Наша артель "Смерть Капитализму" бороздила необъятные просторы украинских степей уже не первый год. Летучим голландцем она неожиданно появлялась на утреннем горизонте. С еврейским прищуром оценивала будущие финансовые перспективы. Германским тяжелым сапогом вытаптывала протестующую конкуренцию. Монгольской ордой заполоняла рынок дешевыми нелегальными копиями самых последних фильмов. И цыганским табором уходила обратно в небо. За кормой оставался только черный пунктир выжженной травы, изнасилованных актрис, поруганных певцов и разоренных продюсеров. Звезды, которым удалось уцелеть, могли лишь позавидовать тем, кому терять уже было нечего.

А в это время за бортом семь чумазых фермеров разделились по половому признаку.
Мужики хватали баб за сдобные места. Бабы пищали и разбегались, потому что мужики были голодными. Наконец, решили съесть пастушку Мышкину, она была меньше других и не давала сильного отпора. Кум Котенко возражал, утверждая, что румяная доярка Репина намного жирнее и питательней. В итоге закололи и Котенко. На десерт.
Запись в корабельном журнале рукой кока: "О вкусах не спорят. Ни под каким соусом."

Под утро Тете Соне, по прозвищу Рыбачка, опять приснился закат и Бред. Тот ехал на новеньком блестящем тракторе по безлюдной сельской улице и расстреливал из дробовика стадо коров, глупо столпившихся на его пути. С каждым выстрелом к скучным черно-белым пятнам на боках скотины прибавлялись веселые алые всплески. Бред любил яркие краски и сафари. Коровы испуганно мычали, а он ржал, подобно породистому жеребцу, и его роскошная грива развевалась на фоне кровавого неба.

Где-то за кадром трижды надрывно прокричали петухи. Тетя Соня с досадой подумала, что лучше бы она служила на ледоколе. Полярные ночи долгие, и никто не помешал бы помечтать с закрытыми глазами. Но Арктика была далеко, а понедельник уже на носу. И Рыбачка, ворча, перелезла через содрогающееся от храпа брюхо любимого мужа. Говорят, что искусство имитирует жизнь, хотя в случае Тети Сони верно было, скорее, обратное. Ибо Рыбачка, казалось, сошла со страниц рассказов о легендарном портовом городе, от имени которого после ликвидации остались лишь две буквы "с". Наскоро натянув тельняшку и капитанскую треуголку, она вышла на палубу. Я по традиции браво отсалютовал ей с моего дозорного поста на верхушке мачты. Она лишь пригрозила снизу кулаком - мол, смотри мне! Я смотрел, а капитанша поплелась в рубку, как она делала каждое утро.

В это время за бортом пять чумазых фермеров устроили перепись населения.
Мужиков оказалось больше. Потому бригадира Жучкина пришлось поделить с бабами. Но голову его мужики оставили себе. Ведь не это в мужчине главное.
Запись в корабельном журнале круглыми, почти детскими буквами: "Да здравствует равенство полов!"

В рубке юнга уже наладил интернетную связь. Тетя Соня уселась за единственным компьютером и нырнула в пучину информационного сайта pravda.net. Ее всегда интересовало одно и то же - Бредя Пит по прозвищу Король и незавидное положение элиты западного шоу-бизнеса. Рыбачка грызла семечки, тыкала грязным пальцем в строчки на экране, время от времени охала: "Убиться можно!" и "Та шо вы говорите!" Юнга давил прыщи и покорно ждал, когда она удалится, чтобы очистить компьютер от вирусов, а клавиатуру от шелухи. Он был зреющим педофилом, хотя и сам не далеко ушел от того нежного возраста, когда нужно опасаться липких, как дешевые леденцы, ладоней и взглядов. Выручали накладные усы и Интернет. Потому юнга был только рад, когда капитанша, прочитав что-то особенно ее взволновавшее, выбежала из каюты.

А в это время за бортом четыре чумазых фермера заскучали.
Агроном Внукова где-то потеряла смысл жизни и грозилась застрелиться. Для поднятия духа пираты бросали фермерам спасательные кружки с фильмом "Миллионер из трущоб". Госпожу Внукову уберечь не удалось. Зато остальные научились неплохо танцевать. Оказывается, боцман вместо "Миллионера" по ошибке записал "Танцора Диско".
Запись в корабельном журнале двумя разными почерками: "Несите культуру в массы. Они разберутся."

- Свистать всех наверх! - приказала капитанша громовым голосом.
На палубу тут же высыпали пираты, обвешанные серебром пустых компактных дисков. Явились два сиамских близнеца-хакера без имени, половых принадлежностей и опознавательных знаков - Рыбачка специально выписала одного из Бангкока, а другого из Рязани. Приплелся длинноволосый кок-анорексик Аткинс, служивший по совместительству бортовым доктором. Прогрохотал и затих в углу великан-альбинос по кличке Каракатица. Затем подоспела еще чертова дюжина пираток, своими пестрыми косынками, позолоченными ручками и луженными глотками больше напоминающих цыганок. Клянусь "Матрицей", мир не видал более жуткого сборища кибер панков, видео коммунистов и злостных нарушителей лицензионных законов. Последней припорхала старушка Галкина, специалистка по жесткой порнографии. Она залезла на плечо Каракатицы и замерла там, склонив голову набок, чтобы лучше было слышно.

