Antoin : другие произведения.

31 - Капитан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Арман стиснул зубы и крепко-крепко сжал пальцы Жанны, так, словно хотел, чтобы их руки стали одним целым. Не стоило ничего отвечать, потому что и так ясно, что она права. Ни одна женщина в мире никогда не будет для корсара дороже того мгновения, когда под ботфортами скрипит палуба, ветер хлопает парусами, и ты держишь курс в открытое море, наметив путь иглой по истрёпанной карте. Туда, где ещё остались таинственные земли или золото, которое стоит схватки...
  Это был один из портов Северной Франции, а может - Голландии, всё равно не столь важно, какой, потому что все порты мира одинаковы в главном и отличаются лишь мелочами. Тем более мало это значило в такие ночи, как эта, когда в бухте лениво покачиваются чёрные силуэты кораблей, и скрипу их такелажа вторят редкие крики невидимых чаек, кружащих где-то над морем в непроглядной темноте.
  Кое-где горящий над палубой фонарь выхватывал фрагменты снастей или золотую резьбу фальшборта, и в сумраке за кругом его слабого света виднелась фигура вахтенного, недвижимая и безмолвная. На стоящих поодаль судах светились огни святого Эльма, предвещая грозу. Пробили склянки, и все корабли вложили свои два удара в общий негромкий звон. Лёгкий ветерок дул словно нехотя, лишь для того, чтобы принести в грязный порт свежий морской воздух.
  Здесь, на рейде, всё было спокойно, и мерное покачивание парусников рождало чувство, что странствующие рыцари моря собрались на общий совет: фрегаты, барки, бригантины, галиоты, шхуны, корветы - все они спешили на языке просмолённого дерева и плеска солёной воды рассказать о последнем плавании, когда корпус ещё остывает от стремительного бега по волнам. А пока корабли беседовали, их экипажи и капитаны разбрелись по суше, чтобы найти краткое пристанище в какой-нибудь таверне, например, в "Одноглазой": так меж собой моряки называли заведение, хозяин которого над входом повесил чучело любимой собаки, а в скором времени кто-то проткнул ей левый глаз. Настоящее название давно было не только позабыто, но неразличимо на вывеске, а владелец мудро решил напрасно не тратить краску, чтобы обновить надпись.
  Говорили, что таверна привлекает посетителей самым красивым видом на море - в шутку, конечно, куда важнее самая дешёвая, хоть и дрянная, выпивка. Глазам женщины, вошедшей в двери "Одноглазой", открылось самое обычное пёстрое сборище моряков и бродяг, проходимцев и наёмников, которых было столько, что почти не повернуться без того, чтобы кого-то не задеть. Посетители в свою очередь внимательно осмотрели незнакомку, гадая, что может понадобиться богатой даме в подобном притоне. Плавно и уверенно она пронесла по залу стройный стан, затянутый в упругий чёрный шёлк, изящным движением руки отмахнулась от моряка, пытавшегося продать уморительную обезьянку с медным колечком в носу или хоть выклянчить пару су. Женщина прошла между столами, за которыми метали засаленные колоды заправские шулера, и направилась в дальний угол второго зала таверны, где не звучала музыка, не мелькали смуглые плечи танцовщиц и не гремели матросские песни. Там, сдвинув вместе столы, сидела команда фрегата "Роланд", вошедшего в порт за час до заката, молчаливые крепкие люди в тёмных костюмах шведского покроя. Они разговаривали вполголоса, много пили, время от времени с раздражением поглядывая через плечо в главный зал, когда там становилось чересчур шумно. Смеялся лишь дедок - завсегдатай таверны, - который рассказывал одному из моряков историю о том, как в молодости убил морскую гидру выстрелом из чёрного арбалета; эту побасенку уже слышал, наверное, каждый, кто бывал в "Одноглазой". Остальные же походили на вернувшихся из моря призраков с затонувшего корабля, хранящих тайну о лежащих на дне сундуках.
