Аннотация: В работе показаны представление о сердце как органе нравственного чувства в трудах трех религиозных философов: П.Д. Юркевича, Б.П. Вышеславцева и И.А. Ильина
Содержание
Введение
Глава 1. Представление о сердце в Священном Писании
Глава 2. Феномен сердца в трудах русских религиозных философов
2.1 Значение сердца в жизни человека по П.Д. Юркевичу
2.2 Философия сердца, любви и света Б.П. Вышеславцева
2.3 Метафизика "сердечной любви" И.А. Ильина
Заключение
Список литературы
Введение
Актуальность. Состояние современной духовной культуры общества находится в глубоком кризисе. Поэтому важное значение имеет систематическое обращение к вопросам духовно-нравственного характера. Ситуация современного глобального кризиса человечества требует разнообразных поисков выхода из этого состояния. Очень важна проблема этического и ценностно-смыслового измерения человеческого существования. В настоящее время очень неопределенной является проблема перспектив отечественной философии и этики, а также состояние национального самосознания и дальнейшей судьбы России. Раскрытие духовно-культурных смыслов феномена сердца является особенно актуальным сегодня [35, с. 5].
Феномен сердца - наиболее фундаментальный этический и духовный феномен. Он занимает центральное место в антропологии. Смысл феномена сердца вбирает в себя библейские смыслы, фольклорное значение, раскрывается в исихазме и русской религиозной философии. Антропология исихазма придают феномену сердца статус философского термина, который в дальнейшем используется в морально-этических трудах русских религиозных философов. Феномен сердца изучают многие науки о человеке: философия, теология, медицина, биоэтика. Современная медицина, биоэтика, физиология человека определяют сердце как сложный системный орган, который несет многосмысловую функциональную нагруженность. Энергетическая, информационная и разумная деятельность сердца признаются физиологами вместе с неизученными функциями сердца как органа, который осуществляет важнейшие функции управления человеческим организмом как сложной системой [35, с. 6].
Философия и христианская антропология рассматривают проблему человека в различных онтологических, гносеологических и аксиологических измерениях. Из-за специфики религиозных, научных и философских определений феномена сердца представление о человеке распалось на отдельные составляющие, что негативно отразилось на духовно-нравственном уровне всей культуры. Об опасности "бессердечной" и нецельной культуры в начале двадцатого века предупреждал И.А. Ильин. Феномен сердца связывает воедино бытийные, познавательные и моральные аспекты личности человека. Эта фундаментальная философская категория объединяет онтологию гносеологию, антропологию и аксиологию. Онтология сердца раскрывает целостное нравственное бытие личности. Гносеология сердца занимается разработкой сверхрационального духовного познания. Аксиология сердца характеризует его как нравственное чистилище, в котором помещена совесть и духовные ценности [35, с. 8].
Этико-философский анализ феномена сердца преодолевает разрозненность знаний о человеке частных наук, культурных традиций и религиозных учений. Этика сердца дает междисциплинарное исследование целостности человека, которая структурно выражается в едином телесно-духовном центре сердца. Феномен сердца включает "непознавательные элементы" психики человека. Кроме того, феномен предлагает не формальный (абстрактный), а активный практический подход к нравственным проблемам. Смысл понятия сердца раскрывается в его этических измерениях. Этика и метафизика сердца раскрывают глубинные основания человека, его единственную в своем роде индивидуальность, которая соотносится с целостным бытием. Особенностью феномена сердца является его взаимосвязь с категорией совести. Сердце является центром совести, которая служит основанием свободного этического выбора личности.
Философия сердца представляет собой концепцию целостности человеческого существа, основываясь на глубинных идеях о сердце. Сложившись в духовном пространстве России, она имеет своим основанием морально-духовный аспект личности. Философия сердца изучает зерно и корни человеческого "Я", объединяет устройство Мироздания и внутреннее пространство индивидуального человека. Философия сердца представляет собой глубокое явление индивидуального воспитания сердца и души человека.
Метафизика сердца, в отличие от метафизики разума, пытается проникнуть в суть чувственной сферы, раскрыть и познать тайны мироздания. Она представляет собой духовное видение и душевное постижение феномена сердца, через который осуществляются размышления о предельных основаниях бытия, о мире и человеке. Сердце представляет собой целостность внутреннего бытия человека. Символ сердца объединяет в себе чувственное и рациональное, телесное и духовное, природное и культурное. Он содержит все явления психической и физической жизни людей. Категория сердца, являясь центром духовной, душевной и телесной жизни, служит метафизической предпосылкой целостного учения о человеке. В понятие сердца включаются духовно-душевные и душевно-телесные свойства человека. В культуре формируется ценностный порядок сердечной любви, который определяет конкретный жизненный мир каждого индивида. При этом порядок сердца возвышается над порядком разума и порядком чувственности. В концепциях сердечного знания символ сердца является центральным, но не единственным. Другими символами, которые тесно связаны с ним, являются энергетические символы света и любви. Они переходят друг в друга, различаясь по степени интенсивности, и соединяют человека и Бога, профанное и сакральное, земное и небесное, имманентное и трансцендентное [35, с. 8].
С самого начала христианская религия отмечала определяющую роль сердца для становления нравственности человека. Феномен человека представлялся единством тела, души и духа. Православно-монастырская культура передала эти идеи русскому народу. Для него сердце стало органом духовного знания, а также особым путем восхождения и жизненным символом. Для русского человека путь сердца служит дорогой подвига и жертвы. Вся история России, испытавшая потрясения и борьбу, свидетельствует об этом. У верующего человека душа постоянно находилась в готовности к жертве. Лучшие россияне шли этим сердечным путем. Сердце - символ сияния Духа и вершина соединения человека с Богом в земной жизни. Огненное сердце является символом глубинной природы человека, его наивысшим потенциалом [40, с. 11].
Феномен сердца является фундаментальным принципом этики. Он позволяет говорить о целостной структуре отечественной этики, а не о ряде ее отдельных вариантов. Феномен сердца придал дополнительное эмоционально-практическое звучание традиционным этическим категориям и утвердился в качестве специфического нравственного понятия. В русской религиозной мысли феномен сердца занимает важнейшее место. Сердце всегда сохраняет этический аспект своего содержания и развивается в полноценное философское понятие, которое объединяет неоплатонизм и святоотеческую традицию. В феномене сердца сосредоточивается весь комплекс вопросов русской философии и точка схождения проблем формирующейся русской национальной философии. Семантический спектр термина "сердце" предусматривает стремление к целостному знанию. Сердце - это символ центральности, обеспечения целостности любой системы. В русской философии "сердце" объединяет мир идеальный и мир материальный, поэтому в русской традиции сердце является телесным органом, центром и средоточием жизненных сил живого организма, а также точкой соединения личностного и абсолютного начала. Одновременно с этим оно служит центром душевно-духовной жизни каждого человека и мира в целом [35, с. 12].
Философия сердца является одним из направлений русской философии, которое прошло долгий этап исторического развития. Она появилась в отечественном гуманитарном знании, начиная с первых религиозно-философских произведений. Первоначально проблема сердца решалась в ее единстве с проблемами любви и, большей частью, в рамках богословия и религии, так как сердце является основным символом, которое дает ключ к вхождению в духовную реальность христианского мироощущения. Со временем, по мере развития гуманитарного знания, феномен сердца стал привлекать все большее внимание русских мыслителей, философов, ученых и писателей. В русской философии проблема любви и сердца имеет большое значение. Отечественная философская мысль, начиная со времен средневековья, отличалась стремлением не к дискурсивно-рассудочной, а к эмоциональной сфере изложения своих концепций [13, с. 93].
Проблемы сердца и любви тесно взаимосвязаны и являются общечеловеческими проблемами. Всеобъемлющее значение имеет феномен сердца как органа мысли и любви в качестве скрытого пути постижения этой истины [13, с. 100-101].
Философия сердца была осознана, начиная с первых веков ее существования и появления первых философских религиозных трудов. Проблемы феномена сердца разрешаются с позиций богословской науки и религиозной философии, так как сердце служит символом, который помогает войти в духовную реальность христианского ощущения мира. Во многих определениях Библии, которые раскрывают главные положения христианской философии сердца, оно обладает функциями сознания, проявлениями любви и совести. Сердцу предписываются функции жизни в целом, в единстве тела, души и духа. В христианстве сердце имеет глубокий символический смысл. В нем встречаются две совершенно различные формы бытийности - абсолютная и относительная (ограниченная). С этих символических позиций христианского энергетизма, в отличие от волюнтаристического, психологического и рационального методов его постижения, оформилось понятие сердца. Онтология сердца способствовала развитию специфических форм гносеологии, которые сложились в восточно-христианском богословии и, вслед за ним, в русской религиозной философии. О значении сердца как символа христианства можно судить по тому факту, что в Священном Писании это понятие встречается 851 раз [17, с. 28].
Уже в средневековой русской мысли оформилось особое направление, называемое кардиогнозией, то есть сердечное видение, охватывающее весь объем чувств человека - от страдания до сокровенного ощущения присутствия Бога [13, с. 92-107]. Тема сердца получила распространение в русской мысли первоначально через переводы текстов и толкования святых отцов Церкви, а затем самостоятельно оформилась в собственных трактатах русских святых, например Нила Сорского [34, с. 32-37]. Проблема сердца занимала важное место в русской духовной культуре и философской традиции. В настоящее время она приобретает еще большую значимость, поскольку человеку необходимо целостное мировоззрение, которое обосновано нравственно. В его формировании философия сердца занимает важное место. Это религиозно-философское направление занимается познанием сердца, выступающего основой духовной жизни человека. Оно служит для устранения разобщенности в познании человека, приведению к гармонии жизни его тела и духа. Философия сердца служит основой для изучения целостной человеческой природы. Сердце человека является не только физиологическим органом, но также и обиталищем Духа. Оно представляет собой пространство сверхсознания. Его нельзя описать одними только категориями разума. Отечественная философия обладает приоритетным значением в области "сердечного знания" [40, с. 15].
Русская религиозная философия конца XIX - начала XX вв. вобрала в себя все богатство православной метафизики "сердечного созерцания", а также энергийной метафизики света и любви. Этика сердца является типологической чертой русской философской традиции. В трудах русских мыслителей мысль и действие, чувство и рассудок, рациональность и интуиция находятся в единстве. Тема сердца, "жизни по сердцу", сердечных отношений, близка нашей стране. Русские святые, славянофилы, Ф.М. Достоевский, Вл. Соловьев и другие мыслители отмечали, что Россия была и остается "сердечно ориентированной" страной. В современных исторических реалиях, когда в западной цивилизации, переживающей системный кризис, имеют главенствующее значение потребительские ценности, духовный потенциал России, проявляющийся через философию сердца, способен сыграть жизнеутверждающую роль в построении новой одухотворенной цивилизации [13, с. 15].
Объектом исследования служит феномен сердца в русской религиозной философии.
Предмет исследования - анализ феномена сердца с этико-философских позиций.
Цель исследования - раскрытие нравственных свойств категории сердца в русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв.
Для реализации поставленной цели определены следующие задачи исследования:
1) определить основные идеи феномена сердца в русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв.;
2) выявить значение и этическую роль феномена сердца в трудах Б. Вышеславцева, П. Юркевича и И. Ильина.
Теоретико-методологическая база работы: Священное Писание, труды русских религиозных философов (Юркевич П.Д., Вышеславцев Б.П., Ильин И.А.), а также исследователи их творчества (Бабина В.Н., Бурханов Р.А., Гаврюшин Н.К., Громов М.Н., Евлампиев И.И., Зеньковский В.В., Калугина С.А., Кондратьев Е.А., Лебеденко А.А., Юсупова Ф.Н.).
Научная новизна исследования: проанализирована этическая роль феномена сердца в трудах русских религиозных философов.
Теоретическая и практическая значимость работы. Данная дипломная работа будет полезна студентам пастырского и регентского отделений духовных школ, а также студентам, обучающимся на межвузовских кафедрах теологии, учителям воскресных школ и общеобразовательных школ, преподающих основы православной культуры, а также всем, кто интересуется русской религиозной философией.
Глава 1. Представление о сердце в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов
Среди всех антропологических терминов Священного Писания "сердце" употребляется чаще других - 851 раз. Под сердцем подразумевается внутренняя жизнь человека (257 раз), сфера интеллекта (204 раза), центр воли (195), средоточие эмоций (166 раз). Святитель Лука Войно-Ясенецкий пишет, что "о сердце речь идет чуть ли не на каждой странице Библии, ... ему придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. Сердце есть орган общения человека с Богом, следовательно, оно есть орган высшего познания" [5, с. 24]. В качестве физического органа "сердце" встречается только 29 раз. В книгах Библии упоминается о сердце как хранилище телесных сил человека: "Сердце мое остави мя" (Пс 39, 13), "Сердце мое смятеся, остави мя сила моя" (37, 11). Измученный странник подкрепляет сердце свое хлебом (Суд 19, 5), вино веселит сердце человека, а хлеб - укрепляет (Пс 103, 15). Сердце способно иссохнуть, когда человек забывает "снести хлеб свой" (Пс 101, 5). Господь "исполняет пищею и веселием сердца наши" (Деян 14, 17). Однако сердце способно отяготиться "объядением и пьянством" (Лк 21, 34) [13, с. 20]. О сердце как деятельном начале говорится в Книге Исхода: "И приходили все, которых влекло к тому сердце... и приносили приношение Господу для устроения скинии..." (Исх. 35,21). "Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению" (Рим. 10, 10). В сердце, как пламень, входит Дух Божий, о чем говорит пророк Иеремия: "...было в сердце моем, как бы горящий огонь" (Иер. 20, 9).
Сердцу приписываются такие разнообразные функции сознания, как мышление, ощущения, волевые устремления, проявления любви и совести, знание о справедливости. В области чувствования роль сердца является всеобъемлющей. В Священном Писании сердце рассматривается как орган всех чувств, особенно религиозного чувства - чувство упования на Бога, ощущение Бога, восприятие воздействия Духа Святого. Сердцу свойственны такие чувства души, как смущение, устрашение, гнев, прелюбодейная страсть, зависть, надменность, смелость, страх, печаль, скорбь, радость, веселье, сокрушение, мучение, скорбь, питание наслаждением, расслабленность, содрогание (Ин. 14, 1, 27. 16, 6, 22; Деян. 2, 26. 14, 17. 21, 13; Рим. 9, 2; 2 Кор. 2, 4; Иа. 5, 5; Иов. 23, 15). В Библии понятие сердца и души тождественны и нередко заменяют друг друга. То же относится и к духу. Кроме того, сердцу приписываются не только чувство, но и различные деятельности сознания, такие как мышление, решение воли, проявление любви, ощущение, проявление совести. Сердце способно мыслить. Оно является органом разумения, которое подано от Бога для принятия Духа. Бог совершенствует сердце человека и исправляет их от согрешений. В Библии часто употребляется словосочетание "говорить в сердце", означающее "думать" (Ис. 10, 7; Ин. 12, 40; Пс. 140, 3; Пр. 6, 14, 18. 19, 21; Мф. 9, 4. 13, 15; Лк. 1, 51; Евр. 4, 12; Рим. 1, 21; Еф. 1, 18). "Сердце умное и разумное" (3 Цар. 3, 21). Оно способно к размышлению, так как мысли приходят в сердце: "Размыслите в сердцах ваших" (Пс. 4, 5); "Но... не дал вам Господь сердца, чтобы разуметь" (Втор. 29, 24). Сердце сохраняет накопленное рассудком и является кладовой памяти: "Только берегись и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть тех дел... и чтобы они не выходили из сердца твоего во все дни жизни твоей" (Втор. 4, 9).
