Аннотация: Обновление от 23 октября 2010. Главы 5,6 переработаны.
Третья часть. Две тысячи десятый
1. Юрасик парк
Внизу расстилался серый мрачный город, по улицам которого изредка проезжали странные автомобили, более похожие на танки без башни. Пешеходов не было вообще. Фома сверился с показаниями приборов, все правильно, попали, как и планировали, домой, в две тысячи десятый год. Но с первого взгляда было понятно, ничего общего с родной Москвой тут нет.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, да, - Фома встретился с растерянным взглядом Фезрахмана.
Остальные выглядели не лучше, лишь Далия непонимающе оглядывала притихшую Когорту.
- Значит, мочи бабочек без разбора, - подвел итог увиденному Феликс, - вымерли они тут все, что ли?
Панорама пустынного города подействовала угнетающе даже на этого балагура.
Фома молча поднял Призрак выше и направил машину к окраине мегаполиса. Под крылом, по-прежнему, простиралась безрадостная картина. Похоже, Феликс был прав, вымерли. Не может такого быть, многомиллионный город с пустынными улицами. Невидимый корабль медленно плыл над крышами домов, Фома специально не разгонял машину, чтобы ничего не пропустить. Но лишь редкие броневики, время от времени появляющиеся в поле зрения, тарахтя двигателями, только добавляли смятения, непонятная обстановка давила на психику своей несуразностью.
От неожиданно раздавшегося громкого звука все вздрогнули. Над домами пронесся долгий рев-гудок. Призрак в эту минуту летел над ЗИЛом. Фома непроизвольно тормознул корабль, который завис над одним из цехов.
- А люди-то здесь есть, - пробормотал он, глядя на выходящую из открывшихся ворот колонну в серых спецовках.
- Что-то это мне напоминает, - лицо Феликса оставалось непривычно серьезным, - в памяти всплывает имя дяденьки Мао.
- Точно, - Даниил был лаконичен, - культурная революция, все в рабочей одежде, только там, помнится, она была синяя.
Меж тем, мышиного цвета колонна рабочих, по четыре человека в шеренге, двигалась к проходной. Свет заходящего солнца слегка подкрасил убогие цвета внизу, но веселее от этого не стало.
- И что же пошло не так? - Обратился сразу ко всем Даниил.
- Думаешь, это отголоски нашего вмешательства? - Фома ответил на риторический вопрос, лишь бы не молчать. - Пора за город, ночь скоро. Там и разберемся, куда это нас занесло, и чего это мы наделали.
Пока летели к окраине, ошарашено смотрели на заполнившие улицы, устало бредущие колонны. Людей было много, очень много. Вот только картина напоминала не вечерний город, а какой-то громадный концлагерь с возвращающимися по баракам заключенными.
- Ни фига себе, это еще что за Юрасик парк? - Громко воскликнул Феликс, глядя на высокую, метров десять стену, с громадными воротами.
Увидели они эту диковину, когда отдалились от последних домов километров на восемь. Решетчатая, оплетенная егозой стена возвышалась прямо в поле, затем, уходя вдаль, скрывалась в лесу. Деревья с обеих сторон от высоченной решетки были вырублены широкой полосой. С внешней стороны на этой просеке была видна накатанная колея. Через минуту, выехав из-за поворота, на ней показался близнец виденного в городе броневика. Он, деловито переваливаясь на кочках, неторопливо двигался вдоль решетки.
- А вот и массовики-затейники, - впервые за последнее время улыбнулся Феликс, - Давайте-ка за ними понаблюдаем.
Выразив молчаливое согласие, Фома повел призрак прямо над ползущей внизу машиной. Та вскоре, подкатив к небольшому приземистому строению около ворот, остановилась. Сзади у нее открылся люк. Три человека в черной форме, с лихо заломленными набок беретами, выпрыгнули на землю и, ненадолго задержавшись у двери, вошли внутрь. Тут же, даже дверь не закрылась, на улицу выскочила новая тройка и быстро погрузилась в броневик. Машина фыркнула выхлопной трубой, и, по-прежнему неторопливо поползла дальше вдоль стены. Рядом с караулкой стояли еще две каракатицы, близнецы уехавшей.
- Кому-то не ясно, что здесь творится? - Фома обратился сразу ко всем, нежно взяв за руку Далию.
- Чего тут неясного. Зона она и в Африке зона, - не заставил ждать ответа Феликс, - вот только кого они за такими стенами держат? Не динозавров же.
- А вот, давайте потихоньку там опустимся, да и посмотрим, что к чему, да.
- Думаю, на ночь глядя, делать нам там нечего. А утром и увидим, кого это они так лихо охраняют. - Фома встал с кресла пилота.
- Праздничный ужин, по поводу возвращения на родину отменяется. Вначале разберемся, что это за родина такая.
- Фома, давай я прямо сейчас и проверю данные по переходу? - Предложила другу Далия.
- Если быстро, то взгляни. А мы пока все тут приготовим. Минут десять у тебя есть.
За ужином, в отведенной специально для этого одной из кают, Далия поведала Когорте, что переместились они лишь во времени, оставшись в прежней реальности. Оказалось, для того, чтобы вернуться домой, необходимо повторить все из исходной точки около Синтии. Оттуда переход по нужному адресу гарантирован. Иначе не получится.
- Вот и славно, - обрадовался Феликс.
- Славно-то, славно. Но не мешало бы и тут разобраться. Оставляя Савицкого, не думали, что так все обернется, - продолжил Фома, - прогрессоры доморощенные. Да и любопытство гложет.
- А чего? Мне тоже интересно. Раз мы все еще тут, давайте узнаем, что пошло не так. - Предложил Даниил.
- Тогда всем, спокойной ночи, - Фома встал из-за стола, и, взяв Далию за руку, вышел вместе с ней.
Проснулись друзья под радостное щебетание птиц.
- Вот кому до фонаря вся эта политика, - потягиваясь, подумал Фома, - летай себе, да лови комаров с мухами. Прав был Всевышний, когда приводил в пример птиц, говоря о суетности человеческой. Села, поклевала и дальше полетела. Никаких накоплений и связанных с этим забот.
Накануне вечером они опустились на большую поляну около ручья в лесной глуши. Включили защиту и спокойно, впервые за долгое время, выспались. Все-таки, сон на природе, это прекрасно. Тишина, не то, что в городе. И воздух, само собой. Не камень да асфальт вокруг.
Умывшись прозрачной водой, устроили легкий завтрак, во время которого договорились вначале, для предварительной разведки, тихонько полетать над зоной. Когда пересекли огороженную территорию по диаметру, очень удивились. Ширина оказалась внушительной, сто тридцать километров. Облетели по кругу вдоль ограды, насчитав двадцать пять ворот с пунктами охраны. Но эти ворота, не шли ни в какое сравнение с первыми, так, большие калитки со шлюзами. Около каждой караулки, было припарковано по два запасных броневика. Двадцать пять дежурных машин неустанно кружили около укутанной колючкой стены периметра, изредка останавливаясь лишь для смены экипажа. За все время ни разу не заметили, чтобы хоть одни ворота открылись. Внутрь никто не въезжал и не выезжал наружу.
