Иллюстрации и примечания к словам, выделенным курсивом, можно посмотреть в приложенном словаре.
Видели обезьяну? Воистину, во всей Мирабилетании не встретишь более уродливого существа! И я скажу вам, в чем причина этого уродства: ее никто не любит. Кому, как не мне, знать, что когда обезьяне грозит опасность, то она берет на руки любимого детеныша, в то время как второй, нелюбимый, сам взбирается к ней на спину. Если преследователь проявляет настойчивость, то усталая обезьяна, для того чтобы спастись самой, бывает вынуждена бросить того, что держит на руках, а другой продолжает крепко держаться за ее плечи и тем самым избегает опасности вместе со своей матерью. При взгляде на нашего короля, Гонория Уродливого (да продлят его годы святые Аббан и Аббон!), невольно приходишь к мысли о том, что, возможно, не так уж и был неправ неистовый д'Арвин, бунтарь и еретик, окончивший свою жизнь на костре, когда утверждал, что человек произошел от обезьяны. Королева-мать терпеть не могла ни своего старшего сына, ни его скончавшегося от цирроза cocu de pere, и прочила в престолонаследники сына младшего, Иоанна, подозрительно похожего на нашего красавца-сенешаля, но как раз во время коронации и мать, и дофин, ровно как и еще полторы сотни достойных во всех отношениях граждан были отравлены злодеем-поваром, которого Гонорий тут же и покарал, заколов его на глазах у тех счастливчиков, которые не ели julienne a la royal. Да, ходили темные слухи, но болтунам быстро заткнули рот, и Гонорий Уродливый вступил на престол. Итак, короля никто не любил, но он все равно хотел жениться. Это было непросто. Как известно, ни физические недостатки, ни скверные манеры, ни рыбья кровь, перекачиваемая заячьим сердцем, ни дурной запах изо рта (помойная яма до завтрака и выгребная после), который сам Гонорий иногда с удивлением замечал, и тогда в попытках заглушить его сосал чеснок - все это никогда не было серьезным препятствием для предприимчивой девушки, желающей выйти замуж. Наш бедный уродец столкнулся с проблемой иного рода. Дело в том, что, согласно тысячелетней традиции, освященной авторитетом нашей святой матери церкви, королевская особа мужского пола имеет право связать себя узами брака лишь с той, чья безусловная девственность является порукой ее целомудрию. А вот с этим у нас дела обстоят не лучшим образом. "Сoncubitant", - так ответил на вопрос об основном роде деятельности аборигенов один известный путешественник, в начале века посетивший страну, чье название отзывается во рту вкусом мирабели и миндаля. Боюсь, с тех пор мало что изменилось: не случайно бытует поговорка, что Господь создал людей, а мирабилетанец - бастардов. Ситуация усугублялась тем, что среди всех сословий нашего государства с некоторых пор распространилось поверье (по моим сведениям совершенно необоснованное), что соитие с девственницей излечивает от дурной болезни, завезенной моряками из-за Воды, и уже скоро то, что мы аллегорически называем гименеем, стало большой редкостью в наших широтах. Теперь осторожные родители держат дочерей под замком, а некоторые даже приставляют к ним охрану из тяжеловооруженных и спереди и сзади тартарских дев, славящихся своими усами и суровым нравом. Но пару лет назад у короля появилась надежда: прекрасная Гвинерва, баронесса де Гуй, как будто ответила ему взаимностью. Очарованный ее огненным темпераментом и рыжими кудрями, влюбленный Гонорий весь год напропалую ухаживал за ней, и дело уже катилось к свадьбе, но однажды умирающий от нежности жених неожиданно нагрянул в летний замок своей невесты и обнаружил будущую королеву сидевшей за столом в компании трех мужей. Если не король, так хотя бы читатель пусть оценит красоту композиции, в эмблематическом смысле представлявшую собой наш государственный герб - золотая лисица в окружении трех собак на червленом поле: сэр Альфонс, блондин, бывший любовник, держался под столом за левую гвинервову коленку, благородный рыцарь Фальстаф, брюнет, командир королевских барабанщиков, любовник будущий, - за правую, а