Сердце выступает органом воли. Оно может принимать решения (Деян. 5, 4. 7, 23; 1 Кор. 4, 5; 2 Кор. 7, 9. 8, 16; 1 Кор. 7, 37; Рим. 10. 1, 28; Апок. 17, 16; Лк. 24, 38; 1 Кор. 2, 9; Деян. 7, 39). Из сердца исходит любовь. Люди любят Бога и ближних сердцем или от сердца. В Священном писании сказано, что мы "имеем кого-либо в своем сердце" (Фил. 17; 2 Кор. 7, 3), "у нас с кем-нибудь единое сердце" (Деян. 4, 32). Именно в сердце располагается совесть - скрытая функция сознания. По слову апостола совесть - это закон, который написан в сердцах. Сердце вбирает в себя явления психической жизни, оно заключает к тому же и явления физической жизни, которые исходят из него и возвращаются к нему, действуя на сердце. Каждое физическое подкрепление пищей и питьем подкрепляет сердце, а каждое отягощение - отягощает (Лк. 21, 34). Каждое нападение на жизнь является нападением на сердце (Исх. 9, 16). От сердца исходит жизнь, поэтому его следует больше всего оберегать (Пр. 4, 23).
Сердце - тайный центр физической, душевной и духовной жизни. В евангелии говорится о "сердце земли", "сердцевине дерева" (Мф, 12, 40). Это тот орган, при помощи которого мы способны к созерцанию Бога. В сердце человек встречается с Богом. Оно служит источником Божественного откровения, о чем сказано в заповеди блаженства: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф. 5, 8). Христа можно воспринять только через сердце: "Верою вселяется Христос в сердца наши" (Еф. 3, 17). Сердцем воспринимается мир Божий в душе и небесная гармония, о чем говорит апостол Павел: "И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши..." (Фил. 4, 7).
В сердце изливается Божественная любовь (Мф. 13, 19; Мк. 4, 15. 7, 9; Лк. 8, 12. 15. 24, 23; Деян. 2, 27. 7, 54. 16, 14; Рим. 2, 15. 5, 5. 8, 15; Гал. 4, 6; 1 Кор. 1, 22. 3, 15. 4, 6; 2 Петр. 1, 19; Лк. 21, 14). По апостолу Павлу, через посредство "сердец, соединенных в любви" возможно мистическое соприкосновение с Богом: "Дабы утешились сердца их, соединенные в любви, для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца Христа, в котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения" (Кол. 2, 3).
Анализируя тексты Священного Писания, можно выделить несколько основных направлений. Первая тема говорит о том, что входит в сердце: "для чего такие мысли входят в сердца ваши?" (Лк. 24, 38); "Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам" (Рим. 5, 5). Второе направление указывает на происходящее и находящееся в самом сердце: "Сердце легкомысленных будет уметь рассуждать" (Ис. 32, 4); "Бродят помыслы в сердце" (Пс. 72, 7); "Для чего вы мыслите худое в сердцах ваших?" (Мф. 9, 4); "...размышления сердца моего - знание" (Пс. 48, 4); "Мудрость почиет в сердце разумного" (Пр. 14, 33); "Безумие в сердце их" (Еккл. 9, 3). Третья тема посвящена всему исходящему от сердца: "Исходящее из уст - из сердца исходит" (Мф. 15, 18). Четвертое направление говорит о способности сердца к преображению и обожению: "Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух" (Иезек. 18, 31). Пятая тема - о Богосотворенности сердца и наделенности его независимым разумом: "Дал Господь сердца, чтобы разуметь" (Втор. 29, 4); "Я сплю, а сердце мое бодрствует" (Песн. 5, 2); "Дело закона ... написано в сердцах" (Рим. 2, 15).
Сердце также таинственно, как Сам Бог. До конца познание сердца доступно только Ему Самому. Об этом сказано у пророка Иеремии: "Глубоко сердце человека более всего кто познает его?", "Я, Господь, проникаю в сердце и испытываю внутренности" (Иер. 17, 9-10). Только Господь обладает способностью проникать в сердце человека. Только Ему ведомы его тайны: "Я есть испытующий сердца и утробы" (Апок. 2, 23); Господь испытует все сердца и знает все движения мысли" (1 Парал. 28, 9); "Ты испытуешь сердца и утробы, Праведный Боже" (Пс. 7, 10); "Он знает тайны сердца" (Пс. 43, 22). В сердце находится истинная красота и вечная ценность человека. Апостол Петр пишет о "потаенном сердце человека" и говорит о том, что "да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но потаенный сердца человек в нетлении безмолвного и кроткого духа, что драгоценно пред Богом" (1 Петр. 3, 4). Эти слова означают, что в сердце человека скрыта нетленная красота духа, истинная красота. Это вечный духовный центр, который является абсолютной ценностью и поэтому драгоценен перед Богом.
Таким образом, в Священном писании говорится о сердце как истинной и сокровенной самости человека ("сокровенный сердца человек"), которая имеет вечное, бессмертное, нетленное значение ("Бог вложил человеку вечность в сердце"). В Библии сердце выступает духовным символом, представляющим собою "бытие, которое больше самого себя". Являясь органом духовной жизни человека, сердце - это субъект и объект познания божественного первообраза [53, с. 287].
Сердце есть орган восприятия божественного Слова и дара Духа Святого, поэтому является точкой соприкосновения с Божеством. В этой точке, в которой мы уже не можем грешить, лежит наше Богоподобие, и здесь мы являемся богами и сынами Господа (Ин. 10, 34; Пс. 81, 6). Евангелие говорит о принципиальной безгрешности сердца, потому что свет Христов всегда светит в самой темной душе и не может быть объят тьмою (Ин. 1, 59). Апостол Павел пишет, что "внутренний человек" всегда хочет только добра, он "находит удовольствие в Законе Божием" и не может грешить. "Уже не я делаю то, но живущий во мне грех" (Рим. 7). На это же указывает и апостол Иоанн Богослов: "всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому, что семя Его пребывает в нем, и он не может грешить, потому, что рожден от Бога".
Одновременно с этим, в Евангелии говорится о том, что самость человека является источником греха. Все зло исходит изнутри человека, из его сердца, откуда "исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство" (Мр. 7, 21, 23; Мф. 15, 19). Между тем, многое, что находится и происходит в сердце человека, проникает в него снаружи. Царство Бога и дьявола могут находиться в сердце, но человеку дана свободная воля. Он может выбрать, кому предать свое сердце. В сердце хранятся не только добродетели, но пороки, о чем говорит апостол Павел: "...и омрачилось немыслимое их сердце; называя себя мудрыми, обезумели... и предал их Бог в похоти сердец их нечистоте, так что они осквернили сами свои тела" (Рим. 1, 21 -22, 24). Сердце может выступать органом сатаны, а не только исключительно Духа Святого. Дьявол вложил в сердце Иуды предать Христа (Ин. 13, 2), а в сердце Анании мысль солгать Святому Духу (Деян. 5, 3). Несмотря на то, что все мы рождены от Бога и являемся детьми Божьими, есть люди, которым Христос говорит, что "Вы не от Бога, ваш отец дьявол" (Ин. 9, 44, 47). Апостол Иоанн говорит о том, что наряду с детьми Божиими есть еще и дети дьявола (Ин. 1, 3). Поэтому сердце как точка соприкосновения с Божеством, служит с одной стороны источником жизни и света, а с другой противится Богу и Его Слову. В последнем случае сердце "ожесточается" и "каменеет" (Деян. 28, 27; Мк. 6, 52. 8, 7; Ин. 12, 24; Еф. 4, 18; Евр. 3, 8. 4, 7). Одновременно сердце - источник любви и ненависти, орган веры и неверия: "Рече безумец в сердце своем - несть Бог" (Пс. 13). Сердце не всегда является абсолютно чистым и безгрешным внутренним оком. Оно также может быть "омраченным", "несмысленным" и "нераскаянным", "противящимся Духу Святому (Рим. 1, 21. 2, 5; Деян. 7, 51) [7, с. 79-98].
Таким образом, в книгах Ветхого и Нового Заветов сердце выступает центральным органом всех чувств, воли, высшего познания, мысли и разумения, восприятия духовных воздействий, общения человека с Богом. Сердце является хранилищем телесных сил человека, всех явлений физической, душевной и духовной жизни человека.
Глава 2. Феномен сердца в трудах русских религиозных философов
2.1 Значение сердца в жизни человека по П.Д. Юркевичу
П. Д. Юркевич был выпускником Киевской духовной академии. Он получил блестящее богословское образование и великолепную подготовку в философской области, что помогло ему через некоторое время преподавать на кафедре философии Московского университета. Юркевич обладал искренней религиозной верой, которая была соединена в нем с углубленным пониманием концепций богословия. Философ стремился осознать и выразить в понятиях настоящий религиозный опыт. В главных трудах мыслителя содержатся попытки формирования философской концепции, основанной на догматах богословской науки и текстах Библии. Философские учения о бытии, о познании, а также антропология Юркевич осмысливает на основе христианского мировоззрения о мире и человеке. Во главе угла философской интуиции мыслителя лежит религиозное мироощущение и свой собственный религиозный опыт. Принципы его философии базируются на православном мировоззрении. На формирование собственных философских взглядов, в том числе на учение о сердце Юркевича оказали определяющее влияние христианские представления о реальности.
Свою идею феномена сердца он развивает с позиций академической науки. В отличие от славянофилов, философия которых рассматривала только гносеологический аспект сердца, в своей работе "Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия" (1860) он осмысливает поиски этической гармонии личности. Эта статья явилась началом построения цельной концепции метафизики сердца в русской религиозной философии. В своих других трудах он потом часто обращался к этой проблеме [1, с. 31]. По глубине проникновения в суть проблемы сердца этот труд занимает важное место в русской религиозно-философской мысли XIX в. П.А. Флоренский включил эту работу отдельным разделом в свой философский трактат "Столп и утверждение истины", сохранив при этом название работы автора. Это свидетельствует о том, что идеи Юркевича оказались очень глубокими в постижении феномена человеческого сердца [40, с. 15]. В трудах Юркевича "Сердце и его значение в духовной жизни человека", "Идея", "Из науки о человеческом духе" впервые представлено обоснование первичности нравственности для любых онтологических и гносеологических размышлений [35, с. 10].
Основываясь на христианской духовности, Юркевич создал новый тип философии. Им сформирована целостная философия сердца, включающая в себя этику любви, которая через феномен сердца объединяет гносеологию и антропологию и имеет практическое психолого-педагогическое значение. Гносеология сердца интегрирует в себе рационально-эмпирическое научное и религиозно-этическое знание. Эти построения стали основополагающими для будущих аутентичных конструкций отечественной мысли [35, с. 15].
Сердце с одной стороны представляет собой целостность духовной жизни. Оно многообразно и неисчерпаемо. К нему относится кроме мышления еще и желания, чувства, воля. Сердце не в полной мере доступно сознанию. С другой стороны, являясь анатомическим органом, сердце служит центром телесной и духовной жизни человека. Сердце нельзя осмысливать лишь в узком смысле с позиций анатомии. Его нужно понимать в качестве физически неуловимого, но обладающего присутствием. Оно определяет жизнь и регулирует ее. Сердце является центральным местом, в котором соединяются нити, которые объединяют в единую систему все органы с их функциями, все свойства души и намерения духа. В сердце локализуются эмоциональная, этическая и сакральная составляющие человеческой жизни. Единство знания и веры можно достичь через познание сердцем, то есть целостно, глубинно и сокровенно. Юркевич уделяет внимание важной стороне феномена внутренней гармонии индивидуальной личности. По мнению философа, следует различать разумность поступка и его нравственное достоинство. Основанием их значимости для человека служит критерий выбора в пользу нравственного фактора, который основывается не на корысти и прагматизме, а на чувстве нравственного долга высоконравственной личности. Роль сердца - быть поводырем для ориентации человека на разрешение вечной проблемы добра и зла. Следствием соединения разумности и духовности в человеке является то, что моральный долг становится потребностью личности. Из-за этого человек способен анализировать свои поступки и всю жизнь с позиции интересов общества и высшей нравственности, на базе чего человек получает новые импульсы для духовного развития. По мнению Юркевича, эволюция общества складывается из движений сердца, как осознания красоты бытия. Юркевич определяет фундаментальный принцип морали: "сердце предваряет разум в познании добра и зла". В познании красоты, безобразия и истины в целом наша совесть настойчиво обращается к сердцу, а не к "безучастно соображающему уму", поскольку "сердце находится под непрестанным влиянием и впечатлениями высшего мира и высшего порядка вещей" [56, с. 95, 102]. Понятие сердца с самых возвышенных позиций - это основа существования тела, души и духа. С помощью него осуществляются когнитивные возможности. В нем находятся все познавательные свойства души. По этой причине познание мира в целом, являющейся действительности, находит отражение в сердце. Это скрытое от людей действие освещает и окрашивает действительность. Сердце является своеобразным горизонтом действительности, определяя ее доступность. Сердце может опережать разум в познании. Мысли, которые возникают в сердце, не всегда сразу усваиваются разумом из-за низкой скорости мышления. Это происходит из-за того, что откровения истины доступны сердцу непосредственно, а уму необходимы посредники. С точки зрения Юркевича необходим баланс роли мозга и сердца в духовной жизни человека. Это путь для достижения гармонии между верой и разумом. Поскольку человек знает, что его разум ограничен в познании, он должен довериться сердцу, как органу познания, который соединяет в себе чувство, интуицию и озарение. По мнению философа, целью и результатом познания должна быть истина, которая была получена и переработана в душе по ее собственному построению сердца [1, с. 35].
Юркевич считает, что в библейском учении о сердце содержится истинное понимание природы человеческого духа. В глубине этого учения можно найти первоначальную духовную сущность и проявление Божества. По мнению мыслителя, в сердце создаются все формы жизни души, которые подчиняются общим условиям и законам. Сердце не может иметь к ним отрицательное отношение, поскольку не способно своими порывами разрушать их. Между тем сердце не может переместить навечно собственное свое духовное содержание в эти душевные формы. В глубине сердца, которое недосягаемо для анализа, всегда будет оставаться источник новой жизни, движений и стремлений. Они переходят за границу конечных форм души и делают ее способной для вечности. Самые тонкие проявления духа оказываются недоступными для человеческого рассудка. Они прячутся в глубинах духа. Их можно постигнуть исключительно при помощи сердца. Философ пишет, что "...древо познания не есть древо жизни, а для духа его жизнь представляется чем-то более драгоценным, чем его знание". Именно эта особенная, своеобразная жизнь духа, которая не поддается математическим определениям, ближе всего относится к человеческому сердцу. В сердце находят отражение тонкие и неуловимые движения и состояния человеческой души, о которых люди не имеют никакого ясного представления. Любовь, дружба, братство не подвластны холодному разумному расчету, в них "препобеждается формальность и внешность человеческих союзов", в них посредством сердца человек выражает себя наиболее полно и глубоко [56, с. 84-91].
