Аннотация: Судя по числу благожелательных отзывов в сети - самый лучший из рассказов Антона Espad'ы Антонова. Хотя вещь на любителя, поскольку это легкая эротика на фоне пионерского лагеря среди лесов и озер
- Купание детей в открытом водоеме - это смертельный номер: хождение по канату в клетке с хищными тиграми на высоте сто метров над уровнем суши, утыканной гвоздями и острыми кольями.
Так любил говаривать старший воспитатель пионерского лагеря "Буревестник", инструктируя вожатых на предмет водных процедур во вверенных им отрядах. При упоминании о "хищных тиграх" новички прыскали в кулак, но старожилы "Буревестника" прекрасно знали, что ничего смешного здесь нет. Ибо, купаясь в открытом водоеме, сиречь озере, неблагодарные и непослушные дети упорно норовили утонуть, а их родители наверняка не одобрили бы подобный результат летнего отдыха своих драгоценных чад.
Поэтому к каждому купанию лагерь готовился, как к крупномасштабной боевой операции особой сложности. Купальное пространство огораживалось сеткой и превращалось в лягушатник, бурливший от обилия детских тел. С воды за порядком наблюдал физрук, с берега - вожатые и штатный спасатель. Начальник лагеря тоже был где-то поблизости.
Естественно, в лягушатнике было тесно, а гвалт малолеток и девчоночий визг больно задевал чувства настоящих мужчин из старших отрядов. Особенно если учесть, что за сеткой разворачивалась роскошная панорама просторного и глубокого озера. Она манила к себе, она звала, и "настоящие мужчины" (среди которых попадались и девочки), разумеется, бегали купаться без разрешения на большую воду, называя это мероприятие взрослым словом "самоход".
А лето, как назло, стояло жаркое. На небе неделями ни облачка, на дворе июль - разгар купального сезона. То есть "самоходы" в старших отрядах случались каждый день. Кара за это развлечение полагалась самая радикальная - отправка домой. С первым пойманным вольным пловцом так и поступили, предварительно пропесочив его на планерке педсостава, а потом на утренней линейке. Нарушитель покинул "Буревестник" с гордо поднятой головой и сказал на прощание пророческие слова:
- Всех не перевыгоняете!
Пророчество сбылось. Следующего самоходчика изловили через два дня, и педсостав смекнул, что выгонять его теперь - себе дороже. Ибо каждое исключение из лагеря - это чрезвычайное происшествие, а за ЧП, происходящие по три раза на неделе, непосредственное начальство по головке отнюдь не погладит.
Но Юрик Лебедев по прозвищу Птица нарывался всерьез. Он курил, играл в карты, всячески хулиганил и не только сам ходил в самоходы, но и подбивал на это других.
На этот раз его голова маячила чуть ли не на середине озера и периодически исчезала из поля зрения наблюдателей, заставляя их сердца замирать и уходить в пятки. Птица плавал, как рыба, но мало кто об этом знал - в лягушатнике плавательные способности как-то нивелируются.
А сейчас Птица просто нырял, демонстрируя собравшимся на берегу свое умение оставаться под водой больше минуты.
Наябедничала на него, конечно, Нина Свечкина - разумеется, из лучших побуждений. Во-первых, она боялась, что Юрик утонет; во вторых, она искренне считала, что хороший пионер не должен купаться без разрешения; а в-третьих, она хотела сделать из Лебедева хорошего пионера. Исходя из этого, можно предположить, что Ниночка втайне была к Юрику неравнодушна. Впрочем, в лагере преобладала другая версия - Нина была гордостью дружины и отряда и считала своим пионерским долгом сделать все для перевоспитания столь злостного нарушителя дисциплины, как Лебедев. Дело чести и священный долг.
Ребята уже побежали за физруком и начальником лагеря. Но вожатая Елена Юрьевна, более известная среди педсостава как Леночка, ждать не могла. Она отвечала за Юрика головой и поэтому, решительно сорвав с себя платье, ринулась в воду, крикнув своим более дисциплинированным подопечным, заполонившим берег в районе происшествия:
- Всем оставаться на берегу!
- Доброе утро, Елена Юрьевна, - поприветствовал вожатую Птица, когда она подплыла поближе. - Как спалось?
- И тебе не стыдно? - спросила Леночка в ответ. - Тебя ведь выгонят из лагеря.
