Антов Игорь Леонидович : другие произведения.

Фильм-сказка "Цитадель": Шаг вперед. (Рецензия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фильм "Предстояние" почти сплошь выглядел бредом. Казалось, его снял не опытный режиссер, а отягощенный комплексами подросток, которому случайно доверили съемочную группу. О фильме "Цитадель" впечатление другое: бреда предостаточно, но время от времени сознание режиссера неожиданно проясняется и дает киноматериал весьма пристойного качества. Официальный девиз фильма: "Ни шагу назад!". О качестве 3-й части "Утомленных солнцем", по сравнению со 2-й, можно сказать: это шаг вперед.
  Фильм "Предстояние" почти сплошь выглядел бредом. Казалось, его снял не опытный режиссер, а отягощенный комплексами подросток, которому случайно доверили съемочную группу. О фильме "Цитадель" впечатление другое: бреда предостаточно, но время от времени сознание режиссера неожиданно проясняется и дает киноматериал весьма пристойного качества. Официальный девиз фильма: "Ни шагу назад!". О качестве 3-й части "Утомленных солнцем", по сравнению со 2-й, можно сказать: это шаг вперед. Или выход из пике.
  
  И вот что любопытно. Почти все, что касается, фронтовых сцен, - бред. Что же касается тыла, - нет. В "Цитадели", после убожества "Предстояния", оказываются приятной неожиданностью сцены и сюжетные ходы, которые сделали бы честь не только подростковой любительской кинокоманде, но и любому известному сценаристу и режиссеру.
  
  Взять, например, Кирика. В продолжение извечной российской темы "маленького человека", он неожиданно оказывается не чмом между двумя мачо, а благородным и даже сильным человеком, и даже надежным плечом ("Дмитрий Андреич, вы до сих пор не убедились, что я в состоянии сам прокормить эту семью?"). Кирик говорит трогательный монолог о маленьких и больших людях. Кирик оказывается обладателем главного приза: именно ему достается желанная всеми Маруся. Вариант "Так не доставайся же ты никому!" остался у Островского и Рязанова, а тут маленький человек вышел победителем, бескровно.
  
  Вот мечется эта самая Маруся между многочисленной старенькой поучающей родней, между героем-комдивом ("Комдив - это безопасность, власть и паек") и роковым чекистом-интеллектуалом ("Дмитрий Андреич - это безопасность, власть и паек"). И нет ей долгого счастья с большими харизматичными людьми в стране, где молнии с властного Олимпа бьют, как это часто бывает у молний, по самым высоким деревьям. Да и Кирика она вроде не любит. Сыграно - так себе, но сюжет жизненный, драматичный. Узнаваемо и грустно.
  
  Вот крутой мачо Котов, всю войну бросающийся из окопов на немецкие пушки и пулеметы, в самую адскую мясорубку. Котов, играючи разделывающийся на перроне с тремя злыми урками военного времени. Этот неуязвимый Котов впадает вдруг в панический ужас при виде особиста, при одной мысли о том, что предстоит отправиться на Лубянку или в лагерь. И от такой перспективы гордый мачо Котов превращается в полное чмо, весь в слезах и соплях, и умоляет, именно умоляет Митю оставить его в покое - то есть, в штрафном батальоне. Сцену с гоп-стопом на перроне можно было бы отнести в длинный ряд привычных михалковских киношных самолюбований, посчитать досадной хвастливой вставкой, сделанной исключительно для самоутверждения главрежа, если бы не этот, по-настоящему сильный эпизод со слабым комдивом в Митиных наручниках на берегу летней реки, напоминающей дачную подмосковную из первых "Утомленных солнцем". Ан нет, не лишней оказалась вокзальная драка, не лишней, а очень даже в масть. Так-то вот: Котов круче всех, но Котов перед Лубянкой - щенок.
  
