Путь Талу
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Омак на "Войну Хьютай", в котором Маоней Талу не погибает в Соарской крепости.
|
Глава 1:
Падение Соары
Маонея Талу разбудил пронзительный треск, и он вскинулся в постели, ошалело крутя головой и пытаясь понять, откуда исходит этот раздирающий звук. Казалось, что трещит где-то между ушами, словно там, внутри, что-то замкнуло.
Прежде, чем он успел испугаться, странный звук стих и Маоней замер, словно столбик. Его вдруг бросило в жар, сердце прыгало где-то у горла, и он чувствовал, что ему не показалось...
Отдышавшись, он откинулся на подушку. Сейчас с ним всё, вроде бы, было в порядке - разве что в голове тихонечко звенело - и в какой-то миг он осознал, что уже не понимает, было ли всё это наяву или во сне. Талу вздохнул и опустил ресницы, но заснуть никак не удавалось. Сердце до сих пор испуганно прыгало.
Вдруг по глазам ударил яркий белый свет и они, едва приоткрывшись, тут же вновь непроизвольно зажмурились. Свет разгорелся ещё ярче, потом начал гаснуть, одновременно багровея. Маоней облегченно вздохнул - ему показалось, что кто-то в парке запустил осветительную ракету - но тут постель ощутимо поддала его в спину. Здание задрожало, сверху посыпалась побелка - и он, наконец, понял, что всё это означает.
"Да это же ядерная бомба! Началась война!"
Талу отшвырнул одеяло, и, поджав пятки к заду, рывком вскочил на ноги - но тут же его накрыла волна невыразимого ужаса, и он, вдруг ослабев, плюхнулся на четвереньки. Казалось, что он умирает - или, точнее, умирают все вокруг, и он как-то чувствует это...
Талу, наверное, просто задохнулся бы от ужаса и полного непонимания происходящего - и тут волна ужаса схлынула. Но, едва он успел перевести дух, она обрушилась на него вновь... и вновь... и вновь...
Маоней извивался и корчился на полу, отчаянно сжимая руками голову - она, казалось, взрывалась от воплей миллионов умирающих. Казалось, он сам умирает каждый раз - и он, наверное, и в самом деле умер бы, но тут это всё прекратилось. Талу распластался на полу, лицом вверх, судорожно дыша, весь мокрый. Он едва осознал, что пол вновь задрожал под ним, а откуда-то снаружи докатился тяжелый, сокрушительный грохот, от которого стекла в окне зазвенели, едва не вылетев. Но, едва он смог более-менее прийти в себя, ужас обрушился на него вновь. На сей раз, он был всё же слабее, но Маоней всё равно сжался в комок, подтянул колени к груди, зажал ладонями уши, желая только умереть, лишь бы не слышать раздирающих душу миллионов криков. Эта волна была гораздо дольше - но, наконец, отпустила и она.
...........................................................................................................
Маоней замер, съёжившись, пытаясь понять, сошел он с ума или ещё нет. В себя, как ни странно, его привел холод пола и донесшиеся из-за двери панические крики. Итак, ему не показалось, и Талу кое-как сел, - а потом вдруг легко вскочил на ноги.
Сейчас, когда ужас смерти ушел, он ощутил вдруг себя каким-то удивительно живым. Даже родившимся заново. И родившимся в совсем новом мире. Как-то вдруг Маоней осознал, что ядерная война, которой он столько лет боялся, началась и прошла - а он жив и вполне цел. Это придало ему дополнительной бодрости, к тому же, его съедало волнение и любопытство.
Как есть, в одних плавках, он выскочил в коридор, и, не обращая внимания на метавшихся вокруг испуганных людей, помчался по лестнице наверх, в главный центр связи крепости.
Здесь, увы, ему ничего не удалось узнать, - в воздухе плавал едкий чад, свет горел только аварийный, и Маоней, наконец, понял, что разбудивший его треск был электромагнитным импульсом, столь мощным, что подействовал даже на мозг. Талу не знал, правда, кто применил столь страшное оружие, но узнать это в ближайшее время у него точно не вышло бы. Торопливо отперев бронированную дверь, он выскочил на крышу. И тут же замер, задохнувшись, словно его вдруг ударили в грудь.
Прямо перед ним, над западным горизонтом, поднимался чудовищных размеров черный гриб. Окруру, тот город, где проходили переговоры, перестал существовать. Но и в Соаре погасли все огни, лишь в крепости ещё светили уцелевшие лампы...
Маоней понял, что всё кончилось, и он может возвращаться в Товию. От грандиозности того, что он видел, и того, что случилось, у него снова захватило дух. Он даже стал жалеть, что не видел самого взрыва. Должно быть, это было невероятное зрелище - хотя Маоней и понимал, что стой он в тот миг на этом самом месте, он бы наверняка ослеп от вспышки...
Он стоял, часто дыша, поджав пальцы босых ног от холода, ветер трепал его волосы. Зрелище так поглотило его, что он невольно вздрогнул, когда его окликнули.
Маоней рывком повернулся на пятке. Перед ним стоял пожилой, загнанно дышавший комендант крепости. Лицо у него было испуганное.
- Вебы начали вторжение, - не тратя времени начал он. - С заставы сообщили, что тот берег кишит огромным количеством вражеских войск и что по ним ведут шквальный огонь. Потом связь оборвалась. Там был всего взвод солдат Внутренней Армии. Вряд ли они могли оказать серьёзное сопротивление.
Талу мотнул головой и опомнился, как-то вдруг осознав, что во всей крепости он - старший по должности. Не по званию - он до сих пор оставался старшим лейтенантом - а именно по должности, как личный посланник Хьютай.
- Объявите тревогу. Примите все меры, чтобы прекратить панику. Проверьте все машины. Сделайте всё для восстановления связи. Вышлите патрули в город и прикажите властям вывести полицию на улицы.
Комендант отдал честь и ушел. Талу захотел было уйти вслед за ним, потом, плюнув, остался на крыше. Здесь он промерз до мурашек - но шествовать по коридорам в одних плавках ему теперь вовсе не хотелось, а общаться с толпой испуганных людей ему хотелось ещё меньше. Маоней прекрасно понимал, что командир из него откровенно фиговый, и начальники в крепости вполне могут обойтись без него.
Вздохнув, он сел на парапет, глядя на гриб. Тот уже расплывался, превращаясь в чудовищную тучу. От неё к земле тянулось что-то, похожее на изогнутый, перевернутый смерч - бывшая ножка гриба. Из-за горизонта всплывала вторая чудовищная черная туча, сливаясь с первой - снизу её освещало жуткое алое зарево, словно там проснулся вдруг вулкан. Маоней без труда понял, что развалины Окруру охватил всепожирающий пожар немыслимых размеров.
Наконец, вернулся комендант. Вид у него был ещё более мрачный, чем в первый раз.
- Все машины, которые стояли на улице, вышли из строя, у них сгорела вся проводка. Мы смогли установить связь с Сирой, - это всего в двадцати милях отсюда... ненадолго. Вебы вышли в долину Соары. Они без единого выстрела заняли поселок, перерезали кен-карское шоссе, подожгли железнодорожную станцию и повернули на север, к нам! К счастью, там, рядом, стоит батальон восьмого истребительного отряда - 360 файа, 12 десантных и 4 боевых вертолета. Вебы атаковали их. Сейчас там идет бой. Но командир сообщил, что они не продержатся долго - вся техника тоже вышла из строя, а противник превосходит их числом многократно.
Талу спрыгнул с парапета и зло взглянул на коменданта.
- Идиоты! Враг уничтожен, но наступает, и вы бессильны его остановить! Какими силами мы располагаем здесь?
- 247-й полк Внутренней Армии и седьмой батальон товийского истребительного отряда.
- Этого слишком мало! А остальные части, стоящие у границы?
- С ними нет связи, - комендант помолчал. - Осмелюсь заметить, что в крепости найдено 47 тел без... внешних признаков насильственной смерти. Из них сорок - люди, а остальные... файа. Они оказались... более устойчивы. Но уцелевшие напуганы до полусмерти, и я вовсе не уверен в их надежности.
Талу рывком отвернулся. Он понял, что дело приняло серьёзный оборот.
- Вы выслали патрули в город? - не оборачиваясь, спросил он. - В каком состоянии тамошние чрезвычайщики?
- От соарской ЧК после известных... событий осталось меньше батальона. Где их командир, непонятно. Они не знают, что делать. В городе неспокойно, народ собирается на улицах и начинает угрожать местным файа. Никто не пытается защищать их.
- Тогда собирайте всех сюда - полицию, ЧК, вообще всех, кто захочет пойти!
Комендант вновь отдал честь и исчез. Талу стал задумчиво прохаживаться по террасе. Он уже здорово замерз, но возвращаться к себе ему всё равно не хотелось. Он вновь сел на парапет, глядя на всё разгоравшееся зарево и на чудовищную тучу, которая заняла уже полнеба - она заметно приблизилась. Сердце у него ёкало и замирало - он начал, наконец, понимать, что вполне может здесь и умереть. Наконец, вновь вернулся комендант.
- К нам пришло последнее сообщение из Сиры, - мрачно сообщил он. - Командир батальона сказал, что вебы дерутся, как безумные. Они захватили аэродром, сожгли всю технику, и...
- А как дела с техникой у нас? - перебил его Талу.
- Здесь было десять танков, но пока восстановить удалось только три. Все бронетранспорты испорчены. Автоматов, кроме тех, которые у солдат, около пятисот, в башнях - десять пушек-трехдюймовок и двадцать пулеметов, есть пять минометов калибра 3,5 дюйма, 18 гранатометов и 2 ПТРК.
- Хорошо.
