Платье принесли ближе к
полудню. Она успела немного подремать - никто не осмелился беспокоить
наследницу лорда в день ее свадьбы; потом надоело, встала. Не желая
пренебрегать ежедневным ритуалом, пристроилась у зеркала, достала гребень: сто
раз по волосам, чтобы лучше росли и завивались на концах. Медленно расчесывала,
повторяя одними губами: я люблю тебя, Яген, я люблю
тебя, Яген... шептала, почти силком вызывая
воспоминания: раз, два, люблю тебя, Яген... танец на
том званом обеде, зала кружится, люстра слепит глаза... тридцать восемь,
тридцать девять, люблю тебя... а вот он в саду, с серьезным лицом рассказывает
ей о различных сортах яблок и о том, как за ними ухаживать, и рой мелких
бабочек мельтешит около его лица, будто выплясывает польку... пятьдесят четыре,
пятьдесят пять, Яген... река, простор, свобода, и
кажется - никогда не было так хорошо и беспечно, солнце висит над головой, как
золотой одуванчик... девяносто девять, сто, я люблю тебя, Яген...
- Госпожа, вы уже встали?
- из-за двери, негромко; почтительная девочка, хотя умом не блещет...
Крикнула, не оборачиваясь:
- Да, Ирзина,
заходи!
Та боязливо прошелестела в
комнату, выдохнула, отчаянно нервничая:
- Леди Ишой,
портниха уже привезла ваше платье, и куафер тоже ждет... Прикажете облачать для
церемонии?
- Да, пожалуй, - рассеянно
откликнулась девушка. - Вроде бы уже пора...
В роскошном свадебном
наряде Ишой поместилась не без труда - пополнела за
этот месяц, отъелась, даже жирочком легким обросла...
Пока Ирзина затягивала шнуровку на спине - придирчиво
одернула рукава... да, хорошо, достаточно длинные, шрамы надежно скрыты...
когда-то по глупости надеялась хотя бы таким путем выползти из бессмысленной и
ненужной своей любви - спасли, вытащили, на вторую попытку не хватило духа,
только на запястьях памятки остались...
- Госпожа, вы бесподобны! Тефийские кружева вам очень идут! Прикажете пригласить
куафера?
- Хорошо, зови...
В опытных руках мастеров Ишой почувствовала себя беспомощной - не успела она
опомниться, как волосы завили горячими щипцами, подозрительно смахивающими на
орудие пытки, уложили локоны на голове и прибили к ним длинными шпильками
диадему. Потом напудрили лицо, подчернили ресницы и брови, попутно прилепив на
щеки целых три мушки, а под конец облили духами с запахом тяжелым, как чугунная
сковородка, и при этом шибающим в нос так же больно...
- Ваш отец ждет вас внизу,
госпожа.
- Скажи ему - я уже
спускаюсь...
Платье тяжело колыхалось
вокруг ног при каждом шаге, жесткая нижняя юбка натирала талию, высокие каблуки
норовили за что-нибудь зацепиться. Ишой шла по
лестнице осторожно и торжественно, как беременная, не имея возможности
вздохнуть, не имея права заплакать...
- Дочка, ты сегодня
великолепно выглядишь! А чтобы увенчать твой туалет еще одной деталью, - старик
лукаво прищурился, - прими от меня вот эту безделушку!
С трудом дотянулся,
возложил ей на шею жемчужное ожерелье - кто-то из прислуги подскочил, защелкнул
тугой замочек...
Как ошейник, успела
подумать Ишой, поднося к губам сморщенную, чуть
подрагивающую отцовскую лапку. Поцеловала тяжелый фамильный перстень.
- Благодарю вас, батюшка,
за замечательный подарок.
- Идем, дочка, - в глазах
старого лорда стояли слезы, на кончике носа дрожала капля, - экипаж уже у
ворот.
- Хорошо, отец, - заученно
повторила Ишой, мягко ступая вслед за ним по
пушистому ковру.
Кони, украшенные цветами и
плюмажами, весело грохали копытами по брусчатке Старого города, экипаж
подпрыгивал на выбоинах, поднимаясь в гору. Дома между тем сходились все теснее
- Ишой уже всерьез опасалась, что рано или поздно они
застрянут, улочка сузилась настолько, что протяни невеста руку - с легкостью
сумела бы сорвать махровый цветок со стены, захваченной вьющимися розами...
Но вот дома остались
позади, экипаж подъехал к высокой каменной ограде - за ней тянулось городское
кладбище, а уже за ним, на холме, возвышался храм Серых, подпирающий облака
остроконечной макушкой... Лошади свернули, пошли шагом вдоль стены, но скоро
остановились - ворота, дальше только пешком.
Ишой
ступила на землю. Справа от белой
туфельки сжимала лепестки мелкая ромашка - будто пальчики в кулачке. Над стеной
шумели деревья; переброшенные через нее зеленые ветви раскачивались мерно,
будто полоскались в воздухе. Где-то там, на этом кладбище, похоронен Крей -
друг, ставший любовником от усталости и безнадежности, нетребовательный и
беспечный, не претендовавший ни на что, кроме места в ее постели. Девушка
улыбнулась, вспомнив первые робкие знаки внимания со стороны Лейчи; чуть только понял, что она к нему переменилась -
сразу по-другому смотреть стал, хоть и немного их там было, чувств к другому...
Жаль, что Крей умер так скоро, и жизнь вернулась в привычную колею - Ишой снова бегала
за серади, не понимая, отчего он охладел, серади снова обожал свою тогдашнюю возлюбленную, леди Меасте... А еще жаль, что она так тогда и не догадалась, в
чем причина его поведения. Право же, потом было бы проще...