  И грозный в форме полковника НКВД Митя - тоже щенок перед Лубянкой. И он это знает. Умный Митя артистично склоняет голову перед Системой, пожирающей своих детей. Эпизод "Митя на допросе у своего бывшего слуги" написан, сыгран и снят блистательно. "Шпион, диверсант, враг, пожиратель пионеров и колдун", - резюмирует следователю о себе Митя. И облегченно вздыхает. Гора с плеч, нет больше смысла бояться, хуже уже не будет, конец. "Все!" Пускай теперь следователь Рябов продолжает бояться, а Митя теперь свободен. Простота и ужас освобождения от страха перед палаческой Системой через смерть. Эта миниатюра - одна из лучших киносцен о репрессивной машине, которые когда-либо были сняты в России, а уж снято на эту тему немало. И яркая сцена эта - не только о коммунистической Лубянке, не только о сталинских временах. Слово "колдун", которым заканчивает Митя свой грустный стеб, - отсылка к политрепрессивной практике не двадцатого, а куда более давних веков. И не только Московского, но и других царств-государств.
  
   А что же война? В отличие от сцен "мира", батальные сцены в этом фильме, как и в "Предстоянии", выглядят апофигеем маразма.
  
  Например, нескольких офицеров, по виду наименее глупых из числа персонажей в начале фильма, поочередно высказывают мнение, что намеченная генералом Мелешко атака - это верная гибель. Один даже говорит, что предпочтет вместо этой атаки остаться в блиндаже, чтобы быть расстрелянным энкаведистами, потому что, см. выше: атака будет верной смертью, да еще и позором перед немцами.
  
   И что же мы видим после столь зловеще проанонсированной атаки? Мы видим почти всех узнаваемых персонажей, участвовавших в этой атаке, живехонькими и даже не ранеными. Выходит, не такой уж дурак был пьяный генерал Мелешко? А его оппоненты действительно были трусами и паникерами? Хотя режиссер, казалось бы, склонял совсем не к этой мысли.
  
  Или вот еще. В "Предстоянии" герой Миронова (командир штрафников), в своем предсмертном и нарочито антисталинском монологе, вопрошал негодующе: где огневая поддержка, где сталинские соколы, где артиллеристы-Сталин-дал-приказ, где это все? Так вопрошал он в 41-м. А на дворе "Цитадели" стоит уж 43-й год. Год, когда огневая поддержка советской пехоты была поставлена на достаточно солидный уровень. И почему-то в фильме советские войска месят грязь в окопах перед немецкой крепостью полгода, кладут понапрасну горы трупов, а взять не могут. Цитадель, давшая название фильму, - несуразнейшее для фортификации 40-х годов ХХ века сооружение. Глупая смесь средневекового замка со скопищем дотов, годная только для обороны от пехотинцев. Крепость, возможная в компьютерной игре-фэнтези, но не на советско-германском фронте. В штате советской стрелковой дивизии имелось 16 гаубиц калибра 122 мм, они подавили бы огневые точки этой смехотворной Цитадели за несколько часов. А ведь были еще артполки со 152- и 203- и даже 280-миллиметровыми орудиями. И бомбардировщики тоже были.
  
  Впрочем, по предлагаемой зрителю логике Михалкова, не для того воевали советские командиры, чтобы уменьшить потери, а для того, чтобы их максимально увеличить. Отправить батальон на стопроцентную бессмысленную гибель (аргументация генерала о выявлении огневых точек - явная чушь, с учетом специфики данной, ничем не замаскированной, "цитадели") - это да. Отправить 15 тысяч вообще безоружных людей туда же за тем же - это да, это цель. Ну, а как иначе? Это ж тупое быдло, а не солдаты и офицеры, воевало с советской стороны против немцев. Черному Властелину Сталину, а равно и его оркам-генералам, до нацистов и дела-то не было, дай бы только свой народ уничтожить подчистую. Тут Михалков даже Резуна-Суворова и самых радикальных антисоветчиков и антироссийщиков переплюнул, вроде бы. Те ведь, хоть и писали про "черную пехоту", но о существовании 15-тысячных ее группировок, вооруженных исключительно черенками от лопат, не заикались даже. А Михалков - нате, кушайте. Полюбуйтесь на военное искусство советской армии: громадная толпа, тупо идущая под страхом смерти на смерть, во главе с легендарным полководцем товарищем Котовым. Не люди - бараны.
  
