Чудно всё-таки люди устроены! Никак мне их не понять. Вот, например, Людмила Александровна - учительница наша по химии. Чуть что не так - всему классу двойки в журнал. А на последнем звонке прослезилась, речь такую толкнула - я сам чуть не заплакал. Говорит - такого класса хорошего у неё ещё не было. А после ко мне подошла, улыбнулась и тихо так сказала, что я самый добрый. Во дела-то! Мне даже неудобно стало, что я на неё злился. И как-то сердце защемило, уходить неохота.
Я после школы в техникум пошёл на механика технологического оборудования, Спирит по отцовской линии - в столярку. А Наташка в Москву... Она ведь умная, училась хорошо, не то что некоторые...
"Всё", - говорит, - "кончилась моя скучная жизнь. Теперь всё по-другому будет!"
На перроне народу немного - жарко. Мы стоим втроём: Наташка, Спирит и я. Чуть подальше Наташкины родители. Поезд отправляется через пятнадцать минут. Наташка улыбается. Мы молчим.
- Как вы думаете, ребята, поступлю я или нет? Поступлю наверное... У папы всё-таки друг там работает и вообще... Эх мальчишки, жалко вас здесь оставлять, в этом захолустье! Ни культуры, ни цивилизации... Ну да ладно, я вас не брошу. Чего-нибудь придумаем. Мне бы только самой закрепиться, а потом и вас вытащу, это уж точно. Эх, вы даже себе не представляете какие там возможности открываются...
А я почти её и не слышал. У меня такое чувство было, будто я Наташку в последний раз в жизни вижу. Смотрю на неё, молчу, а сердце: бум-бум-бум, того гляди из груди выпрыгнет. Во рту пересохло, ну, думаю сейчас, заплачу. Но не заплакал...
В общем, чмокнула она нас со Спиритом на прощание, села в вагон и... Я за поездом не побежал - ноги не слушались.
Поступила. Письмо написала. Всё у неё хорошо. Много впечатлений. Домой возвращаться не хочется, даже до начала занятий. Обещала ещё написать.
Написала ещё. Два раза. Учиться очень интересно. Но больше всего нравятся новые друзья. Очень интересные люди. Всё очень хорошо. Ни о чём не жалеет.
После того как Наташка уехала, мы со Спиритом встречаться реже стали. Учимся в разных местах, живём не сказать что рядом, вот и ... У меня новые знакомые появились, у него тоже. Иногда мысль приходит: позвонить что ли? А потом думаешь, а чего звонить, всё равно встречаться времени нет, если только так, по телефону поболтать. Ну ладно, завтра позвоню. А на завтра то же самое...
Незаметно время прошло, зима наступила. Новый Год, Рождество... В общем, в конце января, лежу я дома на диване ничего не делаю, магнитофон играет... Телефон зазвонил. Я трубку взял, говорю: "Алло". А в ответ:
- Привет, Алёша.
Я присел.
- Ты откуда, Наташка?!!
- Откуда, откуда ... Здесь я, вчера приехала... Каникулы. Хочешь приходи.
Ну, я понятно дело хотел. Лифта ждать не стал, так побежал. У её дверей только остановился, отдышался, потом позвонил.
Она внешне не сильно изменилась. Волосы по-прежнему крашенные, в носу сережка. Маечка чудная...
Пока на кухне чай пили она мне рассказывала. Много про что рассказывала. Начинала восторженно так, а потом как-то сникала, перешла на другое, потом на третье. Потом достала сигареты, закурила и сказала:
- В жизни сложней всё, сложнее... - и замолчала.
Сидит она вся такая маленькая, напряжённая, в глазах что-то такое от чего у меня комок в горле встал. Потом она встрепенулась, улыбнулась и говорит:
- Ничего, прорвёмся. Я ж об этом сколько лет мечтала, значит всё будет хорошо, правда?
Мы ещё долго так сидели, говорили о чём-то, Наташка вроде повеселей стала, смеялась даже. На прощанье мне журналов дала.
Уже в прихожей я вдруг заметил, что у неё на левом плече что-то нарисовано. Бабочка.
- Настоящая? - спрашиваю.
- Что настоящая?
- Ну, татуировка настоящая?
Она отмахнулась.
- Всё у меня настоящее... Приятно всё-таки было с тобой повидаться, жаль Спирита дома не было.
- Может завтра увидимся?
- Ага, может.
Завтра не увиделись. Уехала тем же вечером. "И чего приезжала, не пойму?" - так мне Наташкина мама сказала. Я тоже не понял.
Каникулы закончились, началась учёба. Не сказать, что сложно, скучно просто. Вечером сидишь дома, по телевизору ничего хорошего, читать неохота. Я в такие вечера снимал со шкафа кораблики наши, каравеллы, которые мы год назад всё лето делали. Так они в большой воде не разу и не были. Пыль с них сотру, полюбуюсь и на место поставлю. Даже не вериться, что я их сам строил.
