Аноним. Кинбот и Боткин

Кинбот и Боткин

"Где прекрасная Зембла¹? Где хребты ее гор? Где долгая дрожь в тумане?" Действительно, на этот раз речь пойдет о другом. Сегодня я посчитал своим долгом прояснить один вопрос, не имеющий отношение к земблянской географии. Некоторые из исследователей романа Владимира Набокова "Бледный огонь" считают, что его главный герой, профессор Чарльз Кинбот (на самом деле Карл II, последний король Земблы), - это некий г-н Боткин или, вернее, г-н Боткин, вообразивший себя беглым королем. В частности, один из переводчиков "Бледного огня", Сергей Ильин, писал в примечаниях к своему переводу: "Боткин - эта фамилия возникает в романе уже второй (но не первый и не последний) раз и, вроде бы, без особых на то оснований. В истории русской культуры (и эмиграции) она встречается часто. Семья чайных торговцев Боткиных дала России литератора и переводчика Василия Петровича Боткина (1811-1869), написавшего, в частности, статью "Литература и театр в Англии до Шекспира", которая стала предисловием к третьему тому "Полного собрания сочинений Вильяма Шекспира" под ред. Н. В. Гербеля в трех томах (содержавшему переведенного А. И. Кронебергом "Гамлета"... и упоминаемого в "Даре", в биографии Н. Г. Чернышевского; академика живописи Михаила Петровича Боткина (1869-1914 ), одного из устроителей русского раздела на международной выставке в Копенгагене в 1888 году; и знаменитого клинициста Сергея Петровича Боткина (1832-1889). Еще один Боткин (доктор) был расстрелян в Екатеринбурге вместе с семьей Николая II; еще один возглавил после убийства В. Д. Набокова берлинскую организацию русских эмигрантов. Все это, впрочем, не объяснит нам настойчивого появления этой фамилии в романе, пока мы не сообразим, что "Кинбот" является плодом больного воображения этого самого В. Боткина (анаграмматически образованным из его фамилии)".

При всем моем уважении к изощренной осведомленности переводчика, я вынужден не согласиться с его точкой зрения, и дерзну предложить читателю свою собственную. Итак, преступим.

Нетрудно подсчитать, что фамилия "Боткин" и слово "боткин" упоминается в романе 6 раз. Для начала перечислим их все и посмотрим, что из этого выйдет.

Впервые эта фамилия встречается в эпизоде, где Кинбот пытается разобраться в родословной Шейда и фантазирует на тему антропонимики.

"...Бытуют также фамилии, связанные с занятиями: к примеру, Писарев, Свитский (тот, кто расписывает свитки), Лимонов (тот, кто иллюминует прописи), Боткин (тот, кто делает ботики - модную обутку), да тысячи других".

Во второй раз главный герой упоминает Боткина, когда просматривает свой дневник, в котором записывал свои беседы с Шейдом.

"В разговоре о возглавляющем чрезмерно раздутую русскую кафедру профессоре Пнине, который замучил своих сотрудников придирками (по счастью, профессор Боткин числился по другой кафедре и не состоял в подчинении у этого гротескного "перфекциониста"): "Как странно, что у русских интеллигентов напрочь отсутствует чувство юмора, и это при таких изумительных юмористах, как Гоголь, Достоевский, Чехов, Зощенко или этот их двуединый гений - Ильф и Петров".

В третий раз слово "боткин" встречается в эпизоде, где протагонист рассуждает о самоубийстве.

"Я выбирал эти образы наугад. Существуют пуристы, уверяющие, что джентльмен обязан использовать два револьвера - по одному на каждый висок, либо один-единственный боткин (обратите внимание на правильное написание этого слова), дамам же надлежит либо заглатывать смертельную дозу отравы, либо топиться заодно с неуклюжей Офелией".

В четвертый раз эту фамилию упоминает один из университетских коллег Кинбота.

Тут ко мне обратился профессор Пардон:
- А мне казалось, что вы родились в России, и что ваша фамилия - это анаграмма, полученная из Боткин или Бодкин?
(Кинбот отрицает это и объясняет, что слово "kinbote" на-зембландском означает "цареубийца").
- Но русский язык вы все-таки знаете? - спросил Пардон. - Я, помнится, слышал на днях, как вы разговаривали с этим... как же его... о Господи (старательно складывает губы).
(Участники этого разговора шутят по поводу трудностей произношения фамилии одного из своих коллег, т.е. Пнина).
- Покрышкин, - скаламбурил я. - Да, - продолжал я, обращаясь к Пардону, - разумеется, я говорю по-русски. Видите ли, этот язык был в ходу par excellence, и гораздо более французского, во всяком случае, среди земблянской знати и при Дворе. Теперь, конечно, все изменилось. Теперь именно в низших сословиях силком насаждают русскую речь.