- Солидно они тут службу несут, - подвел итог увиденному Даниил, - Остается только узнать, кого это они тут так тщательно пасут.
Вскоре выяснилось, что охраняют людей. Первая странность, которая бросилась в глаза - одежда жителей зоны. Не было и намека на единый, как в городе, покрой. Расцветка же, и отдаленно не напоминала мышиную. Одеты все были, кто во что горазд. Короткие и длинные, однотонные, но разного цвета рубахи до колена, такие, какие носили еще до объединения Руси. Брюки и шорты. Соломенные шляпы, от миниатюрных, до напоминающих сомбреро. Народ самовыражался.
Петляя над зоной, обнаружили большие поселки, с крытыми соломой крышами домов, около этих селений виднелись засеянные поля. Картина внизу напоминала резервацию старины. Будто бы отгородили все это для того, чтобы не нарушать разительно отличный от современного уклад жизни.
Разведку закончили, когда солнце уже клонилось к закату. Никаких гудков, как в мегаполисе не было. Это дало еще один повод, чтобы склониться к мысли о резервации. Но Фоме не давало покоя то, что происходило в городе. Если своих граждан загнали в такие жесткие рамки, то уж, какая тут может быть забота о сохранении какого-то там уклада чужой жизни.
Проголодавшиеся друзья вернулись на гостеприимную поляну и устроили совмещенный с ужином обед, во время которого пытались дать хоть какое-то разумное объяснение происходящему за колючей проволокой. Так ни до чего и не додумавшись, легли спать и провели еще одну благодатно спокойную ночь.
В пешую разведку вызвались идти Фома с Фезрахманом. Феликс должен был прикрывать их на челноке с воздуха. Даниила и Далию в этот раз оставили охранять Призрак.
Из крайнего дома, крыша которого, в отличие от остальных, была крыта цельными бревнами, раздавались звонкие удары по металлу. Разведчики аккуратно заглянули в открытую дверь, из которой пахнуло жаром. Кузницу Фома воочию увидел впервые, а то, что это была кузница, сомневаться не приходилось. Невысокий, но плечистый мужчина, одетый в штаны из плотной ткани и фартук, играючи махал молотом, стоя вполоборота к дверям. Второй, в таком же фартуке на могучем голом торсе, постукивал молотком по раскаленной заготовке. Замахнувшись для очередного удара, он замер с поднятой рукой и, не мигая, уставился на стоящих перед входом друзей. Немая сцена длилась лишь мгновение. Кузнец положил инструмент на наковальню, и быстро, почти бегом, подскочил к дверям. На его лице, обрамленном короткой седой бородой, на мгновение проскользнуло удивление, затем оно превратилось в подобие каменной маски.
- Что вам угодно? Срок еще не наступил. - Он словно выплюнул фразу навстречу нежданным посетителям.
- Ничего ни о каком сроке не знаю. Вы нас с кем-то путаете. - Улыбнувшись, ответил Фома.
- Что значит путаю? Вы разве не смотрители?
- Про них тоже в первый раз слышу. Ты что-нибудь знаешь о смотрителях, Федя?
- Это в музеях такие бывают, да.
Во взгляде кузнеца еще раз проскользнуло недоумение.
- Вы разве не насчет отгрузки?
Фома ладонями вперед поднял руки к плечам.
- Вы точно нас с кем-то путаете, мы не смотрители, и не по поводу отгрузки.
- Николай, контролируй температуру. - Бородач оглянулся, отдавая команду молотобойцу.
- Мы здесь случайно, проездом, можно сказать, - спокойно продолжил Фома, - может, вы просветите нас, что это за место? И что вообще здесь происходит.
По широко раскрывшимся глазам кузнеца Фома понял, что сказал несусветную глупость.
- Давайте так, - он попытался исправить ошибку, - считайте, что мы свалились с неба и не знаем вообще ничего. Вот, как малым детям, нам все и распроясните.
- Ну, что ж, судари дорогие, давайте присядем, да потолкуем спокойно, раз с неба.
Хозяин кузницы подошел к стоящей недалеко от входа большой деревянной бочке с водой, поплескал себе в лицо, вытерся висящей тут же тряпицей, и, приглашая жестом присоединиться, присел на лавочку у стены.
Фома не понимал что, но что-то во всей этой ситуации было не так. Его беспокоила несуразность происходящего.
Давайте знакомиться, - меж тем, предложил кузнец, - Меня зовут Аристарх Георгиевич. Профессор. Бывший лауреат Нобелевской премии по физике, разработки в области металлургии. К вашим услугам.
И только после этих слов до Фомы дошло - чувство дискомфорта вызывала речь мастерового. Изъяснялся он совершенно не так, как следовало бы ожидать от специалиста кузнечных дел. Да и его спокойная реакция на неожиданную встречу сбила лидера Когорты с толку.
Меж тем, Аристарх Георгиевич приступил к рассказу. По ходу повествования Фома все больше и больше понимал, что им здорово повезло, когда для первого контакта они выбрали именно этот поселок. Половина его жителей состояла из ученых, от молодежи до бывших мировых светил. Вторая часть - все бывшие инженеры и квалифицированные рабочие.
Определяя точку контакта наобум, друзья могли нарваться и на отъявленных мерзавцев. На счастье когорты, профессор оказался выборным руководителем местной общины. А то, что он, бывший ученый-металлург, трудился в кузнице, так это для селян обычное дело. Нахлебники быстро отсеивались. Задаром кормить их никто не собирался.
То, что стена окружает тюрьму, разведчики определили верно. Вот только зона эта в корне отличалась от тех, которые существовали в представлении Фомы. Внутри огромного периметра охраны не было. Смотрители потому так и назывались, что снаружи лишь наблюдали за происходящим, ни во что не вмешиваясь, да регулярно наведывались за долей сельхозпродукции. Для чего снаряжался до зубов вооруженный конвой, несмотря на то, что огнестрельного оружия в зоне не было.
А началось все так. В сорок восьмом году умер Сталин. Через месяц не стало вновь избранного Первого секретаря ЦК партии Савицкого. Сообщили, что не выдержало больное сердце. Но, по словам профессора, в это мало кто верил. Народ на кухнях шепотом передавал растущие, как снежный ком слухи.
Придя к власти, Петр, так называли нового вождя в народе, первым делом развенчал божественную сущность отца народов. Политзаключенных Савицкий выпустил раньше, будучи министром МВД. Все были реабилитированы вчистую. Оказавшись на вершине правящей пирамиды, Петр на страницах центральных газет рассказал народу всю правду о том, кто писал на документах резолюции, отправляющих "врагов народа" к стенке, а их семьи по тюрьмам.