Отослав коменданта, Талу всё же проскользнул к себе, оделся и сам занялся учетом наличных сил. Из более чем двух тысяч собравшихся в крепости людей двенадцать сотен были солдатами Внутренней Армии, почти пять - бойцами товийского истребительного отряда, три - уцелевшими остатками семисот чрезвычайщиков Соары (некоторые, из следователей, привыкли воевать с врагом в кабинетах, при помощи кулака и табуретки). Из полицейских не пришел вообще никто. 142 гражданских файа были беженцами из Соары, но именно ради них им и предстояло сражаться...
Талу приказал раздать всем запасное оружие, но беженцы предпочли укрыться внутри дворца, - его центральная часть была защищена двухметровой железобетонной стеной. Подумав, Талу отправил всех детей на самый нижний ярус его надземного укрытия, - мало вероятно, что на них вдруг сбросят ядерную бомбу, но ему невыносимо хотелось хоть что-нибудь сделать для них...
Долго страдать муками совести он, впрочем, не смог - по крепости пронесся пронзительный вой боевой тревоги. Взобравшись на верхний этаж привратной башни, Талу увидел, как на поле, разделяющее Соару и крепость, выезжает множество вебианских джипов и военных грузовиков. Они останавливались, из них горохом сыпались солдаты. От их количества у Талу зарябило в глазах, а в животе вдруг как-то нехорошо ёкнуло. Он схватил услужливо протянутый бинокль. Все вебы выглядели так, словно побывали на пожаре - драные мундиры, лица в копоти...
"Да они же прямо из Окруру, - холодея, понял Талу. - Видели, как он горит".
В животе у него разлилась холодная, мерзко тянущая пустота - Маоней понял, что попадать к ним в плен не стоит. Лишь когда он разглядел вооружение солдат - автоматы, ручные пулеметы и базуки - его немного отпустило. Нигде не было танков или артиллерии. Тяжелое оружие полностью вышло из строя.
Он поглядел на шестиметровую стену, окружающую крепость - такого врага она остановит... наверное. К тому же, перед ней шла широкая полоса бетонных надолбов - противотанковых, но они представляли собой серьёзное препятствие и для пехоты...
Развернувшись широченной волной, солдаты двинулись к крепости. К его удивлению, по вебам никто не стрелял. Присмотревшись, Талу увидел, что они толкают впереди себя файа - связанных и безоружных, очевидно, пленных из Сиры...
Маоней раздумывал не более секунды. Он оттолкнул пулеметчика и нажал спуск, целясь так, чтобы убивать сразу. Он видел, как под струей трассирующих пуль падали файа, но большую их часть убили сами вебы - поняв, что их план рухнул. Когда с заложниками было покончено, они цепь за цепью пошли в атаку. С обеих сторон затрещали пулеметы, из башен ударили пушки, трассы пуль сплелись в сложную сеть. Талу видел, как падают запутавшиеся в ней солдаты - но уцелевшие бежали вперед со страшным механическим упрямством. Многие из них тащили на плече базуки - и, прорвавшись на дистанцию огня, они дали нестройный, но мощный залп. Маоней невольно шарахнулся назад, спасаясь от десятков огненных шаров, летевших, казалось, ему прямо в лицо. Раздались частые взрывы реактивных гранат, попадавших в стену и залетавших за неё, посыпались уцелевшие от ударной волны стекла, но укрытые в башнях стрелки не пострадали. Базуки были рассчитаны на то, чтобы пробивать несколько сантиметров танковой брони, а не метр крепостного бетона.
Когда грохот взрывов стих, Маоней вновь выглянул наружу. Вебы вновь неслись вперед, не тратя время на перезарядку. Он также заметил, что в крепости стреляли лишь немногие. То ли просто из страха, то ли...
С трудом миновав надолбы, солдаты добрались до стены, но, не имея никаких средств для её штурма, бестолково заметались, расстреливаемые из фланговых амбразур башен, и начали наконец отходить. Среди них часто рвались мины опомнившихся минометчиков. Затем ударили все казематные пушки на нижних этажах башен. На сей раз, они били по машинам, к которым отступали вебы, и полумрак расцвел пожарами и взрывами. Вскоре солдаты откатились за эту огненно-дымную стену, и бой на этом кончился.
Талу выглянул в боковую амбразуру. Ни один враг не смог добраться до ворот. В самих массивных створках из дюймовой стали виднелись маленькие пробоины от кумулятивных гранат, но они даже не погнулись. Освещенное пожарищем горящих машин поле было усыпано трупами. Было совершенно очевидно, что все последующие атаки вебов закончатся так же.
Талу решил, что они спасены, но враг не унимался. Вебы пробрались в восточный лес и внезапно напали оттуда, потом с севера, однако повсюду были отбиты. Число тел под стенами росло. Наконец, атаки прекратились. Попрятавшись за случайными укрытиями, вебы вели лишь редкий беспорядочный огонь. Стало ясно, что взять крепость нельзя.
Талу с облегчением перевел дух - но его тут же вызвали на западную стену. Она выходила на водохранилище. От западных ворот по гребню плотины Соарской ГЭС шла дорога, исчезая в лесу. Из него выходила могучая, в несколько рядов, колонна гекс, закованных в черную броню из пластика и вооруженных закрепленными на головах крупнокалиберными пулеметами. Их были, наверное, сотни, но двигались они как-то неуверенно и Маоней нахмурился. Он нигде не видел управляющей машины - судя по всему, она находилась где-то позади колонны. И, скорее всего, была одна. Теоретически, конечно, можно было управлять любым числом гекс, которое может поместится в зоне действия передатчика, на деле же столь большая нейросеть легко могла выйти из-под контроля...
Маоней встревожился ещё больше, заметив, что гексы направляются к плотине; по ней можно было, через ворота, попасть внутрь крепости. Им следовало повернуть на юг, и, форсировав реку, напасть на вебов с фланга. Но орда двигалась прямо к нему!
Талу нахмурился, поняв, что дело пахнет изменой - причем, в самых надежных, элитных частях! Боевые операторы и нейрокибернетики набирались из самых верных, проверенных файа - и вот, кто-то изменил!.. Нет, Маоней вполне мог понять, почему это случилось - после того ужасного притяжения смерти он сам едва не сошел с ума - но от мысли о том, что эта грозная сила, направленная на мятежников, теперь обрушится на него, в животе у него вновь ёкнуло.
Нельзя было, конечно, сказать, что крепость беззащитна с этой стороны - у западного конца земляной плотины стояла трехэтажная бетонная башня, такая же, как крепостные. На первом её этаже стояла трехдюймовая пушка, однако больше орудий в прибрежных башнях не было, их давно сняли за ненадобностью...
Гарнизон башни состоял из бойцов товийского истребительного отряда, и они не стали думать слишком долго: подмога вела бы себя совсем иначе. Пушка громыхнула, плюнув желтым огнем, грудь первой гексы взорвалась обломками брони и тучей брызг синей крови. Из других башен, за водохранилищем, осыпая броню гекс искрами, ударили пехотные пулеметы. Те бросились вперед, но было ясно, что внезапного нападения не получилось.
Однако отступник, как оказалось, ожидал этого. Сектор обстрела казематной пушки не превышал тридцати градусов. Пули же пехотных пулеметов были для гекс не опасны. Вот одна из них повернула к северу, выходя из зоны обстрела, за ней последовали остальные, и Талу напряженно прикусил губу. Он понимал, каков план отступника, но ничего не мог сделать. Несколько гекс обошли башню с севера, по берегу водохранилища, потом одна из них забросила на её плоскую крышу закрепленную на спине бомбу. В тот же миг раздался чудовищный взрыв. Талу ослепило полыхнувшее пламя, а проморгавшись он увидел, что верхний этаж башни снесен. Среди обломков Талу заметил изувеченный труп, его руки продолжали сжимать искореженный пулемет.
Однако, едва гексы вновь сунулись вперед, ожила казематная пушка. Её огонь перекрывал вход на дамбу, взобраться на склоны которой гексы не могли. Однако, Талу рано радовался. Отступник, наконец, сообразил, что для штурма укреплений необходимы "бывшие" - которые у него, к сожалению, имелись. Он пустил их вперед, гексы отошли, в то время как сотни "бывших" устремились в атаку. Их встретил огонь бьющих из амбразур автоматов, но товийцев выжило не более дюжины, и они не смогли остановить эту страшную полу-живую волну. "Бывшие" быстро вошли в мертвую зону укрепления, полезли наверх, карабкаясь на обломки и друг на друга. Через развалины верхнего этажа башни они проникли в средний, полезли ниже, где в отсеке бетонного основания отбивались последние товийцы. Талу видел, как в амбразурах дрожат отблески автоматных очередей.
Вдруг в глаза ему снова ударил ослепительный свет. Маоней не сразу понял, что последние уцелевшие файа взорвали орудийный погреб. Хотя его метровые стены сильно ослабили взрыв нескольких сотен снарядов, он легко сокрушил их. Во все стороны полетели гигантские обломки расколовшейся башни, тучи прикрывающей её фундамент земли. Талу почувствовал, как содрогнулся пол, ударная волна отбросила его от амбразуры. Когда дым рассеялся, стало видно, что от башни осталась лишь огромная воронка. Базуки не могли стрелять из башен и гексы добрались до самой стены. Со своего наблюдательного поста Талу видел, как под прикрытием гекс к ней пробираются "бывшие". Выругавшись, он помчался к западным воротам. Над ними проходила галерея и Маоней быстро взобрался на неё. Он запасся гранатами, но опоздал на какие-то минуты. Под прикрытием огня гекс "бывшие" заложили мину под ворота. Взрыв оглушил Талу и едва не сбросил его вниз. Заглянув за край стены, он увидел, что стальные створки выбиты.
К счастью, он ожидал чего-то подобного - ещё до начала штурма ворота задвинули двумя неисправными танками, притащенными на буксире. Сдвинуть их гексы не могли, к тому же, в пролом ворот, поверх танковых башен, полетели реактивные гранаты. Но командующий гексами приказал им подложить под танк бомбу. Взрыв отбросил неисправные машины, открыв путь в крепость.
