На двух спальной кроватке стоящей в центре большой комнаты лежит не очень молодая женщина и листает свадебный альбом. По её всё ещё румяным щекам неторопливо пробегают жемчужины слёз. Чёрно-белые фотографии рождают в её памяти яркие, как под воздействием ЛСД, картинки. Они уже почти 16 лет вместе. Сегодня у их дочери исполняется 15!
Пустынный мост, старый и грязный по которому она торопливо бежала к смотровой площадке чтоб полюбоваться на прекрасный закат который так часто в этих местах. Уже всем жителям, да что там жителям даже приезжим, а коих в этом городе было всегда много, даже туристам приелась это скучное по их мнению зрелище. Но не смотря на это Виктория не пропускала не одной возможности чтоб полюбоваться закатом на фоне изрядно обмелевшей реки которая в свете луны блестела ряской, пела лягушачьим кваканьем, которое дополняло романтизмом в сею картину достойную если не кисти художника, то хотя бы фотокарточкой на память. И вот уже перед самой смотровой она столкнулась с молодым человеком который по всей видимости был тоже заваражён зрелищем и совершенно не не глядел под ноги. От удара лбами родились искры из которых по всей видимости и разгорелся это пожар их любви.
Взгляды встретились и не произнося ни слова они поднялись и изрядно посмехавшись над своей медвежьей неуклюжестью взялись за руки и вставши друг на против друга пожирали и раздевали своими пылающими глазами то друг друга, то линию горизонта.
С тех пор пропахших нафталином они вместе. Миниатюрная Виктория и угловатый атлет Виктор.
Виктория перевернула страницу. Малёнькие капельки капали на счастливые минуты проведенные ими в молодости. Театр, старый добрый театр, из-за его колон выглядывают счастливые лица, сад, старый сад, посаженый ещё её дедом, яблони в цвету, но прекрасные деревья теряют свою красоту на фоне двух влюбленных голубков. Грязные лица покрытые копотью, совокупились в первом поцелуе, огонь карбидных ламп освещают уютный грот подмосковных катакомб.
Дыхание Виктории участилось. Театр, сад, катакомбы, первый поцелуй.
Сверкающий розовый кадилак. Они словно Элвис и Мэнрин, он в черном как ночь смокинге, она в белом как первый снег платье. Розовый кадилак останавливается посредине оживленного потока, новобрачные встают и целуются, в поцелуе жених сливается в с невестой, миниатюрность и нежность вперемежку с атлетизмом и грубостью, смокинг с платьем. Проезжая часть замирает в восторгах, посреди розовой мечты Инь-Янь застыл в поцелуе. Раздаются гул аплодисментов и клаксонов, все радуются как дети. Голуби облюбовали капот их свадебного автомобиля.
Слёзы весенним ручейком побежали по щекам Виктории, скатывались по подбородку и ниагарским водопадом подали на шею, тонкую как прутик, и на грудь небольшую но очень упругую и чуственую к ласкам любимого мужа...
Свадьба в самом разгаре. От криков горько у молодожёнов болят губы. Они некогда столько не целовались раньше. Они вообще до свадьбы целовались три-четыре раза да и то неумело и с друг с другом, стесняясь и отводя глаза. От яств ломится стол. Вино льётся рекой, гости один за одним засыпают кто в салатах, кто под столом, главы семейств засыпают вместе с молоденькими девчушками которые так толкались ловя букет невесты, их жёны увлечены разговором с нецеловаными родственниками жениха и невесты, им льстит их подростковая поросль и застенчивость в желании обладать кем либо. Отгремели шампанское и крики пожеланий, отгремели поздравления и нравоучения, отгремела свадьба, молодые удаляются чтоб разделить супружеское ложе.
Вот она первая брачная ночь! Ночь ради которой стоило жить! Сейчас она отдастся своему любимому! Муж вносит её в спальню и ложет на белоснежные простыни. Сейчас они подарят друг другу самое ценное что у них есть - свою невинность! На секунду их глаза встречаются, искры встречаются и разгорается пламя животной страсти, страстью совуккуплятся и совукууплятся...
Он задрал подол её платья, светло голубые трусики пестрили небесной невинностью. Словно зверь он разорвал их своими зубами, поросшая пизда стонала от желания. Он расстегнул ширинку и медленно вынул свой хуй. Раздался ох и ах. Его член был чудесен. Словно их старый дуб за которым она любила прятаться, под которым она любила читать книжки и писать первые стихи, прижавшись к которому она первый раз мастурбировала рождественской свечкой. В головке Виктории побежали бесконечные ряды ноликов и единичек. Ужас перекосил её личико, она испугано посмотрела на свою мандюшчку, размером с грецкий орешек, а потом на его хреище толщиной с её кулак, "боже мой что будет со мной и моей кисонькой если он засунет мне туда свою штуковину?" гласила надпись на мониторе её реальности. Словно прочитав её мысли Виктор вздохнул убрал член обратно и медленно ушёл в другую комнату.