шатен, широко известный в узких кругах менестрель Гарет Недоучка, представлявший настоящее, сидел напротив баронессы и держал ее руки в своих. Чем эти четыре существа, сплетенные меж собой на манер геральдической монограммы, так разгневали короля, осталось неизвестным, но только он приказал немедля их четвертовать, а останки бросить крокодилам в замковый ров. На следующее утро Гонорий раскаялся в содеянном, но, как писал в "Физиологе" Фома Аквинский: "Нет ничего изворотливей человеческой совести, способной раскорячиться в самых причудливых положениях над пропастью собственных угрызений". Папская булла, стоившая королю одного тучного города и пяти зажиточных деревень, официально провозгласила, что Гонорий Уродливый чист перед Господом и законом, а кто в этом сомневается, пусть лучше пеняет на себя. Прошел год, и король вознамерился жениться снова, но невеста, белокурая, исполненная очей Брунгильда, среди простого народа слывшая за святую, сбежала прямо из-под венца и пару месяцев спустя обнаружилась по ту сторону Воды, в стране самоедов. Недоумевавший Гонорий засыпал ее письмами и умолял вернуться на родину, но Брунгильда, почему-то предпочитавшая супружескому соитию сношения через океан, отвечала уклончиво и кормила его небылицами навроде тех, что на самом деле самоеды себя не едят, что вместо ни пуха ни пера они желают друг другу ни коки ни колы, а окна замка, принадлежавшего гостеприимно приютившей ее соложнице, выходят на утопающий в зелени фасад церкви св. Супермена Оскароносца. Вскоре она вознеслась. Старый слуга как раз опорожнял в саду ночной горшок, после чего клялся и божился, что собственными глазами видел святого в синим трико, который летел по темному небу, держа в когтях ее младую душу. Гонорий был безутешен. Подвергнув себя добровольному затворничеству в королевском винном погребе, он читал "Ars amandi" и с мрачным воодушевлением, порожденным скорее смесью браги и пива, чем реальным положением дел, продолжал строить матримониальные планы, в глубине души понимая, что, скорее всего, так и умрет холостым. В конце концов неутоленное желание близости иного сердца, в унисон бьющегося по соседству, свело бы его с ума, если бы не братья-иезуиты, как всегда вовремя оказавшиеся под рукой.. Наш король, как всякий самодур, с каким-то угрюмым энтузиазмом привечал и коллекционировал себе подобных. Его двор был полон шарлатанов-алхимиков, уверявших, что могут извлекать золото даже из куриного помета, сиамских уродцев, фокусников, шутов и бродячих монахов, но даже в такой разношерстной компании появление этих двоих не осталось незамеченным. Оба были длинные, красно-загорелые блондины, неразлучные как Каин и Авель, Розенкранц и Гильденстерн, секанс и косеканс. Они даже пахли одинаково, поскольку видели в водных процедурах лишь опасный источник простуд, и стоило им где-нибудь появиться, как воздух вокруг немедленно наполнялся запахом старой рясы, полежалого камамбера и скунсовой струи - и все это помноженное на два. Каждый по отдельности был самым обыкновенным человеком, но в сумме из них получился зловещий гомункул, чей совет и привел к гибели этого мира. "Прикажите отловить единорога, ваше величество", - вот какой совет дали иезуиты королю. И то верно: в наши смутные времена, когда повылезавшие на белый свет, как поганки после дождя, маги и чародеи за малую толику гарантируют restitutio in integrum всего что угодно, ни одна девственность не может не подвергаться сомнению, и только единорог способен надежно ее удостоверить. См. "Бестиарий" Евстахия Антиохийского (не путать с однофамильцем-критянином), стр. 12: "Белый единорог дик и свиреп. Единственный способ поймать его - привести в лес девицу. Привлеченный ее чистотой и непорочностью, единорог приближается к юной деве и засыпает у нее на груди, после чего схватить животное для опытного охотника не составляет труда". Если перевернуть лист пергамента, то на странице 14 можно обнаружить очаровательную статью про двухголовую амфисбену, остроту зубов которой мне как-то довелось испытать