Главного вершителя сталинского правосудия Ульриха Новый правитель отправил на пятнадцать лет в самую дремучую зону, для того, чтобы тот на своей шкуре испытал все прелести выживания за колючкой. Затем провел сокрушительную чистку в рядах МВД, после которой, многие из этих рядов отправились вслед за Ульрихом.
Готовилась утруска и усушка партийных рядов, вплоть до самой верхушки. Вот тут-то они и ударили в ответ. Получается, не рассчитал своих сил Савицкий.
После его смерти все ужасы вернулись с удвоенной силой.
- Простите, профессор, - вклинился в рассказ Фома, - А как Гитлер, напал на СССР в сорок первом.
- Напал, напал. Да дальше Минска не прошел. Но целых два года понадобилось, чтобы растереть эту скотину в порошок. В августе сорок третьего повесили Адольфа в Берлине.
Аристарх Георгиевич достал из кармана трубку, из другого выудил плоскую коробочку с табаком, набил носогрейку и прикурил. Делал все это он медленно и обстоятельно, как некий ритуал. Друзья терпеливо ожидали продолжения повествования.
Попыхивая трубкой, ученый продолжил рассказ. Все-таки Савицкий этих уродов чему-то научил. Новая волна репрессий проходила по совершенно новому сценарию.
- Вот эта загородка, - профессор сделал указательным пальцем круговое движение над головой, - появилась еще при жизни Савицкого.
Затем таких зон по стране было налеплено несколько десятков. Всех недовольных новыми порядками, как в старые времена, без нормального суда и следствия, отправляли в длительную командировку. На юг и в среднюю полосу - решать продовольственную проблему. На север - заготавливать лес и добывать полезные ископаемые. В городах же объявили бессрочное чрезвычайное положение, задействовали принципы военного коммунизма. В итоге получилась та же зона, только с еще более жуткими условиями существования. Никакой заработной платы. Все до последней мелочи распределяется по талонам. Передвижение по улицам только строем. МВД переименовали в комитет по лояльности. Идея мировой революции набрала обороты с новой силой, что заставило бывших союзников по антигитлеровской коалиции тут же объединиться против СССР. Началась холодная война.
Страны третьего мира не стали отсиживаться в сторонке. Некоторые из них составили единый фронт под знаменем борьбы за истинную религию. В итоге, все человечество разделилось на три лагеря, одним из которых и оказалась необъятная страна якобы победившего социализма. Приоритетным направлением стала изматывающая гонка вооружений, в результате которой в восьмидесятом году прошлого столетия все вместе рухнули в небывалый экономический кризис. Даже благополучной Европе и удалым США пришлось затянуть пояса.
- Можно еще вопрос, профессор, а что же страны восточной Европы?
- Не понимаю, чем этот вопрос вызван, - ученый-кузнец удивленно поднял брови, - Европа, она и есть Европа, что западная, что восточная.
- Ай да Савицкий. Все понятно, продолжайте, пожалуйста.
Кризис обрушил экономику во всем мире. Прошлая велика депрессия в штатах, показалась мелкой неурядицей, по сравнению с той ямой, в которую рухнул мир. На куски друг друга рвать не бросились лишь потому, что к этому времени накопили огромную массу ядерного, бактериологического и химического оружия. Всем было понятно - тронь кого, и можешь заказывать собственные похороны.
- А теперь, к делам нашим. - Профессор выбил трубку и, завернув в тряпицу, положил ее в карман.
По началу в зонах творился ад кромешный. Уголовники пытались установить свои порядки. Да сажали-то всех без разбора, в нашей загородке их количества оказалось недостаточно для захвата власти и контроля над остальными. Народ объединился и дал бандитам такой отпор, что тех значительно поубавилось. Здесь же обитают самые инициативные и смелые, которые не захотели мириться с существующими порядками. А так как из оружия только холодное, которое умудрились сделать своими руками, то и не было у уголовников преимущества. Поперли всех урок за реку, там и ютятся. Попыток перейти на нашу сторону не было уже лет двадцать. Теперь там и забыли, как те бандиты выглядели, первые-то поселенцы уж вымерли. Остальные приняли правила игры, навязанные смотрителями. Приходится и им добывать хлеб насущный в поте лица. Иначе не выживешь.
Вот и делаем все для себя на месте. Натуральное хозяйство. Из-за изгороди ничего внутрь не поступает. Да еще приличную часть урожая городским нахлебникам отдавать приходится. У них-то оружия навалом. Вот так и живем.
- И никакой продразверстки?
- Пытались. Правда, давно это было. В результате в следующую зиму селение вымерло, лишь некоторым удалось через снежные заносы добраться к соседям, пошли-то совсем уж обессилев, тогда еще бандиты где попало встречались. С тех пор и не гребут все до донышка.
- В итоге, вся страна - одна сплошная зона с маленькими, так же отгороженными неприступной стеной, островками благополучия для кучки правителей, их семей да приближенных. А теперь, любезный Фома, хотелось бы услышать вашу историю. Впервые встречаю людей ничего не ведающих ни о зоне, ни о том, что в мире творится. Это, знаете ли, еще тот нонсенс.
2. Переворот
Другому бы Фома наплел с три короба, но ученому, лауреату самой престижной премии он рассказал все, как есть. Профессор время от времени, по ходу повествования, покачивал головой.
- Вот так мы и оказались здесь, - закончил историю своих приключений Фома, - может вам помощь какая нужна?
- Да уж. Так сразу и в голову ничего не приходит. И, что интересно, я вам верю. А покажите мне свою машину, молодой человек.
В челноке Аристарх Георгиевич преобразился. Как маленький ребенок, он вертел головой из стороны в сторону, засыпая друзей шквалом вопросов. Шатл быстро вышел на околоземную орбиту, профессор замолчал. А когда горизонт изогнулся дугой, подернутой пеленой атмосферы, на глаза ученого навернулись слезы.
- Спасибо, ребята. И не чаял, что когда-либо увижу такое своими глазами. В детстве, помнится, мечтал о славе космического первооткрывателя. Повзрослев, гордился за человечество, которое достигло Луны и первые люди высадились там, радовался, когда заявили о начале марсианской программы. Надеялся, что и туда ступит нога землянина. Да все пошло прахом. Теперь об этом никто и не вспоминает. Какие там полеты, с голоду бы ноги не протянуть.
- А оружие у вас тут есть, - резко сменил тему профессор.
- Этого добра хватает, да. Обнадежил ученого Фезрахман.
- А сможете вы разнести все эти загородки к этой самой бабушке?
- Ограду вокруг зоны?
- Вокруг всех зон, включая и стены, за которыми наши правители себе сладкую жизнь устроили.
- Что это даст?
