнату с огромной кроватью, на которой спал Охэйо, уткнувшись в гладкий живот Фьяйо, и всё было просто и понятно без слов...
   Когда начало светать, они встали на круглой серокаменной площадке у берега, обнесенной кольцом низких колонн - спина к спине, нагими, - а Охэйо и Фьяйо, тоже нагие, подняли их руки, соединив их высоко над головой, и они повернулись, не размыкая рук, и их губы встретились, и ладони заскользили вниз, заново узнавая гибкие, прохладные тела, - и, как-то вдруг, бездумно подчиняясь легким прикосновениям Лэйми, Иннка опустилась на колени перед стоявшим у самого края алтарем, легла животом на мокрый от росы камень, уткнувшись лицом в руки. Парень глубоко вошел в неё, двигаясь ритмично и быстро, мотал кружащейся, тяжелой от волос головой, мир вокруг плыл и переворачивался от наслаждения - и он уже не знал, движется ли наяву или во сне. Живот Лэйми прилип к позвоночнику, сладкая мука уже не давала дышать, унося его куда-то...
   Последние толчки были невыносимо сладостны и он обмер, задохнувшись от них. Его семя кануло в бездонных глубинах подруги, давая начало новой жизни, и отныне уже ничего не могло их разлучить.
  
   Глава 4.
  
   1.
   Вернувшись в Малау, Лэйми лег, но не смог заснуть от странного, тревожного томления. Несмотря на всё вчерашнее и утреннее, он чувствовал себя очень бодрым и сильным и просто не мог дальше валяться в постели. Сам не зная, что хочет, он вышел за дверь в поисках общества.
   Внутри Малау времени не было - казалось, тут навечно воцарился поздний вечер или ночь. Коридоры огромного здания были совершенно пусты и Лэйми не счел нужным одеваться. Бродя по ним, он поднялся на крышу. Было уже часов пять, но небо оставалось темно-синим, с несколькими звездами. Внизу, целыми созвездиями, горели синие и желтые огни города. Вздохнув, он спустился в главный зал и с удивлением заметил, что задний вход открыт. Оттуда струился чистый свет зари и он немедленно вышел наружу.
   Казалось, он вернулся на сутки назад - над темной стеной леса стоял такой же золотой рассвет, а густая трава была такой же влажной от росы. Но оглянувшись он видел заслонявшую полнеба сине-золотистую стену Малау, одетую сталью. Шлак на парковых дорожках колол босые ноги парня, но ему это нравилось. Он был только в плавках, но мягко обтекавший его почти нагое тело прохладный, влажный воздух ему нравился тоже. Вокруг ни единой живой души - похоже, что все остальные сейчас крепко спали.
   Он побрел вокруг здания, вновь чувствуя, что всё это происходит во сне. На заднем дворе, у вала, он вдруг почувствовал тревогу - бродить в одиночестве конечно замечательно, но где же охрана? В Гитограде всегда хватало людей, готовых убить ойрат, - а если на то пошло, то и манне тоже. Конечно, здесь достаточно сигнализации, но ещё в универе Лэйми научился не доверять машинам - слишком легко их обмануть...
   Он подошел к задним воротам двора. Запертым, но между массивными створками осталась заметная щель. Приникнув к ней, Лэйми смотрел на дорогу, вслушиваясь в смутные, призрачные звуки, чувствуя, как его начинает охватывать страх. Даже в свете зари ему чудилось теперь нечто тревожное. Наверное, всё дело в том, что слишком уж вокруг тихо...
   По его голой спине вдруг пошли мурашки - на неё тоже кто-то смотрел. Ощущение было очень неприятным. Чувствуя, как замирает сердце, Лэйми обернулся. Он боялся это делать, но дальше пялиться в щель было уже просто глупо.
   Шагах в десяти за ним стоял Охэйо - в своей обычной черной одежде, но босиком, лишь на его щиколотках блестели серебряные браслеты. Он подошел совсем бесшумно - вначале это показалось Лэйми неестественным, потом он понял, что Аннит просто шел по траве. Он улыбался, разглядывая его, и Лэйми стало неловко: он вспомнил, всё, что было вчера.
   - Ты красивый, - задумчиво сказал Аннит, и, встряхнув волосами, добавил: - Почти как я.
   Лэйми улыбнулся в ответ, но подозрения не оставили его.
   - Это был ты, - сказал он. - Там, на дороге.
   Ресницы Охэйо широко распахнулись.
   - Где?..
   - На шоссе. В той летающей штуке.
   - В какой?..
   Лэйми опомнился, сообразив, что ничего не рассказывал другу, - просто не был уверен, что всё это произошло в реальности. Теперь он рассказал - это не заняло много времени. Охэйо нахмурился, потом вдруг рассмеялся.
   - Думаю, убеждать тебя в том, что тебе всё это привиделось, не стоит.
   - Тогда что же я видел?
   - Гостя из другого пространства, я думаю, это понятно. Мы называем их Светляками. Они - не враждебные и не дружественные. Просто чужие. Здесь такое бывает весьма часто.
   - Но я уверен - это был ты. Я не понимаю...
   - Всё очень просто, Лэйми, - Охэйо не смотрел на него. - Если миров так много, то почему я должен был единственным?
   - И я тоже?
   - Конечно. Есть множество других Лэйми в других мирах - но они, конечно, не такие, как ты. Скорее, их можно назвать твоими братьями.
   - И ты знаешь их? Других себя?
   Охэйо отвернулся. Лэйми не видел сейчас его глаз.
   - В этом всё дело, правда? Мне ужасно хочется соврать, но да, я их знаю. Некоторых; не всех.
   - Твой... брат обошелся со мной не слишком-то вежливо.
   - Он хотел просто познакомиться с тобой. А ты всадил в него всю обойму - тоже не слишком-то вежливо, правда?
   - Почему же тогда он не умер?
   - Личный силовой щит. Если бы ты не был таким идиотом, то сейчас болтал бы с ним за одним столом.
   - Но он...
   - Немного застенчив, правда? Не так-то просто познакомиться с существом из другого мира. Даже не с собой.
   - Он бывает здесь, - это был не вопрос.
   - Бывает. И не он один.
   - И власти Союза не знают об этом.
   - Скорее, не верят. К счастью, всё это слишком невероятно.
   - К счастью?..
   - Есть вещи, о которых им не следует знать. Мы не хотим Союзу зла. Но для нас он - только "один из". И не самый лучший, кстати.
   - Нас? Кто это "мы"?
   Охэйо обернулся и посмотрел на него. И не сразу ответил.
   - Глупо всё получилось, - сказал он через минуту. - Я ведь собственно и не хотел тебе рассказывать, по крайней мере, не сейчас. Не сразу. Но если я сейчас промолчу, наша дружба погибнет, разве нет? А ведь мы не можем просто вот так говорить об этом. И у меня довольно примитивные привычки. У меня нет друзей наполовину. Если ты хочешь быть с нами, думаю, мы имеем право ставить условия.
   - Какие?
   - Ты забудешь о своей прежней жизни. Останешься жить здесь. С нами. Не слишком ужасно, правда?
   - И всё?
   - А чего ты ждал? Клятвы на крови? Целования ноги на верность? Ну, если тебе это так важно, я не против, - он приподнял пыльную босую ногу. - Вот тут, над пальцами. Только не обслюнявь.
   Лэйми засмеялся.
   - Ты сам не пробовал?
   - Не-а. Я себе не доверяю.
   - Это почему же?
   - Хитрый шибко. Мне такие люди не нравятся.
   Лэйми вновь хихикнул.
   - Непросто, должно быть, быть верховным жрецом.
   - Морока одна, - Охэйо зевнул и потянулся. - Я думаю, ты ждешь, что я, не сходя с места, всё тебе расскажу? Не-а. О таких вещах трудно рассказывать. Я не умею, во всяком случае. И потом, захочешь ли ты слушать?
   - Захочу.
   Охэйо прямо взглянул на него. Лицо его было хмурым.
   - Ты уверен?
   По коже Лэйми прошел холодок; тем не менее, он кивнул.
   - Хорошо. Но тайна эта не только моя. У неё есть и другие... хранители, и их мнение тоже нужно учитывать. Я даже не знаю, захотят ли ОНИ принять тебя. Да и потом... Слова - это только ветер. Ты должен увидеть... определенные вещи - а они, скажем, не вполне к этому готовы. Короче, Лэйми, если ты хочешь, чтобы новая страница твоей жизни началась не с болтовни босого парня, подожди до завтра. Завтра вечером мы устроим тебе торжественную экскурсию с собранием и всем прочим. Идет?
   Лэйми кивнул. Несмотря на всё более сильные тревожные предчувствия, его сердце пело - жизнь поистине великолепна.
   Но судьба решила всё по-своему. И он предпочел бы никогда не видеть вещей, о которых так мечтал.
  
   2.
   Весь этот день Лэйми бесцельно слонялся по Малау. Он не любил безделья, но все занятия просто валились у него из рук, хотя он вовсе не считал себя впечатлительным мальчиком. Но ничего столь же важного в его жизни ещё не происходило. Он бродил, словно зачарованный, и соображал не вполне четко. Отчасти это чувство осталось от вчерашнего "жертвоприношения", отчасти было порождено удивлением - он не мог поверить, что один взгляд, брошенный на забытую кем-то газету, смог изменить его жизнь так резко. Под вечер же на него вдруг с дикой силой накатило желание - полностью отдохнувшее тело отчаянно требовало продолжения. Но, увы, никаких новых "обрядов" в Малау пока не наблюдалось и даже вьющиеся вокруг Охэйо девчонки куда-то исчезли - по крайней мере, ему не удалось найти ни одной.
   Плюнув на всё, Лэйми отправился в город, в смутной надежде снова встретить Лаику... или кого-то наподобии её. Он до сих пор плохо представлял, где надо искать и кого, но ему почти сразу повезло: стоило ему всего минут пять побродить по вокзалу, как к нему подошла девчонка лет шестнадцати, очень красивая - большие черные глаза, высокие скулы... Как и сам Лэйми, Фэнси оказалсь приезжей - но, в отличии от него, приехала "покорять город" как раз тем самым образом, о котором рассказывал Охэйо...
   Это было не совсем то, на что Лэйми надеялся, но выбора не оставалось: желание уже буквально грызло его, да и бродить тут дальше не стоило: можно было опять нарваться на бандитов, а этого ему ну совсем не хотелось.
   Немного подумав, он предложил Фэнси поехать на пляж: насколько он успел узнать, так тут обычно начинались все "знакомства". Пляж давал совершенно легальную возможность рассмотреть прекрасную деву, как говорится, в деталях и подробностях и принять решение окончательно. Фэнси ничуть не возражала. Всего через полчаса они приехали на нудистский пляж, специально предназначенный для таких вот "знакомств", к счастью, почти совершенно пустынный в этот поздний час...
   Фэнси была намного моложе Лэйми и зачастую вела себя, как обычная девчонка. Вот и сейчас пляж вызвал у неё приступ бурной радости. Добежав до берега, она нагнулась, ожесточенно расстегивая пряжки на сандалиях, сбросила их, открыв коричневые, очень ровные босые ноги, потом так же ожесточенно дернула у горла застежку длинного платья, которое тут же свалилось на песок. Под ним совершенно ничего не было и одно это говорило о многом...
   Нагая Фэнси оказалась поразительно красива и Лэйми удивленно приоткрыл рот, рассматривая её. Шапка вьющихся черных волос, довольно коротких, открывающих почти всю шею, узковатая, очень стройная спина, узкая талия, точные изгибы бедер - плавные, безупречно выпуклые высокие дуги, необъяснимо волнующие, круглый зад с двумя темными, странно влекущими треугольниками теней сверху и снизу, такие же стройные ноги...
   Коричнево-смуглая, очень ровного тона кожа Фэнси странно размывала черты тела, превращала её в призрак в наступающих сумерках... но призрак ещё более привлекательный. Сами её очертания, эти точные, плавно изогнутые и в то же время твердые линии будили в душе Лэйми смутную, какую-то непонятную тоску.
   Между тем Фэнси повернулась - и Лэйми вновь замер. Сейчас она улыбалась и её белые, ровные зубы и белки глаз очень резко выделялись на смуглой коже.
   Ощущая, что краснеет, Лэйми опустил взгляд. С этой стороны Фэнси была ещё красивее: гладкие тугие округлости груди с крупными темными сосками, гладкий, впалый, поджарый, в призрачном рисунке мускулов живот с манящей темной впадиной глубокого пупка... И опять же четкие и математически точные изгибы обнаженных бедер, которые необъяснимо притягивали взгляд...
   Лэйми поймал себя на том, что хочет положить на них руки - просто чтобы ощутить гладкость теплой кожи и упругую твердость скрытых под ней мышц - но Фэнси вновь повернулась и бросилась в воду - только пятки мелькнули. Плыла она упруго и быстро, точно так же, как двигалась на суше. Лэйми вскочил и выбравшись из одежды бросился в воду вслед за ней...
  
   3.
   Они всласть накупались - вполне впрочем невинно - потом вернулись в город. Вести Фэнси в Малау Лэйми не хотел - черт знает, чем бы это всё кончилось - и возник вопрос поиска места. Они весьма долго бродили по улицам, пока им вдруг не повезло: завершавший работу водитель экскурсионного автобуса, с усмешкой глядевший на парочку, вдруг предложил им на ночь устроиться в салоне - конечно не даром, а за бумажку в пятьдесят кун. Это было бессовестно дорого и это были в сущности почти все деньги Лэйми из тех, что Охэйо выдал ему "на расходы" - но выбора не оставалось. Лэйми не знал, повезет ли им в следующий раз, а заниматься этим самым второпях, где-нибудь на грязном чердаке, ему совершенно не хотелось.
   Наказав им ничего (кроме друг друга) не трогать, водитель запер дверь и насвистывая удалился. Оставшись в запертом салоне наедине с Фэнси Лэйми смутился: он не представлял, что делать, если ему вдруг захочется в туалет, например... но сейчас ему было не до этого. Фэнси сразу же сбросила одежду и начала раздевать его. Лэйми не сопротивлялся - именно за этим они тут и остались. Нагая Фэнси тут же прижалась к нему, начав со смехом ласкать и ласкаться... и Лэйми с тоской понял, что делать это самое в тесном салоне не так-то и просто. Что ж, как раз эту проблему ему было очень интересно решить...
  
   4.
   - Ты очень красивый.
   Лэйми захотел смущенно отвернуться, но не смог - сейчас Фэнси уже лежала на нем, а её гладкие, теплые пальцы мягко ласкали внутреннюю часть пылающих от стыда ушей Лэйми. Их голые ноги перепутались, ногти и кончики пальцев его собственных рук скользили вдоль ложбинки позвоночника и между ягодиц Фэнси. Не решаясь даже отвести взгляд, Лэйми растерянно смотрел на её раскрасневшееся, с блестящими глазами лицо, чувствуя, как плотно прижались друг к другу их горячие животы. Сейчас они были уже совсем голые, а место, в котором они находились, смущало его ещё больше. Они лежали на капоте в задней части салона автобуса, тесной для двоих полке, ещё ограниченной наклонным задним стеклом. Отчасти закрытом брошенным на капот одеялом и пухлой подушкой, на которой сейчас покоилась лохматая голова Лэйми, - но это утешало не особенно. Чуть повернув её, он мог видеть просторную улицу, к счастью пустую в это глухое время ночи. От салона их отделала шторка, но как раз это не имело значения - дверь всё равно была заперта, а если бы водитель начал её отпирать, они бы точно это услышали.
   - Спасибо, - это прозвучало глупо, но ничего лучшего Лэйми просто не пришло в голову.
   - Пожалуйста, - Фэнси ещё приподнялась на локтях, её гладкие пальцы скользнули к бесстыдно торчащим соскам Лэйми, очень умело пощипывая их. Чуткие кончики тут же пронзили иголки сладкой электрической боли, ознобом рассыпались по обнаженному телу, остро кольнули самый низ живота. Мускулы спины вдруг туго свело, они натянулись, как веревки, и стан Лэйми непроизвольно выгнулся. Фэнси улыбнулась. - Давай уже займемся делом?..
   - Ну... ладно, - изнемогая от сладкой истомы, Лэйми совсем перестал соображать. - Что мне делать-то?
   - Перевернемся сперва...
   Лэйми со вздохом подчинился. Фэнси перевернулась на спину и подняла босые ноги, упершись в потолок их пальцами. К большому облегчению парня, любовью она занималась уже не в первый раз и ему не пришлось делать ей больно. Овладев ей, он сразу задвигался, постоянно меняя глубину, угол, ритм, чтобы растянуть удовольствие. Но в конце концов Фэнси начала царапать ему зад, попадая в какое-то особо чуткое местечко под копчиком. От сочетания наслаждения и боли Лэйми неожиданно "накрыло" и он вдруг кончил - горячо, остро, резко, выгнувшись в тягучей длинной судороге. Фэнси однако не прекратила своих домогательств и в итоге Лэйми кончил ещё раз - уже не так неожиданно и яростно, но вдоволь поплавав в тянущей все мускулы истоме. После этого все силы покинули его и он замер, сонно глядя на серебряную мглу ночной зари. Измученные мышцы ныли мучительно-сладко - но желание точно оставило его. Есть ему тоже не хотелось - пока, по крайней мере. Хотелось спать, но он понимал, что пора возвращаться: он никому не сказал, куда ушел и насколько - и, не вернись он к утру, Охэйо наверняка задал бы ему пару неприятных вопросов...
   Одевшись, они с Фэнси выбрались из автобуса через форточку, после чего тут же расстались. Фэнси, окрыленная успехом, отправилась то ли на поиски новых друзей, то ли на поиски ночлега, - а вот Лэйми отправился домой. Само здание Малау оказалось заперто на ночь - и, решив не привлекать внимания Охэйо или Вайми к своему возвращению, Лэйми отправился в пансионат, где по счастью нашлась свободная комната. Здесь, по крайней мере, было окно, выходящее на юг, - Лэйми предстал роскошный вид на пруд, очень красивый, но он был не в силах наслаждаться им, так как глаза уже слипались. Он заснул, зная, что завтра уйдет в сон совсем другим человеком. Но он ошибся.
   Изменился весь его мир. А потом этот мир рухнул.
  
   5.
   Его разбудил взрыв - глухой, громкий удар, от которого задребезжали стекла, - и второй взрыв, почти сразу, через две секунды. Лэйми вскинулся и сел в постели, услышав нарастающий вой - как у сбитого самолета в фильмах про войну. Ещё секунд через пять раздался третий взрыв, глуше и дальше двух первых - но за окном мелькнула мгновенная белая вспышка и посуда в шкафу зазвенела. Лэйми вскочил, и, как был, нагишом, бросился к окну, но ничего не увидел. Над головой висели тяжелые тучи. Внизу, в парке, царил полумрак. Только вдали ярко сияли уличные фонари.
   Он стоял так несколько минут, но ничего не менялось. Лэйми с облегчением перевел дух. Опомнившись наконец, он почувствовал, как у него горят уши - сейчас он сам не мог понять, слышал он что-то или нет. А бегать, вопить, стучаться в комнаты... нет, спасибо.
   Лэйми замер у окна, не зная, что делать. Ему было жарко, по коже густо ползали мурашки. Вдруг он понял, что ничего ещё не кончилось. Вновь возник далекий звук, похожий на гул самолета; у него вдруг странно зажужжало в голове, словно она превратилась в испорченный приемник. На потолке замерцала, сама по себе разгораясь вполнакала, выключенная из сети люминесцентная лампа. Секунды через три вслед за звуком накатило сине-зеленое сияние. Оно затопило всё покрытое тучами небо. Стало светло, словно днем, - и на фоне этого света вдруг вспыхнуло ослепительно-белое, очень чистое пламя.
   На глазах изумленного Лэйми свет перешел в красный, потом в сине-зеленый. Вдруг, всего секунды через две, на дом обрушился гром взрыва - одиночный, хлесткий, очень резкий удар. Стекла задрожали, свет перешел снова в красный, затем опять мелькнуло белое и свечение медленно ушло. Стало совершенно темно - на земле тоже всё погасло, даже фонари.
   Свет ещё не исчез полностью, когда до Лэйми донеслись раскаты затихающего грома. Потом там, куда ушло свечение, вновь вспыхнуло чисто-белое пламя и ещё секунд через пять оттуда докатился гул двух новых сильных взрывов. После этого всё стихло.
   Ошарашенный Лэйми замер во мраке, бездумно отметив, что его босые ноги ничего не чувствуют. Студентом-практикантом он бывал на урановых рудниках возле Усть-Манне и знал, что при мощных взрывах сначала приходит сотрясение по земле, потом воздушная волна. Здесь не было такого толчка. Первый звук, похожий на гул самолета, шел, как и свечение, с северо-востока, а последний удар - с юго-запада, куда ушло свечение. И ещё... все огни в городе погасли, он не видел даже автомобильных фар. Небо и землю соединил кромешный мрак, словно до сотворения мира.
   По всему зданию раздались испуганные крики и Лэйми понял, что на сей раз ему не показалось. Он хотел выбежать в коридор - но не успел ещё сдвинуться с места, когда беспросветную казалось бы облачность прошила белая, очень яркая вспышка. Через несколько секунд где-то за горизонтом, на юго-востоке, вспух купол слепящего пламени, выжигая многослойные тучи. Над ним, параллельно земле, разлетелся такой же огненно-белый диск.
   Что там творилось дальше, Лэйми не видел: всё небо залил ослепительно-белый свет, такой яркий, что стало больно глазам. В этом сплошном, ровном сиянии пропали все предметы, что окружали его, и давящее тепло хлынуло снаружи, словно горячая вода.
   Когда сияние начало затухать, Лэйми осторожно приоткрыл глаза. Над горизонтом, в широкой бреши разорванных облаков, ещё вспухал громаднейший, уже светло-оранжевый купол. Он рос, набухая всё больше, и, оторвавшись-таки от земли, превратился в приплюснутый шар. Казалось, там поднималось немыслимое алое солнце, окруженное идеально правильным кольцом облаков, тянущее за собой смерч тускло-дымного пламени.
   Лэйми, разинув рот, глазел на это невероятное видение. Оно длилось уже секунд тридцать, когда пол больно ударил его по ногам. Всё здание "подлетело", а потом провалилось куда-то вниз, вместе с сердцем парня - так резко, что со стола слетела вся посуда. С потолка посыпалась штукатурка, всё задвигалось, заходило. Лэйми отбросило от окна и в себя он пришел уже сидя на полу, на заднице. На сей раз, он точно мог назвать расстояние - километров двести пятьдесят или около того - и мощность взрыва: мегатонн сто или больше. Там, возле Рохаса, находились Хохочущие Бездны - меньший, вертикальный вариант Склона, - и понимание, ЧТО он видит, пронзило его, как мечом.
   Шар ещё увеличился, медленно и беззвучно скользя вверх, - а в него, как в воронку, казалось, втянется вся земля. Постепенно тускнея, он стал огненно-красным, затем темно-бордовым, оплывая вниз дымными языками, и через минуту после вспышки пропал вовсе - но Лэйми ещё не мог сдвинуться с места, весь в холодном поту.
   Минуты через три до него докатились глухие, но громкие раскаты взрыва. Воздух ощутимо толкнул здание - посуда вновь зазвенела, стекла тоже, но не разбились.
   Лэйми казалось, что он тонет в ледяной воде. Случилось самое страшное, что только могло случиться в его мире, - началась война с Мроо и это лишило его последних сил. Он полумертвым повалился на постель - и его поглотил кромешный, без единого сна, мрак.
  
   Глава 5.
  
   1.
   Лэйми стоял у большого окна своей комнаты, глядя на пустынный внутренний двор. Было раннее утро; солнце едва взошло, и мир казался сумрачным. На горизонте, над Рохасом, висела бесформенная серая мгла. Других следов взрыва он не видел и это казалось ему странным: там, на площади диаметром километров в пятьдесят, не осталось буквально ничего - то есть совершенно.
   Эта зона полного уничтожения, словно косточка плода, пряталась в другой, мертвой зоне, в триста километров диаметром, где взрыв уничтожил всё живое. Пробитая Мроо брешь была закрыта, вторжение остановлено - хотя бы там - но цена этого оказалась ужасна. Только убитых было более сорока миллионов - двадцатая часть от всего населения Союза. Таких потерь он не нес даже во Второй Континентальной - но сейчас Лэйми это уже не трогало. Конец света наступил; он чувствовал себя умершим и смотрел теперь на мир с болезненным любопытством, словно ему довелось заглянуть в загробную жизнь - или, точнее говоря, в ад.
   Поначалу - в первые часы - ему было очень страшно, но даже страх этот постепенно иссяк, уступив место холодному безразличию. Он понял, что перебравшись сюда, в общагу, поступил довольно-таки глупо: выкинул сам себя из ближнего круга друзей Охэйо, из того места, где принимались решения, в безымянную и никому не нужную пока массу рядовых служителей, которым велели сидеть здесь и не путаться зря под ногами.
   Он попробовал вернуться в Малау, но не смог: гвардейцы просто не пропустили его, а связаться с Охэйо было невозможно. Больше всего его терзало отсутствие информации: своим неведомым оружием Мроо прикончили в Гитограде буквально всё, что имело отношение к электричеству. Хотя в Малау был свой генератор и свет вскоре дали, ни радио, ни телевидение так и не ожили. Они знали только то, что сообщали по внутренней трансляции: "благодаря самым решительным мерам" вторжение, вроде, удалось отбить, но больше ничего известно не было. Правительство похоже знало, с кем имеет дело, - иначе Лэйми не мог объяснить его безжалостность. Передали даже, что между Народным Союзом и Джаной, оказывается, есть соглашение на случай вторжения Снизу, но Лэйми считал, что всё уже кончено. Он не мог это объяснить, но это было очевидно. Отсюда он не видел сам Склон - только самый верх его синевато-призрачного вала - но над ним ещё с ночи кружили самолеты, и, пока не рассвело, он видел зарницы разрывов. Бои с чудовищами Мроо шли уже всего в километрах в пяти от него, а может, и куда ближе, - но сейчас это не значило для него ничего. Опасность была слишком страшной, чтобы он мог поверить в неё.
   Вдруг там, над Склоном - или, скорее, внутри него - совершенно бесшумно сверкнула вспышка. Всё залил неистовый, неописуемо яркий - даже сквозь зажмуренные веки - свет. Тепло захлестнуло Лэйми, словно горячая вода, пробившись сквозь пыльное стекло и даже сквозь одежду. Даже на таком расстоянии он кожей ощутил давящую силу этого жара. Потом он истаял, исчез, словно его никогда не было. Пол вновь ударил Лэйми по ногам, здание подпрыгнуло и задрожало, но не сильно - взрыв, судя по всему, был воздушным, небольшим, всего в несколько килотонн. Он уже привык определять такие вещи...
   Открыв глаза, он увидел вдали новое, ярко-белое солнце. Оно выросло, вывернулось в страшную черно-багровую тучу. Под ней рос огромный клокочущий столб скрученного жгутами огня. Всё его тело прошил сокрушительный грохот, заставив задрожать даже кости. Лэйми увидел воздушную волну: взрыв спрессовал воздух, он уплотнился, посинел и упругой прозрачной стеной шел к нему по холмам и лощинам - сначала вроде бы медленно, потом быстрее... быстрее...
   Когда она совсем приблизилась, Лэйми невольно напрягся, но не отступил - и четкая синеватая тень обрушилась на него с непредставимой скоростью. Он заметил, что по дорожке к гаражам идут двое гвардейцев, посматривая по сторонам, а ударная волна настигает их сзади. Застав людей врасплох, она сбила их с ног. В соседнем доме какой-то полуголый парень вышел на балкон - полюбоваться зрелищем. Его оторвало от перил, приподняло и ахнуло о косяк двери - больше его Лэйми не видел. Босыми ногами и ладонями он ощутил мягкий, сильный удар; толстые стекла окна пошли волнами, но не разбились. С гаражей полетели куски толевой кровли, крышу стоявшего рядом автобуса вдавило, как бумажную. Горячий шквалистый ветер пронесся дальше, вздымая клубы пыли, так что несколько минут вообще ничего видно не было.
   Потом и этот мутный свет померк и над головой Лэйми, совсем низко, поплыли клубящиеся черные тучи. В них змеились зловещие красные жилки; пошел дождь из горящей земли и черного пепла. По окну чиркали искрящие угольки. Лэйми торопливо отступил от него. Сердце у него неприятно заныло: они попали в "хвост" атомного взрыва, а это означало, что им не миновать изрядной дозы облучения, даже здесь, в бетонном доме с толстыми стенами.
   Парень съёжился на постели, слишком испуганный, чтобы что-то делать. Наконец, ему стало так одиноко и тревожно, что он вышел за дверь в поисках общества... как и многие другие. Они без цели бродили вверх и вниз, ругались с караулившей запертые выходы охраной и смотрели в окна.
   Огненно-пепельный дождь шел минут пять. Ещё минут через двадцать мгла рассеялась и снова засияло солнце, но их по-прежнему держали взаперти. Кондиционеры, которые исправно работали до взрыва, отключились, вентиляция тоже; духота в наглухо закрытом здании стала попросту невыносимой. Люди слонялись из комнаты в комнату, словно потерянные души, роптали и просились наружу, однако по репродуктору объявили, что их выпустят, когда подметут улицу. Вскоре впрочем из крана на кухне начала капать вода и все выстроились у него в очередь. Потом по двору прошла машина-подметальщик, оставляя за собой чистую белесую полосу. Наконец внизу захлопали двери и Лэйми, вместе с остальными, устремился туда. Он заметил несколько парней в защитных костюмах, окруженных плотной, шумящей толпой. Вайми энергично протолкался сквозь неё и взял Лэйми за руку, молча потянув за собой, в его комнату. Он был мрачен и груб, но всё равно Лэйми был очень рад его видеть.
   - Мы должны ехать на базу ВВС в Алкайне, - без предисловий сказал Вайми. - Не все, только самые верные. Но я подумал, что и тебе стоило бы...
   - Спасибо, - невольно улыбаясь сказал Лэйми. Он воспринял эту новость с громадным облегчением - казалось, про него уже все забыли. - А Охэйо? Поедет с нами?
   - Нет. Останется здесь. Здесь его дом, его люди.
   - Но...
   - Слушай, в Малау безопасней, чем где-либо. Он вовсе не такой герой, как ты думаешь. Склон перекрыт - хотя бы на какое-то время - и угрозу следует ждать не оттуда.
   Лэйми промолчал. Он ожидал, что все они будут эвакуироваться, но понимал, что в этом просто нет смысла. Если Мроо не выйдет остановить здесь, то не выйдет нигде.
   - А почему тогда мы?..
   - Мы должны забрать детонаторы. Не думаю, что у нас это получится. И сама эта затея мне далеко не по вкусу. Но пока мы живы, мы должны бороться, разве нет?
   - Должны. Но что это за детонаторы? К чему?
   Вайми хмуро взглянул на него.
   - К тому, что уничтожит сам Склон... вместе с городом. Да, всё на самом деле так вот плохо. Но это - решение Охэйо. Личное. Никто больше не должен знать об этом. Официально мы - научная группа, которая едет, чтобы оценить... одну вещь. Угрозу. Не думаю, что это будет полезно. Но это хороший предлог.
   - Хорошо, я согласен, - сказал Лэйми с энтузиазмом, которого вовсе не чувствовал. На самом деле ему вовсе не хотелось участвовать в чем-то таком... но сидеть тут одному ему хотелось ещё меньше. Лишь теперь он оценил, сколь ценной может быть дружба - она буквально не дала ему сойти с ума. - Но ты расскажи хотя бы, что случилось!
   Вайми не ответил; он встал у окна, сумрачно глядя куда-то вниз, на засыпанный смертоносным пеплом двор.
   - Это Мроо, - сказал он, и от одного звука этого имени - от того, как Вайми его произнес - по спине парня прошли мурашки. - Помнишь, Аннит говорил тебе о лестнице мирозданий? Наверху расположены хорошие миры, внизу - плохие, под ними - ОЧЕНЬ ПЛОХИЕ. А на самом дне возникли Мроо. Они поднимаются вверх, этаж за этажом, мир за миром - и сейчас пришла наша очередь. Ты это ожидал услышать?
   Лэйми промолчал; он вовсе не хотел этого знать, но остановиться был уже не в силах.
   - Но кто они? И... каковы наши шансы?
   Вайми повернулся к нему. Его словно отлитое из темного золота лицо было усталым и хмурым.
   - Очень маленький шанс умереть достойно. Тебе этого хватит?..
  
   2.
   Идти пешком они, конечно, не могли, ехать на машине тоже и даже транспорт, защищенный от радиации, им подали не сразу. Как сообщили по трансляции, бомба была "чистой" - то есть, выброшенные ей изотопы имели небольшой период распада, буквально какие-то минуты, которые лучше было переждать. Лэйми был бы рад поверить в это, но ожидание оказалось невыносимо мучительным. Лишь через час к зданию подъехало шесть армейских БТР в серой антирадиационной обшивке. Их подогнали прямо к открытым дверям, но всё равно погрузка получилась торопливой и спешной. Едва она была завершена, колонна тронулась.
   Выбираясь на площадь, они миновали толпу беженцев из разрушенных и засыпанных радиоактивным пеплом домов, наивно полагавших, что здесь они будут в безопасности. Оказать помощь всем сразу было невозможно и обожженные люди, морщась от боли, бродили по двору, ища, где бы напиться. Лэйми знал, что даже в самом лучшем случае им оставалось жить всего несколько месяцев.
   За площадью колонна разделилась. Пять машин свернули на восток, одна - с их группой - на юг, к заслонявшей полнеба туче черного дыма. Здания по обе стороны улицы зияли пустыми дырами окон и дверей, их стены кое-где рухнули, груды камня громоздились на лестничных клетках и в подъездах. Везде пожары; дым и пепел затянули небо и Лэйми видел лишь бесконечные руины в багровых сполохах пламени - дикий, сюрреалистический сон. На дороге то и дело попадались горящие машины и тяжелый БТР со скрежетом расталкивал их. Многие уже просто тлели, другие взорвались - они везли боеприпасы к Склону. Лэйми не мог поверить, что ехал тут на разбитом тринадцатом автобусе и тут было таинственно и красиво. Он просто не узнавал этих мест, не хотел узнавать. Людей здесь он не видел. Живых, то есть. Мертвых - сколько угодно. Только не сразу поймешь, останки ли это человека или же просто шмат обугленного тряпья. Лэйми каждый раз отворачивался, опасаясь, что его стошнит. Они били по своим, без разбора, только чтобы поразить врага, - уже без надежды на победу, без плана, почти без цели. Судороги неограниченной войны.
   Ближе к эпицентру тел уже не было - от них просто ничего не осталось. Воздух в машину проходил через многослойные фильтры, но Лэйми всё равно чувствовал удушливый смрад сгоревшего мяса. Воображаемый конечно, но не менее от этого противный. Не желая поддаваться слабости, он угрюмо смотрел в триплекс. Его удивляла живучесть наспех, за одну ночь построенных окопов и блиндажей - они почти не пострадали, хотя пламя уже охватило кое-где облицовочные доски. А вот все здания здесь разнесло начисто, только стальные балки торчали из груд бетона и битого кирпича. Оставалось надеяться, что никто не успел укрыться в подвалах, - спасателей не будет и агония обреченных продлится несколько дней...
   На сам Склон они конечно не поехали, свернув наконец к юго-востоку. Лэйми был только рад этому: он увидел оправдание совершенного зла. ТУШИ. Разорванные, обугленные, распластанные, они были с двухэтажный дом - и многие всё ещё шевелились, дробя развалины и бессмысленно взрывая землю. Это походило на чудовищных размеров спрутов и Лэйми передернуло. Сейчас он не испытывал уже никаких чувств и знал, что именно в этом его спасение.
   Они подъехали к гостинице "Союз", чтобы запастись продуктами. Она выстояла, только все стекла из окон вымело, как метлой. Людей здесь уже не осталось: все сбежали к вокзалу, готовые хоть по шпалам идти на восток. Их постели, мебель и прочую утварь разметало по углам разгромленных помещений. Бурый радиоактивный пепел засыпал дорожки и всю землю вокруг здания. Уже не имело смысла брать отсюда что-либо. Угрюмые, они вернулись в машину, возобновив путешествие к Алкайне.
  
   3.
   Вскоре они покинули зону разрушений. Здания и деревья вокруг казались совершенно целыми - но людей по-прежнему не было видно и следа. Все или спрятались или бежали к востоку, что казалось Лэйми куда более разумным. Сам он тоже был рад покинуть Малау - даже несмотря на то, что там остался Аннит. Он отчаянно проклинал тот день и час, когда решил поехать сюда, - но это было совершенно бессмысленным занятием и он сам это понимал.
   Как бы то ни было, быстрое движение развеяло его мрачные мысли. Он немного опомнился, но единственным результатом стало то, что ему отчаянно захотелось спать. И не ему одному, остальным тоже. Слишком сильно было пережитое потрясение, слишком много оно отняло душевных сил. Ехать в таком состоянии дальше было уже просто опасно. Они загнали бронетранспортер в ближайшую рощу и не оставив даже часового погрузились в сон...
  
   4.
   Лэйми проснулся от странного, неприятного чувства и вроде бы не совсем. Остальные тоже спали целый день, но всё равно проснулись усталыми и сонными. Пуститься в путь им удалось лишь на закате. Скоро стемнело; зажигать фары явно не стоило и Вайми включил прибор ночного виденья. На его зеленоватом экране дорога казалась нереальной, как в игре. Лэйми снова спал - урывками, часто просыпаясь в теплой утробе машины, и это путешествие оставило мало следов в его памяти. Окончательно он проснулся только под утро. В себя его привела мысль, что Иннка - и остальные девушки - остались в Малау, с Аннитом, и он, невесть отчего, всё сильнее тревожился за них.
   Он помотал головой, отгоняя печальные мысли. Бронетранспортер мчался теперь по прекрасному шоссе, но настроение у него всё равно было скверным. Все остальные, кроме водителя, естественно, по-прежнему спали. Загромождавшая полмашины мешанина взятых в чьем-то брошенном доме одеял, подушек и диванных пуфиков пополам с полунагими телами смотрелась достаточно дико. Сам Лэйми устроился на пластиковом сидении в носу машины, глядя на внешний мир через галерею триплексов. Едва начало светать; над горизонтом, очерченным черной полоской далекого леса, парило мрачное, красно-коричневое зарево, отражаясь тускло-фиолетовым в низко нависших тучах.
   Вдруг он заметил впереди - прямо посреди дороги - огромный светящийся гриб высотой метра в три, который пританцовывал. Вначале он решил, что ему кажется и не сразу понял, что шляпка гриба - это кружащийся диск с рядом красных огней на краю и пылающим ярко-белым куполом, его ножка - конус света. Сердце Лэйми замерло. Это могли быть только Мроо - чем бы они на самом деле ни были.
   Найте - один из гвардейцев и лучший среди них водитель, бездумно попытался объехать "гриб", но тот не дал - пьяно вильнул в сторону и вновь загородил дорогу.
   - И что дальше? - спросил он. - Он не дает нам двигаться, а возвращаться мы не можем.
   - Давай дальше... потихоньку, - Лэйми не имел права приказывать ему, но будить Вайми и выяснять его намерения просто не было времени.
   Найте медленно повел машину вперед. "Гриб" начал отступать, тщательно выдерживая расстояние метров в двадцать. Они двигались вперед - но со скоростью пешехода.
   - Так дальше не пойдет, - сказал Лэйми. - Вот что: попробуем прорваться.
   Найте хмуро взглянул на него.
   - И что тогда будет? Если... а, ладно. Не можем же мы ехать так постоянно.
   Он вдруг дал полный газ. Бронетранспортер резко рванулся вперед. "Гриб" не успел - или не захотел - уклониться и машина прошла сквозь него. Раздался странный металлический звук - "гриб" вскочил на броню и соскользнул вправо, задев правое ветровое стекло, к счастью, тщательно закрытое бронеставней. Двадцать тонн стали ощутимо качнулись: этот свет был плотным. Лэйми поёжился, представив, что с ними стало бы, едь они в простой машине или, упаси Боже, иди пешком. Сейчас же...
   Обернувшись, он увидел, что "гриб" перебрался через кювет и исчез за забором - направился на поиски новых жертв. Позади завозились проснувшиеся люди.
   - Что там? - сонно спросил Вайми.
   - Зонд Мроо. Он пытался нас задержать, но не смог, - отрапортовал гвардеец.
   - Черт, черт! Он наведет остальных. Найте, гони на самой большой скорости! Лэйми - к пушке. Остальные - к амбразурам. Смотрите в оба!
   Лэйми, вздохнув, взобрался в тесную башню, не представляя, за что ему эта честь, - он ни черта в этом не разбирался. Возможно Вайми ляпнул первое, что ему пришло в голову со сна, но отменять своё распоряжение не стал - может только потому, что это прозвучало бы, как признание ошибки. Как бы то ни было, это место Лэйми нравилось - целый венец триплексов и зенитный перископ. Он приникал то к нему, то к триплексам, стараясь смотреть сразу во все стороны. Вокруг было пусто, но в далеком лесу мерцал блуждающий столбами свет - "грибы" сновали по глухим закоулкам в поисках затаившихся людей, вынюхивали, высматривали, шарили... Это значило, что вся система обороны Союза уже рухнула, но Лэйми не хотел об этом думать...
   Несколько минут всё было почти что спокойно. Внезапно, словно ниоткуда, появился синий, очень ярко светящийся шар метра четыре с половиной в диаметре. Лэйми попытался, но не успел поймать его в прицел. Шар прошел над ними и завис на высоте метров в двадцать. Вдруг их залило ярким бело-голубым светом и двигатель бронетранспортера заглох. Фары также погасли, даже лампочки внутреннего освещения. Машина остановилась, словно врезавшись в огромную кипу ваты - мягко, но быстро. Лэйми пребольно ударило лбом о броню башни и несколько секунд он не видел ничего, кроме разноцветных звезд в глазах. Тем, кто был внизу, досталось меньше, тем не менее и оттуда донеслась неистовая ругань.
   Опомнившись, Лэйми приник к триплексам, но яркий свет снаружи был столь ослепительным, что он ничего не смог разглядеть - они словно попали внутрь неоновой трубки. Когда он взял микрофон и попытался вызвать Вайми, оказалось, что внутреннее радио точно так же мертво, как и всё остальное в машине. Сам он мог говорить, но не шевелиться: сила тяжести вдруг выросла в несколько раз. Бронированная, усиленная ультрапластом крыша должна была защитить их от излучения, но воздух внутри машины наполнился электричеством. Волосы у Лэйми встали дыбом, как проволока, везде затрещали миниатюрные разряды. Уступая всё возрастающей тяжести, он навалился на казенник и ствол пушки задрался вверх на девяносто градусов. Его пальцы уже лежали на спуске, но пошевелить ими оказалось невероятно трудно. Тем не менее, это удалось и он вздрогнул от оглушительного грохота.
   Очередь дюймового калибра снарядов разбивала сам конус пленившего их света. Сердечники их были из идемитного сплава - они поглощали энергию силового поля и взрывались. Конус не гас, но его основание начало подниматься и под ним становилось темно. Секунд через пять стрельбы свет окончательно исчез и шар с огромной скоростью умчался. Тотчас все лампочки вновь вспыхнули и машина рванулась вперед с такой силой, что чуть не опрокинулась.
   Снизу донесся дружный вздох облегчения: все понимали, что спаслись только чудом. С каждой минутой светало; непонятно почему, но Мроо появлялись только ночью, так что они ещё могли достичь цели...
  
   5.
   Лэйми с удивлением обнаружил, что быть героем вообще-то очень приятно - его громко хвалили и хлопали по плечам, но как-то смущенно - как люди, обязанности которых выполнил кто-то другой. В конце концов ему стало неловко - так могли бы обращаться с собакой, которая спасла дом от пожара или что-то вроде, ведь он даже не служил в армии, а они были лучшими из её солдат. Нельзя было сказать, впрочем, что эти мысли занимали его долго: ему хотелось знать, что именно случилось.
   - Это был Мроо, конечно, - удивленно ответил Вайми. - Один из них.
   - Как он вывел из строя генератор? Ведь тот защищен броней и так далее.
   Вайми лишь пожал плечами.
   - Говорят, что Мроо могут высасывать энергию.
   - А зачем они вообще пришли к нам?
   - Они считают, что несут нам счастье - как они его понимают, конечно.
  