В своей философии сердца философ ссылается в качестве аргументов на Библию, философскую антропологию и данными психологии. Он объясняет роль сердца не только как анатомического органа. Основываясь на библейской традиции, Юркевич видит в сердце мистический центр всех сил человека, главный орган его телесной, душевной и духовной организации, человеческой духовности, тайны которой известны только Богу. Философ отмечает, что тот, кто внимательно читает Священное Писание, может легко заметить, что все книги Библии и все святые отцы рассматривают сердце человека в качестве средоточия всей телесной и духовной. Сердце является существеннейшим органом и ближайшим седалищем всех сил и познавательных действий души, отправлений, движений, желаний, чувствований и мыслей человека со всеми их направлениями и оттенками. Сердце является средоточием разнообразных чувств души, волнений, страстей и всей нравственной жизни человека [56, с. 69-71].
Юркевич рассматривает значение сердца для познания. Подлинное понимание чего-либо зависит не только от мышления, но и от деятельности сердца. Философ пишет, что знание становится нашим убеждением лишь тогда, когда оно "пропущено" сквозь сердце. Он приходит к выводу, что понять - это значит уразуметь сердцем, а познать всем сердцем - значит понять всецело [56, с. 70]. Мыслитель доказывает явные преимущества сердца в деле познания. Он говорит, что сердце способно выражать, обнаруживать и понимать по-своему те душевные состояния, которые по своей нежности, духовности и жизненности не поддаются отвлеченному знанию разума. Не в голове, а в сердце открывается или дает себя чувствовать и замечать отчетливое разумное знание, потому что оно создается нашим душевным состоянием, а не остается отвлеченным образом внешних предметов. Оно обязано проникнуть в эту глубину для того, чтобы стать деятельною силою и двигателем нашей духовной жизни. Сердце всегда опережает разум в познании истины. Естественное познание через сердце включено в саму жизнь человека, является следствием всей его внутренней таинственной связи с Богом. Свойством души является предрасположение к этому "необыкновенному научению". По этой причине иногда высшие истины, такие как Бог, любовь, правда, свобода, совесть, вдруг могут ей непосредственно открыться. И лишь только потом постигаются "понимающим мышлением". Функция разума заключается в том, что он придает порядок и логику жизни и содержанию познания, которое устанавливается сердцем. Жизнь без порядка и порядок без жизни одинаково не согласуются с предназначением духа человека. Юркевич указывает не только на первичность и приоритет сердца над разумом, но и на саму скорость познания ими истины. Сердцем истина постигается мгновенно, интуитивно и внезапно. Разум, используя логическое мышление, познает последовательно, более медленно. Между тем, философ говорит о некоторых преимуществах логики - это "определенность, правильность и рассчитанность", которые не присущи слишком энергическим движениям сердца [56, с. 69-103].
Юркевич понимает сердце в двух аспектах. С одной стороны, как анатомический орган, оно выполняет огромную роль в управлении жизнью тела человека, регуляции и обеспечении осуществления физиологических процессов. С другой стороны, сердце является источником волевых устремлений, желаний и потребностей человека, которые принуждают его совершать определенные действия. Настоящие желания человека происходят из его сердца. Только все то, что исходит от сердца, заставляет человека совершать открытые и искренние поступки. Сердце служит осью, на которой вращается вся жизнь человека. Первый уровень личности - внешний, поверхностный. Он связан с умом, мышлением и сознанием. Второй уровень - глубинный, фундаментальный, связанный с "глубоким сердцем", всецелой жизнью человека, его свободной волей, а также непосредственными и несознаваемыми чувствами. Для Юркевича жизнь стоит на первом месте, знание следует потом. В противовес рационалистическому пониманию человека мыслитель определяет ум как вершину, а не корень духовной жизни человека. Разум представляет собой только видимую верхушку жизни, которая непосредственно имеет своим корнем сердце.
Эмоции и чувства, волнения и страсти человека непосредственно связаны с его сердцем. В сердце люди переживают восторг перед Богом, любовь, печаль и страх. Философ многократно цитирует Библию, в которой приводится многообразная гамма чувств, которые исходят из сердца человека. Это восторг и ликование перед Господом, и подавляющий страх, смятение и тоска. По Юркевичу, нравственная жизнь человека также имеет своим центром сердце, из которого исходит и добро, и зло. На скрижалях сердца прописаны нравственные законы - заповеди Бога. Юркевич пишет, что сердце является изначальным местом расположения всего доброго и злого в словах, мыслях и поступках человека. Оно является одновременно и добрым, и злым сокровищем человека [56, с. 72].
Во времена Юркевича в психологии господствовало мнение о том, что все явления психики вызываются деятельностью нервной системы. Благодаря работе головного мозга и нервов, возникают ощущения, эмоции и мышление. Следовательно, сущность человеческой души заключается, главным образом, в мышлении. Юркевич критикует эти представления и показывает, что с этих позиций невозможно объяснить многие явления внутренней жизќни человека - веру, любовь, нравственность, то есть то, из чего складывается человеческая сущность и его духовная жизнь. Концепции материалистической психологии не объясняют всей полноты и богатства внутренней жизни человека. Следовательно, она не в состоянии правильно ее описать. Юркевич говорит о том, что мышление не исчерпывается всей полнотой духовной человеческой жизни. Совершенство мышления еще не означает всех совершенств человеческого духа. Мыслитель предполагает, что деятельность человеческого духа обусловлена не только участием головного мозга и нервов, которые к нему идут [56, с. 77].
Юркевич проник в глубокую религиозно-философскую образность сердца и открыл внутренние пласты традиции святоотеческих писателей. Он "расшифровывает" их, строит собственную философскую концепцию, которая отлична от методов философской аргументации мыслителей, которые писали о сердце до него. Юркевич развертывает свою систему доказательств, применяя знания из области физиологии и психологии своего времени, показывая всеобщность собственного научного мировосприятия [40, с. 20].
Мыслитель критикует исключительно научный подход на основе одного только разума в изучении сущности человека, его души и духа. Он критикует механистическую науку за то, что она сводит жизнь души к механическим, физическим, химическим, биологическим началам. Взаимосвязь души и тела должна пониматься как целесообразная, духовная, идеальная. Такая связь является "непространственным существом души", поэтому бесполезно управлять душой "как паровой машиной".
С точки зрения Юркевича, психология пытается найти и зафиксировать в результатах познания то общее, что относится ко всем людям, познать закономерности, которые присущи любой психике. Философ признает присутствие общих, родовых форм жизни души. Но, вместе с тем, известно, что каждый человек непоќвторим, индивидуален в своих душевных проявлениях. Юркевич опишет, что в истории творения мира говорится о том, что Бог сотворил бессловесные одушевленные существа по роду их (Быт. 1, 25), а человека - по его частной неделимой природе, то есть как единичную и особенную личность (Быт. 1, 26). Такой образ творения человека полностью соответствует его назначению в мире. Человек, являясь бессмертным существом, не исчезает в роде, а обладает присущим только ему личным существованием во времени и в вечности [56, с. 88]. Следовательно, отсюда берут свое начало личная вина и личная заслуга человека, а также его внутренний мир.
Такое постижение человеческой внутренней жизни находит отражение в современных психологических исследованиях. В настоящее время специалисты в области психологии приходят к выводу, что научный анализ отдельных психических свойств и состояний не может дать всеобъемлющего представления о психике человека. Всегда остается скрытым нечто самое существенное, глубинное, что все определяет в душе человека. Для такого познания необходимо выйти за рамки науки и отказаться от традиционных научных методов и средств познания.
Уникальность личности человека определяется духом. Он же обусловливает ее бессмертие. Такая уникальность свойственна духовной сфере человеческого существования. Она является той глубиной сердца, которую невозможно рассчитать и измерить при посредстве рассудка, согласно общим закономерностям психики, которые изучаются естественными науками. Для этой особенной стороны человеческого духа, по словам Юркевича, наука не в состоянии отыскать общие и определенные навечно формы, которые были бы привязаны к той или другой паре нервов и возникали бы с необходимостью по поводу их движения [56, с. 89].
Дух, который обитает в человеке, является не следствием взаимодействия физиологических и психических явлений, не результатом познавательной деятельности человека и его мышления. Он служит источником всех проявлений человеческой сущности. Человеческий дух заключается в его сердце. Юркевич пишет: "...Можно сказать, что в сердце мы имеем такие истоки вод, которые не могут, в свою очередь, образоваться из совокупности мелких и отдельных ручьев, но могут происходить только и единственно из общего и безграничного океана вод. Откровение выражает эту мысль с глубочайшею истиною, когда говорит, что Бог непосредственно или самолично вдунул в человека дыхание жизней (Быт. 2, 7)" [56, с. 93]. Мыслитель полагает, что таким естественным образом возникает в человеческом сердце религиозная вера. Благодаря ей, человек становится одухотворенным существом и становится отличным от животного. Любовь Господа дает человеку возможность познания истины, красоты и добра. Она делает возможной нравственную свободу человека. Следствием исчезновения любви Бога к человеку является потеря нравственных начал и идей. В сердце находится естественное, изначально данное стремление к Богу, что определено богоподобной природой человека и любовью Бога к нему.
Юркевич заключает, что мысли, слова и дела человека не являются изначальными образами внешних вещей. Они служат образами или выражениями общего чувства души, а также порождениями сердечного настроения человека. В ранней своей аргументации философ говорит о том, что состояния и настроения души не зависят в целом от работы пяти органов чувств. Они лишь являются проводниками до головного мозга полученных внешних впечатлений. Своим собственным тайным источником они имеют в сердце. Юркевич полагает, что имеется тесная связь между головным мозгом, душой и сердцем. Это следует из того, что телесным органом души, исходящим из сердца, служит исключительно человеческое тело. Если в сердце объединяются все телесные силы, значит, оно служит первичным и важнейшим органом душевной жизни человека. Однако душевная жизнь - это структурно организованная, очень непростая и многомерная реальность, в которой есть внешняя форма выражения (сознательная работа души) через головной мозг, и внутренняя форма, которая скрыта в глубине и сконцентрирована в сердце человека. В этой внутренней форме возникают все другие формы душевной жизни. Юркевич пишет о феномене внутренней личностной гармонии. По мнению Юркевича, необходимо отличать разумность поступка от его этического достоинства. Здесь сердце играет роль поводыря, который направляет человека на решение вечного вопроса, касающегося добра и зла. По этой причине философия в качестве цельного миросозерцания должно быть делом не отдельного человека, а всего человечества.
Принцип целостности (холизма) выполняет огромную роль в философии Юркевича. Мыслитель пишет о теле, как целесообразном органе души по целому своему составу и построению, а не только по одному компоненту. Главная мысль философии Юркевича состоит в том, что нравственное развитие человека начинается из сердечных движений [40, с. 10].
В христианской педагогике мыслителя философия сердца играет основную роль. Для Юркевича сердце является инструментом воспитания детей в духе христианской любви к ближнему и Богу. Философ говорит, что только очищенному и укрепившемуся сердцу присуща эта любовь. Она созерцает и воспитывает в детях человеческое достоинство, а не орудие эгоизма родителей, общества и государства" [55, с. 5].
Всем движениям сердца присуще нравственное достоинство. Философ критиковал недооценку нравственности в действиях человека и определения их только с помощью разума. Юркевич хотел дополнить "этику головы", то есть этиќку Канта, этикой сердца в качестве христианского учения о любви. Философ критикует как теорию "разумного эгоизма" французских просветителей, так и рационалистическую этику долга Канта. Доброта находится не в разуме, а в любви, свободе и влечении сердца. Когда этот источник любви пересыхает в сердце человека, то иссякает и нравственное начало. "Совесть властно взывает к сердцу, а не к безучастно-соображающему разуму". С позиции философа, нравственность не является "утонченным и образованным эгоизмом".
Этическая ценность человека и всего общества, с точки зрения Юркевича, определяется отношением любви сердца к христианскому добронравию, миротворчеству и служению Богу. Он считал, что, основываясь на библейском учении о сердце, нужно понимать задачу и цель воспитания. В своей первой педагогической работе "Чтения о воспитании" Юркевич уделяет внимание именно на воспитание сердца. Он пишет, что при сообщении информации учитель желает не только дать знания, но и возбудить в его сердце лучшие и самые чистые чувства. "...В противном случае самая большая и самая лучшая часть действительного мира будет скрыта от ученика" [57, с. 197].
Мыслитель указывает на то, что цели воспитания определяются потребностями человека. Следовательно, воспитателю необходимо учитывать, главным образом, его духовные нужды. Всю свою силу педагогика должна направить на то, какие начала обусловливают возвышение заурядного человека до настоящего человека [55, с. 32]. Это воспитание философ связывает, главным образом, с воспитанием доброты. Юркевич пишет: "Воспитай так, чтобы воспитанник, когда он придет в зрелый возраст, нашел или застал самого себя: 1) знающим доброе, 2) любящим доброе и 3) имеющим силы совершать доброе". Иного нельзя вообразить, так как проблема о том, что такое добро и какое воспитание создает это добро в сердце человека, есть древняя проблема всего человечества. Эта проблема стоит перед наукой, философией, политикой и религией [55, с. 6].
Юркевич в своей философской системе обосновал приоритет нравственности для любых онтологических и гносеологических построений. Феномен сердца становится идеей, которая поднимает знание от частных проблем к вершинам целостного мировоззрения. С точки зрения философа, философия способна достичь высоты "общего и целостного миросозерцания" в познании реальности с помощью таких метафизических категорий, объединяющих знание и веру, как "сердце". Основную задачу философии Юркевич видит в устранении диктата материализма. Это достигается в преодолении исключительно логического и отвлеченного знания. Во время философских рассуждений, когда недостаточно одного дискурсивного мышления и невозможно объяснить в определенных терминах рационализма нравственные категории, всегда возникает феномен сердца.
Вслед за Юркевичем вся последующая отечественная педагогика, которая была ориентирована на принципы религиозного обучения и воспитания, основывалась на его идеях [20, с. 54-75; 21, с. 69-108]. Гносеология и аксиология философии Юркевича похожи на воззрения более поздних мыслителей (философия жизни, персонализм, экзистенциализм). В. Соловьев часто ссылался на работы Юркевича в своих трудах: "Три характеристики", "О философских трудах П.Д. Юркевича", "Метафизика и положительная наука". В этих трактатах Соловьев отдавал дань уважения философу и излагал основные положения своей системы, которые брали свое начало в философии Юркевича. Соловьев говорил о своем учителе, что из того, что было оставлено Юркевичем, хорошо видно, что человечество имеет дело с сильным и самостоятельным умом [40, с. 15].
Работы Юркевича по педагогике и философии оказали огромное влияние на развитие русской мысли. Он явился "одним из слишком ранних предтеч слишком медленной весны" русской философии [42, с. 178].