В пятый и шестой раз фамилия "Боткин" и слово "боткин" упоминаются в Указателе имен и географических названий.

Боткин В., американский ученый-филолог русского происхождения, 894; king-bot - англ. бут, царский овод, личинка ископаемой мухи, некогда плодившейся на мамонтах, что, как считают, и ускорило их общую филогенетическую кончину, 247; тачать ботики, 71; "боткать" - глухо плюхать и "ботелый" - толстобокий (русск.); "боткин" или "бодкин" - датский стилет.

Итак, теперь нам известно, что таинственный Боткин действительно существует: сам протагонист подтверждает его существование дважды - в своем дневнике и Указателе. Что нам о нем известно? Немного. Профессор Боткин, американский ученый-филолог русского происхождения, работающий в том же университете, что и Кинбот. Действительно, такое совпадение выглядит подозрительным. Кроме того, имеется еще одна важная улика - и тот, и другой говорят по-русски. Представляю свое удивление, если бы я вдруг узнал, что моим соседом по лестничной клетке является человек по фамилии Минона, к тому же говорящий по-португальски²! Прекрасно понимаю переводчика: тут невольно возникнет соблазн предположить, что Боткин и Кинбот являются одним и тем же лицом, анаграммой, зеркальными отражениями друг друга, подобно тому, как датский стилет (боткин) вполне может стать убийцей короля (kinbote). Однако, обращаю внимание читателя на то, что в упомянутых выше эпизодах появляется еще один "зеркальный" персонаж: профессор Пнин из одноименного набоковского романа, который в "Бледном огне" превратился из доброго, симпатичного, интеллигентного человека в анаграмму самого себя: властного, неприятного придиру и самодура. В романе много таких людей-анаграмм: Мандевиль, барон Мирадор, психопат и предатель, имеет своего двойника-однофамильца барона Радомира, прекрасного человека и патриота; благородный Одон, спаситель короля, является отражением своего двоюродного брата Нодо, шулера и ренегата, милейший Шейд (англ. тень) является антагонистом зловещих "Теней". И не только людей, но и вещей: "Песнь о Роланде" превращается в "Погребальный плачь по лорду Рональду", а Нитра и Индра, два островка близ одного из курортных городков, и так являются почти полной анаграммой друг друга.

Мне представляется, что эта зеркальная "наоборотность" является смыслообразующей конструкцией теста "Бледного огня", и месмеризирующий исследователей г-н Боткин здесь совсем не причем. Филогенетически (да простит мне читатель этот набоковский термин), примечание к поэме Шейда, которое написал свихнувшийся Кинбот, представляет собой зеркальное отражение самой поэмы, подобно тому, правая рука в зеркале превращается в левую. Сам Кибот называл это "симптоматическим семейным сходством". Та же конструкция лежит в основе человеческого существования: добро является метафизической анаграммой зла, сон - яви, а жизнь - смерти.

Короче говоря, мне представляется, что г-н Ильин ошибался: профессор Боткин и профессор Кинбот - это два разных человека, в анаграмматическом смысле похожие друг на друга как апельсин и спаниель или акварелист и кавалерист. Набоков подбросил читателям этого персонажа из свойственного ему озорства и любви к отражениям, мимикрии и бледному лунному свету, просвечивающему сквозь миражи. Хотя, сказать по правде, мне совершенно неважно, выдумал ли Боткин Кинбота или наоборот, или, быть может, все мы в свою очередь являемся героями какой-нибудь комедии или драмы, созданные силой воображения кого-то другого. "Лучший герой, которого создает великий художник, - это его читатель³", сказал Набоков. Согласитесь, это намного важнее.

П.С.: Кстати говоря, никто из исследователей "Бледного огня" не обратил внимания на то, что в тексте имеется прямое признание Кинбота, что он и есть скрывающийся король Зембли. Он проговаривается, когда пересказывает исторический анекдот о своем отце, Альфине Туманном. "Однажды летом, перед Первой Мировой, когда в нашу маленькую и сдержанную страну прибыл с весьма необычным и лестным визитом император одной великой иностранной державы (я сознаю, как небогат их выбор), отец мой отправился с ним и с молодым земблянским толмачом (вопрос пола которого я оставляю открытым) в увеселительную загородную поездку на только что полученном, сделанном на заказ автомобиле".
:)

Примечания:

¹ Воображаемая страна из романа Набокова "Бледный огонь". Цитируется по переводу С.Ильина.
² Автор этих записок говорит по-португальски.
³ Набоков В. "Лекции по русской литературе". - СПб.: "Азбука-Аттикус", 2012. - с. 40.

Комментарии: 17, последний от 13/01/2014. © Copyright Аноним (om_shri_ganeshaya_namaha@rambler.ru) Размещен: 23/11/2013, изменен: 22/07/2015. 9k. Статистика. Эссе: Литобзор		Ваша оценка:

Аноним : другие произведения.

Кинбот и Боткин