   6.
   До Алкайны оставалось немного и вершины её зданий, призрачно белевшие в сиянии рассвета, уже виднелись за лесом. Там не горело ни одного огня, не было видно никакого движения и Лэйми не мог решить, хорошо это или нет. Они не стали приближаться к городу, сразу свернув к аэропорту.
   Огромное здание аэровокзала оказалось совершенно темным; они проехали мимо него, прямо на летное поле. Ворота были распахнуты настежь и никем не охранялись, само поле тоже оказалось пустым. В миле от взлетной полосы стояло странное здание, обнесенное проволочной оградой. Его наклонные стены этажа на три поднимались над серо-голубой, пустынной равниной аэродрома. Сама ограда была высотой метров в пять, с треногими вышками. Когда они подъехали ближе, Лэйми заметил за ней танковые башни. Там тоже не горело ни одного огня, но решетчатые ворота раздвинулись, едва их бронетранспортер приблизился к ним.
   За оградой скрывалась обширная площадь, на которой высилась железобетонная, без окон, махина с лесом антенн и громадных кондиционеров на крыше. Лэйми заметил светлые мозаики радаров, врезанные в её наклонные бока.
   Это здание было длиной метров в сто двадцать и шириной метров в шестьдесят. Перед ним стояло несколько истребителей и целое стадо военных грузовиков. Он с удивлением заметил, что к нему ведут также железнодорожные пути, на которых стоит целый состав с какими-то контейнерами. Всё это охранял целый батальон танков и простые орудия, повернутые стволами в разные стороны - правда, почему-то без расчетов.
   Огражденный толстыми стенами пандус вел вниз, к глухой плите из серой стали. Даже за броней Лэйми услышал, как загудел электродвигатель. Плита плавно поднялась вверх.
   Въехав в просторный подземный гараж, бронетранспортер остановился у платформы, похожей на перрон для автобусов. Его герметичные люки открылись; они вышли.
   К удивлению Лэйми, здесь было почти пусто - он увидел лишь несколько сиявших черным лаком машин, на которых обычно ездило начальство. И ни одного человека: их никто не встречал, но белые стальные двери в конце перрона разошлись с тихим шипением, открыв длинный светло-зеленый коридор с дверями из матово-голубого стекла в стальных рамах. Возле каждой висела табличка с непонятными цифрами. Глухо гудели кондиционеры, по стенам змеились кабели. Резко пахло озоном и антисептиками. Нигде - ни единой живой души. Лэйми стало здесь неуютно. Воздух тут был затхлый и холодный, потолки - очень высокие. Под ними тянулись какие-то толстые, темные трубы. Голая, стерильная чистота казалась безжизненной.
   Коридор кончался приемной, почти пустой - несколько стульев и стол, заваленный журналами, судя по красочно-пёстрым обложкам, не научно-популярными. Среди них, перед молодым, встревоженным на вид майором стоял компьютер и ящичек с пропусками. Майор - первый человек, какого они здесь увидели, - проверил их документы и набрал код широкой двойной двери, находящейся у него за спиной. Она открылась со слабым, словно издыхающим шипением.
   Они вошли в очень длинную комнату с двумя рядами пластиковых стульев. Напротив них в стене были окна с опущенными жалюзи, в дальнем конце комнаты - мойка и лабораторный столик. С другой стороны в стену был встроен пульт внутренней связи.
   - Оно здесь? - вдруг громко спросил Вайми.
   - Да, - ответил майор. Он заметно нервничал, всё время как-то странно зевая.
   - Открывайте. Покажите его.
   Майор отошел к пульту и с минуту с кем-то тихо разговаривал. Лэйми не смог разобрать ни слова. Потом жалюзи задребезжали и поднялись. За бронированным стеклом, вставленным в раму из нержавеющей стали, открылась ярко освещенная квадратная комната с такими же стальными стенами. Сперва она показалась пустой, потом с пола пугающе быстро поднялась черная фигура.
   Лэйми сперва принял её за человека в уродливом костюме из резины, но она была обнаженной - мерзкая, словно бы оплавленная тварь с длинными когтями на длинных жилистых лапах. Голова её представляла собой кошмарное зрелище - сплошь какие-то шишки и тупые шипы. Пасть её шла от уха до уха, огромные кривые зубы торчали вверх и вниз, проходя друг через друга, как две гребенки. Под массивными надбровными дугами блестели злобные, ярко-алые глаза.
   Так же стремительно тварь бросилась к окну. Собравшиеся отпрянули. Когтистая лапа чиркнула по стеклу, оставляя на прозрачной броне глубокие царапины. Столь же быстро тварь отступила и легла, утратив всякий интерес к происходящему.
   - Она неглупа. Это плохо, - сказал Вайми. - Их много?
   - К сожалению, - ответил майор. - Они распространяются стремительно, как чума. Достаточно одной царапины когтя этого... бывшего человека, чтобы через сутки любой стал таким же. Сознание изменяется уже через несколько минут после заражения. Никакое лечение не помогает. Единственное, что можно сделать с Бывшим - это убить, но даже это непросто. Для этого тварь надо разрушить полностью - сжечь или разорвать в клочья. По крайней мере, пулями их не остановить. Их биология - за пределами наших знаний.
   - А какие-нибудь вирусы? Газ?
   - Никакой реакции. Мы не понимаем...
   Вайми вздохнул.
   - Обмен веществ у этой гадины лишь отчасти основан на биохимии; её ткани создают пластическое поле и могут менять свою форму и даже структуру по желанию. Вот поэтому их так трудно убить. Это не вполне... биологическое явление.
   - И что нам со всем этим делать?
   Вайми помолчал.
   - Единственное уязвимое место, как и у всех существ с ускоренным метаболизмом - это радиация. Летальная доза для Бывшего примерно в десять раз меньше, чем для человека.
   - Этого недостаточно, - заметил майор.
   - Что они едят? - спросил Найте.
   - Собственно, всё. Даже кору и траву. Но предпочитают мясо.
   - Человеческое?
   - Нет. Людей они убивают лишь в крайних случаях - если их не удается заразить. К счастью, эти гады не пользуются орудиями - кроме разве что самых простейших - но их число растет в геометрической прогрессии. Один Бывший может заразить за час сотни людей.
   - И? Вы можете взять их распространение под контроль? - спросил Вайми.
   - Нет. Сейчас они уже повсюду. Динамика... крайне тревожная. Новосозданный Бывший проходит несколько десятков миль прежде, чем приступает... к делу. У нас не хватает сил контролировать всё. Что вы можете нам посоветовать?
   Вайми задумался. Лэйми понял, что именно ради этого совета они и проделали весь этот путь. Официально, по крайней мере. Но Вайми не спешил с ответом...
   - Что это такое? - очень тихо спросил Лэйми. - Откуда оно взялось?
   - Тот "гриб", - так же тихо ответил Вайми, - и остальные... объекты. Свет - их оружие. То есть, не свет, конечно. Силовой луч, изменяющий саму природу наших тел. Достаточно попасть в него всего на несколько секунд - и ты станешь таким же. Это называется пластинация.
   Лэйми поёжился. Лишь теперь он начал понимать, что такое настоящий страх - не перед смертью, нет. Страх потерять себя, свою сущность. Ничего не могло быть хуже.
   - И что можно с этим сделать? - спросил он.
   - Нашим друзьям из Сарьера-5 знакомы подобные существа, - сказал Вайми уже громче. - Но, боюсь, единственное, что может остановить их - это радиоактивное заражение всех занятых ими территорий. То есть, массированная ядерная бомбардировка. Насколько широко всё это распространилось?
   - У меня нет последних сведений, - ответил майор. Он вовсе не был удивлен подобным предложением и одно это говорило, что дела плохи. - Вам придется пройти на командный пункт, к генералу Олмейну. Я провожу вас.
   - Хорошо.
   Жалюзи со скрипом опустились, скрыв от их глаз тварь. Гуськом они вышли из комнаты и свернули в одну из дверей слева. Узкая стальная лестница за ней вела на два этажа вверх, в просторный низкий зал, полутемный и заставленный множеством пультов с мониторами. У них сидели наверное сотни людей и в воздухе висел гул. На вошедших никто не обращал внимания - творилось что-то явно неладное. Часть экранов показывала происходящее снаружи - и, присмотревшись к ним, Лэйми понял причину.
   Вначале он принял ЭТО просто за гряду холмов - всего в двух или трех километрах отсюда. Но она была словно окутана дымчатым, переливчатым туманом. Её очертания непрерывно менялись, к тому же она, кажется, двигалась. Нет, определенно двигалась - сюда, к ним. У неё было даже некое подобие лица - слишком смутное, впрочем, чтобы его рассмотреть. Да никто и не старался - все, находящиеся в зале, не обращали внимания на тварь, всецело поглощенные делом.
   По коже Лэйми разлился ледяной озноб. Это... существо было не менее полумили в длину и вокруг него - прямо в воздухе - клубился рой других, более мелких созданий, темных или светящихся. Казалось, их с каждой секундой становилось всё больше, словно они возникали из воздуха.
   Лэйми ещё не успел по-настоящему испугаться - поверить в то, что он видит ЭТО наяву и впрямь было трудно, - когда на половине экранов враз возникла ВСПЫШКА. Небо над тварью вдруг будто иглой прокололи и там, меньше булавочной головки, сверкнула, почти коснувшись её, ярчайшая, ослепительная даже на экранах точка-звезда. Буквально через миг она выросла в огромный огненный полукупол. Он рос прямо над землей, набухая всё больше, - и оторвавшись-таки от неё, превратился в раскаленный добела шар, а там, где была тварь, всё плавилось, горело, теряло форму. Огонь, раскаленные вихри, ад - и даже дыма нет, всё исчезает без остатка! Всё залил ослепительный свет - изображение как на экране телевизора, когда яркость максимальная, а контраста совсем нет. Изображение начало мигать... но камеры как-то работали даже в этом аду, хотя снаружи горела растительность и плавился грунт. От страшного жара ломались и корежились самолеты. У них отваливались крылья; фюзеляжи сминались, как растаявшие. Корежились, взрывались и горели машины. Даже на танках свертывалась краска, потом вспыхивал и начинал плавиться металл.
   Через какие-то секунды до них дошла ударная волна - Лэйми видел, как с одного из танков сорвало башню, а сам танк подпрыгнул, отлетел и перевернулся кверху днищем. Орудия тоже летели и переворачивались, как будто были из дерева, а не из стали. Даже стотонный тепловоз сорвался с рельсов, отлетел от них и завалился на бок. Сами рельсы корежились и завязывались узлами, шпалы вспыхивали. От тепловоза отрывались какие-то тяжеленные детали и улетали прочь, - а вокруг неслись песок и земля, превращенные в расплавленный шлак. Всё это длилось какие-то мгновения, а затем страшный удар потряс здание. Лэйми полетел куда-то вверх и закричал. Свет погас, всё вокруг громыхало и катилось, казалось, в самый ад. Потом пол ударил его и тьма сменилась болью.
  
   7.
   Когда мутный, тускло-красный свет аварийных аккумуляторных фонарей залил пыльную мглу, Лэйми опомнился, словно очнувшись. Зал превратился просто в свалку - всюду валялся какой-то бесформенный хлам пополам с штукатуркой, в нем, отчаянно ругаясь, возились люди. Железобетонные стены расселись, в трещины проникал быстро густевший дым. Воздух заполнился паром и пылью. Лэйми тут же расчихался.
   - Без паники! - загремел, поднявшись на ноги, рослый, массивный мужчина. Лэйми догадался, что это и есть генерал Олмейн. Впрочем, его мундир был так осыпан пылью, что он смахивал на повара. - Мы немедленно эвакуируемся в Рас-Мару. Лейтенант Джен, окажите помощь раненым. Майор Хартц, проводите людей к машинам. Капитан Томас, подойдите ко мне.
   Чья-то рука взяла Лэйми за шиворот и без лишней нежности поставила на ноги. Это был Вайми - волосы его побелели от пыли, из рассеченной брови по лицу текла кровь, но он казалось этого не замечал. Сам Лэйми с удивлением понял, что отделался несколькими ссадинами и разодранными непонятно когда штанами.
   - Пошли! - сказал Вайми, осматриваясь в поисках гвардейцев из Малау, но те куда-то исчезли, словно по волшебству.
   - К-куда? - спросил Лэйми. Он понял, что потрясен случившимся сильнее, чем ему бы хотелось. Не каждый день в миле от тебя взрывается термоядерная бомба - а ты остаешься жив и почти цел. Почти.
   - За детонаторами. Я не верил, что мы сможем забрать их, но нам повезло... так сказать. Всё, пошли!
   Выбравшись из зала, они пошли по длинному пустому коридору, пока не оказались у каких-то больших дверей. Здесь Вайми тщательно осмотрелся - а потом, достав из кармана какую-то карточку, открыл массивную дверь слева. Они оказались в пустой комнате с компьютерными терминалами. К удивлению Лэйми, все они работали и на экранах мерцали непонятные схемы. Один из них был вделан прямо в стену над небольшой, но массивной панелью из белой эмалевой стали. Вайми подошел к ней, прямо на экране набрал код. Что-то коротко пискнуло, затем тяжелая бронепанель с шипением ушла в нишу и Вайми извлек из-за неё небольшой серебристый чемоданчик со скругленными углами. На его крышке был странный знак, похожий на рассыпанную мозаику.
   - Что это? - спросил Лэйми. В голове у него гудело, она кружилась и соображал он не очень хорошо.
   Вайми взвесил чемоданчик в руке. Судя по всему, он был довольно-таки тяжелым.
   - Это? Конец. Конец всему, - он вновь ткнул в экран и бронепанель задвинулась. - Всё, пошли отсюда.
   - Куда?
   В голове у Лэйми сейчас был полный хаос. Он едва мог поверить, что всё это происходит наяву.
   - В гараж, парень. Или ты хочешь идти пешком?
   Лэйми не хотел. По засыпанной обломками лестнице они спустились в нижний коридор. Свет здесь тоже не горел, под потолком вился дым, под ногами хрустело битое стекло. Лэйми со страхом посмотрел на дверь, ведущую в изолятор. Судя по доносившимся из-за неё жутким звукам, тварь выбралась из своей темницы. Наверное, бронестекло не смогло выдержать удара, - но судя по тому, как эту дверь перекосило, она уже никогда не откроется.
  
   7.
   Дверь в гараж также оказалась закрыта. Вайми сорвал пластиковые панели со стен справа и слева от неё и отжал рычаги запорных колодок; потом они с Лэйми смогли откатить тяжеленные створки.
   Гараж встретил их белесым, пахнущим пылью мраком. Здесь нечему было рушиться и он почти не пострадал - только машины сдвинулись со своих мест. Их бронетранспортер уцелел, но вот выехать они не могли: многотонная плита ворот оказалась опущена, а электричества - сюрприз! - не было.
   Лэйми понял, что выхода отсюда нет: недаром же кроме них в гараж больше никто не пришел. А может и потому, что ехать было собственно не на чем: генеральские лимузины для поездки по радиоактивному аду не годились, а об их бронемашине Олмейн похоже не знал. Ситуация вышла невеселой: они уцелели, оказавшись в миле с небольшим от термоядерного взрыва, но защитные стены наверняка треснули и радиация понемногу просачивалась внутрь, - а все системы жизнеобеспечения отказали. Чем бы ни был этот командный пункт раньше, теперь он превратился просто в склеп, набитый обреченными людьми...
   Вайми бросился к электрощиту привода, открыл его и с минуту в нем возился.
   - Тащите зарядный кабель! - крикнул он вбежавшим в гараж гвардейцам. - Попробуем подключить к генератору машины. Только двери в гараж закройте!
   Лэйми наконец сообразил, что их спешное отбытие носит характер побега. Это не вызвало у него, впрочем, никаких возражений: их бронетранспортер был единственным, на чем можно покинуть полуразрушенную мертвую коробку, но уехать на нем могло ровно столько же, сколько уже приехало. Он не сомневался, что эта проблема вызовет существенную разницу во мнениях и наверняка закончится стрельбой. Совесть пыталась возражать, но слабо: в Малау его ждала любимая девушка, которой грозила опасность, и он твердо был намерен вернуться к ней.
   Тяжелые двери гаража вновь с рокотом и лязгом сошлись. В призрачном свете фонариков гвардейцы тащили к задней части машины тяжелый черный кабель, разматывая его с барабана. Лэйми остался не у дел и остро переживал свою бесполезность. Сразу несколько человек суетились у распредщита, лязгая металлом - надо было отключить привод от основной сети и подвести ток от зарядной розетки, то есть сделать всё наоборот. Работа велась в страшной спешке: в любую секунду их побег могли обнаружить, а Лэйми не сомневался, что генерал Олмейн примет их бронемашину за свой личный транспорт.
   - Всё готово! - крикнул Вайми, повернувшись к водителю. - Включай!
   Лэйми был уверен, что у них ничего не получится - так вот сразу, по крайней мере, - и вздрогнул от удивления, когда двигатель взревел, а тяжеленная плита медленно поползла вверх. В проем хлынул бледный серый свет и ветер, несущий едкую, пахнущую гарью пыль. Тем не менее, он не верил своим глазам: это походило на чудо.
   - В машину! - крикнул Вайми уже на бегу. - Все в машину!
   Его приказу последовали с похвальной быстротой: пыль была радиоактивная, а укрыться от неё, кроме как в герметичном бронетранспортере, здесь было просто негде.
   - Отключи кабель! - заорал Вайми, выглядывая из люка.
   Лэйми не сразу понял, что орут ему - он последний, замешкавшись, остался снаружи. Подбежав к корме машины, он несколько секунд отчаянно дергал кабель, но массивный разъем не поддавался.
   - Там кольцо! - заорал Вайми. - Поверни его!
   Лэйми вцепился в торчавшую прямо перед глазами рукоять и дернул за неё. Стопорное кольцо повернулось и на сей раз разъем вылетел из гнезда, едва он потянул за кабель. Бросив его, он поднялся на цыпочки и захлопнул тяжеленный люк, бросившись к спасительной дверце.
   Вайми схватил его за шиворот и без церемоний втащил внутрь, тут же захлопнув люк. В герметичной машине удар отдался у Лэйми в ушах. Едва он поднялся на ноги, пол выскочил из-под них и он на нем едва не растянулся. Цепляясь за протянутые под потолком трубки, он добрался до последнего свободного места и с облегчением плюхнулся на него, тут же прилипнув к триплексу.
   Мягко качнувшись на пандусе, бронетранспортер выехал наружу. К удивлению Лэйми, здесь мало что напоминало о бушевавшем аде - впрочем, висевшая в воздухе пыль не давала ничего толком разглядеть, хотя стало уже довольно светло. Только треск счетчика Гейгера и резкий хруст шлака под колесами говорили о том, что тут творилось: стенки окопов первой линии обороны сошлись так, что он едва смог понять, где же они находились. Грузовики и самолеты исчезли, танки превратились в оплавленные стальные гробы. Что ж: тем, кто в них сидел, не потребуются услуги могильщиков...
   Возвращаться прежним путем они почему-то не стали, продвигаясь казалось наугад через бесконечную мглу из дыма и пыли. Когда они подъехали к эпицентру, гриб уже рассеялся, ушел вверх, оставив лишь редкую пылевую завесу. Воздушный взрыв не оставил и кратера, только оплавил землю на несколько километров вокруг. От дороги впрочем не осталось и следа, по перепаханной местности они ехали долго, и у Лэйми было время присмотреться к стекловидной, с потеками, желтовато-зеленой поверхности. Где-то в километре справа проплыли останки неузнаваемо изувеченной твари - какие-то неопрятные, бесформенные кучи исходили белесым, мутным дымом, словно горящий мусор на свалке. Подальше, за остекленевшей и полностью оплавленной землей, тянулись длинные черные полосы - следы разгоревшегося после взрыва пожара. Потом они нырнули в мертвый, ободранный лес. Корявые стволы переплелись безлистными ветвями, создавая мрачную черную чащу, тянувшуюся, насколько хватал глаз.
   - Эта... вещь была маткой Мроо, - тихо сказал Вайми. - Мы её уничтожили, но лекарство оказалось хуже болезни.
   Лэйми угрюмо кивнул. Он заметил, что большинство из них были словно простужены, у многих шла кровь из носа или горлом. У него самого невыносимо сильно болела голова, ныли кости рук и ног, а иногда он просто отключался, совершенно внезапно - будто на несколько секунд переставал существовать. Это всё были признаки облучения - не из самых опасных, но Лэйми не сомневался, что они предвещают ему большие неприятности. Он уже знал, к чему всё это может привести и даже лейкоз казался благодеянием по сравнению с другими вариантами...
   - Сколько мы получили? - наконец спросил он.
   Вайми встряхнул волосами, словно очнувшись, вытащил из кармана штанов маленький счетчик и сверился с ним.
   - Где-то бэр сто или около того.
   - Это опасно?
   - В общем, нет. Даже для первой степени маловато.
   - Степени чего?
   - Лучевой болезни.
   - А... - посмотрев на него, Лэйми замолчал. Он не представлял, до чего его довел бы этот страх. К счастью, бездумно почесав лоб, он к своему удивлению обнаружил на нем здоровенную шишку. Лишь тогда до него дошло, что большая часть пугавших его ощущений вызвана обычным сотрясением мозга - в чем, впрочем, тоже было мало приятного. Другие вероятно были контужены в Алкайне. Так или иначе, желание выяснять детали их медицинского будущего у него почему-то прошло. Но оставалась ещё масса вещей, о которых ему нужно было знать.
   - Ты говорил с Охэйо? - спросил он.
   Вайми неохотно кивнул.
   - Да. По радио. Немного.
   - И?.. Какова обстановка?
   - Никто не знает, Лэйми. Никто. Но Мроо могут проникать в наш мир только возле Склона - в радиусе километров двухсот - так что надежда ещё остается: они не могут вторгнуться сразу повсюду. Мы пока использовали не более пятисот мегатонн - то есть, всего двадцатую часть наших арсеналов, а у Джаны он ещё раза в три больше. Проблема не в том, чтобы победить, а в том, чтобы выжить после такой... победы. Только о том, что есть у Мроо, мы не знаем.
   Лэйми задумался. Он хорошо знал историю - что и неудивительно, учитывая, КЕМ были его родители, - и знал, что при столкновении двух культур у менее развитой нет шансов победить. То есть, никаких. До последнего времени такое положение его устраивало - он всегда был на стороне Прогресса. Но вот оказаться на другой стороне...
   Он помотал головой и осмотрелся. В окружающем его было нечто странное - если они ехали на восток, рассвет должен быть перед ними, а не за. А это значило...
   - Мы едем на запад! - возмущенно воскликнул он.
   - В самый ад, - невозмутимо подтвердил Вайми. - Только у меня осталась там девушка. И ещё друг. А у тебя?
   Вспомнив об Охэйо, Лэйми замолчал. А когда он вспомнил об Иннке, оставшейся там, всего в нескольких километрах от центра Вторжения, его почему-то оставил и страх, сменившись жгучим стыдом.
  
   8.
   Обратный путь оказался более богат впечатлениями, чем Лэйми бы хотелось. Они больше не встречали Мроо, но, когда покинули зону разрушений, им стали попадаться люди, - военные или гражданские. День дал им небольшую передышку - и всё население этой местности, как ему казалось, устремилось к востоку. Впрочем, не всё: на одном из блокпостов какой-то гвардейский майор буквально конфисковал всех находившихся в машине военных. Все они были не в лучшей форме - мундиры разорваны, лица в крови. Многие хромали и Лэйми подумал, что толку от них, в случае чего, будет явно мало. Сам бронетранспортер майор не забрал лишь потому, что его заняли беженцы - группа молодых людей, которым почему-то срочно нужно было добраться до Малау.
   Лэйми мало что понимал в этих пертурбациях. Он чувствовал себя паршиво, хотя после десятка каких-то таблеток из аптечки машины ему постепенно становилось лучше. Он не сразу заметил, что её теперь ведет Вайми. С Найте они даже не простились и Лэйми знал - совершенно твердо - что никогда больше его не увидит. Ему самому определенно повезло, но вместо радости он ощутил снова мучительный стыд...
   Беженцы были замкнуты и молчаливы. Он подозревал, что они тоже относятся к числу почитателей Древних. Это была не та порода людей, с которой ему хотелось общаться, но те, кто были вовне, нравились ему ещё меньше. Несколько раз их пытались остановить, однажды даже обстреляли. Хотя бронированный корпус перенес удары пуль почти без всякого вреда - всё кончилось одной разбитой фарой - Вайми решил свернуть прямо на запад, на пустоши, выжженные первым чудовищным взрывом над Рохасом. Людей - и ничего живого - здесь не осталось, пожары уже отгорели и ветер очистил небосвод от кромешного дыма. Но они ехали уже третий час, так что возникли определенные сложности. Попросту, почти всем хотелось по нужде, а туалета в машине разумеется не было.
   Сверившись с дозиметром, Вайми разрешил остановиться. Выбравшись из машины, Лэйми по щиколотку провалился в серый летучий пепел. Он инстинктивно отряхнул ноги, одновременно осматриваясь. Его охватил сухой, горячий и пыльный воздух, от которого сразу вспотели ладони. Слева, метрах в пятидесяти, высился бесконечно длинный морщинистый обрыв. Справа начиналась желто-оранжевая, ровная, как стол, пустыня. Она убегала на запад - к крутым коричнево-пепельным бокам далекого горного кряжа, израненного фиолетовыми тенями, облитого ядовитой, пыльной желтизной низко стоящего солнца. Покров плотных коричневых туч, изрезанных желтыми разводами, нависал над землей, словно потолок огромной душной комнаты. Сама равнина была совершенно безжизненной, ровной и гладкой до удивления. Ни камня, ни кустика Лэйми на ней не заметил, а негреющий желток солнца над горизонтом, на фоне полосы белесого пустого небосвода, только довершал картину мертвого спокойствия. На юге - там, куда они ехали, - где-то, бесконечно далеко, земля и тучи сливались в темной рыжеватой мгле. На её фоне застыла наклонная, нелепо растянутая колонна пылевого смерча. Окрашенная всё той же ядовитой желтизной, она соединила землю и тучи, окруженная словно бы недоразвитыми отростками. Пейзаж был странный и чуждый, словно на другой планете, но невдалеке, как ни странно, блестела вода. Лэйми пошел к ней - и вдруг его ноги, словно ожив, выпрыгнули из-под него.
   Здесь незаметно начинался склон воронки - он поскользнулся, упал и покатился, проехав на заднице добрых метров пятнадцать. Поверхность так оплавило, вымело и вылизало, что она походила на каток. Он не свалился в воду только потому, что налетел на какой-то валун, и тут же попытался вернуться, но его ноги мгновенно обратились в негнущиеся ходули. Сквозь подошву ботинок он пытался пальцами ног ухватить, зацепить малейшую шероховатость - иллюзорные, чисто рефлекторные попытки. Наконец, кое-как, где ползком, где подскальзывая на заду, с падениями, охами и вскриками он выбрался наверх, поражаясь первозданной гладкости склона - всё сметено, вылизано, подчищено, оплавлено так тщательно, словно поработал ювелир. Даже смотреть не на что.
   Отряхнувшись, он посмотрел туда, куда едва не свалился. Ему предстало озеро диаметром в добрую сотню метров, с обрывистыми берегами высотой в рост человека. Вокруг - обожженная, голая, местами оплавленная красно-рыже-черная земля. Вода в озере была почему-то страшно черная, со странной металлической синевой. Лэйми ни за что в жизни не согласился бы тронуть её даже пальцем, не говоря уж о том, чтобы её пить. Вокруг брошенных в неё камней вскипала масса мелких пузырьков, словно в шампанском. Картина была фантастическая, инопланетная, и его охватил ужас, когда он понял, во что превращается его мир.
   Внезапно пришло ощущение неуютности. Впечатление чужого пристального взгляда было таким острым и реальным, что Лэйми невольно попятился. Ему постоянно мерещилось здесь чье-то присутствие - может быть потому, что в мертвой тишине явственно слышалось потрескивание мелких камешков. Он уже знал, что этот треск стоял в эпицентре круглосуточно, даже ночью, - спекшаяся, деформированная от воздействия ядерного взрыва земля остывала долго. На многие десятки километров вокруг не было ни единой души, но ощущение взгляда не исчезло, усиливалось и наконец стало непереносимым. Торопливо справив нужду, он вернулся в машину и она продолжила свой невеселый путь.
  
   9.
   На обширных пепелищах Рохаса им никого не встретилось, но по мере того, как они приближались к Склону - и подходил к концу день - напряжение Лэйми возрастало. Они оставили зону разрушений и уже въехали в Гитоград, но вокруг по-прежнему никого не было. Огромный город казался вымершим - и совершенно неповрежденным. По крайней мере та его часть, что они видели.
   Доехать до Малау им не удалось. Двигатель вдруг несколько раз мягко чихнул и заглох по вполне уважительной причине - кончилось горючее. В принципе, они могли дойти и пешком, но это вовсе не вдохновляло Лэйми. Они не успели бы добраться до темноты, а оружия у них не было.
   - Ты мог бы заметить, что бензин кончается, - обратился он к Вайми, - и заправиться где-нибудь.
   - Мне не хотелось останавливаться, - угрюмо ответил ламаец. - Но мы совсем рядом от монорельсовой линии. Охэйо обещал прислать поезд, так что мы доедем даже с большим комфортом.
   Лэйми кивнул. По крайней мере, перед выходом им удалось связаться с Малау и выяснить, что там всё в порядке, - хотя Охэйо и не стал углубляться в подробности. Но само путешествие к линии, хотя и короткое, парню не понравилось - все они жались друг к другу, испуганно косясь на темные фасады многоэтажных зданий. Ничего вокруг не двигалось, но Лэйми не оставляло ощущение, что за ними постоянно следят. Он даже захотел спросить об этом, но не осмелился - не хотел показаться трусом.
   Наконец, они достигли станции - обширной, совершенно пустой платформы, венчавшей земляную насыпь посреди небольшого пустыря. Обхватив руками бока, Лэйми осмотрелся. С одной стороны станции был небольшой сквер, с другой она была огорожена легкими пластиковыми щитами передвижной ограды; кто-то установил их прямо на парапет и перегородил ими все лестницы. Но между щитами виднелись довольно широкие щели и он бездумно подошел к одной.
   Под ним, метра на три вниз, сбегали ступеньки, переходя в бесконечно длинную, сумрачную в закатном свете улицу, широкую, с неосвещенными пяти-шестиэтажными домами по обе стороны. Где-то вдали на ней виднелась темная полоска; она казалась неподвижной, но Лэйми понял, что это. Ощущение оказалось довольно неуютным: толпа Бывших будет здесь лишь минут через пятнадцать, но кроме расстояния их разделяла пусть и глухая, но легкая пластиковая ограда, всего чуть выше его роста.
   - Это они? - хмуро спросил он.
   - Да, - ответил Вайми, заглядывая в соседнюю щель. - Я думаю, нам надо убираться отсюда. Надеюсь, что Охэйо прав и линия ещё работает. Иначе... идти нам просто некуда.
   Минут пять они все напряженно ждали, понимая, что если поезд не появится, им придет конец. Лэйми нетерпеливо гулял вдоль платформы, нервно посматривая на щиты ограды и до рези в глазах вглядываясь туда, где пути сходились в точку. Сердце у него бешено колотилось и не успокоилось, когда вдали - ещё едва заметный - показался поезд. Казалось, он совсем не двигался и вечность прошла, прежде чем донесся такой успокаивающий шум. В какой-то миг Лэйми испугался даже, что поезд просто проедет мимо них, - после того, что им довелось пережить, это стало бы самой жестокой насмешкой.
   К счастью, его страхи не оправдались. Поезд был совершенно пустым, но затормозил и остановился, как положено. Тяжелые стальные рамы с толстыми стеклами с мягким шипением раздвинулись, пропустив их. Лэйми с облегчением плюхнулся на потертое кожаное сидение, слева от прохода. Остальные расселись вокруг, радостно загомонили, но он вновь испытал тревогу - состав не двигался, хотя из-за щитов уже доносился жуткий гул толпы. Ещё целая минута прошла, прежде чем двери наконец захлопнулись и вагон двинулся - неожиданно резко, так, что парня вдавило в спинку. Щиты в этот миг уже качались под напором живой массы, и оглянувшись он увидел, как они рухнули. Черная толпа затопила перрон, хлынула на пути вслед за ними, но поезд разгонялся быстро и она стремительно убегала назад.
   Лэйми отвернулся, неотрывно глядя в окно. Вагон с гудением и лязгом скользил в застекленном туннеле эстакады. Он мчался на юг на высоте двух этажей над землей. Перед его глазами, словно нарисованные, замерли неподвижные пурпурно-рыжие облака, отгораживая бесконечно далекое сияние заката. На их фоне зловеще, без единого огня, чернела неправильная гребенка городских зданий. Равномерно, через каждую минуту, перед ним проплывали сумрачные вестибюли жилых башен и закат отступал ещё дальше, отгороженный слоями пыльного стекла. Все эти вестибюли были совершенно пусты, лампы погашены, застекленные двери заперты. Не горели даже огоньки лифтов - если тут ещё и остались обитатели, они все спрятались, ожидая Нашествия.
   В другую сторону, на восток, Лэйми почти не смотрел, хотя кроме них в сумрачном, неосвещенном вагоне никого не было, и это было нетрудно. С той стороны, у подножия длинного травянистого склона, бесконечной стеной стояли длинные четырехэтажные дома. Их оштукатуренные стены были желтыми, окна тысячами мутных глаз отражали тревожный свет заката. Море зеленовато-ржавых железных крыш за ними тянулось до горизонта, сливаясь с темно-сизыми тучами. Там, ещё очень далеко, пугающе толстыми черными колоннами поднимались могучие гривы дыма, подсвеченные снизу мощным мерцающим заревом.
   Теперь они все молчали, не говоря ни слова. Вагон не останавливался ни на одной из станций. Нигде не было видно ни одной живой души, но они понимали, что это - только к лучшему...
   Наконец, впереди показалось массивное здание Малау. Её темная стальная стена призрачно розовела, занимая казалось полнеба. В редких узких окнах под её крышей виднелись лишь мутные отблески заката.
   Поезд нырнул в сумрачный туннель, зиявший в стене третьего этажа здания. Что-то зашипело, мягко клацнуло и дверь вагона отошла. Они все торопливо проскользнули в неё и с тем же мягким клацанием дверь захлопнулась.
   Лэйми осмотрелся. Они оказались в незнакомой ему части Малау - в очень длинном и совершенно пустом коридоре с бесконечным рядом стальных застекленных панелей по левой стене. За ними виднелся такой же бесконечный ряд каких-то пустых помещений и вторая застекленная стена, выходящая на улицу. Свет здесь не горел и лишь снаружи падал бледный отблеск заката.
   Они быстро пошли вперед, тревожно осматриваясь, пока не оказались на Т-образном перекрестке коридоров. Справа был темный тупик, а слева от них - короткий проход, упиравшийся в громадное окно. Возле него стоял кто-то в длинном черном одеянии, расшитом серебром. Сначала Лэйми подумал, что на голове человека капюшон, потом понял, что это длинные черные волосы. Из-под полы виднелись ровные босые ноги в легких сандалиях. По ним он узнал Охэйо раньше, чем тот обернулся. Лицо Аннита было хмурым.
   - Лэйми, - сказал он. - Иди сюда.
   Лэйми подошел к окну - монолитной плите в стальной раме, дюймов в восемь толщиной. Похоже, все окна в Малау были такими же. Оно выходило на восток - на площадь - только сейчас уже не пустынную: там колыхалось сплошное море черных тел. Зрелище было жуткое - неисчислимая масса Бывших и зловещий сумрак за ними, пронизанный сплошным заревом пожаров. Лэйми видел монолитную, в полгоризонта, стену дыма, подсвеченную снизу оранжево-красными сполохами пламени. Картина была вполне апокалиптическая. Сквозь прозрачную броню звук доносился глухо и казался нестрашным, но всё равно, у него свело все мускулы. Ему показалось, что вдали, на фоне пожарища, движутся огромные, как здания, силуэты - их форма была слишком чуждой, чтобы он мог осознать её...
   - Наш мир мертв, - сказал Охэйо. - И, если мы хотим жить, то не должны видеть, что ждет его после смерти.
  
   10.
   Охэйо молча потянул его вправо. Они все пошли дальше, в неосвещенный тупик коридора, где чернело множество открытых дверей. Одна из них привела их в почти темное помещение, вторая, узкая - в новый коридор, уже освещенный, а третья - в главный холл с длинной прямоугольной шахтой. Её пересекал сразу десяток лестниц - пять вверх и пять вниз. Возле них стоял пустой стол дежурного.
   Лэйми прислушался. Не доносилось ни звука - лишь ровное, мерное, бесконечное жужжание длинных ламп. Внутри здания, казалось, никого не было. Они подошли к лестнице и побежали вниз, этаж за этажом, к горевшему там яркому, безжизненному свету.
  
   11.
   Они спустились на первый этаж, в холл, как две капли воды похожий на верхний, пошли по длинному пустому коридору, пока не оказались у больших стальных дверей. Здесь Охэйо велел им подождать и поманил Лэйми в дверь слева. Они оказались в пустой комнате с рядами каких-то кушеток - то ли спальне, то ли больничной палате. Лишь сейчас парень заметил, что Охэйо держит в руке тот самый серебристый чемоданчик, и невольно осмотрелся. Конечно, никакой бомбы тут не было, но Аннит перехватил его взгляд и усмехнулся.
   - Прощайся с родным миром, друг.
   - Почему? - Сердце у Лэйми снова неприятно заныло.
   - Ну, видишь ли, мы не можем здесь оставаться. Посему я решил покинуть сей печальный мир и перебраться в другой - лучший, как я надеюсь.
   - Но ведь Склон...
   - Лэйми, весь секрет в том, что есть множество человечеств в различных мирах и наше - довольно-таки заурядное. Другие достигли гораздо большего, чем мы, - и очень, очень давно. Малау была построена обитателями Сарьера-0, ещё когда все здесь ходили в шкурах. Они пришли сюда и дали нам цивилизацию... но мы не смогли толком воспользоваться этим даром. Сейчас это уже не имеет значения, конечно. Важно одно: здесь - прямо в этом здании - скрыт межпространственный переход и я намерен им воспользоваться. Но возникла одна, зато очень серьёзная проблема...
   - Какая? Переход... не действует?
   Охэйо засмеялся - зло и коротко.
   - Действует. В этом-то, собственно, вся суть. Мы сможем уйти, но ничто не помешает Мроо последовать за нами. Если только... ты знаешь о Последнем Переходе?
   - Нет. Что это?
   - Система самоликвидации. Если её подключить - сразу после нашего перехода реактор взорвется.
   - И что? - хмуро спросил Лэйми. - К нам-то Мроо попадают не по этому переходу же. У них наверняка есть свои - с реакторами и так далее.
   Охэйо вздохнул.
   - Есть. В этом-то как раз всё дело. Но... видишь ли, Малау - не только это вот здание. Сам реактор - не здесь. Он - в ана-Малау, глубоко под землей, точно над границей Склона - там, где наше пространство переходит в чужое. Собственно, она и создала... всю эту аномалию. Её последний переход прошел... скажем так, нештатно.
   - А для чего её тогда создали-то? - спросил Лэйми.
   - Чтобы её создатели смогли уйти из пространства, в которое вторглись Мроо, - думаю, это понятно. Она сменила уже много миров... Но нельзя отступать без конца. Они нашли средство остановить Мроо... не очень хорошее, конечно, но другого нет.
   - Какое? И... Малау могла двигаться?
   - В пространстве - нет. Между пространствами - да. У её двигателя - вакуумный привод. Он не нуждается в топливе, черпает энергию непосредственно из структуры пространства. Её количество, в принципе, не ограничено и можно построить устройство для получения БЕСКОНЕЧНОЙ энергии. Оно и построено, причем, довольно давно. Само по себе оно просто бомба, пускай и здоровенная. На случай, когда других вариантов совсем не останется, этот генератор можно подключить к вариатору вероятности - той машине, что позволяла Малау скользить через Вселенные, сделав её бесконечно более мощной. И я собираюсь подключить его. Тут, в этом чемодане - детонаторы бомбы.
   Услышав всё это, Лэйми охнул. Физику он всё же более-менее знал. Кое-что учил в институте, кое-что читал...
   - Ты наверное с ума сошел. Включить бесконечно мощный вариатор вероятности... даже представить страшно, что тогда случится!
   Охэйо взглянул на него. Он вовсе не был спокоен - но не напуган, совсем нет. В его глазах мерцало странное веселье.
   - Нет, почему, представить можно. Наша Реальность рассыплется, как стекло, и возникнет новая - только её-то мы не сможем ни понять, ни представить. И Мроо, как я надеюсь, тоже. А то, что они не способны представить, они, конечно, не смогут и преодолеть.
   - Ты хочешь... уничтожить наш мир?
   - Да, хочу. Только он - уже НЕ наш. Я давал клятву сражаться с Мроо до последней возможности - это она самая и есть. Сражаться до конца. Да Бесконечная Бомба и была создана для этого - ради возможности разделить наши миры раз и навсегда, окончательно, когда такая необходимость возникнет. Цена этого правда велика - но наш мир даже не погибнет. Просто всё здесь станет совершенно другим. И потом, есть ли у нас выбор?..
   Против этого аргумента Лэйми нечего было возразить. Они могли - и даже должны были - так поступить. Но он чувствовал, что даже по отношению к Мроо ЭТО было слишком большой подлостью. Расы приходят и уходят, сменяя друг друга, это естественно. Но уничтожить свой мир, прервав эту цепь наследования, разрушив то, что принадлежит, в сущности, не тебе...
   - Такое преступление не сможет остаться безнаказанным, Аннит. Мроо последуют за нами - куда бы мы ни ушли. Они могли бы оставить нас в покое - но только не после ЭТОГО. Что станет с их миром? С соседними? С тем миром, в который мы сами решили уйти?..
   - Они без всякой причины напали на нас, чтобы нас уничтожить. По делам и плата. И мы уйдем в мир, в который у Мроо уже не окажется дороги. Они не смогут - даже если очень захотят - последовать за нами. Взрыв Бесконечной Бомбы изменит само пространство, прервав все пути в другие миры, разрушив то, что объединяет все вселенные...
   - Ты хочешь разорвать связь между Пространствами? Ты в своем уме? Ты...
   - Хватит! - глаза Охэйо зло сузились. - Мы делаем только то, что должны. Ничего больше. Пошли, - он достал из кармана свой датапад и нажал несколько кнопок.
   Узкая и толстая плита в углу бесшумно ушла в толщу монолитной на вид стены. Из вертикальной щели повеяло холодным влажным воздухом. Охэйо тщательно запер дверь комнаты и вошел в черную тьму, поманив за собой Лэйми. Там он зажег ручной фонарь и повернул массивный рубильник на стене, закрыв проход.
   Они спустились по узкой стальной лестнице, неудобной и тесной. За ней дальше вниз вел наклонный спуск. Они повернули дважды - вправо и влево. Зигзагообразный коридор привел их к толстой бронированной двери. Охэйо открыл её длинным треугольным ключом и Лэйми прищурил глаза, входя в низкий звездообразный зал. Проемы других выходов, перекрытые зелеными стальными плитами, прятались между сходившихся клиньями стен. Над каждым горела маленькая лампа, заливая подземелье тусклым красноватым светом. В центре зала стоял массивный цилиндр с венцом индикаторов и крохотных экранчиков. Охэйо открыл в нем маленькую, неприметную дверцу, набрал код и нажал на черную рукоятку. Одна из плит, слева, сдвинулась, и он нырнул в новый проем. Лэйми, не колеблясь, последовал за ним, и плита тут же скользнула на место.
   Охэйо шел, не оглядываясь, по длинному проходу, едва освещенному тусклым фиолетовым мерцанием давно перегоревших длинных ламп. Его призрачные тени тревожно разбегались по чугунным плитам пола. Узкие, наглухо закрытые двери из черного дерева, покрытого тончайшей пылью, разделяли монолитные плиты из идеально гладкого стекла. Погруженные в его прозрачную толщу барельефы проступали на черном глянцевом фоне со сказочной реальностью - и Лэйми почувствовал, как у него горят уши. Его постоянно преследовали странные звуки - шепот, какие-то вздохи, словно подземелье полно призраков. Он не сразу понял, что звуки доносятся сверху - словно там носится огромное стадо.
   - Что это? - наконец спросил он.
   - Бывшие, - не оборачиваясь ответил Охэйо. - Мы сейчас всего на два этажа ниже поверхности земли.
   Черная галерея оборвалась. В конце её находилась большая тяжелая дверь с похожим на линзу окном. Миновав её, они вошли в большую комнату. Её стены и низкий потолок были из шершавого бетона. Три широких уступа поднимались к стене против входа; на каждом стояло по два ряда тяжелых чугунных скамей. В самой стене была ниша, в ней - узкий лифт. Лэйми догадался, что тут и проходили собрания местной ложи или как это тут называлось.
   Охэйо обернулся лишь у решетчатой двери, пропуская парня в кабину. Длинные зеленые лампы, скрытые в нишах стен, бросали на его лицо странный отсвет. Когда он повернул рубильник, раздался скрежет редко работающего механизма. Кабина стремительно полетела вниз. У Лэйми, почему-то ожидавшего подъема, перехватило дыхание.
   Они спустились вниз ещё метров на тридцать и прошли в узкий коридорчик с зияющей шахтой в конце. Аннит молча ввел цифровой шифр в старомодный кодовый замок из концентрических медных дисков, глубоко вдохнул и нажал большую кнопку на стене. Замигал красный фонарь и одновременно сработала сирена. Толстая стена за шахтой начала медленно опускаться, как крепостной мост.
   Пройдя по ней, они вышли в туннель с рельсами, по одной стене которого шла узкая дорожка. Охэйо оглянулся ещё раз, приглашая Лэйми в небольшой темный вагон и садясь за рычаги управления. Пол слегка дрогнул и вагон с грохотом двинулся в непроглядную темь, сначала медленно, но потом всё быстрее. У Лэйми заложило уши - они спускались вниз, под Склон, в самый эпицентр ада...
   Но сам туннель оказался неожиданно просторным, путевая эстакада - высокой, воздух - на удивление свежим и у парня возникло вдруг ощущение полета, очень странное здесь, под землей. Охэйо вдруг негромко запел, тоже поддаваясь гипнотизирующему мельканию вертикальных разноцветных ламп, исчезая и возникая вновь в стремительно бегущих бликах. Лэйми невольно улыбнулся, глядя на друга. Больше всего ему нравилось в нем именно это спокойствие, независимость от мира, - Охэйо не давал никаким неприятностям испортить ему настроение. Эта отстраненность правда отдавала безумием - но даже если и так, оно пришлось очень даже к месту...
   Ехали они быстро и недолго. Охэйо резко затормозил перед квадратом фиолетового света, отмечавшим конец пути и самого туннеля. Покинув вагон, они вышли во мрак подземелья. Только странная сеть фиолетовых линий слабо светилась впереди, словно плавая в темноте.
   Охэйо взял Лэйми за руку. Подойдя к стальной стене, он нашел в ней маленький люк, открыл его и пробежался по рядкам едва светящихся прозрачных кнопок внутри.
   - Надо снять напряжение с лазерного контура, - пояснил он безмолвному Лэйми. - Иначе при попытке пройти дальше мы будем убиты на месте.
   Призрачная сеть погасла. Вместо неё загорелись бледные серебристые лампы, освещая новый зал, оказавшийся впрочем лишь дном огромной, уходящей куда-то в темноту шахты. На её стенах блестели дырчатые зеркальные многогранники защитных установок.
   То и дело испуганно оглядываясь, они пересекли зал и подошли к огромным оранжевым дверям с зловещим, ощетиненным стрелками крестом. Ярко-алая надпись на массивных металлокерамических плитах гласила: "Внимание! Опасно для жизни! Вход в реакторный блок только при нулевой мощности".
   Охэйо отпер треугольным ключом другой люк, вмонтированный в монолит стальной стены. Когда тяжелая плита отошла, он открыл блок доступа и набрал код. Загудели мощные моторы и в тот же миг распахнулись большие, как ворота, двери в огромное, темное помещение. Верхнее освещение оказалось погашенным. Лишь бледно-фиолетовые лучи защитной сети скрещивались во мраке исполинского зала. Здесь она не отключалась никогда и надлежало быть очень осторожным, чтобы не задеть их...
   Жаркий, резко пахнущий озоном воздух ударил Лэйми по лицу. Едва они переступили порог, щелкнуло реле и мощные, вмонтированные в потолок лампы вспыхнули, заливая светом реакторный зал, обшитый белоснежными плитами антиэнтропийной изоляции. Они слабо гудели, освещая матовый пол из осмиевых плит и серо-коричневых квадратов иттриевой металлокерамики.
   Охэйо подошел к алой крышке системы самоликвидации, встроенной в пол зала. Вдвоем они едва подняли массивный люк. Он был похож на могильную плиту, только вместо дат рождения и смерти чернела надпись "Опасность". Тяжелый чемоданчик опустился рядом.
   Внутри, в углублении, на блестящей стали зияло четыре провала детонаторных луз. Охэйо с треском сломал две печати и открыл чемоданчик. Зеркальная поверхность лежавших внутри толстых стержней блестела жутким мертвенным светом. Ртутный блеск искрящегося в свете ламп серебра возбуждал. Опасности не было. Но на сердце Лэйми скребли кошки. Он понимал, что его друг действует по собственному усмотрению: если всё это потом откроется, им не сдобровать.
   Охэйо осторожно, один за другим, вставил детонаторы в отверстия. Они вошли с клацающими щелчками.
   - Теперь нужно набрать код подключения вариатора: "КЛААРАТУРА". Это самое важное слово из тех, что я знаю.
   Его ловкие пальцы пробежали по клавишам. Движения его были молниеносны и точны. Отжатые кнопки вспыхнули бледно-желтым и стержни детонаторов, всаженные в никелированные гнезда, заискрились в свете окружавших их индикаторных лампочек. Взгляд Лэйми невольно опустился в нишу, закрытую плитой бронестекла. По обе её стороны помещались два темно-красных рубильника. Один человек не мог нажать их все одновременно и именно поэтому Охэйо потребовалась его помощь. Наступил тот самый миг выбора, о котором так часто пишут в книгах. Но в этот поистине роковой миг, решающий судьбы миров, Лэйми вообще не думал. Секунда - и он уже сел у блока с детонаторами, посмотрел на Охэйо. Обе его руки вцепились в массивные рукояти рубильников.
   Слов им не требовалось. Четыре ладони - белых и светло-золотистых - двинулись одновременно. Рубчатые головки длинных болтов, державших крышку, выстрелили вверх, словно ракеты. Сама крышка с грохотом полетела на пол. Лэйми отскочил. Он не знал об этом свойстве механизма и треск пиропатронов напугал его.
   Охэйо нагнулся над ещё дымящейся нишей. Опечатанная крышка коробки с большим красным стержнем внутри отлетела. Он взялся за похожую на кастет рукоятку, и с силой потянул на себя. Стержень выдвинулся на полметра и в механизме что-то коротко лязгнуло. Теперь Аннит толкал его вниз обеими руками, но рычаг поддавался с трудом. Он уперся в него ладонями, навалившись всем телом на неподатливую рукоятку. Что-то вдруг хрустнуло и она до упора ушла вниз. Вслед за движением рук Охэйо нагнулся и едва не упал, уже в последний миг восстановив равновесие. Стержни детонаторов стремительно скользнули вниз, их отверстия закрылись. Кнопки щелкнули, сами собой устанавливаясь в новое положение, и узор огоньков изменился. Что-то грохнуло в глубине зала. По полу прошла мелкая дрожь.
   - Всё, - сказал Охэйо. - Теперь реакцию уже не остановить. Мощность будет расти по гиперболе и предсказать, когда произойдет взрыв, довольно трудно. Теперь возвращаемся. И быстро!
   Лэйми не имел ничего против. Хотя вариатор Реальности сейчас, в сущности, бездействовал, у него уже кружилась голова и двоилось в глазах. Охэйо чувствовал себя не лучше. Едва они вышли, он нажал кнопку и огромные броневые плиты захлопнулись с отрывистым ударом, похожим на звук механического молота, чтобы уже никогда не открыться.
  
