Даже то, что вокруг на какое-то время перестала литься с неба, не прибавляло радости. Слякоть надоела всем. Тяжёлые пепельно-серые с оттенком синевы тучи мрачно нависали над промышленными районами, казалось, зацепившись за трубы нефтеперерабатывающего завода.
В мелких лужах на асфальте мелькнуло отражение автомобильных шин на фоне грозового неба. Из остановившейся старой "девятки" стального цвета появилась нога в хорошо начищенном представительном чёрном ботинке и звонко шлёпнула по луже. Проигнорировав это обстоятельство, водитель выставил вторую ногу и скоро весь показался из машины. Так и не обратив должного внимания на воду, мгновенно окружившую дорогие итальянские ботинки он смотрел в сторону видневшегося вдали завода. В противоположность строгости и официальности костюма лицо у человека было наивное, юношеское. Единственное, что не выделялось так это глаза. Их природный серо-зелённый цвет только подчёркивал выраженную в них печаль. Такие глаза, обычно, бывают у седых стариков, заброшенных и никому не нужных. Тех, у кого нет ни детей, ни внуков, ни жены-старухи. Это выражение глубочайших душевных мук, казалось ещё острее на этом почти мальчишеском лице.
--
Тим! Ты уже здесь!?
Высокий поджарый мужичок в военном мундире с ранней проседью на висках почти бегом приближался к приехавшему.
--
Здравствуйте, полковник, - Тимур радостно хлопнул дверью и шагнул к военному, протягивая тому руку.
Перелесов руки не пожал, а, отстранив её, по отечески обнял парня.
--
Как долетел?
--
Быстро, - многозначительно сказал Тимур, взглядом кивнув на огороженный периметр завода.
--
Не беспокойся, время ещё есть. Спутник пришлёт данные лишь через сорок пять минут.
--
Есть опасность для заложников?
--
Теоретическая.
--
То есть как?
--
Ну, в данный момент террористы заняты более важными делами. Они формируют требования. Дилетанты.
--
Вооружённые дилетанты?
--
Хорошо вооружённые.
--
Кто посредник?
--
Гмуров.., - скривился полковник.
--
Зря вы так. Алексей Викторович хороший психолог. Мне говорили, он вышел из запоя.
--
Вышел. Иначе, я бы на километр его бы не подпустил к охраняемому периметру. Но всё же на мирное разрешение конфликта я бы на твоём месте не особо надеялся.
--
Я, как всегда, надеюсь на лучшее, но готовлюсь к худшему.
--
Вот-вот, так оно надёжней. А где капитан Чаплыгин? Я его послал за тобой! Это вроде его машина?
Тимур смущённо отвёл глаза.
--
Он... перевоспитывается.
--
Как это? - не понял Перелесов.
--
Ну... - Тим, неопределённо кивнул в сторону багажника.
--
Ого! Как же ты затолкал туда этого борова? Хоть за дело?
--
Ну, Михал Сергеич, вы ведь меня знаете. Я терпел, сколько мог!
--
Да ладно, распелся. Я и сам давно подумывал сделать что-нибудь похожее. Пойдем, посмотрим, как он там... перевоспитывается.
Тимур, всё так же смущаясь, открыл заднюю дверь "девятки" и откинул панель, скрывающую багажник.
--
У, как ты его! Он же без сознания!
--
Дорога не ровная, может, на кочке головой ударился...
--
Ну да, как же, - усмехнулся Михаил Сергеевич и сделал пару шагов в сторону, чтобы выйти из поля зрения упакованного капитана.
Тимур осторожно похлопал Чаплыгина по лицу, но, понимая, что это ни к чему не приведёт, резко вздохнул и со всей силы, ударил капитана двумя пальцами куда-то под лопатку. Мощный адреналиновый всплеск мгновенно привёл Чаплыгина в сознание, при этом сжав в судороге половину всех его мышц. Еле уместившееся в багажнике тело конвульсивно дёрнулось, и капитан чуть было опять не потерял сознание от столкновения собственного затылка и не такой уж мягкой внутренней обшивки багажника.