- А там посмотрим. Ведь я вам не все еще рассказал. Существуют, так называемые, карантинные территории, в которые свозят людей с физическими и явными психическими отклонениями. Современная медицина для всех, превратилась в контору по вычленению и отделению "неполноценных" от остального населения. Естественно, что потом о них никто не заботится. Выживут, так выживут, а отдадут Богу душу, туда им и дорога, меньше нахлебников. Целенаправленно распустили слухи о том, что экология зон вызывает мутации человеческого организма. По телевизору крутят ролики об исчадиях ада населяющих карантинные территории, они наш район так называют, запугивая тем самым остальных рабов. То, что не все люди и не во всех зонах инвалиды, скрывают. Угроза отправки за ограду, в случае провинности, штука действенная. Вот такая политика.
Вернувшись вниз, вновь присели на лавочке около кузницы. Теперь уже Фома засыпал вопросами профессора. Как организованы вооруженные силы трех противостоящих блоков? Чем они занимаются? Какова жизнь людей в Европе и Америке?
Аристарх Георгиевич обстоятельно рассказывал обо всем. Армии, естественно, у всех есть. Что и является основной причиной бедственного положения. Надо же всю эту свору прокормить. Нор с ракетами понарыто неисчислимое множество. В каком состоянии вся эта техника и боеголовки, никто представления не имеет - испытания давно не проводятся, по крайней мере, у нас. Но страха это не убавляет, даже наоборот.
Но изменить уже ничего нельзя. Для этого гораздо более жизнеспособная экономика требуется. Отсюда вывод - апокалипсис не за горами. Похоже, все к тому и идет. Магазинов давно нет, их заменили пункты распределения, расположенные прямо на территориях промышленных предприятий.
- А что люди?
Профессор понял вопрос Фомы.
- Многие смирились. Но есть и такие, которых эта жизнь однозначно не устраивает, в армии в том числе. Они способны повести за собой остальных. Иначе и быть не может. Чтобы это понять, не надо иметь семи пядей во лбу.
И если заборы исчезнут, а восстановить ограду дело долгое, то пугать нас станет гораздо тяжелее. А когда армия на нашу сторону перейдет, вот тогда мы с этими устроителями народного счастья и разберемся.
- Точно перейдет?
- Да кому такая жизнь в радость? Одну изгородь всем миром возведем. Стоп, а ее и возводить не надо, оставим самую паршивую зону. Людей выпустим, а тех на их место.
С Европой договоримся, тогда и борцы за религию нам страшны не будут. Жизнь еще можно наладить, главное - от непомерных расходов на служивых и вооружение избавиться.
Простились с профессором, когда солнце уже клонилось к закату. Договорились встретиться на следующее утро. Собрались в доме у Аристарха Георгиевича, который привел на встречу пятерых своих заместителей, среди которых были две женщины.
С Фомой в этот раз прилетели Феликс с Даниилом. Не вдаваясь в подробности появления новых единомышленников, профессор всех познакомил, затем сообщил своим коллегам, что есть возможность выбраться за периметр. К моменту встречи у него уже был готов план действий. Он нашел простое и разумное, по его мнению, решение, как избежать хаоса после уничтожения изгородей. Для этого, в подготовительный период, требовалось посетить все карантинные зоны, и подготовить с их руководителями скоординированный план. Затем найти надежных людей, имеющих друзей и родственников в городах и верхушке армии. Хотя последних вряд ли удастся отыскать. Если и есть такие, то это те, кто наотрез отказался от родственных связей, заклеймив врагов государства, написав гневные обличительные заявления, какие регулярно печатали в прессе. Многие делали это по договоренности с осужденными, которые нередко сами требовали этого от членов семьи, спасая их от тюрьмы.
Широко о своих планах заявлять не следовало. Все понимали, что тогда задуманное моментально станет известно властям. И лишь за три часа до выступления оповестить народ и поставить задачи, подкрепив информацией о союзниках-военных. За это время верные правительству войска подтянуть не удастся. Да и сколько их останется, верных?
На первый взгляд, выглядело все это бредом инфантильного младенца. Фома представил себе, как, очумевшие от неожиданной свободы, орды народа рванут в разные стороны, не обращая внимания ни на какие призывы. Кто ринется к родным, истосковавшись в разлуке. Кто-то попытается скрыться подальше. Многие, вообще, с места не сдвинутся, ожидая, чем все закончится. А, главное, обязательно ведь найдется крыса, которая донесет о готовящемся заговоре властям, да и не одна такая сволочь будет. Короче, полная анархия, а в результате - пшик. Закончится же все жестокими репрессиями. По всему видно, хороший человек профессор, но стратег из него никакой.
- Аристарх Георгиевич, а давайте мы поступим так...
Местное телевидение только называлось так же, как в родном мире друзей. На самом же деле, ничего общего с ним не имело. Каждое жилище в обязательном порядке было оборудовано плоскими экранами, намертво вмонтированными в стену каждой комнаты. Включалась и выключалась трансляция независимо от желания людей, и служила лишь для промывания мозгов. Бесконечные хвалебные оды партии и правительству, которые, не щадя живота своего, борются с внутренними и внешними врагами за счастье и процветание народа, перемежались картинами, где эти самые враги вот-вот объединяться и единым кулаком шарахнут по многострадальному СССР. В мозги обывателям вбивалось непреложная истина о том, как тяжело выживать, будучи окруженными со всех сторон империалистами, уже поделившими на своих картах территорию нашей родины.
В этой сложной и тяжелой международной обстановке остается лишь потуже затянуть пояса и ударным трудом ответить на вражеские происки, тем самым укрепляя военную мощь страны и повышая ее готовность к отражению любой агрессии. В итоге же, дальновидные правители приведут народ к полной победе над всеми импортными толстосумами, алчущими наших природных богатств, вот тогда все и заживут мирно и счастливо в отдельных квартирах и домах. Но пока этот радостный момент не наступил, правительство может лишь наградить отличившихся передовиков производства дополнительными продовольственными пайками.
Эти простые истины в различных вариациях вбивались в головы народа по нескольку часов каждый вечер, после окончания рабочего дня. А для того, чтобы такое зомбирование не пропадало даром, из коммуналок и общежитий выйти можно было только по специальным пропускам, которых практически никто не имел. Лишь восьмиколесные бронемашины непрестанно тарахтели под окнами, патрулируя улицы городов. Покинуть помещение без разрешения было равносильно добровольному заявлению об отправке в карантинную зону.
Когда Фома все это узнал, в памяти всплыло слово "телекран". Как выяснилось, он оказался недалек от истины. Выключателя телевизоры не имели, даже завесить их, например, плотным одеялом, было невозможно, имелась обратная связь. Нарушителю грозило обязательное обвинение в нелояльности и мгновенная отправка в карантин.
В этот вечер, наверное, впервые в жизни, люди с огромным интересом прилипли взглядами к опостылевшим "Говорилкам". Фома с друзьями целую неделю готовил фильм о жизни слуг народа за их непроницаемыми для простого смертного оградами. Вначале камера неторопливо наплывала сверху на утопающие в зелени, кажущиеся игрушечными домики. Когда изображение приближалось, становились понятными истинные размеры этих замков, окруженных садами и бассейнами. Затем проплывала панорама внутренних помещений с умопомрачительной мебелью и бытовой техникой.
