Я торопился к выходу из лаборатории, когда дорогу мне преградил Берт. Он сказал, что проект завершен и все сотрудники уволены. Однако за несколько минут до этого я случайно обнаружил скелеты этих несчастных в куче перегноя вокруг норы.
2
Когда я приехал в этот медвежий угол Северной Дакоты, то знал только, что лабораторией управляет Берт и в ней ведутся селекционные работы по выведению гигантских червей, способных перелопачивать жирные объедки процветающей цивилизации. Спрашивать, как он нашел меня и зачем, было бы проявлением дурного воспитания, поскольку речь шла о приличных деньгах.
Берт встретил меня у выхода из аэропорта и, широко улыбнувшись, энергично устремился навстречу с распростертыми объятиями. Мы обняли друг друга как старые друзья, и Берт произнес: - Ну, привет! Я уже заждался тебя, - после чего взял багаж и направился к ветхому Бьюику, который на удивление лихо понес нас по проселочным дорогам, утопавшим в тени вековых елей. Берт сидел за рулем и насвистывал мотив из "Я и Барни - веселые парни", я же чувствовал себя утомленным перелетом, поэтому откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Его голос точно такой же, каким был, отметил я. Где-то глубоко под сердцем зародилось и стало шириться сладкое чувство, которое патокой растеклось по всему телу, и я стал, медленно кружась, погружаться в сонный омут воспоминаний.
Внешне Берт мало изменился с тех времен, когда я был на воспитании в частном пансионе для мальчиков, чьи отцы, в том числе и мой, героически погибли где-то в джунглях под Сайгоном. Как это ни парадоксально звучит, но пансион существовал на деньги химического магната из Монтаны, который сколотил капитал на поставках напалма Пентагону во время Вьетнамской кампании, а после ее известного финала не нашел ничего лучшего, чем замаливать грехи, занимаясь благотворительностью. В пансионе Берт был учителем биологии. Натуралист от Бога, он в любую погоду проводил уроки вне стен душного каменного ящика, каковым являлось старинное здание школы. Я хорошо помнил, как он шумно выходил из дверей школы своим широким размашистым шагом на почти негнущихся ногах, и нас словно вихрем выдувало за ним. Остановившись на мгновение, он выбирал направление и шел прямиком через лес, не признавая витиеватого сплетения тропинок. Порой нам приходилось продираться сквозь густой подлесок или перебираться через крутой овраг, но чем больше ссадин и ушибов мы получали, тем становились более счастливыми, давая выход бурлившей в наших телах полудикой и необузданной энергии детства.
Свои истории он обычно начинал словами: "Давным-давно, когда люди жили в подземных норах, наверху, в безбрежном как океан зеленом царстве жил да был..." жук, паук или бабочка в зависимости от того, какое животное первым попадалось в сети нашего неуемного любопытства, а по мере роста коллекции сказка обрастала все новыми сюжетными линиями и персонажами. Мы все были увлечены этой игрой, которую придумал Берт. Иногда во время похода он внезапно замирал, его глаза покрывались паволокой и он несколько минут сохранял позу, в которой его настигало наваждение. Мы приписывали это состояние тому, что учитель слушает голос природы.
Однажды в разгар учебного семестра Берт ушел из пансиона, даже не попрощавшись с нами. Потом я слышал, будто он стал затворником и поселился в одной из шахт где-то на угольных копях Брабанта. Позже, учась в колледже, я переосмыслил истории Берта, которые раньше казались мне всего лишь увлекательными сказками. Я понял, что он излагал нам свою философию, предлагал свой идеальный мир, наполненный пением птиц и холодной утренней росой, в котором порхали бабочки, деловито ползали муравьи. Его мир был преисполнен божественного смысла и существовал таковым до тех пор, пока человек не унизил Природу, нагую и беззащитную, не поработил ее, превратив в наложницу, удовлетворяющую его растущую похоть, и не низвел великое таинство до уровня логических выкладок. В мире Берта не было людей, но мне казалось, что был он сам, вечный, уверенно шагающий по своим владениям, иногда останавливаясь, чтобы слушать голос Природы.
