Весь день сидя за клавиатурой, у меня почему-то создавалось чувство, что ничего полезного на работе сделать не смогу. Все отчёты заполнены, а заказчики уже давно уведомлены во всем, что требовалось. Оставалось весь день залипать на экран, листая, в тайне от руководства, новости и пытаясь найти хоть что-нибудь интересное. Какие-то политические вещи меня никогда не интересовали, да и вообще я старался не придерживаться каких-то определенных взглядов. Главное, чтобы в квартире был свет, тепло и еда в холодильнике. Остальное меня не особо интересовало.
Я осмотрел своих коллег, которые были огороженны от меня пластиковыми ширмами, наверняка, большая часть из них весь день пинала воздух, создавая иллюзию того, что они что-то делают. Знаете, если бы руководство внимательно относилось бы к своим кадрам, то штат сотрудников резко бы сократился вдвое, а работа выполнялась бы намного быстрее, и с куда-более серьезным отношением. Однако, с нас не требовали чего-то космического. План всегда был выполнен и это хорошо.
Когда чтение новостей совсем надоело, идея выйти покурить была не такой уж и плохой. Я поднялся со стула и уверенным шагом пошел к выходу на лестницу, где и была наша курилка. Проходя мимо кресла системного администратора, я краем глаза увидел свернутое окно какой-то стрелялки, секретарша красила свои ногти, упорно обдувая их. В общем, все занимались чем хотели. В воздухе почему-то пахло чем-то жаренным. Видимо, кто-то грел свой обед в микроволновке.
На лестнице меня остановил наш бухгалтер:
- Виктор, там в кабинет Сергея Анатольевича пришли какие-то люди, что-то упорно пытаются узнать про тебя.- сказал Миша, поправляя галстук.
- Ты серьезно, или прикалываешься?- спросил я.
Ольгинцев Миша мой бывший одноклассник, хоть он и любил розыгрывать людей, но делал это в совсем другом духе. К слову, в школе мы с ним не особо общались, он предпочитал находится в кругу других спортсменов, как и он, однако, в силу того, что я имел не особо хорошую репутацию для остальных, он старался держаться со мной на равных, понимая, что я могу и ему, без трудности, причинить вред.
- Слушай, я не стал бы так шутить. Пошли покурим, там кажется разговор у них надолго затянулся.- он достал из кармана сигареты,- как выйдут, если Анатольевич тебя не вызовет, я постараюсь всё у него разузнать. Мы с ним сейчас на хорошей ноге.-все таки прощеголял он своими возможностями.
- Ну пошли.- меня захватило чувство тревоги, которое с каждой минутой нарастало, зажигалка зажглась с двух-трех раз, затяжки же были слишком глубокими и быстрыми.
- Ты чего, дружище? Нервничаешь что ли?- Миша облакотился на перила и смотрел на меня, явно выжидая каких-то моих домыслов.
- Есть немного.-дрожащим голосом сказал я.
- А ты не знаешь, кто это может быть?
В том и дело, что я не понимал, кому понадобилось приходить ко мне на работу и интересоваться какой-то информацией обо мне. Мимо нас пробежали две наши сотрудницы, одетые в верхнюю одежду.
- Девочки, вы куда?-крикнул в след Миша.
- За охраной.
Мы с Мишей переглянулись, бросили окурки сигарет в окно и побежали наверх. В моей голове струились мысли. Зачем нужна охрана? Что произошло? Как это связано с теми людьми. Только завернув в наше крыло мы увидели, что все сотрудники стояли возле входа в кабинет. Никто не решался туда заходить. Тут послышался голос из кабинета.
- У него нет пульса.-кричал кто-то из наших, кажется из отдела логистики.
Кое как протиснувшись к дверному проему, я видел как Женя Евсеев держал себя за голову.
- Какого чёрта тут вообще творится.
Девушки кричали, их уводила мужская половина офиса подальше от зрелища. Кого-то тошнило в туалете. Меня охватила паника и прошибло на холодны пот, я ощущал как из под моих ног уходила земля. В этом абсолютном безумстве единственный, кто сохранял спокойствие, был Сергей Анатольевич. Его обугленное тело было потушено из огнетушителя.
Позже, когда приехала полиция и медики было установленно, что произошел случай самовозгорания. Это поняли из-за низкого содержания подкожного жира, на теле умершего. Стол и письменные принадлежности даже не были затронуты огнём. На потолке не было никаких следов от копоти. Обзвонили его ближайших родственников, генерального, упаковали тело в чёрный мешок и начали грузить его в черную грузовую машину. Нам всем объяснили про этот жуткий и необычный случай, с которым мы все столкнулись и отправили домой, даже не записывая наши показания. Если всё было действительно так, как нам объяснили, то почему тело директора сидело в обычной для него позе, почему он не пытался кричать и просить о помощи.
Кому-то всё же понадобилась помощь специалистов, потому что видеть такие вещи очень страшно. Как сказала секретарша, она просто зашла к нему в кабинет, из-за странного желтого свечения за стеклом его кабинета. Именно она закричала о помощи. После инцидента, на улице Миша догнал меня и спросил:
- Какого чёрта?
- Дружище, если бы я знал... Я сам ничего понять не могу.
Он толкнул меня в плечо:
- Ты сейчас шутишь? За минут двадцать до его смерти, к нему заходили какие-то мужики интересоваться про тебя.- он смотрел глазами полными ярости.