"Я обидела его! Теперь он некогда не вёрнётся! О боже что я натворила! Да лучше я б сдохла на его конце! Милый мой! Вернись, прости....!" Виктория привстала преодолевая тошноту. В эту минуту в комнату вошел её муж Виктор.
Его пах был окровавлен, в руках он держал железяку. "Он пришёл чтоб убить меня,.." - родилось в мозгу Виктории. Виктор отбросил окровавленный дрочёвый напильник и улыбнувшись вошел Викторию.
Какое это счастье трахаться с любимым мужем, который ради тебя пошёл на то что чтоб расточить свой хер под диаметр пизды любимой жены!!!! Виктория потеряла сознание.
Вынув руку из кружевных трусиков Виктория встала с кроватки и подошла к шкафу. Сняв с шеи золотую цепочку на которой красовался маленький ключик, она открыла им нижний потайной ящик. Белое свадебное платье было извлечено из их с мужем тайника. Белое платье, то самое в котором она была на свадьбу, то самое в котором он овладел её, то самое платье было покрыто кровью. Они хранили его как реликвию и показывали друзьям, друзья приходили в ужас от такого количества крови на нём. Они поголовно жалели Викторию наивно полагав что кровь на платье - кровь из её пиздёнки. Вика и Витя только улыбались, они то знали что кровь их обоих. Кровь Викиной невинности, и кровь Витиной любви к ней.
Вика всхлипывает вновь и вновь. Её красные от соли глаза не способны больше плакать. Но воспоминания жгут и заставляют обжигающие слёзы каскадом падать из глаз на паркетный пол. Скинув халатик с плеч Вика начинает одевать платье. От волнения это удаётся с трудом. Потратив на это почти час Вике удаётся снова предстать в образе невесты. Окровавленная фота, окровавленный подол делают фигуру Вике ещё более привлекательной. Вика начинает кружится в танце, очертания предметов начинают расплываться, ноги теряют контроль и она плюхается на пол.
На полу валяются новые воспоминания. Вот появляется головка их дочки из Викулиной промежности, от напряжения Вике кажется что она сейчас лопнет, но любимый Виктор успокаивает помещая ей в рот свою колбаску-погремушку. Как славна иметь такого мужа! Дочурка вышла славной. И он и она в ней души не чаяли. Играли и заботились не поклодая рук.
В десять лет Вика в деталях помня их с мужем конфуз на брачном ложе начала развивать дочке влагалище, готовя её тем самым к толстохуйским парням. Она помечала ей в пиздёнку карандаши, бутылки, огурцы, по началу она плакала и текла изрядно кровью, но потом привыкла и даже стала закатывать глаза при очередном помещении во влагалище кабачка или черенка от лопаты.
Сегодня их дочке 15 лет! В углу лежит огромный свёрток - подарок от неё и от мужа, который был вынужден уехать в командировку.
Дверь медленно открывается в квартиру входит Олеся - дочь Вики. Не обротя никакого внимания на странный наряд мамы(кровавое свадебное платье всё еще было на Виктории) и даже не повсдоровавши, Олеся стала собирать вещи в отвратительный рюкзак обвешенный цепями и заклёпками в стиле Punk Rock.
- Дочка что с тобой? Куда ты собралась, ты что не помнишь сегодня у тебя день рождения, я приготовила тебе сюрприз...
- Я ухожу мама, не надо телячьих нежностей.
Слова дочери прогремели как гром среди ясного неба. Викины ножки подкосились и она снова плюхнулась на пол.
- Куда? - Заикаясь словно клуша спросила мама.
- Подальше от вас, и от тебя в частности!!!!
- Почему? - еле-ел прошептала мама которая была на грани обморока.
= Да потому что мама мне уже пятнадцать, ты с десяти лет трахаешь меня всякой хуетой в пизду, якобы из гуманных соображений и вот мама в мои пятнадцать у меня не влагалище о кроличья нора, во всём мире нет мужика который смог бы меня удовлетворить, ведь кому охота вставлять своё карандашик в моё стканище?
- Что ты говоришь дочка, я хотела как лучше, я готовила тебя к взрослой жизни....
- Я тебе больше не дочка при чём и в прямом и в переносном смысле!!!!
- Как это....?
- Да вот так! Дочка сняла вельветовые джинсы под которыми как оказалось не её любимые розовые стринги а мужские семейники и достала из них огромный чёрный член, который она пришила полчаса назад кое-как заштопав свою уж больно громоздкую и мешаючию ходить пизду.
Мама грохнулась в обморок. Оксана хотела было уйти но что сдержало её. Взгляд скользнул по полу и остановился на старом напильнике. В этот момент мать взяла её за руку и прошептала:
- Возьми его - ты знаешь что делать....
Через пол часа дочь с особой ненавистью и любовью трахала свою мать чёрным окровавленным членом. Виктория почувствовала что дочь её тоже любит не смотря не на что. В её голове зазвучала музыка дрочёвых напильников.