   12.
   Обратно они двинулись бегом - вспомнили, что их товарищи - и единственный путь к спасению - могут в любой миг попасть в руки Бывших. Охэйо остановился, впрочем, чтобы включить защитную систему. Лэйми не возражал - если бы твари прорвались к реактору, шансов у них тоже не осталось бы...
   Когда вагон стремительно помчался назад, он ощутил вдруг небывалое облегчение - отчасти от того, что прямо сейчас они должны покинуть этот мир, большей же частью от того, что они удалялись от превратившегося в чудовищную бомбу реактора, хотя и понимал, что расстояние - и даже толща земли - не имеют тут никакого значения.
   Они выскочили из вагона. Охэйо на бегу хлопнул ладонью по кнопке, управляющей подъемной стеной, а потом, вместе с Лэйми, нырнул в лифт.
   В верхней галерее радужное настроение парня прошло: шум наверху стал гораздо громче. Иногда его заглушали могучие удары, от которых содрогался пол - шаги. Лэйми сразу вспомнил о чудовищных силуэтах, виденных им из окна Малау. Теперь они - чем бы они ни были - оказались совсем рядом. Он невольно прибавил шаг, но Охэйо вдруг поймал его за руку. Парень обернулся. Аннит смотрел на него широко улыбаясь, не отпуская его руки, и его глаза сияли.
   - Я всё же сделал это, - сказал он и в его голосе звенела радость исполнения несбыточной, многолетней мечты. - Если бы только знал, как мне этого хотелось, - в каждый миг моей жизни, - он засмеялся. - Наверное, я мерзкий, испорченный мальчишка, но я рад, что ты - мой друг. Никто другой не смог бы сделать для меня это.
   Лэйми заметил, что глаза Аннита были серьёзными. Отныне их объединяло нечто большее, чем детская дружба: вина в чудовищном - и спасительном - деянии, ещё не состоявшемся, но уже неотвратимом. Парню было и страшно, и радостно одновременно. Раньше он не знал, что настоящий грех может быть так сладок. Ради одного этого мига ему стоило жить - ради тайны, нерасторжимо связавшей их.
  
   13.
   Выбравшись наверх, Лэйми устало прислонился к стене. После беготни по реактору в голове у него гудело, она кружилась и соображал он не очень хорошо. Охэйо чувствовал себя не лучше, но достал из кармана датапад и провел за ним минут пять; потом встал, старательно потягиваясь.
   - Переход полностью настроен и запущен. Теперь остается лишь надеяться, что его привод сработает раньше заряда.
   Когда Аннит отпер, наконец, дверь комнаты, их встретил шквал возмущенных и испуганных голосов - из дальнего конца коридора, из-за поворота, уже слышался плеск бьющегося стекла и яростный рев Бывших.
   - Что вы там делали - так долго? - спросил Вайми. По его хмурому лицу было видно, что он вообще-то догадывается.
   Охэйо опустил глаза.
   - Любовью занимались, - сказал он вероятно первое, что пришло ему в голову. - Мне всегда хотелось попробовать - а другого шанса может и не быть.
   Лэйми ощутил, как горят его уши, чувствуя себя полным идиотом. Но именно его инстинктивная реакция успокоила Вайми - по крайней мере, подозрение в его глазах сменилось растерянностью.
   - Всё, хватит болтовни, отправляемся! - крикнул Охэйо, снова запирая дверь комнаты и лихорадочно набирая команды на своем датападе.
   Панели громадной двери раздвинулись. Лэйми и остальные торопливо вошли в просторную комнату с гладкими стальными стенами. Когда вход закрывался, он успел заметить, как из-за поворота выплеснулась вопящая черная волна. Но твари были ещё слишком далеко...
   - Вам лучше не касаться стен, - предупредил Охэйо, открыв стальную крышку возле двери и щелкнув выключателем.
   Послышался приглушенный гул работающей гидравлики. Двери и потолок неожиданно поползли вверх, а пол, напротив, вниз, опускаясь в просторную шахту. Лэйми понял, что комната оказалась ни чем иным, как огромным лифтом.
   Они спустились вниз на три этажа. Потом стальные двери на дне шахты открылись. Из большого помещения холла они вошли в длинный коридор. Совершенно пустой, он упирался в громадные глухие ворота со странным символом - стрелой, пронзившей два диска. Как только они приблизились к ним, ворота сами медленно разошлись в стороны, словно створы шлюза, впуская их в просторную галерею перрона. Раздвинулись ещё одни двери, и - на сей раз в белом свете - открылась внутренность большого вагона, просторная, светлая, к удивлению Лэйми, почти пустая и застеленная пушистым белым ковром. Вдоль её стен стояли сплошные диваны, обитые роскошной красной кожей. Сами стены и потолок были из панелей черного стекла и ярко-белые прямоугольники ламп в нем смотрелись тревожно.
   Ожидая их, здесь сидело восемь или десять человек, молчаливых и сосредоточенных. Остальные их спутники прошли в двери соседних вагонов. Никто не сказал им ни слова, даже толком не взглянул на них, и Лэйми вздохнул с облегчением, плюхнувшись на удобнейший диван. Охэйо сел рядом с ним. Они не говорили, посматривая в проем открытой двери, на перрон. Оттуда доносились голоса и лязг металла. Лэйми чувствовал странное, неопределенное волнение - он знал, что сейчас навсегда покинет родной мир, однако не верил в это. Лишь вход вагона, похожий на вход в лифт, казался ему необычным.
   Без малейшего предупреждения массивные стальные панели с шипением сошлись и всего через несколько секунд Лэйми ощутил, что они движутся, - скользят по наклонной плоскости вниз. У него закружилась голова, но ничего больше он не чувствовал.
  
   14.
   Путешествие оказалось довольно долгим. Равномерный, слабый гул и особые мягкие покачивания, характерные для поездов на силовой подушке, навевали сон. Но Охэйо вовсе не хотелось спать: ему хотелось показать другу как можно больше, - и вслед за ним Лэйми, зевая, побрел в заднюю часть состава. Тот состоял из вагонов длиной метров в двадцать, соединенных открытыми проемами и выглядевших довольно-таки странно - как квадратного сечения коридоры шириной метров в пять, отделанные светло-кремовым пластиком. На стыке стен и потолка сияли две полосы длинных белых ламп. Пол тоже был из пластика, только пепельно-серого, а на обитых коричневой кожей скамейках сидели не очень многочисленные пассажиры. Вероятно, раньше это был грузовой или почтовый состав, неумело и в спешке переделанный.
   - Пока вы ездили в Алкайну, мы вывезли двадцать тысяч человек из числа нашей паствы, - сказал Охэйо; он следовал за ним, как тень, всё время улыбаясь. - Из них девяносто процентов в Сарьер-2, остальных - в Сарьер-3.
   - Это параллельные миры? - спросил Лэйми. - Сколько их всего? - он поправился. - То есть, в сколько мы можем попасть?
   - Эта транспортная сеть соединяет их около дюжины. Трудно сказать точно: их обитатели, как и мы, скрывают свои знания. Сейчас мы направляемся в Сарьер-2. Он самый похожий на тот, что мы покинули, - там даже есть Императрица.
   Лэйми кивнул, бездумно бредя дальше. Задние вагоны оказались совершенно безлюдны, вдоль их стен шли штабеля ребристых темно-коричневых контейнеров, поднимавшихся выше его роста. Он с удивлением заметил, что последний проем ведет в никуда - в беспросветную, призрачно фосфоресцирующую тьму. Подойдя к нему, он едва не вылетел наружу - его подхватил мощный поток воздуха. Лэйми судорожно вцепился в края, чувствуя, что отойти назад будет не так-то просто. Шум и напор воздуха дали ему представление об их скорости. Смотреть в абсолютную, без единого проблеска света, тьму было страшновато и покачивания стремительно скользящего вагона он ощущал теперь особенно остро.
   Охэйо, прислонившись к стене рядом с ним, начал рассказывать ему об этом удивительном месте. Оно не принадлежало, собственно, ни к одному из пространств. Это было их отражение, их тень, но не одного из них, а всех вместе - кольцевой туннель Хансена, вообще-то вполне обычный, только снабженный силовыми кольцами и экранированный гигантскими блоками идемита. Взаимодействуя с вариатором вероятности, они создавали в нем состояние неопределенности. В результате кружащийся здесь состав мог оказаться в параллельном пространстве. Но поскольку процесс носил вероятностный характер, как распад радиоактивных ядер, его ход нельзя было предсказать - только период полуперехода, в течение которого у них было пятьдесят процентов шансов попасть в иной мир. В среднем он составлял всего пару часов, но иногда проходили и сутки. Попасть в более отдаленные миры было ещё сложнее: здесь требовались годы и даже десятки лет ожидания, так что куда быстрее и удобнее было путешествовать последовательно, переходя из одного мира в другой. Впрочем, у этого процесса имелось и достоинство: переход в иной мир нельзя было почувствовать.
   Охэйо наконец выдохся и замолчал. Он снова посмотрел в свой датапад и с неожиданной силой оттащил Лэйми от проема. Они сели рядом у стены и молчали ещё какое-то время. Потом Охэйо вдруг сжал его руку.
   - Сейчас, Лэйми, - сказал он. - Прямо сейчас. Мы изменимся, всё изменится, и я не знаю, будем ли мы помнить друг друга...
   Лэйми взглянул на него... и мир вокруг него взорвался, рассыпаясь, словно разбитый калейдоскоп. Он вдруг стал множеством различных Лэйми, с удивлением смотревших друг на друга, но продлилось это всего миг: очнувшись, он ощутил, что по-прежнему судорожно цепляется за руку Охэйо. При мысли, как близко прошла смерть, у него похолодело в животе. Но они были живы: ловушка сработала, и их родная Реальность не существовала больше.
   От волнения у него закружилась голова, однако лишь сейчас он познал настоящее облегчение - его обреченный мир, Бывшие и Мроо остались наконец позади и никакая сила не могла вернуть их. Но где-то в самой глубине души он знал, что воспоминания об уничтоженном мире никогда не позволят ему быть по-настоящему счастливым.
  
   15.
   - Кое-о-чем я забыл, - хмуро сказал Охэйо, быстро нажимая кнопки на своем датападе и не глядя на друга. - Например о том, что это будет... ощутимо. К тому же межпространственная сеть накрылась вслед за нашим миром. Этого следовало ожидать, но всё вместе может подтолкнуть кое-кого к неприятным выводам - почти наверняка. И ещё... - он с подозрением посмотрел на крохотный экранчик. - Если эта штука не врет, мы сейчас в Сарьере-6. А вероятность попасть сюда - меньше одной миллионной.
   - Сарьер-6? - недоуменно спросил Лэйми. - Что это за место?
   - Это дно - последний мир, где все пути кончаются. Известные нам, то есть. Его мало кто посещает - я например тут не был, хотя это место мне нравится - оно похоже на нашу родину, но с интересными... странностями. Может, это следствие взрыва или нам повезло, но мы сейчас так далеко от Мроо, как это только возможно. Плохо лишь то, что тут нет никого из наших, а власти довольно суровые. Пожалуй, стоит принять кое-какие предосторожности. Вот что: ты иди к остальным, а я тебя догоню. Это быстро.
   Возвращаясь в их вагон, Лэйми ощутил, что они поднимаются; потом поезд начал тормозить. Едва он переступил последний порог, раздался скрежет невидимых буферов. Вагон остановился.
   Когда двери раздвинулись, воздух зашипел и у парня резко заложило уши: первый признак того, что все они теперь в другом мире...
   Собрав немногочисленные вещи, его соседи вышли на перрон, почему-то совершенно пустынный. Впрочем, он скоро перестал быть таковым: лишь увидев остальных пассажиров, Лэйми понял, что в поезде было несколько сот человек.
   Открылись ещё одни двери, за ними был эскалатор. Сверху на него падал светло-золотистый свет, словно лучи зимнего негреющего солнца. Поднимаясь, Лэйми смотрел вверх, где в прямоугольном проеме виднелась светлая стеклянная крыша. Устье туннеля ширилось, приближаясь. Равномерно скользя, лестница принесла его к широкому входу, мягко вытолкнула на пол - и вот тут он остолбенел.
   Перед ним открылся бесконечный зал, выложенный зеркальным гранитом, такой огромный, что вдали потолок, казалось, сходился с полом. Впечатление это создавалось конечно лишь благодаря перспективе, так как подняв голову он увидел, что молочно-белые, освещенные сверху стекла в стальных рамах висят над ним на высоте нескольких этажей. Стены тоже тут были, только искусно замаскированные: с обеих сторон крыша опиралась на длинные ряды колонн, громадные зеркала между которыми без конца отражали внутренность зала. Вся эта роскошь буквально била по глазам и казалась совершенно бессмысленной. К тому же он нигде не видел выхода - и в голову сразу же пришла мысль, что тут не более чем роскошный склеп, в котором они и останутся до конца своих дней, совсем не такого уж далекого.
   Размышляя так, Лэйми вновь осмотрел зал и понял, что ошибся - в дальнем торце был виден портал из гранита и он, вслед за остальными, направился туда. За двойной раззолоченной дверью открылся второй зал, поменьше. В нем несколькими рядами стояло что-то вроде совмещенных со столами турникетов. За каждым столом сидел господин весьма официального вида и Лэйми вздохнул: документы у него к счастью были - но родные, Союза, а как их примут здесь - он не представлял. Выбора, однако, не осталось. Он вздохнул и встал в очередь.
  
   16.
   Процедура оказалась неприятной и долгой. К тому же Лэйми никогда не ездил за границу и она ему оказалась в новинку. Несколько раз подряд ему пришлось рассказывать свою биографию и историю побега сюда, что само по себе ужасно утомляло и бесило. В довершение всего он понимал, что говорить о своем пребывании в Малау и знакомстве с Охэйо не стоит, и потому, немного поразмыслив, решил перейти от поездки в Гитоград сразу к последней поездке к Малау, опустив разные явно неуместные подробности. К сожалению он понятия не имел, что на его счет прямо вот сейчас говорят другие, но всё в итоге обошлось. Через какую-то пару часов его наконец выпустили - правда отобрав паспорт и выдав вместо него какую-то местную бумажку, вместе с предписанием прибыть в гостиницу Инициативы - общества независимой молодежи. Они уходили от родителей и жили совместно, за счет того, что могли заработать сами, что весьма Лэйми понравилось. Он с облегчением вздохнул и направился к выходу в большой круглый зал, отделанный красным мрамором. Высокая застекленная дверь выпустила его в темноту, в какой-то ночной парк, свет в который проникал лишь с улицы, через высокую решетчатую ограду. Лэйми замер, не представляя, куда идти дальше, - напечатанный на бумажке адрес ничего не говорил ему, - но тут к счастью к нему подошел пропавший было Охэйо. Одет он был правда совершенно иначе - рабочие штаны, сандалии, джинсовая куртка. Под ней, в разрезе ворота, виднелась белая футболка - и Лэйми не сразу его узнал. Похоже, что Аннит решил не связываться с таможней и нашел какой-то другой путь, не столь заметный.
   - Ну и что будем делать? - спросил парень.
   Охэйо вздохнул.
   - Поедем, куда указали, что ещё? Не на улице же спать.
   - А потом?
   - Погуляем по городу, осмотримся... Я, знаешь, сам плохо разбираюсь, что тут...
   - А дальше?
   - А дальше думать будем. Тут нам в общем делать нечего. Надо как-то возвращаться в Сарьер-5 - как раз там живет мой... тезка, который хотел познакомиться с тобой.
   - Угу, и как мы туда попадем? Межпространственная сеть накрылась же.
   Охэйо рассмеялся.
   - Если миров так много, то почему пути между них должны быть похожими? Ладно, пошли. Вон такси стоят...
  
   Глава 6.
  
   1.
   Лэйми проснулся, когда солнце стояло уже высоко, чувствуя себя легким и свежим. С минуту он лежал неподвижно, закинув руки за голову и пытаясь вспомнить свои сны, потом упруго спрыгнул с постели, потянулся и вышел на длинную деревянную галерею, что шла по крыше первого этажа. Прохладный, свежий воздух оказался восхитительным. Солнце пряталось за тонкими, высокими облаками. Казалось, мир укрыт под немыслимых размеров легким сводом.
   Он осмотрелся. Просторный пыльный двор был пуст. Дом стоял на самой окраине города и справа, за широким шоссе, по которому изредка с грохотом проносились грузовики, уже начинался лес. Между широким кюветом и высоким, метра в три, забором из сбитых в два слоя коричневатых грубых досок, повитых сверху ржавой колючей проволокой, проходил тротуар, но единственный выход со двора был в другой стороне. Этот огражденный кусок земли - на самом краю целого моря таких же - казался ему островом в таинственном мире, к знакомству с которым ему не терпелось приступить.
   Он не сразу заметил Охэйо. Тот стоял у конца галереи, там, где её увитая колючей проволокой облезлая балюстрада нависала над сползающим в глубокий кювет древним, разбитым тротуаром, совершенно не стесняясь - тот был пуст, насколько хватал глаз. Тяжелая масса его блестящих черных волос, слабо шевелясь под ветром, в красивом беспорядке падала на светлую, отливающую серебром кожу сильных плеч. Лэйми видел только точный изгиб скулы этой, самой совершенной формы жизни...
   Спиной ощутив его взгляд, Аннит с удовольствием потянулся, поднявшись на пальцы ровных босых ног, тихо засмеялся, мотнул головой, потом вдруг легко вспрыгнул на хрустнувшую под его весом балюстраду и замер, словно готовясь прыгнуть в воду, удерживая равновесие легкими движениями рук. Лэйми тоже невольно потянулся. Почти нагой, он словно плыл в океане прохладного воздуха...
   - Летать хочется, - сказал Аннит не оборачиваясь, мечтательно-грустным тоном. - Там, под облаками. Ну и ещё есть, кажется. Пошли?..
   Они позавтракали оставшимся с вечера холодным пирогом и молоком, спустившись в кухню босиком и в плавках - все остальные уже ушли, а одеваться им совершенно не хотелось. Тем не менее, им пришлось это делать, хотя весь их наряд составили рабочие штаны, открывающие щиколотки, белые футболки и легкие сандалии на босу ногу. Причесавшись, они пошли в город.
   Единственные ворота двора вели в узкий переулок, заросший травой и стиснутый высокими заборами. Дома здесь были двухэтажные, но низкие, из почти почерневшего от старости дерева. Такими же низкими - всего метра в три - были и уличные фонари, ржавые, изогнутые сверху трубы. Это место казалось Лэйми темной лагуной, заповедником, где сохранилось прошлое.
   По дороге им не встретилось ни единой живой души - пока они не вышли к окруженному низкими корявыми деревьями озеру с пологими берегами. За ним, на высоком каменном фундаменте, стояло очень длинное - метров в двести - двухэтажное бревенчатое здание, общежитие Инициативы. Лэйми уже был в нем, вчера. Его поразили тогда длиннейшие коридоры и неожиданно высокие потолки, просторные, светлые комнаты, хотя снаружи потемневший от старости дом казался очень старым. Сейчас почти все его обитатели купались и озеро буквально бурлило от массы плещущихся в нем гибких тел. Друзья могли бы присоединиться к ним, но любопытство вело их дальше.
   Миновав два или три переулка, они попали в промышленный район и теперь шли по широченной улице, затененной громадными деревьями. Тротуара не нашлось и здесь, вдоль шоссе вилась широкая тропа. Слева был высоченный бетонный забор, украшенный выпуклыми ромбами, за ним тянулась бесконечная, в зеленоватых стеклянных переплетах, стена цеха. Оттуда доносился ровный шум машин.
   Тропу от забора отделял широкий ров. В нем, как и в большом кювете у дороги, застоялась темная, глубокая вода. Однажды им попались высоченные - в двухэтажный дом - решетчатые ворота, ведущие на огромный двор, сплошь заставленный машинами - то ли рабочих, то ли готовой продукцией.
   Миновав полосу особенно громадных деревьев с черной от старости корой, рассеченной глубокими трещинами, они вышли на жилую улицу - покрытую ровным асфальтом, просторную и тоже затененную высокими раскидистыми кронами. Дома здесь были большие, двухэтажные, обшитые зеленым тёсом, с прочными железными крышами. Узкие белые окна почти все оказались открыты. По здешнему обычаю, дома стояли посреди просторных дворов, так что Лэйми видел только их вторые этажи и крыши сараев.
   Идти непонятно куда, просто так, бездельно глядя по сторонам, в прохладной тени, было громадным удовольствием. Улица вокруг была почти пустой, лишь вдали мелькнуло несколько группок легко одетой молодежи. На таком фоне всё вчерашнее казалось уже дурным сном.
   Лэйми хотелось идти так вечно, но вскоре улица кончилась, вливаясь в широченный бульвар - две дорожных полосы, разделенных прозрачным сквером. За ним был неширокий луг, а дальше стояли уже современные дома - плоские пятиэтажные коробки из серого кирпича.
   Они перешли бульвар. Облака куда-то уплыли, выглянуло солнце. Бодрящая прохлада сразу сменилась легким теплом. Миновав луг, они углубились в новые кварталы. Каждый состоял из четырех совершенно одинаковых домов. Их дворы - редкие островки огороженной сеткой зелени, обширные песчаные площадки, всевозможные сооружения для лазания - были отданы детям. Там и тут резвились группки малышей. Взрослых - в основном, присматривающих за детьми мам, - тут было совсем мало.
   Миновав пять или шесть таких кварталов, они вышли к широкой балке с пологими склонами. Вдоль бежавшей по её дну узкой мелкой речки тянулась прозрачная полоска леса и пара толстых - в метр - труб. По ближнему берегу речки шла ЛЭП - её провода были чуть ниже глаз Лэйми.
   Они перешли её по мосту из засыпанных сверху землей бетонных колец. За балкой темнела вторая, более густая полоса невысокого леса. Узкая тропинка ныряла в её заросли. Извиваясь по дну просеки, похожей на зеленое ущелье, она вывела их к тонущим в зелени небольшим дворам - маленькие, посеревшие от старости деревянные домики с замшелыми крышами, какие-то огражденные сеткой площадки с низкими фонарями... Дальше был поросший пышной травой обширный луг, а за ним начинался уже настоящий город.
   Тропа свернула в сторону и пришлось идти напрямик - босиком, потому что вокруг никого не было, а трава оказалась холодной и мягкой. Лэйми очень хотелось поваляться в ней - просто глядя в небо, а лучше с какой-нибудь девчонкой. Пока ему не доводилось соединить оба этих счастья...
   Миновав луг, они достигли парадного въезда - земля от их босых ног спускалась к северу колоссальным, пологим, тщательно выровненным амфитеатром, покрытым изумрудной травой и украшенным множеством узких каналов, каскадов, прудов, отделанных светлым камнем. Эта запутанная сеть искрящейся, текущей воды была поразительно красива. Она кончалась в длинном эллиптическом озере. Широкое светлое шоссе рассекало его и весь амфитеатр надвое, плавно поднимаясь к городу. За озером лежали необозримые луга, а дальше, где-то у горизонта - лес. Небо было синим, трава - темно-зеленой, пёстрый поток машин на шоссе сверкал, словно ручей драгоценностей.
   Этот ландшафт казался Лэйми настоящим шедевром архитектуры. Охэйо правда не преминул заметить, что расчерченный забетонированными каналами и уступами склон был непроходим даже для тяжелых танков. Сами они составляли три хорошо эшелонированных позиции, позволявших держать шоссе под перекрестным огнем. Лэйми его рассуждения не тронули - будь это и в самом деле укрепления, их ничего не стоило бы обойти.
   Они шли вдоль всё более крутого склона. Когда он сменился подобием бетонной набережной, они повернули, углубившись в город. Вокруг всё чаще попадались люди, так что им пришлось отцепить от ремней сандалии и обуться.
   Здания здесь оказались громадными - восьми, двенадцати и пятнадцатиэтажные, ступенчатые, темно-красные, золотисто-белые, охристо-рыжие. Улиц здесь не было - дома стояли небольшими группками, длинными ломаными линиями, разделенными обширными пространствами. Большую часть территории покрывала низкая, ухоженная трава. Четкая сетка проездов разбивала её на неправильной формы островки. Здесь всё было открытым - редкие скамейки, прозрачные полоски кустарника... Даже фонари невысокие, по пояс Лэйми. Ему очень нравилось здесь. Громадные здания не скрывали друг друга, их величественная красота не пропадала напрасно. Здесь он мог идти куда угодно, не подчиняясь жесткой сетке кварталов. Людей здесь тоже было много и они казались Лэйми поразительно счастливыми. Охэйо смотрел на это место иначе.
   - Район спроектирован с учетом опыта уличных боев, - сказал он. - Очень грамотно. Здесь легко обороняться и очень трудно наступать.
   - Почему? - удивился Лэйми. Он не представлял, как можно сражаться в том месте, где живешь.
   - Все здания стоят далеко друг от друга, укрытий между ними нет. Если разместить в каждом небольшой гарнизон со снайперским и противотанковым оружием, район превратится в могилу для наступающих. Атакуя одно здание, они попадут под фланговый огонь из ещё нескольких. У них не будет тыла. Обычная тактика уличного боя с перебежками от укрытия к укрытию здесь бесполезна.
   - Послушай, почему тебе это пришло в голову? Мирный, хороший район.
   - Посмотри-ка. Все крыши тут плоские - на любой можно посадить вертолет или поставить легкую минометную батарею. Сами здания с внутренними дворами, то есть, имеют на каждом этаже несколько рядов комнат, не простреливаемых с улицы. Конструкции крупнопанельные или из монолитного бетона - то есть не обвалятся даже при серьёзных повреждениях. Наверняка с обширными подземными этажами. Любое место снаружи простреливается из нескольких тысяч окон - попробуй-ка угадать, в каком сидит снайпер.
   Лэйми попробовал - и ему стало довольно неуютно. Впрочем, он тут же выбросил из головы эти мысли, любуясь окружающим. Здания были увенчаны многочисленными белыми тарелками антенн, тонкими, ажурными мачтами. На крышах ребрились большие коробки стационарных кондиционеров. Жить тут безусловно было очень хорошо, но четкость разделения районов бросалась в глаза: каждый представлял собой вполне самостоятельную, изолированную культуру.
   Они миновали громадную школу, потом ещё одну. Лэйми отметил, что ярко одетые дети прекрасно организованы. Шумные и активные игры никогда не перерастали в беспорядочную свалку.
   Незаметно громадные здания остались позади. Впереди снова был обширный луг с вертолетными стоянками, а за ним они вышли на смотровую площадку, нависавшую над морем. Вместо перил она была огорожена высоченной - раза в два выше Лэйми - стальной сеткой и подойдя вплотную к ней он понял причину.
   Перед ним расстилался необозримый океанский простор. За бесконечно далекий горизонт закатывались распластавшиеся над волнами тонкие облака. Оттуда тек очень ровный, монолитный поток прохладного, пахнущего йодистой солью воздуха, ощутимо давя на лицо и грудь Лэйми. Прямо на него надвигались громадные валы мертвой зыби, разбиваясь под ногами с угрожающим грохотом. Берег здесь обрывался крутой, местами почти отвесной стеной высотой в сто или в сто пятьдесят метров. Справа Лэйми видел его чудовищный, выдающийся в море изгиб, увенчанный неправдоподобно маленькими строениями. Здесь склон был так крут, что он не видел земли за обрывистой кромкой - только величественно наступающие валы и это создавало у него ощущение, что берег вот-вот рухнет.
   Он невольно вцепился пальцами в сетку. Лишь прижавшись к ней лицом, он смог разглядеть внизу морщинистые выступы скалы. Вода у побережья была желтовато-коричневой - берег ощутимо уступал зыби...
   Лэйми казалось, что он летит, падает в наступающие волны, что в них должен кануть весь мир. Он словно стоял на краю бездны, в которой нет ничего, кроме уходящей в бесконечную глубь воды. Впрочем, несколько искусственных островов, возвышавшихся над волнами на исполинских трубчатых опорах - их поверхность была на одном уровне с берегом - разрушали это впечатление. Некоторые из них отстояли от земли на милю или на две. Лэйми очень хотелось побывать там, но все эти острова были... островами, куда не попадешь без вертолета...
   Он покосился на друга. Охэйо замер, вцепившись пальцами в сетку, глубоко дыша. Его зубы блестели в недоброй усмешке, глаза были неподвижны. Ему нечасто приходилось видеть Аннита таким взволнованным.
   Он коснулся его плеча. Охэйо вздрогнул, словно очнувшись, встряхнул волосами, привычно опустив ресницы - тяжелые пряди хлестнули его по глазам - и повернулся к нему с немного растерянным видом; казалось, он спал наяву.
   - Пойдем в порт? - предложил Лэйми.
   Лицо Аннита приняло обычное непроницаемое выражение.
   - Хорошо. Знаешь, я вдруг подумал... когда-нибудь не останется земли... весь знакомый нам мир исчезнет и будущее окажется незнакомым и чужим нам... хотя мы, конечно, не доживем до этого, - он вновь встряхнул волосами. На его губах появилась слабая усмешка. - Никак не могу избавиться от этих мыслей. На душе как-то тревожно...
   Они пошли вдоль берега, на запад, и вскоре попали в какой-то древний монастырь, расположенный на срезанном террасами склоне. Двухэтажные гранитные постройки были врезаны в него так, что на поверхности остались лишь их фасады и плоские крыши. Внутри царила приятная прохлада, что показалось Лэйми весьма привлекательным - перевалило за полдень и жара стала уже неприятной. Они укрылись от неё в небольшом кафе, где подкрепились какой-то запеченной морской живностью, очень вкусной, хотя Лэйми так и не смог понять, что же он ест. Здесь же они познакомились с симпатичной девушкой по имени Миа - на вид всего лет семнадцати. Она пригласила их в гости к своим друзьям - весьма кстати, так как надвигалась гроза.
   Покинув кафе, они пошли прочь от берега, вверх по склону. Тучи уже затянули небо, рельефные, зеленовато-синие; жаркий, влажный воздух сгустился. Дома здесь были из темного камня и плотно смыкались друг с другом, а все дворы замощены блестящей брусчаткой.
   По дороге Лэйми украдкой разглядывал их новую подругу - невысокую, гибкую, крутобедрую, с лохматой гривой вьющихся темных волос. Гладкая кожа Миа была светло-коричневой, с пробивавшимся во всю щеку румянцем. На лице - влажные черные глаза, большие и длинные, высокие скулы, по-детски пухлые губы - застыло выражение бестревожного, задумчивого интереса или грустного ожидания чего-то очень хорошего...
   Едва они нырнули в сумрачный подъезд, за окнами потемнело, с неба рухнул горячий ливень. Ровный глухой шум говорил о его силе. Казалось, начался потоп.
   Квартирка Миа - однокомнатная, низкая, маленькая - была на третьем этаже. Темно-синие, с золотыми звездами обои придавали ей сумрачный вид. Её друзей в ней оказалось двое - Лэйит и Наури Инлай, её брат, рослый, широкогрудый парень всего лет двадцати, с такими же, как у Охэйо, тяжелыми черными волосами - точь-в-точь. Его тело состояло, казалось, из одних тугих мускулов, словно сплавлявшихся под плотной, темно-смуглой кожей. Он сидел на диване боком, при­валившись плечами к стене и поджав босые ноги. Его скуластое лицо было словно отлито из гладкой, подвижной бронзы, хмурое, диковатое, очень красивое. Из-за жуткой жары одет он был лишь в плавки и Миа тоже непринужденно начала раздеваться, а вслед за ней и остальные.
   Лэйми, впрочем, сразу же забыл о ней, едва из ванной вышла Лэйит - такая же рослая и ладно сложенная, как и её брат, но гибче, ещё красивей, с роскошными черными волосами до бедер. Одета она была лишь в малозаметные трусики и лифчик.
   Лэйми бездумно любовался ей - ровные, изящные ступни, стройные, длинные ноги, сильные, широкие бедра, высокая грудь безупречной полукруглой формы, живот - гладкий и впалый, с едва заметными буграми и углублениями мускулов. На её фоне всё остальное казалось ему каким-то смутным.
   Они болтали, рассевшись кто где хотел в комнате, ели что-то острое, явно морское, запивая почему-то теплым молоком, потом танцевали под музыку - вернее танцевала Лэйит, а парни восхищенно смотрели на неё. Почти сразу девушка сбросила жалкие остатки одежды; её нагое тело словно струилось, подвижное, как вода. Она то скользила змеей по полу, то вдруг прыгала так высоко, что целые томительные мгновения Лэйми казалось, что она и в самом деле полетит. Масса густых черных волос Лэйит, спутанных крупными кольцами, тоже блестела, словно влажная, отражая тусклый свет. Они словно бы жили своей жизнью - то резко взметались, как вспыхнувшее черное пламя, то покорной волной ложились на спину, то падали на разрумянившееся лицо и тогда Лэйит отбрасывала их за уши дерзким и свободным рывком головы.
   Лэйми замер, чувствуя, как внезапный жар заливает его щеки и течет вниз, по груди и предплечьям. Лэйит то вытягивалась в струнку, поднимаясь на пальцы босых ног, то перекатывалась по полу, резко откидываясь назад на руках, бесстыдно выгибая спину и прижимая пятки к круглой, ещё более бесстыдно приподнятой попе, то прыгала высоко вверх, переворачиваясь в воздухе, - всё это заставило Лэйми забыть обо всём на свете. Плавные, как под водой, змеевидные движения её бедер, её руки, медленно скользящие по тугим изгибам её тела, - всё это свело с ума не одних только парней. Утянув Наури на диван, Миа буквально прильнула к нему, жарко целуясь. Сама Лэйит подошла к покрасневшему до ушей Охэйо, улыбнулась, потянув его на ковер в центре комнаты, растянулась на нем, глядя вверх...
   Лэйми тоже уселся рядом с ней. Его ладонь осторожно скользнула по атласному теплому животу девушки - от бока до бока - и вздрогнула, наткнувшись на ладонь Охэйо. Две руки, белая и светло-золотая, очень похожих в очертаниях, на смуглой коже смотрелись вызывающе. Они вместе ласкали эту тугую, подвижную поверхность, легко мяли её скользящими основаниями ладоней. Как-то незаметно их пухлые губы коснулись сосков девушки. Она туго изогнула стан, опираясь теперь только на плечи и круглую попу, - а их ладони всё ласкали её втянувшийся, восхитительно упругий живот, тихонько мяли грудь, терлись между бедер. Они попеременно касались губами её тайного места и Лэйми замирал от счастья, даря ей удовольствие. Он едва заметил, как Миа, схватив Наури за руку, тащит его прочь из комнаты...
   Гладкое, горячее, упругое тело девушки сводило их с ума и Лэйми первым овладел ей. Лэйит подставила ему круглую тугую попу и он с усилием, резко вошел в неё. Лэйит выгнулась под ним, до предела прогибая стройную, словно из стали отлитую спину - рот округлен, глаза зажмурены - потом замерла, уткнувшись лицом в руки. Её бедра подрагивали. Лэйми выскользнул из неё и резко вошел ещё раз. Таз Лэйит конвульсивно приподнялся, насаживаясь на него, её тело сотрясла тугая дрожь и Лэйми ощутил, что её внутренность восхитительно сжалась. Это длилось секунд десять, потом Лэйит вновь выгнулась, её таз впечатался в ковер. Накрыв ладонями её грудь, Лэйми ласкал соски девушки, двигаясь в быстром естественном ритме. Наконец, широкая круглая попа Лэйит конвульсивно задвигалась - не только вверх-вниз, она ещё извивалась и ёрзала вправо-влево, исполняя дикий танец удовольствия. Её движения стали короткими и быстрыми, Лэйми удивленно вскрикнул, когда она подняла его, касаясь ковра лишь ладонями и пальцами расставленных ног и содрогаясь в тугих бесконечных конвульсиях. Он оказался вдруг в какой-то совершенно иной реальности, летел, падал в волнах наслаждения. Они взметнулись так высоко, что парень просто исчез, растворился в ослепительном свете - чтобы родиться заново...
   Едва он отдышался, Лэйит перекатилась набок, закинув на него ногу. Лэйми обхватил её бедро, до предела поднимая его, - и Аннит вошел в её женскую суть. Шесть босых ног беспорядочно перепутались, лаская друг друга. Они все тихонько засмеялись, пытаясь совместить сразу три ритма, - но ничего хорошего из этого не вышло. Лэйит пришлось встать и ухватиться за притолоку двери. Они вновь вошли в неё, ладони Лэйми накрыли тугие бедра девушки, ладони Охэйо лежали на её попе. Она глубоко вздохнула, изогнулась, округлив рот, распластанная между их гибких мускулистых тел. Ошалело глядя друг на друга, они начали двигаться, сначала медленно, потом всё быстрее.
   Снаружи с громом рушился ливень, из открытой балконной двери струился прохладный сквозняк, и Лэйми судорожно хватал его широко открытым ртом, задыхаясь от уносящего его куда-то наслаждения. Лэйит всхлипывала и стонала между ними, движения её бедер вновь стали короткими, быстрыми, тугими, потом всё её тело сотрясла резкая судорога предельного наслаждения. Её тугая внутренность запульсировала так восхитительно, что Лэйми тоже выгнулся и вскрикнул, чувствуя, как слепящее белое пламя, охватив низ живота, разливается по всему телу. Он излил семя в Лэйит в яростных конвульсиях, почти теряя сознание от пронзительной сладости, потом поплыл куда-то, чувствуя, что умирает - ему было непредставимо хорошо...
   Ему потребовалось около минуты, чтобы вернуться к реальности. Лэйит и Охэйо лежали рядом с ним, на спине, сплетя руки. Их влажные тела колыхались в частом дыхании. Потом Лэйми отстранился от девушки, словно проснувшись. Его щеки потемнели от запоздалого стыда, он не знал, куда девать глаза, - но стыдиться было уже поздно...
   Ещё с минуту он дремал на гладком полу, потом осторожно поднялся, ухитрившись не разбудить задремавшую парочку, и направился в ванную - но едва приоткрыв её дверь ошалело замер. Наури, совершенно нагой, стоял у стены комнатки, прижимая к ней Миа, туго двигая бедрами. Миа постанывала, жмурясь, приоткрывая рот. Её руки обвили плечи парня, босые ноги крепко обхватили стан Наури, пальцы на них судорожно поджимаясь. Оба были так увлечены процессом, что не замечали его...
   Вдруг Миа звонко вскрикнула, крупная дрожь пробежала по её туго изогнувшемуся телу, - и Наури тоже глухо застонал, дрожа и выгибаясь... потом устало сполз на пол, едва скользнув по Лэйми ошалелым взглядом, - но тот беззвучно закрыл дверь и вернулся в комнату. Его щеки пылали. Через мину­ту здесь появились и Наури с Миа, уже в плавках, - но, казалось, даже не заметили его...
   Лэйми помотал головой, всё ещё ощущая на коже предательский жар. Обойдя ещё дремлющую на полу пару, он вышел на маленький, узкий балкон, не стесняясь своей наготы.
   Его босые ноги холодил мокрый камень, но, хотя прошел дождь, влажная жара не спала. Небо было затянуто плотными синеватыми тучами. Вдоль горизонта клубились странные светлые облака - словно там повсюду поднимался пар.
   Лэйми опустил взгляд. Эта улица, замощенная брусчаткой, была широкой и длинной. Синевато-серые, разностильные дома тянулись вдоль неё двумя непрерывными массивами - насколько хватал глаз. Вдали над крышами монументальным лесом торчали блекло-голубые стрелы портальных кранов. Мостовая кишела народом - его здесь было много, как на базаре. Никаких машин, только ручные тележки и какие-то темные, длинномордые скотины, породы которых он не мог определить. Он чувствовал могучий дух копченой рыбы, царивший здесь над всеми остальными. Люди под ним беспорядочно двигались в обе стороны, ныряли в бесчисленные лавки, занимавшие все первые этажи домов. Это в большинстве были почтенного вида горожане, но в толпе шныряли и босые мальчишки, всё одеяние которых часто составлял лишь кусок обернутой вокруг бедер застиранной ткани. Единственное, что было тут странным - в центре улицы шел облицованный камнем узкий, но глубокий канал, перекрытый множеством мостиков, и в нем бешено мчался поток желтовато-белой воды.
   Рядом беззвучно появился Охэйо, такой же нагой, как и он сам. Лэйми невольно покосился на друга - и смущенно отвел взгляд.
   - Лэйит предлагает нам поехать в её дом за городом, - тихо сказал Аннит. - Чтобы... продолжить знакомство. Поедем?
   Лэйми широко улыбнулся.
   - Разумеется!
  