  И только чудо, одно лишь чудо спасает эту толпу от смерти. Не мастерство, не боевой опыт, а чудо. Ну, и орудия в руках Божьего промысла - паучок и дикий монголоидный сибирский охотник-язычник.
  
  Впрочем, немцы воюют тоже как-то очень неумело. Командир Цитадели гордо изрекает: "Я офицер вермахта, а не палач". Может, он и не палач, но, видно, баран, если вверенный ему крупный комплекс бетонных укреплений разлетается до основания, в мелкие щепки, через 1-2 минуты после начала пожара в одном из помещений. Это ж на каком лапотном уровне должна быть прочность конструкций и пожарная безопасность при таком раскладе?
  
  Пилоты люфтваффе тоже туп-п-пые, как американцы у Задорнова. Бомбят с высоты 10-20 метров, вместо положенных 400-500. При такой высоте они бы стали жертвой собственных бомб, их бы посбивало осколками и ударной волной. Но - ничего, отбомбились и благополучно улетели, Господь сотворил для них чудо. Чудом спаслись и те, кто сидел в грузовике, они только и остались в живых из всей автоколонны. Можно было бы подумать, что Господь спас их за то, что они, вместо того, чтобы разбежаться по примеру остальных, остались под бомбами принимать роды у старшей дочери Михалкова. Но за что тогда чудесное спасение нацистским летчикам? За истребление нескольких десятков раненых и врачевателей из госпитальной колонны, что ли? Неисповедимы пути Господни у режиссера Михалкова.
  
  Похоже на то, что Никита Сергеевич сделал выводы из критики предыдущего фильма, в котором агитацию за православие провел так неуклюже, что, скорее, дискредитировал церковь, чем поддержал. Молитва в "Предстоянии" сбивала вражеский самолет с эффективностью зенитного дивизиона, ставя пропаганду православия на грань, сразу за которой начинается антирелигиозный стеб гайдаевских гэгов вроде "Вот что крест животворящий делает" и шествия Миронова-Козодоева по мелководью с рубашкой вместо хоругви. В фильме "Цитадель" проправославный пафос уступает какой-то другой вере в чудо. В чудо, не связанное с конфессиональной принадлежностью.
  
  Несуразностей, всевозможных ляпов во фронтовых эпизодах "Цитадели" - великое множество. Список занял бы несколько страниц. Их так много, что объяснить их одним лишь невежеством невозможно. Даже небрежностью их объяснить сложно.
  
  А что, если весь этот вал нестыковок, нереалистичностей, неправдивостей, - что, если он неспроста? Неужели Михалков и впрямь верит сам и хочет убедить своих зрителей в том, что советская армия во Второй мировой войне победила, как в кульминационной сцене его фильма: мясниковским бросанием безоружных толп на верную гибель, без качественной техники и качественной тактики, победила лишь в силу невероятного стечения обстоятельств, одним лишь чудом? Зачем Михалкову, который вроде бы слывет российским империалистом, пропагандировать этот любимейший тезис антироссийских публицистов о тоталитарном закидывании немецких пулеметов горами трупов в соотношении 1 немецкий солдат к 3 (5, 7, 10, 100, нужное подчеркнуть) советским? Что, если Михалков, по давней привычке советского режиссера, показывает дулю в кармане? Ведь классический способ дискредитации любого тезиса - это довести до абсурда. Михалков и довел.
  
  
  P.S.
  Кстати, о соотношении боевых потерь во Второй мировой войне. По совокупности исследований на эту тему, получается, что соотношение потерь убитыми на Восточном фронте было приблизительно (очень приблизительно) около 1:1,5 в пользу немцев и их союзников. Допустим даже, что соотношение было 1:2. Даже если так, то на тупое закидывание немецких окопов советскими трупами не очень похоже.
  
  Сравним это с данными по некоторым другим театрам военных действий вермахта.
  
  Французская кампания 1940 года. Соотношение убитых немцев и французов: 1:1,86.
  
  Польская кампания 1939 года (между прочим, многие западноевропейские военные эксперты накануне войны считали польские части более боеспособными, чем части Красной армии). Соотношение убитых немцев и поляков: 1:6,6.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"