  Женщина прошла вдоль ряда и присела за маленький столик в углу, где расположился капитан фрегата, в задумчивости теребя кружева розоватых брабантских манжет.
  - Здравствуй, Арман.
  Капитан поднял голову и вгляделся в незнакомку, пытаясь разглядеть черты лица под дымчатой вуалью.
  - Бог мой, кого ты мне послал... Жанна, сколько же мы не виделись? Как ты нашла меня? - спросил он, и его худое, расчерченное морщинами и шрамами лицо словно осветилось изнутри.
  - Два года почти мы не встречались. Днём я проезжала рядом с портом и видела, как в него входил твой корабль. А уж найти моряка вечером не составляет труда.
  Она медленным движением откинула с лица вуаль, осторожно сняла тонкие перчатки и сложила на них белые аристократические руки.
  - Два года, - эхом откликнулся капитан. - За это время многое изменилось, но только не ты. Ты всё так же прекрасна и всё так же легко можешь свести с ума любого, кто ценит женскую красоту.
  Жанна улыбнулась:
  - Твои комплименты всегда были мне особенно дороги, Арман.
  - Как ты? Всё в порядке с семьёй? Ты всё не замужем?
  - Мама умерла в октябре. Мы с сестрой перебрались в Марсель, а дом в Париже сдаём в аренду. Поместье исправно приносит доход, управляющий знает толк. В общем, всё замечательно устроено, можно тихо стареть, устраивать званные вечера или путешествовать. Плохо только, что в стране всё бурлит...
  Служанка принесла капитану новую бутылку вина и забрала пустую. От стола с командой встал дедок, окончив рассказ, и направился искать другого слушателя.
  - А ты как? Я боялась что больше тебя не увижу, и ждала вестей с того самого дня, как война окончилась.
  Арман раздражённо махнул рукой:
  - Да... не хочется сегодня говорить о войне. Что было, то прошло. И события моих двух лет не выложить в короткой фразе, как это сделала ты. Как ты знаешь, когда в восемьдесят восьмом началась война Швеции с Россией, я предложил свои услуги королю Густаву III, и он с удовольствием их принял. Но зачислить меня в регулярный флот ему не дали, мол, зачем нам наёмник-француз. Потому он выписал мне корсарский патент, дал полностью оснащённый фрегат с двадцатью четырьмя пушками и шестью карронадами, и отправился я бороздить северные моря с надёжной командой и бумагами по всей форме и с печатью короля. Был и в Гогландском, и в Выборгском сражении...
  Он уронил голову вниз, то ли борясь с опьянением, то ли от усталости, а судя по всему - и то, и то было правдой. Жанна молча глядела на него, не двигаясь, лишь на шляпе её колыхались чёрные страусиные перья. Как трудно было бы узнать в этом насквозь пропитанном солью капитане того пылкого юношу, который писал для неё изумительные стихи и порывался вызвать на дуэль любого, кто давал повод для ревности. Двадцать прошедших с той поры лет - немалый срок. Самая лучшая проверка, что выживет, а что исчезнет без следа. Больше было того, что осталось, к счастью или к сожалению...
  - А потом шведов потеснили, был заключён Верельский мир, и мне указали на дверь. Опять отказали в поступлении в регулярный флот, вышвырнув так же, как когда-то здесь, на родине... Тогда я просто забыл вернуть королю Густаву фрегат "Роланд". И, конечно же, чисто случайно встретил в море корабль того адмирала, который наиболее невежливо высказывал своё мнение обо мне. Когда вокруг ни куска суши, действуют иные законы. Мы обстреляли его картечью, а затем взяли на абордаж и залили кровью всю палубу, искрошив команду до последнего человека, после чего сожгли эту посудину дотла, - сказал капитан, тихо и спокойно.
  Он посмотрел в глаза Жанны и усмехнулся:
  - Молчишь. А во взгляде удивление и вопрос. Да, я прекрасно понимаю, что это значит. Теперь в Швеции я и мои ребята - вне закона, и флаг наш - чёрен, как перья на твоей шляпе. Но меня это мало волнует. Мир огромен, и в нём достаточно других путей.
  Женщина покачала головой.