- Правда?! - радостно вскричал Юрик. - меня выпустят из лягушатника в открытое море?
- Тебе сообщат в школу о твоем безобразном поведении.
- Я в ужасе, - заявил Юрик и погрузился в воду.
Леночка стала шарить руками в воде около себя. Нырять с открытыми глазами она не умела, а с закрытыми было бесполезно.
Юрик вынырнул через минуту, когда сердце Леночки в очередной раз ушло в пятки от ужаса, ибо вожатой представилось, что несчастный мальчик таки утонул, сраженный ее словами.
Вынырнул он в нескольких сантиметрах от девушки. Их тела соприкоснулись, но Лена не обратила на это внимания. Она была просто счастлива, что Юрик выплыл на поверхность целый и невредимый.
- Хотите секрет? - спросил Птица, наклоняясь к ее уху, и, не дожидаясь ответа, таинственно зашептал. - В школе прекрасно знают о моем безобразном поведении. Они ждут не дождутся, когда я кончу восьмой класс, чтобы выпереть меня оттуда. А так просто нельзя. У нас всеобщее среднее образование.
Сообщив это, он снова нырнул, но почти тут же вынырнул за спиной у вожатой. Она не придумала ничего лучше, чем продолжить беседу вопросом:
- А что скажут родители?
- У нас неблагополучная семья, - печально ответил Юрик. - Тяжелое детство, деревянные игрушки. Мама давно махнула на меня рукой, - с неподдельной грустью закончил он.
- Хорошо, давай продолжим этот разговор на берегу, - предложила Леночка. - Во-первых, там удобнее, а во-вторых, сюда уже плывет Геннадий Палыч на лодке. Ты ведь не хочешь, чтобы он вытащил тебя из воды за шиворот и доставил на берег с позором?
- Не хочу, - не меняя грустной интонации согласился Птица и тем же тоном добавил, - У вас купальник свалился.
Леночка не сразу поняла, о чем это он. А Юрик тем временем уже был под водой и как торпеда стремительно удалялся от вожатой, держа в руке ее лифчик. Увлекшись разговорами о грустном, Леночка не заметила манипуляций за своей спиной, и Юрик легко развязал тесемки бикини.
- Отдай, слышишь! - закричала Леночка, бросаясь в погоню.
Птица опять вынырнул совсем рядом с нею, и на этот раз она почувствовала прикосновение его мальчишеского тела к своей открытой груди. Леночка отстранилась и схватила Юрика за руки - но в руках лифчика уже не было.
- Знаешь, как это называется?! - чуть не плача закричала она.
- Знаю, - ответил Юрик все так же спокойно. - Хулиганство. А мне всего тринадцать лет, какая жалость. И свидетелей нет, буквально ни одного.
Леночка машинально оглянулась. Действительно, и лодка с физруком, и берег, где число любопытствующих сильно возросло за эти несколько минут, находились слишком далеко, чтобы различать детали происходящего.
В этот момент Юрик обнял ее и поцеловал в губы. В результате они оба ушли под воду, и Леночка оказалась лишена возможности адекватно отреагировать на эту наглость. К тому же она просто не решалась сопротивляться, боясь утопить своего визави.
Вынырнув, она молча отвернулась от Юрика, несколько секунд восстанавливала дыхание, а потом медленным размеренным брассом поплыла к берегу, целясь куда-то в сторону от толпы любопытных.
Спустя некоторое время Птица всплыл впереди нее и преградил путь. Он лежал на спине и лениво смещался в ту сторону, куда порывалась повернуть вожатая. К его ноге был привязан лифчик от Леночкиного бикини.
- Куда же вы, Елена Юрьевна? - поинтересовался он. - Заберите свое имущество. Оно мне ни к чему - я хулиган, а не вор.
Леночка сорвала свое имущество с чужой ноги, но надеть его оказалось делом непростым. Лена не умела держаться на воде, не пользуясь руками, а мелководье было слишком близко к берегу, где полно народу.
- Слушай, ты, трудный подросток, - процедила она сквозь зубы. - Сам снял, сам и надевай. В темпе.
- Спасибо за оказанную честь, - ответствовал Птица и, почти без нескромных прикосновений завязывая тесемки лифчика, светски осведомился. - А что вы делаете сегодня вечером?