   2.
   Всласть поплюхавшись в ванной - в этот раз по очереди - они, все пятеро, оделись и вышли на улицу, окунувшись в самую толчею. Лэйми услышал ровный глухой шум, становившийся всё громче. Вскоре он увидел и его источник.
   Канал обрывался. Вся масса воды с громом рушилась в прямоугольную шахту метров двадцати глубиной и очевидно уходила под землю. Лэйми поразило, что никто из прохожих даже не смотрел в сторону этой ревущей бездны, от гула которой закладывало уши. На дне шахты, огороженной обычными железными перилами, неистово бурлила, клокотала вода. Оттуда поднимались клубы слепящей водной пыли и фасады домов вокруг были мокрыми.
   Улица оказалась довольно длинной. Миновав её, они вышли на привокзальную площадь, окруженную высокими, промышленного вида строениями из темно-красного кирпича. Там и сям на них виднелись непонятные ржавые конструкции. Окна зданий зияли темнотой, лишь изредка забранные ветхими деревянными жалюзи, и это зияние показалось Лэйми зловещим.
   Площадь буквально кишела народом. Все здесь куда-то спешили с угрюмым и озабоченным видом. Лэйми пришлось поднапрячь силы, чтобы его не оттерли от товарищей. Миа была лишь в коротком - чуть ниже попы - платье и сандалиях, Наури - в таких же, как у них, рабочих штанах и темно-синей рубахе. Одеяние Лэйит, ещё более темного, почти потустороннего синего цвета, оттенявшего её смуглую кожу, состояло из кофточки с короткими рукавами и юбки. Между ними виднелось дюйма два стройного, словно из стали отлитого стана, или, с другой стороны, изгиб впалого живота и пупок.
   Лэйми, как привязанный, следовал за девушкой. Её удивительные стройные ноги были обнажены почти на всю длину. Обувью Лэйит служили сандалии с браслетами-застежками и пушистыми черными шнурами, пропущенными между пальцев. Подошвы их были короткие, так что пальцы ног девушки касались земли. Лэйми это очень нравилось, но мысль о том, что вскоре они снова займутся любовью, восхищала его всё же не больше, чем мысль о предстоящем путешествии. На Лэйит оглядывались и он гордился тем, что будет обладать ей, что она выбрала его...
   Поднявшись на несколько ступеней, они проскользнули между истертых железных барьеров. Теперь справа над ними нависала темная, зловеще знакомая громада вокзала. Между массивными серыми пилонами блестели огромные, в несколько раз выше Лэйми, окна. Сквозь них он видел сумрачную внутренность колоссального зала - и порадовался, что на сей раз ему туда не нужно...
   Они вышли на перрон. За ним было ещё несколько, соединенных паутиной высоких железных мостов. Следуя за Лэйит, они прошли по их поднебесному лабиринту. Лэйми всё время крутил головой. Вокзал тут был громадным, даже больше гитоградского.
   Миновав мост, они спустились к самому дальнему перрону, где стоял пригородный магниторельсовый поезд - с дюжину узких, тускло-желтых, с коричневыми полосами, вагонов. Поезд оказался полупустым, с четырьмя рядами удобных кожаных сидений. Лэйми уселся у самого окна, громадного - нижний край стекла только чуть выше его бедра. Всего в нескольких метрах, за решеткой ограды, была кольцевая развязка, забитая автомобилями - они кишели, как муравьи.
   Рядом с ним сел Наури. Лэйми предпочел бы Лэйит, но они с Охэйо сели по другую сторону прохода. Аннит, разумеется, у окна. Миа тоже села у окна, но перед Лэйми. Соседство брата Лэйит смущало его, но не казалось неприятным.
   Вскоре поезд тронулся. Он шел так плавно, что Лэйми словно летел. Высокая эстакада - его глаза находились где-то на уровне второго этажа - усиливала это впечатление. Должно быть для экономии места её провели над дном мелкого, метров в семь, оврага. Бежавший по его дну ручей прорезал толстый пласт рыжей глины и под ней Лэйми заметил светлый песок. Путь плавно изгибался, следуя извивам оврага, и его легко тянуло то в ту, то в другую сторону.
   Вдоль берега бесконечной чередой тянулись желтые дома с железными крышами. Ограды-решетки перед ними отделяли палисадники с низкой темной зеленью. Наури вдруг повернул к ним голову - и Лэйми замер, удивленно приоткрыв рот. В темноте открытого окна на верхнем, втором этаже, стоял светлокожий парнишка лет пятнадцати. Лицо у него было широким и коротким, волосы черные, очень густые, прямые и длинные, как у Охэйо - они тяжелой волной падали на спину. На его правом плече устроилась симпатичная мордочка девушки, её ладонь лежала на его левом бедре. Подоконник был на четыре пальца ниже пупка юноши и до этого уровня оба были нагими.
   Лэйми улыбнулся. Он знал, что они были нагими до босых ног на холодном полу. А за их спинами была влажная, смятая постель, из которой выбралась эта, ошалевшая от первого наверное слияния пара...
   Потом дома отступили от дороги. Здания здесь стояли далеко друг от друга - трехэтажные, длинные, из серого кирпича. Их обширные дворы, огороженные низкой зеленой сеткой, заполняли легковые машины - наверное, тут были какие-то учреждения. Скоро они остались позади, вновь начались жилые дома, но на сей раз странные - четырехэтажные, под светлыми шиферными крышами, но деревянные, во всяком случае, с зеленой дощатой обшивкой. Лэйми подумал, как глупо строить такие громадины - вдруг случится пожар... Но таких домов тут было много - некоторые, ярко-синие с белыми рамами, казались совершенно новыми. Они стояли уже на фоне леса; вскоре за окном потянулась сплошная полоса невысоких деревьев.
   Когда она оборвалась, Лэйми предстало поразительное зрелище - чудовищный воронкообразный провал с крутыми склонами. Многоэтажные здания на том берегу, призрачно светлевшие под тучами, казались по сравнению с ним игрушечными, в несколько раз ниже берегового обрыва.
   Дно провала занимало озеро. Вода в нем была почти черной, со слабым зеленоватым отливом, что говорило во-первых о её редкой прозрачности, а во-вторых - о страшной глубине. Лэйми охватило то же ощущение бездны, что и тогда, над морем, но только острее. Поезд несся почти по самому краю пропасти и он мог охватить взглядом весь простор пугающе темной воды. Он не представлял, как можно жить в домах, окружающих этот провал. Он бы не смог - его замучили бы кошмары.
   - Что это? - спросил он, когда страшное озеро осталось позади, скрывшись за деревьями.
   - Кратер Зверя. Так его называют.
   По коже Лэйми прошел резкий озноб. Ему сразу же вспомнился Склон... и Хохочущие Бездны, очень похожие на это вот озеро - только без воды.
   - Там запрещено купаться, - продолжил Наури. - Люди там часто тонут. Их не находят, но это и неудивительно. Пару тысяч лет назад сюда упал метеорит. Должно быть железный - он не взорвался, а просто ушел вглубь. Никто не знает, как глубоко, но глубина самого озера - не меньше полумили.
   Лэйми про себя полагал россказни Наури обычными страшилками, но всё равно, от них пробегал холодок.
   Полоса леса оказалась неширокой. За ней открылось необозримое поле. Лес отступил, превратившись в тоненькую полосу на горизонте. А перед ним Лэйми увидел те самые белесые столбы пара. Вблизи они оказались чудовищными - толстые и такие густые, словно в воздухе разливали молоко. Необозримые гривы тянулись через всё небо, нависая над дорогой и скрывая пробивавшиеся сквозь желтоватые расщелины туч солнце.
   - Что это? - спросил он.
   - Тепловые шахты, - коротко и непонятно ответил Наури. Он смотрел направо. Проследив за его взглядом Лэйми заметил, что Лэйит и Охэйо увлечены беседой. Ладонь его друга бездумно скользила по голому бедру девушки. Лэйми замер, его сердце вдруг бешено забилось.
   - Тебе тоже нравится моя сестра? - тихо спросил Наури.
   - Да, - так же тихо ответил Лэйми. - Она очень красивая.
   Наури слабо усмехнулся.
   - Она соблазнила меня... когда я был почти мальчишкой. Наши родители погибли, мы остались одни... можно сказать, она спасла меня. Она удивительная девушка. Очень редкая. У неё дар находить людей, которые искренне тянутся к ней, - а ведь они встречаются нечасто. Твой друг будет всего шестым или седьмым, если считать тебя. Если она находит кого-то, кто нравится ей, то отдается ему вся, со всей страстью. Я очень благодарен Миа - без неё вы не смогли бы... порадовать мою сестру.
   Лэйми промолчал, лихорадочно пытаясь представить, какие из них пяти получатся пары - сначала и потом. Понимая, что Миа заслуживает благодарности, он не испытывал к ней влечения - ну вот ни чуточки - но было бы интересно попробовать... просто из любопытства...
   Поезд нырнул под один из низких паровых хвостов. Сразу стало темнее, за окнами сгустился сероватый полумрак. Пар полз над самой землей, затуманивая верхушки деревьев, и в приоткрытую форточку окна ворвался влажный жар. Пару минут они мчались в этом мареве, потом поезд вынырнул из-под паровой тучи и почти сразу же начал тормозить.
   Они вышли на маленькой открытой станции, расположенной на гребне гигантской земляной дамбы. С одной её стороны была глубокая болотистая долина, с другой - огромное озеро. К нему от ограждавшей платформу каменной, обрамленной цветами балюстрады вела лестница. Спускаясь по ней, Лэйми заметил длинный ряд вдававшихся в воду железных ангарчиков. В одном из них, который отперла Лэйит, стоял небольшой пластиковый катер - по счастливому совпадению, ровно на пять мест. Изнутри ангарчик напоминал гараж, с деревянным настилом и развешанными по стенам инструментами. Уходившие в воду ворота открывались дистанционно - они сами раздвинулись, когда Лэйит нажала какую-то кнопку. Она села за руль, Охэйо - рядом с ней, Миа, Лэйми и Наури - на заднем сидении. При посадке Лэйит заставила их разуться и все они были босиком.
   Катер мчался быстро, подпрыгивая на довольно высоких волнах. Влажный прохладный ветер бил в лицо, за спиной мягко гудел двигатель. Опустив руку за борт, Лэйми ощутил тугой напор воды.
   Скоро они так удалились от берегов, что те, казалось, стояли на месте. Впереди небо и вода сливались в смутной дымке. Но левый берег был определенно ближе правого. Кое-где на нем виднелись домики, хотя в основном Лэйми видел заросли, подходящие к самой воде.
   Поездка оказалась весьма долгой. Коричневатый простор озера, неторопливо плывущие над головой тучи наполнили его душу покоем. Ему казалось, что утро было уже целую вечность назад. Его плечо ощущало мягкое и теплое плечо Миа. Время от времени она поглаживала своей ступней его босую ногу и сердце Лэйми непонятно почему замирало.
   Потом Лэйит вытянула мускулистую руку, показывая на свой дом - довольно большое прямоугольное строение, обшитое темно-зелеными досками, на высоком каменном фундаменте. Обширный участок был огорожен высоченной стальной сеткой. За ней начинались густые, первобытного вида заросли.
   Причала не было. Сбросив газ, Лэйит осторожно ввела катер в уходящий в склон берега бетонный сводчатый туннель. Метрах в тридцати от входа он поворачивал направо, упираясь в тупик. Слева была низкая бетонная пристань. Наури, ловко выпрыгнув за борт, пришвартовал к ней катер.
   Несколько ступеней вели вверх, к массивной железной двери, запертой на внутренний замок. За ней оказалась просторная, почти пустая бетонная комната. Ещё одна железная дверь, напротив первой, вела на длинную лестницу; та кончалась в цокольном этаже здания. К удивлению Лэйми, неожиданно уютным - хорошо отделанном и ярко освещенном длинными розоватыми лампами.
   Верхний этаж, на который они поднялись по второй, деревянной лестнице, оказался явно нежилым - сыроватый и сумрачный, обшитый изнутри теми же зелеными досками, что и снаружи. Здесь было множество маленьких, разделенных тяжелыми дверями комнат, в большинстве совершенно пустых. Окна находились метрах в трех над землей.
   По третьей деревянной лестнице они спустились в небольшой двор, с двух сторон стиснутый дощатыми верандами. С третьей был фасад дома, с четвертой, сразу за оградой, начинался зелено-черный хаос леса. Из-под полога зелени виднелись могучие выступы коричневой скалы. Раздвинув словно бы обтекавшую их изгородь, они входили во двор, кончаясь каменной россыпью. Сам двор был покрыт короткой, ласкавшей подошвы Лэйми травой.
   Он не представлял, что они будут здесь делать, но Миа, потянув платье через голову, показала это. За ней начала раздеваться Лэйит, за ней - остальные. Через минуту все они были совершенно нагими.
   Они сели тесным кружком, скрестив босые ноги, положив ладони на бедра, легко дыша и смущенно посматривая друг на друга. Их тела - два темно-смуглых, почти бежевая Миа, золотистый Лэйми и светлокожий Охэйо - составляли весьма странную, но радующую глаз композицию. Было очень уютно сидеть вот так, вместе...
   Потом Лэйит усмехнулась, взглянув на парней, и вытянулась, откинувшись на спину. Глаза её были закрыты, пухлые губы разомкнуты, открывая белизну зубов. Сердце Лэйми замерло, по коже поползли колючие мурашки. Они с Охэйо - оба сразу - потянулись к ней, приникли губами к её темным соскам, лаская ладонями её впалый, гладкий живот в едва заметных буграх и углублениях мышц, круглый зад, бедра и всё, что между. Стан Лэйит туго выгнулся, она тихо, дразняще постанывала. Их губы касались её тайного места, скользили по её втянувшемуся животу, по груди... Часто дыша, Лэйми видел, как Миа уже перешла к делу - она непринужденно села на бедра Наури, скрестив ступни на его пояснице, туго ёрзая на них - судя по опущенным ресницам и судорожно приоткрытому рту Наури именно она владела им...
   Через минуту Лэйит звонко вскрикнула, упругая дрожь выгнула её тело крутой дугой между попой и локтями. Потом она перекатилась на живот, вызывающе раскинув ноги, и тихонько вскрикнула, когда Аннит вошел в неё. Его бедра сразу увлеченно задвигались, но полюбоваться зрелищем Лэйми не успел: Миа приникла к нему, дразняще прижимаясь прохладным нагим телом.
   Они томно боролись, сплетая руки и ноги, выгибая тела, часто дыша и в то же время млея от усилий, извивались, обтираясь друг о друга, потом он перекатился и подмял её. Миа застонала и дернулась, ощутив горячую тяжесть его сильного тела. Лэйми сжал её заброшенные за голову руки, жадно целуя всё лицо девушки - её дрожащие ресницы, уши, губы... Миа, подчиняясь инстинкту, обвила ногами его стан, её пятки уперлись в его поясницу. Они целовались, обнимая друг друга, потом Лэйми охнул, наконец войдя в неё. Он легко двинул бедрами... ещё раз, сильнее... сильнее... Миа стонала под ним...
   Краем глаза он видел, что Наури сейчас с крайним интересом смотрит именно на них... видел, как туго сплелись нагие тела Лэйит и Охэйо. Она яростно ёрзала под ним, её зад вздергивался вверх, с такой силой впечатываясь в лужу под мокрой травой, что из-под тугого живота девушки летели брызги. Это так возбуждало, что Лэйми не смог сдержать себя, глядя на сладкие муки Лэйит. Движения его стали бешено-быстрыми. Наконец, гладкий живот Миа прилип к позвоночнику в тугой дрожи. Её рот был приоткрыт, глаза расширены, но она, казалось, ничего не видела. Она взвыла, крепко сжимая его руками и ногами, судорожно выгнулась под ним - и её тугая внутренность запульсировала в конвульсиях оргазма, словно втягивая в себя твердую плоть Лэйми. Это заставило парня тоже взвыть и выгнуться от наслаждения...
   После нескольких ослепительно вкусных последних толчков его тело обмякло. Он едва смог скосить глаза, глядя на вторую пару. Аннит сам тихонько взвыл, туго сжимая все мускулы в агонии экстаза. Когда ошалевшая пара распалась и Лэйит устало растянулась на траве, жадно хватая воздух, он вдруг потянулся к ней, благодарно трогая губами пальцы её босых ног. Потом свернулся, словно кот, и тут же заснул. Неутомимая Лэйит перебралась к Лэйми и яростно двигалась под ним, туго сжимая все мышцы - резко, конвульсивно, бесстыдно... а потом Лэйми ещё раз выгибался в конвульсиях. Когда всё кончилось, он, засыпая, про­валился в теплую, бездонную темноту.
  
   3.
   Когда Лэйми проснулся, небо над головой было ясным, а солнце склонялось к закату. Он приподнялся, и, помотав головой, осмотрелся. Наури ещё спал, обнимая дремлющую Миа и улыбаясь во сне. Охэйо и Лэйит лежали рядом, положив головы на руки и тихонько беседовали о чем-то. Их босые ноги - правая и левая - бездумно ласкали друг друга.
   Медленно, словно впервые, они поднялись на ноги, и, всё ещё полусонные, вернулись в дом. Холодный душ привел их в чувство. Опомнившись, они ощутили страшный голод, и, всё ещё нагие, вместе поели в комнате, которую Лэйми назвал бы гостиной - с очень красивыми светильниками: белые матовые бутоны на железных стеблях с листьями поразительно тонкой работы.
   Еду им принесла Лэйит - ничего особенного, просто ветчина с хлебом и молоко, - но она буквально воскресила их. Лэйми правда всё ещё чувствовал себя очень легким, почти невесомым, а реальность казалась ему призрачной, словно во сне. Желания в нем не осталось и следа, и в Охэйо тоже. Он захотел вернуться в город и Лэйит согласилась отвезти их. Миа и её брат не возражали - намекая на то, что неплохо было бы встретиться через неделю.
   На прощание Наури и Охэйо обменялись одеждой, как здесь часто делали друзья. Наури натянул белую футболку Аннита, немного тесную ему, а тот - его синюю рубаху, которая была ему чуть велика.
   Потом Лэйит отвезла их на катере, но к другой станции, на другом берегу озера. Эта поездка очень понравилась Лэйми. Синее вечернее небо было совершенно чистым, вода, отражая его, стала более темной, насыщенного индигового цвета, и, казалось, непрозрачной, в золотых солнечных бликах. Они все молчали, им было хорошо просто оттого, что они вместе. Посматривая на Лэйит, Лэйми смущался - его ладони, казалось, всё ещё ощущали её поразительно упругую грудь. Ему хотелось, чтобы эта поездка длилась вечно, но она кончилась у маленькой пристани, от которой в заросли уходила тропа.
   Они молча выбрались на доски причала. Лэйит помахала им рукой и развернула катер. Вот и всё. Они не сказали друг другу ни слова и Лэйми чувствовал себя так, словно из него вынули душу - не часть, не половину, как обычно пишут, а всю душу целиком. В нем не осталось никаких эмоций. Охэйо молча стоял рядом с ним, на его лице было то же отсутствующее выражение. Смешно - но в чужой рубахе он сам казался сейчас Лэйми каким-то чужим и незнакомым...
   К реальности их вернули злые комары. Отмахиваясь от них, они опомнились, быстро зашагав вверх по тропе. Она ныряла в заросший лесом овраг, всего через сотню шагов выводя к началу длинной каменной лестницы.
   Поднявшись по ней, они оказались в обширной полукруглой ротонде. Её высокий фундамент из глыб серого камня был врезан в склон оврага. Колонны и купол ротонды были яркими, солнечно-желтыми, балюстрада из мрамора. Лет двадцать должно быть назад из неё открывался роскошный вид на озеро, но теперь Лэйми видел лишь массу просвеченной вечерним солнцем древесной листвы. Какое-то время они бездумно смотрели на неё. Ещё никогда им не встречалось столь спокойного места. В листве чирикали беззаботные птицы. Им было легко и хорошо, и только собравшиеся и в тени купола комары заставили их пойти дальше.
   Тыльная стена ротонды была глухой. Лестница, начинаясь в её центре, поднималась к большой открытой двери из массивных деревянных филенок, окрашенных в темно-коричневый цвет. Такая же дверь, только узкая, была слева, у основания лестницы. Очевидно, она вела в полый фундамент высотой в два или три этажа. Справа, на уровне груди Лэйми, было низкое зарешеченное окно. Он прижался к нему, но сквозь пыльные стекла не смог ничего рассмотреть.
   Охэйо молча потянул его за руку. Миновав дверь, они оказались на крутой каменной лестнице, втиснутой в сумрачную, заросшую кустами лощину, перекрытую плотным зеленым сводом крон. Несколькими ломаными маршами она поднималась на высоту наверно метров сорока и взбираясь по ней Лэйми запыхался. Каменная арка с калиткой в невысокой решетчатой ограде вела на пологий склон; он поднимался к открытому зданию станции. Другой станция на другой линии, но им не приходилось выбирать...
   Магниторельсового поезда им пришлось ждать минут десять. Здесь было ещё несколько человек и Лэйми постарался встать от них подальше - после того, что произошло в доме Лэйит, других людей он дичился, невольно представляя, каково заниматься любовью с ними.
   Поезд оказался почти пустым - по крайней мере, его первый вагон, в который его увлек Охэйо. Они с удовольствием плюхнулись на мягкие сидения. Солнечный свет бил справа, пронизывая вагон насквозь.
   Поезд мягко, почти бесшумно тронулся. Лэйми вновь показалось, что он летит над залитой низким солнцем зеленью.
   - Знаешь, - вдруг сказал Охэйо, не глядя на него, - я влюбился в Лэйит по уши, - его щеки окрасил слабый румянец. - Она... я словно родился заново. А ты?
   - Я тоже, - Лэйми смущенно опустил взгляд. Глубоко под его пупком всё ещё горело теплое, мохнатое солнце и именно поэтому ему было очень хорошо. - Это... великий дар, но мне очень грустно. Такое хорошее бывает единственный раз в жизни.
   Они замолчали. Ничто вроде бы не мешало им встретиться с Наури и Лэйит вновь - но вспоминая тугие ответные толчки бедер Миа Лэйми ощутил вдруг жалость и стыд. Сможет ли та, отведав столь вольной любви, когда-нибудь завести нормальную семью? Едва ли. В этой паре, такой чистой, такой невинной на вид, было что-то глубоко порочное. Они явно находили удовольствие в том, что привязывали к себе других людей, вызывали их благодарность, возможно вполне материальную. Он до сих пор ведь не знал, чем они живут, - а жили они не бедно. Это было как чаша отравы из древних книг - отведавший её не сможет возвратиться к прежней жизни, припадая к сладкому яду снова и снова. Они плели паутину из наивной молодежи, как Миа, вели свою тайную игру...
   Лэйми помотал головой. Возможно - и даже скорее всего - пара действовала бескорыстно, из чистой любви к удовольствию, которое, как известно, гораздо приятнее дарить, чем получать. Кровосмешение, которое не принесло плода, вроде как не было кровосмешением - но всё началось именно с этого. Первой жертвой Лэйит был её брат; последней стали они сами. Лэйми понимал впрочем, что эти мысли исчезнут, едва его желание проснется, - но они всегда приходили, когда он насыщался им до конца. Может быть он жалел, что неожиданная радость не повторяется или повторяется иначе...
   Они молчали, пытаясь разобраться в чувствах, столь неожиданно омрачивших их счастье. Но им очень нравилось бездумно мчаться по незнакомой земле, не прилагая никаких усилий. Они опомнились лишь когда солнце зашло, а вокруг потянулись промышленные кварталы.
   Они вышли на совершенно пустой станции. Как добраться до дому, они не представляли - знали лишь примерное направление - но это приключение казалось Лэйми восхитительным. Сумеречный мир вокруг окутала легкая белая мгла - но не тумана, а дыма далеких лесных пожаров и тревожный, терпкий запах гари прояснил его чувства до удивительной остроты. Белесая, затянувшая небо дымка у горизонта становилась коричневой. Казалось, на западе воздвигся зыбкий горный хребет, над которым раскинулось таинственное серебристое зарево.
   Было очень тепло; нагретый за долгий день воздух мягко обнимал Лэйми. Стянувшая плечи футболка раздражала его. Он снял её, свернул и сунул за пояс, ощутив удивительную легкость. Едва ощутимый ветерок касался его кожи, словно сотни призрачных рук. Охэйо тоже расстегнул рубаху, открыв упругие, туго стянутые мышцы живота, бесстыдно зевнул и решительно вошел в распахнутые ворота завода. Обходить его тянувшуюся в обе стороны, насколько хватал глаз, ограду было бы слишком долго и Лэйми оставалось лишь последовать за ним.
   Казалось, завод состоял из одного громадного железобетонного здания с множеством внутренних дворов. Кое-где высокие вторые ярусы поднимались на массивных опорах, образуя таинственно-сумрачные проходы. Завод жил даже ночью - иногда разделенные серыми пилонами окна цехов сияли ярким желтым светом, до них доносился ровный шум машин, но они не видели ни одного человека. Иногда в окнах темных вроде бы корпусов таинственно сверкала электросварка, иногда из толстых труб под срезами крыш с угрожающим шипением бил пар, растекаясь, словно молоко, в дымчатом воздухе. Земля во дворах была неровной, в гигантских колеях. На их дне ещё сохла потрескавшаяся грязь.
   Им постоянно попадались вросшие в землю бетонные блоки, ржавый лом, штабеля неправдоподобно массивных стальных конструкций. Однажды они увидели громадную платформу-тягач с восемью колесами выше их роста. Кое-где Лэйми замечал выставленные во дворы, наверное устаревшее оборудование - темно-зеленые прессы и станки, иногда достигавшие высоты двухэтажного дома. Он порывался осмотреть их поближе, но Охэйо решительно тянул его дальше. Они пересекли завод всего минут за пятнадцать и вышли через открытые ворота с другой стороны, когда за их спинами, словно проснувшиеся стражи, уже вспыхнули яркие синие лампы.
   Теперь они оказались в лабиринте кварталов, огороженных монументальными и очень высокими - до второго этажа - стенами из побеленного в желтовато-рыжий цвет кирпича. Кое-где попадались наглухо закрытые ворота из черного железа и узкие, врезанные в стены особняки, похожие на конторы. Очевидно, здесь размещались когда-то купеческие склады. Всё было вроде бы вполне ухоженным, но Лэйми это место казалось заброшенным, наверное потому, что оно не освещалось. Здесь были высокие уличные фонари и они даже горели, но с плоских каплевидных корпусов ламп свисали темные губки светоеда, почти полностью скрывая их. Длинные бахромчатые шлейфы белесых пылеловных нитей лениво колыхались в воздухе. Вечер был сухой, жаркий и дымный - вечер позднего лета...
   Район складов оказался небольшим и вскоре они вышли в жилые кварталы. Хотя вообще-то кварталов тут не было - длинные пятиэтажные дома из красного кирпича тянулись бесконечными ломаными цепочками. Такие же бесконечные, поросшие деревьями дворы между ними то расширялись, то сужались. В окнах домов часто мелькал тусклый, приглушенный шторами желтый свет, но земля была затоплена таинственным сумраком. Здесь было много людей - в основном одетая в шорты босая ребятня, которая вопила и бегала в полумраке. Иногда проносились мальчишки на велосипедах с тусклыми генераторными фарами.
   Охэйо и Лэйми брели по пустующим автомобильным проездам, в сущности наугад, бездумно осматриваясь. Дворы в основном были заняты какими-то сарайчиками, гаражами, огороженными сеткой детскими садами, утонувшими в сумраке под толщей древесных крон, но иногда им попадалось кое-что необычное - высоченные бетонные столбы, увенчанные шпилями громоотводов, небольшие, таинственные старые церкви, ниже окружающих их домов, непонятно как сохранившиеся высокие бревенчатые двухэтажки, потемневшие от старости...
   Лэйми представлял, как хорошо было бы стать здесь мальчишкой и бегать по этим дворам бесконечными летними вечерами, но минут через двадцать они вышли к обширному, поросшему пышной темно-зеленой травой лугу. Он плавно сбегал к бескрайней глади моря. Над ней громоздились далекие грозовые тучи, скрывая сияние заката и таинственно-беззвучно полыхая розовато-белыми и бело-золотистыми зарницами. По лугу в беспорядке были разбросаны высокие столбы с яркими разноцветными лампами. Свет их казалось падал из воздуха, без всякой связи с источником, покрывая траву призрачными пятнами розоватого, зеленого, голубого свечения.
   На лугу собралось множество гибких молодых людей, едва одетых - юноши и девушки, часто в одних плавках, с обнаженной грудью. Они сидели тесными кружками, бегали, купались, лежали на траве. Но Лэйми привлекло не это, а танцы - десятка два рослых, крепких девчонок лет по семнадцати кружились на берегу, среди немногочисленных зрителей. Их тяжелые черные волосы доходили до поясниц, светлая кожа серебрилась в свете заката. Головы были увенчаны большими венками из ярких ночных цветов; Лэйми даже издали чувствовал их одуряющий аромат. Круглые лица с пухлыми губами, широковатыми плоскими носами и длинными, косо посаженными глазами хранили высокомерно-хмурое выражение. Плывущий высоко над горизонтом зыбкий серебряный свет отблескивал на их крепких округлых плечах, высокой и крепкой неприкрытой груди, поджарых гладких животах. Единственное их одеяние составляли пушистые браслеты на запястьях и щиколотках и такие же пояски, низко лежавшие на крутых бедрах. С них до середины икр свисали пёстрые цепочки бус, такие редкие, что собственно ничего не скрывали - ни сильных стройных ног, ни тугих изгибов талии, ни даже темных треугольников внизу живота. Скорее, они даже подчеркивали их очертания. Узкие, изящные босые ступни словно ласкали пышную холодную траву.
   Юноши, словно завороженные, смотрели на них. Девушки грациозно покачивали бедрами, сомкнув руки над головой кружились парами, вдруг крепко прижимаясь друг к другу и резко разлетаясь в стороны. Их танец казался бесконечным.
   Лэйми готов был смотреть на него до утра, но Охэйо заметил нечто более интересное - вздымавшиеся в сумеречное небо башни, такие огромные, что их верхушки ещё розовели в закатном свете. Это наверное был Центр, в котором их соблазняла побывать Лэйит. Бездумно направившись к нему, они вышли к магниторельсовой линии - вероятно, к той же самой. Вскоре они сели в один из вагонов и ещё через минуту мчались в сторону поднебесных башен.
   Несмотря на поздний час, в неосвещенном салоне было много народу, но Лэйми предпочел смотреть в окно. Сейчас поезд мчался по прямой, как стрела, эстакаде, рассекавшей огромное болото - плотное море низких, темно-зеленых зарослей. В нем тут и там блестели небольшие озера, отражая алое пламя заката. С другой стороны, далеко, на обрывистом уступе высились призрачно-белые многоэтажные здания, искрившиеся множеством желтых огней. За ним, где-то у горизонта, протянулась ровная цепочка мерцающих синих звезд - очевидно, там проходила ещё одна дорога.
   Уступ резким поперечным изломом приблизился к эстакаде. Она плавно пошла вверх, потом повернула налево, к жилым районам, и они вышли на первой же остановке. Теперь башни Центра стали заметно ближе и Лэйми отошел в сторону, любуясь ими. Их было собственно не более десятка, все разной формы и высоты - самые высокие стояли в центре. На фоне зеленовато-синего сумеречного неба их силуэты выделялись очень четко, наполовину темные, наполовину облитые призрачным закатным серебром, такие громадные, что освещенные этажи казались тонкими неровными полосками зеленовато-белого, розоватого или холодно-голубого света. Ступенчатые кровли башен обрамляли двойные венцы красных ламп, сиявшие на их тонких шпилях белые огни казались удивительно ярким звездным скоплением.
   Выше всех были три плоских, изогнутых башни. Суживаясь кверху, они сходились над шпилем самого высокого небоскреба, поддерживая толстое, торообразное кольцо. Это немыслимо огромное сооружение как бы накрывало собой Центр - он весь помещался между его изогнутыми опорами, в то время как кольцо парило на высоте в два большей, чем шпиль центральной башни, уже где-то в зените. Освещенные окна на нем казались разноцветными искрами, почти неразличимые из-за своей малости, мерцая, как звезды, за толщей теплого воздуха.
   Смотреть на это можно было бесконечно, но Лэйми нестерпимо хотелось оказаться на самом верху - он едва ли не всерьёз верил, что там находится рай - и они направились к Центру. Путь к нему пролегал по торговой улице и ему пришлось привести себя в приличный вид, то есть одеться. Эта улица оказалась просторной, вся её ширина, мощенная каменными плитами, была отдана пешеходам. Фонарей не было, но ядовито-зеленые, розовые и синие неоновые рекламы и вывески давали достаточно света. Разностильные дома, смыкаясь, тянулись по обе стороны улицы. Их цокольные этажи представляли собой одну непрерывную лестницу, ведущую к дверям магазинчиков, и они из любопытства зашли туда.
   Как оказалось, все они соединялись одной бесконечной галереей - Лэйми мог пройти их все, не выходя на улицу. Здесь продавалось, собственно, всё - все вещи, какие он только мог представить, а попадалось и много ему совершенно незнакомых. Магазинчики были богатые и победнее, одни отгораживались от галереи глухими прилавками, другие уходили в таинственную глубину. В одном из них, ярко освещенном, продавались книги и здесь они задержались надолго.
   Лэйми словно попал в какой-то иной мир - здесь, то есть в отделе, в который он забрел, продавались истории об обществах, распадавшихся и гибнущих под натиском непреодолимых и непонятных опасностей, бесконечных и мрачных, в итоге тщетных приключениях. Иллюстрации книг были черно-белыми, но очень четкими и точными. Больше всего его поразила одна книга - о юноше, который прошел несколько тысяч миль, влекомый стремлением к некой непонятной цели. Он почему-то рисовался всегда совершенно нагим, целиком, от макушки до пальцев босых ног. Лэйми видел его сражавшимся, подсматривавшим, занимавшимся любовью - часто не по своей воле, или терпящим пытки - от простого избиения ремнем до весьма интересных, - но юноша ухитрялся пройти через самые жуткие испытания, чудесным образом избегнув тяжелых ран или увечий. Он вел в основном ночной образ жизни - подходящий к его смуглой коже и большим темным глазам - пробирался через бесконечные маленькие городки, сражался с людьми и зверями, терял и обретал свободу, друзей, любимых - чтобы в конце своей недолгой жизни принять смерть.
  
   4.
   Когда они наконец дошли до Центра, Лэйми увидел, что его окружает стена высотой метров в восемь - украшенная очень красивой мозаикой из разноцветных пород камня, но выступающие из неё прямоугольные башни с тремя ярусами узких амбразур, сейчас закрытых серыми стальными ставнями, не оставляли сомнений в её назначении. Даже подойти к стене было нельзя - её окаймлял широкий, мелкий канал, облицованный гладким камнем. Вода в нем была подсвечена яркими, таинственно-фиолетовыми лампами на дне, но сквозь неё, как не преминул заметить Охэйо, можно было пропустить ток или просто разлить по поверхности горящую нефть. Лэйми, впрочем, считал подобные хитрости излишними.
   Канал пересекал широкий прозрачный мост, упираясь в ряд разделенных массивными пилонами проходов, затянутых мерцающей голубой пленкой. Людей она свободно пропускала, но за ней стояли девушки в странной одежде - ременных сандалиях с толстыми подошвами и туниках, состоящих словно из шершавых пластин коричневого камня, разделенных зеленовато-белыми светящимися полосами. На головах у них были круглые, плоские шапки с большими козырьками.
   Лэйми поразили их лица - небольшие светлые полуовалы, безупречно правильные. Маленькие рты с загнутыми вниз уголками пухлых губ, далеко отстоявшие от косо посаженных больших темных глаз, придавали им хмурое, чужое выражение. Четко очерченная верхняя губа была короткой, нос - едва различимым. Прямые черные волосы, очень густые, тупым углом расходились над бровями, скрывая почти весь лоб, уши и тяжелой массой падали на спину. В руках девушки держали короткое, цилиндрической формы оружие, но пропускали внутрь всех - у кого были документы. У Охэйо и Лэйми они к счастью нашлись. Проходя под стеной, он заметил широкие пазы подъемных щитов, готовых в случае опасности мгновенно перегородить проходы.
   Круглая территория Центра представляла собой собственно один громадный, почти темный парк. Фонарей тут не было, их заменяли полосы матового стекла, обрамлявшие мощеные шершавыми плитами, безупречно ровные дорожки. Они бросали на кроны деревьев таинственный зеленовато-белый свет, создавая у Лэйми впечатление морского дна.
   Громады башен вблизи уже не были различимы - приходилось до предела запрокидывать голову, чтобы увидеть их уходящие в бездну неба этажи. Их основания оказались глухими - поднимавшимися за кроны базальтовыми монолитами. Лишь там, за освещенными террасами, начиналась бесконечная череда окон и полос белого стекла.
   Башни обрамляли облицованные камнем каньоны, широкие рвы глубиной в несколько этажей. На их дне были разбиты аккуратные садики с тщательно подстриженными кустами и крошечными бассейнами. Внутренние стены, по странному контрасту с глухой надземной частью, оказались стеклянными, открывая ажурную, залитую ярким светом подземную утробу громадин. Облокотившись на перила, Лэйми видел за прозрачными до невидимости стеклами огромные помещения с множеством ярусов белых галерей, висячих площадок и переходов. Они уходили гораздо глубже, чем днища световых рвов. Он смотрел словно в громадный аквариум - внутри, в ярком бесцветном свете, беззвучно сновали молодые люди в короткой белой одежде и сандалиях, с тяжелыми поясами из темной стали и шапками черных вьющихся волос. Гигантские башни казалось опирались на воздух, но это конечно было не так - Лэйми видел чудовищные круглые колонны в четыре метра толщины, несомненно, монолитные, но вписанные в интерьер так искусно, что их массивность совсем не бросалась в глаза. Сами световые рвы чуть ниже уровня земли перекрывали толстенные стальные балки, накатываясь по которым тяжелые броневые щиты - их толстые кромки тускло блестели в основании стен - могли наглухо перекрыть их.
   Лэйми никак не мог понять, где входы. На дно световых рвов вели окантованные сталью узкие двери, сейчас закрытые, - но ни одной лестницы. Стекла в них были такими же толстыми, как и громадные, в несколько метров высотой, стекла в рамах - в ширину ладони, самое меньшее. Происходившее за ними казалось Лэйми совершенно нереальным.
   Они пошли по широкой, как взлетная, полосе камня - начинаясь от ворот, она вела к центральной башне. Врезанные в неё в два ряда большие - метров по пять - квадраты освещенного изнутри матового стекла говорили, что они идут по крыше подземных помещений.
   Они вышли к квадратному бассейну, обрамленному каменным парапетом. Дно его - единая огромная плита - оказалось совершенно прозрачным и там, на глубине метров в двадцать, на эллиптической сцене беззвучно кружились и танцевали босые девушки - смугло-золотистые, ловкие и крепкие, одетые лишь в серебряные браслеты и пояски со свисающими на бедра цепочками. Лэйми поразило совершенство их пропорций - груди у них были высокие и полукруглые, изгибы широких бедер - безупречно выпуклые. Гривы тяжелых волос метались, словно черное пламя. Под слабо колебавшейся поверхностью воды их танец казался каким-то древним видением.
   Несколько ошалевшие, они пошли дальше. Две длинных лестницы за бассейном спускались навстречу друг другу на дно трапециевидной выемки. От её боков начинались ещё две лестницы, ведущих дальше вниз, и они сошли по левой.
   Очевидно, когда-то тут был овраг. Его тщательно выровняли и перекрыли сверху, превратив в каньон со сходящимися книзу облицованными мрамором террасами, соединив их лестницами и плоскими мостами и пустив по гладкому каменному дну мелкую, быструю реку. Вода в ней была идеально чистой. Тонкие круглые колонны поддерживали тяжелые балки перекрытия; между ними светились квадраты матового стекла, те же самые, что они видели наверху. Воздух тут был холодным и влажным.
   Здесь им не встретилось ни единой живой души. Повернув к танцевальному залу, они наткнулись на глухую по виду перегородку из листов матового, освещенного изнутри стекла. Удивленный Охэйо свернул в боковой проход с такой же матовой светящейся облицовкой, очень длинный - темный квадрат выхода вдали казался крошечным. Идти к нему пришлось довольно долго; за ним начиналась длинная темная лестница, мокрая от падающего сверху дождя.
   Когда они поднялись наверх, Лэйми ощутил внезапную усталость. Этот день оказался слишком длинным. Он был голоден, к тому же они понятия не имели, где оказались. Здесь не было ни души. Фонари в виде высоких столбов с шестью лампами на радиально расходящихся трубах рассеивали мертвенный, нездешний синий свет, словно замораживая тускло мерцающие облака дождя. Неровный, потрескавшийся асфальт стал черным, на нем пузырились лужи. Мокрые, тяжелые, темно-зеленые кроны шумели под порывами ветра. Длинная аллея, по которой они шли, уходила куда-то в непроглядный мрак. Футболка Лэйми промокла и противно липла к коже. Он снял её; так же поступил и Охэйо со своей рубахой. Его тело в этом свете казалось синевато-белым, безжизненным.
   Аллея кончалась, упираясь в парапет из мокрого гранита. Внизу призрачно-тусклый синий свет вырывал из мрака лениво колыхавшиеся кроны. За ними громоздились утесы многоэтажек, такие же темные. Лишь в просветах между ними редкие группки синих и белых далеких огней мерцали, как звезды, за влажной пеленой дождя. Настоящих звезд видно не было - затянувшая небо мутная хмарь едва тлела в падавшем снизу блеклом свете. К горизонту она окончательно темнела, переходя в неразличимую тьму, и глядя на неё Лэйми невольно подумал, что они - возможно единственные люди, не спящие в глубине этой бесконечной туманной ночи, в этом тусклом городе...
   Его нагая спина ощутила слабую волну тепла - собственно едва заметную, но он обернулся. Охэйо подошел совершенно беззвучно - это получалось у него без малейших усилий, бездумно - и не глядя на него проскользнул к парапету. Его лицо призрачно белело в темноте, глаза расширились так, что стали почти сплошь черными. Он замер, вглядываясь в темноту, понюхал воздух, словно кот, искоса посмотрел на друга и поёжился.
   - У меня мурашки по коже от этого места. Всё, хватит. Пошли назад.
  