- Я серьезно не знаю что происходит.- в полном шоке ответил я, понимая, что если он поднимет об этом шум, то может выйти очень плохая ситуация.
- Витя, я теперь с тебя глаз не спущу. Если что, я пойду с этой информацией в органы и сдам тебя. Мне вполне хватило того, что ты в школе унижал кого-то. Сейчас тебе всё с рук не сойдет.- шепотом сказал он и пошёл к своей машине.
Я стоял один возле нашего большого офисного здания и ничего не понимал. У меня впервые за долго время создалось чувство, что меня кто-то побил. Что вообще сейчас произошло? Как это можно описать? Мне было не по себе. Я забрался в первый автобус, который ехал до моего дома и позвонил Электре. Электра - девушка, с которой мы уютно проводили время, не строя каких-либо планов на будущее. Вообще, её звали Настей, но она просила не называть её по имени, а использовать прозвище, которое ей кто-то придумал. Если расценивать, что вся эта наша любовь просто сборище химических процессов, протекающих с нашими областями мозга и различными гармональными секрециями. Но господи, насколько же приятно это всё. Стало быть, все влюбленные - наркоманы, которые выбивают друг из друга опиумную пыль. Как же хотелось в тот момент прижаться носом к запаху ее волос, обхватить колени и отдаться блеску её раскрепощенности. Условно, если задуматься, Электра заменила мне всех предыдущих гордых носительниц разноцветных локонов, сияющего пирсинга и ряда ровных зубов. Она явно не была моей спасательной шлюпкой, просто она была очень подходящим для меня вариантом на будущее. Но только вопрос стоит в другом. Будет ли у меня вообще шанс на будущее?
Ехал в полном состоянии отчужденности, в голове вообще никак не укладывались мысли. Я конечно же слышал в студенчестве о таком феномене, но видеть подобное своими глазами - это нечто выходящее за рамки понимания. Самое страшное из всего этого было то, что во мне всплывали образы. Образы из далёкого прошлого, связанные с моей манией к огню. В дошкольном возрасте я хотел быть укротителем огня, в школьные годы происходило много ситуаций, когда я что-то поджигал. Да впрочем не только в школьные, огонь тянулся за мной длинным следом, иногда вспыхивая в тех местах, где было особо много пролито бензина. Он меня тянул за собой, пронося через года. Он звал меня во снах. Он завораживал мое внимание, вставая крестом поверх всех ситуаций, когда мне было больно и плохо.
Дома меня уже наверняка ждала Электра, которая была готова меня выслушать в любой момент. Конечно же ей тоже требовалось внимание, да и намного больше моего, но она была очень доброй девушкой, и я часто пользовался её добротой, не замечая даже о чем она мечтает и говорит.
Электра училась на оператора каких-то картографических систем. Не знаю, чему вообще учат по этой специальности, она не особо любила рассказывать о своих достижениях в учёбе. Зато всегда могла рассказать о своих достижениях на творческом поприще, она в своё время отучилась в художественной школе, теперь же выставляла в интернете свои работы, умудрялась даже что-то продавать. Доход у неё был в несколько раз больше чем мой, потому что все продажи ориентировались на зарубежных покупателей.
Настя приехала ко мне чуть позже чем я. Хоть стрелки часов и показывали три часа, создавалось впечатление, что прошел уже весь день. Слишком много вопросов накопилось за это время. Чем больше я думал, тем сильнее они обрастали в моих глазах.
- Сам что думаешь по поводу всего этого? - спросила она, когда мы сидели на моей кухне и пили чай.
- Я даже и не знаю, что тебе сказать. В моей голове сейчас какая-то каша. Я даже не могут понять, сплю я сейчас, или серьезно сижу перед тобой.- ошарашенно ответил я.
- Так, не загоняйся по всему этому. Всё будет хорошо, только успокойся.
- Слушай, мне кажется, мне стоит куда-то уехать на время. Залечь на дно.
- Тогда на работе поймут, что ты как-то замешан во всём этом.
- Да, мне однозначно следует взять больничный и отдохнуть где-нибудь. Съездить на море допустим. А что? Ты давно была в Сочи?- на меня накатывала буря эмоций, с которой я был не в силе совладать.
- Витя, успокойся. Все нормально. Ты боишься, что эти люди найдут тебя дома и сделают что-нибудь с тобой? Но ты ведь даже и не знаешь, причастны ли они ко всему этому.- попыталась меня успокоить Настя.
- Зато я знаю, что огонь начинает снова преследовать меня,- не унимался я, держа в руках чайник, подливая себе в стакан кипяток.
- Что ты имеешь в виду?
- Меня с детства преследует мания к огню.- я решил расскрыть перед ней свои секреты. Ей можно было доверять, она не осудит меня, возможно даже предложит выгодный выход из ситуации.
- Слушай, а это не ты своего начальничка сжёг?- опешила она, сжимая свои крохотные ручки в кулаки.
- Настя, ну не дура ли ты?
- Перестань так меня называть. Мне не нравится моё имя. Так расскажи, что за мания к огню?- она начала донимать меня вопросами.