- Провожаю тебя домой, к маме.
*
Решение об изгнании Лебедева из лагеря действительно было принято в тот же день, однако его исполнение отложили до следующего утра. А ночью у Юрика подскочила температура, что говорит о вреде излишеств в области водных процедур. Врач констатировала ОРЗ, а начальник лагеря принял мудрое решение не отправлять больного ребенка к маме, а сначала вылечить его в медпункте "Буревестника".
В первый день Птица вел себя исключительно смирно по состоянию здоровья. Но то, что и во второй день, когда температура спала и силы восстановились, Юрик не учинил никакого хулиганства, удивило многих. Он даже покорно выслушал Свечкину, пришедшую его навестить. Тема ее увещеваний не подкупала своей новизной и крутилась вокруг тезиса "Пионер - всем ребятам пример", а самая страшная угроза звучала так: "Тебя же не примут в комсомол с таким поведением".
- Не примут, - хрипло соглашался простуженный Юрик, никак не поясняя своего отношения к этому прискорбному факту.
Еще через два дня, когда настала пора выписывать Птицу из лазарета, Свечкина, как член совета дружины, обратилась к начальнику лагеря с просьбой не выгонять Лебедева немедленно, а дать ему возможность исправиться. Неожиданно Елена Юрьевна поддержала это ходатайство, хотя четыре дня назад она придерживалась прямо противоположной точки зрения.
В конце концов Юрик отделался всего лишь выговором и вернулся в отряд тихий, как овечка. Но тем, кто хорошо знал Птицу, это затишье показалось весьма подозрительным.
*
А еще несколько дней спустя Елена Юрьевна глубокой ночью в одиночестве возвращалась в свой отряд. Более благоразумные вожатые уже спали в своих постелях, менее благоразумные любили друг друга в лесу возле костра и купались голышом все в том же озере. А благоразумие Леночки находилось как раз посередине между этими двумя крайностями, и когда вечеринка - очередная из многих, почти ежедневных - перехлестнула за грань приличия, она покинула коллег и одна отправилась через темный лесопарк к корпусам "Буревестника".
Шла она босиком, в платье на голое тело, а сумку с мокрым купальником и тапочками несла в руке. Ей было приятно. Земля щедро отдавала накопленное за день тепло, а трава уже готовилась встретить утро и покрывалась свежей росой. Прохладный ветер ласково прикасался к Леночкиной коже, едва прикрытой легкой тканью, а у озера просыпались птицы.
Но голос одной птицы вожатая никак не ожидала услышать в этот предрассветный час, а потому вздрогнула от испуга, когда Юрик Лебедев вкрадчиво произнес прямо у нее над ухом:
- Это ошибка - думать, будто дети слепые.
- Ты что здесь делаешь? - машинально спросила Леночка, оборачиваясь.
Птица стоял перед нею мокрый, в одних плавках, и весь вид его ясно показывал, что он тут делал - купался, естественно. Но ответ его поразил Леночку. Глядя на вожатую честными глазами, Юрик преспокойно сообщил:
- Я наблюдал за процессом размножения у высших приматов. Юннатское любопытство.
- О Господи! - простонала Леночка. - Что ты видел?
- Все, разумеется, - ответил Птица. - А Бога нет, это медицинский факт. Доказан О.Бендером в 1927 году.
Круговая порука, в которую был вовлечен чуть ли не весь младший и средний педсостав, как-то не предполагала присутствия при ночных вожатских бдениях любопытных юннатов и прочих воспитуемых. Тем более, что на протяжении предыдущих лет не было случая, чтобы какой-нибудь не в меру любознательный ребенок в три часа ночи пробрался по лесу за километр от лагеря к вожатскому костру.
Старший педсостав тоже не был посвящен в подробности этих ночных бдений. После полуночного обхода начальник лагеря и старший воспитатель мирно отправлялись спать. Однако можно было предположить, что их вряд ли обрадует известие о тех делах, которые творятся по ночам возле упомянутого костра, да еще на глазах у страдающих бессонницей пионеров.
Пионер такой, собственно, был один, и его требовалось каким-то образом нейтрализовать. Ведь даже если Птица не настучит начальнику лагеря, а только расскажет о своих наблюдениях товарищам по отряду, ночные гулянки немедленно придется свернуть. А без них вожатская жизнь станет беспробудно скучна, и виноватой со всех сторон окажется Леночка - ведь Птица из ее отряда.