--
Какого... - Первое мгновение маленькие, заплывшие жиром глазки беспорядочно вращались в разные стороны, но постепенно обрели подобие осмысленности. - Скотина! Щенок! Как ты посмел! Да я тебя в Сибири сгною!
Поморщившись, полковник Перелесов сделал шаг вправо, чтобы капитан его увидел и медленно произнёс:
--
Какие-то проблемы, капитан?
--
О, Михаил Сергеевич, посмотрите, что сделал этот недоносок! Я буду жаловаться! Я этого так не оставлю! Он у меня пойдёт лес валить! Он... он... я его!...
--
Вы, почему не соблюдаете субординацию, капитан? Почему в таком виде? Позорите офицерский мундир? Почему честь не отдали?
--
Но... товарищ полковник... я же...
Не дослушав, Перелесов, захлопнул закрывающую панель.
--
Пойдём.
--
А как же... он, - спросил Тимур.
--
О нём не беспокойся. Он сейчас придет в себя и так развоняется, что его за милю учуют. Вытащат, куда денутся. К сожалению...
Оперативный штаб развернули прямо в лесостепной зоне отделявшей завод от магистрали на город. Это была обычная армейская палатка на сорок человек, так как все подсобные помещения находились в непосредственной близости от главного здания и хорошо простреливались террористами. Часть палатки закрыли высокой ширмой и у входа поставили двух "медведей". Собравшиеся в другом углу палатки офицеры милиции, ФСБ и контрразведки не скрывая своего любопытства, не сводили с ширмы глаз. Если бы на карауле стояли бы обычные солдаты, они бы ещё попытались надавить званием на субординацию, но со спецбойцами Перелесова такие шутки не пройдут. Всем известно насколько "отморожены" его парни, и если Михаил Сергеевич сказал им "пресечь любые попытки проникновения на ограждённый участок", всем ясно: они их пресекут, причём в наиболее жёсткой и понятной форме.
Полковник Перелесов зашёл в оперативный штаб, широко чеканя шаг и, даже не посмотрев на оживившихся офицеров, кивнул своим солдатам:
--
Всем выйти вон. "Медведям" занять круговую оборону вокруг палатки, любого, кто попытается проникнуть расстреливать на месте.
Четыре секунды понадобилось бойцам, чтобы выпроводить трусливо возмущающихся офицеров вон и ещё девять, чтобы занять круговую оборону. Удостоверившись, что приказ выполнен, полковник отдёрнул ширму, представив перед Тимуром два похожих на зубоврачебные кресла, поставленных друг против друга, и соединенных непонятными кабелями, проводами, трубками и переходниками. В одном из них неподвижно сидел человек в чёрной маске на лице, из-под которой были видны лишь его глаза. Руки и ноги человека были крепко прикованы к креслу.
--
Кто на этот раз? Вор? Убийца? Мошенник? - снимая пиджак, спросил Тимур.
--
Какая разница?
--
Никакой. Я всё равно буду пытаться вытащить его оттуда как можно более целого.
--
Ты так жалеешь бандитов?
--
Нет. Не только. Просто, это очень больно, - Тим снял рубашку и, полуголый, сел на второе кресло, чувствуя обнажённой спиной неприятный холод металлической спинки.
На правом подлокотнике, он нащупал две кнопки и нажал на левую. Из спинки стула выскочили широкие кожаные ремни и, обхватив его тело, защёлкнулись сзади на тугие магнитные застёжки. Через секунду из ремня выскочили тонкие иглы и со свистом впились в кожу Тимура. Затем, точно такой же ремень обхватил его лоб. Здесь иглы были тоньше, но ощущения ещё неприятней.
--
Ну, не пуха.
--
К чёрту.
Глубоко вздохнув, Тимур расслабился и посмотрел на одурманенные наркотиком глаза пленного. Чёрная маска скрывала даже очертания его лица. Это было необходимо. Необходимо ему - Тимуру. Он не хотел запоминать лиц тех людей, что добровольно шли на смерть. Ведь даже их глаза, эти наполненные дурманом стеклянные глаза с этой самой секунды и навсегда останутся у него в памяти. И ещё долго будут мучить его по ночам, если опять не получится.