- Я не знаю, как давно у меня это появилось, но я всегда испытывал дикую страсть, смотря как горит огонь. Я же рассказывал, что в школьные годы у меня плохо складывались отношения с одноклассниками. Один раз, когда эти придурки узнали, что у меня бабушка работала техничкой в Доме Детского Творчества, они дико дразнили меня, обзывая нищуком, бедным. Ну короче, любыми способами пытались меня довести, зная, что в агрессии я могу накинуться на кого-нибудь. Главным заводилой этого был Лёня Скоряков. На перемене я вытащил его сумку в коридор, облил одеколоном и поджёг. Пока Лёня пытался потушить воспламенение его сумки, я с большим удовольствием наблюдал, как пламя обжигает его ноги, как от сумки тянется дешевая резина его кроссовок. Тогда меня поставили на учёт в детской комнате. Бабушка и папа после этого долго со мной не разговаривали.-я рассказал ей историю своей юности.
- Мда, часто у тебя такое было? - Настя явно была увлечена разговором.
- Раз шесть-восемь, точно не помню. Но все поступки я делал в большинстве из-за чувства несправедливости.
- Скажи честно, ты калечил людей таким образом? - посмотрела, и наклонила голову к плечу.
- Да.- мне не хотелось вспоминать события, которые со мной случались. Я слишком многое пережил к этому моменту.
- Витя, а почему именно огонь?- Настя, как человек, который пыталась всегда находить корень проблемы, пыталась рыться во всех аспектах, происходящих с человеком.
- Лишь в огне я вижу эту разрушительную силу, лишь огонь может подчистую уничтожить всё. Понимаешь, когда я смотрю на огонь, он начинает меня захватывать, передавать безумство языков пламени. Это конечно же причудливо, но это как кот и рыбка в аквариуме. - попытался донести я.- и вообще, трудно передавать восхищение, которое ты испытываешь от вещей, которые вводят тебя в зависимость.
- Я не думаю, что ты сможешь причинить вред такой красавице, как я.-сказала Настя.
- Если честно, я много лет пытался найти ответы на эти вопросы. Какой-то германский ученый объяснял этот феномен тем, что дети поджигают что-то, надеясь на руку поддержки, которая вытащит их из огня.-в голосе стали прорезаться нотки грусти.
- Ладно, я не стану тебя мучить самокопанием. Просто интересно, как это всё может быть связано.
Она подошла к окну и продолжила:
- Понимаешь, я впервые сталкиваюсь с такими вещами. Когда ты мне позвонил и рассказал, я подумала, что ты прикалываешься. Но когда сталкиваешься с подобными вещами в реальности - охватывает дрожь возбуждения. Я тебе рассказывала, как мы в десятом классе собрались с парнями на заброшку?
- Нет.
Настя начала рассказ, как они с ребятами из класса, с которыми она неплохо общалась, собрались залезть в заброшенный абортарий ночью. Доехали до того места на автобусе, а потом несколько часов ждали, когда наступят сумерки в кафе.
Только начало темнеть, ребята выбрались из своего укрытия и пошли к заброшенной больнице. Сперва, все радовались идее, пока не подошли к самому зданию. Выбитые окна, сатанинские символы, горы мусора выглядели очень колоритно ночью. Пара человек сразу опешила от идеи. В итоге, тех кто струсил силой затащили в помещение. Ребятам стало казаться, что вокруг них постоянно кто-то ходит. То краем глаза заметят, то упадёт что-нибудь. Когда уже вдоволь находились, нафотографировались в помещениях, только стали расходиться, бывший парень Насти - Максим, заметил в небе какие-то непонятные очертания. Какая-то белая воздушная масса образовывала кучу маленьких кругов, которые были вписаны в другие круги. Явления этому феномену никто не нашел, однако фотографий сделали вдоволь.
- Это конечно не очень то похоже на самовозгорание... Но, Витя, в природе много различных вещей, на которые современная наука не может дать ответ. Да и к тому же, как по мне ничего фантастического не произошло.
- У тебя часто в университете преподаватели сами по себе горят?- ехидно спросил я.
- Нет,- она обняла меня за шею и стала тереться своим носом об мой,- пошли лучше поваляемся.
Я покрепче прижался к её уютному телу, которое пахло удивительно тепло. Её маленькие пальчики скользили по моей спине. Только она понимала как мне плохо в последнее время, стараясь всегда понять меня и правильно рассудить какие-то проблемы происходящие на работе. Даже не знаю, что мне оставалось бы делать, если она ушла в какой-то момент. Её крашенные, в голубой цвет, волосы упали мне на лицо. Только в мгноменья безупречной искренности, я вспоминаю отрывки не совсем счастливого детства.
Летом, начало девяностых. Нам с семьей пришлось переехать на пару месяцев за город. Где-то среди этого бесконечного потока посёлков городского типа, была моя малая родина. Деревянные усадьбы, замкнутый круг старых баек, которые смешивались с фольклором царя Гороха, выстраивали нашу современную Россию.
Причиной нашего переезда была вынужденная продажа загородного имущества, пока отец обивал пороги местной администрации и подавал в газеты объявления о продаже ветхого деревянного домика с маленькой баней, мать распивала в местных клубах спиртное горючее, которым можно было заводить трактора. Бабушка же мне проводила экскурсии по местным достопримечательностям, нашим ближайшим соседям. Возможно, именно тогда, в ммоем детском восторге и родилась любовь к своей Родине. Зародилась в больших коровах, свежем воздухе и прянности запаха сереньких овечек.