Оказывается, радетели за народное счастье давно уже имеют все то, что непрестанно обещают людям. Счастливые мамы мирно беседуют, сидя на скамейках тенистых аллей, покачивая спящих в колясках младенцев. Дети постарше играют на травяных лужайках. Их игрушки заставляют замереть в восхищении, с широко открытыми глазами даже взрослых, не говоря об их отпрысках. Все, что попадает в поле зрения, взять хотя бы те же детские коляски, которые народ отродясь не видел, выглядит фантастикой.
Главным шоком для зрителей оказались картины застолий, которым Когорта уделила особое внимание. Даже названий девяноста процентов продуктов, которые правители и их приближенные уминали за обе щеки, люди не знали.
Вот как, оказывается, они живут. Все та пропаганда о единении с народом - ложь. А хари-то нажрали, в экран не помещаются. Обычно, по телевизору таких не показывают. Все больше худой, как жердь первый секретарь маячит. Голос за кадром, словно вторя мыслям людей, продолжал вещать крамольные сведения о первом секретаре партии. Оказывается, настоящий-то несколько лет, как отдал Богу душу, а тот, кого они теперь постоянно видят, подставной, заводная обезьянка, артист, сыгравший в своей жизни единственную роль. Страной давно уже правит кучка авантюристов, заграбаставшая все материальные блага в единоличное пользование.
Даже обслуга, всевозможные повара, садовники, водители личных автомобилей руководства и иже с ними, живут за оградой, в специальных секторах, не в пример остальным гражданам страны.
Далее следовало обращение к военным, оставшимся, как выяснилось, без верховного главнокомандующего. Будут ли те подчиняться кучке самозванцев узурпировавших власть?
Меж тем к телецентру, окружая его со всех сторон, подтягивались броневики. За ними из близлежащих военных частей, с минуты на минуту, должна была подойти техника посерьезнее. Танки, шелестя специальными, предназначенными для городских улиц резиновыми траками, уже миновали Садовое кольцо.
Надежно связанные, уже пришедшие в себя после действия парализаторов, охранники, в один голос бубнили советы, смыслом которых было не оказывать самоубийственное сопротивление, прекратить безобразие и сдаться на милость властей.
Не обращая внимания на эту болтовню, друзья расставили часть телевизионных камер так, чтобы в них были видны подступы к телецентру.
Когда фильм подошел к концу, Фома напрямую обратился к гражданам СССР. Вся страна продолжала его видеть, несмотря на то, что все ретрансляционные станции к этому времени уже были отключены. Развешенные Призраком по орбите небольшие спутники, передавали четкую картинку.
Танки подошли на расстояние выстрела и открыли огонь по башне главной передающей антенны. Но, к удивлению зрителей, снаряды рвались на безопасном расстоянии от цели.
Далия сообщила о приближении авиации. Туча истребителей на всех парах неслась к месту не на шутку разыгравшегося сражения. Фома тут же связался с экипажами и предупредил их о том, что будет вынужден сбить самолеты не пожелавшие примкнуть к восставшим. Не отвечая на призыв, еще находясь за пределами прямой видимости, летчики пустили ракеты. Призрак легко перехватил и уничтожил все цели. Затем настала очередь самих самолетов. Щадящие удары невидимого корабля лишь выводили из строя двигатели истребителей и дорогущие машины валились вниз, вынуждая экипажи поспешно катапультироваться. Затем пустая техника, не долетая до крыш домов, исчезала в ярких вспышках, не оставлявших после себя никакого следа. Вторая волна самолетов, получив приказ командования, резко отвернув, вернулась на базы.
В эту ночь, не сомкнув глаз, вся страна сидела у телевизоров, боясь пропустить подробности. Невероятная телетрансляция продолжалась, не оставляя места для скуки. Неожиданно в студии раздался телефонный звонок. Звонил начальник генерального штаба вооруженных сил.
Накануне ему доставили письмо от имени Когорты, в котором предлагали возглавить переходное правительство страны. В подтверждение серьезности намерений, предлагали испытать боевые возможности бунтовщиков, что тот и сделал, послав войска к телецентру.
Маршал Соловьев сообщил, что армия со своим народом воевать не намерена и переходит на сторону повстанцев. Этот разговор транслировался на всю страну. Фома пообещал, что будет продолжать удерживать телецентр весь завтрашний день.
Ближе к утру в эфир пошел новый фильм об уничтожении заграждений карантинных зон. С этим прекрасно справился Феликс на челноке. Он в одиночку разнес за ночь все периметры, превратив их в черную труху. Одну зону на севере оставил в неприкосновенности, памятуя разговор с профессором.
К утру, военные приволокли в студию всех членов политбюро партии, которые поочередно каялись перед народом. Выглядели народные слуги жалко, признавались во всем, пытаясь выгородить себя, валили вину в незаконном захвате власти друг на друга. Место захоронения бывшего правителя так и не назвали. Никто точно не помнил, под какой из асфальтированных улиц райского уголка Москвы она находится.
К вечеру сформировали временное правительство, в которое министром по науке вошел лауреат Нобелевской премии Аристарх Георгиевич Завгороднев. Маршал Соловьев, возглавил кабинет, получив должность премьер министра. Первостепенными стратегическими задачами нового правительства были: подготовка всенародных выборов Верховного Совета, сокращение до разумных пределов вооруженных сил страны, ядерного оружия имелось более чем достаточно для сдерживания агрессии извне, для удовлетворения потребностей граждан, введение товарно-денежных отношений, установление торгового сотрудничества с остальным миром.
Тактические задачи выглядели так: зачистка страны от продолжающих сопротивление мелких групп, состоящих из бывших сотрудников городского правопорядка, недопущение хаоса переходного периода.
3. Отступление.
Планы планами, а жизнь - штука самостоятельная. Если провести войсковую операцию, у давно по-настоящему не воевавших армейцев, еще худо-бедно получалось, то организовать нормальную мирную жизни после переворота - это дело оказалось для вояк задачей непосильной. В рядах руководящей верхушки началась жуткая грызня. В неумении хозяйствовать обвиняли всех и вся. Каждый обличитель, при этом, считал, что он-то уж управленец от Бога. Группы заговорщиков плодились, как грибы. Были и такие, кому не давали покоя уголки благополучия за все еще нерушимо стоящими стенами. Их, по утверждениям Соловьева, оставили на время переходного периода, но народ этому не верил.
Возникшие вдруг перебои с продовольствием, удивили и возмутили военных до глубины души. Они-то, привыкнув к размеренному, раз и навсегда установленному порядку, считали, что пайки будут продолжать падать, как манна небесная. Пришлось им отыгрывать назад, возвращая управленцев-хозяйственников на прежние места. Озлобленный таким поворотом дел народ, выйдя на улицы, начал проводить стихийные акции гражданского неповиновения. Так неожиданно свалившаяся на голову свобода, с которой никто не знал что делать, оказалась для неподготовленных людей тяжким бременем. Начинали раздаваться голоса, что при прежних правителях хоть с питанием был порядок.