На время перехода сознание, как всегда, отключилось. Ни Тим, ни тот второй не успели ничего почувствовать. До тех самых пор пока оба не оказались в одном теле.
Это ощущение раздвоения личности, чьего-то чужого голоса в голове, такое привычное Тимуру, было шоком для подопытного.
Тим почувствовал, как дрыгается тело на время ставшее подвластным ему. Усилием воли, он заглушил полный страха голос, звучавший в голове, опустив ставшее подвластным ему сознание в глубины сна. Теперь, новое тело было полностью покорно.
--
Готово. Проверяйте.
Полковник, безучастно следивший за дёргающимся доселе телом, молча подошёл к связанному по рукам и ногам Тимуру, и стянул с него чёрную маску.
--
Ну?
--
Сейчас.
Из кармана Михаил Сергеевича показалась английская булавка, которой полковник резко ткнул палец Тимура. Секунду ничего не происходило, а потом на месте укола стала появляться тёмно-бордовая капля крови.
Тимур замер, мысленно сосредоточился, и, не успевшая растечься кровь, мгновенно засосалась обратно, а края ранки тут же затянулись.
--
Готово.
--
Отлично, - полковник отстегнул от пояса связку с ключами и открыл зажимы на руках и ногах.
Тимур, продолжал сидеть, тупо глядя на не подающее признаков жизни, собственное тело.
--
Тим? Ты в порядке?
--
Да? Да! Сколько раз это делаю, никак не привыкну. Всё кажется, что именно вот так я буду выглядеть после смерти.
--
Не городи чушь. Тебе стоит только пожелать, и ты окажешь опять в своём теле. Здесь, - он легонько постучал пальцем по голове "нового" Тимура, - только проекция твоего сознания. На самом деле тебя в нём нет.
--
Я всё это знаю. Но меня это не успокаивает. Ладно. Инструктируйте.
--
Особо инструктировать нечего, - полковник подошёл к расположенному у стенки палатки столу, и защёлкал клавишами ноутбука. - Их двенадцать человек. Двести заложников. Рабочие, обслуживающий персонал. Остальные эвакуированны. Со спутником установлена чёткая связь, карта их передвижений будет у тебя с собой. Бронежилет?
--
Нет. Он мешает двигаться.
--
Как знаешь, - сквозь зубы процедил Перелесов. - Тогда пойдём.
--
Пойдём.
Они оба вышли из палатки, не обращая внимания на удивлённые взгляды военных. На встречу им уже двигался обворожительно улыбающийся капитан Чаплыгин. Остановившись перед полковником, он втянулся в струнку, что при его габаритах было весьма затруднительно, и отрапортовал.
--
Товарищ полковник, капитан Чаплыгин в ваше распоряжение прибыл.
--
Вольно.
--
Есть, - капитан едва заметно расслабился. - Разрешите поинтересоваться, а где ваш друг Тимур Павлович?
Стоявший рядом Тимур с трудом подавил смешок и покосился на полковника, встретившись с тем взглядом.
--
Можно сказать, - ответил на немой вопрос полковник, - мне дали его под шефство, а значит, придётся таскать его везде за собой. Всё равно со временем догадается.
--
Хорошо, - Тимур посмотрел на Чаплыгина, - это я.
--
Что?
--
Тимур, ты, пожалуй иди, а мне с капитаном надо поговорить.
--
Слушаюсь.
Тимур подошёл к чаплыгинской "девятке" и вытащил с заднего сидения черный пластиковый кейс. Набрав на электронном кодовом замке десятизначный код, он открыл крышку. Внутри, в специальных выемках лежали пистолет необычной формы, две запасные обоймы и непонятного вида коробочка отчасти похожая на электронные наручные часы, только чуть больших размеров.
В первую очередь, Тимур надел на руку спутниковый радар и включив его, дождался, пока на жидкокристаллическом дисплее не появится снимок местности с мигающими точками-людьми. Одна точка была не красной, а зелёной - она показывала местонахождение самого Тимура.
