И даже ревущий город;
Наглый культурный город;
Больше не сможет что-то
Сделать для нас двоих.

И мы минируем дамбу;
Мы умываем руки;
Мы умываем город
Балтийской волной!
Торба на круче - "Не псих"

Прохладный ветерок скользнул по речной глади и суетливо нырнул в проулок. В городе тихо и безмятежно - всё вокруг спит в объятиях ночи. Но рассвет уже напоминает о себе, озаряя небо алой диадемой, предвещающей скорый приход солнца.

Гляди! Вот уже и первый лучик утреннего светила оторвался от кромки земли - устремился к городу. Вдогонку за ним тут же бросились многие другие, озарив теплым золотистым светом высотное здание.

Пригретый заботой солнца, кирпичный гигант отозвался насыщенной, бесконечно-длинной тенью, в мгновение накрывшей проспект. Тень настолько огромна, что кое-что в пору не заметить. То, как отделился от нее черный силуэт - статный, с уверенной и благородной осанкой.

Окинув взглядом проспект от горизонта до горизонта, таинственный странник развел руки в стороны и полной грудью вдохнул утренний воздух: сильно и решительно, словно стараясь вобрать в себя весь город без остатка. Затем опустился на колено. Опустился и замер, сложив ладони у переносицы.

Город оживал: разноцветные пятна-машины проносятся мимо застывшей фигуры, люди бегут в метро, выбегают из домов, перемешиваются, встречаются, кивают знакомым, спешат. А силуэта будто бы и нет, как будто он не здесь, а там - внутри. Внутри себя, внутри своих мыслей и впечатлений.

Метрополия набрала обороты, забурлила в полную силу. И будто бы разбудила странника: силуэт стремительно взвился водоворотом, провернулся несколько раз с широко раскинутыми руками, остановился и, расправив плечи, медленно побрел по проспекту к реке. Черный плащ идущего едва касался земли, нарушая покой городской пыли; идеально гладкая широкополая шляпа полностью скрывала глаза, позволяя различить лишь острый подбородок. Задумчиво брел он, медленно перебирая ногами метры асфальта.

За этот день, за то время, которое светило уделило городу, странник побывал во всех сколь-нибудь значимых уголках. Он прикасался к стенам, вдыхал запахи выхлопов труб, ароматы дорогих духов и вонь дешевых столовых; впитывал цвета роскошных витрин и серость придорожной грязи. Всему, что делало город городом, темный силуэт уделил толику своего внимания. И частицы метрополии ответили взаимностью: отпечатались в укромном местечке на безбрежном полотне его эмоций.

День умирал. Солнце спешило за разрез горизонта - скорее скрыться с глаз уставших горожан. Тени росли, растягивались в бесконечные черные простыни, переплетаясь невообразимой сетью. Странник стоял там же, где и появился ранним утром на заре. Образ его, его силуэт уже не источал ту эмоциональную уверенность и стремление. Скорее он походил на фигуру мудреца, пережившего множество эпохальных событий, вал жизненных передряг, калейдоскоп счастливых финалов.

Странник не двигался, будто ждал чего-то. И произошло. Шевельнулась штора в одном из окон дома, расположившегося аккурат напротив таинственного силуэта. Костлявая рука, сплошь покрытая родимыми пятнами, дрожащим движением отодвинула материю. Появилось лицо. Появилось лицо невероятно испуганного старика: зрачки мелко дрожат; изрезанное старостью лицо словно окаменело, замерзло, побелело; редкие волосы в беспорядке извиваются из головы, спутавшись промеж друг друга.

- Уф-ф-ф, чертополох. Чего приполз?! Кыш! Сочись в канализацию, курильня! Ты думаешь, я не учуял? Я вижу тебя. ВИЖУ! - бормотал старец, таращившись на силуэт безумными глазами.

Таинственный странник вскинул голову и буквально вбросил взгляд в окно. Старик увидел глаза. Синие, насыщенно синие глаза формы остроколючего ромба. Картина завершена. Силуэт шагнул в тень и растворился в ней в тот самый миг, когда последний лучик убежал вслед за своей матерью, утопив закат в заливе. Старец с криком рухнул на пол квартиры, сраженный мириадами эмоций, мыслей и переживаний. Или быть может собственной мнительностью, душевным недугом?

Уже заполночь. Скорая помощь увезла умершего в морг, а его комнату бойко занял пасынок, ютившийся с женой в соседней комнате.

И все осталось как прежде. Хотя нет. Кое-что изменилось. Одно обстоятельство - по возвращении солнца город приняла вода...