на собственной шкуре, к счастью, оказавшейся достаточно прочной. Тринадцатая страница отсутствовала. Мой отец, словно предчувствуя неладное, накануне своей смерти переслал с надежным человеком мне письмо касательно местонахождения оной и инструкции на тот случай, если... Впрочем, об этом позже. Короче говоря, королю потребовалась моя помощь. Лет десять назад мой отец, главный королевский лесничий и хранитель "Райского сада", сгорел заживо, вступив в неравную схватку с бонаконом, и я был вынужден принять эту должность, уже пару столетий переходившую в нашей семье от отца к сыну. Откровенно говоря, мне совсем не нравилось ловить и убивать животных на потеху нашему обезьяноподобному королю: я учился в Виттенбергском университете и мечтал стать великим философом, но увы, как говорил один датский принц, посещавший те же штудии, что и я: "Великие в желаниях не властны". Paradisus. Так называется обширный лесопарк, разбитый у стен дворца прадедом нашего короля, упокой, Господи, его душу. Умнейший был человек, не то что эти: говорил на латыни и древнегреческом, переписывался с Мерлином, и со всех краев нашей плоской как стол Земли ему везли простых и волшебных животных, которые являлись предметом его неизменного интереса. О да, этот человек отлично разбирался в магической зоологии: он лично принимал роды у мантикоры и ухаживал за захворавшим драконом, а когда харадр отвернулся от него, что, как известно, означает приближение смертного часа, то, перед тем как исповедаться, старый король приказал открыть клетки и выпустить всех животных на волю. Со временем парк одичал, зарос и слился с окружавшей его чащей, и теперь представлял собой пародию на парадиз, в зеленых кущах которого скорее встретишь саркастически ухмыляющегося сатира, чем евангелического ангела. ***
Если без остановки двигаться все время на север и быть достаточно осторожным для того, чтобы избежать встречи с аспидом, сциталисом или василиском, то рано или поздно можно выйти к подножию Лысой горы. Сверху белая, сверкающая на солнце снежная голова, пониже ее - еловый бор, похожий на пушистый, зеленый воротник, а еще ниже - тоже зеленый, но пожиже тоном лиственный лес, поросший по земле жимолостью и багряником, и простирающийся до самого горизонта. Под горою есть водоем, красоту которого мой язык не в состоянии описать, и поэтому я воспользуюсь словами одного поэта, волею судьбы оказавшегося в этих местах: "Это было чистое, синее озеро с необыкновенным выражением воды. Посередине отражалось полностью большое облако. На той стороне, на холме, густо облепленной древесной зеленью (которая тем поэтичнее, чем темнее), высилась прямо из дактиля в дактиль старинная черная башня". Черт возьми, хорошо сказано! Вот это озеро и было целью нашего путешествия: именно на его берегах полвека назад мой отец поймал единорога, чей оправленный в золото, когда-то белый, но почерневший от прикосновений грешников рог теперь украшает алтарь коронационного собора в Реймсе. На другой день с раннего утра мы вышли из города. Пыльная дорога, не торопясь, перетекала с холма на холм, и уже через час мы углубились под сомкнувшиеся над нашими головами своды густого бора. Кукушки, дятлы, удоды и даже пересмешники, известные тем, что совершенно лишены чувства юмора, должно быть, умирали со смеху, глядя на нас из кустов. Впереди шел я, за мной на громыхавшей на весь лес телеге катила толстая деревенская девка, а за нею следом, отпуская в ее адрес соленые шуточки, толпой валили королевские гвардейцы, и чем дальше мы углублялись в чащу, тем больше я сомневался в успехе нашего предприятия. Краснорубашечники - прекрасные рубаки, но в охотничьем деле понимают столько же, сколько мой духовник в латыни ("Penis coronat opus, сын мой!"): увы, взять с собой профессиональных охотников мне не позволили по причине, недоступной моему пониманию. Мы шли уже около трех часов. Краснорубашечники за моей спиной от нечего делать состязались в том, кто громче испортит воздух. Турнир сопровождался гиканьем и взрывами хохота, но