Осмотрев себя, Тимур только сейчас обратил внимание, что его новое тело одето в военно-камуфляжную форму с множеством удобных кармашков, в два из которых он опустил запасные обоймы. Пистолет Тим, просто взял в руку.
Забросив кейс обратно на заднее сидение, и даже не позаботившись его закрыть, Тимур развернулся и направился к зданию завода.
Охранники были уже предупреждены, и огражденный периметр Тимур преодолел без препятствий. Подняв руки с пистолетом вверх, он всё так же спокойно и ровно двигался к зданию завода.
Как отнеслись к этому террористы, было не понятно. Но, судя по всему, от одного человека неприятностей они не ждали.
Дверь проходной завода была не заперта и Тимур, осторожно заглянув в неё, наткнулся на дуло наставленного, на него пистолета.
--
Привет, - усмехнулся Тимур.
--
Привет, - серьёзно ответил человек с пистолетом. Его лицо закрывала маска. Такая же что несколько минут назад была снята полковником Перелесовым с головы нового тела Тимура.
"У одного кутюрье одеваемся" - усмехнулся про себя Тим.
--
Заходи. Медленно. Одно резкое движение и в твоих мозгах будет проделана вентиляция!
--
Понял.
Тимур медленно просочился сквозь щель между дверью и косяком. Дверь позади него гулко захлопнулась. Тим обернулся. Выход загораживала огромная фигура в чёрной маске с автоматом Калашникова в руках. Тимур знал, что ещё двое сидят в соседнем коридоре.
--
Ты кто такой? И что тебе нужно? - опять заговорил тот, что с пистолетом.
--
Нет, это что вам нужно? Вы ведь выдвигаете требования? Вот я и пришёл их выполнить. Так что не стесняйтесь.
Парни растерялись.
"А ведь и вправду дилетанты!" - ситуация невероятно смешила Тимура, впрочем он давал себе отчёт что это временный психоз, вызванный проекцией сознания. "Впрочем, пора кончать с ними".
Террористы даже не отобрали у Тима пистолет, видимо решив, что нападать в одиночку не решится ни один безумец.
Зря. Один решился.
Не поднимая пистолета, Тимур вдруг неожиданно выстрелил в пол. Звук от выстрела был глухим, но пуля врезалась в бетонный пол и высекла сноп искр. От неожиданности бугай с автоматом нажал на спусковой курок, не вполне осознавая, что он делает. Очередь в упор должна была прошить Тимура насквозь, но его уже там не было. Невероятным скачком с места Тим оказался на два метра правее, открывая пулям не успевшего отреагировать террориста с пистолетом. По крайней мере, четыре пули прошили его грудную клетку.
Ещё не поняв, что он натворил, бугай медленно опустил автомат и посмотрел на замершего с нацеленным ему в голову пистолетом Тимура.
--
На меня не смотри. Я нечаянно. Курок очень нежный.
Дверь справа от него распахнулась, и в проходную ввалились ждавшие в засаде двое боевиков. Прежде чем открывающаяся дверь успела хлопнуть по стене, Тимур камнем упал на одно колено и три раза выстрелил. Выстрелы слились в один глухой хлопок. Три террориста одновременно повалились на пол.
--
Минус четыре.
Посмотрев на радар и переступив через трупы, Тимур неторопливо пошёл по длинному тёмному коридору. Его шаги были почти не слышны. Остановившись у седьмой двери, справа Тим убедился, что уставшие от заводского шума работники установили во всех комнатах звукоизоляцию, а значит, автоматные выстрелы могли остаться незамеченными.
Резко распахнув дверь, Тим сделал два выстрела. И засевший в окне снайпер тяжело ухнул на подоконник. Ещё через две двери Тимур повторил тоже самое со снайпером из левого крыла.
--
Минус шесть.
Двигаясь так же по коридору Тим, сверился с радаром и нерешительно остановился перед замыкающей коридор дверью. За ней находился большой метров в пятьсот цех, по которому патрулировали трое террористов.
Шагнув в дверной проем, Тимур увидел большое нагромождение всевозможных, чанов, цистерн, труб и аппаратов, сваренных из арматуры переходов делающих зал похожим на гигантский многоярусный лабиринт.