  - Нет, - сказала она с грустной улыбкой. - Мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы я отчитывала, а ты ждал упрёка. У каждого давно уже своя судьба и свой выбор. Хотя иногда от этого становится грустно...
  Арман вдруг подался вперёд и взял бывшую возлюбленную за пальцы; тонкие, почти миниатюрные, они резко выделились своей белизной на фоне тёмных погрубевших рук моряка.
  - Жанна...
  - Да, Арман?
  Они смотрели друг на друга, чувствуя, как слова застревают и не хотят слетать с губ.
  - Мне тоже иногда грустно. Но только иногда. Неужели так до конца жизни мы будем вспоминать былое и думать о том будущем, которого не было? - сказал наконец капитан.
  - Да, видно, так предначертано, - ответила женщина. - Ты будешь исчезать годами в путешествиях и походах, то уплывая на войну, то в поисках сокровищ и легенд, а то и в бешеной погоне за проклятым фрегатом Летучего Голландца, чтобы взять его на абордаж. А я буду оставаться на берегу и надеяться хоть изредка разглядеть у причала паруса твоего корабля, потому что за его штурвалом стоит капитан, который избороздил моё сердце вдоль и поперёк, отчего ни один мужчина на суше не достаточно хорош, чтобы завоевать его, как бы мне этого иногда ни хотелось. Хоть и сильны мои чары, которые ты не устаёшь славить, они всё же не могут приковать тебя крепче, чем морской дьявол, всецело завладевший твоей душой.
  Арман стиснул зубы и крепко-крепко сжал пальцы Жанны, так, словно хотел, чтобы их руки стали одним целым. Не стоило ничего отвечать, потому что и так ясно, что она права. Ни одна женщина в мире никогда не будет для корсара дороже того мгновения, когда под ботфортами скрипит палуба, ветер хлопает парусами, и ты держишь курс в открытое море, наметив путь иглой по истрёпанной карте. Туда, где ещё остались таинственные земли или золото, которое стоит схватки. Чьё лицо может затмить те минуты, когда ты стоишь на носу, подняв тускло блестящую медью подзорную трубу, а за спиной ждёт приказов абордажная команда, готовая отправится за своим капитаном даже в Ад? Единственная подруга там - Полярная Звезда, и ей не получится изменить. Как бы этого иногда ни хотелось.
  А Жанна смотрела на лицо капитана, на его чёрный мундир с золотым шитьём, поверх которого была накинута кожаная перевязь с пистолетами и шпагой, и невольно вспоминала, какие же слова говорил этот скиталец в юности, когда ей, никогда не отплывавшей от родных берегов, он старался дать почувствовать, что такое океан. И тогда слова молодого мечтателя разлетались, как солёные брызги, и "необозримое море" Арман произносил так, что сразу и живо Жанна ощущала всей кожей хладное дыхание восходящей на востоке зари, под которой медленно и ярко вспыхивает море, простирающееся во все стороны настолько, насколько хватит глаз. Однажды поняв это, уже не остаётся желания осуждать.
  Она почувствовала, как, непрошеная и беспричинная, собирается влага, готовясь хрустальной слезинкой скользнуть вниз, и вдруг особенно сильно захотелось, чтобы бег этой слезинки прервали, легонько коснувшись щеки губами. Жанна встала, и выпрямилась. Арман тоже поднялся, стукнув ножнами шпаги о край стола.
  - Я только надеюсь, - сказала она, кладя руку на плечо капитана, - что однажды, когда Франция наконец запылает от края до края, ты приплывёшь за мной. И пусть твои паруса не будут алыми, этого я не прошу. Главное, чтобы просто настал тот день, когда они покажутся из-за горизонта.
  
  Нас было пять... мы были капитаны,
  Водители безумных кораблей,
  И мы переплывали океаны,
  Позор для Бога, ужас для людей.
  
  Далёкие загадочные страны
  Нас не пленяли чарою своей,
  Нам нравились зияющие раны,
  И зарева, и жалкий треск снастей.
  
  Наш взор являл туманное ненастье,
  Что можно видеть, но понять нельзя,
  И после смерти наши привиденья
  
  Поднялись, как подводные каменья,
  Как прежде чёрной гибелью грозя
  Искателям неведомого счастья.
  
  - Н.С. Гумилёв
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"