Таким образом, П.Д. Юркевич определяет религиозные и нерелигиозные истоки символа сердца. По Юркевичу сердце в духовной жизни человека выступает центром всей жизни духа и тела, мостом от человека к Богу, местом расположения воли, чувств и желаний, "скрижалью, на которой начертан естественный нравственный закон", органом познания и мыслей, источником слова и памяти, местом рождения человеческих действий. Таким образом, Юркевич определяет религиозные и нерелигиозные истоки символа сердца. Он выделяет следующие значения сердца в духовной жизни человека: 1) центр всей жизни духа и тела; 2) мост от человека к Богу; 3) место расположения воли, чувств и желаний; 4) "скрижаль, на которой начертан естественный нравственный закон"; 5) орган познания, в том числе мыслей, выступающих "сердечными советами"; 6) источник слова и памяти; 7) "место рождения человеческих действий" [56, с. 69-103].
2.2 Философия сердца, любви и света Б.П. Вышеславцева
Б. П. Вышеславцев родился в 1877 г. в Москве. Он закончил юридический факультет Московского Университета в 1902 г. Его интересы лежали в сфере философии права. В Германии он прослушивает курс лекций представителей неокантианства Когена и Наторпа. Влияние немецкой философии всегда ощущалось в его трудах, хотя он и не присоединился к неокантианству [42, с. 6]. Магистерскую диссертацию "Этика Фихте. Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии" философ защищает в 1914 г. по приезде в Германию. В 1908 г. в звании приват-доцента он преподает философию права на юридическом факультете Московского университета. В 1917 г. Вышеславцева избирают экстраординарным профессором. В 1922 г. мыслитель отправляется в ссылку за границу, где он пишет все свои главные труды. В Берлине он работает в Религиозно-философской академии Бердяева. В Париже вместе с Бердяевым в 1925 г. основывает и редактирует журнал "Путь". Там же философ в должности профессора Русского богословского института на кафедре нравственного богословия является также редактором в издательстве YMCA-Пресс. Во время Второй мировой войны философ обосновывается в Швейцарии в Женеве. Вышеславцев умер он в 1954 г. от туберкулеза.
Б.П. Вышеславцев - великий мыслитель, представляющий религиозно-философское возрождение в России прошлого века. К этому же направлению относятся мыслители, превосходящие его по степени своей известности, такие как Н.О. Лосский, братья С.Н. и Е.М. Трубецкие, C.JI. Франк, Л.М. Лопатин, Н.А. Бердяев, П.А. Флоренский и С.Н. Булгаков. Но, несмотря на это обстоятельство достоинство его мысли и значения его философского таланта нисколько не преуменьшаются [41, с. 5]. Философская мысль Вышеславцева не получила стоящей оценки из-за внешних обстоятельств. Его философия затенялась трудами его друга Н. А. Бердяева, а главные труды Вышеславцева не были переведены на иностранные языки [12, с. 6].
В отличие от Лосского и Бердяева, которые написали множество сочинений, философское наследие Вышеславцева не очень велико. Его перу принадлежат шесть главных монографий, множество эссе. "Этика Фихте" является его первым трудом и магистерской диссертацией. Труд "Сердце в христианской и индийской мистике" был написан в Париже в 1930 г. "Этика преображенного Эроса. Проблемы Закона и Благодати", являющееся самым известным сочинением Вышеславцева, опубликовано в 1931 г. также в Париже. В труде "Философская нищета марксизма", изданном во Франкфурте - на - Майне в 1952 г., мыслитель производит анализ и критикует диалектический и исторический материализм. В книге философа "Кризис индустриальной культуры", опубликованной в Нью-Йорке в 1953 г. освящаются вопросы социальной философии. Так же как и другие критики культуры, такие как Шпенглер, Тойнби, Ортега-и-Гассет, философ в оригинальной манере анализирует дух современной ему эпохи, которую обозначает как "индустриальная культура". В шестой и последней книге философа "Вечное в русской философии", которая была опубликована после его смерти в 1956 г. в Нью-Йорке, осмысливается история русской мысли. В ней дается обзор мыслей Вышеславцева в различные периоды его творческой деятельности [12, с. 8].
Философия Вышеславцева - интегральная часть единого целостного культурно-философского представления действительности. Ее нельзя осознавать на уровне теоретического познавательного анализа. Предметом философских исследований Вышеславцева являются не только исключительно философские сочинения, но и литературные, художественные произведения [44, с. 50]. Философия Вышеславцева систематизирует и завершает долгую, богатую, сильную и значительную традицию в истории русской мысли, традицию метафизики сердца, и впервые в истории западной философии прямо возводит сердце в ряд философских принципов [12, с. 10]. Исследователи считают Вышеславцева философом, имеющим мировое значение [48, с. 158]. Он является представителем просвещенного русского либерализма, великолепным диалектиком в области философской антропологии и социальной философии, прямым продолжателем идей П.И. Новгородцева и Е.Н. Трубецкого [47, с. 32-34].
Имеется тесная взаимосвязь между антропологическими, религиозными и социальными проблемами в философии Вышеславцева. Он прекрасно знает и умело применяет терминологию психологии Юнга, что очень помогло мыслителю при изучении феномена иррационального. В некоторых своих статьях, в частности об образе Божием, философская антропология у него становится похожей на богословие [11, с. 55-62].
В учении о сердце, которое является одной из ведущих проблем в трудах Вышеславцева, имеется дальнейшая разработка философского наследия Юркевича и первое систематическое изложение сердечной философии, которое созвучно с учением Ильина, Франка и Зеньковского. Исследователь философского наследия Вышеславцева Н.К. Гаврюшин говорит о его творчестве как о главном событии в истории русской религиозной антропологии [11, с. 37].
В философских взглядах Вышеславцева расставлены новые акценты и затронуты новые аспекты феномена сердца. Разнообразные его мысли, заставляющие задуматься над перспективами развития современного общества, остаются актуальными и в настоящее время. Мыслитель обратил внимание на необычайно быстрый рост численности населения Земли в XX в. Также появилось огромное количество новых предметов. В связи с этими обстоятельствами, прежние социальные институты, а также учреждения образования и просвещения не в состоянии стали успевать социализировать такое большое количество людей в нужной степени. Из-за этого стали появляться социально неадаптированные люди, которые не способны к созидательному творчеству. Напротив, они могут только разрушать культуру и обладают тягой к самоистреблению и взаимоистреблению. Из-за успехов научно-технического прогресса мир заполнился большим числом новых, хотя и нужных, но совершенно бездушных и жестоких вещей, "не согретых поэзией". Весь мир стал площадкой для проведения разнообразных бесчеловечных социальных опытов. Мыслитель пытался найти возможные пути выхода из кризиса гуманизма современной ему России [1, с. 15].
Б.П. Вышеславцев обращался к философии сердца на протяжении всего своего творчества. Большой заслугой философа стало оформление феномена сердца в качестве цельного и в некоторой мере независимого религиозно-философского учения, что послужило завершающим этапом всей философии сердца. Разработав данное учение, мыслитель внес весомый вклад в отечественную и зарубежную философскую культуру [40, с. 15].
Б. Вышеславцев соединил неоплатонизм христианства и психоанализ Фрейда в своей философской концепции антиномичности сердца и его духовно-телесного единства. Он также разработал "богословие сердца" и "метафизику сердца". С точки зрения философа, сердце является ядром, стержнем и глубинным абсолютным мистическим центром личности и человеческого существования, скрытым центром любви, органом восприятия и пребывания Божественной благодати, источником свободы и главным центром сублимации человека. Сердце для Вышеславцева является "предельной глубиной человека", которая не доступна как для постороннего взгляда, так и для самого человека. Оно есть образ Божий и богоподобная свобода человека, а также его наиболее высокая духовная богоподобная сторона [12, с. 15].
Только религиозный человек способен по-настоящему заглянуть в свою собственную глубину и найти свое истинное "Я". Тогда перед ним развернется мир, который прежде был ему недоступен и невидим, и он почувствует второе рождение, ощутит благоговение и чувство мистического трепета по отношению к себе [1, с. 15]. По Вышеславцеву, только при помощи сердца можно достичь преображения, обожения и восхождения к Богу [12, с. 12]. Однако к этому состоянию способны немногие. Намного более простым и доступным всем является такое мировоззрение, в котором отрицаются таинственный центр личности, в котором мое "Я" является только моим телом, чувствами, желаниями [1, с. 10].
У сердца имеется собственная логика, которая неизвестна разуму. Она представляет собой совесть, требующаяся для определения ценностных суждений. Вышеславцев считает, что нравственное суждение для человека гораздо значимее, чем научное и теоретическое, потому что обусловливает всю жизнь и судьбу отдельного человека. Через моральные ценности лежит путь каждого человека всего общества к религиозным ценностям. Вышеславцев приходит к выводу, что для справедливого общественного устройства недостаточно иметь своим основанием систему справедливых законов. В государстве не уменьшается количество зла и преступлений, даже если в нем имеется правильная организация властей и совершенные законы, а также моральное осуждение толпы. Идеальное государство, по Вышеславцеву, должно идти не путем осуждения, а путем полноценной любви, которая дает спасение каждому. Такая любовь, которая таится в сердце человека, объединяет невидимой нитью все общество. Иными словами, путь к идеалу пролегает не через область политических потрясений, а через свободное внутреннее обновление людей. Человечество должно осознать истинные ценности, вершиной которых является величие духа и святости. Такая система ценностей, которая является обязательной составляющей социальной действительности, приводит ее в порядок, служит системой координат для отдельного индивидуума и всего человечества, а также объединяет и интегрирует все общество [1, с. 15; 2, с. 16].
В своих трудах Вышеславцев определяет сердце предельным, таинственным и сокровенным центром личности. В сердце располагается вся ценность и вечность личности [11, с. 57-61]. Свою философию сердца в метафизическом плане Вышеславцев строил, основываясь на традициях византийского христианства и кардиогнозиса русских мыслителей. Опирался он также и на учения о сердце его современников - С.Л.Франка, И.А.Ильина, Н.О. Лосского. Философ отмечал близость Б. Паскаля к православной традиции, а также высоко ценил взгляды М. Шелера. По мнению Вышеславцева, Шелер и был первым из философов, который открыл у Паскаля мысль о логике сердца [6, с. 294].
Метафизика сердца Вышеславцева представляет собой основу религиозной философской антропологии. Это возрождение библейской парадигмы сердца и философское осмысление феномена сердца в православном святоотеческом богословии. Мыслитель на основании концепции Паскаля ("логика сердца") и других философов, таких как Г. Сковорода, П. Юркевич, П. Флоренский, продвигается еще дальше в этом направлении. Он говорит о сердце, как абсолютном центре человеческого существа. Религиозное понимание феномена сердца мыслитель поднимает до философского принципа [12, с. 15].
Вышеславцев затрагивает трагическую тему "антиномизма сердца", которую изучал еще Паскаль, и которая выступает антиномизмом греховности и безгрешности сердца человека. Бог - служит источник величия для человека. Источник греховности человека заключается в его свободе. По этой причине свобода - это проявление активности и творчества человека. Она является главным качеством сердца. Свобода может быть как положительной, так и отрицательной. Все зависит от устремления либо к добру, либо к злу [22, с. 24]. В современном обществе складывается ситуация, когда нарушена целостность души, а ум не обогревается сердечной теплотой.
Вышеславцев, поставив вопрос о сердце во всей его глубине, под словом "сердце" понимал и способность к чувствованию, и онтологическое сверхрациональное начало, являющейся истинной самостью личности. Поскольку сердце служит источником любви и свободы творчества личности, являясь одновременно главнейшим органом тела, в нем реализуется метафизическое начало. Понятием "сердце" Вышеславцев обозначал как духовно-душевные, так и душевно-телесные человеческие свойства, поскольку личность строится из того, что она видит, или ненавидит. А источником этих состояний всегда служит сердце [60, с. 64; 59, с. 50].
В христианстве соприкосновение с Богом и с ближним на основе мистического опыта осуществляется посредством сердца. Оно служит органом религиозного восприятия, который устанавливает скрытую связь с Богом и с ближним - христианскую любовь. Сердце - это орган, необходимый для восприятия Божественного Слова и Дара Духа Святого. От всякой иной не христианской любви она отличается, во-первых, своей мистической глубиной, во-вторых, тем, что является мостом, который перекинут от одной пропасти сердца к другой. По мнению Вышеславцева, сердце следует отличать от ума, души, духа и сознания в целом. Сердце располагается глубже, чем психологический центр сознания. Оно служит центром одновременно сознания и бессознательного, души и духа, духа и тела, постигаемого умом и непостижимого. Мыслитель приходит к выводу о том, что в сердце заключается глубинный сокровенный абсолютный центр, эпицентр личности человека, образ Бога, богоподобная свобода. В сердце располагается психофизический и духовный (метафизический) центр личности человека. Сердце служит силой, которая объединяет противоположности и преображения в теле человека идеального и духовного. Сердце - это мистический и метафизический орган, который более глубок и изначален, чем сила воображения, которой является фантазия. В сердце находится источник свободы, поскольку оно есть божественный центр и мистическая глубина человека, субъект обмена любви - благодати. В сердце располагается глубинная основа сублимации творчества человека. Одновременно с этим, сердце служит точкой контакта божественного и человеческого, органом истинного соприкосновения человеческого существа с Абсолютом, источником и "алтарем любви". Без сердца невозможно любовное общение с другим человеком, потому что такое общение подразумевает общение от сердца к сердцу. Сердце - это точная полнота и ядро нашей личности. Без сердца никакая сублимация становится невозможной. Без сердца невозможно усовершенствование и преображение человека и мира, не бывает акта творческой любви. Следовательно, без сердца невозможно обожение человека. В том случае, когда сердце отсутствует, человек и Бог далеко удалены друг от друга. Между ними нет самого сокровенного и глубокого способа бытия, то есть любви. По мнению Вышеславцева, если "Бог есть любовь", то и человек есть любовь. Человек - это сердце и Бог - сердце, сердце есть любовь, а Бог - это "сердце нашего сердца", неиссякаемый источник и "устье" человеческой любви [12, с. 18].
По мнению Н. Лосского, Вышеславцев мыслит сердце в качестве онтологического, а также сверхрационального принципа, из которого складывается реальная самость личности [43, с. 441]. Философ определял сердце как духовный и телесный орган единства, воплощения. Оно является принципом сохранения индивидуальности, антиномическим центром и источником всегармонизирующей и всеразрешающей свободы. С точки зрения Н. Лосского, все это говорит об очень глубоких и значительных результатах сердечной философии Вышеславцева. Его мировоззрение и все творчество можно охарактеризовать как "конкретный идеализм". К этому же направлению Н. Лосский относил и свою философию [12, с. 17].
По мнению исследователей творчества Вышеславцева в его философии имеются значительные сходства в рассмотрении темы сердца с философией Паскаля. У русского мыслителя также имеется определенная связь между проблематикой сердца и тайной воплощения в христианстве. Мыслитель распознал важный творческий аспект сердца, которую можно обозначить как функцию эвристической интуиции [50, с. 394-401].