К счастью, Маоней догадался убраться во дворец ещё до этого момента. Поднявшись на его крышу, он, наконец, смог заметить машину управления - коробку одноместного командного пункта на спине одной из тварей. Но добраться до неё оказалось невозможно. Отступник руководил атакой, укрывшись от огня за сплошной стеной гекс. Он отправил сотню "бывших" на штурм прибрежных башен, остальные ударили в тыл защищавшим южную стену. Вебы тоже пошли в очередную атаку.
К счастью, Талу успел подтянуть резервы - не занятые на южной стены солдаты расстреливали гекс из базук, десятками косили из автоматов и штурмовых винтовок "бывших". Поняв, что застать защитников врасплох не удалось, те наконец отступили. Победа была одержана внушительная - только во дворе крепости валялось два десятка мертвых гекс и вдесятеро больше "бывших". Однако цена тоже была высока - погибло около сотни людей и сорок файа. Раненых было вдвое больше. Вебы почти сразу же откатились назад, и потому понесли относительно небольшие потери...
..........................................................................................................
Вокруг крепости повисла жутковатая тишина. Не обращая на неё внимания, Талу плотно пообедал - он был голоден, как волк. Тем временем, отчаянные усилия ремонтников принесли результат - часть радиоаппаратуры удалось восстановить и вскоре была налажена связь с базой восьмого истребительного отряда. Впрочем, новости, которые пришли оттуда, были невеселыми. Черзмали Мато покинул базу почти сразу после окончания войны Фамайа с ССГ и бесследно исчез. В Кен-Каро бушевало новое восстание - полиция перешла на сторону мятежников, чрезвычайщики просто разбежались. Поняв, что помощи оттуда ждать не стоит, Маоней прервал связь и задумался. Притяжение смерти прошло и там, и, видимо, по всему миру. Вызванное им оцепенение и шок через несколько часов сменялись лихорадочным возбуждением. Накладываясь на гнев и ужас, оно неизменно вело к мятежу.
От мысли, что всё это происходит сейчас по всей стране, Талу стало плохо. В какой-то миг ему даже захотелось застрелиться, чтобы не видеть, как гибнет его родина. Наконец, он опомнился. Сам он пока что не погиб - и соарская крепость тоже. А значит...
Маоней встряхнул головой. Так или иначе, но шансы у них ещё есть - в конце концов, вебы не смогут взять крепость без...
- На шоссе - вражеские танки! - завопил ворвавшийся в комнату солдат и Талу подумал, что застрелиться было неплохой идеей.
..............................................................................................................
Он снова поднялся на крышу - от его приказов уже ничего не зависело, а обзор отсюда был отличный. Танки уже миновали Соару и теперь разворачивались на поле. Было совершенно непонятно, почему вебы чинили их так долго. Талу даже показалось, что они нарочно тянули, чтобы помучить его призраком ложной надежды - и он вновь недовольно мотнул головой. Техники крепости уверяли, что вот-вот починят все их танки, но Маоней уже не верил, что всё кончится так хорошо. Далеко не вся техника в крепости пострадала от ЭМИ. Что-то тупо не заводили лет десять, где-то вообще сперли аккумуляторы или какие-то другие ценные запчасти и устранить за несколько часов последствия многолетнего раздолбайства было невозможно...
................................................................................................................
На сей раз, по танкам никто не стрелял - из базук их было не достать, а трехдюймовые казематные пушки были слишком слабы для бронированных чудовищ. К тому же, Маоней подозревал, что солдаты попросту боятся, понимая, что от бронебойных снарядов бетон их не укроет. Так или иначе, танки открыли огонь первыми.
Первый же пятидюймовый фугасный снаряд снес южные ворота. Второй разметал решетки и стальные столбы, перекрывавшие "шлюз" между глухими стенами привратных башен. Вход в крепость был открыт, но от удара третьего снаряда арка ворот, вместе с частью стены, рухнула, завалив проход грудой бетонных глыб - охватившая вебов дикая злоба обернулась на сей раз против них...
На крышах привратных башен поставили единственные в крепости ракетные установки и они выстрелили одновременно - но промахнулись, а вот танки вебов ответили им дружным залпом. В каждую башню попало одновременно по несколько снарядов. Когда облако пыли и дыма рассеялось, обе привратные башни превратились в бесформенные груды щебенчатого крошева. Но танки продолжали стрелять...
Укрывшись за тонким парапетом, Талу видел, как рушатся другие башни и обваливается стена. Под ударами пятидюймовых бронебойных снарядов непрочный, лишенный арматуры бетон разваливался огромными глыбами. Уцелевшие бойцы выбирались из разбитых башен и кидались кто куда, обезумев от страха.
Когда с укреплениями было покончено, шквал снарядов обрушился на дворец - похоже, что огнем танков всё-таки руководили. Поднявшиеся на крышу солдаты в панике бросились в броневую дверь. Талу последовал за ними, - но, добежав до лестницы, неожиданно вернулся назад. Он хорошо понимал, что жить ему осталось лишь несколько минут, и хотел только увидеть как можно больше. Осколки свистели вокруг него - он не двигался, зная, что лучше быть разорванным в клочья, чем попасть в руки разъяренных врагов. Близкие взрывы не раз сбивали его с ног, но он не пытался укрыться...
Словно испугавшись его смелости, смерть не тронула его. Вдруг оставив в покое дворец, танки перенесли огонь на здание Соарской ГЭС. После всего шести попаданий исчезла вся середина постройки. В пыли сверкнул синий огонь короткого замыкания. Все огни в крепости погасли, потом вспыхнули вновь - включился аварийный дизель в подвале дворца. Тем не менее, танки продолжали расстреливать развалины ГЭС, пока окончательно не стерли их с лица земли. Последней рухнула западная торцевая стена. Затем танки всё же прекратили огонь - очевидно, у них кончились снаряды.
Тем не менее, они тут же двинулись вперед, стреляя из пулеметов. Из развалин стены крепости тут же полетели огненные шары гранат, заливая всё вокруг трепещущим желтым светом, - до танков они не долетали, но заставили их остановиться. Затем подошли "Мегазевры". Встав в проломах стен, они открыли огонь по вражеским танкам. Одна за другой вспыхнули три вражеские машины, но пехота вебов вновь устремилась вперед. Вскоре два танка защитников были подбиты вебами из базук, третий отошел...
Вражеские танки вновь устремились вперед. Но окружавшие крепость надолбы практически не пострадали от обстрела, и танки вебов даже с ходу не могли пересечь их. Они остановились у заграждений, стреляя из пулеметов. Лишь один из них сумел проникнуть внутрь через развалины ворот. Уже горящий, он таранил последнюю "Мегазевру", и исчез с ней в облаке взрыва...
Три оставшихся танка вебов попятились, уступив место пехоте, но и ей пришлось несладко - разрушенная южная стена превратилась в баррикаду из метровой толщины обломков, даже более удобную позицию, чем целое укрепление. Стрелки вели огонь из сохранившихся местами нижних, полуподземных этажей башен - там, где они не были завалены обломками. Вебы падали - но на смену упавшим приходили всё новые и новые. Их поток казался бесконечным.
Маоней замер. Он понимал, что сейчас решается его судьба и судьба вообще всех, собравшихся в этой крепости. Другие, впрочем, тоже это поняли. У разбитой южной стены собрались почти все бойцы, оставшиеся в живых, - девять сотен людей и файа. Огонь девяти сотен автоматов должен был стереть вебов с лица земли - но теперь в ответ били тысячи автоматов и пулеметов, не давая защитникам высунуться. Под прикрытием огня живая волна вебов добежала до стены - и та вдруг окуталась облачками дыма от брошенных ручных гранат. Вебы вновь рванулись вперед - и, на сей раз, ворвались на развалины. По всей стене задрожали злые желтые огни автоматных очередей - вебы добивали последних защитников...
Талу обречено охнул, сжимая кулаки, но потом всё же перевел дух. Вебы заняли стену и закрепились на ней, но войти в крепость не смогли. Часть бойцов всё же успела отступить и теперь встретила их огнем из развалин, воронок, из-под иссеченных осколками автомобилей...
Маоней понял, что пришел решающий миг. Вихрем скатившись по лестницам, он вылетел из дворца, и, выхватив пистолет, повел уцелевших на выручку бойцов, ещё державшихся в разбитых башнях южной стены. Полумрак, тучи пыли и дыма скрыли их атаку. Талу застрелил двух вебов раньше, чем они смогли его заметить, - но его пистолет тут же щелкнул, выпустив последний патрон. Ошалев, он сам бросился на третьего, бесполезно выставившего разряженный автомат... и едва увернулся от направленного в живот штыка. Талу ударил солдата рукояткой пистолета в лицо, яростно вырвал оружие, и прикончил упавшего веба, вонзив ему в горло его собственный нож. Оглядевшись, он увидел, что последовавшие за ним бойцы убиты. Они уничтожили несколько десятков вебов, но полегли все. Тем не менее, противник тоже отступил, потрясенный яростью этой самоубийственной атаки.
Уже не понимая, на каком он свете, Талу взглянул на дворец. Его окна вылетели, белые стены окрасил огонь бушующих внутри пожаров. Ловить там явно было нечего, к тому же, вебы подтянули к крепости минометы, из которых немедленно открыли огонь.