- Ты собираешься кому-нибудь рассказать об этом? - спросила Леночка.
- О чем? - захлопал глазами Птица.
- Не притворяйся дурачком! О том, что видел.
- Не исключено, - ответил Птица.
Тут нервы Леночки не выдержали. Она разрывалась между противоречивыми желаниями - то ли гордо прервать никчемный разговор и уйти, то ли побежать к коллегам, оставшимся у костра, и сообщить о случившемся, то ли впасть в истерику и отхлестать Птицу по щекам. Но ничего этого она не совершила, а просто расплакалась, бормоча:
- Ну что я такого сделала? За что мне такое наказание?!
Она прислонилась к дереву, закрыв руками лицо, и не сразу поняла, что Птица приблизился к ней на недозволенное расстояние и ласково гладит ее волосы и обнаженные руки, шепча на ухо:
- Не надо плакать. Я не наказание, а объективный факт окружающей реальности. Я никому ничего не скажу.
В промежутках между фразами он прикасался губами к изящной ушной раковине девушки, и это почему-то подействовало на нее успокаивающе. Закрыв глаза, она прижалась к шершавой коре дерева спиной, безвольно опустила руки и расслабилась всем телом, позволив мальчику слизывать соленые слезинки со своих щек.
Когда Юрик стал целовать ее губы, старательно следуя рекомендациям "Камасутры" и "Техники современного секса" (которые он собственноручно печатал на контрастной фотобумаге у себя дома в ванной с пленок, под строжайшим секретом доверенных ему старшими друзьями), вожатая вдруг стала смеяться, шепча: "Нет, нет, не надо, нельзя", - но ее попытки уклониться от поцелуев казались несерьезными, и Птица не обращал на них внимания. Руками он шарил по телу вожатой, и сквозь тонкую ткань платья она чувствовала жадные прикосновения мальчишеских ладоней. Это было приятно - настолько, что она не находила в себе сил остановить запретное развлечение. Наоборот, греховность и недозволенность происходящего только усиливали наслаждение.
Наверно, виноват был алкоголь, вскруживший Леночке голову. Выпила она всего ничего, но видимо это все-таки сказалось на исправности ее внутренних тормозов. Почему-то чем дальше, тем больше ее разбирал смех. Она - с ее-то репутацией недотроги, ждущей принца,- позволяла какому-то юному хулигану делать с собой невесть что и вдобавок получала от этого удовольствие.
На самом деле она уже имела кое-какой сексуальный опыт и даже попытку замужества, не доведенную, впрочем, до логического завершения. Но в лагере все, кроме ближайших друзей, знали о ней только то, что было на виду, а именно - то, что в данный момент у Леночки нет парня и она не очень-то жаждет его заиметь. С другой стороны, изобилия претендентов на ее руку, сердце и прочие части тела вокруг тоже не наблюдалось. Сильные духом мужчины предпочитали более доступных и эротичных подруг, а жертвы сексуальной неудовлетворенности не интересовали саму Леночку.
Мысли на ту тему сумбурно проносились в голове девушки, пока Юрик Лебедев по прозвищу Птица не без успеха пытался проникнуть под ее платье, где, как он достоверно знал из наблюдений предыдущего часа, нет более никакой одежды.
Смех Леночки тем временем достиг истерических пределов и вдруг оборвался. Она порывисто прижала мальчика к себе, ощутив прикосновение его восставшей плоти, но не дала воли желаниям своего тела, а просто сказала Юрику серьезно и почти строго, глядя ему прямо в глаза:
- Все. Хватит.
И Юрик повиновался, опустил руки и сделал шаг назад. А Леночка вдруг почувствовала, что краснеет, и хотя в темноте, даже при полной луне, сиявшей над их головами, разглядеть этого было нельзя, она отвернулась от Юрика и, как девчонка, сорвалась с места, не разбирая дороги.
Птица проследил взглядом за тем, как она скрывается за деревьями, потом показал луне большой палец, поднял Леночкину сумку с купальником и тапочками и поплелся в свой отряд. По пути он умылся и смочил голову в фонтанчике для питья, чтобы иметь алиби на предмет мокрых волос.