Первым из приятных событий было знакомство с местным парком, спрятанным где-то в глубине рощи. Честно говоря, я не помню каким образом мы добрались до того места, но оказавшись там спустя все это время, я бы с большой вероятностью сказал, что это первая из вещей, которая меня очаровала. Именно этот фрагмент стал для меня своеобразной святыней, на которую хотелось мне молиться. Это место через годы явно было сожжено пламенем Прометея.
Звук летних стрекоз, который так щекотал мои ушные раковины, сладостно вплетался в чувственный пейзаж. Вот скамеечка, на которой ещё оставался дух прошлой ночи. Молодёжь, после дискотеки в клубе, устраивала здесь ночной привал. Сейчас мне безумно не хватает таких посиделок. Сама роща, удивительно богатая на запахи и звуки, преследовала меня долгие годы. В детстве, единство с природой чудным образом кажется такой мягкой и приятной. Больше никогда вы не сможете так метко и чутко ощущать природу. Самое главное, в этой лесной иерархии было колесо обозрение, которое уже давно не запускалось. Часть цветного металла давно расхители мародёры и местные жители. Представьте себе, этого гиганта промышленности, в этом глуховатом и закрытом мирке. Выбитые окна, которые смело озаряют природе свои разноцветные кабинки, были затянуты глуховатым туманом. На козырьках крыш сидели наблюдатели-вороны, которые высматривали свои владения.
В этот момент, чувство радости разделилось с ощущением глубокой тоски. Почему? Тогда я мечтал, что человеком, который сможет увидеть эту красоту будут родители.
Моё тело грубо встряхивается, от мысли о том, что то время давно прошло. Никого из ближайших родственников уже не осталось. С остальными я даже не пытался поддерживать связь. Всё обрушилось слишком давно, и не было никаких причин вспоминать всё это.
***
На следующий день, Электра позвонила мне вечером, когда я сидел за томиком Марселя Пруста и начинал цикл "Потерянного времени".
- Я тут нам немного выпить купила, могла бы конечно взять что-то покрепче и подороже, но какая разница какой керосин пить на улице? - чем меня привлекала Электра - это отношение жизни. Она никогда не гналась за модой, одевалась секондах. Начав курить, она не покупала шибко дорогие сигареты, не понимая в чем лоск. Практичность - ее второе имя.
- Я тоже так думаю, пошли на стадион.
В этот вечер, как и во все остальные, нам хотелось о многом поговорить. Я потянул к ней свою ладонь, ожидая в один момент почувствовать прикосновение её холодных рук. Кисть её руки была продолжением карандашей, которыми она водила по холстам, она провела по моей руке пальцем и хитро улыбнулась.
Арки и парадные, в один момент, сменились парковой зоной. Такие вечера неплохо подходят для прогулок парочками, хоть мы с ней и редко выходили из дома, но всё же приятно было видеть людей, идущих друг в другом за руку и смело улыбающимися всему миру.
- Ты часто задумываешься о своем предназначении?-произнесла она как-то сиротливо, покрепче вцепившись в мою руку.
- Немного, а что?- выдавил из себя я.
- Ну понимаешь, в последнее время я часто думаю, действительно ли то, чем мы занимаемся и есть наша жизнь. Ты не хотел бы поменять всё, перед тем как мы все успеем сгореть, как твой начальник?- упоминание начальника никак не влезало в тему разговора, но это была лишь фигура речи. Видимо, она ощущала в этом какой-то символизм. Обычно, Электра никогда не давала ход своим эмоциям, постоянно перекрывая подобные темы шуточками и приколами.
- Я раньше часто об этом думал, но потом пришлось брать себя в руки.
- Вить, скажи ещё пожалуйста, а как оно вообще всё работает. Вот есть Бог. Бог создал нас, по подобию и образу своему, чтобы ему было чем заняться, наблюдая за нашими судьбами. Но скажи, зачем он порождает таких людей, которые с рождения не в силах даже есть сами, не говоря уже об какой-то адаптации. Это он тоже создает по своему образу?- в голосе слышались нотки слезливой меланхолии.
Боюсь что-то ответить. С одной стороны, она безумно права, но с другой, сам понимаешь, что такие разговоры о справедливости в нашем мире давно не уместны. Либо ты стараешься помогать обездоленным, либо стараешься даже не поднимать в своей голосе такие вопросы. Годами вбиваемое в детское тело понятие справедливости и морали, рано или поздно разбивается об скалы реальности. К моему сожалению, я слишком рано столкнулся с такой проблемой.
Подойдя к калитке стадиона, Электра прислонилась к железным прутьям:
- Понимаешь, сейчас не один ты находишься в ловушке собственных проблем. В мире есть миллионы людей, которые каждую минуту испытывают дискомфорт от жизни.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Потупившись назад она сказала:
- Ты иной раз не замечаешь меня, пытаешься показать лишь свои переживания. И знаешь, ты не один такой. Если бы хоть кто то имел желание приблизиться ко мне поближе, может, я бы давно остановилась на ком-нибудь. Но вы все козлы.
Её руки нервно обхватывали пакет вина:
- Ну пошли, чего ты? Будто я тебя брошу из-за такой мелочи.
Сейчас, когда мы сидели на трибунах, лицо Электры мне казалось намного красивее. Она была как рисунок не совсем опытного мастера, чьи работы с каждым разом становились все лучше и лучше.