Бросив бесполезный автомат, он побежал к зданию реактора под вой мин и грохот их взрывов. За грудами обломков у его ворот укрывались бойцы истребительного отряда, и, оказавшись среди них, Талу попытался перевести дух, одновременно осматриваясь. Горящий дворец уже обошли ворвавшиеся в крепость вебы, обстреливая их. Бетонный блочный бруствер, прикрывавший ворота, обвалился, но сами они были ещё целы - огромные, из темной шестидюймовой брони. К счастью, незапертые - бойцы смогли приоткрыть их и быстро проскользнули внутрь, после чего массивные створки всё же заперли. Затем бойцы рассыпались по зданию, а Талу плюхнулся на пол, ошалело осматриваясь. Свет здесь не горел, и огромный зал освещали лишь отблески пожаров, пробивавшиеся через высокие - вдвое выше человеческого роста - окна, забранные толстыми плитами бронестекла. Прямо перед Талу белел глухой бетонный монолит, скрывавший сам реактор и парогенератор. Слева, на белой платформе-террасе, с трех сторон окруженной окнами, некогда помещалась турбина, давно снятая - реактор много лет назад был остановлен и уже частично демонтирован...
Талу так и сидел на полу, не вполне понимая, жив он ещё или уже нет. В сандалии набилась земля и бетонная крошка, он снял и вытряхнул их, потом вытряхнул ещё раз и ещё - в сознании у него что-то заклинило...
Наконец, к нему вернулись осмотревшие здание бойцы. Им удалось обнаружить спаренную зенитную пушку дюймового калибра на крыше - абсолютно бесполезную против наземного врага - и всего трех испуганных солдат. Остальные заперлись в центральном массиве дворца. Там же укрылись беженцы и раненые. Половина истребителей уже погибла, уцелевшие едва держались в башнях северной и западной стен, а также в арсенале. Здесь осталось всего четыре десятка файа. У них было два ручных пулемета и по сотне патронов на бойца. Найденных припасов (здесь устроили склад) хватило бы им месяца на три, но едва ли это имело значение...
Так и не дождавшись от него приказов, бойцы ушли. Талу удивленно осмотрелся, словно проснувшись, потом со злостью отшвырнул сандалии и вскочил на ноги. Добравшись до лестницы, ведущей к галерее, он поднялся наверх и сел, выглядывая из-за бетонного простенка. Происходящее снаружи не радовало его. Нападавшие уже почти овладели крепостью и действовали согласованно, плотным огнем отгоняя защитников от амбразур, а потом взрывали и жгли башни, внутри которых те укрылись. Бойцов и чрезвычайщиков, пытавшихся спастись из огня, расстреливали. Отсюда Талу увидел, как вебы отрезают головы убитым файа, увидел, как они бросают в пламя раненых, но не испытал уже никаких эмоций. Он понимал, что и сам присоединится к ним очень скоро...
Он не сразу понял, что истребители поднялись на крышу, оставив его одного. Они метко били сверху одиночными выстрелами и вебы пока не решались приближаться к зданию. Но Маоней понимал, что и здесь они не продержатся долго. Пулеметы гекс с металлическим стуком били по окнам, высекая снопы искр. Вебы стреляли по воротам из базук. После разрывов бронебойных гранат весь зал пронзали струи расплавленного металла, разбиваясь об бетонный монолит реактора. Тем не менее, древняя постройка пока что держалась.
Неожиданно обстрел прекратился, гексы отступили и исчезли. Талу замер, не зная, чего ожидать. Но всего через несколько минут к воротам подъехал бронетранспорт - а из него выбрался десяток файа в форме истребительного отряда. Они смотрели вверх и Маоней узнал их командира - Черзмали! Ну да, конечно! Он наверняка получил приказ Найте и помчался сюда, чтобы спасти его!..
Едва не сломав шею, Талу скатился по лестнице и бросился к воротам. Они, конечно, были заперты, но Маоней подбежал к щитку замка и принялся торопливо тыкать в кнопки. Пару раз он всё же ошибался и был вынужден начинать всё сначала. Наконец, моторы загудели и бронированные створы начали медленно распахиваться. В лицо Талу ударил ветер, пахнущий пылью и гарью.
.......................................................................................................
Талу невольно прищурился, но всё же сразу понял, что Черзмали стоит прямо перед ним. Вокруг стояли его бойцы. Все они смотрели на него с каким-то непонятным напряжением. Среди них стоял его старый знакомый - Керт Рисси, майор пограничной стражи Вебы. Наверное, его взяли в плен, но Талу, непонятно отчего, стало вдруг жутко. Он попытался было взглянуть в глаза Черзмали, но тот почему-то смотрел в сторону.
- Где остальные? - наконец спросил Черзмали.
- Я... они на крыше, - Талу показал на лестницу. Черзмали дал знак, и большая часть его бойцов устремилась к ней.
- Сколько их там?
- Тридцать.
- Снаружи твои твари жрут тела остальных, - вдруг сказал Рисси. - Ты убил их всех!
- Ты?! - Талу ошалело взглянул на Черзмали. - Объясни наконец, что происходит!
Черзмали рывком повернулся к нему. Талу наконец смог перехватить его взгляд. Почти безумный.
- Когда началась война, Найте послал меня за тобой, - в его голосе было не больше тепла, чем у Рисси. - Мы приземлились на аэродроме Сиры. Мы не знали, что он уже захвачен... Я попал в плен и встретился с ним, - он показал на Керта. - И понял, что семь лет служил уничтожителям своего народа - таким, как ты!
Внутри у Талу всё заледенело. Он совершенно точно понял, что сейчас умрет. И ещё понял, что невероятно, запредельно хочет жить. С внезапным отрешенным спокойствием он подумал, что в этом нет ничего удивительного, - ему всего двадцать три года, и он ещё никого не любил...
С крыши донеслись очереди и крики умирающих. Талу вздрогнул, не понимая, почему Черзмали медлит... но тут в воротах возникли привлеченные движением гексы. Маоней как-то вдруг заметил плоскую коробку переносного пульта управления, висящую на боку Черзмали.
- Это ты управлял ими! - гневно крикнул он. - Ты предатель!
- Нет! - Черзмали сорвал с плеча пульт и швырнул его на пол. - Это Хьютай предала весь наш народ, весь мир! Она заставила меня связаться с ССГ, сообщить, что многие системы ПРО неисправны... она спровоцировала войну!
Талу мотнул головой. Слова Черзмали прошли как-то мимо неё, они были просто бредом, он и не хотел их слушать...
- Что будет со мной? - спокойно, словно и не про себя спросил он.
- Тебя посадят на кол, прямо сейчас! - процедил Рисси.
- Спасибо, - ядовито сказал Талу. - Но я бы предпочел более краткий способ.
Он посмотрел на лежащий на полу пульт. От удара крышка отскочила - и Талу увидел, что система нейроуправления в готовности. Тускло тлела подсвеченная изнутри сенсорная клавиатура.
"Достаточно их отвлечь и нажать босой ногой кнопку "Атака"... - как-то лениво подумал он. - Тогда гексы бросятся на всё, что видят, а остановить их будет уже некому..."
- Послушай, Черзмали, - начал он, подняв ладони к плечам и делая осторожный шаг вперед, потом второй и третий. - Ты не знаешь самого главного. Я...
Его босая нога, как бы невзначай, наступила на что-то твердое. Пульт! Маоней мельком глянул вниз - и большой палец его правой ноги ткнул в кнопку...
........................................................................................................
Черзмали тоже опустил взгляд... но ничего больше сделать не успел. Сразу несколько гекс открыли огонь - и ливень крупнокалиберных пуль разорвал его, Керта и всех его бойцов на куски.
.........................................................................................................
Мгновением раньше Маоней бросился на пол и лишь потому уцелел. Его, как из душа, обдало горячей, остро пахнущей кровью, над головой жутко завизжали пули. Наверное, он всё равно тут же погиб бы - но, на его счастье, с крыши уже спускались другие бойцы Черзмали, и гексы перенесли огонь на них. Талу вскочил и бросился вперед. Он проскочил между двух гекс, прополз под ногами у третьей и выбежал наружу. Отбежав в сторону, он осмотрелся. В крепости творился сущий ад - гексы крутились во все стороны, поливая очередями испуганно метавшихся вебов. Те, в свою очередь, огрызались автоматным огнем. На него, безоружного, никто пока не обращал внимания...
Не дожидаясь, чья возьмет, Талу снова побежал - на сей раз на север. Он вмиг исчез в кустах, и вскоре оказался у задних ворот. Охранявшие их вебы исчезли, файа тоже не было видно. Сзади доносились истошные вопли и плотная стрельба - очевидно, бешенство охватило всех гекс в крепости, и пройдет немало времени, прежде чем вебы покончат с ними. Талу усмехнулся, бросаясь в проем. Вслед ему стреляли, свистели пули, но он несся, как на крыльях, пока его не скрыл лес... и не смог остановиться.
Талу свалился только миль через десять, бессознательно пробираясь к северу. Он бежал, не слыша погони и не чувствуя ног, бежал, пока совершенно не обессилел и не упал. Он был голоден, одежда превратилась в лохмотья, едва скрывавшие измученное тело - но он, к своему удивлению, был до сих пор жив, хотя и не имел даже тысячной доли шанса на это...
Талу долго лежал, дрожа от холода, не в силах подняться, не представляя, где находится, пока до него не донеслись тяжелые, мерные шаги. Ног, что могли так ступать, было не две - и не четыре.
"Вот и гекса, - равнодушно подумал Маоней. - Одна надежда, что убьет сразу, и тем прекратит мои мучения".
Всё же он с трудом встал и осмотрелся. На него надвигался огромный черный силуэт. Тварь была в броне. Очевидно, она увязалась за ним в разрушенной крепости Соары, атакованная вебами.
У Талу кружилась голова от слабости, руки дрожали. Он стоял, спокойно ожидая приближавшееся чудовище и припоминая способы управления гексами голосом - не очень надежные способы, но ему больше ничего не оставалось. Он не смел бежать - риск был слишком велик, а шанс обогнать тварь с его практически растраченными силами - ничтожно мал.
Когда тварь остановилась, готовясь ударить, из его рта вырвались гудящие, шипящие звуки - единственные, которые понимали эти существа. Гекса склонилась к нему и тоже страшно зашипела. Он поднял скрещенные руки в защитном жесте, знакомом каждому, кто работал с гексами. Эта отпрянула, словно от огня, и застыла, ожидая приказов. Это уже что-то, подумал Маоней.