Во сне ему снилась утренняя линейка, на которой все стоящие в строю почему-то были голыми, в одних пионерских галстуках, причем у вожатой Леночки галстук был крохотный, словно игрушечный, особенно остро оттеняющий ее наготу. А у члена совета дружины, примерной пионерки Свечкиной галстук был, наоборот, чрезмерно большой, полностью закрывающий ее налитые груди.
Но Свечкину в этом сне как раз исключали перед строем из пионеров за совместное купание с начальником лагеря в неположенном месте и неприличном виде. Поэтому большой галстук с нее сняли под барабанный бой, и Свечкина осталась совсем голой, только почему-то сочла нужным прикрыть руками поросший светлыми волосами венерин холмик, хотя он и раньше, до снятия галстука, был открыт на всеобщее обозрение и никого решительно не смущал.
Голос с неба безапелляционно возгласил: "Тебя не примут в комсомол!", и все присутствующие в удивлении посмотрели наверх. То, что они увидели, изумило многих еще больше. Из белоснежных облаков выглядывал черный громкоговоритель, дурным голосом орущий "Нам нет преград".
Созерцая это, прямо скажем, необычное зрелище, Юрик блаженно улыбался во сне.
*
Утром, на настоящей линейке, невыспавшийся Юрик не преминул сообщить Свечкиной:
- А ты мне сегодня во сне приснилась. В неприличном виде.
- Это в каком? - поинтересовался откуда-то сзади Шура Семицветов, чьи оттопыренные уши, как локаторы, улавливали все звуки вокруг, даже те, которые не были для этих ушей предназначены.
- В голом, - охотно пояснил Птица, и сразу несколько юношей бросили на Свечкину удивленный взгляд. Раньше этот аспект как-то ускользал от их внимания. Никто никогда не думал, что строгая и примерная Свечкина может быть голой. Подобная мысль была почти столь же кощунственной, как изредка посещавшее отдельных пионеров озарение, что Ленин, оказывается, тоже ходил в туалет.
Под раздевающими взглядами Свечкина покраснела до корней волос и наверно убежала бы с глаз долой - но уже протрубили горнисты и простучали барабанщики, а с дальнего конца строя к центру пронесли знамя. Покинуть строй в этот момент означало сорвать линейку, а на такое Свечкина была не способна. Пионерский долг пересилил, и она, сдержав слезы, вскинула руку в салюте.
После линейки благоразумный, умеющий никогда не попадаться и не попадать Женька Гуревич сказал Юрику:
- Зря ты нарываешься. Она опять настучит, и полетишь ты отсюда белым лебедем.
- На то и гадкий утенок, чтобы лебедем летать, - гордо ответствовал Юрик.
*
Свечкина, однако, и не подумала стучать. Правда, любители этого дела имелись в отряде и помимо нее, но они были лишены доступа в высокие сферы, так что их стук не пошел дальше вожатой, которая и так краем уха слышала разговорчики в строю.
А день был банный, и Леночка была одна на весь отряд. Второй вожатый Дима еще в начале смены явился на летучку с тяжелого похмелья, вдрызг разругался с начальником и тут же был уволен, а замены ему пока не нашли.
Так что Леночке пришлось самой купать сначала мальчиков, а потом девочек. С мальчиками она, естественно, была в купальнике, а сами мальчики - в плавках. Только Птица явился без плавок, закрутив в обоснование этого замысловатую фразу в своей привычной манере:
- Каждый, кто хоть раз видел античную статую, знает, что находится у мужчины под трусами.
И что странно - чуть ли не любая выходка или эффектная фраза Юрика могла бы послужить замечательным поводом для насмешек или (взять хотя бы гадкого утенка) для обидных прозвищ, - но никто никогда над ним не смеялся, никто не дразнил его и не выдумывал кличек - даже Птицей Юрик назвал себя сам. Все просто опасались - ведь неизвестно, какую месть Юрик может выдумать и по безбашенности своей воплотить в жизнь.
Вот и теперь только малолетний гигант Леша Кучин, простой, как три копейки мелочью, и не привыкший думать о последствиях, лениво пробасил:
- А ты что, Геракул что ли, или что?
Юрик воззрился на Лешу в немом изумлении. Он никак не подозревал Кучина в знании древнегреческой мифологии. Однако тут же вспомнил, что Леша только что закончил пятый класс, где изучается история Древнего мира, и очевидно, Геракл вместе с оракулом случайно засели в его не засоренном излишними знаниями мозгу. А может, Лешу самого кто-нибудь называл Гераклом - благо, было за что.