В своем труде "Сердце в христианской и индийской мистике" философ проанализировал различные подходы к феномену сердца, развивающиеся в истории цивилизации на примере культур Индии и Европы. В своем учении о сердце Вышеславцев предпринял попытку осмыслить разницу между представлениями о человеке в индуизме и христианстве. Их пути и мистические символы нередко совпадают, поскольку единый и истинный Бог является пределом всех мистических устремлений. Вышеславцев делает вывод о расхождении религиозных путей. Мыслитель противопоставил учение о Боге и человеке в христианстве умозаключениям об Атмане и Брахмане в индуизме. Проведя такой анализ, Вышеславцев указал на то, что отождествлять их невозможно. Центром внимания индийской религиозности является "потаенный сердца человек", к которому устремлена вся индийская мудрость. Откровение о сердце дается через ум. Слияние с Богом в мистике индуизма является совершенно особым и отличающимся по сути от христианства. На предельной высоте умозрения человеческое Я сливается вплоть до неразличимости с божественным Я. Такое состояние не является христианской любовью, которая соединяет глубину сердца и глубину Бога. При этом не существует ни Бога, ни человека, отсутствуют отношения Богочеловечества и Богосыновства, а также нет места любви в качестве гармонии противоположностей. При этом остается только безразличное холодное тождество. Это состояние можно сравнить с блаженным успокоением, отрешенным безразличием, но никак не с любовью.
В христианстве, главным образом, в восточном, наоборот, человек соприкасается с Божеством и общается с ближним через сердце. Любовь до Христа и без Христа была либо товариществом, приятельством, наслаждением страсти, либо жалостью и состраданием. Такая любовь атеистов представляет собой лишь телесные или душевные касания, которые не затрагивают скрытого, духовного, сердечного центра. Отличается от христианской и буддийская любовь-сострадание, хотя и противоположна любой корыстной страсти, приятельству и товариществу. В буддизме любовь является утверждением тождества двух одинаково страдающих самостей. Их индивидуальная противоположность не приемлются. В отличие от христианства, где утверждается, что "ты не есть я, и потому я тебя люблю", в буддизме, наоборот, говорится о том, что "ты есть я, потому я тебя люблю и жалею". Ближним в христианстве является противоположное мне единственное и неповторимое лицо. Буддизм же не признает множество индивидуальностей. Для него они все - одно, и в сердце не различимы. Поэтому не может быть любви к бессмертной индивидуальности [8, с. 84, 85].
Для православия ум, разум, интеллект не служили последней основой и фундаментом жизни ни в какое время. Интеллектуальное рассуждение о Боге никогда не смешивалось с истинным религиозным восприятием. Мистическое соприкосновение с Богом в восточном христианстве и познание тайн Божества, в которых находятся сокровища премудрости и знания, возможно, исключительно через посредничество "сердец, соединенных в любви", на что указывал апостол Павел [8, с. 67-70].
Характерной особенностью восточного христианства является то, что для него ум, интеллект, разум никогда не является последней основой и фундаментом жизни. Умственное размышление о Боге не может быть настоящим религиозным восприятием. Восточные Отцы Церкви указывают, что для истинного религиозного опыта необходимо находиться умом в сердце. Стена между умом и сердцем делает невозможной подлинную религиозную жизнь.
Вышеславцев характеризует религию европейцев как совокупность знаний, которая отделена стеною от сердца. Сердце в этом случае теряет свое великое значение и центральность. Ум при этом стоит отдельно от сердца и не согревается его теплотой. В восточном христианстве, наоборот, считается, что великое познание происходит от великой любви. В доказательство этого утверждения Вышеславцев приводит слова преподобного Серафима Саровского: для того, чтобы узреть свет Христов, необходимо погрузить ум внутрь сердца. Именно тогда воссияет свет Христов и будет освещать душу своим божественным осиянием. Этот свет и есть жизнь. В момент созерцания внутреннего вечного света, его ум пребывает в чистоте. Он не имеет в себе никаких чувственных представлений, но весь углублен в созерцание несотворенной доброты. Ум забывает все чувственное, не хочет видеть и себя, но желает спрятаться в сердце земли, лишь бы не лишиться этой настоящей благодати. Исключительно этим путем человек может созерцать несотворенную красоту, которая представляет собой нечто ощущаемое сердцем. Оно невыразимо в рациональных понятиях, как всякая красота вообще. Признаком разумной души является то состояние, когда человек погружает свой ум внутрь себя и имеет делание в сердце своем. В этот момент благодать Божия касается его, и он бывает в мирном устроении, которое является небесной гармонией, чувством последнего единства, ощущаемого всеми мистиками. Его невозможно выразить словами, подобно музыке. Сердцем воспринимаются несотворенная красота, мир Божий, небесная гармония. Сердце слышит гармонию небесных сфер. Эта красота также воспринимается посредством чувства любви. Кто не любит красоту, тот не может воспринять красоту. То же можно отнести к музыке, мудрости и всей философии. Философия является всего лишь любовью к мудрости. Поскольку на дне всякой мудрости лежит последняя тайна Божества, то всякая глубокая философия приводит к религии. В Священном Писании говорится: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею, всем помышлением твоим". Поэтому, на первом месте в христианстве всегда стоит восприятие сердцем. Такое соприкосновение с Богом возможно из-за того, что в сердце человека имеется такая же таинственная глубина, что и в сердце Божества. Через сердце раскрывается весь смысл выражения "образ и подобие Божие". Человек ощущает свою божественность, и не способен понять, что означает глубина Божества до тех пор, пока сам не встретился с этой глубиной. Чтобы ощутить таинственную глубину, необходимо самому быть глубоким.
Вышеславцев делает вывод о том, что сердце является центром любви, а любовь, в свою очередь, есть выражение глубочайшей сущности личности. Человек любит не умом и не знанием, а сердцем. Человеку необходимо всем сердцем отдаваться тому, в чем он желает достичь цели. Сердцем люди воспринимают ценности и сокровища духа. Об этом сказано в Евангелии: "где сокровище ваше, там и сердце ваше". Личность, в конечном итоге, определяется тем, что она любит и что ненавидит. Любовь, Эрос, стремление, тяготение, порыв, а не стояние на месте и холодное интеллектуальное созерцание являются центром личности. В этом заключается еще одно противоположность между европейской и азиатской мистикой. В индуизме любовь не является высшей и последней ценностью. Любовь там - это преходящее, которое должно быть оставлено позади. Центр личности - холодное око. В христианстве любовь является источником и залогом бессмертия, она желает вечной жизни. Только вечное и нетленное способно любить. Об этом говорил апостол Павел: "любовь никогда не престает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится". Любовь не прекратится, поскольку она представляет собой постоянное стремление к совершенному, абсолютному и вечному. Любовь и есть само переживание этого вечного совершенства. Все преходящее исчезает, кроме вечного и совершенного.
Любовь, являясь тяготением и устремлением, всегда требует различия. Это выражается в противоположностях "я и ты", "Отец и Сын", "конечное и бесконечное", "совершенное и несовершенное". Любовь противопоставляется безразличию. Когда имеет место безразличие, там не может быть любви. Индуизм дает искупление, избавление от страданий, спасение от зла ценою безразличия, а христианство - ценою творческой любви.
Любовь, по Вышеславцеву, есть истинная сущность личности. Без любви личность не способна жить и умирает, что является главной мыслью христианства. Человек, не имеющий "сердца" считается полуживым. Культура сердца потеряна в нынешней жизни, что приводит к потере жизненной силы. Философ сравнивает современное существование человечества с постоянным умиранием, засыханием. Этим склерозом сердца поражена вся современная цивилизация. По этой причине жизнь общества напоминает смерть. Веселье людей похоже на скуку. Жизнь наполнена чувством безысходной тоски, пустоты, ничтожества. Это возникает от того, что исчезла центральная сила личности, высохла ее сердцевина. В этом случае уже не поможет никакой временный расцвет периферических и внешних сил: ни чудеса техники, ни чудеса социального распределения, ни чудеса науки, потому что, "если я не имею любви, то я ничто". Вышеславцев приходит к выводу, что в этой фразе заключается напоминание современному человечеству о потере личности, о потере сердца, [8, с. 86-92].
Таким образом, Вышеславцев показал, что в индуизме Божественное начало является обезличенным и отчужденным. В католицизме наблюдается преувеличение внешней стороны христианства, находящей отражение в скульптуре и живописи. В православии же присутствует скрытость духовной жизни, согретой христианской любовью. Отношение к сердцу в этих разных религиях определяются основополагающими мировоззренческими установками. Сердце в восточном христианстве служит центром духотворчества, который наполнен любовью. Это средоточие человеческого существа, в котором сходятся и расходятся все радиусы духовной и душевной жизни [40, с. 12].
Вышеславцев выдвигает тезис о сверхрациональной сущности сердца человека. Чтобы познать таинственную сущность человека, необходимо понять структуру подчинения ступеней бытия, которую каждый индивидуальный человек имеет в себе. Человек обладает множественностью свойств, поэтому его нельзя свести исключительно к одной какой-то составной части или сущности.
В христианстве сложилась традиция изображения трехсоставности человека, который состоит из тела, души и духа. Душа одушевляет тело. Она выше тела по своему достоинству. Дух, который одухотворяет и тело, и душу, находится выше их в этой иерархической структуре. Тело включает в себя обе ступени бытия: одновременно оно несет в себе и физико-химические процессы - неорганическую энергию и процессы органической жизни - живую энергию. В теле присутствует также и бессознательно-психическое, включающее две ступени: коллективно-бессознательное и лично-бессознательное. В свою очередь сознательная душа включает две составляющие: животная душа и духовная душа, представляющая собой сознательный дух - вершину существа человека. Имеется также сверхсознание, или глубинное, сверхсознательное "Я", обозначаемое как самость.
В качестве сознательной души, человек является, в первую очередь, бездуховной, животной душой. Ей присуща эгоцентрическая установка сознания. Такая душа управляется исключительно критериями удовольствия и неудовольствия. Она производит восприятие и оценку своих действий в ракурсе жизненных потребностей и интересов. В качестве духовного сознания человек выступает культурным существом. В этом случае убирается его эгоцентрическая установка, а взамен субъективного восприятия встает объективное, ценностно-истинное.
Духовная личность, являясь творцом культуры и сознательным, мыслящим "Я" - это последнее, самое высшее и глубокое начало, метафизическая и метапсихическая самость в существе человека. Над ней находится еще более высокая иррациональная и сверхсознательная самость. Об этой таинственной глубине, которая доступна только Богу, говорит символ "сердца" [6, с. 283-286].
Для Вышеславцева понятие "сердца" выражает целостную сущность человека, находящуюся внутри него. Оно напрямую обозначает связь человека с Богом. В человеке присутствует "бездонность", иррациональная глубина, которая связывает человека и Абсолют, человека и других людей. Она также осуществляет творческую направленность каждой личности. Существует не только непостижимый Бог, но и непостижимый человек. В этой непостижимой глубине, которая отражает богоподобность человека, в глубине своего "сердца", человек встречается с Богом. В сердце человека заключается "храмина внутренняя", где происходит естественный процесс "самособирания" человека в целостное существо и преображение в светоносную личность, то есть нового человека [6, с. 283-286].
Открытие внерационального слоя жизни было свойственно литературе, искусству и философии ХIХ-ХХ вв. Вышеславцев в ответ на дегуманизацию и отпадение человека от своей глубинной основы, которые были спровоцированы захватом индустриальной культуры, выдвинул на первые позиции проблему иррационального знания в философии начала XX в. Философ провел глубокий анализ этих явлений в своих трудах и пришел к выводу о том, что основа мировоззрения западной цивилизации стремительно оттесняет духовное направление и уделяет все внимание телесной составляющей мира [12, с. 16].
Одним из положений философии Вышеславцева является тезис о том, что человек зависит от Бога. Акт трансцендирования к Абсолюту - основа человеческого сознания и духа. Абсолют находится в каждой составной части бытия. Наличие Абсолютного нельзя отрицать и подвергать сомнению. Присутствие тайны Абсолютного, которое окружает нас является очевидным и не вызывает сомнений. Все вещи в своей глубине основе находятся за пределами познаваемого [9, с. 131]. Вышеславцев идентифицирует понятие Абсолютного с самостью. Первое является безусловным и самостоятельным. Это бытие или то, что присутствует в мире само по себе, хотя мы его все время ищем. Абсолютное находится в основе всех людей, в основе всего. Кроме непостижимого Бога, имеется также и человек, который не может быть постигнут, так как каждый индивид дан "в себе" и существует сам "по себе".
Тема соотнесенности рационального и иррационального начала в данной личности, а также тема иррационального в конкретном человеке являются основными проблемами христианской антропологии мыслителя. Образ и подобие Бога в человеке заключает в себе основную предпосылку для понимания сущности человека. За пределами темы богочеловека невозможно мыслить человека, по той причине, что он всегда пребывает в тесной связи с Абсолютом, в котором находит свой корень и утверждение. Человек не является самодостаточным и изначальным, поскольку есть более глубокое и высокое, чем человек, бытие. Но, несмотря на это, человек может обнаружить внутри себя отражение этой последней глубины и высоты Абсолюта. По этой причине человек способен часто выбираться за пределы своих границ. Это можно наблюдать в творчестве [18, с. 381-385].
К теме иррациональности Вышеславцев возвращается во многих своих философских трудах [48, с. 7]. Его творчество определяет стремление избавиться от субъективного идеализма, а также стремление обозначить главную роль интуиции в знании. Еще в своей магистерской диссертации мыслитель делает вывод о том, что термин "трансцендентальное", введенное Кантом и развитое Фихте, приобретает такое же значение, что Абсолют, к которому нельзя применять категории разума. Таким образом истолковывая Фихте, Вышеславцев выстраивает собственную трансцендентальную метафизику. Ее главную проблему составляет таинственная запредельность, которая развертывается в интуицию. Сама интуиция неотделима от рационального мышления [10, с. 74, 77]. Интуиция ценна тем обстоятельством, что "Абсолютное не дано в понятиях". Такая интерпретация философии Фихте, которая порвала с ее трансцендентальными интерпретациями, является большой заслугой Вышеславцева [25, с. 117]. Мыслитель говорит о том, что философия занимается антиномией системы и бесконечности, рациональности и иррациональности. Основываясь на современной ему философии математики, подобно П. Флоренскому, он определяет понятия потенциальной и актуальной бесконечности. Философ говорит, что только при помощи термина "актуальная бесконечность" антиномия системы и бесконечности находит решение [10, с. 186]. Вышеславцев пишет, что нельзя утверждать то, что, найдя актуальную бесконечность, мы нашли Абсолютное, потому что Абсолютное лежит в основе актуальной бесконечности. На этой метафизической основе философ строит всю свою этику. Она берет начало от философии Фихте, но, в то же время, идет дальше за границу идеалистической философии немецкого мыслителя. В предисловии к диссертации Вышеславцев пишет о том, что именно трансцендентализм составляет основное назначение философии, хозяйства, права и морали [10, с 18]. Философ более интересуется иррациональным, чем рациональным [12, с. 18].