- Знаешь, я когда-то сам занимался футболом, мог со ста метров забить в ворота.- я решил как то разбавить обстановку.
- Да ты врешь, сто метров это слишком далеко.-она ехидно прищурила свои зеленые глаза.
- Не-а, меня тогда прозвали зорким глазом.
- Но ты же носишь очки.
- Очки я стал носить значительно позже. Да и футбол я быстро забросил, когда бабушки не стало.
Обхватив мою руку она посмотрела как на дальнем поле, пара ребят гоняло в баскетбол. Там, за стадионами, по парку ходили собачники, выгуливая своих друзей меньших. Сидя с ней, я практически не ощущал холод. По телу раздавалось мягкое и уютное тепло, которое я не чувствовал уже давно. С ней, моя внутренняя зяблость мгновенно уходила. На смену приходила душевная важность момента. Я был уверен, что этот вечер закончится вполне хорошо. Может, она останется у меня ночевать, и мы крепко уснём в одной постели. Она уже доставала бумажные стаканчики и разливала по ним розоватое вино. Такие отрезки времени казались мне особенно важными, несмотря на всю пафосность. Да и что такое пафосность? Разве человек не может проводить со своими близкими досуг? Если такие посиделки ещё с древности были хорошими лекарствами от тоски.
В этот раз, мы пили без какого-то повода, так что особо вспоминать было нечего. Изредка перекидываясь фразами и отрывками разговора, мы сидели, прижавшись друг к другу, пока кислая пряность разносилась по крови и согревала наши тела. Когда мы уже приблизились к моему дому, немного расслабленные, с ярким румянцем на щеках, Электра достала из своей сумки фотокарточку и протянула её мне.
- Вот, держи, вчера распечатала, да как то не до нее стало.
На фотографии мы с Электрой стояли посреди лесочка. Её щека прижималась к моему лицу. Где-то на фоне шёл дымок от костра, лежали какие-то детали нашего похода.
- Знаешь, я давно пыталась найти салон, где можно оцифровать старую плёнку...-она что-то говорила, но я тем временем не слушал её, потому что не мог понять, когда была сделана фотография. Повторяюсь, за время наших отношений, мы редко куда выходили, предпочитая улицам дом. Я повнимательнее рассмотрел снимок. Разбросанные угли на траве, ручка от решетки, которая полностью не влезла в кадр, чья-то нога в синих джинсах и белых венсах. На наших плечах тонкие куртки, видимо погода стояла более-менее теплая. Но я одного не мог понять, когда была сделана эта фотография.
- А это когда мы с тобой сфотографировались? - спросил я
- Да я уже и сама не помню, только решила проявить пленки со своей мыльницы. Ну хороший же кадр, тут мы такие счастливые. - она весело начала перешагивать с ноги на ногу.
Когда наступило время неловкой паузы, я предложил ей зайти ко мне домой, но она отказалась, сославшись на зачёт в универе, что и так много пропустила. Однако, я прекрасно понимал, что она держит на меня обиду, которая непонятным образом скрывалась в её душе. Позже, когда я неоднократно попробовал женщину на вкус, я понял, что девушки не могут быть абсолютно подвластными. Они в силах лишь искусно работать над своими желаниями. Их путь куда более изоощеренное полотно, ежели мы привыкли видеть. Мы можем лишь беспечно врать и кивать им в глаза, что мы можем их понимать. Но абсолютно все понимают, что это не так.
Дома я сварил себе кружку какао, сел на кухне с ноутбуком и стал искать новости, в которых могло говориться о происшествии на работе. Поисковики не выдавали никаких запросов по этой теме. На видеохостинге не было никаких видеозаписей на эту тему. Я посмотрел на плиту, с турки уже поднимался столбец молочной пены, которая стала заливать конфорку:
- Вот блин!
Посидев ещё немного за ноутбуком, я отправился спать. Перед тем как задремать, я обшаривал уголки воспоминаний и пытался вспомнить когда мы успели сделать эту фотографию. Сам того не замечая, я окунулся в сон, который укрыл меня своей приятной пеной.
***
Мне снилось как меня поглощала вода. Водная гладь была где-то сверху, а мое тело, как легкую пушинку очень быстро уносило вниз, куда-то в глубину адских пучин. Когда легкие полностью заполнились жидкостью, в груди огромной вспышкой взорвался огонь. Огонь парализовал мои руки, но я чувствовал каждую квадру боли в своем теле.
Упав на самое дно, я не мог пошевелить ничем. Если подумать, я даже не мог с точностью представить, где именно я находился. На дне океана, или в каком-то густом тумане. Но одно могу сказать точно, я чувствовал, что рядом со мной находился кто-то. Этот кто-то бесшумно дышал, лишь маленькие фибры моего тела ощущали его близость. Чувство тревоги нарастало с каждым разом, потому что из-за боли и страха, я не мог произнести ни слова. Сколько времени я находился в одном положении, я не могу сказать точно, потому что трудно было вести отсчёт времени. Может быть сутки, может пару минут.
Но всё сменилось, когда мое тело неожиданным образом начало куда-то двигаться. Причем, не просто какая-то неизведанная сила меня тянула, а тело само подавалось в какое то странное помещение. Я не могу с уверенностью сказать, как я попал в красный зал, потому что все мешалось как тягучая масса, которую взбивали миксером.