Назревающий бунт вот-вот должен был сорвать крышку кипящего котла народного возмущения. Всем хотелось новой нормальной жизни. При этом никто толком не знал, какова она, эта нормальная жизнь. Лишь старики, еще помнящие молодость, рассказывали байки из прошлых времен, тем самым лишь больше внося смятение в умы слушателей.
- Заварили мы кашу, да, братцы.
- Чего-то мы перестарались, - поддержал Фезрахмана Даниил, глядя вниз на заполнившее площадь людское море, - ох, не кончится это добром.
- И самое поганое, что этот ящик Пандоры уже не закрыть, - Согласился с друзьями Феликс, - вон, смотрите, началось.
Со всех окружающих площадь улиц выкатились бронированные каракатицы, за которыми стройными рядами двигались солдаты, первые ряды которых были вооружены пластиковыми щитами и дубинками. За их спинами топали служивые с автоматами наизготовку. Опьяненная эйфорией толпа, взревев, бросилась на щиты, моментально смяв стройные шеренги. Через мгновение дубинки замелькали уже в руках у бунтовщиков. Раздались первые выстрелы. Фома с ужасом смотрел на происходящее побоище.
Вспыхнул один из броневиков, из открывшихся люков которого, тут же, горохом посыпался вниз экипаж. Солдатики прыгали прямо в толпу, но лишь для того, чтобы тут же быть растерзанными озверевшими демонстрантами. Остальные машины, видя участь коллег, начали пятиться сквозь обезумевший человеческий водоворот, застучали башенные пулеметы. Это лишь добавило ярости закусившим удила людям. Бронированные коробки загорались одна за другой. Вооруженные трофейными автоматами бунтари, сжав зубы, давили на спусковые крючки, опустошая магазины. При этом они косили, как врагов, так и мечущихся на линии огня своих.
Окончательно смяв усмирителей, потоки вооруженных демонстрантов рванули по улицам во все стороны. Подтянувшиеся к месту бойни танки опоздали. На площади догорали, казавшиеся ранее такими надежными, машины, лежали горы трупов и стонущие раненные.
Вечером с обращением к народу выступил новый глава государства, генерал-полковник авиации, Геннадий Баринов, который сообщил, что не справившийся с делами Соловьев, отстранен от должности и взят под стражу. В отношении его деятельности ведется расследование. В стране временно вводится прежний комендантский час. Зачинщики бойни на площади будут выявлены и примерно наказаны.
- Что, братья прогрессоры, наломали мы дров? Только кукловодов сменили. Вся мерзость возвращается.
Как говорят в таких случаях, на Фоме лица не было.
- Есть у меня мысль. Можно этот поганый ящик закрыть. Сдается мне, надо давить кубло в зародыше. Другого выхода не вижу. Все согласны?
Ответом ему было дружное молчание.
- Ну, а раз согласны, то сейчас ужинать и давайте спать, хотя какой теперь сон. Даниил, утром рассчитай курс назад, к Петру.
Переход прошел без проблем. Фома смотрел на живущий своей будничной жизнью город и, первое время, не мог отделаться от встающей перед глазами мрачной картины "той" Москвы. Но, постепенно, глядя на людей, в одежде, радующей глаз пестротой, он начал успокаиваться, ведь ничего еще не произошло. И надо постараться сделать так, чтобы кошмар не повторился.
Савицкий встретил Когорту, выйдя из-за стола в рабочем кабинете, широко распахнув объятия.
- Каким ветром, друзья? Не чаял вас еще раз увидеть. Но рад, не скрою. Очень рад. Присаживайтесь, рассказывайте.
Фома уложился в полчаса. Особенно тяжело ему далось поведать Петру о печальной участи того в свершившейся, но теперь лишь грядущей исторической линии.
- Не кори себя, ты-то в этом не виноват, - напряженно подвел итог Савицкий, - теперь я предупрежден. Да и вы, подозреваю, не на минуту ко мне заехали. Угадал?
- Все так и есть. Будем думать вместе, как грядущей гадости не допустить. А этих твоих благодетелей прямо сейчас к ногтю. Это перво-наперво. Меняй, Петр, команду.
- Поменяю, с этим не заржавеет, а то жутковато слышать о собственной смерти. Хоть и понимаю, что теперь все будет по-другому.
- Да ладно, не бери в голову, главное, Гитлера ты размазал гораздо быстрее, чем это у нас было, с Иосифом Виссарионовичем.
- Сдается мне, что ваше нынешнее появление, этому, как раз, и поспособствует. Как думаешь?
- А точно. Я и не сообразил. Тяжело доходит, что уже произошедшее для нас, на самом деле еще не определено. Ты прав, раз мы тут, то всей этой задницы и не будет.
- Для начала, мотанем ка мы в Сталинград. Кстати, как он тут у тебя называется?
- Вернули старое имя - Царицын.
- Вот и слетаем мы в Царицын. По прикидкам, год у нас еще в запасе есть, хотя это не стопроцентная уверенность, сильно уж мы тут все изменили. Выписывай бумагу, удостоверения. Сейчас нам нужны танки, много.
- Так их там, благодаря вам, уже вовсю делают. Все предприятия, по-прежнему, в государственной собственности. Надвигающаяся угроза заставляет работать в авральном режиме. После войны всю экономическую политику на рельсы регулируемого рынка повернем. Очень мне ваш китайский пример по душе.
- Вот и хорошо, что танки уже на потоке. Будем их динамической броней оснащать.
- Хватит о делах. Все завтра. А сейчас едем ко мне домой, Лена будет очень рада встрече. Технику свою в Кремле оставьте. Ничего с ней тут не станется.
Так и сделали, хотя шлем Призрака Фома, все же, прихватил с собой.
Царицын встретил друзей жаркой солнечной погодой. Это более всего порадовало Фому. Удивило, что город в районе Тракторного завода и Баррикад больше напоминал огромную деревню, чем областной центр. Потемневшие от времени, прокопченные заводскими выбросами, в большинстве своем одноэтажные, деревянные дома глаз не радовали. Более всего поразили грунтовые, с накатанной во время дождей колеей, дороги.
Местное управление МВД, предупрежденное из Москвы, отрядило для приема московской бригады майора Сидоркина. Савицкий, наслышанный от Фомы о тихой вражде КГБ и милиции в его мире, не стал выделять госбезопасность в отдельную структуру.
Широкоплечий коренастый, лет тридцати гебэшник, уже минут двадцать топтался на проходной завода. Фома с Феликсом подошли ровно в девять часов утра, как и договаривались. Сидоркин, после короткого знакомства, без энтузиазма на лице, столичный десант, как водится, местным служивым энтузиазма не добавлял, вручил парням заранее заготовленные документы, каждый получил по три карточки пропусков, один - для входа на завод, второй - на склад, третий - в конструкторское бюро завода.