   5.
   Миновав ещё одни ворота с зевающими охранницами они по длинной лестнице спустились в парк, и, миновав центральную аллею, вышли на широкую, пустынную улицу, залитую странным, розовато-белым светом фонарей. Лэйми удивленно задрал голову. Он ещё никогда не видел таких фонарей - не очень высокие, с двумя вроде бы люминесцентными лампами - раза в два короче обычных. Вероятно, все фонари в этом районе были такими - небо над ним тлело тускло-розоватым. Впрочем, это не имело сейчас никакого значения, всё равно, они шли наугад, не представляя, зачем и куда...
  
   6.
   Улица, отмеченная двух-трехэтажными фасадами с темными сейчас большими окнами и островерхими мокрыми крышами тянулась казалось бесконечно. С другой стороны виднелись фигурные чугунные ограды неразличимых в черноте садов и редкие особняки. Налетавший оттуда легкий ветерок нес острый запах водорослей и с каждым заметным его порывом в воображении Лэйми возникал длинный пологий склон, на который лениво набегали волны. Как-то некстати ему вспомнился бывший уже, казалось, в прошлой жизни их визит на этот пляж - тот самый, когда они заметили Центр. Под ноги им стелилась мощеная коричневой плиткой дорожка. По этой дорожке они шли добрых полчаса и парню уже начало казаться, что так будет вечно - он даже удивленно вздрогнул, не сразу заметив, что стена домов оборвалась, открыв анфиладу небольших площадей, окруженных и разделенных невысокими, покрытыми редкими деревьями склонами. Первая из них была неосвещенной, вторая, напротив, залита мертвенным светом. Льющий как из ведра дождь мерцал, окружая высокие синие фонари смутным ореолом. За ними, на третьей площади, виднелся неработающий сейчас фонтан, украшенный унылой черно-серой мозаикой, вызывавшей у Лэйми депрессию.
   Охэйо замер, осматриваясь. Лэйми с сомнением посмотрел на него - именно Аннит вел его непонятно куда, то ли не зная, как найти путь в гостиницу, то ли просто не желая. Закончив обзор, он деловито зашагал вперед и Лэйми торопливо пошел дальше, вслед за ним. Торопливо обойдя фонтан, они выбрались из сквера. За ним тянулась та же пустынная улица, на сей раз освещенная мертвенными ртутными фонарями. Цепочки этих бело-синих фонарей в глубине поперечных улиц казались уходящими в бесконечность. Фасады домов вокруг были темными, лишь кое-где на них лежал слабый розоватый отблеск неба. Лэйми бездумно тащился вперед, мечтая лишь об теплой постели. Он злился на этот непонятный чужой мир, путавший, отвергавший и пугавший их, понимая впрочем, что всё это глупо - виновато было лишь их невежество. И чувство обиды быстро угасло, растворившись в другом - вязкой усталости. К тому же, он был уже просто зверски голоден...
   Охэйо вдруг обернулся и посмотрел на него, словно ощутив как-то его состояние.
   - С меня хватит, - тихо сказал он. - Пошли домой. В гостиницу, то есть. Я...
   В этот миг Лэйми уловил тихие звуки, доносившиеся сзади, - кто-то беззаботно шлепал босиком по лужам. Обернувшись, он увидел странную группу рослых молодых людей. Их одежда состояла из массы длинных белых нитей, кончавшихся яркими, как звезды, разноцветными искрами. Эта пушистая масса открывала лишь нижнюю треть крепких, словно отлитых из металла рук и босых ног, перехваченных на запястьях и щиколотках тяжелыми серебряными браслетами со сложным фрактальным узором. Вьющиеся золотисто-черные волосы являли собой странный контраст с белизной их одежды. Их лица были такими же гладкими, словно отлитые из коричнево-темного золота маски с прорезями длинных, темно-синих глаз. Кто это - парни или девушки - невозможно было угадать. Но Охэйо явно знал, с кем имеет дело - он очень глубоко вздохнул, сложив руки на груди, и его лицо приняло чрезвычайно хмурый вид.
   - Лэйми Анхиз и Аннит Охэйо анта Хилайа? - официальным тоном спросил один из парней и сердце Лэйми ёкнуло: их таки разоблачили, причем быстро.
   - Да, - хмуро ответил Охэйо. Он явно не видел смысла что-то отрицать.
   Парень повел рукой. На его ладони зыбким, тускло-радужным огнем блеснуло что-то многогранное.
   - Межпространственная служба безопасности, Сарьер-6. Вы обвиняетесь в превышении служебных полномочий и несанкционированном применении метрического оружия, что привело к полному разрушению Сарьера-1 и межпространственной сети Двенадцати Миров, - парень сделал эффектную паузу.
   - И что с нами будет? - не выдержал наконец Лэйми. Страшно ему пока что не было - он просто не мог поверить, что всё это происходит наяву.
   - Вы оба подлежите депортации в Мир-912, - спокойно ответил парень. - Туда также вторглись Мроо и только от вас зависит - победить или умереть. Приговор будет приведет в исполнение немедленно.
   Как не удивительно, но услышав это Лэйми испытал колоссальное облегчение.
  
   7.
   Шагая рядом с Охэйо в окружении бесстрастных конвоиров, он недовольно помотал головой, стараясь разобраться в своих чувствах. Он весьма смутно представлял, насколько законно поступил Аннит - тот вовсе не рвался говорить об этом - но себя он ощущал дезертиром и трусом, и это ощущение его грызло. Сейчас же ему стало очень легко - может быть правда лишь потому, что он обалдел от усталости, с трудом соображал и не вполне понимал даже, наяву ли всё это происходит. Вообще-то он чувствовал страх - но какой-то отдаленный, почти восторженный. Что-то похожее наверное чувствует приговоренный на эшафоте, видя море народа во главе с королем, вдруг подумал он. Последний миг славы.
   Идти им пришлось недолго. Всего минут через пять их привели в какой-то двор. Вот только этот двор ничуть не обрадовал Лэйми. Слева было длинное одноэтажное здание с редкими, почему-то багровыми квадратами горящих окон, напротив, очевидно, гаражи. Здесь с ними остался только один конвоир, но двор оказался обширней, чем показалось сперва Лэйми и идти пришлось ещё долго. Наконец, юноша привел их в очевидно караульное помещение - с охранником за стеклом и вертушкой. Миновав её, он повернул в сторону - и скрылся в какой-то двери, оставив их ждать в коридоре.
   Лэйми осмотрелся. Рядом никого не оказалось - он даже не слышал звуков, доносившихся из-за дверей. Охэйо тотчас одарил его сумасшедшим взглядом зеленых глаз - он тоже явно прикидывал, как сбежать. Собственно, им очень повезло - их оставили одних, а совсем рядом был темный двор, где их никто не мог заметить. Само по себе это вовсе не было удивительно - вряд ли серьёзные преступления случались тут часто. Единственным препятствием к побегу оставался сидевший за окошком охранник. Лэйми напряженно всматривался в ту сторону, одновременно вслушиваясь в царившую тут тишину, но она оставалась глухой.
   Охэйо не стал терять времени - он прополз под вертушкой и одним ловким рывком перекатился во двор, в почти полную темноту - здесь его точно не могли заметить. Лэйми вздохнул, собираясь с духом. Он последовал его примеру, использовав "слепую зону" под окошком. К его удивлению, это удалось и всего через несколько секунд он оказался на улице. Облегченно вздохнув, он выпрямился... и замер, увидев вокруг всё тех же конвоиров. Их побег закончился, едва начавшись.
  
   8.
   К радости парня, бить их всё же не стали - просто молча погнали вперед, теперь уже так быстро, что Лэйми едва успевал переставлять ноги. Загнали их правда не в пыточный подвал, а в вестибюль какого-то большого здания. Потолка тут почему-то не было и голые лампы накаливания свисали прямо с ферм перекрытия. На уровне второго этажа вестибюль обрамляла массивная галерея, как вдруг подумал Лэйми, предназначенная для свидетелей позора преступников - но сейчас там никого не осталось...
   Охэйо повернулся к конвоирам, очевидно собираясь задать им какой-то вопрос - и в этот миг снаружи раздался хлесткий, очень резкий взрыв. Толчка по земле не было, но воздушная волна тряхнула легкую деревянную дверь, стекла задребезжали, едва не вылетев. Лэйми захотел подойти к окну и посмотреть - но уже не решился. К его удивлению, никто из конвоиров даже ухом не повел, хотя взрыв был совсем рядом. Зато в глубине здания послышался нарастающий шум. Шум гневных голосов.
   - Что это? - испуганно спросил Лэйми.
   - Родственники тех, кто по вашей милости застрял в других мирах, - ответил один из конвоиров. - И я хочу впустить их сюда, чтобы порадовать. Думаю, они это заслужили.
   - Мы, между прочим, остановили Мроо и спасли ваши шкуры, в том числе, - мрачно сообщил Охэйо.
   - Мы лишь выполняем решение суда, - хмуро сказал другой парень. - И вообще, это уже не наша забота...
   Лэйми не знал, чем бы это всё закончилось, но тут появился ещё один парень - тот самый, что оставил их одних. Молча взмахнув рукой, он повел весь отряд к выходу. Шум за спиной становился всё сильнее и Лэйми с облегчением вздохнул.
  
   9.
   Во дворе их уже ожидала машина - что-то вроде небольшого автобуса. Едва они все погрузились в неё, она тут же тронулась.
   Миновав распахнувшиеся стальные ворота, машина выехала из обширного двора. Здесь широкая немощеная улица пересекалась с двумя такими же, примыкавшими к ней слева - они расходились под косым углом и Лэйми понял, что это какие-то задние ворота. Он не знал, куда их везут... но привезли их назад, в Центр.
  
   10.
   Миновав массивный портал, они вошли в пустой вестибюль какой-то башни. Наверху в полную мощь сияли колоссальные люстры, лоснился полированный мрамор стен, неподвижные блики сияли на геометрических узорах пола. В конце просторного зала обнаружились двойные двери на лестницу, обегавшую квадратную шахту. Лэйми подошел к её центру. Пролеты поднимались, казалось, в бесконечность. Заныли все усталые мышцы, когда он подумал о подъеме, - но их повели вниз. Здесь в стене была ещё приоткрытая дверь. Они вошли в низкую большую комнату с шершавыми стенами и потолком из бетона. Здесь - в ярком голубом свете - сиял небольшой пассажирский вагон. В нем не нашлось ни пульта, ни кнопок, ничего. Вслед за другими Лэйми сел в кожаное кресло. Тотчас пол слегка дрогнул и вагон двинулся. Автоматика, чтоб её...
   Ехали они неспешно, но зато косо вниз. Туннель там сходился в точку и парень невольно поёжился. Глубина точно не меньше километра. Настоящая преисподняя...
   Они ехали минут десять, но ощущения движения не было. Толь­ко глядя, как убегает наверх гладкая стена, Лэйми мог понять, что вагон идет. Да ещё по тому, как закладывало уши. Понятно было, что эта ветка делалась для каких-то особо важных персон - и это успокаивало. Ветку в крематорий наверняка оформили бы проще, хотя кто их тут знает...
   - В желудке зверски гложет, - сказал Охэйо, когда внизу показался пол туннеля. - Пожрать сначала дадут?
   Ему никто не ответил. Раздался скрежет невидимых буферов. Вагон остановился. Лэйми вышел в пещеру с дикими, неровно вырубленными стенами, ступил на металлическую платформу. Воздух тут был густой, горячий и сухой. Серой, к счастью, не пахло.
   Их повели по тянувшемуся вдоль стены помосту. Вскоре они свернули в проем, неосвещенный и потому плохо заметный. Вошли в длинный коридор. В конце оказалась большая высокая дверь из чего-то вроде белого фарфора - из керамита, должно быть. Но, как только они приблизились, плиты сами медленно разошлись в стороны. Толстенные, словно створы шлюза на канале. За ними коридор шел зигзагами. Зловещего вида механизмы, спрятанные в нишах, провожали их лучиками пурпурного света - должно быть, какие-то охранные роботы, а то и вовсе автоматические пушки. Под их прицелом Лэйми ёжился - и не будь рядом охранников, почувствовал бы себя совсем уже неуютно. К счастью, всего через пару минут коридор кончился. Раздвинулись автоматически ещё одни двери-шлюзы - и Лэйми невольно зажмурился. Свет тут был столь ослепительным, что стало больно глазам.
   Проморгавшись он понял, что идет через огромное пустое пространство - не такое правда огромное, как сам Центр. Поток бело-фиолетового света лился из-под циклопического свода, сиял на зеркальной обшивке огромных непонятных машин. Вокруг них громоздились какие-то ажурные конструкции, множество людей, казавшихся с такого расстояния муравьями, ползали по ним, таща за собой черные ниточки проводов. Пылали сотни ослепительно синих искрящихся звезд: это работали электросварщики. Поворачивались гигантские манипуляторы. Под самым потолком темнела огромная дугообразная ферма мостового крана, протянувшаяся через зал одним гигантским пролетом. Похоже, что крах межпространственной сети тут восприняли, как руководство к действию.
   Лэйми наконец понял, куда их ведут - к громадной машине, похожей на гидравлический пресс, металлической башне, оплетенной трубами и кабелями. Толстенная выгнутая плита сдвинулась, открывая похожую на казенник орудия внутренность телепортационного цилиндра - где-то метр в диаметре и метра три в высоту.
   - Эй, постойте, - сказал Лэйми поняв, что его ведут прямо туда и никакого прощального обеда или напутствия не будет. - А оружие? Чем я буду воевать с этими тва...
   Один из охранников молча врезал ему под дых. Парень повалился на пол, судорожно зевая, словно выброшенная на берег рыба. Его подхватили за плечи и поволокли дальше. Всё это уже совсем ему не нравилось - только вот что-то поделать с этим он не мог.
   Его грубо запихнули внутрь - и толстенная плита тут же задвинулась. Стало совершенно темно. Лэйми судорожно поджал ноги, пытаясь хоть как-то вдохнуть. Пол под ним задрожал, воздух наполнил тяжелый, низкий гул, и вот теперь он испугался уже всерьёз: ему очень наглядно представилось, как круглый потолок-поршень опускается и медленно превращает его в кровавый блин.
   Ничего подобного с ним к счастью не случилось - зато звук стал ещё громче и вдруг Лэйми показалось, что он где-то очень глубоко под водой: его сжало со всех сторон что-то неосязаемо плотное, он совсем не мог двигаться. И не просто сжало, а сжимало всё сильнее и сильнее, словно проникая внутрь и пропитывая его. Стало очень жарко, в голове у парня всё поплыло и теперь ему было совсем не до собственных переживаний. А потом что-то бесконечно мощное обрушилось на него и вышвырнуло вон, в темноту.
  
   Глава 7.
  
   1.
   Лэйми очнулся от дикого, убийственного холода. Он не сразу понял, что лежит в снегу, причем весьма глубоком. Уже чувствуя, что начинает натурально околевать, он кое-как поднялся, но это почти не помогло: вся одежда промокла от тающего на ней снега и противно прилипла к телу. Вокруг был темный двор, но впереди, на темном массиве какого-то здания, призывно сияли освещенные окна. Спотыкаясь, увязая в снегу, Лэйми как мог быстро побрел к нему. Тело коченело от холода и уже с трудом слушалось; он чувствовал, что всего через минуту или две оно окончательно откажет.
   Наконец он налетел на стену и замер, тщетно пытаясь понять, куда идти дальше. Голова гудела и кружилась, словно её лягнул осел, соображал он сейчас весьма условно и не вполне понимал даже, что окружает его. Разглядев слева крыльцо, он заковылял к нему, кое-как взобрался и принялся лупить в дверь кулаками.
   К его невероятной радости ему открыли почти сразу, затащив внутрь. Здесь оказалось несколько мужчин в темной одежде, они о чем-то его спрашивали, но понять, что они говорят, у Лэйми никак не получалось - слова сливались в неразборчивый гул, мешаясь с гулом в голове. Разглядеть их лиц не получалось тоже: всё сливалось в какие-то бесформенные пятна, которые то пытались обрести четкость, то вновь расплывались. Лэйми даже не мог сейчас понять, чувствует ли он тепло. Насмерть замерзший, весь мокрый от тающего на нем снега, он крупно дрожал, обхватив себя руками.
   Он не сразу осознал, что на него уже орут - а посыпавшиеся одна за другой оплеухи и вовсе не помогли ясности сознания. Голова его беспомощно моталась, в глазах всё вспыхивало и он наверное упал бы - если бы ему не скрутили руки.
   Полубессознательный Лэйми едва ощутил, что с него грубо сдирают одежду. Лишь когда его совсем раздели, он немного опомнился, но вырваться не смог. Ему вновь скрутили руки, чей-то кулак несколько раз смачно врезался в его мокрый обнаженный живот - не в поддых, а в пупок, но всё равно парень задохнулся от боли.
   Согнувшись от неё, он едва осознал, что в комнате появился ещё кто-то. Все шумели, орали и он вновь помотал головой, тщетно пытаясь понять, что происходит. Его подхватили под руки и вытащили куда-то в коридор, освещенный тусклыми желтыми лампами, потом по длинной лестнице спустили в какой-то подвал, сырой, жаркий и душный.
   Эта жара волной обдала обнаженное тело и Лэйми наконец почувствовал, что начинает понемногу оживать. Но опомниться окончательно он не успел: его втолкнули в обитую железом дверь, которая мощно и гулко захлопнулась за спиной. Парень едва не упал, но всё же как-то удержал равновесие и выпрямился, ошалело осматриваясь. Он оказался в просторной, ярко освещенной комнате, чистой и теплой. Прямо перед ним стоял рослый мужчина лет сорока. Резкие черты лица, черные волосы, орлиный нос - такой человек мог бы быть вождем. Но он был почему-то одет в замызганный кожаный фартук, такие же замызганные штаны и резиновые сапоги, совершенно неуместные здесь. Его волосатое тело состояло, казалось, из одних резко выступающих мышц.
   С минуту они молча смотрели друг на друга. Лэйми пробирал озноб - он боялся представить, что тут с ним станут делать. В глаза ему сразу бросился побитый деревянный стол с какими-то жутковатого вида железяками. С потолка свисал внушительный крюк, цепь от него тянулась к стоявшей у стены лебедке. Как-то вдруг Лэйми осознал, что эта комната - пыточная, а мужчина перед ним - палач.
   - Кто ты? - низким, хриплым голосом спросил тот.
   - Лэйми Анхиз, - осторожно ответил парень. Он до сих пор не мог понять, наяву это всё или во сне. Переход от сонного ночного города к этому оказался слишком резким.
   - Хорошо. Я - Хагга. Отныне я - твой хозяин.
   Лэйми отрицательно мотнул головой, но не смог издать ни звука. Его сердце забилось вдруг так, что вот-вот, казалось, выскочит из горла. Он совсем перестал понимать, что происходит - и от этого испугался ещё больше.
   - Правило будет только одно, - продолжил Хагга. - Ты будешь отвечать на все мои вопросы, честно, иначе тебе будет очень больно. Это понятно?
   - Да, - по коже Лэйми от паники пошли мурашки. Он был, конечно, до смерти рад, что не попал прямо в лапы к Мроо - только вот люди оказались ничуть не лучше их...
   - Хорошо. Тогда ты подробно расскажешь, как ты попал сюда - и зачем.
   Лэйми угрюмо отвернулся. Он понимал, что говорить правду точно не стоит - но и молчать тоже явно не стоило: он прекрасно понимал, что в случае отказа его просто подвесят на крюк - а может, и сделают ещё что похуже, а он вовсе не хотел делать свою и без того несчастливую жизнь ещё более мучительной.
   - Не знаю, - наконец, выдавил он. Ответ никуда не годился - но он никак не мог что-то придумать.
   - Хорошо, - Хагга несколько секунд смотрел на него. - Ложись на пол. Под крюком.
   Лэйми затравленно взглянул на него, замирая от отчаянного страха - он никак не мог поверить, что дискуссия подошла к концу так быстро. Он вовсе не хотел подчиняться приказу палача - но тот, как оказалось, и не ждал этого. Просто быстро подошел к парню - и очень профессионально врезал ему в поддых. Парализованный болью Лэйми рухнул на пол. Хагга тут же отвернулся от него. Он прошел к столу - и вернулся назад с кандалами.
   - Я предупреждал, - с очень неприятной усмешкой сказал он, сковывая запястья и щиколотки парня. - Теперь мы поговорим иначе.
   Настроение у Лэйми резко упало - хотя казалось, куда уж тут ниже, - и тут же он ощутил очень странный, извращенный интерес к тому, сколько ещё всего сможет выдержать его измученное тело.
   Хагга подогнул его пятки к заду и стянул обе пары оков цепью, зацепив её за свисающий с потолка крюк. Заскрежетала установленная в углу лебедка - и цепь, залязгав, вздёрнула скованные за спиной руки парня, выламывая их в су­ставах, до хруста прогибая назад пле­чи, - с каждой секундой всё сильнее, до острой, воющей боли. Лэйми ощутил, что его ноги тоже отгибает назад, кверху, выворачивая бёдра из суставов. В таз ударила резкая, горячая боль, огнём отдавшись в спине. Парень отчаянно сжал мускулы живота, пытаясь избежать ещё большей боли, - но она всё же пришла, заставив его задрожать.
   Палач остановил лебедку, лишь подняв его высоко в воздух. Повисшее тело Лэйми до предела прогнулось, вывернутые назад локти и плечи полыхали огнем. Его бёдра выгнуло назад ещё более безжалостно, а цепи натянулись с такой силой, что сталь врезались в кожу. Лэйми слабо дернулся, - это было всё, что он мог сейчас сделать, - и едва не сомлел от пронзившей тело боли. Не смея даже пошеве­литься, он прикусил губу, зажмурился, каждой клеточкой ощущая разрывающее мышцы пламя. Он мгновенно взмок от этой неистовой боли и едва мог соображать.
   Хагга усмехнулся.
   - У тебя есть время подумать, - сказал он и вышел, закрыв дверь.
   В замке загремел ключ. Ещё через секунду свет погас и парень остался в темноте.
  
   2.
   Лэйми потерял всякое представление о времени - пытка длилась, казалось, целую вечность. Его почти разорванные мышцы пылали белой, ослепительной болью, спина горела, плечи и бёдра словно жгли на медленном огне. Лэйми задыхался в буре боли. Она тянулась бесконечно - и, чтобы не сойти с ума, он попытался вспомнить о Лэйит, но из этого ничего не получилось. Он уже не контро­лировал себя: его дыхание стало шумным и прерывистым, бешено стучало сердце. Он не понимал, что это с ним происходит и готов был даже умереть.
   Его дыхание замерло, когда он понял, ЧТО к нему подступает - и его скрутила не поддающаяся контролю судорога. Лэйми изогнул спину, кор­чась, - и...
   Он ещё никогда не испытывал такой боли - но она вызвала новую судорогу, ещё более силь­ную. Судороги скручивали тело парня, зас­тавляя его вновь и вновь орать от дикой боли. Лэйми не сдерживал себя, да и не смог бы это сделать. Чем сильнее он страдал, тем сильнее дергался и тем сильней причинял себе боль. В этом цикле было что-то чудовищное. Парень потерял счет времени, судороги сотря­сали его одна за другой - каждая следующая намного силь­нее предыдущей - пока он, наконец, не отключился...
  
   3.
   Выбравшись наконец из вязкого марева кошмаров, Лэйми так и не смог понять, что же из всего этого было с ним на самом деле, а что ему просто пригрезилось в бреду. Какое-то время он лежал неподвижно, глядя в потолок. Реальность однако не радовала - он валялся на каком-то затхлом, явно не раз обоссаном матрасе, в пустой, почти темной маленькой комнате, скорее камере. Первое, что он в ней увидел, - обитая железом дверь с маленькой дверцей-кормушкой, сейчас тоже закрытой.
   Чувствовал себя он сейчас как-то мутно - ноющее от глухой уже боли тело казалось каким-то чужим, а голова по-прежнему гудела, словно её лягнул осел. Вместо памяти в ней висела какая-то странная серая муть, словно в не настроенном ни на какой канал телевизоре. Он никак не мог вспомнить, кто он сам и как он здесь оказался. Последнее, что он помнил - дикая боль, выбившая из него сознание. Но вот насколько?.. Мог ли он так надолго отключиться от боли - или Хагга что-то сделал с ним?.. Зачем?.. Зачем он вообще тут?..
   Недовольно помотав пухнущей от вопросов головой, он кое-как сел и осмотрелся. Камера и в самом деле оказалась небольшая, два на три метра, неожиданно высокая - метра четыре, не меньше. Потолок был ещё метра на два выше. Лишь напротив двери он опирался на стену, с трех других сторон - пустое пространство. Из него падал тусклый, серый, но явно дневной свет. Грязный пол покрыт коричневой керамической плиткой, стены метра на два от него покрашены в грязно-зеленое, выше беленые. Возле двери из стены торчит кран, под ним в полу зияет мерзко пахнущая дырка. Наискось от неё, прямо на полу, лежит матрац - вот собственно и вся обстановка.
   Осмотревшись, Лэйми взглянул на себя. Одежду ему конечно не вернули - но, с другой стороны, не навесили на него кандалов и даже не остригли волосы - они по-прежнему щекотали ему плечи.
   Парень на минуту закрыл глаза, стараясь усилием воли подавить ноющую боль в растянутых мышцах живота, плечах, спине и бедрах - и память волной обрушилась на него. Он словно пережил всё это второй раз - причем это оказалось едва ли не хуже, чем в первый.
   Воспоминания о том, как он обмирал от страха, как вопил, орал и корчился от боли, жгли, словно огнем. Лэйми не хотел в это верить... но не мог. Боль в истерзанном теле говорила сама за себя. И ведь это лишь начало, скоро его ждет второй... сеанс.
   Лэйми испуганно сжал зубы и ошалело помотал головой, стараясь вытрясти из неё панику. Пока что никто не тащил его в пыточную - да и там его вроде бы не изувечили...
   Он вновь осмотрел тело и "прислушался" к себе, но ничего такого не почувствовал - ничего не было сломано или вывихнуто. Есть ему тоже не хотелось - скорее всего, от испуга. Вот пить - да, и парень, поднявшись, подошел к крану.
   Вода к его радости из него всё же шла - пускай ледяная, железистая на вкус, но в остальном вроде бы чистая. Он вволю напился, вымыл лицо, руки, а потом все места, до которых только мог дотянуться. Сразу стало легче, муть в голове осела - хотя выбросить из неё воспоминания о своём позоре Лэйми, к сожалению, не смог.
   Обтереться было нечем и после умывания его пробил озноб. Парень как мог растер себя, чтобы разогнать кровь, - и почувствовал себя почти нормально. Оставаться в этой мерзкой норе совершенно не хотелось - сейчас он, наверное, отгрыз бы себе руку, лишь бы не попасть на дыбу ещё раз.
   Лэйми ткнулся в дверь - но она конечно оказалась заперта. Открывалась она внутрь, ручки с этой стороны тоже не имелось, - когда сюда придут, он не сможет дернуть дверь на себя или напротив пнуть её и так сбить с ног тюремщика. Тем не менее, это была явно не тюрьма - вконец ошалев от страха, парень уперся руками и ногами в стены и "пошел" по ним вверх, шипя от боли в напряженных мышцах. Всего через минуту он сел на стене и осмотрелся.
   Внизу был длинный, такой же темный коридор с единственной двухстворчатой дверью в середине, тоже обитой железом. К его счастью, пустой. Длиной он был метров в сорок - и за низкими окнами в его торцах мягко падал снег.
  
   4.
   Лэйми на минуту замер, но выбора у него не имелось - прыгать с четырех метров босиком явно было бы высоковато, да и окажись дверь в коридоре запертой, взобраться обратно он уже не смог бы.
   Вновь недовольно мотнув головой, он пополз на четвереньках к ближайшему окну. Стена была толщиной сантиметров в тридцать, так что задача оказалась нетрудной и всё, что ему тут мешало, - это липнущая к ладоням многолетняя пыль.
   По пути он прополз над полудюжиной камер, как оказалось, вовсе не пустых, - там, на дне, в темноте, что-то смутно белело, иногда неподвижно, иногда шевелясь. Рассмотреть как следует его не удавалось, свет из окна бил в глаза, да Лэйми не слишком и старался. Как минимум у одного существа там он отчетливо разглядел три ноги - а ещё одно, казалось, не имело головы и всё же как-то двигалось. Оттуда поднималась кислая вонь немытых тел, смешанная с каким-то звериным, мускусным запахом и иногда доносились какие-то странные, похрюкивающие звуки.
   По коже Лэйми волной прошел резкий озноб, все волоски на ней казалось встали дыбом. Ни одна из этих тварей, похоже, не заметила его - но при одной мысли, что он может свалиться к какой-то из них, его охватил дикий ужас.
   Парню показалось, что он в каком-то страшном сне - но пробуждения не было и он упрямо полз вперед, пока не добрался до низкого окна в толстой стене. Бетонный подоконник был чуть выше стенки. Лэйми с локтями взобрался на него и приник к грязному стеклу. За ним плавно убегал вниз скат покрытой снегом крыши, дальше, метров за пять, серела глухая бетонная стена. Над ней ещё метра на два поднималось кружево колючей проволоки - а за ним угрюмо темнел лес.
  
   5.
   Лэйми вновь недовольно помотал головой, но реальность вокруг не собиралась меняться. Что ж, замерзнуть наверное будет не так страшно, как вновь оказаться на дыбе...
   Он внимательно осмотрел раму на предмет гвоздей или сигнализации, но ничего такого тут к его счастью не нашлось. Сама рама - рассохшаяся, покрытая облезлой темно-зеленой краской - выглядела так, словно её не открывали уже лет сорок. Шпингалеты поросли ржавчиной - но в конце концов парню удалось открыть их.
   Он взялся за ручку и потянул, сперва осторожно, потом всё сильнее. Наконец, рама подалась с раздирающим треском - и сразу же снизу донесся резкий лающий звук, уже совсем нечеловеческий. Лэйми испуганно дернулся, его колено соскользнуло со стены, - но он всё же не сорвался, хотя от одной мысли об этом его бросило в пот.
   Он судорожно рванул верхний шпингалет, потом нижний, и уже не сдерживаясь дернул ручку внешней рамы. Она даже не дрогнула и он в панике рванул изо всех сил. Рама распахнулась с треском выстрела, в лицо ему ударила волна холодного, оглушающе свежего воздуха - лишь вдохнув его Лэйми понял, какая же здесь затхлость.
   За его спиной, казалось, распахнулась дверь в ад, - там сипло орали, выли, гавкали. Парень рванул створку на себя, и, извиваясь во влажном снегу, как змея, выполз в низкий проем. Снег под ним сразу всей массой поехал вниз. Лэйми замахал руками, пытаясь хоть за что-то зацепиться, - и тут же куда-то полетел...
  
   6.
   К его невероятному счастью, высота оказалась всего метра два. Лэйми плюхнулся спиной в снег, сверху на живот и лицо обрушилась ещё казалось тонна снега. Он попал в открытый рот, парень едва не задохнулся - но в конце концов смог перевернуться. Встав на четвереньки, он выбрался из-под снежной груды, торопливо вскочил и замер, весь мокрый, буквально оглушенный холодом. Голые ноги обожгло, он бездумно бросился вперед, выбираясь из снежной груды. Под пяткой тут же что-то хрустнуло, нога провалилась куда-то. Вскрикнув, Лэйми упал на четвереньки, потом всё же встал, обхватил голые бока, и, приплясывая от холода, осмотрелся.
   Он свалился в какой-то совсем глухой дворик, покрытый нетронутым снегом. Впереди и слева поднималась трехметровая стена, справа был глухой торец какого-то одноэтажного здания. Позади - черный от старости дощатый фасад какого-то сарая с выбитым окном и перекошенной дверью, запертой на ржавый висячий замок. Над ним ещё на два этажа поднимался кирпичный, покрытый облезлой розовой побелкой торец здания, из которого он выбрался. Оттуда на него угрюмо смотрело четыре темных окна - два на торце, одно над другим, и ещё два сбоку, на квадратном выступе, очевидно, лестничной клетки. Выхода из дворика, за исключением двери сарая, не имелось.
   Лэйми вернулся к нему, и, ёжась от холода, заглянул в низкое окно. Внутри не оказалось ничего, кроме штабеля каких-то пыльных досок и совсем уже древней полуразвалившейся мебели, и он, подтянувшись, взобрался на крышу. Почти весь снег с неё сошел, так что он смог встать во весь рост и осмотреться, вытряхивая воду из ушей.
   Слева угрюмо темнело окно и за ним ему померещилось что-то вроде ветхой деревянной лестницы. Справа, за гущей колючей проволоки, лежал неглубокий овраг, по дну которого бежал поток густо парящей и очевидно теплой воды. За оврагом угрюмо темнел лес, но заросли ржавой колючей проволоки - не сетка, а целые перепутанные мотки, - казались совершенно непроницаемыми. Чтобы пробиться через них, ему нужны были кусачки и как минимум полчаса времени - а он не имел ни того, ни другого и даже удивлялся, как это его побег до сих пор не заметили.
   Вечно это продолжаться не могло и Лэйми опустил ресницы, стараясь хотя бы на слух поймать признаки возможной погони. Ничего... только шум текущей воды... но он странным образом двоился, едва заметно доносясь и из-под снега, и Лэйми удивленно посмотрел вниз.
   Теперь он увидел, что провалился в протаявшую полость над люком, под которым ровно шумела вода. Канализационным, очевидно, - но выбирать не приходилось и парень снова соскользнул вниз, опустился на колени, голыми руками разламывая ледяную корку и разбрасывая мокрый снег.
   Крышка люка казалась неподъемной, но ему удалось сначала всунуть в щель пальцы, потом сдвинуть её, - и наконец поднять, зацепившись за край. На этом он едва их не вывихнул - но крышка всё же поддалась и в лицо Лэйми дохнула сырая холодная вонь. Она, как ни странно, прояснила сознание - забыв про брезгливость, он соскользнул вниз, на что-то вроде маленькой бетонной площадки. За ней из широкой трубы хлестал поток воды, шумно падал вниз по желобу и исчезал в жерле нижней трубы. Туда, к другой маленькой площадке, вела короткая лесенка и Лэйми, пригибаясь, спустился по ней. Встав на колени, он осторожно заглянул в трубу. Она оказалась длиной всего метров в десять - и в конце её виднелся свет. Никакой решетки, которая по идее должна была тут быть, парень к счастью не заметил. Сама труба была диаметром сантиметров в шестьдесят, так что он вполне мог тут пролезть. Только вот лезть в вонючую воду не хотелось.
   Бездумно растягивая время, Лэйми приподнял крышку и посадил её на место, чтобы хоть как-то задержать погоню. Стало совершенно темно - и в темноте сразу же закопошились призраки. Казалось, что членистые волосатые лапы, щупальца с присосками и иные, ещё более мерзкие отростки бесшумно тянутся к нему со всех сторон, чтобы...
   Лэйми сжал зубы и на четвереньках вполз в трубу. Ладони и колени вязли в мерзком иле, плечи цеплялись за шершавый бетон, так что ползти приходилось очень медленно. Холодная вода заливала его ступни и голени, от вони его начало тошнить и он часто задышал широко открытым ртом. От холода его начала бить дрожь, тело то и дело передергивалось и Лэйми начал бояться, что его вновь схватит судорога. Это уже точно был страшный сон... но и он в конце концов закончился. Парень выбрался на поверхность, судорожно прошлепал по руслу вонючего ручья - и наконец его насмерть застывшие босые ноги ощутили восхитительное тепло воды...
   Застонав, он плюхнулся в её поток, замер, с невероятным наслаждением чувствуя, как расслабляются мускулы, как замирает едва не задушившая его дрожь. На его голые плечи однако падал снег и всё вокруг казалось ему совершенно нереальным. Страх погони тоже не покинул его, так что отогревшись Лэйми всё же встал и осмотрелся. Теперь он понял, что оказался не в овраге, а в русле мелкой речки. Справа поднимался лес, слева - кирпичное здание. С его фасада смотрело два ряда темных окон и он невольно поёжился. Клубы плывущего над руслом пара иногда полностью скрывали его, но собственная золотистая кожа казалась Лэйми очень темной на фоне белизны снега, так что, обхватив плечи и ёжась, он быстро пошел вниз по течению.
   Здание скоро осталось позади, вдоль берега потянулась уже знакомая ему стена, но вскоре оборвалась и она. По обе стороны долинки угрюмо темнел лес, снег падал всё гуще, таял на обнаженном теле, и разглядеть, что там, вдали, не получалось. К счастью для него ветра почти не было, да и мороз - лишь на несколько градусов ниже нуля. Тем не менее, если бы не теплая вода, доходившая до середины голеней, он очень быстро околел бы.
   Он не представлял, сколько шел вперед, - по ощущениям добрых полчаса, но на самом деле наверняка всего несколько минут. Потом долинка вывела его к реке - огромной парящей черной полыньё, окруженной глыбами льда. Лэйми бездумно сунулся туда - и тут же шарахнулся назад. Вода в полыньё оказалась совершенно ледяная, в ней он точно мгновенно околел бы и утонул.
   Ругая себя последними словами - в самом деле, надеяться на то, что поток доведет его до теплого моря, не стоило, - парень побрел обратно. Теперь он напряженно всматривался в снежную мглу впереди, опасаясь наткнуться на погоню, - и вдруг понял, что постепенно становится темнее. Короткий зимний день кончался. К тому же, поднялся ветер, пока слабый, но он тоже становился сильнее. Похоже, что начиналась метель, - а это было последнее, чего Лэйми сейчас хотел. Снег сек обнаженную кожу, он оказался не только холодным, но ещё и колючим - что-то вроде ледяной крупы.
   Ёжась, парень шел и шел вперед, стараясь ни о чем не думать. Ему уже сильно хотелось есть, в животе откровенно урчало - а никакой еды, кроме снега, вокруг не наблюдалось.
   Наконец, справа лес сменился забором - а вскоре Лэйми заметил и свет в окнах трехэтажного здания. Заглянуть в них снизу вверх не получалось, но возле самих рам ничего вроде бы не двигалось и он задумался.
   С минуты его побега прошло уже добрых полчаса. К тому же он сопровождался поистине адским концертом и оставил целую пропасть следов. Тем не менее, его похоже до сих пор не хватились и поравнявшись с трубой парень ощутил вдруг желание вернуться - в наступающих сумерках зимний лес вокруг смотрелся очень уж неприветливо. Остановило его только нежелание снова лезть в тесную вонючую трубу - и он, сжав зубы, побрел дальше.
   Здание скоро осталось позади, по обе стороны долинки снова потянулся лес. Постепенно становилось темнее. Лэйми старался идти быстрее, но ноги глубоко вязли в глинистом дне и каждый шаг давался с немалым усилием. Он даже попробовал идти по берегу - но довольно быстро обнаружил, что босые ноги и снег несовместимы в принципе.
   Метель разгулялась не на шутку, в конце концов ему пришлось встать на четвереньки - но в плане тепла это тоже помогло не особенно, а вот скорость, и так невеликая, упала. Тем не менее, за неимением вариантов Лэйми полз и полз вперед - и наконец услышал ровный шум воды.
   Он поднял голову - но разглядеть в снежной круговерти ничего не смог. Оставалось лишь ползти дальше - и в конце концов он добрался до истока, квадратного бассейна шириной метра в три, обложенного уже знакомой ему плиткой. Вода поднималась откуда-то снизу, и, переливаясь через край, стекала в русло. Сама долинка тут не кончалась, она поворачивала влево - но дальше на её дне лежал лишь нетронутый снег.
   Замерзший Лэйми тут же сполз в бассейн. Дна не было и он сразу окунулся с головой. И с крайним удивлением увидел внизу свет - он ни за что не заметил бы его, если бы не стемнело уже почти совсем. Проем внизу был забран прутьями толщиной в руку, но щели между ними казались достаточно широкими и парень, набрав воздуху, нырнул. Глубина оказалась небольшая, всего метров пять. Тем не менее вода резко сжала грудь, больно надавила на уши и он почувствовал себя довольно неуютно.
   Развернувшись, Лэйми увидел низкий прямоугольный туннель длиной тоже метров в пять. В другом его конце была такая же решетка, а за ней дно какого-то бассейна, на которое откуда-то сверху падал свет. Мгновенно решившись, парень лег набок и полез между прутьями. Весь воздух ему пришлось выдохнуть, но он всё же протиснулся, хотя и едва-едва. Грудь тут же начало жечь, он как мог быстро поплыл вперед, то и дело задевая дно и крышу, судорожно протиснулся через вторую решетку - и рванулся к поверхности. В какой-то миг ему показалось, что дыхания не хватит и он всё же захлебнется - и тут же он вынырнул.
   Лэйми торопливо хватил воздуха, закашлялся, в самом деле едва не захлебнулся, потом, яростно ударив ногами, бросил себя к низкому бортику, выбрался на него и наконец отдышался. Его занесло в низкую, облицованную плиткой комнату, освещенную единственной тусклой желтой лампой. Воздух тут был теплый и влажный, неподвижный. Почти весь пол комнаты занимал колодец бассейна. Вода втекала в него по низкому, тоже облицованному плиткой туннелю.
   Парень обошел бассейн и сильно пригнувшись вошел в туннель. Впереди горела вторая тусклая лампочка, там он поворачивал направо. Заглянув за поворот, Лэйми увидел в конце второго отрезка уже частую решетку, но слева от неё в стене зиял прямоугольный проем. Он вел в низкий проход, такой тесный, что в нем едва можно было ползти на четвереньках. Тем не менее, лампочка горела и там, и парень вздохнув заполз в него. Стенки, потолок и пол тут были облицованы всё той же плиткой, справа вдоль стены тянулся провод. По размеру это напоминало вентиляцию и он не представлял, какого черта в ней провели свет. Движения воздуха тут правда не было, пыли тоже - плитка казалась чисто вымытой - и Лэйми вновь недовольно помотал головой. Он никак не мог представить, для чего всё это...
   Метров через пять туннель поворачивал направо - и он, вздохнув, пополз вперед. Добравшись до поворота, он увидел второй пятиметровый отрезок - и второй поворот с лампочкой, на этот раз влево. Туннель поворачивал под прямым углом, так что ему пришлось лечь набок и всё же он протиснулся через это колено с трудом. Если этот туннель и впрямь представлял собой некий вид коммуникации, то для существ намного меньшего размера, типа гномов.
   Третий отрезок оказался длиннее - метров десять - но в середине пересекался с другим, точно таким же. Добравшись до него, парень ошалело замер. В этом лабиринте уже точно не было никакого смысла, но и выбора у него тоже. Снова извиваться, как червяку, не хотелось и он вздохнув пополз вперед. Здесь туннель поворачивал под прямым углом вниз.
   Лэйми с сомнением заглянул в двухметровую шахту, потом лег на живот и осторожно двинулся вперед. Тело резко соскользнуло, он уперся в низкий потолок пятками, потом осторожно выпрямил ноги, ещё соскользнул вниз, уперся в пол ладонями, изогнулся, как змея, проползая через очередное колено, - и увидел впереди новый отрезок туннеля, изгибавшийся вверх. Это уже совсем ему не нравилось, но вернуться обратно он уже не смог бы, и, ругаясь про себя, пополз вперед.
   В этот раз ему всё же повезло, - шахта вела в какое-то помещение. Он вновь лег на живот, изогнувшись, встал на колени, подтянулся - и наконец выбрался в небольшой зал, облицованный всё той же плиткой. Середину его занимал очередной бассейн, за ним поднималось несколько больших ступенек, похожих на скамейки. Над ними в стене зиял метровый квадратный проем - на сей раз, перекрытый синим стальным люком, разумеется запертым.
   Лэйми сунулся было в бассейн - но не обнаружил никаких подводных выходов. Выбравшись из воды и отряхнувшись он сел, привалившись спиной к люку, и задумался. Вернуться обратно он в принципе вполне мог, но снова ползать по узким ходам не хотелось. Он вымотался, промерз, проголодался и ему хотелось спать.
   Вздохнув, он растянулся на спине, забросив руки за голову. Тусклый свет не раздражал, но мертвая тишина давила на уши - парню всё время мерещились какие-то призрачные шепчущие звуки, иногда почти осмысленные.
   Он глубоко вздохнул и замер, опустив ресницы. Кафель конечно был холодный - но не слишком и лежать на нем оказалось даже удобно. Единственное, что его раздражало, - непонятные ощущения, словно парящая в воздухе паутина касалась кожи. Лэйми несколько раз взмахивал рукой, инстинктивно пытаясь смахнуть её, но ничего, естественно, не чувствовал.
   Ещё раз вздохнув, он решил игнорировать ощущение, - но казалось, "паутины" на нем оседало всё больше. Именно оседало - спиной он ничего не чувствовал, кроме холода плитки, конечно. Казалось, что паутинные нити повисают на тончайших волосках его кожи, и, невесомо развеваясь в волнах поднимавшегося от теплой воды воздуха, тихонечко раскачивают их. Лэйми никак не мог отделаться от этого ощущения. Вздохнув, он перевернулся на живот - но лежать так на твердом оказалось неудобно. На боку - тем более. Выругавшись про себя, он вернулся в исходное положение.
   Нет, в здешнем воздухе точно плавала какая-то гадость - она отчетливо оседала на коже, хотя он её не чувствовал. По крайней мере, не руками. Под ними ощущение исчезало, но через минуту появлялось вновь.
   Ещё раз вздохнув, он твердо решил игнорировать всю эту чертовщину - но тут его больно укололо в ногу.
   Лэйми дернулся, сел, гневно хлопнув себя по бедру, потом осмотрелся - но ожидаемых комаров не обнаружил, хотя судя по ощущениям это были именно они. Итак, это невидимые комары. Комары-призраки, которые восстали из гроба, чтобы снова пить кровь...
   Парень невольно засмеялся от идиотизма этой мысли, потом сел, скрестив босые ноги, и задумался. Тут же его снова укололи - в пятку. Он бездумно хлопнул по ней рукой - но под ней снова ничего не оказалось. Нет, это ТОЧНО комары-призраки - или нервы у него в сильном беспорядке, что, учитывая всё пережитое им, совсем не удивительно...
   Эта мысль ему совершенно не понравилась. Лэйми вскочил и гневно прошелся туда-сюда по комнате. Она оказалась слишком тесной и это уже окончательно его взбесило. Он взбежал по ступеням и стукнул по люку кулаком. Из-за него покатился гулкий грохот - похоже, за ним тянулся какой-то длинный коридор, в котором звук загремел, как в трубе.
   Парень ошалело замер, сам в ужасе от того, что натворил. Когда последние отзвуки стихли, на него опустилась всё та же могильная тишина. Но бешенство не оставило его, так что он врезал по люку ещё несколько раз, потом схватился за ручку и рванул.
   Рама люка скрипнула, из-под неё посыпался песок. Похоже, она не была приварена к арматуре, как положено, а просто вставлена в проем. Осознав это, Лэйми уперся босой ногой в стену и рванул уже со всей силы. В руках что-то хрустнуло, их пронзила боль - но рама ощутимо подалась, из-под неё посыпались уже камешки.
   Парень рванул её ещё раз, ещё и ещё, раскачивая её всё сильнее и кроша сгнивший от сырости цемент, пока рама вдруг не вылетела из проема, едва не прибив его. Он чудом успел отскочить - а рама загремела по ступеням с буквально адским грохотом. Когда он наконец стих, Лэйми словно оглушило - он не слышал ничего, кроме противного звона в ушах. Но и на этот чудовищный концерт тоже никто не явился, так что он опомнился и заглянул в проем.
   За ним к его радости оказался уже вполне обычный коридор, освещенный такими же тусклыми лампами, со стенами, крашенными в зеленый цвет и полом из повсеместной тут плитки. Совершенно пустой - и такой чистый, словно его только что вымыли. С десятком зеленых железных дверей, закрытых, и, очевидно, запертых. Слева он упирался в тупик, справа поворачивал - и Лэйми, вздохнув, направился в ту сторону. Его босые ноги ступали сейчас совершенно беззвучно - но вот сердце колотилось как безумное и казалось, его слышно всем вокруг. Сейчас он чувствовал себя совершенно беззащитным и смешно - каким-то особенно голым. Он даже замер, оглядываясь - ему начало казаться, что за ним подглядывают, но все двери за его спиной конечно оставались закрытыми.
   Он опустил ресницы и прислушался - но шум крови в ушах глушил все звуки, если они тут и имелись. Это уже совсем ему не нравилось, но он ничего не мог с этим поделать. Идти вперед тоже не хотелось - он начал бояться того, что откроется ему за поворотом - но стоять на месте было бы ещё более глупо.
   Вздохнув, он сделал ещё несколько шагов, снова замер и прислушался. Ничего... но вот ощущение взгляда лишь усилилось и парень опять начал злиться. Эта битва с призраками уже страшно его раздражала и он решительно пошел вперед, уверяя себя, что готов к чему угодно.
   Никакой гидры или каких-то других ужасов за поворотом однако же не обнаружилось. Он увидел точно такой же коридор, упиравшийся в большую железную дверь. Такой же пустой и тускло освещенный. Тем не менее свет тут всё-таки горел и Лэйми невольно поискал выключатель - но его нигде не наблюдалось.
   Недовольно помотав головой - она буквально пухла от всех этих мелких, бессмысленных странностей, словно нарочно собранных затем, чтобы его мучить, - он вновь решительно пошел вперед.
   Дверь в конце коридора конечно оказалась заперта. Парень бессмысленно подергал её, потом вздохнув сел, привалившись к ней спиной и бессмысленно глядя в глубину коридора. Неустанное гудение в ушах страшно раздражало его, но лишь теперь, ощутив пятками слабую вибрацию, он понял, что ему не кажется. Там, за дверью, работал какой-то механизм - очевидно насос или что-то похожее.
   Лэйми вспомнил о потоке нагретой воды и подумал об электростанции - но, раз так, тут должны быть какие-то рабочие, какой-то персонал, а ничего такого тут не наблюдалось. Всё это ему совершенно не нравилось. Казалось, что тут произошла некая ужасная катастрофа, в ходе которой все даже не умерли, а вообще куда-то исчезли, оставив включенные лампочки и недокуренные трубки...
   Он попытался представить, что это могла быть за напасть, но в голову ему упорно лезли какие-то брошенные корабли, пираты, гигантские спруты и прочая явно не имевшая отношения к делу чушь. Тогда он снова попытался вспомнить, кто, собственно, он сам - но и в этот раз у него совершенно ничего не вышло. Что-то наверное он мог вытащить из снившихся ему кошмаров, но вот вспоминать их парню совершенно не хотелось. Ничего подобного ему раньше не снилось - по крайней мере, это он помнил - и надеялся, что не приснится и впредь. Но, может быть...
   В этот миг где-то за поворотом громыхнула распахнутая дверь.
  
