Антонов Виталий Александрович : другие произведения.

Не судите о людях по национальности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.05*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Меня охватило непреодолимое желание передернуть затвор автомата, загнать в казенник патрон и стрелять пока не опустеет автоматный магазин, стрелять в научного сотрудника, говорившего о перспективах сотрудничества России и Германии в сельском хозяйстве! Значит и во мне тоже живет зверь?! Значит, нельзя давать зверю выйти наружу, но также нельзя ничего забывать и прощать чужое зверство, нельзя судить о людях по их национальности. Помня прошлое, нужно стараться, чтобы будущее было добрее и человечнее. Я не могу осуждать всех немецких солдат, которых оторвали от семей, дали обмундирование и оружие. Дезертирам гарантировался скорый суд, расстрел и репрессии для семей. Одев форму, кто то из них спас свою семью, а возможно и нашу русскую, и не одну, потому, что оказался на фронте на месте оголтелого фашиста.

Не судите о людях по их национальности.

   Недавно по радио слушал нешуточную дискуссию о том, можно ли ставить в России памятники погибшим немецким солдатам.
   Я родился и вырос недалеко от Вязьмы, на том клочке смоленской земли, где в 1941-1943 годах полегли сотни тысяч солдат, ополченцев, партизан и мирного населения. С раннего детства мы были пропитаны рассказами о трагических военных днях, о беспредельном героизме, нечеловеческих зверствах и людской подлости.
   Мысленно я попытался ответить на вопрос ведущего, но не смог. Потому что война пробуждает в людях самое хорошее и самое плохое. И все же, какими на самом деле они были - простые немецкие солдаты?
   Мой отец (в годы войны подросток) вспоминает, что немецкая оккупация началась с прохода через их деревню гитлеровцев, попросивших пацанов достать им на колхозной пасеке из ульев несколько рамок меда, сбивших замок с магазина и приказавших разделить сельповские продукты среди местных жителей.
   Вторая колонна немецких войск заночевал в деревне. У младшего брата моего отца Ивана, которому было около 6 лет, немцы отобрали содержимое его карманов и зашили толстыми нитками карманы на штанах, чтобы он не носил при себе собранные патроны.
   Когда началось освобождение Смоленщины, кто-то из солдат в отступавшей немецкой колонне вскинул пулемет, чтобы расстрелять группу деревенских женщин и детей, смотревших на отступление. В этот момент, другой немецкий солдат прыгнул на пулемет, и вся очередь ушла в землю.
   В последний день отступления немцев они, по приказу командования, создавали за собой полосу выжженной земли. При этом рядовые немецкие солдаты говорили:
   - Не мы "пых файер..." (не мы зажигаем огонь, а комендант)
   - Мы "цвай Хаус фюр киндер..." (мы два дома для детей оставляем)
   И оставили, в нарушение приказа, две бани, чтобы укрыть детей от холода.
   Но были и другие примеры.
   Моя мать росла и видела войну в западной части Холм-Жирковского района Смоленской области. Это лесные партизанские земли. Здесь врага ждала смерть за каждым деревом, поэтому немцы вели себя озлобленно и жёстко.
   Маминого дядю повесили в саду прямо у дома за выпечку хлеба для партизан, дом сожгли.
   Зимой 1942 года, местных жителей угоняли из партизанского края в немецкую неволю и на маминых глазах немецкие конвоиры расстреляли двух пожилых учительниц и двух маленьких девочек-близняшек из их деревни за то, что замедляли движение колонны.
   И той же зимой в мамином доме отдыхали партизанские разведкчики. Был среди них, молодой немецкий парень Фриц, которого друзья звали Федей. Фриц воевал на нашей стороне, за наш народ. Воевал неплохо, потому, что в разведку берут самых лучших и самых надежных. В тот вечер вместе с друзьями Федя с разведчиками ел картошку, сваренную "в мундире", запивал сухари кипятком, и с детским любопытством смотрел на крутящееся колесо русской прялки.
   Больше чем немцы, по словам матери, зверствовали в их округе каратели - прибалты.
  