Он решил, что будет пробираться в Товию - неважно, имеет это смысл или уже нет. Если добраться до автотрассы - можно остановить какой-нибудь автомобиль... если они ещё остались. Но ему, измученному, не отделаться от твари, которая по любой местности делает пять миль в час. Однако...
Он подошел к гексе и бездумно попытался забраться на её спину, хотя все инструкции запрещали даже дотрагиваться до них - реакция была весьма бурной.
Его руки скользили по крутому боку, сил не хватало. Он не удивился, когда тварь схватила его и подняла вверх.
Талу едва сдержал крик. Он чувствовал, что достаточно ничтожного усилия - и крючья войдут в его плоть, разрывая кожу, как бумагу. Но гекса вдруг опустила его на спину - так они переносили детенышей. Распластавшись на жестком бронепластике, Талу почувствовал, как снизу его обдает тепло гигантского тела. Оно согревало его, успокаивая судорожную дрожь. Гекса двинулась вперед...
Проплывая на высоте двух метров сквозь заросли Маоней понял, что тварь возвращается в крепость - ему всё же следовало от неё отделаться, но как? И ему очень хотелось есть, - но обе этих проблемы разрешились самым неожиданным образом...
Навстречу выскочила динозевра. Она подняла голову и зашипела. Прежде, чем она успела отскочить, гекса сделала мгновенный выпад головой, перекусив длинную шею твари, и принялась жадно пожирать ещё бьющееся тело. Талу незаметно соскользнул с её спины и укрылся в кустах, с отвращением глядя на кровавое пиршество. Вскоре гекса убралась, очевидно, полностью забыв о нем.
Талу выбрался из зарослей, подобрав увесистый кусок ещё теплого мяса. Ему было противно, но выбора не осталось - голодный, он точно никуда бы не дошел...
С усилием пережевывая жесткое, безвкусное мясо, которое непонятно почему обжигало язык, он вдруг ощутил внезапный прилив сил. Держа в руках кровавый кусок плоти, он с отвращением вспомнил урчащее пиршество гексы. Но эта бездушная тварь оказалась не столь безжалостной, как большинство людей...
Отбросив недоеденный кусок и облизав пальцы, Талу без промедления углубился в лес, направляясь на восток - там проходила дорога, соединяющая Соару с Кен-Каро...
.............................................................................................................
Не прошло и часа, как он с гребня выемки смог увидеть её - она была пуста, насколько хватал глаз. Талу задумался, осматриваясь по сторонам. Нигде ни души, не слышно выстрелов, не видно зарева пожарищ. Только слабые теплый ветер шелестел листвой. Всё выглядело таким спокойным, таким мирным...
У Талу до боли сжало сердце. Всё происшедшее показалось ему кошмарным сном, но... с запада, затягивая небо, наплывали низкие темные тучи. Они выглядели совершенно безобидно, но Маоней знал, что стоит им накрыть его - и он всего за час получит сотню рентген. А потом... И оставалось совсем мало времени - тучи приближались прямо на глазах, а укрыться от радиоактивного пепла тут негде. Если здесь через несколько минут не появится хоть какая-нибудь машина - он обречен.
Талу усмехнулся. Машина! Вряд ли они ещё сохранились в разрушенном мире - а если и да, то наверняка принадлежат вебам, рвущимся в глубь страны. Они пристрелят его, не утруждая себя словами. Да и местное население - скорее всего, беженцы - отнесется к нему не лучше. А Талу знал, что он - измотанный и безоружный - не сможет захватить машину, будь в ней и всего один человек... если она, конечно, вообще остановится.
Тучи затянули небо, стало темнеть. Талу мрачно смотрел на тающую полоску света. Он вновь оказался единственным, выжившим в чудовищном бою... чтобы умереть от лучевой болезни в темном лесу, всеми забытый, и...
Он увидел свет фар. Скатившись со склона, Талу бросился на дорогу, ошалело размахивая руками. Ему было уже всё равно, кто окажется в начавшем тормозить грузовике...
- Лезь сюда! - закричали из невидимого за ярким светом фар кузова.
Забравшись в него, Талу не сразу понял, что оказался среди солдат Внешней Армии, настроенных к нему весьма дружелюбно. Их было не больше десятка, все безоружные, с нашивками воздушных стрелков. Все они были файа - испуганные юноши, как видел Талу, ни одного старше двадцати лет. Все молчали. Машина мчалась со скоростью не меньше шестидесяти миль в час, но облака словно висели над головой. Наконец, они стали медленно отходить назад...
Когда они вновь оказались под чистым небом, начался тихий, невнятный разговор - они просто не знали, что случилось. Взрыв атомной бомбы за близкой границей, притяжение смерти, а потом - нападение вебов для них оказались совершенно неожиданными. Не понимая случившегося, они оказались почти в невменяемом состоянии. Талу стоило большого труда успокоить их.
Стрелки немногое могли рассказать - они в панике бежали с аэродрома Сиры, бросив бесполезные вертолеты, и спрятались в лесу. У них не было оружия, но они сумели как-то починить сломанный грузовик, брошенный вебами на обочине дороги, и теперь направлялись к своим, которых надеялись найти в Кен-Каро.
Талу задумался. При такой скорости они меньше чем через три часа будут в городе. Но что их ждет там? Новый мятеж?..
Довольно быстро он убедил солдат повернуть на юг, к Цете, где была база восьмого истребительного отряда. И ехать проселками, избегая опасных магистралей. Вскоре молодежь успокоилась - стремительная езда в открытом кузове по широкой пустынной дороге не располагала к унынию. Но мирный сельский пейзаж казался Талу удивительно зловещим - нигде ни души, ни огонька, все попрятались, даже полицейские посты на дороге покинуты... впрочем, это было лишь к лучшему...
Стремительно мчась по высокой насыпи среди просторных, открытых полей, Талу казался себе одиноким и чужим. Он уже ничего не чувствовал - там, где было сердце, застыло что-то тяжелое, словно осколок камня. Другие вряд ли это сознавали, но к Талу неведомо откуда пришло понимание, что его мир обречен.
........................................................................................................
Они достигли базы восьмого истребительного отряда только к вечеру, так как пришлось объезжать Кен-Каро. Ведущие в город дороги охраняли многочисленные блок-посты Внутренней Армии, и Талу не собирался выяснять, верны ли они Фамайа...
На базе царила растерянность, связь с Товией ещё - или уже? - не действовала. Но Талу пришлось долго докладывать о падении Соарской крепости и о своих приключениях. Особенно подробно его расспрашивали о судьбе Черзмали - сразу после войны он вылетел в Сиру на вертолете и пропал без вести.
Талу снова пришлось врать, рассказывая бойцам о героической смерти их командира в подбитом вертолете, на аэродроме Сиры, захваченном врагом. К счастью, уцелевшие стрелки не могли опровергнуть его рассказ. Впрочем, новости, которые, в свою очередь, пришлось выслушать ему, тоже были невеселыми. Он узнал, что не ошибся, избегая армейских постов и долго пробираясь в Цету по незнакомым проселочным дорогам. Вся Ирмия была уже охвачена восстанием. Здесь же царило уныние. Лишившийся командира отряд и не думал сражаться с бунтовщиками, ожидая неведомо чего. Он бы, наверное, тоже разбежался, - но бежать было уже некуда: Цета оказалась единственным островом законности во враждебном море мятежа. Талу понял, что всего лишь попал из огня в полымя.
..........................................................................................................
Эта новость настолько поразила Талу, что он на какое-то время впал в прострацию, не зная, что думать и что делать. Он не знал, чем бы всё это закончилось, но, к его счастью, телесвязь наконец восстановили - электромагнитный импульс не подействовал на стационарные спутники, он оказался бессилен в космосе. Маоней смог связаться с Найте. Потом ему вновь пришлось долго рассказывать о падении Соарской крепости и о своей дороге сюда.
- Это будет совсем другой мятеж, - мрачно заключил он. - У Низших теперь есть право сокрушить нас, а мы... чувствуем, что виновны. Что же нам делать?
- Я не уверен, что сейчас есть смысл вообще что-то делать, - не менее мрачно ответил Найте. - Как оказалось, ядерная зима - вовсе не бред ученых умников...
Сердце Маонея обмерло. О теории ядерной зимы он тоже слышал - но изо всех сил надеялся, что она так и останется теорией...
- Ты хочешь сказать, что... - начал он.
Найте кивнул.
- Да. Наши орбитальные разведчики показали, что весь мир ждет многолетняя зима. Прежде всего...
Слушая его рассказ, Талу вновь словно оказался в вязком, тягучем кошмаре. Пепел тысяч сожженных городов скроет весь мир за несколько месяцев - и не рассеется в течение многих лет. Температура на всей планете упадет до тридцати градусов ниже нуля. Для Уарка, никогда за всё время своего существования не знавшего зим, это был конец. Никакая развитая форма жизни не могла перенести это...
- Значит, ни для кого нет никакой надежды? - тупо спросил Талу.
Найте вздохнул.
- Есть. Для тех, кто попал на плато Хаос. Для других...
- То есть, я умру?
Найте взглянул ему в глаза.
- Ты - нет. Хьютай приказала мне особо позаботиться о тебе. На Ан-Аркской военной базе есть один исправный вертолет. Я прикажу прислать его сюда и забрать тридцать файа - в том числе и тебя. Потом я пришлю из Товии самолет...
- Спасибо, Мастер, - Талу искренне и глубоко поклонился. Он прекрасно понимал, что не заслужил такую вот участь... но он был очень рад ей. Жить ему всё же очень хотелось. - А остальные? - вдруг спросил он.
- Остальные останутся здесь. Это уже неважно, - Найте прервал связь.
