Одна Принцесса очень любила гулять одна. Особенно любила проснуться спозаранку и убежать в лес. Там, даже в самой дремучей чаще, были проложены у неё аккуратные тропки, видимые только ей. И где обычный человек блуждал часами, оставляя на растопыренных грозных ветвях обрывки материи со своего платья, Принцесса лёгкими шажками пробегала за несколько минут. И когда бежала она навстречу солнцу, не тянули к ней скрюченные ветви сосны, не прилипала клейкая паутина, развешанная по всему лесу, не застревали маленькие башмачки во мху. Солнечный зайчик сопровождал её в этих непролазных местах: то позолотит бочок сосны, когда Принцесса коснётся его рукой, то отразится в десятке капель на влажной, поутру, траве.
А бежала Принцесса через дремучие места не просто так! Был у неё большой секрет: если правильно одолеть старый лес, не свернуть в сторону, то выводила тайная тропинка на поле, полное изумрудной травы в половину принцессиного роста. Травы росли здесь густые, крепкие, ароматные, напоенные горячими летними днями. Выбегала Принцесса из тёмного леса и падала в их объятия. Раскидывала руки и ноги, и лежала, вглядываясь в густую голубизну неба. И казалось ей, что упругие травы восстают под её тельцем и, пружиня, вот-вот подкинут её прямо к самому солнцу.
Когда ощущение предвкушения полёта становилось настолько нестерпимым, что не помещалось у Принцессы внутри, и до невозможности распирало её маленькое сердечко, она легко вскакивала на ножки и бежала вглубь поля. Её ладошки на бегу гладили каждую, попадающую на них травинку, пропуская между пальчиками.
Добежав до середины поля, выплеснув нетерпение, Принцесса снова опрокидывалась на траву, подставляя яркому солнцу круглые щёчки.
Королева-мать была недовольна поведением своей единственной дочери: где это видано, чтобы королевская особа, которой надлежит перемещаться в пространстве с гордо поднятой головой и прямой спиной, ныряла каждое утро в заросли лютиков и, хохоча, убегала прочь от нянек на долгие часы. И кожа Принцессы приобретала золотистый оттенок солнца, в то время, как у настоящей особы голубых кровей, цвет кожи колебался между фарфоровым и алебастровым.
Но негодовать Королева могла сколько угодно. На Принцессу не действовали ни слова, ни угрозы, ни даже запирание в её небольшой спаленке. Смотришь - вот она сидит за столом, рисует птиц, высунув от напряжения язычок. Отвернёшься - а она, как облачко, уже просочилась на улицу, увернулась от мамок и нянек и убегает в лес. И поймать её нет никакой возможности: как будто смыкаются за ней крепкие ветви, надёжно охраняя детство маленькой Принцессы.
А та уже бежит, торопится по петляющей тропке, горят в нетерпении щёки. Вот-вот выскочит из леса на край, дурманящего летними ароматами, поля и кинется на траву, как на самую мягкую перину. Поднимет перед собой руку, растопырит ладошку и будет, прищурившись, смотреть, сводя и разводя пальчики, как просачиваются солнечные лучи. И будет казаться ей, что её ладошка и есть солнышко. Или раскинет руки в стороны и будет гладить и гладить шелковистые плотные травы. Закроет глаза и представит, будто плывёт она по полю куда-то за моря и океаны.
У маленькой Принцессы было много подобных тайных мест, как раскинутое, между лесами, поле. Иногда поздно вечером, тихонько выбравшись из своей постели, выходила она за ворота замка, где, на высоко приделанном ржавом крюке, качался ночь напролёт тусклый фонарь. Света он давал недостаточно, чтобы обнаружить идущего, но рядом с ним росли деревья, встав в освещаемую фонарём тень которых, можно было увидеть себя сотканной из листьев. Тут и там топорщились лиственные руки и ноги, когда лёгкий ветерок раскачивал ветви деревьев. Своя привычная тень становилась дивно причудливой, кружевной, колеблющейся в неверном свете фонаря.
А другой секрет был закатным: очень редко, после череды яростных ливней, вечером вдруг разливался по небу невыразимый малиново-жемчужный свет. Небо полыхало, провожая солнце, постепенно осаживающееся в зыбкое марево. И также постепенно небо выворачивалось бархатистой изнанкой, из которой тут и там просачивались гвоздики звёзд.
Иногда Принцессу спрашивали, что она чувствует в одном из своих тайных местечек - восторг?
Восторг это когда весной, согрев леденеющие пальчики горячим дыханием, аккуратно трогаешь пушистые пуговки почек. И, ещё более поздней весной, сидишь на корточках у прорастающего папоротника и осторожно, чтобы не повредить, поглаживаешь пальцем его крошечную спиральку.
А в тайных местах был не восторг. Там скрывалось от остальных настоящее счастье. Рассказывать об этом было бесполезно. Взрослому миру не нужно счастье, которое можно ощутить, услышав гудение шмеля или наклоненную головку мелкой птицы. Принцесса очень боялась стать взрослой, выйти однажды на улицу и ничего не ощутить, дотронувшись до плотного стебля ромашки. Боялась, что однажды ноги откажутся нести её по песчаным дорожкам, а угрюмый к другим лес, повернётся к ней, ощетинившись острыми сучками.