Обойдя огромную цистерну, Тимур подошёл к одному из террористов сзади и, придержав его за воротник, выстрелил в висок. Мягко опустив тело, Тимур продолжил свою охоту. Второго он подловил, спрятавшись за двумя высокими трубами и выстрелив ему в спину. После этого Тим поменял обойму и медленно пошёл в сторону дислокации третьего.
Судя по радару тот должен быть за большим неуклюжим аппаратом. Тимур прыжком выскочил из-за угла и трижды выстрелил. Пули со звоном врезались в металлическую стену напротив. Но боевика там не было. Зато откуда-то сверху вдруг послышались отчётливые звуки выстрелов. Что-то больно кольнуло Тима левое плечо. Он прыгнул, в прыжке повернувшись на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси и выстрелив несколько раз наугад вверх. Ответный огонь прекратился. Тимур, посмотрел на свое плечо. Пуля прошла навылет, не задев кости. Тим мысленным усилием всосал кровь и затянул рану. Вся тяжесть ранения каменным грузом осела на его подсознании. Тим, почувствовал, как перед глазами расстилается белая пелена. Через секунду она прошла, но неимоверная тяжесть всё ещё давила на мозг.
--
Минус девять.
Тимур двигался дальше. Заложников держали в недавно пристроенном помещении, предназначенном в будущем под склад. Сейчас там были лишь голые отштукатуренные стены без окон и бетонный пол.
Перед входом на склад Тим остановился. Радар светился множеством точек. Где-то среди них три боевика, остальные заложники. Рана медленно, но верно давила на сознание. Понимая, что медлить нельзя, Тимур рванул дверь на себя.
Прямо в метре от него оказался человек с автоматом в руках. Выстрел в затылок оставил лишь аккуратное отверстие в голове, к сожалению совершенно не совместимое с процессами жизнедеятельности. Тимур распластался в кувырке, уходя от зоны возможной атаки. Одновременно с этим он искал цель. Заложники сидели прямо на голом полу, и среди них Тимур увидел возвышающуюся фигуру. Вскинул руку. Выстрелил. Одновременно с ним откуда-то сбоку послышалась очередь из автомата.
"Двенадцатый!" - мелькнуло в голове Тима в тот момент, когда одна пуля чиркнула его по уху, а две другие чавкающе вонзились в его плоть. Ужасающая боль пронзила его в области живота, вместе с тем сорвав блок с раны на плече. Тимур почувствовал, как теряет сознание, и всё же в последний момент он успел выстрелить.
Уже упав на пол, и видя перед собой лишь смутные силуэты, он смог подавить боль и затянуть раны. Ужасающая тяжесть давила на его сознание будто желая вытолкнуть из не принадлежащего Тимуру тела. И всё же он терпел, чем дольше он продержится, тем больше шансов выжить у того парня, внутри которого он сейчас находится.
Силы сдавали. Как сквозь искажённые динамики Тимур услышал голос полковника:
--
Вот он! Скорее!
Выпучив глаза, Тимур с минуту тяжело дышал.
По лицу струился пот, голова отдавалась медным гулом, плечо и живот сверлила остаточная боль.
--
Успели? Где он?
--
Успокойся, - полковник медленно и уверенно снимал с Тимура ремни. - Его уже увезли. Сейчас он, наверное, уже в одной из городских больниц. Всё в порядке. Раны не смертельные.
--
Стой. Почему в городскую больницу? Почему не в тюремный госпиталь? Он ведь ближе. У него что-то серьёзное?
Трясущимися руками, Тим схватил Перелесова за плечи.
--
Успокойся. Сказал же, всё в порядке. Просто, нельзя его в госпиталь... не бандит он...
Руки Тимура безвольно опустились на колени. Глаза потеряли осмысленность.
--
Как?... не преступник?
--
Так. Не преступник. Наоборот. Следователь местной прокуратуры...
--
Почему? - тихо спросил Тимур.
Всё ещё безвольно ссутулившись, он сидел на металлическом кресле. Полковник устало сел опустился на другое.
--
Прости, Тим. Надо было тебе сказать.