все равно мои опытные глаза и уши примечали что нужно. На высоте человеческого роста, промеж черных еловых стволов на порванной паутине висит сухая иголка: должно быть, левкрота или парандр; в сырой глубине оврага, где никогда не рассеиваются сумерки и пахнет прелой травой, цикады, только что игравшие свою металлическую музыку, вдруг замолчали, и из кустов жимолости заполошенно вспорхнула куропатка. О, вот этот-то определенно одержал победу! Краснорубашечники ржали и одобрительно хлопали победителя по спине. Иногда я сомневаюсь в духовном превосходстве человека над неразумными тварями, но держу свои мысли при себе. "Поставил Господь человека владыкой над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле", - так, кажется, говорится в Писании, а головы тех, кто в этом сомневается, я время от времени вижу насаженными на колья вдоль проезжей дороги, что ведет через всю страну от западных гор до границы с баснословной Тартарией. Но, говоря между нами, назвать человека скотом - это значит оскорбить скота сравнением с человеком. Зверь никогда не станет мучить другого зверя, никогда не будет убивать просто так; мы же едим их мясо, одеваемся в их шкуры, держим в неволе, стравливаем друг с другом или просто убиваем себе на потеху и при этом еще сочиняем о них небылицы в назидание следующему поколению мучителей и убийц. Как трогательно: раненый лев обращается за помощью к св. Иерониму, св. Франциск проповедует птицам, а чудесные волы помогают строить собор в Лане! Особенно показательно в этом смысле поведение бобра. Чувствуя приближение егерей, охотящихся за его шулятными яйцами, которые используют для врачевания мужских недугов, животное оскопляет само себя и приносит их в зубах своему преследователю, являя тем самым истинно христианское смирение. Честное слово, иногда хочется, чтобы люди и звери поменялись друг с другом местами! Где-то в кронах деревьев посвистывала и перелетала какая-то птица. Я прищурился (э, да это же алкион!) и грустно усмехнулся: "Думай осторожно, человек, а то твои желания могут исполниться". Когда солнце стало клониться к закату, а в лесу уже синели сумерки, деревья неожиданно расступились, пахнуло свежестью и наш отряд вышел на берег озера... И я, и отец всегда остро ощущали волшебное очарование этого места, словно устанавливающего связь между всем сущим и человеком, когда ты понимаешь, что все, что тебя окружает (лес, озеро, отражающееся в озере небо, весь мир), является бесценным подарком, данным нам Господом просто так, не за что, подарком, который люди никогда не смогут оценить по достоинству... Башня была на месте, облако тоже, но я чувствовал: что-то изменилось, как будто мир на один миг распахнулся, с отвращением взглянул на нас и поспешил захлопнуться снова. Я приказал оставить телегу в лесу и расставил ловцов по позициям. Краснорубашечники привели девку, усадили ее на пень, задом к озеру, и дали в руки кусок гороховой колбасы, чтобы она вела себя тихо. Впрочем, наша приманка и без того относилась к происходящему вокруг нее с совершеннейшим безразличием: то ли она была непроходимо тупа, то ли придворный медик, гарантировавший мне ее девственность, на всякий случай покопался у нее в мозгах. Скоро совсем стемнело. Бледно-зеленый диск луны то быстро мелькал в невидимых в темноте тучах, то подолгу замирал на месте, рассматривая озеро, которое в свою очередь смотрело на него во весь свой широко распахнутый глаз. Еще он видел краснорубашечников, расположившихся полукругом шагах в пятидесяти от клевавшей носом девственницы и, кажется, тоже спящих, и меня, занявшего позицию несколько в стороне. Время тянулось, как резиновое, и лишь текучее движение песка в моих походных часах указывало на то, что оно не стоит на месте. В конце концов луне надоело смотреть на нас, и она скрылась за тучи, а когда через мгновенье вдруг появилась снова, то в течение пары ударов сердца я не мог поверить собственным глазам, а когда поверил, волосы мои встали дыбом: рядом с девкой, похожей в полумраке на безжизненный манекен, стоял