   7.
   Лэйми уже до такой степени уверился в собственном беспредельном одиночестве, что звук поразил его едва ли не физически. Он вскочил так резко, что в глазах у него потемнело, живот свело от внезапного приступа страха. В какой-то миг он даже испугался, что с ним случится медвежья болезнь, но всё к счастью обошлось. Сердце однако забилось так сильно, что мир вокруг замерцал в такт его ударам.
   Лэйми так перепугался, что совсем утратил ощущение реальности. Сейчас ему казалось, что всё это происходит во сне. Он решительно двинулся к повороту - но, услышав шаги, остановился, словно налетев на стену. В нем столкнулись два несовместимых побуждения - бежать и выглянуть за угол - и в итоге он так и не смог сделать ничего.
   Он не представлял, что на него выйдет - то есть совершенно - и окажись это в самом деле какое-то чудище, он наверняка погиб бы. Но из-за угла вышел всего лишь парень лет двадцати пяти. Увидев его, он ошалело распахнул глаза - но продлилось это недолго.
   - Лэйми?.. Что за дурацкие шутки?
   - А? - Лэйми невольно отступил на шаг, прикрывая руками причинное место. Этого парня он точно видел раньше... и не только видел, но и знал... очень, очень хорошо знал. Только вот никак не мог вспомнить. - Ты кто?
   - Я, - парень вдруг шагнул вперед - и, широко размахнувшись, влепил ему оплеуху. В башке у Лэйми словно что-то взорвалось - он грохнулся на задницу, невольно хватаясь рукой за вспыхнувшую щеку. В глазах запорхали серебряные бабочки... но мир вокруг словно щелкнул... и встал на место. Он вспомнил и свою злосчастную поездку в Гитоград, и Бесконечную Бомбу, и телепортационный цилиндр, забросивший его сюда, - и Аннита Охэйо наконец.
   - Ан, гад, больно же! - гневно заявил он.
   - Да ну? - Охэйо вновь шагнул вперед - и старательно наступил на пальцы его босой ноги.
   - Уй! - свободной рукой Лэйми схватился за них. - Ты что?
   - Я? - Охэйо нехорошо смотрел на него, очевидно выбирая, куда врезать ногой. - Я голым из-за угла выпрыгивал?
   - Я не выпрыгивал, ты сам на меня вышел, - опомнившись наконец заявил Лэйми. - И сразу по мор... слушай, а мы вообще где?
   - А ты сам вообще тут откуда?
   - А я знаю? Очнулся в какой-то вонючей норе, еле выбрался, едва не замерз, чуть не захлебнулся - а ты меня по мор...
   - Ой, извини, - не вполне искренне сказал Охэйо. - А с тобой вообще что?
   - Жрать хочу. И штаны. И ни хер... э-э-э... ничего не помню. А так-то всё в порядке.
   - Так, - Охэйо взял его за локоть и без особой натуги поставил на ноги. - Пошли.
   - Куда? - спросил Лэйми, уже хромая за ним.
   - К штанам, - туманно сообщил Охэйо. - И к жратве.
   Они свернули за угол - и парень увидел наконец так напугавшую его дверь. За ней тоже оказался коридор, длинный, узкий и темный, а за ним ещё один, похожий на первый, только ярче освещенный. Под потолком тут тянулись трубы и кабели, а в воздухе висел приглушенный гул машин.
   Охэйо прошел ещё шагов двадцать, потом свернул в просторную бетонную комнату, похожую на подсобку. У её стен стояли стеллажи, в центре - стол, сбитый из гладких, крашеных в бледно-голубой цвет досок. На нем стояла пара открытых консервных банок - и Лэйми сразу ощутил чудесный аромат тушенки. Рот у него наполнился слюной - но сесть за стол сразу ему не удалось. Охэйо полез в груду барахла в углу и выбросил оттуда сначала ватные штаны, потом фуфайку, свитер и пару грубых башмаков. Ни носков, ни нижнего белья не наблюдалось - но Лэйми был рад и этому.
   Одевшись, он поёжился - одежда была грубоватой и колола тело, без белья он всё равно чувствовал себя в ней голым - но выбирать, увы, не приходилось.
   Недовольно шевельнув плечами - стянувшая их фуфайка оказалась ему тесновата - он всё же сел к столу. Тушенка оказалась холодная, но он страшно был рад и такой. К ней Охэйо вскипятил чай, непривычный на вкус, но вполне сносный, даже с сахаром. Лэйми не отказался бы ещё и от хлеба, но как раз его тут не нашлось.
   Наевшись, он пришел в почти нормальное настроение. Правда, ему тут же захотелось спать. Он зевнул и недовольно мотнул головой. Всё это время Охэйо молча смотрел на него.
   - Ну? - наконец спросил Лэйми. - Мы вообще где? Что это за место?
   - Мир-912. Это электростанция, - ответил Охэйо, откинувшись спиной на стеллаж. - Атомная, между прочим.
   Лэйми вспомнил как нырял в водосток и поёжился. Вообще-то, вода в третьем контуре не радиоактивная - но это если он тут есть.
   - А люди где? - спросил он. - Или ты тут один?
   Охэйо вздохнул.
   - А людей тут уже нету. Все ушли. Какой-то мозговой вирус. А может, и не вирус. Я не знаю...
   - А Мроо?
   - Тварей их тут нет. По крайней мере, я пока тут их не видел. Но есть что-то вроде зомбиков - и как раз они вполне...
   - И что нам теперь делать?
   Охэйо вздохнул.
   - Воевать, что? Тут вот есть ядерный реактор. Я вполне могу его взорвать.
   - Я слышал, что ядерный реактор взорвать нельзя, - возразил Лэйми. - То есть можно конечно, но только как паровой котел или что-то вроде. Не как бомбу.
   Охэйо фыркнул.
   - Хотя в научно-популярных книжках и пишут, что ядерный реактор - не бомба и поэтому взорваться не может, на самом деле это не совсем так. При полной загрузке свежим топливом его масса больше критической раз в сорок, так что если навесить на регулирующие стержни взрывчатку и выстрелить их из реактора, будет-таки большой бум. Конечно, с технической точки зрения такая вот процедура чрезвычайно сложна и требует едва ли не месяцев работы весьма квалифицированных инженеров. Есть однако и другой путь. Один из продуктов распада - это ксенон, который очень сильно поглощает нейтроны. Он образуется из некоторых других изотопов и при работе не накапливается, так как поток нейтронов его выжигает. Но если реактор остановлен, концентрация ксенона в нем начинает быстро расти и через пару часов его уже нельзя будет запустить. Нужно ждать как минимум пару суток, чтобы ксенон распался.
   - И что? - спросил Лэйми.
   - А то, что ксенон - это выгорающий поглотитель. Он поглощает нейтроны, но поглощая их разрушается. И тем быстрее, чем больше нейтронов. То есть скорость реакции растет по экспоненте, и если простым подъемом регулирующих стержней реактор взорвать нельзя - точнее можно, но именно как паровой котел, потому что скорость роста мощности будет небольшая и активная зона просто расплавится, то тут будет самое оно. Технология тут на самом деле очень простая: глушим реактор, ждем часов двенадцать, потом поднимаем из активной зоны ВСЕ регулирующие стержни - и где-то через полчаса будет бабах мегатонн на пять, а то и значительно больше. Причем с фантастическим количеством радиоактивной дряни, которая уничтожит всё живое на тысячи километров с подветренной стороны. То есть, если перевести вопрос в практическую плоскость, мы можем не только поджарить всех "зомбиков" в городе, но и засыпать изотопами половину страны, сократив их поголовье и там. Да ещё и самим не поджариться при этом. По крайней мере, в теории.
   - Угу, и куда мы пойдем потом? - спросил Лэйми. Идея отомстить Мроо именно так ему очень даже нравилась... но мысль о новом походе в никуда не привлекала.
   - К соседней станции, конечно, - с усмешкой ответил Охэйо. - Их тут всего четыре. Если взорвем все - то сможем отойти в мир иной с чистой совестью.
   - А другие варианты? - спросил Лэйми. Отходить в мир иной ему всё же совершенно не хотелось.
   Охэйо вздохнул.
   - Забрать отсюда нас не смогут, даже если захотят. Тут нужна телепортационная установка, вроде той, которой нас сюда отправили, - и она в этом мире даже есть, только вот напрямую к ней не прыгнуть, потому что подавляющее поле. Собственно, нас и отправили сюда затем, чтобы Мроо не смогли ей воспользоваться. Сюда-то попасть они уже не могут - после Бесконечной Бомбы-то - а вот отсюда вполне могут расползтись. Только вот добровольцев глушить их тут не нашлось. Впрочем, и к счастью. Иначе нас бы просто расстреляли... в самом лучшем случае.
   - Всё так серьёзно? - хмуро спросил Лэйми.
   Охэйо усмехнулся.
   - Угу. Потому что - прости - Двенадцати Мирам мы и в самом деле очень сильно нагадили.
   - А у нас был выбор?
   Охэйо вздохнул.
   - Правду говоря - нет. То есть, я мог просто взорвать реактор... и это задержало бы Мроо... и даже надолго... но не остановило бы. Ничто бы не остановило - кроме Бесконечной Бомбы.
   - И они, в своём Сарьере-6, этого не знают?
   Аннит пожал плечами.
   - Теперь это всё равно невозможно доказать. Тем более, что разрешения на применение Бомбы, особенно в таком разрезе, у меня и в самом деле не было. С этой стороны всё честно.
   - Ладно, - Лэйми вздохнул. - И каков же тогда будет наш план?
   Охэйо усмехнулся.
   - Прямо вот сейчас я глушу реактор. Потом у нас будет шесть часов, чтобы смонтировать схему автоматического подъема стержней. Это потому, что до соседнего реактора - он в бункере правительственного дворца - нам три-четыре часа хода, а нужен ведь и какой-то запас. Потом мы идем туда и повторяем процедуру.
   - А потом?
   - Потом ищем какой-то транспорт и едем вот сюда, в Лахэ, - Охэйо встал и подошел к висевшей на стене большой потертой карте. - Какая-то пара тысяч километров - и там третий реактор, исследовательский. Там мы точно задерживаться не будем. Никакой роскоши, вроде запасов штанов или тушенки, там нет.
   - А потом?
   - Потом - последний гвоздь программы, Структура. Единственная в этом мире промышленная АЭС и ядерно-оружейный завод. Подземный, в этих вот горах возле Лахэ. Там же есть портальный комплекс и ещё дофига всего. Она давно уже построена, вместе с Малау и всем прочим. Только наглухо закрыта для местных.
   - А потом?
   Охэйо усмехнулся.
   - Потом - любой мир на выбор. Если, конечно, мы сможем проникнуть в Структуру. Нет, в принципе-то можно здесь остаться... но Мроо тогда скоро до нас доберутся - и мало нам точно не покажется. Как раз они вполне могут устроить нам вечные муки. В самом что ни на есть буквальном смысле. Оно тебе надо?..
  
   8.
   - Ну вот, это кажется всё, - сказал Охэйо, поднимаясь. Лэйми с сомнением посмотрел на бочку, из которой тоненькой струйкой вытекала вода, - часов через шесть свисавшая с переброшенной через трубы веревки железяка поднимет её и попутно замкнет реле, которое, в свою очередь, поднимет регулирующие стержни. Возни тут и впрямь оказалось много, даже и без бочки, - приводы всех 48 стержней управлялись вычислительной машиной, очень похожей на те, на которых он работал дома, но даже и так Лэйми пришлось поработать, чтобы изменить её программу, что он и сделал с крайним удовлетворением. Система получилась конечно крайне примитивная - и наверное поэтому имела все шансы сработать.
   - И что дальше? - устало спросил парень. Удивительно, что его профессия тут пригодилась... и к счастью, так как Аннит не разбирался в ней совсем. Без него его план точно провалился бы... или занял минимум несколько дней, за которые здесь могло случиться что угодно...
   - Дальше - валим отсюда, - сказал Охэйо, поднимаясь. - Нам и так страшно повезло, что ты учил именно то, что нам сейчас тут нужно. И учил хорошо. И что никто сюда не приперся, когда мы реактор вырубили.
   Лэйми угрюмо кивнул. Об этом они в самом деле не подумали, но у городской электросистемы к счастью был резерв и дело обошлось без отключения света, а на её пульте людей, очевидно, уже не было. Второй и третий реактор вообще не давали ток в сеть, но четвертый... впрочем, если им повезет, взрывать его не придется...
   Они вышли в коридор, залитый светом тусклых аккумуляторных фонарей, и Охэйо с усилием захлопнул тяжеленную стальную дверь. Его, в отличии от Лэйми, отправили прямо сюда и даже дали какие-то инструкции, пользы от которых, правда, без Лэйми оказалось мало. Гарантий вообще не дали никаких - да их тут и не могло быть...
   - Выходим прямо вот сейчас? - спросил парень.
   Охэйо кивнул.
   - Угу. Ждать тут теперь точно нечего.
   - А оружие тут есть, хоть какое-то?
   Охэйо усмехнулся.
   - Было. Когда я очнулся, то нашел оружейку буквально в соседней комнате. Только оттуда уже всё забрали.
   - М-да, - наконец сказал Лэйми. - Похоже, что у нашего сумасшедшего плана нет ни одного шанса...
   - Нет, - возразил Охэйо. - Какой-то есть.
  
   9.
   - Ну, пошли? - спросил он через несколько минут.
   Лэйми кивнул. Сейчас они стояли на крыше проходной, глядя на занесенную снегом дорогу. Фонари тут не горели и она призрачно белела в свете мерцавших в стылом небе звезд. Мороз ощутимо щипал лицо. Сейчас они были одеты в теплые шапки и куртки поверх свитеров, но парню уже начало казаться, что этого будет недостаточно. Что ж - на таком морозе никакие "зомби" им не страшны... по крайней мере, он на это надеялся. Мерзкая тварь, виденная им в Алкайне, не шла у него из головы. Если им встретится что-то такое, убежать уже вряд ли получится...
   - Пошли, - Лэйми первым спрыгнул в сугроб. Высота была добрых метра три, но сугроб оказался высокий и он совсем не ударился, его лишь засыпало снегом.
   Парень выбрался из него и отряхнулся. Тут же за его спиной глухо бухнуло - вслед за ним с крыши спрыгнул Охэйо. Теперь вернуться обратно они уже не смогли бы и им оставалось лишь идти вперед - туда, где над лесом мерцало странное рыжее зарево...
  
   10.
   - С ума сойти, - сказал Охэйо спустя примерно полчаса и Лэйми кивнул, соглашаясь.
   В самом деле, здесь, в речном порту, им открылось поразительное зрелище: диски четырех магнитных кранов были собраны в круг и стянуты в несколько витков стальным тросом - а между них бился неровный сгусток полупрозрачного, йодистого сияния. Его трепещущий свет заливал всю пристань, а в уши назойливо лез противный, какой-то шепчущий треск. Лэйми совсем не представлял, что это.
   - Оно... как будто поймано, - сказал Охэйо и в голове у парня словно что-то щелкнуло: в самом деле, магнитное поле кранов очень мощное, оно может удерживать многие тонны железа... или что-то ещё. Он не представлял правда, как всё это проделано... но хорошо понимал, что ловушка эта далеко не вечна - после взрыва электричество отключится, и тогда...
   Существовала правда и другая, намного более тревожная возможность: чем дольше Лэйми смотрел, тем больше ему казалось, что это не ловушка, а некий пока ещё незавершенный портал, который изо всех сил старается открыться. И наверняка уже открылся бы... если бы не Бесконечная Бомба. Но и теперь - он как-то это чувствовал - напор с той стороны не прекратился. Что-то невероятно упорное старалось прорваться в этот мир - и лишь теперь парень начал понимать, что там, в ана-Малау, они с Охэйо поступили правильно. Но им оставалось лишь идти дальше, оставляя за спиной дремлющий пока океан ядерного пламени...
  
   Глава 8.
  
   1.
   - Далеко ещё? - спросил Лэйми. Губы у него онемели от мороза и вопрос прозвучал невнятно, но Охэйо всё же его понял... или, быть может, угадал.
   - Недалеко, - буркнул он, на секунду отняв рукавицу от лица. - Мы уже в запретной зоне... бывшей. Вон, видишь - бункер...
   Парень неохотно повернул голову. Слева поднималось странное блекло-коричневое строение со скругленными углами и узкими окнами-амбразурами, размером с двухэтажный дом. Его окружали ежи и колючая проволока. Такой бункер он уже видел - в какой-то старой книге, - но сейчас в нем никого не осталось. Как наверное и везде.
   За эти несколько часов им никого не встретилось - ни людей, ни Мроо, вообще ни единого живого существа. Впрочем, это Лэйми как раз не удивляло - в такую холодину никто не вышел бы на улицу по своей воле, да и шли они по каким-то лесным дорогам, явно и раньше не слишком оживленным. Вокруг царила поистине мертвая тишина и скрип снега под ногами казалось разносится на километры. К тому же, за ними оставалась явственно различимая цепочка следов - и всё это вместе действовало парню на нервы. Он издергался, устал и промерз, как собака. Всё это ничуть не улучшало его настроения, к тому же, ему опять начало казаться, что за ними следят. Время от времени он останавливался и крутил головой - но, конечно, никого не видел. Снег вокруг, насколько хватал глаз, оставался нетронутым. В темной глубине леса иногда что-то призрачно белело - но, едва он присматривался, призрак превращался в покрытый снегом куст.
   Дорога пошла вверх и он вздохнул. Идти по нетронутому снегу и так было непросто, а теперь ещё и ноги начали соскальзывать. На лыжах наверняка вышло бы проще - но лыж, к сожалению, не нашлось. Вот если бы там нашлись санки... и Охэйо ещё согласился бы тащить их...
   При этой мысли Лэйми слабо улыбнулся. Он давно уже вышел из возраста, в котором помещался в санки, да и представить реакцию Охэйо на такое предложение было совсем нетрудно...
   Наконец они поднялись на косогор и парень увидел дворец - точнее, лишь его развалины. Огромное здание полностью выгорело и провалилось внутрь. Над массивным цоколем чернели острые кружевные силуэты обломанных стен. Казалось, там не осталось ничего ценного - но как раз в этом он ошибся.
   Когда они подошли вплотную, Лэйми разглядел массивную дверь в цоколе. Запертую разумеется - но как раз к ней подошел найденный Охэйо на станции ключ. Они вдвоем отодрали примерзшую створку и проскользнули внутрь, в темноту. Охэйо вновь запер дверь - не только на замок, но и на засов - потом отпер внутреннюю. Они вошли в обширный холл, ярко освещенный и пустой.
   - Ну вот, мы тут... - вздохнул Аннит, запирая эту дверь.
   Они сразу же забрались за высокий деревянный барьер, в караулку. Здесь в глаза Лэйми бросился ячеистый деревянный стеллаж с ключами и чарующими надписями: "Арсенал", "Склад продуктов N 8", "Реакторный блок", "Радиорубка"... Над стеллажом висел потертый план подвала, весьма как оказалось обширного. Арсенал и реактор располагались, разумеется, в отдельных блоках, соединенных с подвалом туннелями, ещё два туннеля вели куда-то за пределы карты. Судя по лежавшей на столе записке, остатки персонала уже сбежали в какой-то Пэнг. Прочитав вслух это, Охэйо вздохнул.
   - Куда дальше? - наконец спросил Лэйми.
   Охэйо усмехнулся, сгребая ключи в сумку.
   - Сначала посмотрим, что тут...
  
   2.
   От входа шла широкая изломанная галерея, спускавшаяся вниз несколькими короткими лестницами, ярко освещенная, обшитая понизу деревянными панелями. Вправо и влево разбегались коридорчики поуже, распахнутые двери в них вели в какие-то тоже освещенные мастерские.
   Яркий свет, тишина и пустота создавали у Лэйми довольно странное ощущение - он чувствовал себя не то музейным вором, не то просто во сне. Нет, конечно они знали, что людей здесь уже нет, но всё равно...
   Широкие двери в конце коридора вели в танцевальный зал, на самом деле огромный - шириной метров в сорок, с задрапированными белыми шторами стенами. Над темным паркетным полом этажа на три поднимался выгнутый парусом свод, смутно светясь в странном синеватом сиянии ламп, скрывавшихся за шторами. Те свисали сборками на поперечных шнурах, словно бальные платья, и Лэйми почувствовал себя неловко посреди всей этой роскоши. К тому же, ощущение чужого пристального взгляда никуда не делось. Он обхватил руками бока и поёжился.
   - Замерз? - спросил Охэйо. - Я тоже. Ладно, пошли. Я тут, на плане, видел, что рядом с залом есть ванные...
  
   3.
   Ванная тут оказалась роскошной - собственно, даже не ванная, а вделанный в кафельный пол небольшой бассейн хитрой изогнутой формы, с шершавым дном из пупырчатой резины. В углу виднелось низкое окно, сейчас задернутое пластиковой шторкой.
   - Ну вот, теперь отогреемся, наконец... - Охэйо разулся, спустил босые ноги вниз, поймал пальцами левой пробку, ловко водворил её на место и пустил воду. Выбравшись обратно, он начал раздеваться. Лэйми попытался выскользнуть в коридор, но Аннит поймал его за руку. - Здесь вполне хватит места для двоих. И тебе что - за дверью сидеть, пока я тут плюхаюсь? Это долго же.
   Аргумент был и в самом деле справедливый - сидеть там Лэйми совершенно не хотелось. Он запер дверь на щеколду и начал стаскивать одежду. Охэйо справился раньше его, бессовестно зевнул и соскользнул в бассейн. Вид у него был сонный, волосы, и без того лохматые, окончательно растрепались, когда он стаскивал свитер. Забравшись в воду, он тут же чихнул от висящих над ней брызг, - и едва не замурчал от удовольствия, растянувшись во весь рост и забросив руки за голову. Вздохнув, Лэйми сбросил остатки одежды и присоединился к нему. Теплая вода мягко обняла его бедра и зад. Он блаженно вздохнул и откинулся на бортик, вытянув ноги. Рай всё же есть... мягкий желтый свет, мягкий теплый воздух, мягкое тепло воды, её мягкий ровный шум... Но был и ад - бесконечная, выматывающая дорога сюда, сугробы, смертоносный холод, безлюдье, тусклые синие фонари, которые только давили на глаза, ничего толком не освещая... сейчас насмерть промороженные улицы и черное мглистое небо казались каким-то дурным сном. И даже то, что Аннит тут, рядом с ним, тоже казалось сейчас очень уютным. Глаза его были закрыты, он ровно и глубоко дышал и лишь счастливое выражение лица выдавало, что он ещё не спит...
   Горячий душ хлестал во всю мощь, поднимавшийся над ним пар туманом затянул всю ванную. Скоро в ней сделалось душно и Лэйми, перевернувшись, потянулся к окну. Оно тут помещалось прямо на уровне бортика бассейна. Стекло так запотело, что казалось матовым. Лэйми повернул латунную ручку и с силой рванул массивную створку на себя. В туннеле низкого окна тут же заклубился пар. Парень сунулся в него и замер, чувствуя себя очень странно: его ноги были в теплой воде, ещё более теплая вода лилась на задницу, теплый воздух струился вокруг тела - а смотрел он в темную пропасть страшновато парящего оврага, за которым, в тусклом свете низких синих фонарей, лежали занесенные нетронутым снегом улочки. Над ними висела мутная сизая мгла - мороз стремительно крепчал, термометр на обрезе проема ушел за минус сорок. Он же никакого холода не чувствовал.
   - Что там? - с сонным любопытством спросил Охэйо.
   - Жуть холодная, - Лэйми подался назад. В самом деле, им страшно повезло прийти сюда. Оставаясь на улице, они наверняка уже околели бы.
   Он повернулся... и встретился с чисто-зелеными глазами Охэйо. Тот смотрел на него с новым, каким-то расслабленным выражением - должно быть, теплая вода подействовала и на него. На его волосах, словно роса, осела влага, из-под них смешно торчали уши, придавая глуповатый вид знакомому лицу. Обычно бледное, оно зарумянилось от жары, уши тоже отчетливо покраснели. Рядом с ним Аннит чувствовал себя наверное неловко - но он очень боялся одиночества и Лэйми это знал. Ладно, сам пригласил же...
   - Скоро станет жарко, - усмехнулся Охэйо. - Очень.
   - А нас тут не накроет? - спросил парень, только чтобы ответить. Страха сейчас он совершенно не чувствовал. Обстановка не располагала, наверное.
   - Здесь - точно нет, - Охэйо повернулся, и, прищурясь от резкого света ничем не прикрытой лампы, посмотрел на потолок. Сводчатый и очевидно бетонный. Он без малейшего вреда пережил пожар и обвал здания наверху - и наверняка пережил бы пять мегатонн в двадцати километрах. - Вот снаружи точно могло бы долбануть. Но это и к лучшему: вокруг точно не останется ни одной живой твари.
   - Угу, а радиация?
   - Ветер западный - а шли мы на север, - сонно сообщил Охэйо. - Ни фига опасного. Вот потом это может стать проблемой. Но, раз тут есть ядерное оружие, должны быть и какие-то машины с радиационной защитой - хотя бы танки. Надо всего-то их найти.
   - Угу, а где?
   - Судя по карте, тут, всего километрах в десяти, есть подземный гараж. А в нем вроде как бронемашина спрятана. Для тех, кто отсюда сбежать не успел.
   - А управлять ей кто будет?
   Охэйо зевнул.
   - Разберемся. Там наверняка нет ничего особенно сложного. Это не самолет же. Вот им я управлять точно не взялся бы. То есть взлететь-то бы смог, а вот сесть... вряд ли. По крайней мере, мягко.
   - А если сломается? Я же не механик - а уж ты и подавно.
   Охэйо вновь зевнул.
   - Разберемся как-нибудь. Или ещё что найдем. Не пешком же все эти километры топать...
   Лэйми много что мог на это возразить - но в глаза вдруг ударил яркий белый свет. Он мгновенно зажмурился, чувствуя, как плечи обжигает внезапное тепло - словно он вышел на полуденное солнце. Где-нибудь в пустыне. Отчетливо запахло озоном - словно за спиной вдруг включили кварцевую лампу. Но никакой лампы там совершенно точно не было.
   Прежде, чем он успел во всем этом разобраться, пол ванной резко поддал его снизу. Лэйми вместе с водой полетел вверх, на миг ошалело завис в воздухе - а потом провалился, казалось, гораздо глубже, чем взлетал, врезавшись в Охэйо и окунувшись с головой. Тут же бортик ванной чувствительно стукнул его слева, словно ожив. Парень возмущенно вынырнул - но, едва он успел набрать воздуха, его тут же дернуло направо. Он вновь перевернулся и окунулся с головой, едва не захлебнувшись. Лицо его уткнулось в живот Охэйо и тот изо всей силы лягнул его, словно рассерженный кот. Лэйми вновь отбросило к бортику - но его голова и плечи всё же оказались над водой и он замер, совершенно обалдевший. Ванную всё ещё заливал мощный поток багрового света, врывавшийся в неё под совершенно неправильным углом, и парень невольно повернулся к окну.
   Всё снаружи было залито ярким, словно бы закатным солнцем - с нечеткими, плывущими тенями, словно это солнце поднималось прямо на глазах. Свет его пробивался сквозь клубы пара или даже дыма - в паре мест сквозь него отчетливо виднелось пламя.
   Лэйми, ошалело моргая, смотрел на всё это, пока не ощутил под собой дрожь - сперва едва заметная, она быстро становилась сильнее. Он ещё не понимал, что всё это значит, - но Охэйо вдруг схватил его за волосы и что было силы окунул лицом в воду, нырнув туда и сам.
   В зыбком под водой сиянии, совсем рядом, Лэйми увидел его сумасшедшие глаза. Он всё ещё не понимал, что это значит, - но его ноги и зад сейчас торчали над водой и по ним вдруг словно ударили доской, едва не выбив из суставов и вновь перевернув его. По ушам словно хлопнули ладонями - резко и больно, и парень едва не захлебнулся. Охэйо к счастью отпустил его и он вынырнул, возмущенно отплевываясь. Дверь в коридор исчезла, её начисто снесло - и лишь теперь он понял, что случилось. Реактор всё-таки рванул - и гораздо сильнее, чем смел надеяться Охэйо...
  
   4.
   Какое-то время они ошалело смотрели друг на друга в быстро тускнеющем багровом свете. Когда он уже почти погас, вдруг беззвучно, как в кино, вспыхнула лампа и Лэйми невольно зажмурился. Едва его зрачки сузились, он удивленно осмотрелся.
   В ванной царил образцовый порядок, точнее пустота - всё вещи, что в ней были, вынесло далеко в коридор. В воздухе висела тонкая, прозрачная дымка, остро пахло жженым камнем и озоном. Снаружи, словно сель, накатился низкий, сокрушительный грохот и Лэйми невольно заткнул пальцами уши - этот чудовищный звук был уже невыносим для слуха, он ощущал его каждой клеточкой вибрирующего тела.
   Казалось, что это уже никогда не прекратится, но спустя какую-то минуту гром ослабел, словно отдаляясь, и Лэйми осторожно убрал руки. Колени, ступни, зад ныли и он благодарно посмотрел на Охэйо - окажись тот чуть менее догадлив, ударная волна просто разорвала бы им легкие. Ничего живого снаружи остаться в самом деле не могло...
  
   5.
   Они торопливо вытерлись, оделись и отправились осматривать свои владения. Неприятности начались едва ли не сразу - свод танцевального зала таки рухнул и им пришлось ползти вдоль стен, обходя нагромождения чудовищных бетонных глыб, а над ними висело мутное багровое небо, дрожащее от сполохов начавшихся повсюду пожаров. В воздухе висела пыль и Лэйми непрерывно чихал, зажимая рот и нос рукавицей.
   В других местах перекрытия уцелели, но входные двери разнесло начисто и холл превратился в мрачную пещеру, заваленную строительным мусором. Снаружи клубилась мутная багровая мгла.
   - Прекрасная погода, - усмехнулся Охэйо. - Самое то, чтобы отправиться в путь.
   - Ты хочешь идти прямо сейчас? - удивленно спросил Лэйми. Правду говоря, сейчас он не чувствовал усталости, не чувствовал вообще ничего - в голове у него тихо звенело и мир вокруг казался плоским и ненастоящим. Похоже, что его всё-таки контузило...
   - Тут слишком опасно оставаться, - Охэйо показал на пролом снесенной двери. - Кто угодно может прийти сюда в поисках укрытия, так что я хочу как можно быстрее подготовить Мроо второй "сюрприз" и двигать дальше. Как раз тогда пожары разгорятся как следует и никому не будет до нас дела. Да нас никто и не разглядит в этом дыму.
   - Мы в нем просто задохнемся, - Лэйми чихнул. Уже сейчас в воздухе висела едкая гарь. Воняло жженой резиной, паленым пластиком, перегоревшим перегноем - и черт знает, чем ещё.
   - Тут, на складе, есть противогазы, - бодро сообщил Охэйо. - Обычные армейские и как раз пожарные, с кислородными аппаратами. Так что ничего страшного. Нам всего-то и надо, что пройти к гаражу.
   Лэйми глубоко вздохнул. Десятикилометровый марш в противогазах точно был последним, о чем он сейчас мечтал, но выбора у него, как всегда, не было.
   Возня с управляющей реактором вычислительной машиной, как обычно, оказалась делом утомительным и сложным, и за ней он почти забыл о том, что им ещё нужно убраться отсюда. Подсознательно он был уверен, что закончить работу им не дадут - Мроо возьмут здание штурмом, чтобы предотвратить взрыв. Но к его удивлению ничего такого не случилось.
  
   6.
   Они шли, настороженно осматриваясь, по широкому проезду на краю огромной площади, когда-то засаженной кустарником и редкими деревцами. Сейчас от них остались лишь низкие обгоревшие пеньки. За ней тянулся бесконечно длинный пятиэтажный дом - в его окнах мерцало, догорая, тусклое багровое пламя. Напротив, над ними, вздымалась стена другого, девятиэтажного дома, - в его окнах тоже мерцало догорающее пламя. Торец второго такого же дома, впереди, был темным - он уже выгорел дотла и исходил жидким белым дымом...
   Начинало рассветать. Чудовищный гриб взрыва уже снесло ветром, но над коричневатой мглой восточного горизонта сияла фантастическая серебристая дымка, заливая всё вокруг странным, зеленовато-белым светом, не дающим теней, - далекие сполохи пожаров ничего, собственно, не освещали. Наверное, и к лучшему. Пока что им на удивление везло - во всяком случае, вокруг по-прежнему не было ни души, а тишина такая, что можно услышать эхо шагов, хотя шагали они сейчас совсем негромко...
   Стараясь смотреть сразу во все стороны, Лэйми чувствовал себя очень странно. Спать не хотелось, напротив, он ощущал себя необычайно легким.
   Воздух был ужасно холодным, припахивая горьковатым дымом, ветер пробирался под одежду и обжигал лицо. Из зоны пожаров они уже вышли, чадное марево рассеялось и проклятые противогазы удалось, к счастью, снять. Дышать в вонючем резиновом рыле оказалось страшно тяжело - но оно по крайней мере защищало лицо от мороза. Теперь поход в багровой дымной мгле, освещенной лишь сполохами пламени, казался Лэйми бесконечным сюрреалистическим кошмаром. Хорошо хоть, путь оказался не так сильно завален и пробираться по обломкам им почти не пришлось...
   Бетонка под ними изогнулась: теперь они спускались по пандусу и вскоре вышли на обширную площадку. Её окружали глухие бетонные стены высотой метров в пять. Здесь стояло несколько огромных трехосных фургонов с громадными, по грудь, колесами - но покореженных, с выбитыми стеклами, и, едва сойдя с пандуса, Охэйо повернул к торцу дома - он обрывался в котлован глухой стеной, прорезанной огромными стальными воротами. Когда они подошли к ним, Лэйми охватило вдруг неожиданно острое ощущение нереальности - казалось, что всё это происходит во сне.
   Охэйо вытащил из кармана связку найденных в бункере тяжелых ключей, и, после определенных усилий, справился с массивным промерзшим замком. Чтобы отворить дверь в огромной створке, ему пришлось двумя руками взяться за длинную ручку-поручень.
   Массивные петли скрипнули, из глубины повеяло пахнущим маслом воздухом - и вслед за ним Лэйми вступил в колоссальное сумрачное помещение высотой в два этажа - оно занимало весь подвал здания. Его освещало лишь четыре темно-синих лампы, свисавших с потолка, пересеченного чудовищными двутавровыми балками; на них покоились ровные ряды темно-серых бетонных плит.
   Навалившись на рычаги, Охэйо сдвинул огромные шпингалеты, запиравшие створки. Открыть их он не смог, да это и не требовалось.
   Они пошли вглубь помещения, то и дело оглядываясь, - броневик, о котором Охэйо узнал по найденным в бункере дворца бумагам, стоял в самом конце, а им вовсе не хотелось, чтобы кто-то подобрался со спины. Вдоль темно-серых стен из литого бетона стояли машины - старые и даже частично разобранные: огромные тягачи без прицепов, самосвалы с выбитыми стеклами, пустые коробки автобусов...
   Увидев у торцевой стены броневик, стоявший на восьми огромных колесах, Лэйми с облегчением вздохнул - теперь у них был шанс добраться до Лахэ. Охэйо отпер небольшую дверь в темном, тускло блестевшем борту высокого корпуса и нырнул внутрь. Оттуда хлынул желтый свет - неяркий, он показался Лэйми восхитительным.
   Аннит протянул руку, помогая ему взобраться внутрь, потом тут же запер дверь и развил бурную деятельность, устроившись на водительском сиденье. На Лэйми он напялил найденный тут же шлем и загнал наверх, к пулеметной турели. Едва парень высунулся из люка в темной, тускло блестевшей в свете ртутных ламп крыше, машина тронулась. Она шла почти совершенно бесшумно и скелеты самосвалов поплыли справа и слева, как во сне.
   Лэйми едва не вылетел из гнезда, когда БТР распахнул огромные ворота - от грохота зазвенело в ушах - и начал подавать вниз советы. Какое-то время Охэйо не мог развернуться, чтобы выехать на ведущий вверх пандус, потом это ему удалось - и Лэйми оказался на поверхности, словно всплывая на какой-то подземной лодке. Теперь он наконец увидел "зомби" - но ему совсем не было страшно.
  
   Глава 9.
  
