Ах, государи мои! Да разве есть что на свете вкуснее селедки? Вот она, голубушка, лежит в фарфоровой селедочнице (не люблю хрустальных), беленький лучок тонкими колечками поблескивает, как украшения на кокетливой невесте. Словно старые шишковатые дядья на свадьбе, сгрудились неподалеку дымящиеся картофелины в большой миске, и тает на них нежный, холодный кусочек сливочного масла - отдохновение оку и соблазн устам. Как молодцеватые гусары, выстроились хрустальные рюмки и залихватски подмигивают стыдливо зарозовевшейся селедке. Да, это не какая-нибудь старая дева в ржавых пятнах - селёдочка наша свежа, как деревенское утро, и тонким серебром лоснятся кусочки, с которых искусная рука сняла тонкую кожицу. Самый пристальный глаз не отыщет в ней изъяна, самый придирчивый из злых языков не посмеет перемывать ей косточки, ибо просто не нашупает таковых! Ведь красавицу-селедку долго готовили к этому часу, и, прежде чем нарядить ее в серебро и кисею тонко нарезанного лука, вытащили из нее маленьким пинцетом косточки - все до одной!
А как беззащитна селедка! Рыбы, как известно, немы даже тогда, когда весело резвятся в воде, что же говорить о тех из них, которые просидели долгие недели в бочке с рассолом? Нечего им возразить, некому заступиться за них, когда предают их поруганию... И вот какой-нибудь невежда польет ее горчичным или томатным соусом и выставит в угоду черни на магазинные полки. Да разве же сельдь - простая килька, чтобы плавать в томате? А, спрашиваю я вас?