Аноним. Русская народная кафка

Русская народная кафка
(критический обзор рассказа Артемьевой М.Г. "Сорняки другого мира")

"Как бы тонко и любовно ни анализировали и ни разъясняли рассказ, музыкальную пьесу, картину, всегда найдется ум, оставшийся холодным, и спина, по которой не пробежит холодок" - писал Набоков в своем эссе "Франц Кафка: "Превращение". Ум и спина автора этого критического обзора не из их числа. Отлично помню, как вдруг потянуло этим ледяным холодком, словно где-то открылась дверь, ведущая в неведомые, иные, ирреальные области бытия, когда я впервые взял в руки "Die Verwandlung¹". Примерно то же чувство я испытал при прочтении рассказа "Сорняки другого мира".

Признаюсь: начало не произвело на меня сильного впечатления. Походя отметив про себя, что автор использовал старый, как мир, литературный прием, называемый "бог из машины", я, позевывая, предположил, что меня ждет довольно традиционная развязка: цветок съест протагониста. Но вскоре что-то заставило меня поежиться. Собственно говоря, холодком потянуло отсюда: Ближе к утру ему приснился изумительный сон: будто он лежит на белом песчаном берегу тропического океана и непроходимая чаща дождевого леса, наполненная криками птиц и свежими сладкими ароматами незнакомых цветов, подступает к нему самым краем, готовая вобрать, впустить его в себя... Кирилл очнулся и потянул носом воздух". БАБАХ!!!!111 Дверь в неизведанное с грохотом распахнулась, и мне стало ясно: никто не проснулся, никто не потянул носом! Глагол "очнулся" используется автором только для того, чтобы ввести читателя в заблуждение: в сюрреалистическом мире кафкианских и артемьевских галлюцинаций никто не просыпается и не засыпает, а такие слова как "сон" и "бодрствование" не более чем условности авторского языка.

Известны две точки зрения на литературное наследие Кафки. Одни рассматривают его произведения под религиозным углом, другие смотрят на него сквозь близорукие очки психоанализа. Но меня, как и Набокова, "в данном случае интересует жук, а не книжные черви". Проснувшись однажды утром от беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое. Лежа на панцирно-твердой спине, он видел, стоило ему приподнять голову, свой коричневый выпуклый, разделенный дугообразными чешуйками живот, на верхушке которого еле держалось готовое вот-вот окончательно сползти одеяло. Его многочисленные, убого тонкие по сравнению с остальным телом ножки беспомощно копошились у него перед глазами. "Что со мной случилось?" - подумал он. Это не было сном".