.......................................................................................................
Ожидая прибытия вертолета, Талу сидел в здании аэродрома базы, мрачно глядя на растерянно бродивших по нему бойцов. Все они были ошеломлены и подавлены - но Талу мог их понять. Истребительные отряды славились тем, что могли в любой момент посадить всех своих бойцов на вертолеты и доставить их в любое место. Сейчас же из восьми тысяч бойцов восьмого отряда триста уже пали жертвой притяжения смерти, а ещё пятьсот спятили и их пришлось запереть. Все вертолеты превратились в груды бесполезного лома. Чинить их было некому - гражданский персонал, напуганный всё тем же притяжением смерти, разбежался по домам. Что же до бойцов... многие торопились побыстрее убраться из Цеты, пока у них ещё есть такая возможность. Талу не видел, чтобы их кто-нибудь задерживал, даже если они уходили, прихватив оружие. Он не представлял, правда, что они будут делать во враждебной стране - но таков был их личный выбор...
Размышления Талу прервал появившийся вертолет. Он привлек гораздо меньше внимания, чем опасался Маоней. Найте приказал доставить в Ан-Арк лишь специалистов и инженеров, у которых всё равно не осталось дел здесь - но никто не пытался помешать посадке...
.......................................................................................................
Едва они поднялись и пролетели несколько миль, Талу вздрогнул, взглянув вниз. Там, направляясь к Цете, ползли бесконечные колонны военных машин. И далеко не все они были изготовлены в Фамайа. Гадать, кто сидит в них, не приходилось. Их вертолет встретили ожесточенным, но беспорядочным огнем - лишь благодаря этому пилот успел отвернуть в сторону...
Мрачно глядя вниз, Талу задумался. Он видел участь Соары - и руководящие штурмом Цеты офицеры-вебы тоже её видели. Цету постигнет участь Соары, только быстрее и хуже. Она даже не была крепостью, в ней не было укреплений и орудий. Её защищала сила её войск. Но силы не стало - техника превратилась просто в лом, мораль упала до нуля, организация рухнула. Тут будет не бой, а просто бойня...
Талу вздрогнул, вспомнив зверства восьмого отряда. Да, у жителей Ирмии действительно есть поводы для мести - и она будет легкой. Цета уже не могла сопротивляться. На базе восьмого отряда осталось около пяти тысяч бойцов - тех, кто не мог бросить свои семьи, или тех, кто понимал, какая участь ожидает дезертиров во враждебной стране. Всего в Цете жило больше двадцати тысяч файа - в основном, жен и детей истребителей. Теперь всех их ждала смерть.
Талу встряхнул головой. Так или иначе, но он останется верен Хьютай. Но он вдруг подумал - а есть ли ей дело до чего-либо, кроме своей мечты - мечты о звездном будущем их народа?..
Он смотрел назад. Выстрелов не было слышно, - они были уже далеко, - но на южном горизонте, над Цетой, стояло тусклое, но быстро растущее зарево разгорающегося пожарища.
..........................................................................................................
Мрачный, в крови и копоти, Нэркис Уэрка стоял на крыше здания реактора, озирая развалины крепости. Победа далась очень недешево. Всего в сражении погибло больше трех тысяч солдат Вебы, все, находившиеся в крепости, до последнего младенца, и тысяча его людей. Ещё около трех тысяч были ранены. Но в его армии было уже десять тысяч повстанцев и он понимал, что это - лишь начало их великого похода к Товии и дальше, к плато Хаос...
Глава 2:
Последний день
Маоней Талу шел по улицам Товии. Ему не было никакого дела до Абраса Бору и его мятежа. Эти два месяца в родном городе сделали его почти прежним. Конечно, он не мог забыть о том, что их всех ожидает, но теперь смотрел на вещи не столь мрачно. В конечном счете, Товия неплохо соответствовала названным Найте условиям. По крайней мере, её Цитадель...
Талу встряхнул своей гривой, падавшей ему на плечи. Предстоящая осада казалась ему необычайно интересным приключением, и даже возможная смерть уже не казалась страшной. Здесь был его дом, его родина, его друзья - а вместе трудно бояться.
Талу улыбался, чувствуя себя странно легким и свободным - на нем была только короткая зеленая туника и сандалии. Эта одежда нравилась ему гораздо больше, чем рабочая или даже форма Высшего. Он знал, что совсем скоро больше не сможет так ходить, и вообще показываться на улице, но весь этот последний день принадлежал ему. Товийскую молодежь трудно заставить делать то, что ей не нравиться, и, если она решила провести свой последний день в веселье - что ж. У Талу тоже было полно дел, но он просто сбежал, чтобы увидеть последний - на многие годы, если не навсегда - мирный день. Он совершенно не представлял, что станет делать, сбежав из затхлых, пропахших оружейным маслом подвалов Замка. Впрочем, это его ничуть не волновало. Пока он просто шел по улице, наслаждаясь теплым ветром и царившим повсюду оживлением. Не верилось, что это - последний день. На улицах кое-где попадались патрули, но в кармане у Талу были его "корочки" и он мог пойти куда угодно - в пределах "белой области", конечно.
Маоней почти бессознательно направлялся на север - в построенные после Второй Войны жилые районы. Эти унылые кварталы, застроенные длинными серыми пятиэтажками, казались ему наиболее уютными - может быть потому, что где-то здесь он и родился. Он жалел лишь, что ему не с кем разделить свою радость. Его работа не позволяла ему иметь близких друзей, не было у него и девушки - хотя он отнюдь не был к ним равнодушен. Просто ему не встретилось никого, с кем он захотел бы разделить свою жизнь - как Анмай с Хьютай. Талу порой злился на свою разборчивость, но поделать ничего не мог, да и не хотел - ему хватало временных подруг, а думать о себе как об отце и муже было смешно...
Он замедлил шаг - навстречу ему направлялась группа молодежи, человек десять, вперемешку смуглые и белокожие лица, улыбки, смех...
- Эй, зеленый! - обратилась к нему стройная девушка с русыми кудрями до плеч, в куцем белом платьице и босая. - Ты мальчик или девочка?
Талу широко улыбнулся.
- Мальчик.
- Годиться, - она потянула его за руку. - Пошли с нами.
- Куда? - поинтересовался Талу, уже идя бок о бок с ней.
- В парк. Говорят, там собираются все наши... сколько тебе лет?
- Семнадцать, - соврал Талу.
- Врун! Скажи ещё, что ни разу не целовался! - она рассмеялась. Талу - тоже. Он не согласился бы разделить с этой девушкой свою жизнь, но этот день - да...
Когда над Цитаделью полыхнуло пламя и вскоре докатился приглушенный гром двух залпов, компания на минуту притихла - они поняли, что с мятежом покончено. Но он лишь подстегнул кипящую в городе жизнь. Талу стремился развлечься и старательно избегал всего, что связано с войной. Но это ему не удалось. Он увидел, что вверх по улице бежит худой бритый человек в измятой одежде, - должно быть, один из отпущенных мятежными полицейскими заключенных, - а за ним с воплями гонятся несколько растрепанных парней.
- Держите его! Это "беглый"! - заорал один из них.
Компания кинулась наперерез. Беглец попытался увернуться, но ему умело подставили ногу, и он растянулся на асфальте. Встать он уже не смог - на него обрушился град ударов и мостовая скоро окрасилась кровью. Упавшего били ногами, причем девушки старались больше парней - конечно, те, которые были обуты. Но и его девушка - Талу сообразил, что даже не знает её имени - рвалась вперед. Слов она не слышала, и Талу удержал её, перехватив руками поперек живота. Она поняла его жест по-своему - извернулась и впилась в его губы своими. От неожиданности - впрочем, не только от неё, - у Талу перехватило дух. Он слышал звуки ударов, крики умирающего, - но всё это ему не мешало, напротив, - юноша почувствовал, как его затягивает темный водоворот...
- Какой ты нетерпеливый! - восхищенно воскликнула она, наконец, оторвавшись от него.
В этот миг Талу заметил ещё троих "беглых", - очевидно, товарищей избиваемого. Они были помоложе и покрепче, и сами бросились вперед. Молодежь с дикими криками бросилась им навстречу. Сверкнул нож, один из парней обвис на руке "беглого" и упал, захлебываясь кровью. Второй "беглый" выдернул пистолет. Он стрелял навскидку, почти не целясь - ещё один парень опрокинулся назад с тремя пулями в груди, второй крутанулся, словно пытаясь разглядеть свою пробитую голову, и тоже упал.
Талу пожалел, что не захватил оружие - его просто некуда было спрятать в такой одежде. Впрочем, он бы не сунулся в такую драку - он знал, что "беглые" правы, они защищают товарища... а эти набросились на них с дикими криками, словно стая обезумевших животных. Талу видел, как стройная смуглая девушка, тонкая, как тростинка, бросилась на парня с ножом, вцепившись пальцами в глаза. Парень заорал, по его щекам потекла кровавая слизь, а тонкие пальцы погружались всё глубже... до самых ладоней. Это была неконтролируемая, уже не сознающая себя ярость. Талу был очень рад, когда ненормальная девица в его объятиях вновь сжала его лицо ладонями и впилась в его губы, словно выключив весь мир...
Он опомнился, лишь когда она отпустила его. Четверо "беглых" были мертвы - растерзаны буквально в клочья дюжиной безоружных юношей и девушек, почти детей - они стояли вокруг них, встрепанные, в порванной и заляпанной кровью одежде - но никто из них не был даже ранен. Они жадно смотрели на мертвецов - если бы они опустились на четвереньки и вцепились зубами в кровавое мясо, Талу не удивился бы. На трех убитых товарищей они просто не обращали внимания.