- Что, майор, - Феликс широко улыбался, - не оправдали ожиданий, годами не вышли, возмущены, что сопляков прислали?
- Никак нет, товарищ Забытый, наше дело приказы выполнять.
- Да ладно, не напрягайтесь. Зовут-то вас как, товарищ майор, и давайте на ты.
- Георгий. Согласен, можно и на ты, - по всему было видно, что таким поворотом дел Сидоркин доволен.
- Вас уже ждут. Директор собрал ведущих специалистов в заводском клубе.
- Георгий, расслабься, мы не проверяющая комиссия. Веди.
Клуб, со стоящим у входа охранником - сержантом госбезопасности, лихо козырнувшим гостям, оказался обычным квадратным бараком, но без разделяющих перегородок. За покрытым красной скатертью столом, на возвышающейся у дальней от входа стены сцене, сидел, как понял Фома, директор завода. С виду ему можно было дать лет пятьдесят от роду. В глаза бросалось мощное телосложение и голая, как биллиардный шар, лысина. В зале, на первых рядах из деревянных лавок расположились человек десять, которые при появлении москвичей дружно встали.
- Доброе утро, товарищи. Проходите сюда, - вышедший из-за стола директор, взмахом руки пригласил вновь прибывших подниматься к нему на сцену.
Фома отметил, что обут тот был в надраенные хромовые сапоги, в которые были заправлены военные галифе.
- Давайте знакомиться, - лысый протянул руку подходящему первым Фоме, - Николай Иванович Борцов, директор завода.
- Фома Перунов, представитель товарища Савицкого.
- Феликс Забытый, первый помощник Товарища Перунова.
Далее Борцов стал называть имена, к этому времени вновь расположившихся на лавках, специалистов завода. Им вновь пришлось вставать, теперь уже по очереди.
После того, как представление закончилось, Фома вышел к краю сцены.
- Сразу к делу, - начал он, медленно расхаживая вдоль стола, - все, что вы здесь услышите, строго секретная информация. Мы привезли техническую документацию по модернизации заводских изделий. От вас же зависит, как можно скорейшая реализация этой задачи. Правительством установлены жесткие сроки. Всем нам придется постараться в них уложиться. Начнем с конструкторского бюро. Прямо сейчас. Время не ждет.
Начальник КБ покачивал головой, разглядывая чертежи. Это же надо до такого додуматься - расположить взрывчатку прямо на броне. Направленный встречный взрыв, в дополнение к прочности сплава. Кому такое в голову могло придти. Это же гений.
Тут же, все причастные к новой тайне инженеры, дали дополнительную подписку о неразглашении, за чем бдительно следил майор Сидоркин.
Через месяц все новые модели Т-54 имели дополнительную динамическую броню. Основным вооружением на этих танках была стомиллиметровая пушка, имелся зенитный пулемет - калибром двенадцать, семь и три курсовых - семь, шестьдесят два. Был установлен и спаренный пулемет, так же, семь, шестьдесят два миллиметра. Башня танка изготавливалась литая, без сварных швов, толщина лобовой части сто девяносто миллиметров. Лобовой лист корпуса имел толщину сто миллиметров. Устанавливался дизельный двигатель повышенной мощности, В-54.
В прошлой истории такие танки были запущены в серийное производство лишь в 1947 году на Уральском заводе N183 и в 1948 году на Харьковском N75.
Но пока еще сто восемьдесят третий номер имел украинский завод. Фома с Феликсом побывали и на нем. Там уже выпускался совершенно новый танк Т-55. Эта машина уже могла преодолевать по дну неглубокие реки.
Для путешествий по стране друзья пользовались челноком. Призрак же все это время спокойно стоял в самом безопасном месте Москвы - в Кремле. Даниил, Фезрахман и Далия жили там же. Имея пропуска, они могли беспрепятственно выходить в город.
Когда Фома с Феликсом вернулись в столицу, их ждал сюрприз. Рассудительный Даниил во время их отсутствия много времени уделял изучению возможностей оставшейся на приколе машины. В первые же секунды встречи он огорошил Фому невероятной информацией. Если запустить двигатель гиперпространственного перехода, находясь в атмосфере низко над землей, то все, в определенном радиусе перемещается вместе с кораблем, оставаясь при этом в полной сохранности.
- Вот это да, - опешивший Фома не сразу осознал открывающиеся возможности, а когда до него дошло, с улыбкой добавил, - теперь мы им всем покажем. Хорошо, все после, отстаньте.
Он подошел к Далии и обнял любимую, которая, закрыв глаза, положила ему голову на грудь.
4. Война
Две тысячи девятый год встретил путешественников безветренной солнечной летней погодой. Призрак, не скрываясь, медленно опустился, и завис над летным полем, чем моментально вызвал внизу суету. Дежурный по аэродрому майор Селиванов, успев раздать мысленные проклятия на все четыре стороны света, до окончания его смены оставалось сорок минут, объявил боевую тревогу. Фома на это и рассчитывал. Максимум через час, на объекте соберется весь личный состав. Повисев немного неподвижно, корабль плавно сдвинулся с места и с черепашьей скоростью поплыл над рулежкой в сторону ангаров с техникой.
Через несколько минут, быстро разогнавшись по полосе, в небо взмыли две пары истребителей. Их целью было прижать к земле и принудить к посадке невесть откуда взявшегося нарушителя. Но сушкам никак не удавалось уровнять скорость с Призраком, слишком уж медленно тот передвигался. Машины попарно набирали высоту и с ревом неслись вниз на диковинный огромный самолет, пролетали над ним, едва не касаясь черного корпуса, но он их словно не замечал, продолжая свой размеренный полет. Эта дуэль продолжалась минут десять. Затем, словно пришельцу надоела назойливость сухих, он вертикальной свечей на немыслимой скорости ушел в пушистые белые облака. Истребители бросились следом, летчики четко видели цель на своих радарах. Но, как только они приблизились на сотню метров, таинственный самолет вновь ушел в отрыв, резко спикировав вниз. Затем вновь совершенно неподвижно завис над летным полем.
- Дежурный, что тут у тебя? - Полковник Плис вихрем влетел в диспетчерскую на вышке.
- По всем признакам - НЛО.
- Майор, ты это, совсем того?
- Взгляните сами, выставился словно напоказ. Враждебных намерений не наблюдается. Наши тут пытались его посадить, гоняли вокруг на всех парах. Он на них - ноль внимания. Скорость потрясающая, в то же время, вон висит, как вертикальник.
- Поднимайте вертушки.
- Есть поднять вертушки.
- Стоп, одну машину в воздух.
Черная акула медленно облетела Призрак по кругу. Геликоптер замер против кабины нарушителя.
- Внутри ничего не видно, - напряженно доложил командир акулы, - что за... - Голос летчика выражал крайнюю степень удивления.
И было с чего, на глазах у всех Призрак словно растаял в воздухе. Вот он только что был тут и, вдруг, совершенно беззвучно пропал, отметка цели потухла и на радаре.