Это не было сном, читатель! Герои "Превращения" и "Сорняков" просыпаются и понимают, что это не было сном! Вот в чем секрет. Реальности сна и бодрствования переплетаются между собой так тесно, что становиться невозможно отличить одно от другого. Фактически, они образуют новую реальность. "Подумаешь, - может сказать читатель, - я могу назвать не менее десятка литературных произведений, где неспособность протагониста отличить сон от бодрствования является смыслообразующей конструкцией текста". Согласен, у меня у самого есть такие, но здесь - случай особый. В старых офсетных комиксах типографические оттиски часто не совпадают друг с другом, и окрашенные области выступают за черный контур, которым обозначается граница персонажа. Точно таким же образом окрашенная в обыденные, привычные цвета реальность выступает за границы персонажей Кафки и Артемьевой. Не замена реального нереальным, как это принято в литературе, где присутствует фантэлемент, а шифт, расфокусировка, смещение, сдвиг реальности, когда главный герой, немного поудивлявшись для приличия, принимает на веру этот старый новый мир, который, как будто остался тем же, но в тоже время стал совершенно другим.
Еще секунду назад Грегор удивлялся случившейся с ним метаморфозе, а вот уже если что-то и беспокоит его, так это невозможность перевернуться на бок: Хорошо бы еще немного поспать и забыть всю эту чепуху", - подумал он, но это было совершенно неосуществимо: он привык спать на правом боку, а в теперешнем своем состоянии он никак не мог принять этого положения. С какой бы силой ни поворачивался он на правый бок, он неизменно сваливался опять на спину. Закрыв глаза, чтобы не видеть своих барахтающихся ног, он проделал это добрую сотню раз и отказался от этих попыток только тогда, когда почувствовал какую-то неведомую дотоле, тупую и слабую боль в боку". Обратите внимание: вместо того, что орать от ужаса (человек ни с того ни с сего вдруг превратился в насекомое!), главный герой раз за разом, "добрую сотню раз", с маниакальным упорством насекомого пытается перевернуться. Реальность сдвинулась, и с этим уже ничего не поделаешь. Остался ли Грегор человеком? Нет. Стал ли он настоящим жуком? Тоже нет.
А теперь посмотрим, как тем же приемом пользуется автор "Сорняков". Сначала Кирилл удивляется (куда же без этого?), а потом сует голову в ванну и оказывается в новом мире: "Где-то вдали синела горная гряда, над нею летели розовые облака и, наверное, шел дождь - сине-лиловые полосы на небе и белые росчерки молний... Слева от леса находился город - множество белых домов с оранжевыми и терракотовыми черепичными крышами". В эту секунду происходит сдвиг реальности, точнее говоря, этот сдвиг уже произошел в тот момент, когда герой очнулся. Кирилла не беспокоит абсурдность того, что его ванна стала пространственным порталом, ведущим в иные миры, его беспокоит то, что "окошко между мирами оказалось тесновато". Ничтоже сумняшеся, герой тут же предлагает абсолютно сюрреалистическое, кафкианское решение этой проблемы: "Чтобы его расширить - нужно больше растений и больше воды!"
Теперь снова вернемся к Грегору и посмотрим, как он решал свою проблему переворачивания: "Сбросить одеяло оказалось просто; достаточно было немного надуть живот, и оно упало само..." Надуть живот, читатель! "Ему нужны были руки, чтобы подняться; а вместо этого у него было множество ножек", но не это тревожит протагониста: "Только не задерживаться понапрасну в постели", - сказал себе Грегор". Ведь была уже половина седьмого, и он опаздывал на работу. Таракан опаздывал на работу, читатель! На самом деле, ужас положения гг заключается не в метаморфозе его тела, а в метаморфозе авторской реальности, которая, в свою очередь, оказывает влияние на реальность читательскую, и вот уже ловишь себя на мысли, что хочешь дать Грегору пару дельных советов: "Во-первых, попытайся сначала спустить с кровати головогрудь, а во-вторых, попробуй раскачиваться, но береги лапки: они у тебя хрупкие". Круг замкнулся: и автор, и персонаж, и читатель перестают воспринимать смещенную реальность как что-то необычное, фантастическое, а это значит, что автор, персонаж и читатель стали единым целым, и эта целостность - самая великая тайна литературного творчества.

Нет ничего скучнее литературы, намеренной изменить читателя в лучшую сторону (в чем бы эта лучшая сторона не заключалась). "Я злюсь на тех, кто любит, чтобы их литература была познавательной, национальной, воспитательной или питательной, как кленовый сироп и оливковое масло²". К счастью, ни Кафка, ни Артемьева не испытывают ни малейшего желания меня питать. На этом уровне литература не занимается подобными глупостями, поскольку "она обращена к тем тайным глубинам человеческой души, где проходят тени других миров, как тени безымянных и беззвучных кораблей³".
Один из критиков "Сорняков" написал: "Бывают такие тексты, по прочтении которых только и остается, что развести руками: ну да, букв много, а чего автор сказать-то хотел?" На этот вопрос ответить довольно просто: "Ничего", как ничего не хочет сказать любая литература, которая ходит по краю иррационального. Но это авторское "ничего" имеет природу той самой метафизической пустоты, из которой появляется все: восторг, наслаждение, мурашки по коже, радость встречи с неведомым, обретение единства. Перефразируя Набокова, хочу сказать напоследок, что если "Сорняки другого мира" представляются кому-то чем-то большим, нежели фантазией на ботаническую тему, я поздравляю его с тем, что он вступил в ряды хороших, годных читателей.

Примечание:

¹ Превращение (нем.)
² Набоков В. "Лекции по русской литературе".
³ Там же.

Комментарии: 27, последний от 08/12/2012. © Copyright Аноним (om_shri_ganeshaya_namaha@rambler.ru) Размещен: 11/10/2012, изменен: 05/03/2013. 8k. Статистика. Эссе: Литобзор		Ваша оценка:

Аноним : другие произведения.

Русская народная кафка