Над темами символов света и любви мыслитель рассуждает в своем основном труде "Этика преображенного Эроса. Проблема Закона и Благодати". В этой книге Вышеславцев занимается проблемами этики и философской антропологии. Здесь отражен собственный философско-нравственный взгляд на мир мыслителя и вновь поднимаются философские проблемы, затронутые в его магистерской диссертации [18, с. 12]. В этом труде великолепно соединяются архаичность русской души и интерес к последним достижениям научного знания. В этом произведении высказывается мысль о все более возрастаюшей бездуховности и бессердечности современной цивилизации. В нем говорится о творческом бессилии человека массовой культуры. Мир для такого индивидуума больше не служит "предметом поэзии" [48, с. 158].
Вышеславцев анализирует разницу между двумя типами этики - "этики закона" и "этики благодати", которые основаны на Ветхом Завете и Новом Завете. Этику Закона философ называет пред и нехристианской этикой и противопоставляет ее этике Благодати, то есть христианской новозаветной этике. Новый взгляд философа на эту традиционную для России тему заключается в том, что он исходит из христианского платонизма, одновременно используя методы психоанализа [12, с. 18]. Иррациональная основа человеческого бытия объясняется с позиций психоаналитической философии. В своей работе Вышеславцев эффективно соединил традицию древнерусского религиозно-нравственного любомудрия, берущей начало от "Слова о законе и благодати" митрополита Иллариона, с современными ему психоаналитическими идеями и логическими конструкциями европейской классической философии. В отличие от других мыслителей русского религиозно-философского возрождения, только Вышеславцев привлек психоанализ к потребностям теоретического видения.
По мнению философа, в христианской этике, а точнее, в христианской аксиологии, обоснованной в Евангелии и раскрытой в посланиях апостола Павла, закон является императивной нормой, плотской и человеческой заповедью, которая регулирует внешние действия. Закон противопоставляется свободному преображению сердца, нахождению в Духе и любви, а также творчеству, которое берет начало из веры и непосредственной интуиции Божества и полученной благодати. С точки зрения мыслителя самым ценным в законе является борьба со злом и запрет на совершение преступления. Но в этой борьбе закон всегда проигрывает. Это наблюдается по причине того, что, с позиций христианства, победа над злом в его корне может быть достигнуто не пресечением зла извне и не ответным злом, а лишь положительным созиданием добра. Здесь речь идет именно о радикальном уничтожении зла, его решительном преодолении, в конечном счете. Синтез этих двух идей возможен не только в теоретическом, но и в практическом плане. Во-первых, нельзя не признать, что во многих ситуациях требуется сопротивление злу силою. Во-вторых, нужно помнить о том, что борьба и сопротивление - это необходимый, однако недостаточный способ преодоления зла. Победа над злом в корне может быть достигнута исключительно за счет созидательной деятельности во имя любви и добра [38, с. 29].
Однако закон не является высшей творческой силой. Такой силой выступает только любовь - высшая ценность и святость, венец всех достижений, потому что Бог есть любовь. Об этом же говорит и апостол Павел, когда указывает, что конечная цель благовествования - любовь от чистого сердца, доброй совести и нелицемерной веры. В этих сферах, по мнению Вышеславцева, закон не действует, поскольку невозможно приказать или запретить любить и нелицемерно верить, так как вынудить можно только лицемерие. По Вышеславцеву, "закон может быть нарушен, если конкретное творчество любви разрывает формальные рамки нормы, как общего правила, не могущего предусмотреть всего богатства конкретных ситуаций" [10, с. 20, 21; 38, с. 29].
По поводу концепции закона и благодати Вышеславцева существуют критические замечания некоторых исследователей. Например, Г. Гурвич критикует философа за то, что он не уделил должного внимания символической полноте термина "благодать", поскольку есть благодать, которая содержится в идее положительной бесконечности и является свободной творческой силой человека. Имеет место также благодать как мистическая интуиция Абсолюта и благодать - Откровение Бога. Гурвич критиковал также приравнивание любви к творчеству и воображению [15, с. 469].
Вышеславцев применяет понятие сердца, символизирующего глубинную, настоящую сущность человека. Он делает вывод о том, что в сердце присутствует большая область иррационального, составляющая его основу. Она может выступать первоисточником как возвышенных, так и низменных проявлений человека. Сердце является иррациональным в смысле своей низшей сферы, которая соприкасается с "плотью", а также в своей высшей сфере, которая имеет точки соприкосновения с "духом" и служит органом духа. Иррациональность, глубина и бездна сердца вбирает в себя и высшие мистические переживания, и низшие подсознательные влечения [9, с. 45].
Термином "Эрос" философ обозначает эту иррациональную сферу, которая заключается в возможности осуществления свободы и преображения. Теме иррационального мыслитель уделяет важное значение. Вышеславцев писал о проблеме единства сознания и бессознательного при уничтожении рациональной модели мира [37, с. 10].
Определение Эроса в философии Вышеславцева является своеобразным видом Эроса в русской философии. Для Н. Бердяева Эрос понимался исключительно в духовном смысле. С. Булгаков и П. Флоренский осмысливали это понятие субстанциально. Лосев представлял Эрос в смысле энергии. В отличие от всех этих философов, Вышеславцев говорил о духовно-телесном и стремящимся к Абсолюту Эросе. В противовес Бердяеву, он основывался на традиции святых отцов по поводу одухотворенности материи. Сущность преображенного Эроса лежит в трансцендентности и устремлении к Абсолюту [4, с. 8]. Также отличается от мнения Бердяева положение о приоритете божественной, второй свободы над демонической, первой и злой. В этом вопросе усматривается значительное расхождение философских концепций двух философов. Творчество является истинным по благодати только в том случае, если его источник - Бог. Если же творчество инициирует человек, оно способно быть только второстепенным [19, с. 377-386].
Некоторые исследователи делают вывод о том, что философия Вышеславцева представляет собой своеобразный вариант русской метафизики свободы, которая имеет общие моменты с теориями Бердяева и Левицкого. Основная мысль его философии заключается в идее творчества, представляющего собой обожение и спасение мира в творчестве любви. Целью преображения мира в творчестве является реализация божественной свободы и сил творчества личности человека. Творчество представляет собой проникновение в высшее бытие низшего, а также преобразование низшей свободы в высшую. Оно постоянно направлено на Абсолют и стремится к нему. Любовь и вера служат основой для сублимации произвола. Сублимация свободы есть conditio sine qua non преображения целого бытия и преодоления возможных противоречий. В этом мыслитель верен традиции В. Соловьева, поскольку понимает сублимацию в качестве спасения плоти [37, с. 12].
Сближает с философской мыслью Бердяева то, что Вышеславцев в апологии творчества надеется на благодать самого процесса творчества. В каждом индивидуальном человеке находится сверхсознание, то есть некоторая нерастворимая в Абсолюте самость. Здесь исследователи наблюдают некоторую эзотеричность мышления Вышеславцева, поскольку он применяет успехи глубинной психологии для толкования догматики христианства [52, с. 143-150].
Вышеславцев говорит об "Эросе" как основе любого влечения души, который состоит из разнообразных иерархических ступеней. Есть Эрос физический, душевный и духовный, ангельский и божественный. Главная задача отдельного человека и целого общества заключается в направлении этой стихийной жизненной силы к высшим целям преображении, к Богу, а также в удалении от низменных, злых, устремлений дьявола. Процесс реализации данной цели Вышеславцев обозначает "сублимацией Эроса", являющейся жизненной иррациональной душевной силой. Философ дает этому термину, взятому из психоанализа очень широкий религиозно-метафизический смысл [40, с. 15].
Творческий эрос, по Вышеславцеву, - главная сила, которая приводит человека к Абсолюту. Он устремляется к бесконечному, однако, не к области идей, а к определенной полноте бытия. В своей философии Вышеславцев использует понятие прекрасного, которое вбирает в себя не только идеальное, но и измененное материальное. Прекрасное является не идеальной красотой, а воплощенной. Для того, чтобы мир преобразился, необходимо родиться в красоте. Термин "Эрос" связан с идеей творчества, которое служит для полного преображения мира [37, с. 12].
Христианское понимание платонизма вместе с фрейдизмом составляет вершину, fons et origo творческой мысли Вышеславцева. Психоаналитическое вторжение в христианство и мистика его философии открыло новые перспективы метафизического мышления [23, с. 68-73].
Мыслитель рассматривает четыре главных направления: социальную философию, этику, философскую антропологию и богословие. Он также как Уайтхед и Ясперс, полагает, что каждая истинная философия является платонизмом. Только используя его, есть возможность обработать преодолеть и справиться с открытиями психологии по Фрейду. У него Вышеславцев заимствовал термин "сублимация", видоизменил это понятие и сделал инструментом психологии для собственной христианской этики и онтологии. Для своей "теории очищения" Вышеславцев переосмыслил учение психологической школы Нанси. Свою концепцию он соединил с идеей свободной воли. Название работы "Этика преображенного Эроса" обозначает этику сублимации. Именно здесь соединяется христианский платонизм и достижения психоанализа - редкое явление для русской религиозной философии [12, с. 13].
Философ критикует психоанализ Фрейда. Для всей русской философии характерно неприятие теории психоанализа в качестве основы осмысления и истолкования феномена любви. Мыслитель обосновывает платоническое и христианское понимание сублимации, отличающееся от фрейдовского понятия [54, с. 142-143]. Он отождествлял сублимацию психоанализа с духовным преображением. Вышеславцев также делал предельно близкими свое понимание сублимации и традиционное понимание обожения в христианстве [52, с. 143-150].
Вышеславцев разрабатывает собственную концепцию любви, основываясь на Эросе неоплатоников, идее сублимации подсознания. Он отрицает аскетизм и осмысление Эроса в качестве творчества. Тем самым Вышеславцев является последним мыслителем традиции философии любви, которую разрабатывали до него Бердяев, Соловьев и Карсавин [54, с. 142-143].
Грандиозный замысел этики сублимации Вышеславцева является смелой попыткой обойти сопротивление плоти при помощи ее преображения и просветления, поскольку Бог есть любовь [60, с. 429]. Таким образом, символ сердца дополняется светом, который обозначает символом очевидности (lumi;re naturelle), одновременно являясь чрезвычайно непонятным и таинственным. Это касается как света сознания, так и мистического света [9, с. 132]. Обозначение символа света через энергию помогает установить связь сердца и любви. Человек, который не имеет "сердца" является одновременно человеком без любви. Сердце служит органом, через который воспринимается Божественное Слово и Дар Духа Святого. В сердце проникает любовь Божества [60, с. 64].
По мнению философа, высшая форма сублимации, которая приводит к настоящему обожению человека, есть последнее "укрощение" его иррациональной свободы, а также выявление его целостной зависимости от Абсолюта. Этот процесс познания Бога происходит в сердце и при посредстве сердца. В его глубине имеется возможность настоящего реального соприкосновения с Богом. Только здесь можно ощутить подлинный религиозный опыт. Здесь человек ощущает свою Божественность [6, с. 274].
Таким образом, главное положение данного труда заключается в том, что истинная сублимация, как преобразование эроса вместе с другими типами чувственных энергий, имеет место только в присутствии Абсолюта и при условии тяжелой работы Духа, стремящегося постигнуть этот Абсолют [40, с. 10]. Основной целью этики преображенного Эроса служит раскрытие корня и сути сублимации, которая происходит из глубин подсознания. На более высшем уровне включаются сознание и воля, после чего сублимация становится настоящей, то есть творчеством, которое способно создать новое бытие [14, с. 321-339]. Вышеславцев применил психоанализ для исследования опыта православных подвижников-исихастов. По этой причине системы, во фрейдизме и марксизме, в которых отрицается Абсолют, сублимация заменяется на "профанацию". Вышеславцев имеет в виду, что в этом случае не телесное и физическое поднимают до духовного, а, обратно, духовное опускают до низкого и материального. В этом труде Вышеславцев обозначил свою окончательную позицию о том, что человека в целом следует изучать одновременно в области объединения философии и психологии [40, с. 12].
У Вышеславцева мистическое познание Бога можно достичь только соборно, а не по-отдельности и не в изоляции философского разума друг от друга. Прийти к этому возможно с сердцами, которые соединены в любви. Осмысление феномена сердца Вышеславцевым может помочь в решении фундаментальной проблемы религии и философии. Философ исследует принцип соборности. Он считает, что дух русской нации находится в философском и художественном творчестве народа [2, с. 135-155].
Несмотря на то, что философская мысль Вышеславцева формировалась в двух главных сферах: социальной философии и философской антропологии, наиболее ярким философом он проявил себя во время разработки религиозно-философского учения о сердце человека, составляющего центральную сферу его существования [40, с. 13]. Проблемы человека и культуры, в основе которых лежит одна исходная интуиция личности, подобной Абсолюту, являются главными во всем творчестве философа [16, с. 10]. В человеке, по Вышеславцеву, находятся семь онтологических ступеней, самой высокой из которых становится иррациональная (сверхсознателъная) самость, которую невозможно описать при помощи рациональных и интеллектуальных методов. По мнению мыслителя, самость является метафизичной и метапсихичной. Лишь при помощи Откровения и мистической интуиции можно распознать эту глубину. В своих рассуждениях мыслитель высказал принципиальную методологическую позицию и показал пути устранения ограничений познания с помощью разума. Философ пытался связать религиозные истины отечественной традиционной культуры с современным научным знанием для того, чтобы обосновать этические ориентиры жизни в мире. Философия сердца
Вышеславцева, оформившаяся перед началом войн, катаклизмов и социальных кризисов, обращалась к непреходящим ценностям духовной культуры и была бы способна лечь в основу мировоззренческой платформы будущей эпохи [40, с. 15].
Таким образом, Б.П. Вышеславцев считал сердце ядром, стержнем и глубинным абсолютным мистическим центром личности и человеческого существования, скрытым центром любви, органом восприятия и пребывания Божественной благодати, источником свободы, "предельной глубиной человека", образом Божиим и богоподобной свободой человека, а также его наиболее высокой духовной богоподобной стороной.
2.3 Метафизика "сердечной любви" И.А. Ильина
И.А. Ильин - великий ученый, глубокий мыслитель и яркий представитель русской религиозной философии. Главными отличительными чертами его нравственной философии является утверждение абсолютного приоритета духовного над телесным, убеждение в духовном единстве людей и требование абсолютной ответственности за все совершающееся вокруг. Своеобразие подхода Ильина к рассмотрению многих этических проблем определяется связью с традициями русского православия и искренней озабоченностью судьбой России. В основе его нравственной философии лежит соединение христианских ценностей святости, добра, истины, красоты, любви с высоким духом народности и патриотизма. Ильин занимался изучением важных проблем этики. Он размышлял над проблемами истинных ценностей жизни и критериев их определения [51, с. 9].
Философ в своей книге "Поющее сердце. Книга тихих созерцаний" ищет выход из возникшего в начале XX века духовного кризиса. В своей работе Ильин обращается к таким нравственным понятиям, как любовь, дружба, совесть, справедливость, которым мыслитель дает свои характеристики и показывает их взаимосвязь друг с другом. С точки зрения мыслителя, только осознание этих проблем должно привести человечество к очищению и духовному совершенству и вывести его из духовного кризиса. В этом труде Ильин представляет на суд читателей свою модель духовного совершенства человечества.
