Аннотация: Бешеный шторм, терзавший клипер ћКасторЋ пять дней, остался позади. Обессилевшие люди забылись свинцово-тяжёлым сном, позволив себе сутки отдыха. А затем снова закипела работа — желанный берег Англии был совсем близко.
Бешеный шторм, терзавший клипер "Кастор" пять дней, остался позади. Обессилевшие люди забылись свинцово-тяжёлым сном, позволив себе сутки отдыха. А затем снова закипела работа - желанный берег Англии был совсем близко. Нежданное солнце ярко осветило корабль, в этот момент спокойствия представляющий собой великолепное зрелище. Выдвинутый вперёд штевень резал волны как острый нож, высоко над головами колыхались паруса в семь ярусов: на клиперах выше марселей ставились ещё и брамсели, над ними - бом-брамсели, которые звали "королевскими парусами", ещё выше - трюмсели, "небесные паруса", а ведь ещё немало других, вспомогательных... При взгляде на такой развитый такелаж появлялся лишь страх, что корабль не выдержит его и перевернётся, тем более что весь корпус делался удивительно стройным - длина в шесть раз превосходила ширину. Говорили, что именно так и погиб бесследно исчезнувший "Ариэль", уйдя на всех парусах в глубину.
Все девяносто девять дней плавания, начавшегося в Фучжоу на берегу Тайваньского пролива, люди гнали судно вперёд так, словно от этого зависела их жизнь, а не премия, обещанная капитаном. В самые жестокие шторма на головы тех, кто предлагал зарифовать паруса, сыпались угрозы. Ставя всё на карту, команда не убирала ни одного паруса, не травила шкоты - матросы лишь заделывали наглухо парусиной все люки и щели, натягивали на себя клеёнчатую робу и связывались шкертом по нескольку человек, чтобы удержаться на палубе под могучими потоками воды. "Кастор" била дрожь, как в пляске святого Витта, но он неумолимо двигался вперёд, назло взъярившемуся Эолу. Тяжко стонал рангоут - но не стонали люди со стальной волей, выкованной в горниле ураганов "ревущих сороковых" и закалённой в штилевых "конских широтах".
Не стоит искать объяснения в высокой плате - никакие деньги не стоят жизни. Победа больше всего выгодна не команде и даже не капитану, а судовладельцам, для которых беспримерное мужество моряков становится лишь способом рекламы, непревзойдённая скорость - оружием для борьбы с конкурентами. Нет кораблей быстрее клиперов - и потому когда время ценилось особенно высоко, требовали только их. Они везли из Чили тонны селитры для полей и пороховых заводов, тысячи нетерпеливых золотоискателей в Калифорнию вокруг вздымающегося в ледяных бурях мыса Горн, а главное - доставляли в Англию чай. Не было на туманном Альбионе почти ни одной семьи, где бы за завтраком не обсуждали чайные гонки клиперов - наверно, потому, здесь соединялись три главных хобби англичан - чай, дух состязания и корабли. Прибывающих встречали с цветами, а молодых капитанов клиперов наперебой приглашали на званые обеды. Ореол романтики, окружавший их, был причиной тому, что плавание на клиперах привлекало кучу простофиль и вчерашних школьников, ещё не представляющих себе, какой адской была подобная служба - сложный такелаж требовал большой команды и многих усилий, так что долго ещё после прихода в порт у моряков дрожали колени и саднили руки.
Многим, впрочем, по душе была такая жизнь, и они оставались, чувствуя себя на клипере как дома. Но не все в командах были одержимыми, которых гнала вперёд неуёмная жажда почувствовать предельное напряжение своих сил и выйти победителями из жестокой схватки с Посейдоном. Томасу Уорвику, капитану "Кастора", пришлось пополнять экипаж более грязными способами - половину матросов "зашанхаили", то есть, попросту говоря, выкрали: написанные на клиперах с большой буквы слова "железная дисциплина" не способствовали увеличению количества желающих наняться на такие судна.
Уорвик прищурился, вглядываясь вдоль утлегаря в чернеющий берег Англии. Над головой кружились чайки, издавая привычно-резкие крики, от которых сладко щемило сердце. "Я буду первым, - подумал капитан, улыбаясь. - Элис, я буду первым, кто придёт к тебе". Старший помощник тронул его за руку и указал назад, за корму "Кастора". Томас пересёк поскрипывающую под ногами палубу и навёл подзорную трубу на стройный силуэт вдали, настигающий их, заметно сокращая расстояние с каждой минутой.
- "Полидевк"! Нет, Роджер, я победил, я! - сказал он, сжав кулак.
Зазвучали резкие команды, захлопали упругие паруса, матросы кинулись выжимать последние крупицы из своего корабля. Подобно муравьям они засновали по качающимся в порывах солёного ветра вантам, стремясь во что бы то ни стало прибыть в порт раньше соперника - за обгон его капитан и назначил богатый приз. И им это удалось: "Полидевк" причалил на восемь минут позже "Кастора".
***
Роджер нагнал Томаса, когда тот уже стоял там, где они условились закончить гонку. Уорвик обернулся на звук шагов, молча кивнул, приветствуя своего главного соперника, год назад внезапно ставшего самым близким другом, улыбнулся, заметив в его руках точно такой же букет гвоздик, как принёс и он - эти цветы Элис любила больше всего.
- Я пришёл первым, - сказал Томас, без злорадства, просто констатируя факт.
- Да. Впрочем, мы оба опоздали. Она не станет женой победителя, хоть и обещала.
- Мы устроили отличную гонку. Для Элис, - промолвил Уорвик.
- Для Элис, - тихо повторил капитан "Полидевка".
Роджер подошёл и склонился над могилой, положил букет на серый мрамор рядом с другими гвоздиками, затем поцеловал пальцы и коснулся ими холодного изваяния, словно передавая поцелуй той, что спала в земле.
Капитаны одновременно повернулись и молча пошли прочь с кладбища, похожие как братья...