Вскоре появились ополченцы и оцепили место бойни. Компания отправилась дальше, к парку. Происшедшее вызвало у Талу омерзение, - но, в то же время, он чувствовал гордость... и страх - словно на его глазах стая бешеных собак разорвала человека. Но безумное чувство освобождения от всего, свойственного человеку, последней, предсмертной свободы всё же преобладало. И он чувствовал себя своим в этой дикой стае - это было самое приятное... и страшное.
.........................................................................................................
Первоначально Товийский парк показался Талу совершенно обычным - любимое место отдыха товийской молодежи, полное в любой вечер любого дня. Подобравшая его компания побежала купаться, но Талу застыл на берегу. Он, наконец, заметил разбросанную повсюду одежду, судьба которой, похоже, совершенно не беспокоила её владельцев. И нагие пары, занимавшиеся любовью, не стесняясь сотен жадно глядящих глаз. И стоящие у берега мониторы. И столбы дыма на том берегу. И тучи, сплошной стеной идущие с востока - он впервые увидел их, но сразу понял, что это - те самые. Никто не обращал на них внимания - все смеялись, говорили, пели. Вокруг всюду мелькали тела, лица, висел гвалт - словно на огромном птичьем базаре. Вода у берега буквально бурлила от массы купающихся.
- Не хочешь купаться, хочешь сразу...? - спросила его девушка.
Талу смутился, чувствуя тепло на щеках. Голова словно кружилась, всё вокруг казалось нереальным. Он тупо смотрел, как девушка разорвала платье и сбросила его на песок - под ним ничего не было. Когда нагое крепкое тело плотно прижалось к нему, Талу смог подумать лишь о том, как она намерена идти домой - не в таком же виде? Потом он отстранено подумал - что делать со своей одеждой?
Девушка расстегнула его поясок и стала сдирать с него тунику. Талу не сопротивлялся. Запутавшись в зеленой материи, он сам торопился высвободиться из неё, и лишь усмехнулся, когда она умело развязала его набедренную ленту. Потом...
Талу не представлял, что сможет делать такие вещи в шумной толпе, и чувствовать при этом дикое, сумасшедшее удовольствие. Впрочем, на них смотрели немногие. Потом рядом с ними оказалась ещё одна пара, и они пытались превзойти друг друга в страсти и выносливости. Потом Талу заснул, мирно улыбаясь и обнимая песок. Ему казалось, что всё это происходит во сне, и его сон был неотличим от реальности.
........................................................................................................
Талу разбудил крепкий пинок босой ногой в зад. Он вскочил, дико озираясь. Стало темно, только синий свет фонарей клубился в тучах листвы. Все куда-то собирались и шли. Девушка исчезла без следа.
Маоней вспомнил, что на нем осталась только грива волос и сандалии - и присел, судорожно сжавшись, нашаривая свою одежду - она тоже исчезла. Вокруг него стояло несколько парней - они заржали при виде его беспомощного смущения. Талу вскочил.
- В чем дело? - неожиданно сухо спросил он.
- Парад, - бросил один из парней. - Все идут смотреть. Пойдешь с нами?
- Где моя одежда? - спросил Талу.
- Иди так, - сказал кто-то. Лишь сейчас Талу заметил, что двое насмешников тоже обнажены. Ему это не понравилось.
- Где одежда? - его тон и злые сузившиеся глаза оказались достаточно убедительны - кто-то бросил ему его смятую тунику. - Пояс! - натянув её, потребовал Талу.
Застегнув его, юноша усмехнулся. Серебряный поясок - слишком ценная вещь, чтобы её отдали просто так, особенно сейчас, когда все запреты пали... но всё же...
Кто-то дружелюбно хлопнул его по плечу. Талу улыбнулся в ответ и пошел к улице - вместе со своими новыми друзьями. Вдруг он вспомнил, что так и не узнал имени той девушки.
........................................................................................................
Парад не произвел на Талу никакого впечатления - впрочем, он его практически не видел, зажатый в сплошной массе тел. Он видел лишь высокие шеи неторопливо проплывающих гекс и слышал рев машин. Но потом, когда пошли ополченцы, он неожиданно оказался в самой их гуще, в хвосте колонны. У него не было никакого оружия - как, впрочем, и у большинства его соседей. Только некоторые несли самодельные копья из арматурных прутьев. Но у всех глаза светились, словно у зверей, и все стремились на запад - туда, где есть враги, которых можно убивать. Талу было жутковато оказаться в этой орде, - но, в то же время, ему было очень приятно чувствовать себя её ловкой, сильной и безжалостной частью. Ему казалось, что стоит им только добраться до врагов... он будет убивать их голыми руками... как та девушка...
Талу хотелось спать, голова его кружилась, и он воспринимал окружающее лишь отчасти - как, впрочем, и большинство в этом живом потоке. Ему казалось, что ничего не сможет остановить его, - но, когда в конце проспекта Революции показалась стена солдат, толпа стала рассеиваться и безмолвно расходиться...
Вновь оставшись в одиночестве, Маоней побрел назад. Ноги сами несли его к Замку. Он не сразу понял, что глухие раскаты на западе - это не шум в ушах, не гроза, а залпы орудий - армия Уэрки начала штурм города. Это словно подхлестнуло Талу, туман в голове стал постепенно рассеиваться. Он ускорил шаг.
Перед воротами парка он остановился. Там по-прежнему толпилась молодежь, горели костры, - и на одном из них с воем корчился человек, наверняка "беглый", но Талу не был в этом уверен. Там пели, танцевали, занимались любовью - но уже исступленно, как бы через силу - те, кто не мог найти забвения в войне.
Талу вдруг стало страшно. Там почти ни на ком не осталось одежды - ни на парнях, ни на девушках. Ему хотелось скинуть и свою, и войти туда, чтобы...
Талу встряхнул головой и сжал зубы. Он - Высший, он ещё может надеяться попасть на плато Хаос, когда здесь всё будет кончено. А они...
Маоней не смел их осудить. Но он не мог к ним и присоединиться. Он усмехнулся и пошел по полутемной боковой улочке к Замку. Его массив заслонил пожары на том берегу, но Талу заметил, как с неба стал падать тонкий, почти неощутимый черный пепел. Юноша содрогнулся и невольно ускорил свой и без того чересчур быстрый шаг.
..........................................................................................................
Старый Замок был действительно старым - его построили последователи какой-то давно забытой религиозной секты, искавшие убежища в мертвой тогда пустыне - больше трехсот лет назад. Сейчас в нем размещался молодежный центр, являвшийся, по сути, отделением Чрезвычайной Комиссии. Но теперь пришла пора вспомнить о его первоначальном назначении. Талу, собственно, оказался не у дел - он не был военным, а его пост Наблюдателя уже потерял всякое значение. Он с радостью ушел бы в Цитадель - если бы его в неё впустили. Но Найте отнюдь не забыл его провал с переговорами и с его россказнями "беглым" - которые и привели к этой войне, и ему пришлось довольствоваться Замком.
Маоней думал обо всем этом, направляясь в радиорубку. Там, в одиночестве, он слушал сообщения о начавшейся битве. Они были невеселыми - Уэрка практически с ходу прорвал укрепления "белой области" и теперь почти беспрепятственно продвигался к городу. Талу словно видел, как это происходит. Укрепления "белой линии" выглядели грозно - ров и вал, усиленный дотами, на забетонированном днище рва высился ряд высоковольтных проволочных заграждений - но под залпами пушек земля обваливалась, летели искры замыканий, раскалывались, как орехи, старые доты - и в бреши врывались танки и пехота. Немногочисленные защитники отходили к городу - в беспорядке и спешке. Талу сидел в одиночестве, словно в бреду - его мир рушился, а он - он ничего не мог сделать.
- Всё бесполезно, - доносился из динамиков безжизненный, искаженный голос. Его разбивали шумы - то ли помехи, то ли шум боя. - Слишком длинная линия обороны, и не эшелонированная. Достаточно им было прорваться у реки - и всё полетело к... Мы уносим ноги... да, а что мы ещё можем сделать? Их десять на одного и тьма танков. Нас чуть не окружили... - голос смолк, послышался вновь: - ...отходим к главной линии обороны... попытаемся удержать... последняя надежда на форты... нет времени на перегруппировку...
Талу выключил радио. Ситуация была ясна и так - разбитая армия откатывалась к городской черте, надеясь закрепиться на основной линии обороны. А если ей это не удастся - их всех ждет один конец. Ему не хотелось видеть его приближения. Он уже невольно прикидывал оборонительные возможности Замка. Для своего времени он был первоклассной крепостью - его окружала гранитная стена высотой в двенадцать метров и толщиной в три. Но теперь...
Талу встряхнул волосами. Корпус обороны столицы насчитывал 25 тысяч солдат Внутренней Армии, 125 тяжелых танков и 200 боевых машин, 80 ЗРК и 15 стационарных батарей. Стратегический резерв составляли 12 тяжелых бомбардировщиков и 100 ядерных ракет С-11. А на них надвигалось полторы тысячи танков и сто тысяч солдат ССГ, а также то ли шестьсот, то ли семьсот тысяч мятежников. Финал нетрудно было предсказать, и его душил тоскливый страх обреченного. Пытаясь отвлечься, он вспоминал прекрасную довоенную Товию. Но его мысли невольно вернулись к войне, к тому, что он делал в эти два военных месяца, до начала осады.
Первые дни в городе были сплошной круговертью допросов и беготни. Затем всё вошло в нормальную колею. Ужас притяжения смерти забылся поразительно быстро - впрочем, не без вмешательства Чрезвычайной Комиссии, которая оперативно отловила особо стукнутых и буквально затопила столицу потоком запрещенных ранее фильмов, - что и привело в итоге к увиденному им сегодня. Власти блокировали информацию, но постепенно, всего через несколько дней, ситуация стала ясна всем. Жители отнеслись к своей судьбе с поразительным хладнокровием - тоже не без стараний ЧК. Впрочем, никто из них просто не верил, что вечную Товию, дивную Товию постигнет печальная участь той, первой Товии, погребенной под вечным снегом...