И. Ильин разработал собственную "метафизику сердца". В своих трудах он применяет символ сердца, а также пишет об особом феномене духа, называя его "сердечное созерцание". Под этим понятием Ильин понимает глубинную и самую благородную способность человеческого существа, высшую познавательную способность на основе духовной любви к высоким вещам, ведение духа, ясновидение, "вчувствование в совершенство", творческая интуиция, "живая совесть", предстояние перед Богом. Развитие и сила сердечного созерцания определяют уровень духовности отдельного человека и всего общества. Луч созерцающего сердца способен пройти через любой акт культуры и передать ему духовное измерение, откровение истины и силу творчества. В отсутствие сердца мышление становится холодным, циничным и похожим на машину. Воля без участия сердца является злой энергией души, для которой цель оправдывает средства. Бессердечное воображение, по мнению Ильина, представляет собой пустую и бесплодную игру ложного духа. Духовные органы без сердца становятся мертвыми, работают не на благо, а на зло человеку и всей цивилизации. По мнению Ильина западная рационалистическая и технократическая культура является бессердечной и глубоко больной. Он пишет о ней как о культуре "камня и льда". Сердце и сердечность служат обязательной частью, наследием и достоянием духовной культуры русского народа. "Излиянием сердечного чувства", которое полностью свободно от привязанности к материальному благополучию, насыщен весь фольклор русского народа, его жесты и движения. Красота русского духа заключается в свободном служении общественному благу. Русские летописи, произведения русской литературы, живописи и музыки проникнуты духом сердечного и совестного созерцания. Всю жизнь русского народа можно изобразить как "свободно созерцающее сердце". Ильин рассматривает духовную культуру в тесной связи с сердцем. Культура без сердца, по мнению Ильина, является больной культурой. Россия обладает собственными духовно-историческими дарами. Ее призвание заключается в творении своей особой духовной культурой - культуры сердца. При отсутствии культуры сердца в мире возникают бедствия и страдания [27, с. 324, 327-328]. Ильин убежден, что современное человечество должно понять и убедиться, что культура без сердца - это не культура, а "дурная цивилизация", которая создает гибельную технику и унизительную мучительную жизнь. Мышление без сердца остается безразличным. Оно оказывается бесчувственным, равнодушным, релятивистическим, машинообразным, холодным и циничным. Его главный прием заключается в умственном разложении жизни, умственной "вивисекции" живых явлений и существ [31, с. 296, 298]. Ильин считает, что будущее России - в воспитании нового поколения, нового русского человека "чистого сердца", человека "созерцающего сердца". По мнению Ильина, Россия нуждается в новом русском человеке, который проверен огнями соблазна и суда, очищенный от слабостей, заблуждений и уродливостей прошлого. Такой человек будет строить себя по-новому, из нового духа, ради новых великих целей. Ильин пишет, что "мы должны научиться веровать по-новому, созерцать сердцем - цельно, искренно, творчески [27, с. 131, 133].
Нравственная философия Ильина - это философия "поющего сердца". Заслуга его состоит в возвращении сердца на первый план как центрального органа человеческого познания. По Ильину, в человеческом сердце действуют силы сверхрационального и сверчувственного элемента любви, воли и разума. Истинное познание, одухотворяющее человека, возникает только в том случае, когда принцип любви и разумности совместно с волей образуют внутреннее единство. Такое познание является единственно достойным и подобающим для нравственной философии [50, с. 12]. Духовный центр человека, с точки зрения Ильина, способен творить "культуру сердца". Символ сердца имеет глубокий религиозный смысл, более сокровенный, чем эстетический. Философия сердца - "простая, тихая, доступная каждому, рожденная главным органом Православного Христианства - созерцающим сердцем" [45, с. 64].
В философии Ильина настоящим фундаментом нравственности выступает духовность, потому что благочестивое отношение к Богу всегда предшествует любви к ближнему. Любить ближнего - значит любить в нем божественный принцип, принцип живого добра. Только любовь к Богу открывает человеку новый взгляд на вещи, их соразмерность, поэтому только духовность является необходимым и достаточным условием подлинного бытия. Любовь не объединяет любящего со всем существующим и живым без исключения, но только с Божественным, что есть и живет. Принцип духовной любви, сформулированный Ильиным, дал возможность обосновать оригинальный подход к решению проблемы преодоления морального и социального зла [50, с. 13].
По мнению философа любовь дана "нам от Бога и от природы". Любовь лежит в основе справедливости. Несмотря на то, что "до сих пор вопрос о справедливости не решен, люди издавна говорят и пишут о ней". Понимание справедливости как искусства неравенства Ильин берет из устного народного творчества. Философ считает, что ребенка следует беречь и охранять, что дает ему многие справедливые привилегии. К ребенку нужно относиться, как к герою. Ему подобают почести, на которые ребенок, если не будет являться героем, не должен и претендовать [32, с. 524-530].
Ильин показывает связь любви, дружбы и справедливости. В основе справедливости лежит любовь и совесть. В отличие от любви, которая рассматривается философом в качестве божественно-природной сущности во всех своих проявлениях, совесть является актом, в котором "человек воспринимает от Бога откровение, любовь и свет новой жизни [32, с. 656].
И. А. Ильин распространил свои этико-философские размышления на "бессердечную культуру", современником которой он был. Одна из его работ посвящена значению "сердечного познания" в медицине. Проблема врачевания имеет важное значение в контексте духовной философии Ильина. Философ разработал теоретические и практические вопросы, а также методику сердечного знания. В своих работах он дал творческое развитие учения о живознании и спроецировал его на реалии современной ему культуры, которая характеризовалась забвением этических абсолютов [35, с. 18].
Ильин внес большой вклад в учение о "культуре сердца" и "морали сердца". Он произвел переоценку философского феномена "сердечного созерцания", считая его самым благородным и высоким методом познания души. Мыслитель полагал, что все великое и гениальное было произведено при помощи созерцающего и поющего сердца. Сердце начинает петь, когда открывается божественным содержаниям жизни. По Ильину, песнь сердца дарит людям свет и счастье. Философ часто рассуждал о патриотизме. Только такое состояние возвышенного духа может возродить нашу страну. Это должно совершить поколение новых людей с чистым сердцем, которые будут иметь дух подъема творчества и смогут распознать лучшее, выбрать его и им жить [39, с. 18].
В его работах Ильина феномен сердца получает новое звучание. Ильин создал оригинальную концепцию метафизики "поющего сердца" и любви, которая объединила "религию сердца", "гносеологию сердца" и "этику сердца" [1, с. 10]. Философия, по его мнению, всегда стремилась раскрыть с силой разумной очевидности подлинное содержание предмета, систематически испытанного и усмотренного пытливой душой. Метафизическая философия исследует сущность самой истины, самой красоты, то есть постигает божественную природу во всех предметах, восходит к познанию самого Божества. Этим обнаруживается ее глубокое родство с религией. Цельность веры, сердечное созерцание, самодеятельность, предметность, очищение, покаяние, смирение, трезвенность и автономию Ильин отнес к числу основных положений религиозного опыта. Цельность веры и сердечного созерцания из них являются самыми важными, так как именно они определяют наиболее существенные особенности религиозного опыта в православном понимании. В них полнее выступает философское, а не богословское содержание [3, с. 5].
В работе "Аксиомы религиозного опыта" говорится о тесной взаимосвязи ума, духа и сердца. Ильин пишет, что невозможно прожить одним умом, который без сердца является мертвецом, без совести - подлецом, без воли ум глуп, без воображения слепой. Современная Ильину эпоха привела, по его мнению, к кризису "голого ума". В будущем Ильин усматривает новую идею разума, который созерцает из сердца, получает желания от совести. Такой ум будет духовно мыслить. верить в Бога. Эта идея по своей сути очень древняя и утрачена современным человечеством [26, с. 18].
Под словосочетанием "поющее сердце" Ильин понимал определенные и точные категории этики. Такое сердце может быть благостным и щедрым, радостным и прощающим. Поющее сердце легко, прозрачно и вдохновенно. Такое состояние возникает в случае, если сердце до краев заполнено настоящей любовью. Тогда пение сердца приносит людям свет и счастье. Ильин сравнивает эту песнь с непрекращающейся мелодией, бесконечным живым ритмом, который находится в состоянии высшей гармонии. Способность к пению оно обретает в том случае, если открыто "божественному содержанию жизни" и соединяет эту глубину с духовными небесными высотами. По мнению П. Флоренского, это определение поющего сердца является глубоко онтологичным и по-настоящему религиозным. Философ дополняет это понятие личностно-экзистенциальным и оптимистическим звучанием. По его мнению, пение сердца не прекращается, так как имеет своим источником постоянно обновляющуюся радость. Сердце видит во всем Божественное, оно радуется и поет. Сердце светит из глубины, из которой личное в человеке сливается с божественным и сверхчеловеческим. Духовный центр человека, по Ильину, может создавать что-либо "созерцающим сердцем". Вся культура создана не кабинетной мыслью, а подвигом жизни сердец своих лучших представителей. Нравственным источником культуры выступает совесть, показанная в Евангелии. Кто ощутит эту совесть и примет ее, тот сам направится по пути православия. Такая точка зрения мыслителя ставит Ильина в ряд самобытных создателей русской сердечной философии. Философ говорит, что русская духовная культура имеет своим источником сердце, созерцание, свободу и совесть. По этой причине, в земном мире совестливое сердце может без препятствий питаться духовной пищей. В сердце, в котором находится "возносящая сила любви", возгорается искра Бога, которая освещает и духовно оформляет душу. Ильин рассуждает о ценностях отечественной мысли и пытается проникнуть в суть философии сердца в России. Духовная культура нашей страны поставила в основу человеческого существа жизнь сердца. Это проявления чувства и любви, которые исходят из сердечного созерцания - видения, воображения. В католической вере наоборот, вера идет от воли к рассудку. В протестантизме вера ведется от разума к воле. По мнению Ильина, истинное воспитание сердца человека берет начало от восприятия невидимой нравственной мощи в искусстве, познании, добродетели, политике, праве, труде и молитве подвижников человеческого духа. Все эти сердечные действия служат живой связью "человека Божьей воли" с "Божьим законом" [40, с. 11].
Религиозный опыт, по мнению Ильина, складывается из трех основных компонентов: религиозного предмета (Божество), религиозного акта (душевное состояние или переживание, которое вызывает у человека общение с Богом) и религиозного содержания (то, что взято и принято религиозной душой или религиозно настроенным духом и видится в любви к Богу) [33, с. 498, 499, 506-508]. "Философия религии требует терпимости, чуткости и сердца. И прежде всего, - самостоятельного и подлинного религиозного опыта [32, с. 503].
Философия Ильина является антропологичной. Подлинный предмет его исследований составляет человек во всем многообразии своих свойств и отношений. Он различает в человеке следующие душевные силы ("способности"): восприятия, возникающие из чувственных ощущений, мышление, инстинкт, волю, силу воображения, жизнь чувства. Современная цивилизация покоится на чувственных восприятиях, признавая их дверью, ведущей к внешнему миру. Над ними в качестве критического стража ставится индуктивное мышление, из которого возникает естествознание и техника. То, что добывается этими двумя способностями, передается затем инстинкту и воле, которые создают из этого хозяйство и государственный строй. Приходится пользоваться силой воображения, которая всегда подвергается строгому контролю мысли и машины. Чувство устраняется из современной, научно признанной и деловой культуры. Оно помещается в частной жизни в зависимости от личных потребностей. Сами по себе чувственные ощущения в духовном отношении слепы, творчески бессильны и нуждаются в руководстве, следовательно, им необходима высшая, целесознательная и ведущая инстанция. Если ее нет, то чувственные устремления начинают служить телу и его похотям, бездуховным инстинктам размножения, самосохранения и безудержной корысти. Это проявляется в хозяйственной наживе, конкуренции, модернистском искусстве, которые господствуют в современной цивилизации и культуре [3, с. 5]. Культура представляет собой внутреннее и органическое явление, которое захватывает самую глубину человеческой души и слагается на путях живой, таинственной целесообразности. Этим она отличается от цивилизации, которая может усваиваться внешне и поверхностно, не требует всей полноты душевного участия [29, с. 306].
По мнению Ильина, в современной науке власть и контроль принадлежит теоретическому мышлению, что приводит к познавательным успехам, но такой научный прогресс остается духовно безразличным и мертвенным, так как взятая сама по себе отвлеченная мысль бездуховна и бессердечна. Чистое мышление духовно индифферентно и мертво в делах созерцания и сердца. В настоящее время оно превратилось в пошлый, скептический рассудок и представляет собой величайшую опасность для человеческого рода. Оно является органом лжи и мнимых доказательств, орудие обманной и губительной пропаганды, путь соблазна и разрушения. Разум является созидательной энергией, энергией понимания, в которой заключен особый порыв овладеть методом понимания и который призван помогать сердцу присущим ему чувством познавательной ответственности. Разум сообщает религиозному опыту мысль и умную любовь к Богу. Разум - это творческая прозорливость в восприятии и творческая сила оценки в единстве, разъединении и упорядочении воспринимаемого. Разум предполагает способность к концентрации, силу интуиции. В его власти охватить сущность всего и целесообразно оформить его. Для современной культуры наибольшую опасность представляет интеллектуализм, то есть преувеличение возможностей рассудка и разума. Разум не сводится к мышлению [3, с. 6].
"Умный - это умный человек в целом: у него также умное сердце, умная воля, умная фантазия. Только тогда он умен, только тогда дышит в нем сущность мира, только тогда его разум становится мудростью [33, с. 163].
По мнению философа, человеческий инстинкт также есть великая сила, таинственная и изумительная, которая может принести большую жизненную пользу, хотя и становится часто орудием человеко-животности, гибким, цепким, изворотливым и лукавым. Он не задумывается о духовной и социальной жизни. Только в том случае, если в инстинкте просыпается око духа, он приобретает свою истинную мощь и полноту своих способностей. Человеческая воля сама по себе есть сила формальная, духовно безразличная, холодная, жесткая, безлюбовная. Она представляет собой способность выбирать и решать, но не имеет верного критерия для выбора и предпочтения.
Воображение, предоставленное самому себе, оказывается приятной и развлекающей способностью. Оно подвижно, капризно, безответственно, угождает инстинктивным желаниям человека и жаждет удовольствий. Иногда воображение может случайно вознестись в сферу духа, но и там не превращается в творческое созерцание.
Сила, которая имеет призвание направлять, укоренять и сообщать духовную предметность всем человеческим способностям, объединять внутренние силы человека и насыщать их новым содержанием - это сердце, сила духовной любви к действительно прекрасным и драгоценным предметам. Дело духовной любви - это дело жизненного духовно верного и окончательного выбора [3, с. 6; 32, с. 540]. Главным духовным феноменом человека является сердечное созерцание. От степени его развитости зависит уровень, как отдельной личности, так и человеческой культуры в целом. У человека есть особая сила духовного, сердечного созерцания [29, с. 310]. Индивид, который обладает этой способностью, вступает в мир, чтобы духовно вчувствоваться в него.
"Сердечное созерцание" является самой высшей и благородной способностью человеческого существа во всех областях духовной культуры, в том числе и в религии. Оно служит высшим гнозисом на основе духовной любви к возвышенным и достойным предметам [3, с. 6].