   Что-то звериное, расчётливое, подленькое есть в каждом человеке. Иначе чем объяснить поступок местных жителей, по-доброму вспоминавших сибирских крепких, веселых, хорошо экипированных солдат, дивизии которых зимой 1941 года спасли Россию.
   Это не мешало местному населению ходить на места боев, где полегли сибиряки, отрубать павшим воинам ноги, приносить домой, словно дрова, связки человеческих ног, отогревать их в тепле и снимать с оттаявших обрубков новые валенки.
   Возле деревни Поповское, на берегу реки Света есть старое, заросшее вековыми березами кладбище. Издавна там хоронили моих предков по материнской линии. Среди родственных могил затерялись три холмика, под которыми лежат Петя-партизан, его сын и их товарищ. В разгар одной из карательных операций против партизан, зимней ночью, они вырвались из окружения, пришли в свою деревню, в свою баню. Были расстреляны немцами, а выдал их немцам сосед.
   Жили в тех краях муж с женой, которые тоже партизанили, у которых были сын и дочка, и отец застрелил своих детей, чтобы легче выйти из окружения. Родители вышли из окружения, остались живы, но Бог им судья.
   Мой отец в четырнадцать лет подбил из винтовки немецкий самолёт, несколько суток без еды и сна вывозил из окружения на санях раненных советских бойцов, совершил побег из команды молодежи, отправляемой на работу в Германию. Но однажды он стоял с гранатой в руке, чтобы швырнуть её в своих!
   В доме родителей отца разместился особый отдел наших войск, начальник отдела, еврей по национальности, находил особое удовольствие в собственноручном расстреле наших бойцов, обвиненных в трусости, самостреле или других воинских провинностях. Выводил их на берег реки: выстрел в затылок, шапка в сторону, тело в реку. Всё отработано до мелочей ежедневной практикой.
   И был тревожный день, когда мою будущую бабушку, мать шестерых детей, за справедливые слова, сказанные этому начальнику о его паталогической жестокости, особисты повели расстреливать к той же реке.
   Слава Богу, бабушку у расстрельной команды отбили соседские женщины, и та граната не была брошена в окно собственного дома, в своих.
   И был партизанский прорыв, где дорогу преграждала долговременная заградительная точка. И когда были убиты 2 взрослых партизана, командир послал под пулеметный огонь немецкого ДЗОТа мальчишку - 13-летнего Павлика, маминого двоюродного брата. Он выполнил приказ, и с перебитыми ногами смог бросить две гранаты.
   Ещё мне не ясно, почему страна, потерявшая своих лучших сынов, делая вид, что чтит память, так старательно старалась их забыть.
   На окраине деревни Старое село Сафоновского района Смоленской области стоит памятник: гипсовые фигуры солдата и медсестры, возлагающих венок погибшим воинам.
   С момента установки памятника, на нем значилось пять фамилий. В начале семидесятых годов о месте захоронения своего сына-сибиряка красноармейца Волкова узнали родители. Пока они были живы, приезжали. Привезли венок с табличкой, где выгравировали имя, фамилию, номер дивизии и дату смерти. После их смерти венок обновляли местные школьники, знающие фамилии захороненных солдат. И вдруг в конце перестройки у захоронения появились новые списки нескольких сотен погребенных солдат. Значит, эти списки годами хранились в архивах и военкоматах, а сотни родственников годами искали и не могли найти место последнего солдатского привала.
   Видимо, существует генетическая память. Я родился через двенадцать лет после войны. Однажды на конференции, услышав с трибуны выступление немца, с его правильной речью и характерным акцентом, я вдруг почувствовал необъяснимую тревогу, опасность. Меня охватило непреодолимое желание передернуть затвор автомата, загнать в казенник патрон и стрелять пока не опустеет автоматный магазин, стрелять в научного сотрудника, говорившего о перспективах сотрудничества России и Германии в сельском хозяйстве!
   Значит и во мне тоже живет зверь?!
   Значит, нельзя давать зверю выйти наружу, но также нельзя ничего забывать и прощать чужое зверство, нельзя судить о людях по их национальности. Помня прошлое, нужно стараться, чтобы будущее было добрее и человечнее.
   Я не могу осуждать всех немецких солдат, которых оторвали от семей, дали обмундирование и оружие. Дезертирам гарантировался скорый суд, расстрел и репрессии для семей.
   Одев форму, кто то из них спас свою семью, а возможно и нашу русскую, и не одну, потому, что оказался на фронте на месте оголтелого фашиста.
   Перечитав написанное, возвращаясь в началу, я понял, что не хочу, чтобы на моей земле стояли памятники Вермахту - армии захватчиков, но согласен на то, чтобы на местах захоронения погибших немецких солдат разрешить установку христианского креста.
   На ременных пряжках немецких солдат красовалась надпись "GOT MIT UNS" - "С НАМИ БОГ".
   Пусть, в назидание всем будущим интервентам на кресте будет написано "БОГ НЕ С НИМИ".
   Сейчас нам и немецкому народу нечего делить, нужно простить друг друга и объединяться против американской однополярности мира, против исламского фундаментализма, против продажности политиков и чиновников.
   Я говорю это от себя и от имени своих родственников, горевших в самолётах над Белоруссией, сгинувших в блокадном Ленинграде, детьми переживших немецкую оккупацию, бывших партизан и подпольщиков в тылу врага.
   Среди моих родственников были раскулаченные и репрессированные, но не было среди них ни предателей, ни полицаев.
  
  
Оценка: 3.05*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"