" А-неч-ка! Ты нас только, детка, не подведи!" - как много морщинок на мамином лице в такие минуты. Будто кто-то накинул рыболовную сеть, а в ней, точно маленькие рыбки, забились дорогие чёрточки. Бьются, плещутся - стало мокрым мамино лицо. Строгое, готовое к очередному неравному бою, оно точно извиняется за неловкую мольбу о пощаде.
Сегодня Анина свадьба, и то ли время не рассчитали, то ли быстро покончили с приготовлениями, но в ЗАГС прибыли немного раньше. Запаздывающего жениха пришлось ждать, сидя в машине. "Наверное, пробки, а он спешит, волнуется", - вздыхала Аня, худо-бедно справляясь с волнением. Меж тем время шло, Митя опаздывал уже на целых 10 минут, тут-то мама и сорвалась на это пронзительное: "А-неч-ка..." Аня молчит, ей кажется, что платье смялось, Митя передумал, а сама она уменьшается до размера маминой слезинки и летит с высоты прямо в полусонную весеннюю почву. Но падает в тёплую Митину ладонь - Аня, наконец, видит его, торопливо выбирающегося из серебристой Тойоты. Всё-таки приехал.
* * *
Ночь перед свадьбой тянулась бесконечно, сон не шёл. Лёжа в постели, Аня думала о Мите и о маме. Теснила локтём к стене предпраздничную тревогу, отвоёвывая место мечтам о новой жизни. Было около трёх часов, когда тишину раздавил щелчок выключателя в коридоре. Под дверью проявилась тонкая полоска света. Так и есть - в комнату, опасаясь скрипом разбудить дочь, бочком протискивается мама. Аня не удивлена, она знает, что сейчас будет, и покорно притворяется спящей. Мама задержится у окна и простоит так с четверть часа, будто любуясь ночным видом из окон на южную сторону, а когда кто-то невидимый отдаст приказ приступать к обыску, всё начнётся. Первыми под удар попадают джинсы: что в карманах? Следом за джинсами сумка, кошелёк, книги, и даже ящик с нижним бельём послушно демонстрируют своё содержимое. Мама делает своё дело настолько тщательно и хладнокровно, что у Ани под тёплым одеялом холодеют ноги. Прекрасно зная, что ни в чём уже не виновата, она боится быть пойманной с поличным. Мама так хорошо ищет: вдруг найдёт то, чего в комнате нет? Зачем так отчаянно искать то, чего нет?.. Вдруг оно от этого найдётся...
В который раз не обнаружив ничего подозрительного (хотя, чёрт возьми, в этой комнате всё подозрительно), мама немножко успокаивается: вот и прожили спокойно ещё один день. Перед уходом заботливые руки тянутся поправить дочери одеяло: пальцы плавно скользят по поверхности, расправляя набежавшие волны. "Для чего это? - мелькает в голове у Ани. - Что пытаются сделать эти руки: защитить или обыскать?" Наконец, дверь за мамой закрывается, но под одеялом ещё долго кто-то донный и древний плавает вокруг Ани, будто подсказывая, что беду надо искать внутри.
К утру разбуженная мамиными руками рыба постепенно засыпает, наевшись сытным Аниным страхом. Теперь поспать пару часиков может и Аня. В полудрёме перед глазами проплывают картинки из детства: дорога в лето на поезде, много солнца, смеха и тёплого песка, но мысленно пройти по нему Аня уже не может, не помнит чувство. Знает одно: там она - ещё хорошая, не бракованная. И мамины руки гладят, а не обыскивают.
Заснув, Аня проваливается в неспокойное море, купание получается долгое и приятное, тело размокает, становясь лёгким и жидким как морская пена. Рядом выныривает Митя, он пытается помогать ей плыть к берегу, но почему-то топит, выкрикивая: "Ты только не беспокойся, я тебе помогу, я тебя вытащу!" Просыпается Аня с неясным чувством горечи и досады.
Удивительный человек её Митя. Многократно обманутый, он всё-таки хочет с ней семью, считает, что так нужно. Трясётся над ней, переживает, учится держать себя в руках. Растревоженная мыслями, Аня откатывается к краю кровати, пытаясь увернуться от неприятных воспоминаний, да вот не получается:
- Мы не будем покупать эту квартиру, поехали отсюда.
- Мить, а причина какая? Я уже в полном порядке, здорова, что мне эти люди? Ты не веришь?
- Конечно, ты здорова, но мы здесь не останемся. Надо же было так выбрать, семейка наркоманов через этаж, - Митя решительно зашагал вниз по лестнице. - Да верю я тебе, верю. Только поехали отсюда!
Перед глазами снова красное и злющее Митино лицо. Настрадался он с ней, бедняга, теперь чуть что жёсткий становится, чужой, как на молнию застёгнутый. Когда разозлится - кричит, не стесняется, и не на неё даже, а больше от страха. Потом, правда, чувствует, что зря шумел, и извиняется или в споре уступает. Так и с квартирой уступил, уже не с досадой, а смиренно затаив надежду. Подумал, что спор всё равно не о квартире, а о другом, так может, сейчас важнее и правильнее уступить?