3
Машина резко затормозила и заглохла. Мы вышли на поляну, в центре которой клубился густой туман. - Добро пожаловать в "тонезнаючто", - произнес с улыбкой учитель и шагнул в туман. Я поплелся за ним. В тумане я потерял Берта на несколько минут, но, немного поблуждав, вышел к месту, где пелена немного рассеялась. Сквозь белесую дымку я увидел огромную матово-белую клавиатуру и Берта на ней, перескакивавшего с клавиши на клавишу. Это напомнило мне игру в классики. "Начало новой игры Берта", - подумал я, догадавшись, что тот вводит пароль. Внезапно он остановился и поманил меня рукой. Я встал рядом с ним на клавишу `ENTER`, которая оказалась подъемником и мы стали медленно опускаться под землю. Металлический люк, скрежеща, закрыл вход над нашими головами, и мы сошли в полумрак лаборатории. В нос ударил густой вязкий запах перегноя. Несколько каров сгружали прессованный мусор рядом с огромной ямой, окруженной жирной и запотевшей с внутренней стороны плексигласовой стеной. Берт подвел меня к яме.
- Мои воины, - тихо произнес он, глядя во мрак сквозь полупрозрачное заграждение.
Внезапно тьму словно разрезала молния: исполинский белесый червь взвил свое тело из глубины, вытянул его струной и уперся в потолок. Застыв на мгновение, он мощно обрушился на стену и снова исчез во мраке норы. Инстинктивно я отпрянул от стены.
- Я хочу, чтобы ими можно было управлять, - произнес Берт, никак не отреагировав на происшедшее. Затем он повернулся ко мне и раскрыл ладонь, в которой поблескивали миниатюрные микросхемы. - Эти чипы дают точечные импульсы заданной интенсивности с любой точки своей поверхности. Я очень рассчитываю, что ты сможешь имплантировать их в ганглий червей. Тебе помогут.
Сказав это, учитель бережно переложил микросхемы в мою ладонь, затем развернулся и ушел. После увиденного мысль управлять червями показалась мне разумной и я с энтузиазмом принялся за дело. Рабочие усыпляли червей газом и извлекали из нор при помощи крана, насаживая передний сегмент на огромный крюк, напоминавший рыболовный, а затем лебедками вытягивали их тела в струну. Я садился верхом на головной сегмент червя и ножом пропарывал тугой покров. Затем полностью погружал руку в жидкое прохладное нутро, нащупывал там тонкий нервный узел и имплантировал чип. Работа длилась около месяца, и в течение этого времени я видел Берта только однажды, когда он с мостика пристально наблюдал за моими манипуляциями.
4
Я стоял перед Бертом, в руке которого блестел кольт и тер ладони о грязный рабочий халат.
- Спасибо за отличную работу, - спокойно произнес тот. - Я не ошибся в тебе. А теперь уходи и не бойся. Он уперся в меня немигающим взглядом. - Иди же, ведь мы же по-прежнему друзья.
Он отошел в сторону, а я медленно поплелся к подъемнику, не способный соображать, а только считая про себя шаги, каждый из которых мог стать последним. Однако Берт не выстрелил. Когда я выбрался из лаборатории, то понял, почему учитель сохранил мне жизнь. Он хотел, чтобы перед тем, как принять смерть, я понял, частью какой игры невольно стал. Поле вокруг меня и лес за ним были словно распаханы исполинским плугом, а воздух наполняли раздраженные крики тысяч лесных птиц, обескураженных произошедшей переменой. Несколько червей поблизости инстинктивно пытались уйти под землю, однако почвенный покров был слишком тонким, чтобы вместить их тела, поэтому черви оставляли за собой траншеи, заполненные полужидким перегноем. Один из них повернул ко мне и стал стремительно приближаться, выбрасывая вперед грязно-бурое тело, а затем подтягивая налитый кровью хвост. Прыжками я добрался до Бьюика и укрылся в нем. Гигантская туша проползла всего в нескольких метрах от машины. С трудом я завел машину и медленно двинулся через борозды обратно в сторону лаборатории, полагая, что принять смерть от пули выглядит предпочтительней, чем перспектива быть сожранным одной из этих тварей. Мотор надрывно гудел, борясь с цепкими испражнениями червей, однако учитель знал толк в автомобилях, и я метр за метром приближался к туману. Наконец спасительное облако тумана окутало машину. Я вышел из нее и направился к клавиатуре. Здесь было необыкновенно тихо, словно туман изолировал лабораторию от реалий внешнего мира.