--
Надо было.
--
Так получилось. В здешней тюрьме сидят самые отъявленные уголовники. Им положить на всё что происходит за стенами с колючей проволокой. Никто не согласился. А насильно заставить нельзя. Ты бы не справился бы с не подчиняющимся сознанием. Времени было в обрез. Вот он и предложил себя. Извини. Надо было сказать.
Тимур молча тёр переносицу.
Всё правильно. Всё целесообразно. Спасти сотни заложников ценой жизни одного добровольца. А его, конечно, никто не предупредил, чтобы никаких глупостей не наделал. Всё правильно. Только до омерзения тошно.
--
Что же я делаю? Так ведь нельзя, - тихо пробормотал Тимур.
--
Что?
--
Ничего. Мне надо его увидеть. В какую больницу его увезли?
--
Тимур... не надо...
--
Мне надо его увидеть!
--
Уффф. Хорошо. Я узнаю. Только помни: ты ни в чём не виноват. Это был его выбор.
Полковник вышел из палатки. Встав с кресла, Тимур накинул свою рубашку и принялся застёгивать рукава. В этот момент в штаб влетел улыбающийся капитан Чаплыгин.
--
Ну, Тимур! Ну, ты даёшь! Я сейчас разговаривал с заложниками. Если они говорили правду!...
Тимур хмуро отвернулся.
--
Ты что? Всё дуешься? Хватит тебе! Ну, сорвался я. Сам понимаешь - террористы, заложники, нервы, всё такое. Извини, слышишь?
--
Капитан, человек, в чьём теле я был, тяжело ранен.
--
Да. Неприятно. Но ты спас двести человек!
--
Прикрываясь чужим телом! Мне ничего не угрожало!
--
Зато террористы все убиты!
--
Я подставил вместо себя другого человека! Даже не бандита! Хорошего, ответственного человека!
--
Но ты победил! Ты в одиночку их всех уделал!
Тимур вспыхнул. Его кулаки сжались, язык высох, губы плотно сжались.
Не заметивший этого капитан, продолжал восторгаться.
--
Это же надо! Один с пистолетом, против четверых... Как у тебя получилось?
--
Вот так.
Тимур одним прыжком оказался перед Чаплыгиным, и мощным ударом в челюсть "объяснил", как он это сделал. Капитан как подкошенный рухнул на пол, задев и перевернув стол с какими-то документами, компьютером и подносом с горячим чаем.
--
Это тебе не игра! Это люди! Живые люди! Люди, которые умирают! Тебе не в армии служить, а в зарницу с бойскаутами играть надо!
Тимур решительно направился к выходу, на ходу заправляя рубашку в брюки. От выражения его лица шарахнулись даже бывалые "медведи" дежурившие у палатки. Тим огляделся, и решительно зашагал к приближающемуся полковнику.
Тот не обращая внимания на взвинченное состояние Тимура, молча кивнул на стоявший неподалёку военный "УАЗ".
--
Садись. Я отвезу.
Машина, мерно затарахтев, выехала на шоссе и, миновав заблокированный переезд, у которого уже собралась толпа журналистов, выехала на дорогу к городу. Через двадцать минут внедорожник уже парковался у пятой городской больницы.
В регистратуре полковник спросил номер палаты, и, выслушав какой-то нечленораздельный бубнёж через стекло, вернулся к Тимуру.
--
Он сейчас в операционной. Это на третьем этаже.
Тим, развернулся к лестнице. В коридоре у входа в операционную на неудобном пластиковом стуле уже сидела невысокая черноволосая девушка с усталым заплаканным лицом.
"Подруга, - подумал Тимур, - или даже жена".
Девушка безжизненно подняла на него взгляд, и Тим смущённо отвернулся. Сзади подошёл Перелесов:
--
Операция может длиться ещё несколько часов. Будешь ждать?
Вместо ответа Тим, сел на стул, через один от девушки, и откинулся на спинку.
Он готов был ждать.
Полковник устало вздохнул, пожевал губами и опустился рядом.
Наступила тишина. Каждый остался один на один со своими мыслями.