Митя нежно любит Аню, но романтики в предложении стать мужем и женой не было ни грамма, он выдвинул жёсткое условие: "Счастливая жизнь со мной или твоя грёбаная химия?" Шаг отчаянный, да чего только не придумает беспомощный человек, живущий по эту сторону. Обижаться Аня не смеет, куда ей теперь? Это раньше её счастье в её руках было, сейчас иначе: она жизнью обязана другим людям, тем, кто пощадил, не бросил. И долга этого никогда не выплатить. Никогда снова не стать равной Мите, маме. Вот разве что папе - Аня часто видит себя во сне на его могиле, мимо проходит незнакомый человек и говорит, указывая на землю: "Там, там твоё место".
Аня и Митя знакомы около четырёх лет, и, поверьте, это - очень много: остальные неродственные связи из жизни "до наркотиков" постепенно оборвались одна за другой. О прежних друзьях Аня не жалеет, считая произошедшее своеобразной проверкой на прочность. Митя эту проверку прошёл, и теперь, когда 18 месяцев реабилитации позади, новая жизнь разложила яркий глянец рекламных брошюр: замужество, собственный дом, путешествия, дети... Употреблять? Да, хочется. Вот только Анечка никому об этом не говорит, и потому её можно считать абсолютно здоровым человеком.
Решил жениться Митя твёрдо, и с тех самых пор иначе как дураком несчастным его дома не называют. Не возымели действия ни мамины слёзы, ни серьёзные разговоры с братом, который, впрочем, говорил не такие уж и глупые вещи, да всё как будто о других людях. Друзья посмеиваются: "Нашёл на ком жениться. Других девчонок нет разве?" Разбираться-то не станут, здоровая или больная, по плечу хлопнут и затянут: "Ми-тень-ка, да не бывает бывших наркоманов, не пара она тебе, отмени свадьбу, пока себя не завязал!" Всё бесполезно, Митя - парень серьёзный, не на конвейере коробки клеит, а дома строит. Не по нраву ему те, кто строительство бросает, столкнувшись с трудностями. Брат и тут нашёлся с ответом:
- Мить, кирпичи тебе на заводе бракованные подсунули. Кто же так строит?
- Она - не кирпичи. Она - душа моему дому будет, - мрачно отвечает Митя.
- Ну, поглядим, что там за душа. Душонка-лягушонка... Смотри, чтоб оземь не ударилась да не убежала от тебя заколдованная твоя королевна!
Нелестные отзывы Митиных родственников могли удивить постороннего, хотя бы потому что Анну часто ставили в пример другим девушкам. Привлекательная и, как теперь модно говорить, с активной жизненной позицией: никогда без дела не сидит, на работе незаменима, учиться пошла на преподавателя математики. Гости на свадьбе будут поражены и, набравшись, кто слегка, а кто и знатно, весело обсудят между собой, какой ожидали увидеть невесту: трясущейся и без зубов или тощей, как смерть, с исколотыми руками. Всем на удивление Анина оболочка цела и невредима, зато внутри - мёртвая вода. О зудящей тяге и жгучей ненависти к себе Аня молчит. Знает доктор, вот и достаточно. Остальным она здоровая нужна, слишком много времени на болезнь потрачено. Теперь главное - зубами держаться, только чтобы Митю не подвести, и тогда в один прекрасный день жизнь перестанет сочиться скупыми каплями, рванет чистой свежей струёй. Руки любимых перестанут обыскивать. А однажды, выбирая занавески в детскую или замешивая тесто для праздничного пирога, Аня сама не заметит как перестанет чувствовать себя призраком, отягощённым телом. Не завтра и не через год, ну а просто - в один прекрасный день.
* * *
Сегодня три месяца, как Митя и Аня поженились. Возвращаясь домой, Митя поприветствовал сидящую на скамеечке старенькую соседку в очень ветхом, но чистом пальто. Бабушка улыбнулась ему как родному:
- Как поживаешь, Митенька?
- Да вы слышали, наверное, про Анечку мою...
- Слыхала, дружочек, слыхала... Царствие ей небесное. В церкви-то давно был последний раз?
- Не хожу туда больше. За Анну молиться ходил, всё правильно делал, а она снова сорвалась. Ладно бы только это, положили бы в клинику опять, вы же знаете, не в первый раз она. Только жила бы...
- Митя-Митя, ты что же, на Бога обиделся? Как по-детски, как глупо, и как больно слышать...Что до Анечки, не жилец она была. Для себя ведь ничего ей не надо было. Всё говорила, как боится вас с матерью подвести, и что сама она - никто, место пустое. Душа её давно уже улетела, по земле тело ходило, да только и делало, что под ноги смотрело - как бы снова не оступиться.
- Но ведь поправляются же люди? Бросают, живут потом долго...
- Да, Митенька. С того света тоже, говорят, возвращаются. Ты раз в церковь не хочешь, домой-то пойди, окошечко открой, а если молиться не можешь, хотя бы на солнышко за Аню посмотри.