Берт сидел на клавише "ENTER" с ноутбуком на коленях и сосредоточенно глядел в экран монитора. Рядом стояло радио, по которому передавали новости CNN.
- Это ваша новая игра? - спросил я.
- Эта игра стара как мир, - задумчиво произнес Берт, более никак не отреагировав на мое появление.
- Вы хотели убить меня, - тихо сказал я, как бы напоминая ему о неизбежности, с которой уже смирился.
- Я дал тебе шанс, - ответил Берт. - Ты им воспользовался и вернулся ко мне. А теперь садись рядом, - добавил он. Я послушно сел.
- Смотри, мои воины уже разрушили города и коммуникации в трех штатах, а в правительстве пока еще ничего не поняли. А когда они поймут, что есть только один эффективный способ убить червя, это применить напалм, - на этом месте Берт рассмеялся. - Ты помнишь лысого старину Фрэда из Монтаны, который содержал пансион? Так вот, его склады, заводы и прочее хозяйство пошли прахом в первую очередь. Но там, - Берт закатил глаза вверх, - баксы - это просто бумажки с портретами мертвецов, таких же, как теперь и он сам. Так что старине Фрэду не о чем горевать.
Со стороны казалось, что Берт играет в обычную стратегию. Все типы объектов на экране монитора имели свои обозначения. Черви были отмечены красными крестиками, и Берт управлял своей армадой, выделяя какой-нибудь из крестиков мышкой, а затем дважды щелкая по пункту назначения.
- Через пару недель Америка превратится в распаханное и удобренное поле, после чего, - внезапно учитель прервал свою речь и замер, его глаза покрылись знакомой мне паволокой, и он впал в транс, который, как я понял только сейчас, был физическим проявлением его безумия. Глядя на застывшего Берта и на компьютер, нетерпеливо мигавший красными крестиками в ожидании действий, я понял, что этот транс - не просто случайность, а Знак, данный мне свыше в осознание собственной мессианской роли.
Я торопливо вытащил пистолет из кобуры под пиджаком у Берта, и попытался разрядить его, приставив гладкий холодный ободок ствола к виску учителя. Однако к моему удивлению, которое сменилось разочарованием, пистолет оказался незаряженным. Тогда, прыгая с клавиши на клавишу, я ввел пароль и Берт начал медленно опускаться внутрь лаборатории. Затем я убрал компьютер в сторону и крепко вцепился в густые волосы учителя обеими руками. Когда подъемник ушел глубоко вниз, Берт повис, удерживаемый мною так, чтобы его голова находилась немного выше уровня люка. Механизм закрытия входа пришел в действие, и металлический круг тяжело сдвинулся с места. Берт начал приходить в себя. Не предпринимая физических попыток освободиться, он только тихо произнес: - Что ты делаешь, мой мальчик? Я ведь разделил с тобой эту игру. Опомнись, неужели ты способен убить своего учителя?
Мне было невыносимо больно слушать эти слова, но решение было принято. Через несколько секунд Берт захрипел, под давлением металла его плоть стала издавать чавкающие звуки, но вскоре все закончилось. Я отшвырнул голову учителя в туман, взял компьютер, радио и пересел на клавишу ЄEscapeЄ.
Учитель совершил стратегическую ошибку, которую я должен был немедленно исправить. Мировой опыт говорит о том, что нельзя разжимать кулаки и воевать на несколько фронтов. Быстро работая мышкой, я задал червям только три направления - Нью-Йорк, Вашингтон и Лос-Анжелес. Если будут разрушены эти города, то Америка оцепенеет и в глухом отчаянии падет предо мной на колени. Я не верил в мир Берта, хотя возможно только он и был прекрасен. Я придумал свою игру, которая только что отлично началась.