- Нет, - прогнав изумление, ответил Юрик. - Я Давид. А ты Голиаф, - он щелкнул гиганта по лбу со словами, - Если хочешь знать, что Давид сделал с Голиафом, почитай энциклопедию.
Леша не знал, что такое энциклопедия, и разговор иссяк сам собой. Малолетний гигант стал Юрику неинтересен. Птица направился к вожатой и, скромно потупив взор, попросил:
- Елена Юрьевна, потрите мне спинку. Пожалуйста!
- А больше некого попросить?
- Совершенно некого! - развел руками Птица. - Нас тринадцать человек, и я как раз тринадцатый.
Вожатая засмеялась и подтолкнула Птицу в душевую кабинку - с боковыми стенками, но без двери. Юрик встал в позу свежепойманного гангстера из американских боевиков - руки на стену, ноги на ширине плеч. Леночка стала тереть его спину мочалкой, не жалея сил - любому другому было бы больно, а Юрик только кряхтел от удовольствия.
Удовольствие это имело побочные последствия. Когда Юрик повернулся, предмет его мужской гордости имел весьма боевой вид, чем поверг вожатую в смущение.
- Нет, ты невыносим, - сказала она, продолжая смеяться. Потом склонилась к его уху и шепнула. - Холодная вода, говорят, помогает.
- Врут, - уверенно сказал Юрик, отобрал у Леночки мочалку и мыло и стал методично покрывать себя пеной.
*
Девочкам было проще - они все мылись голые, и Елена Юрьевна тоже. Дебоширили они во время купания почище мальчиков, оглушительно при этом визжа, чего юноши себе не позволяли. Леночка попыталась их усмирить, но не сумела даже перекричать, а потому спряталась от стихийного бедствия в одной из кабинок и стала нежиться под тугой струей воды.
Через некоторое время к ней подошла Свечкина. Она стояла молча, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, пока вожатая не открыла глаза и не бросила на девочку вопросительный взгляд.
- Елена Юрьевна, скажите - а я очень некрасивая? - тихо, чтобы не услышали другие, спросила Нина, когда вожатая обратила на нее внимание.
На самом деле Свечкина была очень даже ничего. Рано созревшая акселератка с милым лицом, ладной фигуркой и не по годам развитой грудью. Но несмотря на это Нина все еще оставалась ребенком, сохраняя детскую наивность и романтические представления о любви, а уже посещавшие ее нескромные желания подавляла повышенной общественной активностью. И изо всех сил старалась казаться взрослой.
Но в этом ее вопросе проявились сразу и детская наивность, и сомнения переходного возраста, и взрослое желание посмотреть на себя со стороны. И она ждала ответа, как решения своей судьбы.
- Ну что ты говоришь?! - ответила Леночка, глядя ей прямо в глаза. - Ты очень красивая. Кому-кому, а тебе нечего об этом беспокоиться. За тебя побеспокоилась природа.
- А почему тогда они смотрят на меня, как на... Как на... - девочка не смогла подобрать сравнения, но вожатая поняла, что Нина хотела сказать.
- А ты просто не будь такой строгой. Надо радоваться жизни, и тогда жизнь будет радовать тебя.
Свечкина ничего не сказала на это. Она долго молчала, словно что-то обдумывая, и наконец, решилась:
- Елена Юрьевна, а почему люди снятся друг другу?
"Ничего себе вопросики", - промелькнуло в голове у вожатой, а вслух она сказала:
- А он тебе тоже снится?
Нина кивнула и покраснела. Потом заговорила очень тихо и быстро, постоянно оглядываясь, не слышит ли кто:
- Я боюсь теперь, Елена Юрьевна. У него же мухи в голове. Он нарывается все время. Учудит что-нибудь, и выгонят его из лагеря. А я что буду делать?
- А вот это ты брось. "Буревестник" ведь не вся жизнь. К тому же никто его пока из лагеря не выгоняет.
- Все равно. Это стихийное бедствие какое-то. И угораздило же меня... - Нина резко оборвала себя и скрылась в другой кабинке.
"...в него влюбиться, - договорила Леночка про себя. - Стихийное бедствие - это точно. С ума сойти".