   1.
   Гостиная находилась на втором этаже. Всю ширину её передней стены занимало окно; узкие рамы разделяли тонкие витые колонны из дерева. Подойдя к ним, Лэйми увидел неогражденный край высоченного речного обрыва, сбегавшего вниз несколькими террасами, а на них, глубоко внизу, - узкие улочки и обширные заснеженные дворы, изредка освещенные ртутными лампами. Сквозь пёстрые занавески на узких окнах низких деревянных домов сочился уютный желтый свет. Их дом - узкое двухэтажное строение из потемневших от старости бревен - стоял всего метрах в двух от верхнего края обрыва. Небольшой двор с трех сторон окружали глухие противопожарные стены из красного кирпича, доходившие до уровня крыши. Лишь справа между ними был узкий разрыв, перекрытый, впрочем, высоченным забором.
   Они - все восемь беглецов - сели ужинать. Белая скатерть, хрусталь и серебряные ложки были прекрасным дополнением к вкусной еде, но Лэйми едва замечал это. Воспоминания не давали ему покоя - тот ужасный взрыв над Рохасом, разодравший надвое всю его жизнь, погибший родной мир, дом, пропавшие друзья, чудовищный черный гриб, поднимавшийся над кратером второго взорванного ими реактора, страшное, желтое, светящееся небо, их сумасшедшая встреча с Ханнаром, их бегство - несколько суток в набитом битком поезде, почти без еды и сна, потом несколько часов на машине - открытом грузовике, мчавшемся по промерзшему шоссе... и наконец этот удивительный островок спокойствия, в котором они оказались благодаря связям Ханнара, крепкого парня лет двадцати пяти. Лэйми правда до сих пор весьма смутно представлял, кем тут он является и за кого собственно их принимает. Охэйо долго расспрашивал его о Структуре и теперь они сделались почти что друзьями...
   Пока они ели, болтая о всяких пустяках, за окном гас закат. Непроглядная чернота смотрелась зловеще даже сквозь кружевные занавески, но Лэйми предпочитал её тому страшному желтому свету. Дорога сюда оказалась очень трудной...
   Едва они отъехали от дворцового реактора километров на сорок, тот взорвался. Глаза Лэйми спасло лишь то, что в миг взрыва он смотрел совсем в другую сторону. Перед ними до сих пор стоял колоссальный гриб взрыва, залитый сбоку светом едва взошедшего солнца. Низ его тонул в морозной дымной мгле, в то время как верх уже сиял незамутненной белизной и он напоминал парню космически огромное дерево. Как ни странно, зрелище было не страшное, просто невероятное, и ему казалось, что он видит всё это во сне.
   Расстояние до взрыва к счастью оказалось уже достаточно большим - у него лишь немного обгорела шапка, а догнавшая их ударная волна смогла лишь покачнуть машину. Даже грохот в герметичном корпусе почти не оглушил. Потом правда Лэйми со страшной силой захотелось спать - и Охэйо тоже. Ехать в таком состоянии не стоило, так что они загнали броневик под какой-то мост и заснули совершенно мертвым сном.
   Проснулись они уже на закате, разбитые и голодные, - но в броневике, к их счастью, обнаружился НЗ из каких-то консервов, не слишком свежих на взгляд Лэйми, но выбирать ему не приходилось. Ехать дальше им пришлось в темноте - Охэйо обнаружил прибор ночного видения и мудро решил не зажигать фар. Водитель он был откровенно неважный - несколько раз они едва не слетели с занесенной снегом дороги, но всё к счастью обошлось...
   Лэйми тяжело вздохнул. Он помнил, как Охэйо гнал броневик по шоссе, забитому сплошной массой "зомби", - тяжелая машина неслась напролом, сбивая их с ужасным глухим стуком и он изо всех сил мечтал о вертолете, который прилетит и заберет их, и прекратит наконец всё это...
   Вертолет и в самом деле прилетел - но лишь затем, чтобы долбануть по ним из пушки. Хорошо хоть, что ракет у местных то ли не осталось, то ли они пожалели их на такую незначительную цель. Уцелели они чудом - снаряды ударили в двигатель. Они успели выпрыгнуть из охваченной огнем машины и скрыться в ближайшем подвале. К крайней радости Лэйми, вертолет не стал садиться - просто высадил по их укрытию весь боекомплект и улетел, ну а они смылись, не дожидаясь наземного визита "гостей". К их счастью, это случилось уже на окраине какого-то городка, в котором ещё оставались люди. Они смогли пробраться туда, затерявшись в толпах беженцев. Потом им повезло встретиться с Ханнаром, собиравшим группу решительных парней, и...
   Лэйми мотнул головой, возвращаясь к реальности. После ужина оставалось лишь ложиться спать, но Лэйми не хотелось. Структура была совсем рядом - полчаса дороги на машине - но никто тут не знал, как в неё попасть. И мысли о смерти, совсем скоро ожидающей его здесь, в этом странном городе, не давали ему покоя. Несмотря на всё, что он сделал, жить ему всё же очень хотелось.
   Ханнар заметил это. Когда Лэйми с Охэйо ушли в отведенную им спальню, он через минуту вошел к ним, предложив "сходить в одно место". После недолгих размышлений парни согласились. Сейчас Лэйми был готов уже на всё, чтобы не остаться наедине с собой и своими мыслями. Все остальные уже спали. Никто даже не заметил их ухода.
  
   2.
   Одевшись, они тихо вышли во двор. Здесь было темно, лишь узкие окна с подоконниками на высоте пояса - за ними помещалась кухня - бросали слабый желтый свет на древний кирпич ограждавших двор стен. Под ногами скрипел снег. Небо и пустота за обрывом казались совершенно черными.
   Они подошли к калитке. Сбитый из толстых досок забор был недлинным - шага в три - но высоким, метра два с половиной, с путаницей ржавой колючей проволоки наверху. Днем город был совершенно безопасен, но про ночь сказать это было нельзя. Этот дом Ханнар выбрал именно потому, что он стоял в очень неприметном и труднодоступном месте, но Лэйми он казался ловушкой. Оружия у них по-прежнему не было и он чувствовал себя очень... беззащитно, но был даже рад опасной вылазке - она позволяла отвлечься от мрачных мыслей...
   Узкая калитка запиралась на массивный амбарный замок, подвешенный в вырезе доски боком, чтобы его можно было отпирать изнутри и снаружи. Возня с тугим промерзшим механизмом отняла у Ханнара пару минут. Миновав калитку, они оказались в сумрачном внешнем дворе, с трех сторон окруженном двухэтажными бревенчатыми зданиями. Окна их были темными.
   Точно такой же забор с калиткой отделял двор от улицы, с которой падали рассеянные отблески ярких, бело-розовых фонарей. Их свет, искрившийся на снегу, казался Лэйми неуместно праздничным. Сама улица была совершенно пустынной, все окна трехэтажных розовых домов с железными крышами темны. Их разделяли высокие чугунные изгороди. За ними, в темноте дворов, чернели высокие силуэты голых деревьев.
   Они быстро пошли налево, к центру города. Им не попалось ни единой живой души, не проехало ни одной машины, но, услышав за спиной глухой шум, Лэйми обернулся. Далеко, наверное в самом конце улицы, показалась смутная темная полоска. Толпа. Настроенная весьма агрессивно - до них донеслись злобные выкрики и явственный звон бьющихся стекол.
   - Кто это? - спросил он Ханнара.
   - Крестьяне. Беженцы. В деревнях паника и люди бегут в город. Им дают мало еды, вот они и взбунтовались. Не обращай внимания. Это просто побирушки.
   Но не обращать внимания оказалось трудно. Отвернувшись от толпы, Лэйми увидел впереди несколько непонятно откуда взявшихся мужчин - высоких, в темных пальто. Их изрезанные морщинами лица были какими-то застывшими, глаза - совершенно белыми, страшными. Не говоря ни слова, молча, они бросились к ним.
   Лэйми кинулся назад - он надеялся добежать до калитки и укрыться во дворе раньше, чем они доберутся до них, - но Ханнар увлек их в отходивший от реки переулок, потом свернул на параллельную улицу. Преследователи не отставали. Они гнали их по-прежнему молча, слышался лишь тяжелый топот. Ханнар вновь повернул в сторону от реки, вправо, снова к реке...
   Лэйми считал себя хорошим бегуном, Ханнар тоже явно был им, но всё же им никак не удавалось оторваться. Всякий раз, оглядываясь, Лэйми видел погоню шагах в сорока позади. Морозный воздух огнем жег горло, в боку кололо и он думал только о том, как бы не упасть.
   Они бежали пять минут, десять, пятнадцать, и он совершенно потерял ориентацию. Сердце колотилось как безумное, ноги, грудь горели. Лэйми задыхался и чувствовал, что сейчас умрет. Тем не менее, их выносливые молодые ноги одержали победу - погоня понемногу отставала и наконец, оглянувшись, он не увидел её. Ханнар моментально нырнул в ближайший темный двор. Отбежав в его глубь, они укрылись в тесной щели между каким-то сараем и забором и сели на корточки, привалившись к стене. Лэйми никак не мог отдышаться. Снег под его ногами светился мутным, призрачным светом, как и затянувшееся тучами небо. Ему было очень муторно и страшно.
   - Мы пойдем назад? - спросил он, когда наконец смог говорить.
   - Нет, - ответил Ханнар. - Мы пойдем дальше. Это важнее, чем ты можешь представить, - он косо взглянул на Охэйо и усмехнулся. - Тебе тоже понравится.
   Миновав незапертую калитку в дальней стороне двора, они вышли на улицу - ту же самую, на которой началась погоня, здесь довольно узкую и освещенную яркими желтыми фонарями. Вдоль неё тянулись бесконечные высокие заборы из покрашенных в зеленый цвет досок, разделенные лишь двухэтажными фасадами домов. Виденная ими толпа уже захлестнула улицу - по ней брело множество людей в темной одежде, в большинстве мужчин. Лица у них были неприятные и угрюмые. Чем-то они напоминали Лэйми тех, кто гнался за ними - да они наверняка и были такими же беженцами. Он хотел было отступить, но Ханнар довольно грубо вытолкнул его на тротуар. В самом деле, ждать во дворе им было явно нечего.
   Лэйми старался не смотреть прохожим в глаза - ему не хотелось привлекать их внимания. Несколько раз его грубо толкали, явно провоцируя ссору, но Ханнар не менее грубо и молча тянул его дальше. Они возвращались; впрочем, идти вместе с этими людьми было бы наверное невозможно - они выныривали из-за спин прохожих и скрывались за спинами других раньше, чем те решались что-то сделать. Лэйми чувствовал, что стоит кому-то одному наброситься на них - и толпа тут же разорвет их в клочья. В самом буквальном смысле. Белые, суженные глаза беженцев были полны какой-то безумной, сумасшедшей ненависти, готовой выплеснуться по малейшему поводу.
   Они шли в этой толпе всего минут десять, но Лэйми весь взмок. Нервы его были натянуты, как струны. Он чувствовал всё возрастающий страх - вокруг происходило что-то явно неладное.
   Ханнар тоже нервно оглядывался по сторонам и это невесть отчего успокоило Лэйми - ему уже начало казаться, что он хочет завести их в плохое место...
   Наконец Ханнар с явным облегчением поднялся на высокое крыльцо и отпер тяжелую дверь в фасаде очередного двухэтажного дома. Они оказались в длинном узком помещении, похожем на коридор, но идущий параллельно улице. Внешняя его стена была глухой, внутренняя, начиная с высоты пояса, сложена из зеленых стеклоблоков. Сквозь неё проникал слабый свет. Грубый пол был из толстых коричневых досок, как и крыльцо. Здесь было почти так же холодно, как и на улице, но Лэйми с облегчением перевел дух. Тут он по крайней мере чувствовал себя в безопасности.
   Ханнар отпер внутреннюю дверь. Они попали в очень длинную комнату с таким же грубым полом, уставленную почему-то школьными партами. В дальнем её конце на стене горела единственная яркая лампа и там сидело десятка полтора парней с длинными пепельно-серыми волосами. Это походило на вечернюю школу. Никто даже не обернулся к ним. Этот конец комнаты тонул в полумраке. Парт в нем не было, зато у стен стояли узкие шкафы.
   Здесь тоже оказалось довольно холодно. Лэйми лишь сейчас заметил тут пять или шесть узких окон, выходящих на улицу; прихожая вдавалась внутрь комнаты.
   Миновав, вслед за Ханнаром, белую филенчатую дверь напротив входной, он попал в теплый низкий зал швейной мастерской, ярко освещенный длинными розоватыми лампами. Незанавешанные окна угрюмо чернели. Кругом были разбросаны нитки и обрезки ткани, но мастерская оказалась пустой. Они повернули налево.
   Узкая дверь вывела их на темную цементную лестницу. Ханнар спустился на один пролет. Новая дверь - тяжелая, обитая окрашенным железом - вывела их в узкий простенок между домами. Прямо над головой Лэйми увидел тонкую, коричнево-бурую полоску неба. От улицы их отделял щелястый забор с запертой на висячий замок дверцей; оттуда доносился глухой топот толпы.
   Слева куда-то в темноту, вниз, уходила длинная лестница. Вдоль её краев лежал снег. Ледяной холод обжег лицо Лэйми; он поёжился, потом быстро и бесшумно пошел вслед за Ханнаром. Он не представлял, чего им ждать и его нервы звенели, натянутые до последнего предела.
   Они спустились метра на четыре. Ханнар открыл тяжеленную деревянную дверь сбоку - она вела в узкий тамбур. Вторая такая же дверь, слева, была открыта; миновав её, они вошли в полутемный проход с облезлыми крашеными стенами. Потом повернули направо, в залитый холодным светом длинных ламп сводчатый коридор. Стены здесь были обиты крашеной фанерой, пол - из бледно-голубой вагонки. В воздухе висело влажное тепло и слабый запах озона. Здесь было тихо, но Лэйми уловил некий слабый звук, такой высокий, что он, казалось, рождался прямо в голове и становился всё громче по мере того, как он шел к нему.
   Ханнар открыл вторую дверь в левой стене. Она вела в небольшой сводчатый зал, залитый ярким желтым светом. В нем было неожиданно тепло, внутри в два ряда стояли столы с плоскими мониторами, небольшими белыми кубами и клавиатурами, за которыми сидели десятка три местных парней и девчонок. Они во что-то играли и гости удостоились только нескольких косых взглядов. Именно отсюда шел высокий поющий звук и острый запах озона.
   По полу змеилась паутина спутанных кабелей и Лэйми подумал, что тут всё же есть какая-то связь со Структурой... только выяснить это им не дали. В комнату вбежал какой-то парень - как он догадался, из тех, что учили что-то наверху.
   - Когда вы пришли, беженцы просто взбесились! - крикнул он. - Бьют стекла, ломятся в дверь! Быстрее! Нам с ними не справиться!
   По комнате словно прошел ураган - сидящие вскакивали, опрокидывая стулья. Вслед за Ханнаром Лэйми бросился наверх. Уже поднимаясь по лестнице, он услышал яростный гул толпы. Его волосы едва не встали дыбом - это были глухие, какие-то нечеловеческие звуки. За забором шуршало, колыхалось живое море, закрывая падающий сквозь щели свет. Кто-то монотонно бил сапогом в дверцу - она подпрыгивала на петлях, но держалась.
   В длинной комнате-прихожей царил хаос. Все окна в ней были разбиты. Возле каждого стояло двое или трое парней, стульями отбиваясь от лезущих внутрь рук. В дверь с грохотом били чем-то очень тяжелым - Лэйми чувствовал, как вздрагивал пол под ногами.
   Все парни, встретившие их, были вооружены - у четверых были тяжелые крупнокалиберные пистолеты, у двух - даже небольшие огнеметы, соединенные бронированными шлангами с металлическими заспинными ранцами.
   Поднявшиеся за ними ребята бросились к шкафчикам, натягивая верхнюю одежду - вместе с ревом толпы с улицы ворвался холод. Ошалело крутясь, Лэйми видел, как из рук оборонявшихся вырывают стулья. Трещали выдираемые из проемов рамы. В два окна огнеметчики пустили струи пламени, но уже ясно было, что держаться так долго нельзя.
   После выстрелов гул толпы заглушил дикий, нечеловеческий вой. Когда почти все были одеты, с треском сорвало наружную дверь - вероятно, её пробили насквозь. Тут же ударили по стеклоблочной перегородке и по всей комнате, как от взрыва, разлетелись осколки. В образовавшейся дыре мелькнула труба с железным шаром и осколки брызнули вновь.
   Без слов все бросились в мастерскую. Когда её дверь заперли, через рваную брешь в перегородке уже лезли воющие фигуры. Лэйми поразили жутко выпученные глаза, оскаленные зубы - это уже были не люди...
   Тонкая филенчатая дверь не задержала бы толпу надолго. Ребята кинулись в подвал. Лэйми и Охэйо оказались где-то в середине их вереницы.
   Выскочив в простенок между домами Лэйми увидел, что забор сотрясается - в его верх вцепились десятки рук, стараясь повалить - и опрометью скатился по лестнице.
   Когда он был уже в самом низу, забор вдруг с треском исчез. Толпа с ревом рванулась в простенок, сбивая с ног тех, кто выбегал из двери. На ступеньках беженцы споткнулись и толпа скатилась по лестнице дико орущей лавиной. Едва Лэйми успел юркнуть в подвал, на нижней площадке до его плеч выросла груда воющих тел, ввалившаяся в тамбур. Нескольким ребятам удалось вырваться из этой кучи и проскочить внутрь. Остальным, судя по душераздирающим воплям - нет.
   О том, чтобы закрыть внешнюю дверь, нечего было и думать. Они едва успели захлопнуть внутреннюю, заперев её на массивный засов. В неё тут же начали ломиться, но она была тяжелой, сантиметров десяти в толщину.
   Они осмотрелись. В подвале было человек двадцать пять; о том, что стало с остальными, никто не знал. Сверху доносился глухой топот - нападающие уже ворвались в дом.
   - Надо уходить отсюда, быстро, пока нас не зажали тут, - сказал Ханнар. Он был без шапки, длинные черные волосы растрепаны.
   - Да ты с ума сошел! Куда? - отозвалось сразу несколько голосов.
   - В Старый Город. Или в Инициативу. Туда этим тварям никогда не забраться.
   - Да ты псих! Нам даже на улицу не выйти!
   - Если они войдут во двор, нам не уйти. Это вот-вот. Времени нет. Кто хочет идти - пошли.
   - Постойте-ка, - сказал Охэйо. - Если мы собираемся в поход, было бы неплохо посмотреть, каким оружием мы располагаем. Тут нет ещё чего-нибудь - для нас, например?
   Ханнар провел руками по лицу, немного успокоившись. Затем последовал энергичный осмотр нескольких закоулков подвала и всевозможных карманов. В результате обнаружилось два ранцевых огнемета, четыре пистолета калибра 0,45 дюйма - у них были странные круглые корпуса и похожие на жабры муфты дульных тормозов, патроны к ним в количестве девяноста семи штук и даже наплечный ракетомет с оптическим прицелом. Из четырех стволов впрочем оказались заряжены всего два. В их арсенале оказалось также восемь увесистых круглых гранат и оружие попроще: два ножа длиной дюймов по шесть, несколько страшненьких кастетов с лезвиями, как у небольшого топора и электропика - толстый ребристый цилиндр с батареями длиной в полметра. Из него, на гибком пластиковом древке, торчало, как жало, стальное остриё. С другой помещалась муфта высоковольтного трансформатора - если поднести остриё к чему-нибудь на пару дюймов, оружие било электрической искрой, способной сразить человека насмерть. Заряда хватало правда всего на полсотни таких фокусов и весило это чудо техники добрых полпуда - Лэйми убедился в этом, когда пику вручили ему. Никто больше не захотел с ней связываться.
   На фоне неисчислимых толп Переродившихся их арсенал смотрелся весьма бледно. Несмотря на всю очевидность аргументов Ханнара, идти вызвалось всего восемь парней. Остальные смотрели на них, как на сумасшедших. Лэйми с удовольствием остался бы здесь, в месте, которое казалось ему безопасным, - но Аннит уходил, а остаться здесь без него он не мог.
   Они прошли в дальний конец коридора. Здесь, справа, был ещё один тамбур с двумя дверями, а за ним - длинная деревянная лестница.
   Ханнар отпер верхнюю дверь. Они выбрались в просторный, заросший торчавшим из снега бурьяном двор, неогражденный со стороны реки. К счастью, беженцев тут ещё не было, но это не повлияло на решение оставшихся: едва последний из восьми вышел наружу, дверь захлопнулась и Лэйми услышал, как стукнул засов.
   Он обернулся. Все узкие окна двухэтажного кирпичного дома сияли теплым искусственным светом. На первом этаже метались темные фигуры, доносился глухой грохот - ворвавшиеся громили мастерскую, но все стекла в ней были ещё целы.
   Ханнар торопливо повел их в дальний угол двора, повернув налево. Казалось, тут невозможно пройти, но, к удивлению Лэйми, между кромкой обрыва и бесконечными дощатыми заборами шла узкая тропа. Растянувшись цепочкой, они вступили на неё.
   Здесь не было фонарей, но затянутое желтовато-сизыми тучами небо бросало вниз достаточно городского света. За широкой равниной замерзшей реки виднелись низкие, пологие холмы, испятнанные темным кустарником. За ними сгущался непроницаемый мрак.
   Идти было тяжело. Им приходилось поддерживать друг друга - тропа оказалась неровная, иногда заметно наклоненная к обрыву и пробираться по ней удавалось с большим трудом - никаких ограждений тут не было. Под собой Лэйми видел лишь крутой, покрытый снегом склон высотой, быть может, в сотню метров. Кое-где он обрывался прямо в страшные, черные, парящие разводья, кое-где сменялся увалами, разделенными узкими оврагами - там, в глубине, тоже текла парящая темная вода. Несколько раз они протискивались в узкие дыры в перегородивших тропу загородках из сетки и колючей проволоки, однажды миновали узкий беленый фасад. Два его небольших, завешанные белыми шторами окна светились, но оттуда тоже слышался грохот и жуткие крики. Беженцы - вернее, те твари, в которых они превратились, - уже ворвались туда. Лэйми с замершим сердцем проскочил мимо, боясь представить, что творилось внутри, за низкими подоконниками и ветхими рамами. Защищаться в случае чего им было бы довольно трудно - большая часть их оружия осталась в подвале. Ханнару удалось правда отстоять ракетомет, но кроме него у них был только один огнемет и два пистолета с шестнадцатью патронами. С остальным дело тоже обстояло неважно - у них было только четыре гранаты и электропика Лэйми.
   Несколько раз он видел далеко внизу, на льду реки, людей - довольно многочисленные группы. Деталей с такого расстояния и в темноте было не различить - просто темные пятна - но они явно направлялись к городу и это показалось Лэйми тревожным. Кто мог выходить из этой мглы между холмами, мглы, в которой он дважды замечал страшные желтые огни, так похожие на виденный им раньше жуткий свет?..
   Однажды, когда они пробирались над страшным глубоким оврагом, он заметил у его дна такие же группки и поёжился - прямо под его ногами было жерло коллектора, ведущего в подземелья города. Ещё один раз их окликнули с реки. Слова ему не удалось разобрать, но интонации оказались исполнены такой скотской злобы, что Лэйми стало просто страшно. Конечно, взобраться на этот обрыв совершенно немыслимо, но пройдя вдоль него всего пару километров можно попасть в город, не встретив никакого препятствия...
   Лэйми поёжился. Они шли уже полчаса и он замерз. К счастью, ещё минут через пять они выбрались на узкий заснеженный пустырь, заросший бурьяном. Впереди было ярко освещенное пустое шоссе. Лэйми перебрался через глубокий кювет; на крутой склон насыпи ему пришлось карабкаться на четвереньках, обжигая в снегу голые ладони.
   Дальше, за глубоким, метров в десять, рвом, начинался Старый Город. Шоссе по насыпной дамбе пересекало ров, но от города его отделял вдающийся в него чудовищный косой срез Стены - около ста метров в высоту, она замыкала Старый Город с трех сторон, кроме восточной.
   Это массивное сооружение, отлитое из монолитного темного базальта, было построено вместе со Структурой, две или три тысячи лет назад - ещё во времена Великих Основателей. У фундамента её толщина была метров двадцать, наверху - около восьми. В ней не было ни одного прохода. С внутренней стороны к ней примыкал бесконечно длинный шестиэтажный дом из серого кирпича, с плоским фасадом и темными окнами. До него оставалось всего метров двадцать - но крутые склоны рва казались совершенно непреодолимыми. К тому же по его дну бежал шумный, парящий ручей.
   Беглецы свернули в переулок, освещенный тусклыми желтыми фонарями. Ров тянулся справа, слева были дощатые заборы и низкие бревенчатые фасады с наглухо закрытыми ставнями.
   Метров через триста дом кончился. Переулок вливался в поперечную улицу, пересекавшую ров по дамбе, но единственный въезд в Старый Город оказался загорожен - дамба упиралась в глухие железные ворота в грубо сложенной из бетонных блоков трехметровой стене, увенчанной колючей проволокой. Она тянулась от угла дома и кончалась сложенной из блоков же башней. Дальше, за ней, над рвом на три или четыре человеческих роста поднималась серая дощатая стена, снабженная зубцами.
   Беглецы не успели даже подойти к воротам - из башни раздались выстрелы, взметнувшие фонтанчиками снег. Жалкие попытки переговоров были также пресечены стрельбой. Оставалось только идти дальше, к самой Инициативе, что становилось уже небезопасно. С востока тоже доносились выстрелы и исступленные вопли - пока ещё далеко, но если "зомби" вывернутся им навстречу, шансов не будет. Сердце Лэйми бешено колотилось, вот-вот готовое выпрыгнуть из груди. Он старался поверить, что видит страшный сон, но не мог.
   К счастью, переулок шел прямо вперед, без видимых препятствий. Справа, за рвом, тянулась бесконечная дощатая стена, слева чернела масса низких деревянных домов. По их заснеженным крышам метались кровавые отблески уже занявшихся на востоке пожаров.
   Они шли так минут семь, потом Лэйми заметил отходивший влево узкий переулок с изогнутыми сверху низкими фонарями, струившими странный темно-ржавый свет. За ним был заросший громадными деревьями сквер, огороженный простой железной решеткой, не доходившей ему даже до груди. Земля за ней была ниже на метр или больше, говоря, что этот участок оставался нетронутым с самого основания города. За деревьями угадывался темный силуэт громадного многоэтажного здания - с множеством ярко освещенных окон.
   - Это Инициатива! - крикнул Ханнар. - Вперед!
   Они перебрались через ограду, скатившись вниз. Сквер к счастью оказался пуст, но за ним их ждало новое препятствие - сплошная, злобно гудящая толпа, стеной преграждавшая путь к Инициативе. Ханнар предложил идти в обход, к воротам на восточной стороне занятого ей участка. Это означало крюк размером в добрый километр, но выбора не оставалось: они пошли.
   Идти напрямик было конечно невозможно: им приходилось пробираться дворами, минуя множество заборов. Несколько раз они пересекали переулки - подолгу дожидаясь, пока те окажутся пусты в оба конца, насколько хватал глаз. Они постоянно видели небольшие группки одержимых, бредущих к Инициативе. Лэйми душил мучительный страх - он не представлял, что до такой степени может бояться за свою жизнь, за жизнь Охэйо. Не очень приятно сознавать, что тебя в любой миг могут убить.
   Он вздрагивал от каждого шороха, пока не начал бояться уже сойти с ума. Каждый раз тревога оказывалась ложной. Одержимые шли мимо, не замечая их, но это приносило Лэйми не облегчение, а только продолжение муки. Теперь смерть уже не казалась ему такой уж ужасной.
   Наконец они достигли боковых ворот Инициативы. Её защищала частая, высотой метров в шесть, решетка из толстых стальных прутьев, заделанных в бетонный фундамент. Поверх её проходила решетчатая галерея. С возвышавшихся за ней ажурных прожекторных вышек падал яркий свет, их дополняли желтые фонари, стоявшие за оградой. Земля за ней тоже была покрыта толстым слоем снега, летящего бесконечной поземкой, и лишь ярко освещенные окна гигантского здания говорили о том, что защита эта не напрасна. Но и у этих ворот тоже толпились одержимые - их было сотни две или три.
  
   3.
   - И что теперь? - спросил Охэйо. - Пойдем дальше?
   - Нет. Попробуем прорваться, - Ханнар поднял ракетомет и почти одновременно выстрелил из двух стволов. Прежде, чем ракеты взорвались, они все нырнули за забор и небо над ними дважды полыхнуло розоватым. Лэйми дважды ударило по ушам, что-то звонко хлестнуло по толстым промерзшим доскам и он чихнул от поднявшейся с их тыльной стороны пыли. Как он успел узнать, ракеты были начинены тысячами остро заточенных стальных стрелок. Выглянув из-за забора, он увидел два круга диаметром метров по десять, образованных разбросанными телами. Теперь гадов уцелело не более дюжины.
   - Вперед! - заорал Ханнар, первым прыгая с забора вниз.
   Они все побежали к воротам, вопя то ли от страха, то ли от ярости. Двое парней приостановились, вскинув пистолеты. Выстрелы ударили гулко, словно молотками по жести. Повалилось ещё несколько одержимых, но остальные бросились на них. Лэйми ткнул первого подбежавшего электропикой в живот. Синяя вспышка, треск - и высокий мужчина упал, словно пораженный громом. Тут же на него бросились другие - они действовали очень разумно, атакуя сильнейшего врага. Лэйми размахивал электропикой, словно палкой, радуясь, что ей достаточно лишь прикоснуться к противнику - иначе он бы пожалуй не справился, да и им всем пришлось бы плохо - силища у этих гадов оказалась страшная. Один из них одним взмахом руки сбил Ханнара с ног и отбросил его шагов на пять.
   Потом Лэйми понял, почему электропики не получили распространения. Оружие в его руках вдруг стало горячим - батареи не были рассчитаны на столь быстрый расход энергии. Из-под пластика корпуса донеслось зловещее шипение. Инстинктивно Лэйми швырнул оружие в ближайшую тварь. Та ловко поймала его - и в этот миг электропика взорвалась. Блестнуло тусклое зеленое пламя - и тварь с воем покатилась по земле, обожженная и облитая кислотой из аккумуляторов. Лэйми затрясло, едва он понял, что мог быть на её месте.
   Теперь на ногах оставался всего один враг, но с ним легко справился Ханнар - выхватив нож, он сделал широкий взмах, словно орудуя мечом. Из перерезанного горла волной плеснула кровь и тварь покатилась по земле, корчась в затихающей агонии. Лэйми восхитился ловкостью парня.
   Они все бросились к воротам, колотя по прутьям и вопя, что было сил. Двор за оградой однако был пуст. Лэйми оглянулся.
   К ним бежали сразу с двух сторон, очень торопливо, спотыкаясь и падая на ходу. Одержимых были десятки или сотни - точно он не мог сказать. От страха у него помутилось в глазах. Не то, чтобы он был такой уж трус, просто умирать беззащитным было очень противно.
   - Гранатами их! - крикнул Ханнар.
   Навстречу одержимым полетели черные шары. Гранаты к счастью оказались термитные - иначе их всех посекло бы осколками. По глазам Лэйми ударили вспышки золотого пламени, рассыпаясь фантастическими каскадами искр. В уши впился невыносимый, пронзительный вой - десятки тварей корчились на земле, от выжженных дыр в их одежде разбегались быстрые язычки пламени.
   Теперь у них уже не осталось оружия. Лэйми понимал, что едва дойдет до рукопашной, их сомнут в считанные секунды. Но тут со двора Инициативы, наконец, загрохотали автоматные очереди. Лэйми заметил головы часовых, торчавшие из обшитого досками глубокого окопа.
   Белые росчерки трассирующих пуль прошивали черные фигуры, сбивая их на землю, и летели дальше. А потом створки ворот медленно разошлись. Лэйми не помнил, как миновал их. Теперь собственный страх вызывал у него омерзение.
  
   4.
   В честь их спасения устроили торжественный ужин, но Лэйми едва заметил это. Так или иначе, но пока им невероятно повезло и он постарался выкинуть из головы всё, с ним случившееся. Им нашли место в Тарике, жилом массиве Инициативы, - такого же общества независимой молодежи, как и в Сарьере-6. Дела у неё шли явно неплохо. Здание было щедро украшено гирляндами и мишурой - его обитатели готовились встречать Новый Год.
   Лэйми поразила царившая здесь удивительно спокойная атмосфера - неяркий желтоватый свет, ровные голоса, небольшие группки парней и девушек, занимавшихся какими-то полудетскими делами, как будто в мире нет совершенно ничего плохого. Но их защищала высоченная решетчатая ограда, окружавшая принадлежащий Инициативе участок, и многочисленная охрана с автоматами - она имела теперь даже свои вооруженные силы. Популярность и влияние её быстро росли. Инициатива стала практически независимой как в финансовом, так и в административном отношении. Теперь она осталась последней силой, противостоящей наступающему хаосу.
   Хотя здесь жило около восьми тысяч молодых людей от двенадцати до тридцати лет, в Тарике хватало пустующих комнат. Одну из них заняли Лэйми и Охэйо. Осмотрев её, тот сел на свою постель и вздохнул. Самому Лэйми казалось, что этот день длится уже всю его жизнь. Усталости он не чувствовал и остановился у окна, глядя наружу. Это окно выходило на северный фасад здания, на горы, чьи склоны терялись в мутных облаках.
   - Ну и что делать будем? - наконец спросил он. - Как попасть в Структуру - никто здесь не знает. А тут мы умрем, вместе с остальными. Через несколько дней или недель - я думаю, это без разницы.
   - Я думаю над этим, думаю, - буркнул Охэйо. В нем мало что осталось от того надменного юного принца, которого Лэйми встретил в Малау. Сейчас он выглядел сонным и уставшим. - В Структуру есть входы, к входам есть ключи, и они где-то здесь, в городе, может прямо в Инициативе. Надо только отыскать их. Завтра сходим на Стену, говорят, оттуда потрясающий вид, - он широко зевнул и замолчал.
   - А сейчас что? - наконец спросил Лэйми. Это крыло здания было пустым и нетопленым, и в нем стоял такой же зверский холод, как снаружи.
   - Что, что, - пробурчал Охэйо, стаскивая всё же куртку. - Спать будем. Утро вечера мудренее, знаешь ли...
   Сбросив верхнюю одежду и разувшись, Лэйми быстро скользнул под одеяло. Постель оказалась совершенно ледяная и он невольно свернулся в клубок, отчаянно стараясь не дрожать. Получалось не очень.
   Через какое-то время постель согрелась, но лежать в ней в теплой кофте и штанах оказалось страшно неудобно. Лэйми ворочался и так, и сяк, но никак не мог заснуть. В конце концов, разозлившись, он стащил их и выбросил из постели - и почти сразу пожалел об этом, потому что холод пробирался и сквозь одеяло. Он снова свернулся в комок - но на сей раз это плохо помогало, а при одной мысли вылезти за одеждой в ледяной ад его передернуло. К тому же, он привык всегда спать нагим и мерзнуть казалось всё же более предпочтительным. Охэйо тоже шипел и возился, ворочаясь под одеялом, - ему верно приходилось не лучше. В конце концов Лэйми всё-таки согрелся и заснул.
  
   5.
   Проснулся он совсем не романтично - от рези внизу живота, такой острой, что сразу стало ясно: полежать в теплой постели не удасться и минуты. Выругавшись про себя, он выбрался из-под одеяла и бодро прошлепал в туалет, где задержался довольно надолго. Потом невольно усмехнулся, увидев в зеркале свою сонную и злую физию, плеснул в неё холодной водой, и, отфыркиваясь, вернулся в комнату. Ночью к счастью им дали тепло и она уже достаточно прогрелась.
   Охэйо, конечно, ещё дрых, зарывшись с головой в постель, - из-под скомканного одеяла торчала лишь босая нога. Лэйми, усмехнувшись, нагнулся и провел пальцами по гладкой, прохладной подошве. Охэйо что-то буркнул и вяло дернул ей, даже не проснувшись. Лэйми вновь провел по ней, уже ногтями. На сей раз нога яростно лягнула его, потом одеяло зашевелилось и из-под него показалось сонное лицо Охэйо в обрамлении гривы дико растрепанных волос. Лэйми видел лишь его плечо и часть гладкой груди - вылезать на весьма свежий воздух Аннит вовсе не спешил.
   - А? Чего тебе? - удивленно спросил он, поджимая босую ногу под одеяло.
   - Вставай. Восемь часов уже. Мы же на Стену сегодня собирались.
   - А.
   Охэйо неохотно выбрался из-под одеяла и встал, обдав Лэйми слабой волной теплого воздуха. Тяжелая масса прямых черных волос падала ему на лицо. Он руками отбросил их назад, широко зевнул, жмурясь и по-прежнему придерживая волосы, потом яростно помотал головой, очевидно стараясь проснуться окончательно - отчего они растрепались ещё больше.
   Он вновь отбросил их назад и изо всех сил потянулся, поднявшись на пальцы босых ног. Оттянувшись, Охэйо вдруг подпрыгнул. Перевернувшись в воздухе, он встал на руки, глядя на Лэйми снизу вверх, потом яростно дрыгнул пятками, вновь крутанулся, становясь на ноги, мотнул головой и выпрямился, насмешливо глядя на него.
   - Ну, чего ты ждешь? - наконец спросил он. - Я готов.
   - К чему? - тупо спросил Лэйми. Он и впрямь не представлял сейчас, к чему...
   - К тому, чтобы жрать пойти, - Охэйо вдруг щелкнул его по носу. - Ты же не хочешь сдохнуть по дороге от голода?..
  
   6.
   Через полчаса Лэйми поднимался по широкой лестнице, вырубленной в камне с внутренней стороны Стены. Она была занесена сугробами, ноги скользили, так что приходилось больше подтягиваться руками, но промерзшие железные перила обжигали ладони даже сквозь рукавицы, а разгулявшийся на высоте ветер швырял ему в лицо колючий снег.
   Оказавшись наверху, он не мог отдышаться минут пять. Потом осмотрелся. День был очень ясный, солнечный и морозный, но желающих лезть так высоко, чтобы полюбоваться пейзажем, не нашлось, - он заметил всего несколько часовых, автоматчиков Инициативы. Они не обращали на него внимания и он подошел к парапету, глядя вниз.
   Солнце стояло за его спиной и под Стеной лежала глубокая тень. Справа земля гигантским уступом обрывалась к похожей на снежное поле реке, распластываясь вдали необозримой равниной. Слева слепяще-белыми массивами вздымались горы, закрывая добрую треть неба. У Лэйми болели глаза, когда он смотрел на них. Дыхание перехватывало; казалось, эти необозримые громады, рассеченные темно-синими тенями ущелий, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Острые зазубренные гребни, крутые, неприступные склоны вздымались на немыслимую высоту.
   Лэйми не знал, сколько любовался ими. Белые пики на фоне яркой синевы были немыслимо красивы. Казалось преступлением отводить от них взгляд, но в конце концов он просто замерз. Ветер усилился; на небе появились клочья облаков странного, ядовитого, желто-зеленого цвета. Цепляясь за склоны гор, они казалось оскверняли девственную белизну снега. Лэйми опустил уставшие глаза.
   Испятнанный темный кустарником склон у подножия Стены полого скатывался вниз, обрываясь в поросшее лесом ущелье. Начинаясь расщелиной в горах, оно рассекало плато предгорья поперек. Крутобокие увалы за ним щетинистыми от леса волнами убегали вдаль, сливаясь с сияющим небом. С другой же стороны небо темнело от дыма бушующих в городе пожаров. Твари не ослабляли своего натиска.
   Они стояли на южном углу Стены. Здесь проходившее между её подножием и речным обрывом шоссе круто поворачивало вправо. Угловатая, серо-голубая ферма моста перемахивала снежную пустоту реки одним громадным прыжком. Далеко внизу лежала её ажурная темно-синяя тень. Шоссе по гигантской пологой дамбе сбегало вниз, теряясь между пологими холмами - единственная связь Лахэ с Большим Миром. Сейчас широкая, голая лента темного асфальта была пуста, по ней струилась только текучая снежная пыль. Но безжизненность белой пустыни была обманчивой, предательской. Там, вдали, на ней виднелись смутные темные пятна, четко выделяясь на её ослепительном фоне. Они медленно, едва заметно двигались к городу, и, не доходя до шоссе, поворачивали влево, скрываясь в распадке между холмами. Острые глаза Лэйми даже с такого расстояния смогли различить крохотные человеческие фигурки. Бывшие человеческие.
   Он сжал зубы. Их вел сюда самый могущественный царь в мире - голод, и Лэйми понимал, что шансов выжить у них нет. Всё кончится быстро, быть может, уже этой ночью. Но пока они были живы.
  
   7.
   День тянулся бесконечно долго. Лэйми с удивлением обнаружил, что делать тут им совершенно нечего. Их помощь не требовалась нигде. Работать было негде - потому что заводы остались снаружи. В солдаты их не взяли - Инициатива могла выставить пять тысяч добровольцев, но автоматов - и обученных автоматчиков - у неё было всего две сотни. Парней, вооруженных холодным оружием - ножами и самодельными пиками из арматурных прутьев - набралось раз в десять больше, но беглецы не попали и в их число. Никто не знал, разумеется, можно ли им доверять. Силы Старого Города были ещё меньше - сотни три милиционеров с пистолетами и шестьсот ополченцев с охотничьими ружьями. Лэйми понятия не имел, хватит ли этого, чтобы отбить штурм.
   Впрочем, пока их не пытались штурмовать. Город впитывал тварей, как губка. Беженцев было на удивление мало - обыватели, по всегдашней привычке, пытались отсидеться в домах, пока не становилось слишком поздно. Город распался на десятки тысяч микрокрепостей - и пока твари штурмовали эти игрушечные твердыни, обитатели твердынь побольше могли чувствовать себя в безопасности. На несколько дней. Но потом им придется иметь дело со всей ордой, и тогда...
   Ближе к вечеру к ограде вышли первые твари и поток беженцев иссяк. Ребята, отказавшиеся пойти с Ханнаром, так и не появились. Лэйми не знал, какая их постигла судьба, но понять это было нетрудно. Их ждала та же судьба - но думать о ней, сидя в комнате, ему совершенно не хотелось. Ханнар спас им всем жизни - на какое-то время, но чем они могли его отблагодарить, да и должны ли были? Он с удивительной легкостью находил себе друзей и с той же удивительной легкостью с ними расставался - но обычно не по своей воле.
  
   8.
   Хотя Лэйми страшно устал в дороге - они прибыли в Лахэ лишь вчера вечером - сидеть в комнате было совершенно невыносимо. Когда день угас, он решил погулять, оставив странно молчаливого Охэйо.
   Выйдя во двор, он вздохнул и осмотрелся. Солнце уже зашло, скрылось за горными хребтами, и сейчас они темнели таинственной синевой на фоне зеленоватого неба. Только высочайшие пики ещё пылали алым, отражая солнечный свет, - несмотря на то, что внизу были уже сумерки. Лэйми хотел попасть туда, но это было совершенно невозможно. Автоматика Структуры была совершенно безжалостна и без раздумий уничтожала всех, кто подходил к ней слишком близко, а ключей к ней у них не было.
   Он вздохнул и опустил взгляд. Между горами и городом был широкий распадок, а на его дне, между замыкавшим его с севера невысоким, поросший лесом увалом и зданием Инициативы - обширное длинное озеро. Три прожектора на высокой бетонной мачте заливали его призрачным светом. Почти все юные обитатели здания сейчас были здесь - они катались на коньках или санках, съезжая с высоких берегов. До Лэйми то и дело доносились задорные выкрики и смех.
   Он оглянулся. Над южным берегом озера возвышался двенадцатиэтажный уступчатый массив из гладкого темно-красного кирпича. Хребет колоссального здания протянулся почти на полмили. Его пересекали поперечные корпуса и дворы между ними напоминали ущелья. Они гасили свет заката и огромный дом казался сумрачным.
   Лэйми знал, что видит лишь жилой район Инициативы - ей принадлежало ещё несколько больших заводов. Она всячески поощряла творчество. Любые отношения, считавшиеся недружескими, в ней безжалостно искоренялись - вплоть до изгнания, но ему не хотелось бы жить здесь - по строгому распорядку дня, спать в общих комнатах и питаться в столовых, даже в обмен на прекрасную еду и возможность получить практически любые вещи, если Инициатива сочтет их необходимыми ему. Вот только даже это было бы явно лучше смерти.
   Он смотрел то на чашу озера, то на фасад здания. В больших окнах, как в аквариумах, подсвеченных теплым искусственным светом, беззвучно сновали фигурки, одетые весьма легкомысленно, несмотря на царивший снаружи жуткий мороз.
   Лэйми вновь обернулся к обрывистым, жестоким склонам гор. Их не трогала вся эта суета: они стояли здесь ещё до появления города и будут стоять, когда его не станет. В глубине ущелий сгущался мрак; пирамидальные вершины сияли, казалось, уже где-то за небом. Там, наверху, должен был царить космический холод; вечный, неприступный хребет, Ограда Мира. Подняться туда - значило попасть в Структуру, избежать желтых туч, выжить. Вот только это было не более, чем наивной мечтой. Главным препятствием были не крутые скалы, а снег - лежавший во всех местах, по которым они могли пройти, таким толстым слоем, что в нем можно было утонуть, как в воде, снег, готовый от малейшего звука сорваться вниз сокрушительной лавиной. Но даже если они смогли бы как-то пройти по нему, защитная автоматика убила бы их.
   Лэйми помотал головой. На западе, не далее, чем в ста метрах от него, проходила ограда. Метрах в сорока за ней начиналось темное море низких одноэтажных домов - ни дымка, ни единого проблеска света, лишь вдали трепетали зарницы пожаров, сливаясь в тревожное марево. Но вот обитатели там были - и даже много больше, чем раньше. Сейчас они не показывались, но что будет, когда окончательно стемнеет, когда пойдет снег, когда он превратится в метель? Не этой ночью, конечно, но не позднее, чем через неделю. Когда снаружи выйдет вся пища...
   Теоретически, забор был непреодолим для одержимых. Но он окружал наверное квадратный километр территории - слишком большой периметр, чтобы его можно было защищать. Даже дюймовой толщины прутья можно было раздвинуть. Были ворота и калитки - запертые на амбарные замки, но их можно было сбить. Одна веревка с "кошкой", один тихо вырезанный пост - и здание Инициативы окружит живое море, от которого невозможно отбиться. И даже это будет ещё лучший исход - запасов продовольствия в ней осталось не больше, чем на месяц. Его не экономили - это не имело смысла. Всё равно, желтые тучи убьют их всех раньше...
   Лэйми вновь помотал головой, прогоняя мрачные мысли и поёжился. На нем была круглая меховая шапка и пятнисто-темная тяжелая шуба с поясом, доходившая до щиколоток, но мороз пробивался даже сквозь неё. Он помахал руками, чтобы согреться, и пошел на юг вдоль берега озера, невольно прикидывая оборонительные возможности здания. У него был высокий глухой цоколь с редкими окошечками-амбразурами. От земли до окон первого этажа метра два с половиной, двери из глухого железа - но всё равно, это не задержит ТЕХ надолго...
   Не всё однако было так плохо. Там, где ограда поднималась на южный склон лощины, её ровную линию разрубала Стена. Здесь, у её основания, начинался узкий овраг, за которым лежал Старый Город. Небольшой - немногим больше территории Инициативы - но в нем жило более двадцати тысяч человек. На том берегу Лэйми видел те же бревенчатые одноэтажные дома, но живые, со светящимися окнами.
   Бурля на низкой бетонной плотинке, парящая вода изливалась из озера, превращаясь в змеящийся по дну рва ручей. Ограда, начинаясь от фундамента Стены, по этой плотинке пересекала его, взбегая на ближний к Лэйми берег. Пройдя ещё метров двести на юг вдоль неё, он увидел перекрывший ров железный пешеходный мост. Здесь калитка в ограде была открыта, хотя и охранялась караулом, и по освещенному двумя желтыми лампами дощатому настилу туда-сюда сновали люди - матери вели в Инициативу своих детей, которых уже нечем было кормить. Запасы еды в Старом Городе иссякли. И по небу всё плыли и плыли желто-зеленые светящиеся облака - слишком яркие для скудного зарева городских огней.
  