В красной зале я уверенно стоял на ногах, даже мог двигать руками. Тёмноалые шторы, которые буквально были сплетены из роз. Посреди деревянной сцены, или я бы сказал арены, стоял рояль. Белый рояль, который выглядел как совершенно новый, крышка над клавишами была откинута. Я приблизился к инструменту, ожидая там что-то увидеть. Ноги оставляли на лакированном дереве следы мокрого песка и воды. Со всего тела стекала теплая жидкость, поэтому движения были немного тяжелыми, из-за веса мокрой одежды. Возле рояля стоял концертный стул. Я подумал, чтобы что-то увидеть в этом сне, мне наверняка придется сесть самому на стул, или же какая-то сила сама меня насильно посадит. Мгновенье. Мои руки уже бегали по клавишам. За свою жизнь, я никогда не умел играть ни на каких инструментов, просто не имея какой-то определенной тяги к этому. Когда мелодия стала эхом разноситься под водным потолком, я пригляделся к своим рукам и понял, что мои руки были не моими. Вернее, они исходили из плеч, да, но уверенность и отточенность движений явно были не моими. Присмотревшись к ногтям, я понял, что их украшал аккуратный маникюр. Я себя чувствовал в этот момент немного иначе, чем обычно. Даже не знаю, как описать. Представьте себе, что вы оказались в компании каких-то незнакомцев, которых вы видите впервые, но эти люди неожиданно оказывают вам радушный и теплый прием. Чувство первобытного страха и какой-то приятной теплоты. Когда мелодия вошла в свою кульминационную составляющую, меня прошиб пот, потому что я понял. Я находился в чужом теле. В теле какой-то женщины. Мелодия окончилась, что-то подняло меня. И внезапно над залом прозвучали чьи-то аплодисменты. Я смотрел на них, я смотрел на зрителей. Никогда не видел ничего ужаснее, меня словно окунули в самую пучину безумия человеческого страха. Те, кто сидел на дорогих и роскошных креслах, были ужаснее всех самых отвратительных существ, которых показывали по телевизору. Изгибы каких-то детородных конечностей, извилистые червивые хоботы, обнаженные половые органы, которые никак не были похожи на человеческие. Каждый выглядел по особенному, но каждого объединяло одно. Чувство животного голода. Мое тело было для них едой. Я хотел кричать в панике, видя все эти неописуемые ужасы. Но только потом я понял, что мое тело горит. Горит черным пламенем. Этой ночью, неизведанное древнее зло, которое не упоминалось ни в одной мифологии, воспламенило все мои детские страхи, открыв миру мою первородную ненависть, которую я получал каплю за каплей, из материнского молока.
***
Я проснулся весь в поту, среди ночи, выпил стакан кипяченной воды и лёг дальше спать.
- Мы застреваем в чьих-то страшных снах, боясь принять на себя ответственность выйти из замкнутого круга событий. - повторил я слова отца. В детстве, я считал, что мой отец хоть и очень сильно сплошал, доверяясь зову сердца, а не рациональным решениям. Но он никогда не был таким человеком, который бы жалел о своих поступках. Для меня он был бесстрашным супергероем, которому под силу было расправиться с моими хулиганскими выходками, защитить дом от ненастья, и придти к любому обездоленному на помощь. Но как оказалось, этот человек очень многого боялся. Когда ты загнан в угол так же, как и когда-то ушедший ныне, ты начинаешь не только переживать его эмоции, но и жить в его голове. Боюсь показаться самому себе лгуном, но по-моему, я больше начинаю жить его жизнью, принимать его решения и слушаться его правил. Как оказалось, все слова начинают на меня влиять, только спустя какое-то время.
Сон уже не шёл, поэтому, покрутившись в постели, я включил свет и осмотрел свою комнату. Быт моей квартиры, не особо отличался интерьером от быта двадати-тридцатилетней давности. На стене возле письменного стола висел атлас, который находился там, еще с периода студенчества моей матери. Адриатическое море до сих пор омывают Югославию, ГДР до сих пор поражает советских гостей своими импортными вещами, а Советский Союз грозился обрушится на весь мир своей великой коммунистической силой. Собрание сочинений В.И.Ленина украшало комоды сервантов. Я не думаю, что у кого-то в семье хватило смелости прочитать все отчеты вождя по пятилеткам. Энциклопедии о познающих мир школьниках битком лежали в комоде и на балконе. Обои местами отклеились, ближе к потолку они уже отсырели, еще немного, и бумажные полотна начнут волнами свисать со стен. Ковры, которые обязательно следовало упомянуть, стояли в коридоре как солдаты, замершие в позе "смирно". Сейчас, мне трудно даже подсчитать, сколько денег и усилий стоило скопить это брахло, которое вне всяких сомнений следовало бы отправить на свалку.
Я подошёл к окну, город постепенно начинал оживать. На часах было пять утра, но первые бродяги уже обходили двор, даже не замечая, что сегодня воскресенье. Дворник привычно тряс своей метлой, подметая оледенелый асфальт. Я ещё минут десять понаблюдал над его действиями, пытаясь взбодриться ото сна. Солнышко только начинало подниматься из горизонта, опуская первые лучи в окна. Маршрутки сейчас наверняка были забили до отказа. Шахты лифтов уныло поднимались по небоскребам. В этот день люди были особо вялыми, создавалось впечатление, что дома они наверняка не будут ругаться, попросту не будет сил на то, чтобы скандалить, разбирать отношения по деталькам.