Тимур чувствовал, как веки наливаются свинцом. Долгий перелёт с двумя пересадками, ссора с капитаном, проекция сознания, освобождение заложников, блокирование огнестрельных ран, это и многое другое окончательно вымотало Тима. И морально и физически.
Всё тело ныло, голова снова стала отзываться медным гулом. Да и нервы стали на пределе.
В данной ситуации Тимур принял единственное верное решение.
Он закрыл глаза и попытался расслабиться.
Но тяжёлые мысли не давали ему покоя...
Сквозь сон в голову проникли чьи-то негромкие голоса.
Тимур открыл глаза, силясь понять, где находится.
Неподалёку от него стоял полковник и о чём-то тихо разговаривал с одетым в зелёный хирургический халат доктором.
Доктор что-то сказал. Полковник улыбнулся и протянул ему руку. Доктор пожал её.
Полковник повернулся к Тимуру:
--
Ну вот, видишь всё в порядке. Сейчас от него выйдет его жена, и ты, если захочешь, сможешь к нему пройти.
Словно в подтверждение его слов, дверь палаты открылась и из неё, вышла та самая темноволосая девушка. Она выглядела ещё более усталой, но всё же успокоенной. Столкнувшись взглядом с Тимуром, она робко улыбнулась, но он только отвернулся в ответ.
Обойдя полковника и врача, Тимур решительно вошёл в палату. Слегка притушенный свет, отсвечивал синевой, отчего комната казалась заброшенной и неживой. Замотанное в бинты и накрытое белой простынёй тело, казалось неотъемлемой частью антуража.
Человек лежащий на кровати спал. Заклеенные ссадины на лбу и щеке, геометрически правильные черты лица, короткие чёрные волосы. Лицо, олицетворяющее верх мужественности и благородства. Человек с таким лицом не может быть подонком. Он генетически не способен на предательство или подлость, но просто запрограммирован на перевод старушек через дорогу и снятие котят с дерева.
Настоящий человек. Настоящий мужик.
Мужик, не прячущийся за чужими телами. Мужик готовый по настоящему рискнуть собой ради других.
И ему подлому трусливому лицемеру надо преклоняться перед такими людьми.
Тимур медленно опустился на колени.
--
Прости меня, - тихо сказал он, - прости, если сможешь. А ты сможешь, я уверен. Ты ведь лучше меня, ты честнее, благороднее и смелее.
Лежащий без сознанья следователь, тихо и размеренно дышал, никак не реагируя на склонившегося Тимура. Медленно пищал прибор, считывающий кардиограмму. Его писк, словно раскат грома, распространялся по палате. Тим продолжал стоять на коленях:
--
Почему? Почему я решил, что вправе прятаться за кем-то другим? Они говорят, я слишком ценен. Они говорят, я уникален. Они говорят, что я спаситель человечества. Но разве я спасаю? Спасают такие как вы, готовые умереть, не требующие ничего в замен... Они горят, если я умру, погибнет множество народу. Но может, если я буду жить, погибнет ещё больше?
Тимур вздохнул. Перед взором одни за одним мелькали лица. Лица людей внутри, которых он побывал. Частичку которых, он получил, как дар.
Никто не знал, что он бывает на их похоронах. Даже полковник. Но он бывал. Он прощался с ними. Смотрел в их лица, лица их друзей и знакомых, пришедших на похороны, и извинялся перед ними. Беззвучно, мысленно, но извинялся. Просил, нет, умолял о прощении.
И вот сейчас, он вновь и вновь видел эти лица, зацикленные они пролетали пред ним. И из глаз его текли беззвучные слёзы. Слёзы о каждом убийце и подонке, чьим судьёй ему пришлось стать.
Закрыв ладонями лицо, он стёр набегающие слёзы и прошептал.
--
Надо что-то менять. Это не должно продолжаться.
Тимур рывком поднялся с пола и уже в слух повторил:
--
Надо что-то менять. Всегда есть выбор.
Развернувшись, он зашагал к выходу и не видел, как лежавший до того не подвижно следователь, вдруг открыл глаза и с трудом протянул в его сторону руку.