А со Спиритом мы увиделись только в конце мая. Дискотека в клубе была по поводу окончания учебного года. Экзамены правда ещё не сдавали, так что год ещё, можно сказать, не совсем закончился. Но дискотеку всё равно устроили. Я, честно говоря, не особо танцевать люблю. Раньше, когда втроём ходили, ещё можно было за компанию потусоваться. А сейчас... Одним словом, в этом году первый раз я на дискотеку попал.
Под конец уже, на улице стемнело совсем, вышел я на крыльцо подышать. Гляжу, на лавочке сидит Спирит. Вернее, я его не сразу заметил. Там целая компания сидела, смеялись громко, дым столбом. Громче всех Спирит смеялся. Потом меня заметил, подошел. Поздоровался. Пахло от него сильно. Самогон наверное.
Я ему в глаза посмотрел и, сам не знаю почему, вдруг сказал:
- Слышь, Коль... А не хочешь завтра на рыбалку сходить?
- Хочу, - сказал он. Даже не задумался ни на секунду.
Утром встретились мы рано, ещё семи не было. Я вообще-то думал, что Колька так рано встать не сможет после вчерашнего. Пришёл. Правда круги под глазами большие, но сам вроде ничего, весёлый.
Сначала мы на автобусе до Кирпичного доехали, а дальше пешком в правую сторону от моста. Не хотелось мне чтоб люди нам мешали, поэтому шли долго, минут двадцать. Колька всю дорогу молчал. Я тоже не разговаривал, слушал тишину.
Зато когда на место пришли, удочки закинули, Спирита прорвало. Вроде никогда болтуном не был, а тут как из пулемёта...
Говорил обо всём. И как в столярке учился, и как Новый год отмечали, как с девчонкой какой-то познакомился... Вдруг вспоминать стал, как мы все вместе, втроём, гуляли, как людей в автобусе веселили. Вдруг замолчал, заулыбался. Потом вздохнул и сказал:
- Хорошо здесь! - и лёг положив руки под голову.
А я сидел, безмолвно глядя на покачивающиеся в тёмной воде поплавки, слушал как поют цикады в высокой траве у нас за спиной и вдыхал легкий прохладный ветер.
Как эта мысль мне в голову пришла, сам не знаю. Сидел, просто смотрел на удочки, и вдруг раз!.. Короче говоря, вскочил я и бегом обратно. На ходу крикнул Спириту чтоб меня дождался во что бы то ни стало. Он меня только взглядом удивлённым проводил. До остановки добежал минут за десять. Хорошо автобус как раз уходил, а то жди его потом. Возле самого дома мне ещё раз повезло - около магазина валялся пустой картонный ящик.
Бережно, как будто они живые, завернул каждую каравеллу в мягкие тряпки. Надёжно, чтоб не опрокинулись, установил их в ящик. Вытащил с лоджии папин велосипед, спустил его на лифте вниз. Вернулся за ящиком. Возле подъезда тщательно прикрутил свою ношу к багажнику. Когда уже выезжал со двора, меня кто-то окликнул по имени.
Я обернулся.
- Здравствуй, Наташа.
- Здравствуй Алёша.
- Ты надолго?
- Навсегда...
Везти Наташку на раме было легко, она словно и не весила ничего. Я больше за корабли волновался, поэтому особо и не торопился. От моста к месту где мы рыбачили вела узенькая тропка, да и та - одни кочки да ухабы. Пришлось идти пешком а велосипед везти рядом.
Спирит дождался. Даже карасей наловил. Тех которых поймал на мою удочку, честно отложил в сторонку - чья удочка тот и хозяин.
При виде Наташки Спирит, чуть с ума не сошёл от радости, а когда увидел что я привёз, вообще дара речи лишился.
Мы со Спиритом вошли в реку и опустили на воду каравеллы - я "Санту-Марию" и "Нинью", он "Пинту".
Раскрашенные паруса всколыхнулись, поймали ветер и, подхваченные течением корабли устремились прочь от берега. Я вышел из воды и сел рядом с Наташкой. Каравеллы плыли вдаль, быстро и легко, будто специально выстроившись в линию, стремительно удалясь от города, навстречу свободе. Спирит бежал вслед за ними по колено в воде. Я слышал как он кричал, что сегодня самый лучший день в его жизни. А мы с Наташкой сидели рядом плечом к плечу и молчали. Вдруг я услышал что она плачет.
Я осторожно прижал её к себе, подождал пока успокоится. Потом сказал: "Смотри, красиво как". Она подняла мокрое лицо, обернулась и сказала: "Да".
Наташка глядела вдаль, туда, где почти уже не различимые глазом белели три маленьких паруса. А я смотрел на неё.
- Слушай, - сказал я. - А где же бабочка?
Она непонимающе посмотрела на меня. В уголках глаз ещё блестели слёзы.
- У тебя же татуировка была, бабочка, вот здесь, - я прикоснулся пальцами к её теплой коже.
- А, да она это... переводная была, смылась.
- Ненастоящая?...
- Нет, ненастоящая...
- Ну и ладно, пускай... - я снова её обнял. - Пускай ненастоящая... Ты только не плачь, Наташка!