- Да что с тобой? -
поинтересовался лорд нетерпеливо, и она поняла, что этот вопрос задается уже не
в первый раз.
- Извините, батюшка, -
улыбнулась смущенно и лучисто, - я так волнуюсь перед этой церемонией...
- Ничего, потерпи, -
успокоенный отец подал ей руку, - скоро все кончится...
Собственную свадьбу Ишой запомнила смутно, урывками, картинами яркими, но
бессвязными, не желающими сложиться в единую цепь единого события. Перед
дверями храма ее осыпали вишневыми лепестками и зернами пшеницы, ступени
оказались высокими и скользкими, пришлось идти осторожно - опоры она ни в ком
искать не захотела; внутри, в полумраке, клубился луч солнца, протягивался
косой ниткой через все помещение - от крошечного витражного окна под потолком
храма до мраморных черно-белых плиток на полу. Девушку обводили вокруг статуй,
символизирующих удачу и долголетие... серые идолы смотрели безразлично и слепо,
из курильниц, которые они держали в руках, поднимался сладковатый дымок
благовоний - храм пропитался им насквозь, и нигде не было спасения от этого
тяжелого сумрачного аромата; Ишой смаргивала слезы,
щурилась, пытаясь разглядеть за пеленой дыма лица стоящих вдоль стен гостей,
жемчужный ошейник сдавливал горло... неужели?
Темные волосы, блеск драгоценностей, знакомый
белоснежный веер и очередной поклонник рядом... Меасте
пришла на эту свадьбу? Девушка одернула рукава, бессознательно пытаясь скрыть
шрамы... интересно, благородная глупышка догадалась, что те пронзительные
письма, над которыми она рыдала ночами, написал не Лейча,
а девушка, которая их передавала... написала Ишой?
Ох, как же тяжело тогда эти письма дались, как же мучительно, от отчаяния
грызла пальцы, слизывая с зубов солоноватую кровь, силой швыряла руку к перу,
заставляла себя подбирать правильные слова - чтобы Меасте
точно ответила наконец взаимностью, чтобы хоть он был счастлив, раз она не
может... И как же смешно и зябко стало, когда серади
начал сторониться влюбившейся леди, как не по-доброму весело, когда поняла, что
величайшая в ее жизни жертва напрасна, и поняла даже, отчего напрасна...
Положенное время истекло. Жрец развернул невесту
лицом в другую сторону, позволяя встретиться взглядом с будущим мужем. Теплые
пальцы Ягена успокаивающе коснулись похолодевшей
ладони. Ишой увидела... там, далеко, за искристо
взблескивающей колонной... какой бледный, почти больной, и вид
усталый-усталый... Подавила желание отшатнуться, спрятаться за жениха; тот
истолковал по-своему, шепнул на ухо: "Если ты не уверена, лучше откажись,
пока не поздно"... отчаянно замотала головой, прикусила губу, смаргивая
теперь уже настоящие, а не дымные слезы... Нет-нет, ни за что, никогда, я не
могу без тебя!
Жрец начал читать нараспев клятву, Ишой повторяла ее за ним, не вникая в смысл слов...Лейча, бедный мой, хороший, ты нужен мне - но разве ж я
виновата, что ты слишком хрупок и беззащитен, как бескожий
в стране толстошкурых, что ты слышишь чувства всех
нас - и от этого боишься любить ту, что рядом, можешь только страдать по
далекой и безопасной, которая заведомо не ответит на твое чувство, отгороженная
от тебя мужем и положением в обществе... Я не виню тебя, мне жаль тебя, но
пойми - я не могу больше так, больше не могу страдать, хватит с меня Меасте... мне хочется свой кусочек радости... да, я
отравила Эрмее, чтобы стать наследницей, чтобы стать
выше тебя и получить лорда, которому никогда не изменю и которого никогда не
смогу отпустить... да, я знала: ты полюбишь меня, потому что поймешь, что
теперь можно, теперь безопасно... но разве я не человек, разве нет у меня права
на немножко счастья?.. Прости, любовь моя...
Серади
вздрогнул, словно огретый кнутом - уловил боль и жалость, но не понял
причины... тяжело ему, он гордый, другого хочет, вон какое лицо каменное... но
где ж тут взять другое, когда цепляешься за Ягена,
когда согреваешься Ягеном... добрый, верный,
порядочный... друг, брат, жених, твердь для истаявшей, утешение для
растерзанной, человек, ради которого можно жить, ради которого можно себя
заставить быть счастливой...
Жрец Серых что-то говорил,
вот уже свадебная лента обожгла запястье, Ишой
смотрела в глаза человеку, который через несколько минут станет ее мужем - и
чувствовала спиной далекий и безнадежный взгляд Лейчи.
Скоро церемония
закончится, молодожены выйдут из храма, Яген повезет
ее далеко-далеко, в один из своих домов - и там она будет покойна, живя с мужем
и время от времени получая с очередным голубем весточки от любимого. Будет
счастлива, угадывая между скупых строк: он любит ее, он скучает и хочет с ней
увидеться... и будет все так же счастлива, лишая его этой встречи: ведь ее
отказ - залог нового письма и новой мольбы.
Со временем она даже
закончит вышивку, которую недавно задумала: срисует гравюру из книги про
Звездочета Яльке и подберет нужные нитки... спрячет
где-нибудь в своих покоях - и будет изредка доставать... напоминанием о том,
что она оказалась сильнее и умнее, чем героиня из сказки - сумела выжить,
сумела взять верх над своим Звездочетом.