единорог! Но не это заставило меня похолодеть от ужаса. Дело в том, что единорог был черный. Это был черный единорог! Краснорубашечники, которые, оказалось, только притворялись спящими, с радостным ревом вскочили на ноги и наперегонки бросились его ловить. Один из них, ранее подвизавшийся в королевской службе скороходов, опередил остальных. Впрочем, единорог, даже на фоне ночи темнеющий будто провал мрака, и не пытался бежать. Он стоял и спокойно смотрел, как к нему, растопырив руки, приближался человек с искаженным от охотничьего азарта лицом. Краснорубашечник был уже рядом, когда единорог вдруг встал на дыбы, и раздался звук, похожий на тот, когда о камень разбивают костяную шкатулку: трах - и бывший скороход полетел вверх тормашками: борода в одну сторону, сапоги - в другую. Что происходило дальше - я не видел, поскольку уже ломился сквозь кусты в сторону нашей стоянки. Я успел выпрячь лошадь из телеги и запрыгнуть ей на спину, когда на меня из-за дерева кинулся краснорубашечник. Я ударил его ногою в лицо и погнал лошадь сквозь ночной лес. Выл ветер, в колючей слепой темноте ветки хлестали меня по лицу, но удивительно: мы не врезались в дерево на всем скаку, не свалились в овраг и не угодили в трясину. Вероятно, существует знание такого рода, что ты не можешь умереть до тех пор, пока не встретишься с ним лицом к лицу. Не знаю, сколько времени длилась эта безумная гонка. Моя бедная лошадь пала в лиге от города, так что, когда я добрался до городской заставы, уже рассвело. Сонный стражник вздрогнул и перекрестился, когда мимо него, сломя голову, промчался человек в изодранной в клочья охотничьей куртке. Вот наконец и мой дом. Не собираясь дожидаться, пока сторожа отопрут ворота, я полез через забор, зацепился и с проклятиями полетел головой в куст черемухи. "Отопри дверь!" - бешено крикнул я испуганно выглядывавшей из окна экономке. Я кубарем скатился в подвал, я сорвал заговоренные самыми страшными заклятиями печати с окованного железными скрепами сундука, внутри которого находился еще один, поменьше. Этот я открыл ключом, который носил на шее с самого детства. На самом дне сундука лежала уже дымившаяся, уже тлеющая по краям тринадцатая страница. Я потянулся к ней, но вдруг она вспыхнула, словно порох, и рассыпалась в воздухе искрящимся прахом, и это все, что я успел прочитать: "...и лютый зверь лесной, и всякий скот, и агнец, и волк, и вол, и пардус рыкающий выйдут из лесов, чтобы пожрать человеков, и во главе их пойдет черный единорог". Уже никуда не торопясь, я поднялся наверх. Я умылся. Распорядившись насчет завтрака, я с удовольствием хлопнул по увертливому заду свою прекрасную, с уклоном в вегетарианство, кухарку, полукровку Кэт, чьи прелести цвета кофе с молоком, судя по всему, я делил с главным королевским конюхом, жившим по соседству. Впрочем, это уже не имело значения. Прихватив с собой самую большую бутылку самой лучшей ганзейской мадеры, которую все откладывал до лучших времен, я вышел на улицу. Вокруг стояла какая-то оцепенелая тишина: не мычал скот, не лаяли собаки, только из дома напротив доносился испуганный детский плач, да где-то хлопал на ветру не подвязанный ставень. Мимо меня пробежал босой, с белыми от ужаса глазами стражник, тот самый, с северной заставы. Вдруг в верхней части города торопливо заговорил колокол. Я узнал этот голос несмотря на то, что за всю свою жизнь слышал его всего пару раз: накануне войны с Тартарией, и тремя годами позже во время эпидемии моровой язвы. Сильный порыв ветра прошелся по улице, гоня перед собой мелкий мусор и стайку бледных бабочек-однодневок - мертвое вместе с еще живым. Где-то очень далеко глухо перекатился гром. Несмотря на то что солнце светило не переставая, день стремительно гаснул, темнели окрестности. Я знал, что всем нам предстоит умереть еще до заката, но мысль об этом свелась лишь к мысленному пожатию плечами, не более того. Пророчество сбылось: власть человека подходила к концу, и я хотел это видеть. Словарь: "Ars amandi - (лат.) "Искусство любви", Овидий.