Прошествовав к своему холодильнику, я подумал, что было бы неплохо прогуляться сегодня в магазин, закупая необходимое. Пока все магазины были закрыты, я достал томик пруста и присел в бабушкино кресло, которое было уже давно продавлено, но оставалось таким же уютным как и раньше.
Из головы не выходил образ этих щупальц, бесконечных кусков конечностей, которые росли из моего ночного кошмара. К чему это было всё? Может так на меня повлияло вино, хотя конечно же, проблема была не в нём.
***
Когда я поднимался с покупками домой, я увидел перед своей дверью троих людей, одетых в розовые мундиры. Сперва я подумал, что это какие-то аниматоры, которые приехали к кому-то на торжество. Однако, услышав своё имя, я понял, что они пришли ко мне.
- Добрый вечер,- протянул мне усатый мужчина, ставя акцент на букву "р",- вы Игнатий Кладов?
- Да, а к чему этот вопрос?,- спросил я с усмешкой, оглядывая их розовую форму, у самого главного свисало бесчётное количество розовых лампас.
- Мы из СНИПа,- сказал другой мужчина, который, не побоюсь этого слова, был немного карликоватым.
- Откуда?
- Служба Незаконного Использования Парапсихологии. Вы задерживаетесь в подозрении, что в пятницу, в четырнадцать сорок пять подожгли своего руководителя - Онежко Сергея Анатольевича.
Я ничего не понимал, но в тот момент мне хотелось смеяться от ситуации.
- Это какой-то розыгрыш?- поинтересовался я, улыбаясь во весь рот..
- Нет. Пройдемте до машины.- скомандовал грубо самый усатый.
- Не пойду я с вами никуда, предъявите свои документы.
- Шматьков, давай, вырубай его.- заорал старый.
- Но, товарищ начальник...
- Полька, коли, пока этот касатик не начал сопротивляться.- усатый обернулся к полноватой девушке, которая стояла за его спиной.
Я попытался отпрыгнуть от людей, которые пытались меня задержать. Из подъездного облака образов потянулась жесткая рука, которая удерживала мой рот. Другие руки держали меня за конечности. Я почувствовал укол страха, который оказался настоящей вакциной. Сквозь сон, меня погрузили в машину. Полностью расстерянный, я ничего не понимал. Мы прроезжали через бесконечную плеяду дворов, причем, первое, что пришло ко мне в голову, водитель специально мотает таким образом бензин, чтобы я не понимал, куда меня везут. Кто они были, похитители, которые разрядились как на маскарад, пользующиеся нестандартными методами, я так и не узнал.
- Товарищ, а чего он не засыпает?
- Хрен его знает, может слишком устойчив к аппаратам. Бензин ещё тратить на засранца. Ты мне лучше скажи, че ты там растерялся?
- Не знаю, извините меня пожалуйста.
Я стал различать лица этой преступной группировки. Самый молодой и карликоватый, который был Шматьковым - носил очки с толстыми линзами, ещё молодое и не осунувшееся лицо украшала плеяда прыщей. На голове кудрявые русые волосы. Усатый товарищ, он же водитель, был до безумия похож на какого-то арабского диктатора. Женщина была повернута лицом к окну.
- Шматьков, если хочешь действительно работать в нашем учреждении, тебе нужно вырабатывать профессиональные качества. Сам знаешь, с каким товаром мы работаем.
Городское окружение, само по себе сменилось трассой, ведущей в неизвестном направлении. Заправки, гаражные боксы, шиномонтажки. Дорога была изрешечена крутыми колдобоинами, меня дико трясло и каждые пару секунд подбрасывало к крыше машины. Я конечно, не особо сильно разбираюсь в автомобилях, но кажется, мы ехали в волге.
В голове стоял сильный шум, который усилился ещё сильнее, когда Старый включил магнитолу. Из радио заиграла песня группы Ариель. Не знаю почему, но эта поездка стала мне нравиться.
- Потереби его, может говорить начнёт.- сказала девушка.
- Не надо меня теребить,- отозвался я.- куда вы меня везёте?
- На огненный трибунал. К господину Фениксу.
- Что это вообще такое?
- Вас будут судить за все преступления, которые вы учинили за всю свою жизнь.
- Я всё равно ничего не понимаю.- сказал я.
- Пока и не нужно.
На мои дальнейшие вопросы они не стали отвечать. Может меня кто-то решил разыграть таким способом. Я постарался вспомнить в каком кармане у меня лежал телефон. Потом вспомнил, что оставил его дома.
Мы уже начали подъезжать к какому то зданию. Перед моим взором открылось величественное здание их органов. Красная крыша, щедро отделанная черепицей, сиреневая выделка наружных стен. Трехэтажный гигант распластал свои крылья и показывал мне свой взор, давая понять, что он настроен ко мне серьезно.
Люди, работающие здесь выглядели так же странно, как и люди, которые меня задержали. Каждый ходил в таком же розовом бушлате, с разноцветными лампасами, держа в руках по папке с документами. Звуки, что доносились со всех сторон, говорили, что здесь всё живёт и процветает. На мгновение, мне показалось, что я оказался в совсем чужом мире. Абсолютно не враждебном ко всему живому. Тогда я стал догадываться, что это уже не похоже на розыгрыш.