После безрезультатного пятнадцати минутного стука в дверь полковник схватил дверную ручку и решительно надавил на неё. Неожиданно легко поддавшись, замок открылся, и дверь со скрипом отворилась вовнутрь.
Внутри было так же тихо, темно и грязно, как на лестничной площадке. В пыльном коридоре было сильно натоптано, и следы грязной обуви вели во все комнаты. Откуда-то из глубины квартиры тянуло застоявшимся сивушным запахом.
Полковник бесшумно проскользнул в коридор.
К сожалению, внутри ничего не изменилось. Если бы он не знал, то никогда не поверил бы, что здесь ещё несколько месяцев назад был закончен евроремонт. Весь паркет был исцарапан обувью, в углу сгрудились разношёрстные бутылки, объединяющиеся лишь тем, что все когда-то содержали в себе алкоголь. Некоторые из них уже покрылись слоем пыли.
Проскользнув на кухню, Перелесов с неудовольствием обнаружил засохшие остатки еды на столе, початую бутылку с какой-то мутной дрянью и груду окурков на полу. Некоторые окурки были затушены прямо об стол, о чём свидетельствовали тёмные пятна на полированной крышке. Из-под сломавшегося холодильника натекла луже растаявшей воды, а раковина была заполнена покрывшейся корочкой грязной посудой.
Полковник прошёл в зал.
Разбитый широкоэкранный телевизор лежащий по середине комнаты, сломанный журнальный столик у стены, перевёрнутое кресло в углу и смятая постель на диване, встретили его своим удручающим видом. На постели никого не было.
Тимура Перелесов нашёл в спальне.
Он спал сидя на дверце из-под шкафа и прислонившись к батарее.
--
Тим! Тим!
Докричаться до него оказалось проблематично. Лишь вызванный ударом под лопатку адреналиновый всплеск вернул его в сознание.
--
Хреново выглядишь.
--
Спасибо, полковник, я тоже рад вас видеть.
--
Тебе не надоело? Пол года уже прошло.
--
Надоело. Но рука на себя не понимается. Пробовал уже.
--
Дурак! Ты что думаешь, жизнь кончена? Нехороший старикашка обманул хорошего мальчика? Да я потому и не сказал, что знал, как ты к этому отнесёшься! Ты же молокосос ещё! Ни хрена не понимаешь! Ты для тех людей был последней надеждой!
--
Тогда и пустили бы меня...
--
А вдруг тебя убили? Чтобы было бы? Ты подумал? А так разумный обмен, одни жизнь против сотен! Причём добровольная. Всё правильно!
--
А что же ты сам ни сел в кресло, ублюдок? Что же ты этого следователя подставил?
--
Да как ты смеешь щенок! Ты забываешь, с кем говоришь!
--
С кем? С циничным уродом, возомнившим себя борцом со злом. Ты же за всю свою жизнь ни разу "в поле" не был! Всё что ты умеешь, так это так изгаляться над людьми, что после тебя им сам чёрт не страшен!
--
Я их учу!
--
Учишь? Сбрасывание в пруд с крокодилами - это обучение? Избивание профессионалами неопытных новичков на первой неделе - это обучение? Вылизывание унитазов языком - это обучение? Ты же, гад, столько ребят поломал!
--
Зато те, кто выстоял лучшие! Лучшие на всём континенте!
--
Ты военная задница! Из-за тебя и тебе подобных, привыкших доказывать свою правоту силой нам простым воякам и приходится кровь лить. И свою и чужую...
--
...зачем ты так? Ты думаешь, мне это нравится? Ты думаешь, я сюда по приказу пришёл? Я о тебе волновался. Пропадаешь же за зря. Ты же знаешь, что ты мне как сын...
Пряча столь непривычные стариковские слёзы, Перелесов ушёл, оставив оплёванного Тимура дальше сидеть у батареи.
--
Ну, наконец-то!
Небольшой двухместный самолёт заходил на посадку в поле в трёхстах метрах от временного штаба.
Из приземлившегося самолёта, держа в левой руке неизменный чемоданчик, вылез Тимур и зашагал к поджидающему его Чаплыгину.