Затем потянулись обычные мирные дни. Талу вернулся к своей прежней работе - впрочем, она теперь, скорее, напоминала пустую формальность. Общая угроза сплотила всех жителей Товии. Она и раньше была государством в государстве, а теперь власти запретили въезд и выезд из города, опасаясь наплыва беженцев. Впрочем, их было и так на удивление мало - хаос распространялся столь стремительно, что уже через несколько дней после войны любые путешествия по дорогам Фамайа стали небезопасны, а затем и вообще невозможны. Лишь авиация соединяла основные города страны, в которых поддерживалось хотя бы внешнее подобие порядка - но и самолетам приходилось летать под прикрытием истребителей. Они вывозили в столицу юных Высших - за два месяца больше пятисот тысяч. Обычные беженцы в Товию не допускались и скапливались у западной окраины города и за рекой, на юге, вокруг "белой области". В этих скопищах отчаявшихся, голодных людей царила анархия и беспредел, власть в них быстро захватили бандитские шайки. Они захватили и прилегавшие к Товии небольшие города - Ирну, Спарху, Мирик - превратив их в сущий ад. Талу с вертолета приходилось наблюдать за окружившими Товию полукольцом лагерями беженцев - они повергли его в ужас. Телевидение тоже то и дело показывало их. Зрелище царившего вокруг хаоса сплачивало жителей Товии ещё теснее...
Беженцы с каждым днем становились всё агрессивнее. Всего через две недели после войны Товия оказалась фактически в осаде. Беженцы постоянно пытались штурмовать город, но укрепления "белой области" оказались для них неприступными. Товийский ИО, гарнизон Цитадели и располагавшиеся вокруг города части Внутренней Армии могли отбить - и отбивали - любые нападения отчаявшихся толп. Среди них всё чаще попадались мятежники, вооруженные танками и даже вертолетами, но расстановки сил это не меняло...
Окружающий Товию мир постепенно погружался во мрак - и в прямом, и в переносном смысле. Телевидение постоянно показывало спутниковые карты распространения черных туч. Они щадили Товию - не без отчаянных усилий военных метеорологов, пустивших в ход все свои средства для влияния на погоду и рассеивания туч. Первую атаку черных облаков - всего через неделю после войны - им с великими усилиями удалось отбить. Затем атмосферная циркуляция изменилась, и ученые, ко всеобщей радости, сообщили, что Товия будет скрыта радиоактивным саваном в числе последних мест. Её жители восприняли это, как доброе предзнаменование.
Словно надеясь на грядущие испытания, погода в два этих последних месяца выдалась на удивление спокойной и ясной. Дождей не было совсем, зато зачастили холодные туманы - результат насыщения атмосферы радиоактивными газами. Впрочем, пока радиационные фон в Товии, хотя и сильно поднявшийся, не внушал опасений. Лишь дуга Нити зловещей трещиной рассекала небосвод, но на неё все уже привыкли не обращать внимания...
В последние дни перед "концом света" на Товию упало два метеорита - в последнее время они действительно падали часто. Они напугали всех своими бело-зелеными огненными шарами поразительной яркости - некоторые даже приняли их за атомные взрывы, а оглушительный гром переполошил весь город. Радары Цитадели засекли метеоры задолго до того, как они стали видны, но зенитчики решили не открывать огня - обломки были невелики и не могли причинить большого вреда, а нейтронные противоракеты следовало приберечь для крайнего случая...
Один из обломков упал далеко за городом, в лесу, хотя и в пределах "белой области", образовав воронку глубиной в пятиэтажный дом. Второй метеор, поменьше, упал в Товийском парке. Образованная им воронка едва могла вместить грузовик, но вокруг неё круглые сутки толпилась товийская молодежь, весело обсуждавшая невероятное происшествие. Как ни странно, оно тоже было воспринято, как хорошее предзнаменование...
К сожалению, дела на земле шли всё хуже и хуже. Товия постепенно отрывалась от внешнего мира, её связи с ним обрывались одна за другой. Через две недели после начала войны беженцы перекрыли шоссейные дороги, ещё через сутки - железные. Речные суда, плававшие по реке Товии под прикрытием бронекатеров и мониторов, ещё целый месяц поддерживали связь, пока последний большой город вниз по течению Товии - пятисоттысячный Остишо, город-завод, не оказался в руках мятежников. Немного позже прекратила летать авиация - некоторые города ещё держались, но их закрыли радиоактивные тучи, которые, как оказалось, обладают пренеприятным свойством разрушать авиационные двигатели. Жителям Товии оставалась лишь информация о внешнем мире - но и она становилась всё более скудной. Сразу после войны прервалась всякая связь с ССГ - если там кто-то и уцелел, он не хотел общаться с Фамайа. Да и остальные её города...
Радиоэфир доносил до столицы отчаянные призывы о помощи, мольбы, проклятия, бесстрастные отчеты о происходящем - всё это было невыносимо трудно слушать, зная, что эти, похожие на горячечный бред сообщения скоро станут реальностью и здесь. Талу по привычке часами просиживавший в радиорубке Старого Замка, оцепенев слушал выловленные из радиошума обрывки великой трагедии - она воспринималась им как необычайно подробная и красочная, но всё же отвлеченная, не имеющая места в реальности. Поверить в её реальность, а затем остаться в здравом уме было невозможно.
Помимо прочего, эфир доносил сообщения и о неотвратимом продвижении армии Уэрки - несмотря на все препятствия, она неизменно проходила по тридцать миль в день, и ученые Товии, вычислявшие движение черных туч, постоянно гадали, кто же ударит первым. Сведения о численности армии повстанцев были самыми противоречивыми, но её намерения были всем известны. Уэрка собирался захватить Товию, и не скрывал этого. Отчаянные радиокрики одиночек, пытавшихся преградить ему путь, отмечали его продвижение. Помешать ему было нечем. Внутренняя Армия перестала существовать, поглощенная паникой, хотя и сохранилась официально. Некоторые её гарнизоны и базы не были смыты волной всеобщего дезертирства и ещё какое-то время продолжали функционировать. Но единственное, что могли сделать верные Товии части - взорвать свои склады с оружием и боеприпасами, чтобы они не достались врагу, потому что сражаться и там было уже просто некому. Истребительные отряды пытались пробиться в столицу, - но, ненавидимые всеми, гибли в пути, разбитые по частям или осажденные на своих базах. Только четырнадцатый, ревийский ИО смог пробиться в столицу, почти не понеся потерь - это было воспринято её жителями как чудо. До бывшей столицы Ааены Ревии, располагавшейся на юго-востоке, было больше двух тысяч миль. Несмотря на это, их путь занял всего три недели - хотя он и напоминал путь сквозь ад. Это была победа.
Однако, единственной силой, способной остановить Уэрку и спасти столицу была Внешняя Армия - но она просто перестала существовать. Стратегические ракетные войска лишились всех ракет, запущенных во время ответного удара. Часть их баз была уничтожена ракетами ССГ, а остальные разрушены озверевшими повстанцами. Авиация вышла из строя под воздействием электромагнитного импульса. Восстановить её так и не удалось из-за всеобщего хаоса, а единичные вылеты уцелевших самолетов и вертолетов ничего не решали. Флот и вовсе не мог ничем помочь. Он вел тяжелые бои с уцелевшей частью флота ССГ. Даже их оказалось достаточно, чтобы флот Фамайа оказался вскоре почти полностью уничтожен, а уцелевшая часть его переметнулась к мятежникам. Но и им это ничем не помогло...
Эскадра Суфэйна высадила десант на севере Арка, но этим всё и ограничилось, - пройти к плато Хаос через радиоактивные горы Тай-Линна им не удалось. Старая Фамайа и прилегавшие к ней острова объявили независимость, назвав себя "Истинной Фамайа". Товия никак не отреагировала на это - у неё просто не осталось сил. Впрочем, силы "Истинной Фамайа" тоже были столь невелики, что её измена не имела никакого практического значения...
По сути, единственной удачной операцией фамайской армии стал вывоз тактического ядерного оружия, склады которого были разбросаны по всей стране, на плато Хаос. Больше двух тысяч боеголовок тактических ракет, ядерных снарядов и авиабомб были в сохранности доставлены на Хаос. Талу отлично знал, что ни одна его единица не задержалась в Товии. Впрочем, после войны и притяжения смерти найти того, кто согласился бы вновь применить ядерное оружие, было почти невозможно, и это наверняка лишь ещё больше ухудшило бы ситуацию. Но всё же...
Маоней понимал, что применение тактического ядерного оружия - единственный шанс спасти Товию, но им почему-то никто не хотел воспользоваться. Причина этого лежала на поверхности: продовольствия в столице хватит всего на год, а зима продлится в несколько раз дольше. Пережить её могло лишь плато Хаос. Товию же ожидала долгая и мучительная агония. Её решили сократить, - а ведь в столице могло выжить не меньше людей, чем на Хаосе! Впрочем, стоило ли им выживать такой ценой?..
Вслух, конечно, ничего такого не говорилось. Но армия повстанцев была слишком огромна, - и слишком злобна, - чтобы удары отдельных тактических боеголовок смогли остановить её. Массированный же залп накрыл бы столицу таким облаком радиоактивных осадков, что на поверхности не выжил бы никто. По крайней мере, так считалось. Как бы то ни было, отчаянная борьба жителей Товии была неизбежно обречена на поражение. Талу был одним из немногих, кто действительно понимал это... и не верил.
.......................................................................................................
Талу не представлял, сколько бы он тут сидел - и до чего в итоге додумался бы - но тут за его спиной щелкнула, открываясь, дверь радиорубки. Талу рывком повернулся на вращавшемся стуле. В проеме стоял незнакомый офицер с погонами капитана Внутренней Армии. В полевой форме, с подсумками и гранатами на поясе. С плеча у него, стволом вниз, свисал новенький автомат.