Cocu de pere - (фр.) отец-рогоносец (французское правописание некорректно: скрипт не поддерживает аксанты).
Сoncubitant - (лат.) совокупляются.
Julienne a la royal - (фр.) жульен по-королевски.
Paradisus - (лат.) райский сад.
Penis coronat opus - (лат. искаж. Finis coronat opus) конец - делу венец.
Restitutio in integrum - (лат.) восстановление в целости.
Алкион - (лат. Halcyon) зимородок, птица предсказывающая погоду и исполняющая желания (аналог Синей птицы).
Амфисбена - (лат. Amphisbaena) змея о двух головах - одна спереди, другая сзади. Способна двигаться в темноте, освещая себе дорогу светом собственных глаз.
Аспид - (лат. Aspis) крупная ядовитая змея. Прижав одно ухо к земле, аспид закрывает другое собственным хвостом, чтобы не слышать пения заклинателя, вызывающего его из норы.
Бобр - (лат. Castor) см. текст.
Бонакон - (лат. Bonacon) мощное парнокопытное, покрытое зеленой шерстью. Спасаясь от преследователей, бонакон с силой выпускает из себя содержимое своего кишечника, покрывая им землю на расстоянии трех акров, воспламеняя кусты и деревья, тем самым вынуждая охотников прекратить преследование.
Василиск - (лат. Basiliscus) крылатый змей с головой петуха. Способен убивать при помощи взгляда.
"Великие в желаниях не властны" - Шекспир В. "Гамлет, Принц датский", акт I, сцена 3.
Гименей - (лат. Hymen) девственная плева, а также древнегреческий бог брачных отношений.
Единорог - (лат. Unicornis) см. текст.
Левкрота - (лат. Leucrota) крупное парнокопытное с головой лошади, львиной гривой и большим ртом, в котором вместо зубов - одна сплошная кость. Левкрота издает звуки, напоминающие человеческий голос.
Мантикора - (лат. Manticora) существо с лицом человека, тройным рядом зубов, телом льва и хвостом скорпиона. Людоед.
Обезьяна - (лат. Simia) см. текст.
Парандр - (лат. Parandrus) крупное парнокопытное. Способен менять окраску, как хамелеон.
Сциталис - (лат. Scitalis) бескрылый дракон. Чрезвычайно ядовит: яд сциталиса действует так быстро, что лицо укушенного им человека не выражает страданий.
Харадр - (лат. Caladrius) птица, предсказывающая больным смерть или выздоровление.
"Это было чистое, синее озеро с необыкновенным выражением воды и т.д." - Набоков В. Быль и убыль. - СПб.: "Амфора", 2001. - С. 158.
- Комментарии: 104, последний от 30/05/2018.
- © Copyright Аноним (om_shri_ganeshaya_namaha@rambler.ru)
- Размещен: 11/09/2012, изменен: 08/08/2015. 24k. Статистика.
- Рассказ: Фэнтези, Мистика
Связаться с программистом сайта.