   9.
   Ночью Лэйми проснулся от резкого, неприятного чувства. Хотя свет был погашен, в комнате оказалось слишком светло. Он повернул голову. Небо за окном тлело неестественным коричнево-зеленым сиянием, исходившим из-за низко нависших туманных туч.
   Лэйми на несколько секунд закрыл глаза. Его сердце вдруг бешено забилось. Он постарался убедить себя, что это лишь сон, но напрасно. Мгла Мроо настигла их - и на сей раз бежать им было уже некуда...
   В комнате было очень жарко. Хотя он лежал в трусах поверх одеяла, его тело блестело от пота. Лэйми вздохнул и поднялся. Босиком прошлепав к окну, он оперся ладонями о подоконник и уперся лбом в холодное стекло.
   Горы утонули в ядовитой зеленоватой мгле, висевшей над самой землей, и от этого зрелища по его коже пробегали мурашки. Зрелище было жуткое - снег и тучи казалось сплавлялись в гнойном, зловонном сиянии, не дающем теней. Оно то разгоралось ярче, то пригасало, завораживая своими медленными, незаметными переливами. Раньше он не видел ничего подобного.
   За спиной Лэйми скрипнула постель - он таки разбудил Охэйо. Тот прошлепал к нему и тоже остановился у окна.
   - Ну вот и всё. Тучи здесь. Что там мерцает?
   - Я не знаю. Выглядит жутко.
   Охэйо вздохнул.
   - Не думаю, что стоит смотреть на всё это. Если мы конечно не жаждем превратиться в ТЕХ. В Бывших.
   - Тогда что же делать?
   - Делать... - Охэйо бессовестно зевнул. - Давай спать.
  
   10.
   Утра не было. Совершенно ничего не изменилось. Не стало светлее. Тучи всё так же висели над землей - они больше не двигались, просто медленно клубились, словно кто-то сверху помешивал их. Все обитатели Тарики ходили, словно в воду опущенные. Выходить под это жуткое небо было попросту страшно. Посты со Стены и тех участков ограды, за которыми можно было наблюдать из окон, сняли. Впрочем, ТЕ тоже не показались за день ни разу. Город за укреплениями словно вымер, лишь на востоке по-прежнему мерцало зарево. Лэйми ходил по зданию, словно в страшном сне, отчаянно, но тщетно желая проснуться.
   На второе утро всё осталось таким же. И на третье. Уже никто не выходил наружу. Калитки и ворота в ограде заварили, почти все окна плотно занавесили или заклеили бумагой. К обитателям Тарики вернулось некое подобие прежнего настроения, но оно приняло странный оттенок - все понимали, что приближается конец. Это не могло не сказаться на нравах. Безупречная дисциплина Инициативы рухнула - все занимались тем, что хотели. На пятый день мглы Лэйми стал замечать в коридорах нагих юношей и девушек - они искали утешения в любви. Складывались самые странные пары; даже малолетние мальчики и девочки теряли невинность...
   В этом было что-то неправильное; Лэйми понимал это, но ничего не мог сделать. Охэйо это тоже не нравилось. Он бродил по всему зданию, расспрашивая всех, кто ещё соглашался с ним разговаривать, в поисках ключей от Структуры. Лэйми считал его дело безнадежным и своё тоже, но...
  
   11.
   Лэйми пришел в себя, чувствуя, как его кто-то трясет. Он не помнил, сколько спал. Чувствовал себя он неважно - всё тело казалось каким-то чужим, так что открывать глаза ему совершенно не хотелось. Трясущему явно не слишком это нравилось и он вновь принялся за дело.
   - Вставай. Да вставай же, черт тебя побери!
   Лэйми недовольно замычал, потом всё же приоткрыл глаза. Охэйо стоял над ним со странным видом мрачного удовлетворения. Похоже, он только что вернулся в их комнату. Он тоже был в одних плавках, но со связкой ключей, а на плече у него висела толстая сумка с барахлом. Невозможно было поверить, что всего несколько часов назад он уныло пялился в окно...
   - Встаю, - пробормотал Лэйми. - В чем дело-то?
   - Мроо идут сюда.
   - И что? - спросил парень. Сейчас, после долгого сна, он чувствовал себя каким-то обалдевшим и ватным. Но в этот прекрасный день - или ночь, потому что прежний ритм суток утратил уже всякое значение - время вдруг сорвалось с места и понеслось вскачь...
   - Всё. В тех местах, откуда мы ушли, перерождение уже завершилось. Очень скоро тут появятся полчища самих Мроо. Они - настоящие демоны, по облику и по сути. Здесь мы от них не отсидимся. Я уже стащил ключи от реактора - он совсем рядом и мы легко пройдем туда. Потом будем прорываться в горы, туда этим тварям пути нет.
   - А... остальные? - ошалело спросил Лэйми. Даже если Охэйо нашел ключи к Структуре, это значило, что в лучшем случае в живых останутся только они двое.
   Охэйо вновь взглянул на него. Сейчас у него было очень спокойное лицо. Страшно спокойное.
   - Все остальные уже умерли.
  
   12.
   Сжав зубы, Лэйми поджал пятки к заду и одним рывком вскочил, босиком прошлепав к подоконнику. Мир за окнами, похоже, подходил к концу. Мерзкое сияние ослабело, но снег весь исчез и где-то за крышами стояла вертикальная стена жуткого, желто-коричнево-зеленого, неравномерно пульсирующего марева, спускавшегося к самой земле... однако ему не слишком-то хотелось выходить. Охэйо, несмотря на всё им пережитое, выглядел довольно бодро - но сам Лэйми до сих пор чувствовал себя очень слабым, выжатым и сонным.
   - Останемся здесь, - наконец предложил он. - У нас нет машины, даже оружия...
   Охэйо возмущенно фыркнул.
   - Оставаться здесь нельзя. Мы идем к реактору.
   Лэйми передернуло.
   - Чтобы вместе с ним взлететь на воздух?
   Охэйо с силой сжал ему руку. Его взгляд стал жестким.
   - Когда наш родной мир погиб, ты поклялся, что будешь драться с Мроо - всегда, везде, до последнего вздоха, до конца. Ты хочешь отказаться от этого? Сейчас?
   Лэйми не отвел глаз.
   - Нет.
   - Тогда пошли. Собирайся, мать твою!
   Но парню не хотелось шевелиться и Аннит дал ему пару оплеух, после чего в голове у Лэйми вдруг удивительно прояснилось.
   - Оставаться здесь нельзя. Я иду к реактору. С тобой... или без тебя, если ты не осмелишься.
   Лэйми поёжился. Судя по найденным во дворце бумагам, этот реактор защищали автоматические турели, а о них он уже кое-что знал - там стояли не пулеметы, а автоматические пушки с бронебойными снарядами, так что там их не спас бы даже броневик.
   - Ты с ума сошел! - наконец заявил он.
   Но выбора у него, как всегда, не было.
  
   13.
   Вещей, кроме одежды, у Лэйми не осталось, одевать её в такой жаре смысла не имело, так что сборы заняли не более минуты. Закинув свою сумку на плечо, он вышел в коридор, в последний раз оглянувшись: свет за окном ритмично пульсировал, словно чудовищное сердце. Здесь же лишь мерно жужжали длинные розоватые лампы. Их свет окончательно привел Лэйми в себя. Если бы не липкая жара, обрывочный беззвучный шепот и едва уловимые босыми подошвами содрогания пола, он решил бы, что всё, происходящее снаружи - не более, чем дурной сон...
   - Пошли, - коротко сказал Охэйо.
   Коридоры здания ещё освещались, но обстановка в них была странная - праздничная мишура мешалась с мусором, который никто уже не убирал. Повсюду валялась разбросанная одежда - её почти перестали носить. Двери многих комнат были распахнуты и Лэйми видел, что там творилось - сваленные на пол постели, на которых в полумраке извивались клубки нагих тел. Возможно, в этом была виновата мгла. Возможно - просто отчаяние... но проступающие уже на телах темные пятна быстро убедили парня, что и отсюда им тоже пора уходить - пока ещё можно...
  
   14.
   Они миновали коридор и нырнули в полутемный холл слева. Здесь, в глубине, виднелись застекленные двери лестницы. По ней они спустились в подвал, в коридор, освещенный длинными зеленоватыми лампами. Стены тут были украшены мозаикой, белые двери - из пластика. В конце коридора зиял темный проем и за ним Лэйми заметил мерцание падавшего с улицы света. Бездумно повернув к нему, он оказался в поперечной галерее, просторной и сумрачной, с длинным рядом низких зарешеченных окон. За ними, всего в полуметре, тянулась массивная решетчатая изгородь.
   Он подошел к окну, глядя на пустынную улицу, ярко освещенную пробегающими по тучам зеленовато-желтыми сполохами. Город лежал под страшным полыхающим небом, словно под саваном. Снаружи бушевал сильный ветер, гоня мелкий дождь, по асфальту, размывая грязь, струились бурные ручьи. Снаружи так и не рассвело. Марево давало мало света и тьму рассеивал лишь свет редких уличных фонарей. Это было им на руку - но Лэйми понятия не имел, как прорваться к Структуре, даже если они смогут выбраться из здания.
   Ведущий в галерею проем в толстой стене перекрывали двойные двери из обшитой деревом стали. Затащив Лэйми обратно, Охэйо тщательно запер их за собой, и в ровном свете происходящее снаружи показалось парню жутким сном...
   Дрожа от невольного страха, Лэйми осмотрелся. Здесь тоже были блоки жилых комнат - завешанных зелено-белыми коврами, ярко освещенных и неряшливых. Вещи в них были разбросаны, дверцы шкафов открыты. В одной из комнат они наткнулись на следы застолья - недоеденный торт явно оставили всего несколько часов назад - и жадно набросились на него; оказалось вкусно...
   Они торопливо ели, одновременно прислушиваясь. Здесь царила глубокая тишина, но сверху, на самом пороге их слышимости, доносились странные, тревожные звуки. Свет мерцал, иногда пригасал и вспыхивал снова. Пол под ними беззвучно подрагивал. Лэйми уже совсем перестал понимать, что происходит.
   Насытившись, они осторожно пошли дальше. К их счастью, им удалось найти пульт связи - на котором некий Найко Линай, оказавшийся, ни много, ни мало, самим Хранителем Структуры, отчаянно вызывал хоть кого-нибудь. Охэйо быстро договорился с ним и Найко согласился их забрать. Лэйми был до смерти рад, что ужасный подвиг отменяется...
  
   15.
   Простившись с Найко, они быстро пошли в неосвещенный торец коридора, где чернело множество открытых дверей. Здесь было совершенно тихо - слышалось лишь ровное, мерное, бесконечное жужжание длинных ламп. Ещё до границы темноты Охэйо вдруг свернул направо, отперев неприметную дверь. За ней было ещё одно помещение и Лэйми удивленно распахнул глаза, увидев ведущую наверх лестницу, упиравшуюся в незапертую дверь. В её щели мутно тлело небо - входы в Тарику уже никем не охранялись...
  
   16.
   Поднявшись, Лэйми приоткрыл дверь, настороженно осматриваясь. К счастью, тварей нигде не было, но его поразило царившее снаружи тепло - ветер был душным, очень жарким и нес удушливый, тяжелый запах, похожий на запах гниющего мяса. Снег исчез, превратившись в жидкую грязь. Из туч непрерывно сеялся теплый дождь.
   - Нечего стоять тут. Пошли, - сказал Охэйо. - Найко не сможет подъехать к самой Тарике и нам придется выбираться за ограду.
   Лэйми не хотелось выходить из-под притолоки, но Охэйо просто зашагал вперед и парню осталось лишь идти за ним. Вверх он не смотрел. Только под ноги. Он постоянно чувствовал некое неощутимое, цепенящее давление, словно на них кто-то смотрел, но не мог понять - откуда и это его беспокоило.
   Охэйо вел его прочь от здания, к озеру. Они шли вдоль восточной ограды, но за ней ничего не двигалось. Равномерно шумел дождь, но больше они не слышали ни звука.
   Слева, за оградой, потянулся плоский длинный фасад шестиэтажного дома, закрывая треть неба сумрачной стеной. Все окна в нем были разбиты и из черных провалов беззвучно и страшно струился пар.
   Когда дорога ощутимо пошла вниз, Лэйми оглянулся. Здание Инициативы темным хребтом нависало над озером. Из зашторенных окон пробивался зеленоватый глубоководный свет, не менее жуткий, чем падавший с неба.
   Лэйми начал поёживаться - ощущение чужого недоброго взгляда обжигало, как струйки ледяного ветра. Он невольно ждал, когда Охэйо остановится, но тот вел его всё дальше, пока они не добрались до самого дальнего от здания угла ограды, уже за озером. Всего метрах в сорока за ней непроглядной стеной чернел лес.
   Дальше к востоку над южным склоном лощины высился ещё один бесконечно длинный шестиэтажный фасад, тускло блестевший в свете горевших на её дне фонарей. Их свет тоже принял странный, зеленовато-желто-коричневый оттенок - сначала Лэйми подумал, что виноват пар, стекавший из выбитых окон здания и исчезавший в черноте леса напротив. Странный, ржаво-зеленый свет, дрожащий и тусклый, неритмично пульсировал, мерцая в плывущем клубами тумане, и они смотрели на него, невольно сжавшись. Сама лощина была открытым местом - но совершенно пустым. Ни движения, ни звука. Одна мертвая, ватная тишина. Только где-то, очень далеко, шумела стекающая с крыши вода.
   Охэйо достал из наплечной сумки веревку. Поднявшись на галерею, он перебросил её через прутья и спустил вниз. Лэйми невольно передернул плечами. Сама идея выйти за ограду заставляла его сердце испуганно замирать - никакого оружия у них по-прежнему не было.
   - Иди сюда, - сказал Охэйо. - Поднимайся. Бояться поздно.
   Вдруг справа, за оградой, раздались шаги. Повернув голову, Лэйми заметил черную фигуру - она брела к ним от леса, увязая в грязи. Он вздрогнул.
   - Спускайся!
   Выругавшись, Охэйо отвязал веревку и спустился. Фигура повернула к ним. Было видно, что это мужчина. Перекошенное громадным черным желваком лицо казалось наполовину расплавившимся. Лэйми испуганно попятился.
   - Пошли отсюда!
   - Не бойся. Давай посмотрим, что это...
   Лэйми сжал зубы. Несмотря на холод, его бросило в пот. Мужчина подошел к решетке, несколько раз яростно рванул её, но толстые прутья даже не дрогнули. Вдруг странные гибкие усики показались из-под его пальто, оплетая ограду. Плоть прижавшегося к ней лица поплыла, словно воск. Лэйми вскрикнул и попятился, потом удивленно замер.
   Переродившийся буквально растекался по решетке. Руки превратились в стягивающую прутья тугую петлю, сотни усиков шарили по ним. Лэйми увидел, что они кончаются крохотными зубастыми пастями. Казалось, что всё это происходит в каком-то бредовом, жутком сне.
   - Да чтоб тебя!.. - Охэйо вытащил из-под шубы какую-то колбу и запустил ей в тварь. Колба ударилась о прутья и взорвалась ослепительно-белым пламенем. Тварь выгнулась, разрывая упругие тяжи, и завыла так, что от далекого здания Инициативы отозвалось глумливое эхо.
  
   16.
   Адская зажигательная смесь сгорела быстро, но тварь всё равно не умерла. Она корчилась у основания решетки, издавая какие-то дикие, почти человеческие звуки и Лэйми от них едва не выворачивало. К тому же, его мучил странный, какой-то иррациональный страх, с каждой секундой, казалось, становившийся сильнее.
   - Пошли отсюда, - наконец повторил он. - Я не могу смотреть на это.
   Охэйо возмущенно фыркнул.
   - Оставаться здесь нельзя. Будем ждать Найко. Если он не приедет, пойдем к реактору и кончим всё там.
  
   17.
   Они поднялись на галерею, настороженно осматриваясь. Других тварей видно не было, но Лэйми уже окончательно решил, что застрял в каком-то страшном сне. Стена-марево подошла совсем близко - и ему стало очень неуютно.
   В конце улицы шевелилась смутная темная масса. Она приближалась, текла, словно лава. Скоро парень понял, что это огромная толпа нелюдей - они бежали в паническом страхе. Дома за ними, один за другим, накрывало мерзкое зеленовато-желтое свечение, спускавшееся к самой земле.
   Сердце Лэйми замерло, но он продолжал смотреть. То, что он видел, казалось ему концом света. До Структуры оставалась ещё пара десятков километров - и он слишком хорошо понимал, что не сможет пройти их пешком. У них оставались какие-то минуты. Если они не уберутся отсюда сейчас же - их история на этом и закончится.
   К их счастью, Найко приехал почти сразу. Соскользнув по веревке, они побежали к призрачному за тучей пара броневику. Резкий шорох шагов обжигал уши, но больше они не слышали ни звука. Ветер вдруг стих и дождь тоже. Зато мерзкое ощущение страха достигло уже невыносимой силы. Лэйми казалось, что из него натурально вытягивают внутренности - и вдруг везде вокруг завыли "зомби". Он замер - и в эту секунду раздались другие звуки, могучие, низкие, полные яростного торжества.
   Лэйми понял, что они опоздали - и не знал, успеют ли они теперь добраться до Структуры. Вонь усилилась, предупреждая об ордах надвигавшейся с наветренной стороны мертвечины - а вслед за вонью поднимались и звуки, похожие на шум моря - топот огромной толпы...
   Охэйо схватил его за руку и почти силой потащил дальше. На бегу Лэйми оглянулся. Он видел, что двери здания Инициативы открыты и нелюди рекой текут внутрь, но это уже не казалось ему страшным.
  
   18.
   У броневика Лэйми замешкался, но Аннит затащил в машину. Мотор не выключали, и, едва дверца захлопнулась, Найко сразу рванул с места, так резко, что желудок Лэйми ёкнул. Они неслись по пустым улицам с сумасшедшей быстротой. Громоздкий броневик страшновато кренился на поворотах, так, что казалось вот-вот опрокинется. Сейчас от скорости зависело всё. Если они не успеют добраться до Структуры...
   Они не успели. Откуда-то из темноты бокового переулка вынеслась круглая тварь и Найко бешено вильнул в её сторону, сшибая её. Броневик содрогнулся от удара - и тварь исчезла раньше, чем Лэйми смог её рассмотреть.
  
   19.
   Почти до самого конца парню казалось, что всё обойдется как-нибудь - по крайней мере они смогли выбраться из города и броневик запетлял по ведущему к Структуре серпантину, поднимавшемуся на крутой и скалистый склон горы. Страшные светящиеся тучи нависали всё ниже - а потом они нырнули в них.
   Эту поездку Лэйми запомнил надолго. Йодисто-желтая, тускло светящаяся мгла оказалась не столь густой, как он боялся, но даже свет противотуманных фар пробивал её метров на пятьдесят, не больше. Броневик был наглухо закрыт, но в него всё равно просочился сырой, животный запах, жаркий, словно из только что распоротой туши. Корпус машины казалось трещал от мерцавших на нем искр - словно они пробивались через паутину, пронизанную статическим электричеством. Она становилась всё гуще - и через считанные минуты за окном остался лишь кусок дороги, по которой бураном металось вихрящееся желто-зеленое сияние. Налетая на машину, оно отступало, рассыпаясь искрами. Все окна закрывало толстое бронестекло, но Лэйми поёжился. Он чувствовал, что это сияние, морем разлившееся вокруг, может в любой миг захлестнуть и внутренность бронемашины...
   Словно чувствуя их, сияние разгоралось всё ярче и штурмовало окна всё настойчивее, прилипая к стеклу и разливаясь по нему, словно жидкость. Оно явно обладало силой и плотностью. Свет за окном мелькал с неразличимой быстротой, машина содрогалось - словно кто-то огромный встряхивал коробку с тараканами. Лэйми не хотелось даже думать, что будет, прикоснись это сияние к нему.
   Сознание покидало парня; его терзали голоса - вопящие, поющие, сводящие с ума. Он боялся представить, что с ними сталось бы, иди они через всё это пешком... но двигатель упорно тянул и они поднимались всё выше. Сверху начал пробиваться другой, обычный свет - и вдруг они оказались над тучами. Слева лежала мутная морозная пустота, пронизанная розоватым сиянием туманного рассвета, справа поднимались скалы. Сразу повеяло холодом, мерзкие вопли в голове исчезли и Лэйми облегченно вздохнул...
   Какая-то тяжеленная туша рухнула на них, как бомба, вмяв стальную крышу. Найко инстинктивно нажал на тормоз и с крыши слетела пугающе массивная черная фигура - ростом метра в два, вдвое шире человека, вся словно бы сплетенная из толстенных, в руку толщиной, жил. Лэйми успел заметить две могучих корявых ноги, четыре... скорее щупальца, кончавшихся зубчатыми серпами, и что размах крыльев этой твари составляет метров шесть. Лицо и голову он разглядеть не успел, пожалуй, что и к лучшему. Смотрелась она как настоящий демон из ада. Найко тут же надавил на газ и бронемашина врезалась прямо в неё.
   Лэйми едва не оглох от дикого рева и едва не задохнулся от дикого ужаса. Броневик подпрыгнул и заглох, скатившись в кювет, двери со скрежетом распахнулись и парни с трудом выбрались наружу. Тварь придавило колесами бронемашины, из её ран текло что-то желто-зеленое, невероятно едко-вонючее - должно быть кровь, но она не прекращала дико вопить. Перепуганные парни побежали прочь, спасаясь от разрывающих уши адских криков. Лэйми уже почти окончательно перестал соображать - казалось, что тело действует уже само по себе, не подчиняясь жалким обрывкам смятенного сознания. К счастью, до Структуры оставалось не так уж далеко - не более километра...
   Лэйми с Охэйо замерли, отбежав шагов на сто, ошалело глядя вверх. До этого им всё же не верилось, что столь массивные твари могут летать. А они, к сожалению, летали. Второй демон обрушился на Найко, буквально вмяв его в землю. Всего через миг огромные челюсти вспороли парню грудь и вырвали сердце, но тут наконец ожила оборона Структуры. Очереди двух турелей свалили тварь - но подходить к Найко не хотелось, хотя и пришлось - за ключом от Структуры...
   К счастью, вход в неё был уже виден. Переведя дух от опалившего их почти нагие тела холода, парни побежали к нему, вскоре вылетев на небольшую площадь. Слева был обрыв, впереди тоже, а справа поднимались джунгли из стальных балок и прутьев - ограждение входа. На нем горели две желтых горизонтальных полосы, показывая, что оно находится под напряжением. К счастью, Охэйо знал, как использовать дистанционный ключ - не сбавляя хода он быстро пробежался по кнопкам и целая секция ограждения погасла. Они бросились к нему, и, проскользнув между разошедшимися балками, замерли, переводя дыхание.
   Едва миновав ограждение, Лэйми повернулся к площади. Они поднялись уже высоко на склон горы и отсюда открывался роскош­ный вид на равнину. Когда-то открывался. Теперь там лежал бескрайний океан ядовитой йодисто-желтой мглы. На юго-западе смутно белел ломаный гребень поперечного хребта. Вдруг из-за него всплыла полусфера сине-белого сияния, такого яркого, что заболели глаза. Над ней в небо взметнулся луч, как от прожектора. Полусфера всё росла... росла... росла... её свет побелел...
   Лэйми обречено замер, уже зная, что белое пламя поглотит его, но этого не случилось: свече­ние просто залило всё небо. Ровное, сплошное, яркое, оно держалось около минуты, затем, постепенно затухая, стало переходить в красный цвет, в бордовый и погасло, исчезнув без следа.
   - Что это? - ошалело спросил парень. Он уже совсем перестал понимать, что происходит.
   Охэйо почесал в затылке.
   - Знаешь... а ведь я наверное не знаю. Похоже, что ядерный взрыв высотный - но вот как далеко...
   Они замолчали, глядя на опустевший горизонт. Минуты через три после вспышки тряхнуло так, что вся гора под ними подпрыгнула, а потом провалилась куда-то вниз. Лэйми едва не упал, сверху покатились камни, всё зад­вигалось, заходило. Охэйо не успел за что-то ухватиться, его откинуло от стены туннеля и он глупо сел на зад.
   - Вот дрянь, - пробормотал он, поднимаясь. - Тысячи полторы километров, не меньше - какая мощность, представляешь? Похоже, кто-то открыл портал в фотосферу солнца - может Структура, а может...
   Лэйми чуть не стало плохо, едва он представил, что с ними будет, случись такая вот хрень только чуть поближе. Собственно, уже и сейчас... ведь за сейсмической сюда придет и воздушная волна - и одни боги знают, насколько мощной она окажется. А ведь есть ещё и...
   На площадь перед ними рухнула очередная чудовищная фигура. К счастью, турели Структуры сработали раньше, чем парень успел толком разглядеть её. Сейчас Лэйми не видел трасс выстрелов, лишь попадания пуль. Черная фигура отшатнулась назад и тут же пропала из поля зрения. Она не упала и не издала ни звука, и оставалось лишь гадать, убила ли демона пара десятков попавших в него пуль. Ранила, это точно - атаки не было - но вот как сильно...
   Охэйо схватил пульт и торопливо тыкая в кнопки включил защиту. Балки с лязгом сдвинулись - и всего через миг, услышав низкое гудение тока, Лэйми с облегчением перевел дух. Теперь добраться до них стало совсем не так просто: врезанный в скалу портал туннеля целиком взяли в мощную многослойную клетку из стальных балок и решеток.
   Он не отказался бы посмотреть ещё - но вдруг заметил, как над горами поднимается прозрачная синеватая стена. Он не понял, что это, ошалело глядя на новое странное зрелище, но Охэйо оказался куда более догадлив.
   - Это ударная волна! Черт, а быстрая какая! Внутрь! Давай живо внутрь, пока нас тут не прибило!
   Холодный и сумрачный туннель вел прямо в недра горы и кончался стеной с узкой амбразурой. Перед ней зиял провал глубокой шахты, частично перекрытый опускной плитой из темной стали, - поднимаясь на мощных гидравлических опорах, она закрывала большой проем слева. За ним был обширный зал, заставленный штабелями каких-то ящиков и тускло освещенный.
   Охэйо сразу бросился к щитку, нажал кнопку привода - и Лэйми обернулся к плите-мосту, которая начала подниматься, перекрывая проем. Ему казалось, что она движется невероятно медленно, хотя на самом деле всё это заняло не больше нескольких секунд. Массивные балки, выдвинувшись, скользнули в глубокие пазы, делая мост одним целым с врезанной в скалу массивной литой рамой - и в тот же миг гора под ними содрогнулась, а снаружи донесся глухой, замирающий гул. Лишь тогда Лэйми перевел дух - они успели буквально в последнее мгновение. Судя по мощи удара, ничего живого остаться снаружи не могло.
  
   20.
   Облегченно вздохнув, парень осмотрелся. Справа от входа ещё одни массивные стальные ворота вели в широкий изгибавшийся туннель. Они вошли в него - а за их спинами загудели моторы, замыкая тяжелые броневые створы и наглухо запечатывая подземелье.
   Тут было сыро и почти темно - лишь впереди брезжил синий ртутный свет. Выйдя к нему, Лэйми оказался в обширном, почти совсем пустом зале, похожем в плане на толстое веретено. Его концы плавно отгибались вправо и влево, а от стен косо отходили коридоры высотой метров в восемь. В холодном, но уже не ледяном воздухе висел туман, ощутимо серебрясь в ртутном сиянии ламп. Они пошли вглубь этого лабиринта, мимо уныло стоявших у стен скамеек и каких-то явно пустых ящиков.
   Следуя плавным изгибам стен, они повернули налево, направо, снова налево... Лэйми понял, что подземелье куда обширнее, чем кажется на первый взгляд. Миновав второй просторный зал, они попали в плавно изгибавшийся, очень высокий коридор, облицованный палевой плиткой и ярко освещенный. В его вогнутой стене темнел перекрытый герметической дверью проем, ведущий в шахту лифта.
   Входя в него, Лэйми бросил взгляд вниз. Эта шахта была почти сплошь темной, но в ней горело несколько ярких ртутных ламп, вырывая из мрака кусочки её стен, - и самый нижний казался крохотным пятнышком. У него даже закружилась голова.
   - Как глубоко эта Структура? - невольно понижая голос спросил он.
   Охэйо подтолкнул его в спину - в кабину лифта.
   - Очень глубоко, - он встал рядом с ним и нажал кнопку.
   Дверь с лязгом захлопнулась, лифт пошел вниз. Он опускался со странными мягкими рывками, стонами и потрескиванием - отчего по коже Лэйми пробежал холодок. Перед его лицом проплывала серая железобетонная стена шахты.
   Спуск оказался довольно-таки долгим - как прикинул Лэйми, они, хотя и неспешно, опускались добрых минут пятнадцать. Снизу ощутимо веяло теплом, понемногу у него начало закладывать уши, словно он летел на самолете.
   Несколько раз перед ним проплывали ярко освещенные, врезанные в стену шахты комнаты - каждая с единственной массивной стальной дверью. Ещё несколько раз стена шахты исчезала и лифт ехал через обширные пространства высотой в несколько этажей, словно бы залитые жидкой, непрозрачной тьмой - каждый раз от одного взгляда в неё по коже пробегали мурашки.
   Наконец лифт остановился с отчетливым толчком и жутковатым замирающим скрежетом, эхом отдавшимся высоко наверху. Они достигли сырого и неровного дна шахты и вышли в такой же неровный, пробитый в сплошной скале туннель, освещенный тусклыми красными лампами. Из-за них и из-за царившего тут влажного тепла Лэйми казалось, что он уже где-то в преисподней. Нависавшие над ним миллиарды тонн скалы вполне ощутимо давили на голову.
   Туннель плавно изгибался вправо и они пошли по нему, внимательно глядя под ноги - там то и дело хлюпала вода, да и сам пол был не слишком ровный.
   Всего метров через сто они вышли в облако более яркого, почти физически плотного красного света. Туннель здесь упирался в глухую стальную стену, тоже покрашенную в красный, с единственной круглой дверью, сейчас запертой, - она распахнулась, когда Охэйо набрал код на древнем пульте.
   Переступив высокий порог, они вошли в кромешную темноту, потом Охэйо нажал ещё одну кнопку. Круглая дверь захлопнулась с оглушительным лязгом. У Лэйми снова заложило уши - на сей раз так резко, что даже стало больно и он несколько раз торопливо сглотнул.
   Вновь громко залязгал металл, в глаза им ударил яркий свет. Из темного шлюза Лэйми вышел на просторную площадку - и замер, ошалело осматриваясь.
   Место здесь оказалось очень странное - похожая на четвертушку круга платформа выходила на перекресток двух исполинских, метров по двадцать высотой, туннелей. Вдоль их стен тянулась сплошная мешанина галерей и разноцветных труб, в основном зеленых и тускло-желтых. По засыпанному щебнем дну туннелей шли рельсовые пути - и всё это освещал тускло-желтый свет бессчетных ламп, таинственно мерцавших вдалеке. Воздух здесь был теплый и совершенно неподвижный - а в нем звенящим пологом висела тишина, такая плотная, что долетавшие непонятно откуда далекие звуки ему, похоже, просто чудились...
   Здесь оказалось жутковато - как всегда в огромном пустом здании. Умом Лэйми понимал, что бояться нечего - кроме них двоих тут никого нет, а все выходы тщательно закрыты. Но вдруг? Ведь не обойдешь всё, не проверишь... Структура тянулась на десятки километров - и не только в длину, это целый город-завод по производству самого разного оружия, встроенный в толщу горного хребта, - а тварям ведь достаточно одной-единственной незакрытой лазейки...
   Охэйо нажал несколько кнопок на стене и за их спинами начала опускаться толстая стальная плита, окончательно блокируя шлюз. Лэйми всё время казалось, что он никак не может проснуться от какого-то дикого сна - может, из-за царившего вокруг мертвого безлюдья. Действительно мертвого - поверить, что они одни пережили атаку было трудно, сознание не могло воспринять это, точнее - не хотело...
   - И что мы будем тут делать? - наконец спросил он.
   Охэйо как-то странно посмотрел на него. Потом вздохнул.
   - Разбираться, как Мроо зад надрать. Поехали сначала арсенал смотреть...
  
   21.
   Обход арсенала занял много времени. Особым разнообразием оружие в нем не отличалось - в основном, плазменные винтовки - но его оказалось потрясающе много, буквально миллионы единиц. Здесь можно было вооружить целую армию...
   Наконец Лэйми замер у края галереи, ошалело глядя вниз, вглубь колоссального зала. Тут был наверное главный ангар Структуры - на его полу тесными рядами стояли автоматические танки, над ними, на выступающих из стен огромных платформах, - какие-то странные штуковины с хвостовым оперением, но без винтов и с маленькими крылышками, под которыми висели круглые и прямоугольные контейнеры с ракетами. Охэйо пояснил, что это штурмовые дроны - на их плоских, словно обрубленных носах зияли широкие прямоугольные жерла микроволновых орудий. Что ж: Мроо ждал ОЧЕНЬ неприятный сюрприз - дроны тоже ведь автоматические, а этих бронированных штуковин только здесь, на виду - сотни. И даже если их вдруг не хватит...
   Лэйми вспомнил, как ехал в вагончике подвесной дороги через узкие, высокие проемы в толстенных стенах, разделяющих набитые станками и химическими реакторами цеха. Автоматика, везде автоматика - и миллионы тонн сырья, готового к превращению во что угодно. Вот только ИИ Структуры закрыл сюда доступ людям - вернее, они сами себе его здесь закрыли, ещё задолго до появления Мроо, и отыгрывать назад оказалось слишком поздно...
   - Иногда борьба за мир может стоить... мира, - невесело сказал Лэйми, глядя на всё это напрасное богатство. - И что нам со всем этим делать? Взять себе по винтовке и пойти наверх стрелять?
   Охэйо скептически хмыкнул.
   - Я бы и не против собственно, но толку-то от этого... Не говоря уж о том, что плазменная винтовка - оружие не самое полезное: заряд уходит быстро, а дальность и точность не слишком большая.
   - А что же тогда полезно?
   - Вот это, - Охэйо снял с полки один из похожих на детские игрушки "автоматов". - Это протонный излучатель. Он пробивает не только броню, но и силовые поля. Просто чудо, что мы нашли их. Если тут ещё есть и батареи...
   Батареями служили латунные коробочки с контактами - они вставлялись снизу в рукоять. Лэйми, вслед за Охэйо, быстро зарядил оружие, прицелился в стену арсенала и выстрелил.
   Не было ни отдачи, ни звука, ни вспышки света. Просто оружие щелкнуло и где-то вдали, на стене, вспыхнуло, тотчас погаснув, темно-голубое сияние.
   - И всё? - скептически спросил он.
   Охэйо хмыкнул.
   - Если бы ты стоял там - твоя тушка уже обуглилась бы. Правда, вблизи стрелять из этого оружия не стоит. Словишь лошадиную дозу радиации, а потом отдашь концы. А пространственные ворота здесь есть, и не одни даже. Нам всего-то и надо найти их, а потом подходящий мир.
   - А мы сможем уничтожить всё это? - спросил Лэйми. - Иначе бегство не имеет смысла. Если Мроо смогут захватить порталы Структуры, то последуют за нами вообще куда угодно...
   Охэйо задумался.
   - Не знаю. Чтобы изучить Структуру, нам нужно время. Месяцы, может быть даже годы. Бомб-то тут хватит... Но зачем нам так спешить? Именно здесь была построена Малау. И ана-Малау, и Бесконечная Бомба тоже. И мы можем повторить всё это, замкнуть круг - и начать всё заново...
   - Думаешь, это будет просто? - спросил Лэйми. - Ты представляешь, как сильно Мроо хотят завладеть всем этим? - он повел рукой вокруг.
   Охэйо хмыкнул.
   - Завладеть не получится - ИИ Структуры не позволит. Он всё ещё управляет ей, иначе Мроо давно вломились бы внутрь, - а этого не случилось, к счастью... Защита здесь надежная, а у меня есть ещё коды к активной... Этого, как я надеюсь, хватит. Так что время у нас есть. Но не бесконечное. У Мроо - ресурсы всего этого мира. Пусть через годы, но они доберутся до нас. Так что вариантов у нас в общем нет - или мы соберем Бесконечную Бомбу и уничтожим их здесь, или... но я сомневаюсь, что нам хватит времени на это.
   - А мы вообще сможем победить? - спросил Лэйми. - Я имею в виду, без Бомбы?
   Охэйо вздохнул.
   - Нет. Защищаться сможем - но не более того. У орудий наземной обороны радиус действия - всего несколько километров, у штурмовых дронов - несколько десятков. Этого, как ты понимаешь, мало, а наши ресурсы ограничены. Нет, чтобы победить наверняка, нам нужны люди. Сотни тысяч, желательно - миллионы. Оружия-то тут хватит на всех...
   - И где мы их возьмем? - угрюмо спросил Лэйми. - Никого не осталось же...
   - Ну почему, остались - в других параллелях, - спокойно ответил Охэйо. Похоже, он думал сейчас о чем-то своём. - А межпространственные ворота здесь есть, и не одни даже. Нам всего-то и надо найти их, а потом подходящий мир, где хватит добровольцев.
   - Думаешь, это будет просто? - спросил Лэйми. - И что будет, если мы его найдем? Приведем сюда миллионы людей? Ты думаешь, они нам позволят владеть всем этим, использовать его по вкусу? Ты представляешь, сколько найдется желающих завладеть этим?
   Охэйо хмыкнул.
   - ИИ Структуры запрограммирован на её оборону. Его устроит только взаимовыгодный симбиоз: от него - оружие, от людей - сырьё и защита.
   - И где же мы найдем таких... альтруистов?
   Охэйо пожал плечами.
   - Не знаю. Понятия не имею. Ну да ты это выяснишь же...
   Лэйми ошалело прижал руки к груди.
   - Я?!
   - Ну, а кто ещё? Кто-то же должен управлять Структурой, иначе Мроо мигом вломятся внутрь, - а этого ты не умеешь, к сожалению. Зато я умею. По крайней мере, знаю коды. Так что выбор кандидатов не слишком большой, знаешь ли...
   Лэйми вздохнул.
   - Ладно. Чего тянуть, давай пошли, что-ли...
   Охэйо рассмеялся.
   - Не так быстро, друг мой. Нам нужно хорошо всё обдумать, да и нащупать нужный мир - тоже задача не из легких. Для начала нам нужно найти жилой блок, а потом...
  
   22.
   - Похоже, что нам чертовски повезло, - хмуро сказал Лэйми через пару дней. Они стояли в главной рубке Структуры, глядя на экран, - на нем плыло изображение, переданное с проникшего под тучи дрона-разведчика. До гор тучи пока не добрались - но вот мир под ними, похоже, подходил к концу. Мроо терраформировали планету - и быстрота этого превращения откровенно пугала. Даже чудовищный взрыв над Пэнгом, столицей Эменная - той страны, в которой находилась Структура, - не сильно помешал им.
   Сейчас дрон, управляемый Охэйо, летел над руинами Инициативы. После взрыва от неё осталось лишь поле битого, оплавленного кирпича. Там не осталось ничего живого - но по берегам озера ползали черные, бесформенные твари, похожие на гигантских амеб. Невозможно было поверить, что ЭТО когда-то было людьми. Они двигались неуклюже, но быстро. Решетки конечно не могли их задержать, но любая закрытая дверь стала бы непреодолимым препятствием. По крайней мере, герметичная. Лэйми очень боялся, что нечто подобное заберется сюда, к ним, - но пока системы обороны надежно сдерживали тварей, не подпуская их ко входам. Особенно успешно сражались штурмовые дроны - из какой бы адской субстанции не состояли "амебы", микроволновые пушки им совсем не нравились. От них они попросту дохли, превращаясь в лужи слизи. Обычное оружие оказалось тут менее эффективным - чего собственно и следовало ожидать.
   Лэйми боялся представить, что Мроо бросят против них в следующий раз. Жидкие твари у них уже есть - вдруг появятся газообразные?..
   Он передернулся, вспомнив коричнево-йодистые тучи, сквозь которые они сюда ехали. Похоже, что и они тоже уже есть... пусть пока и недостаточно плотные, чтобы представлять опасность. А вот что-то типа баллистических ракет - плотные сгустки биомассы Мроо, как-то запущенные по заатмосферным траекториям - опасность увы представляли.
   Лэйми поёжился и переключил экран на наружный обзор. Камера стояла на вершине самой высокой горы и он видел ряд вершин пониже - на них стояли крошечные с такого расстояния башни защитных лазеров Структуры. Сейчас там мерцали искры огней, словно блестки - парень не сразу понял, что это выстрелы. Золотые нити лучей поднимались казалось прямо в зенит, распускаясь медленно растущими пузырями красноватого сияния. Иногда над самими горами вспыхивали синеватые сполохи силового щита. Всё происходило беззвучно, как во сне. Пока что защита держалась. Пока что...
   - Как там с мирами? - спросил он. - Нашел что-нибудь?
   Охэйо усмехнулся.
   - Нашел, нашел, не волнуйся. Мир не слишком развитый конечно, - но людей в нем хватает и не думаю, что они так уж активно откажутся помочь нам. У них тоже там война и оружие им необходимо. Так что давай, собирайся иди...
  
   23.
   Ну вот и всё, подумал Лэйми. Я иду сегодня. Прямо вот сейчас. И от меня одного зависит исход всей этой войны и судьба вселенных. Офигеть, да?..
   Вздохнув, он посмотрел в зеркало - рослый, гибкий и мускулистый юноша всего лет двадцати, со светло-золотистой кожей и густой гривой рыжеватых волос, широкоскулый, с темно-синими глазами, обнаженный - в жилом бункере Структуры было очень жарко, густой воздух наплывал из вентиляции мягкими волнами, а такая же мягкая, почти беззвучно-низкая вибрация турбин пронизывала воздух. Лэйми ощущал её и подошвами босых ног. Ощущение необъяснимо уютное, но он уже привык к нему и почти не замечал...
   Усмехнувшись и мотнув головой, он отбросил назад лезущие в глаза волосы, потом тщательно, до хруста, потянулся, поднявшись на пальцы босых ног, и начал одеваться. Он натянул тяжелые штаны из темно-синего вельвета, туго затянул пояс. Надел коричневую, в цвет волос, шерстяную футболку, потом похожую на свитер броню из множества мелких, зеленовато-серых боразоновых пластин. Подкладка брони была толстой и мягкой, из карбинового нановолокна и особой полимерной жидкости - текучая при плавных движениях, при ударах она становилась твердой, словно сталь. Броня покрывала руки до запястий и тело до верха бедер. Высокий двойной воротник защищал шею и горло.
   Стянувшись, броня мягко обхватила тело и Лэйми невольно повел плечами - она весила килограммов десять, но сейчас он этого почти не ощущал...
   Сев на постель, он натянул тяжелые башмаки из коричневой кожи с толстой рифленой подошвой и подкладкой из мягкого меха, ласкавшей обнаженные ступни. Туго затянул шнурки, снова поднялся. Надел тяжелую, тоже подбитую мехом куртку из темно-коричневой кожи - теперь ему казалось, что он стал больше раза в два...
   Туго затянув пояс, Лэйми начал собирать снаряжение. Плазменная винтовка, конечно, была эффективна - но тяжела и взрывоопасна, а с зарядкой батарей для неё (каждой хватало едва на два десятка выстрелов) могли быть сложности - зарядить их без реакторов Структуры вообще вряд ли получилось бы. Так что, по зрелом размышлении, он взял с собой только автомат с десятком запасных магазинов (в каждый входило всего двадцать весьма интересных 9 х 30-мм патронов) и нашедшийся в арсенале кинжал. Теперь - он мог идти.
  
   Конец

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"