- Ни хрена себе, майор, - ты раньше что-либо подобное видел?
- Никак нет, господин полковник, не видел.
- Диспетчерам, глаз от экранов не отрывать, даже не моргать. - Последний приказ Плис отдал, переходя на крик, видно, самообладание полковника вот-вот готово было дать трещину и рухнуть, как соломенный Страшила от резкого порыва ветра.
Голос, раздавшийся в наступившей после ора полковника тишине, заставил всех присутствующих на вышке замереть, оторопело уставившись в сторону динамика громкой связи.
- Приветствуем вас, люди. Мы не враги. Не стоит нас опасаться.
- Работают на нашей частоте, - голос диспетчера слегка подрагивал, - на радаре, по-прежнему, ничего.
- Почему вы скрываетесь? - Плис попытался взять ситуацию под контроль, - Мы вас не видим.
Призрак тотчас предстал перед взорами зрителей, проявившись прямо перед окнами вышки. Вблизи его размеры поражали воображение многократно.
Меж тем на аэродром начал подтягиваться поднятый по тревоге личный состав. Несмотря на то, что Призрак был в состоянии увлечь за собой в переход целую область, Фома хотел быть твердо уверенным в том, что все служащие окажутся в поле досягаемости.
Полковник Плис к этому моменту докладывал обстановку прибывшему на вышку командиру воздушно-десантной дивизии генералу Григорьеву. Тот, выслушав рапорт, тут же связался с Москвой. Дежурный по генштабу, в свою очередь, передал информацию начальству. Волна панических докладов, в конце концов, докатилась до верховного главнокомандующего - президента страны. Реакция последовала незамедлительно, Фома такой удачи даже не ожидал - к превращенному в растревоженный муравейник аэродрому, из соседних областей двинулась наземная военная техника, полетели самолеты.
Через двое суток, прописанное на бумаге четкое взаимодействие родов войск, с плавно начавшегося столпотворения вокруг аэродрома переросло в полнейшую неразбериху. По официальной версии, как для военных, так и для прессы, проводились грандиозные учения по отработке этого самого взаимодействия. Командиры окруживших летное поле, ощетинившихся ракетами передвижных зенитных комплексов, считали, что отрабатывают упражнение по защите от массированного вторжения с воздуха. Кто должен вторгаться, понятно не было, Призрак к этому времени вновь пропал с радаров и контакт поддерживал только по радиосвязи. Перепуганное высшее руководство это вполне устраивало, появление внеземного объекта широкой огласке не предавалось.
Танкистам так же было неясно, для чего собранные в несметном количестве их боевые машины окружили объект "А" плотным кольцом. Кружащим высоко в небе истребителям их танки были до лампочки. В случае атаки с воздуха бомбы и ракеты начнут валиться из недосягаемых для их оружия заоблачных высот, превращая технику и взлетные бетонки в дуршлаг. Единственное, что могут в этом случае сделать их пушки, так это добавить в полученное сито воронок. А вот сами танки станут прекрасной мишенью для врага.
На вопрос, зачем держать появление чужого корабля в секрете, толком ответить никто не мог, но, на всякий случай, завесу тайны попытались создать плотную. И, как всегда, в результате таких действий, по стране, а затем по всему миру поползли слухи, один другого хлеще. Орды журналистов пытались прорваться за мощный кордон, выставленный в радиусе пяти километров от аэродрома. Вот тем, кто попал в оцепление, задача была ясна - обеспечить строгий карантин зоны ответственности. Нахально-настойчивых акул пера разворачивали восвояси без комментариев. Военная тайна, она и в Африке тайна.
Спутники-шпионы транслирующие непонятную толчею техники внизу, ясности их хозяевам не добавляли. Что за напасть обрушилась на Россию, понятно не было. А уж когда аэродром со всей инфраструктурой и природой исчезли, словно слизанные коровьим языком, началась всемирная истерика. Посыпались обвинения в том, что Россия на своей территории провела испытания нового оружия. В качестве доказательства предъявлялись снимки десятикилометрового кольца коричневой пустыни. Российские власти отвечали, что только сумасшедший может проводить такие эксперименты, тем более на своей земле.
Паника началась, когда в Интернете появился четкий снимок Призрака. Как всегда это бывает, нашелся доброхот с мобильным телефоном, успевший ускользнуть до того, как было выставлено кольцо оцепления. Экспертиза доказала подлинность изображения. Газеты запестрели статьями об угрозе извне. Российская верхушка, с лицом невинного младенца присоединилась к обсуждению проблемы. Но скандал разрастался. Громом среди ясного неба явилось возвращение пропажи на свое место. Произошло это через трое суток, ночью. Разведчики всего мира с вытянувшимися лицами наблюдали, как от вновь появившегося аэродрома разъезжается собранная там техника. От пустынного круга не осталось и следа.
На все лады зазвучали голоса, вспомнившие о Филадельфийском эксперименте, очень уж происшедшее напоминало тот случай, только более масштабный. Российское же руководство было довольно тем, что область вернулась на свое место. При этом, спешно созданная секретная группа, непрерывно записывала показания участников событий. Военные и ученые тщетно пытались получить клок шерсти с паршивой овцы, так неожиданно появившейся и затем бесследно канувшей в небытие. Более всего умы исследователей поражало то, что все попавшие в передрягу в один голос утверждали - отсутствовали они три месяца, успев при этом здорово повоевать с фашистской Германией.
Когда вокруг полыхнуло, Плис с Селивановым рефлекторно присели. Генерал Григорьев не отстал от подчиненных, прикрыв голову руками. Затем, видя, что ничего страшного не произошло, как ни в чем не бывало, заложил руки за спину, покачиваясь с носка на каблук.
- И что это было? - задал он риторический вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ответом ему было дружное молчание, которое неожиданно прервал голос из радиоприемника.
- Пришло время родине послужить, господа-товарищи, кому как нравится. А то скучно, небось, когда самая большая задача - солдатиков на строительство дач загонять? Так что, поздравляем, есть возможность фашистской Германии Кузькину мать показать. Добро пожаловать в горячую точку, сегодня девятнадцатое июня, год одна тысяча девятьсот сорок первый. Чем скорее управитесь с супостатом, тем быстрее ваша командировка закончится. Есть желающие бока Гитлеру намять?
- Что за шутки? - Возмущенный бас генерала заставил вздрогнуть стоящего рядом Плиса, - Кто вы такие, вообще? Я начинаю думать, что все это какая-то неуместная выходка при испытании нового оружия. Вы кто?
- Господин Григорьев, это контакт с братьями по разуму. Так что шутки закончились. Грузите технику в транспортные самолеты, да пошустрее доставляйте к западной границе. Ваш аэродром сейчас в двухстах километрах от Бреста. То, что вы не в состоянии доставить воздухом, пусть идет своим ходом. Послезавтра немчура границу перейдет, думаю не надо напоминать, что вторжение начнется в четыре часа утра.