"Когда человеческая любовь избирает себе такое жизненное созерцание, которым действительно стоит жить и за которое стоит и умереть, - то она становится духовной любовью. Если же духовная любовь овладевает человеческим воображением, наполняет его своею силою и своим светом и указывает ему достойный предмет, то человек отдается сердечному созерцанию: в нем образуется новый, чудесный орган духа, орган творчества, познания и жизни, который возносит и окрыляет его. Этот орган требует внимания, упражнения и привычки; он открывает перед человеком новые возможности и новые пути культуры" [31, с. 541, 542].
Любовь противопоставляется Ильиным отвлеченному рассудку, черствой воле, холодному воображению, земной похоти. Любовь - это величайшая способность принимать, утверждать и творить. Свойствами любви являются: сосредоточенность внимания и интереса на любимом человеке, интенсивная жизнь души (душевные радость, богатство, проницательность, интуитивное ясновидение любимого предмета), центрированность на любимом содержании. Высшим проявлением всех этих определенностей любви является духовная любовь, которую Ильин сравнивает с неким голодом души по Божественному. Это вздох, призыв, молитва, которая обращена к духовному небу и безмолвно живет в сердце [3, с. 5].
"Любовь превращает воображение в предметное видение, в сердечное созерцание, из этого вырастает религиозная вера. Любовь наполняет мысль живым созерцанием и дает ему силу предметной очевидности. Любовь укореняет волю и превращает ее в могучий орган совести. Любовь очищает и освящает инстинкт и отверзает духовное око. Любовь углубляет и облагораживает чувственные восприятия, она придает им художественный смысл и заставляет их служить искусству" [32, с. 541].
"Есть только одно истинное счастье на земле - пение человеческого сердца. Если оно поет, то у человека есть почти все: почти, потому что ему остается еще позаботиться о том, чтобы сердце его не разочаровалось в любимом предмете и не замолкло" [30, с. 375].
Сердце поет от любви, когда вдыхает любовь из Божьих пространств и само дарит любовь каждому живому или разумному существу, каждой пылинке и даже злому человеку. Именно тогда в человеке струится и пульсирует священная кровь Бытия. Метафизика сердца и любви, по Ильину, лежит в основе постижения не только человека, но и всего общества. Акты духовного сердечного опыта любви и веры слагаются и производятся народами на протяжении столетий. Они созревают преимущественно в бессознательном порядке и медленно передаются в процессе воспитания и образования от одного поколения к другому. Человек - носитель вечного Божественного начала. Он наделен свободой и стремлением к автономности, он не обречен на одиночество в мире.
Ильин выделяет семь вечных основ социального бытия человека: вера, любовь, свобода, совесть, семья, родина, нация. Все они образуют нерасторжимое единство, в котором ведущую роль играет вера и любовь, так как только через них постигаются и осмысливаются все другие формы человеческой жизни [3, с. 6].
Ильин провел анализ современного ему общества и человека и пришел к выводу, что их основной порок составляет "расколотость". Ум противопоставляется сердцу, а разум - чувству. В современном обществе сложилось представление о человеке как вещи, который находится среди вещей, и теле среди других тел. Из-за этого акт творчества понимается материально, количественно, формально, технически. Следствием этого обстоятельства служит пренебрежительное отношение к сердцу в нынешней цивилизации. Материальное отношение, по мнению Ильина, способствует человеку достичь успеха в жизни, помогает его карьере, приобретению выгоды, препровождению времени в удовольствиях. Ильин считает, что даже самое умное и изворотливое мышление, если оно действует без сердца, является циничным и механическим. Самая упорная и настойчивая воля без сердца становится звериной алчностью и злым произволением. Воображение без сердца, даже если будет представляться очень картинным и ослепительным, навсегда останется безответственной игрой и пошлым кокетством. Нецельный человек, который расколот в душе, является глубоко несчастным человеком. Даже в том случае, если он будет воспринимать истину, он теряет способность отличить истину от лжи, потому что не способен к цельной очевидности. Он больше не верит в возможность того, что человеку может быть дана эта очевидность. Такой человек иронизирует и насмехается и не может признать ее у других [26, с. 18].
С точки зрения Ильина, для того, чтобы преодолеть расколотость, необходимо применять опыт как интуицию и созерцание сердца. Для того, чтобы стать разумом, рассудок должен приобрести способность взирать, видеть. Человек обязан достичь разумной и светлой веры "достаточного основания". Необходимо участие сердечного созерцания, совестливой воли и верующей мысли для разрешения тех проблем, которые невозможно решить с позиций "бессердечной свободы" или "противосердечного тоталитаризма" [28, с. 140].
В метафизике "сердечной любви" Ильина проявилось все богатство православной традиции кардиогнозиса. Любовь в его философии понимается не только как телесное влечение и индивидуальное чувство, но прежде всего как действующая в человеке вселенская сила, которая соединяет его с другими людьми. Она трансцендирует человека к непостижимым глубинам бытия, к Абсолюту, к Богу [3, с. 6].
Таким образом, И.А. Ильин считал сердце важнейшим центром духовной жизни. Книга Ильина "Поющее сердце. Книга тихих созерцаний" стала духовным завещанием философа. Ильин считал, что "философия религии обращена на познание путей духовной свободы, укрепление личности посредством сердечного созерцания и созерцающей любви" [26, с. 11]. В одухотворенном сердце религиозный опыт рождается в виде любви к Богу. Это путь духовного созерцания. "Раз выработанное и выношенное сердечное созерцание открывает человеку доступ к религиозному опыту. Воспринять Бога, "принять" Его, уверовать в Него и предаться Ему можно только силою цельного сердечного созерцания. Однако сердечное созерцание имеет далее способность присоединяться ко всякому культурно-творящему акту и сообщать ему особую глубину и чистоту, особую укорененность, духовную значительность, жизненную силу и содержательное богатство... Созерцание ограждает человека от отвлеченного интеллектуализма; сердце угашает опасности бесплодного рассудка, и трезвение заменяет плотскую "трезвость" [26, с. 106-107]. Именно Божественное мановение жизни есть истинная субстанция мира. Человек с поющим сердцем есть "Божий маяк" [33, с. 374-375]. Поэтому настоящее счастье - это блаженство любящего, поющего сердца, которое уже здесь, в жизни, участвует в Царствии Божием. Сердечное созерцание в понимании Ильина есть любовь, которая избирает себе такое жизненное созерцание, которым действительно стоит жить и за которое можно умереть. Созерцание можно определить как непосредственное восприятие, но только в том смысле, что оно предается тотальному вживанию в любое жизненное выражение [33, с. 543].
Таким образом, И.А. Ильин считал, что сердце является центральным органом человеческого познания, в котором действуют силы сверхрационального и сверчувственного элемента любви, воли и разума. "Созерцающее, поющее сердце" - главный орган православного христианства.
Заключение
В результате проведенного исследования можем сформулировать следующие выводы:
1. В русской философской мысли категория сердца является одним из самобытных явлений и отражает особенность менталитета русского народа. Сердце представляет собой целостность внутреннего бытия человека. Символ сердца объединяет в себе чувственное и рациональное, телесное и духовное, природное и культурное. Он содержит все явления психической и физической жизни людей. Категория сердца, являясь центром духовной, душевной и телесной жизни, служит метафизической предпосылкой целостного учения о человеке. В понятие сердца включаются духовно-душевные и душевно-телесные свойства человека. Для русского человека сердце стало органом духовного знания, а также особым путем восхождения и жизненным символом. Для русского человека путь сердца служит дорогой подвига и жертвы. Вся история России, испытавшая потрясения и борьбу, свидетельствует об этом.
2. Метафизика сердца в трудах русских религиозных философов конца XIX - начала XX вв. П. Юркевича, Б. Вышеславцева, И. Ильина представляет собой совокупность исторически сформировавшихся идей о роли сердца в общественном сознании.
Основываясь на христианской духовности, Юркевич создал новый тип философии. Им сформирована целостная философия сердца, включающая в себя этику любви, которая через феномен сердца объединяет гносеологию и антропологию и имеет практическое психолого-педагогическое значение. С точки зрения П. Юркевича, сердце представляет собой с одной стороны целостность духовной жизни, а с другой является центральным органом телесной и духовной жизни человека, в котором концентрируется эмоциональная, этическая и сакральная составляющие. К сердцу относится кроме мышления еще и желания, чувства, воля. Юркевич выделяет следующие значения сердца в духовной жизни человека: 1) центр всей жизни духа и тела; 2) мост от человека к Богу; 3) место расположения воли, чувств и желаний; 4) "скрижаль, на которой начертан естественный нравственный закон"; 5) орган познания, в том числе мыслей, выступающих "сердечными советами"; 6) источник слова и памяти; 7) "место рождения человеческих действий".
Б. Вышеславцев соединил неоплатонизм христианства и психоанализ Фрейда в своей философской концепции антиномичности сердца и его духовно-телесного единства. Он также разработал "богословие сердца" и "метафизику сердца". Философия Вышеславцева систематизирует и завершает долгую, богатую, сильную и значительную традицию в истории русской мысли, традицию метафизики сердца, и впервые в истории западной философии прямо возводит сердце в ряд философских принципов. По мнению Б. Вышеславцева сердце - ядро, стержень и глубинный абсолютный мистический центр личности и всего человеческого существования, скрытый центр любви, а также орган восприятия и пребывания Божественной благодати и источник свободы. Оно есть образ Божий и богоподобная свобода человека, а также его наиболее высокая духовная богоподобная сторона. Только при помощи сердца можно достичь преображения, обожения и восхождения к Богу.
Ильин своей философией "поющего сердца" подвел итог русской сердечной философии XX в. Он разработал собственную "метафизику сердца". В своих трудах И. Ильин применяет символ сердца, а также пишет об особом феномене духа, называя его "сердечное созерцание". И. Ильин выдвигает "поющее" и созерцающее сердце на первый план как центральный орган человеческого познания и духовный центр человека, в котором действуют силы сверхрационального и сверчувственного элемента любви, воли и разума. Истинное познание, одухотворяющее человека, возникает только в том случае, когда принцип любви и разумности совместно с волей образуют внутреннее единство. Культура без сердца, по мнению Ильина, является больной культурой. При отсутствии культуры сердца в мире возникают бедствия и страдания. Россия обладает собственными духовно-историческими дарами. Ее призвание заключается в творении своей особой духовной культуры - культуры сердца.
Список литературы
1. Бабина В.Н. Осмысление духовной целостности в русской религиозной философии XIX-XX вв. / В.Н. Бабина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2009. - Љ 3 (11). С. 30-38.
2. Болотоков В.Х., Кумыков A.M. Б.П. Вышеславцев // Выдающиеся представители русской социально-философской мысли первой половины XX в. - М., 2002.
3. Бурханов Р.А., Юсупова Ф.Н. Метафизика "сердечной любви": С.Л. Франк и И.А. Ильин // Вестник Нижневартовского государственного университета. Вып. Љ 1. 2014.
4. Васильев Д.Ю. Идея Эроса в русской религиозной философии: Автореф. канд. философ. наук. - Уфа, 1997.
23. Замалеев А.Ф, Дядина Е. А. Проблема человека и культуры в философии Б.П. Вышеславцева // Замалеев А.Ф. Новые исследования по русской философии. Критика. Оппонентские отзывы. - СПб., 2001.
24. Зеньковский В.В. Б.П. Вышеславцев как философ // Новый журнал. Љ 40. Нью-Йорк, 1955.
25. Зеньковский В. В. История русской философии. В 2-х тг. Т. 2. Ч. 2. - Л., 1991
26. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. - М.: Изд. "Грааль", 2001. - 144 с.
27. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: Статьи 1948-1954 годов. В 2 т. Т. 1 / Подг. текста и вступ. ст. И.Н. Смирнова. М.: МП "Рарог", 1992.
28. Ильин И.А. О сердечном созерцании / И.А. Ильин // Путь к очевидности. - Мюнхен, 1957. - С. 139-142.
29. Ильин И.А. Основы христианской культуры // Ильин И.А. Одинокий художник. - М., 1994.
30. Ильин И.А. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний // Ильин И.А. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1994. Т. 3.
31. Ильин И.А. Путь к очевидности // Ильин И.А. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1994. Т. 3.
32. Ильин И.А. Путь к очевидности: Сочинение. - М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-Пресс, 1998. - 912 с.
33. Ильин И.А. Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий // Ильин И.А. Собр. соч.: в 10 т. - М., 1994. Т. 3.
34. Ионайтис О.Б. Философия сердца в средневековой Руси: Нил Сорский // Русская философия как философия любви. - Екатеринбург, 2002. С. 32-37.
35. Калугина С.А. Этико-философский анализ феномена сердца: на материале русской философской культуры второй половины XIX - начала XX вв.: дисс. канд. философ. наук. - Тула, 2008. - 183 с.
36. Кондратьев Е.А. Философия творчества Б.П. Вышеславцева: Автореф. канд. философ. наук. - М., 1999.
37. Круглова Л.К. И.А. Ильин о фундаментальных ценностях русской культуры // Материалы международной научно-практической конференции "Ильинские чтения" 28 января 2014. - СПб.: ГУМРФ имени адмирала С.О. Макарова, 2014. - 219 с. С. 29.
38. Кураев В.И. И.А. Ильин: философия духовного опыта // История русской философии / Редкол.: М.А. Маслин и др. - М., 2001.
39. Лебеденко А.А. Философия сердца в истории русской религиозно-философской мысли XI-XX вв.: Автореф. канд. философ. наук. - Москва, 2005.
40. Левицкий С.А. Борис Петрович Вышеславцев. Вступ. ст. к кн.: Б.П. Вышеславцев. Сочинения. - М., 1995.
41. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. - М., 1996.
42. Лосский Н.О. История русской философии. - M., 1991.
43. Маслин М.А., Андреев А.Л. О русской идее. Мыслители русского зарубежья о России и ее философской культуре / Предисловие к книге "О России и русской философской культуре. - М., 1990.
44. Небольсин А. Б.П. Вышеславцев //Небольсин А. Русская религиозно-философская мысль XX века. - Сб. ст. Питсбург, 1975. С. 222 - 230.
45. Полторацкий Н.П. Иван Александрович Ильин: Жизнь, труды, мировоззрение / Сб. ст. - СПб., 1989.
46. Редлих Р.Н. Солидарность и свобода. - М., 1984.
47. Сапов В.В. Профессор Вышеславцев - Рахманинов русской философии // Вестник РАН, 1994. Т. 64. Љ 2.
48. Сапов В. Философ преображенного Эроса. Вступ. ст. к кн. Б.П. Вышеславцев. Этика преображенного Эроса. - M., 1994.
49. Стрельцова Г.Я. Паскаль и европейская культура. - М., 1994.
50. Сысуев Д.А. Проблемы насилия и справедливости в нравственной философии И.А. Ильина: Дисс. канд. философ. наук. - Саранск, 1996.
51. Фараджев К. Борис Петрович Вышеславцев // Фараджев К. Русская религиозная философия. - М., 2002.
52. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / Собр. соч. В 2 т. Т. 2. - М., 1990.
53. Шестаков В.П. Философия любви в России // Шестаков В.П. Эрос и культура. - М., 1999.
54. Юркевич П.Д. Курс общей педагогики. - М., 1869.
55. Юркевич П.Д. Философские произведения. - М., 1990.