***
- Игнатий Фёдорович, доброе утро. Меня зовут Павлышенко Михаил Михайлович. Я главный заместитель нашего покровителя - Птицы Феникса. - он протянул мне свою руку, пальцы которой были похожи на плотные сардельки. Пухлое, румяное лицо, темные волосы, которые закрывали его залысины и очки без линз.
- Доброе утро.-я ответил достаточно сухо, пытаясь показать ему, что не доволен этой встречей.
- Вижу, вы немного не в духе. Как добрались?
- Вы сейчас смеетесь?
- Даже не думал о таком. Если с вами плохо обращались в дороге - вот листок, вот ручка, можете написать заявление на мое имя.-он указал мне на пачку бумаги.
- Нет, спасибо, скажите, я могу узнать, что за цирк здесь происходит?
- Нет.-прозвучал сухой ответ.
- А если я попытаюсь сбежать от вас?-я стал юлить как маленький ребенок.
- К нам в службу поступил звоночек, что вы за всю свою жизнь учинили много поджогов техническим и пирокинестическим способом. И сегодня Птицы Феникс вынесет вам приговор, который вы заслуживаете.- Павлышенко перешел на голос какого-то учителя, отчитывающего своего ученика.
- Что вы такое говорите? Почему, если я что-то совершил, ко мне не приедут обычные полицейские и не задержат меня по протоколу?
- Понимаете, наш отдел заведение специализируется на случаях пиромании. Мы уже более трёхсот лет стоим на службе защиты от огня в этой стране.
Я внимательно смотрел на его пухлое и самодовольное лицо.
- Знаете, ваша болезнь не очень распространена среди слоев населения. Скажу так, ей чаще всего болеют в детстве, потом это отпадает в пубертантном периоде. Но видимо, у вас в определенное время произошла фиксация. Но ничего страшного, я могу вам сказать, что это исправляется. Вы предстанете перед судом Птицы Феникса, и он сам решит, что с вами делать.
- Давайте вы побыстрее меня осудите и увезете обратно домой. Ваше заведение не внушает особого доверия.- обратился я, желая как можно скорее оказаться дома. И забыть обо всей этой чепухе.
Конвойные отвели меня в подсобное помещение, которое ничем не отличалось от того, которое снилось мне этой ночью. Конвойные быстро ушли, оставив меня одного посреди глухой темноты. Ко мне вышел какой-то мужчина в розовой водолазке и розовых рабочих штанах. С его головы свисали длинные тёмные волосы. Он был похож на какого-то барда. Руки покрывали золотые браслеты и татуировки с какими-то надписями.
- Добрый день, Игнатий Кладов, меня зовут Феникс.- он не стал мне протягивать руку.- сейчас моя птица вынесет вам приговор.
- Орёл,- крикнул он в темноту.
Из темноты вылетела розовая железная птица, которая уселась на руку Фениксу. Черные агрессивные глаза смотрели прямо на меня. Своим клювом он водил по воздуху вычерчивая цифру восемь.
- Игнатий Олегович, скажите пожалуйста, это вы убили своего начальника? - обратился ко мне Феникс
- Нет.- сказал я.
Птица громко закричала на мой ответ. Её глаза окрасились в красный свет. Мне было страшно. Казалось, что я оказался в сне, в котором всё правдоподобно было похоже на наш мир.
- Птица не согласна. Его зовут - Гор семнадцатый. Он прапра...внук того самого Гора, который властвовал в Египте. Ответы Гора всегда правильные.- Феникс вскинул голову к высокому потолку.
- Но я не прикасался даже к своему начальнику. Перед тем как он умер, к нему заходили какие-то люди, узнавать что-то обо мне.- я растерялся от всей этой серьезной процессией.
- Значит вы ментально убили своего начальника. Когда человек таит в себе зло, оно рано или поздно вымещается на тех людях, которые стоят выше него. Но твое зло приняло слишком сильные обороты. Оно стало вымещаться через путы, которые нас всех окутывают.
- Что за путы?
- Путы - это нити судьбы, которые нас всех связывают. Это прослеживается через все мифологии и сказки народов мира. Некоторые путы накаливаются от напряжения. И если человек связанный с тобой, имеет хоть толику таланта в парапсихологических вещах, то путы сами понимаешь что передают. Не мне это рассказывать.
- И что со мной будет?- испугался я.
- Подожди, я ещё не всё перечислил. В шестом классе ты поджог чужой портфель. В студенчестве, пробрался в женскую спортивную раздевалку и сжог там чужое нижнее белье. Я не говорю уже о твоих фантазиях, в которых ты...-не успел договорить он, как его прервал крик Орла. Он начал кружить по залу, снося всё, что видел.
Свет прожектора вокруг меня внезапно погас. Мне стало до безумия жутко, что сейчас могло произойти. Вокруг меня стало что-то кружить безумно быстро. Я поворачивал голову на звук, который пролетал вокруг меня. Внезапно я почувствовал боль в печени. Я осел на пол и стал держаться за тот участок спины. Птица клевала мою печень сквозь мои пальцы. Кусая губы зубами, я вспоминал лицо Электры, которая сейчас ещё мирно спала в своей постели.