Тетя Соня взошла на импровизированную трибуну из ящиков, полных нелицензионными копиями, и приготовилась к очередной политинформации. Народ возбужденно шумел. Наконец, Галкина не выдержала, блеснула темным глазом и каркнула:
- "300 Спартанцев" тебе в глотку! Не томи, милая. Какие из Голого Вуда, кормильца нашего, новости?
- Имею вам сказать следующее... - начала капитанша, и ящики затрещали под тяжестью ее авторитета.
- Ты про Бредю, про Бредю говори, - подсказали хором близнецы, которые часто слушали "Голос Америки". - Что там эта Джо-Лина затеяла?
- Ша! - грозно цыкнула на них Рыбачка. - Не делайте мне вырванные нервы. Я вам за международное положение на минуточку, а уже слухов полный рот.
Потом вздохнула тяжело и добавила уже спокойней:
- Опутала нашего Короля путана. Я вас умоляю, та еще краля. Сухая, як та вобла некошерная, кровь сосет, да наколок у нее, шо у последнего биндюжника. Тьфу на ее мелкий тухес!
Мужчины нахмурились, пиратки запричитали, а старуха Галкина даже на всякий случай перекрестилась.

А в это время за бортом три чумазых фермера плясали канкан.
Доярка Репина и тракторист Деденко так резво выкидывали коленца и высоко задирали ноги, что запинали ветеринара Бабусина до смерти.
Запись в корабельном журнале тяжелыми размашистыми буквами: "Искусство требует жертв." И черные, как уголь, отпечатки пальцев.

Из капитанской каюты на палубу выкатился разбуженный суматохой боцман Костя. Будучи мужем капитанши, в пиратском улье он выполнял роль чисто символическую, от прямых обязанностей отлынивал и за лень был прозван Трутнем. Тетя Соня окинула оценивающим взглядом спортивные штаны "Addidas" с лишней буквой и бонусной полоской да помятую, как физиономия хозяина, футболку с надписью "в джазе только девушки". Она помнила мужа совершенно другим. Как-то в мае еще совсем молоденькая контрабандистка Соня, направив к берегу свой баркас, встретилась на набережной с нагловатым взглядом Кости. Красавец-карманник украл тогда ее сердце. Потом были свидания при луне, конфетно-бутылочный период. Пили много - на брудершафт, на троих, на посошок, на абордаж, на сон грядущий. Пока стоптанные Костины штиблеты, наконец, прочно не пришвартовались в тихой гавани у скрипучей Сониной раскладушки. Прошли годы, хитрые Костины глазки заплыли жиром, а его некогда деликатные ручки уже не помещались в чужих карманах. Но капитанша по-прежнему питала нежность к своему слабому месту.

- Иди до Сони, моя морская свинка, - засюсюкала она. - Таки будем Голый Вуд штурмовать, Бредю вызволять.
- Бред какой-то, - пренебрежительно хрюкнул Костя, сморщив мокрый пятачок. - Больно нужно.
- Больно, говоришь? - вдруг отозвался мрачный альбинос, и в тихих омутах его розовых зрачков завелись черти. - Аткинс это может вылечить.
- Конечно, - оживился кок. - Я ему могу башку ампутировать. Разорви меня "Адвокат Дьявола", никакой головной боли. А нам холодец.
- Ша! - вступилась Соня за супруга. - У мужчины тонкая натура, хочет отдых и свежий воздух. Организуйте мужчине сквозняк.
Через минуту по Гринвичу Костя уже болтался на рее рядом со мной. Соскучившись по человеческому общению, я был искренне рад его компании. Я хохотал, хлестал боцмана по пухлым щекам, дергал за вывалившийся язык, всячески стараясь показать мое расположение. Костя молчал, видимо, стесняясь.

А на палубе ехали крыши, кипели страсти, лопались пузыри мозговых клеток - это пираты писали послание американской королеве. Председательствовала на заседании военного совета, конечно, контр-адмирал Рыбачка. Избавившись от супружеского долга, она с энтузиазмом взялась за исполнение долга интернационального. В качестве общепонятного объявления войны близнецы, любившие резаться в шахматы, предложили лаконичную фразу "e2-e4". Общее собрание одобрило такой рискованный ход, и нотариус Каракатица засвидетельствовал этот факт официальной печатью. В душе альбинос был негром, и с прицельным плевком его темное нутро отразилось аккуратной чернильной кляксой на чистом листе декларации.

В это время за бортом два чумазых фермера решили пожениться.
Чтобы, так сказать, продолжить род. В брачную ночь Деденко и Репина, насмотревшись пиратской версии "Камасутры", вошли в такой сексуальный штопор, что обратно вынырнула только доярка.
Запись в корабельном журнале старушечьим мелким шрифтом: "Хороши на селе свадьбы. А похороны еще веселее."

Да, тут повисишь, такого насмотришься! Повезло мне с работой - знай только, пялься иногда на чумазых сухопутных крыс за бортом да скалься все время. На то я и Веселый Роджер. Высоко сижу, далеко гляжу. Например, если залезть на подоконник горизонта и выглянуть сквозь форточку в облаках, то можно открыть Америку и информационную столицу ее - Голый Вуд. Редкий пират долетит до середины Голого Вуда, если он, конечно, не Воробей. Сейчас там ночь, сытые и праздные жители еще только просыпаются, готовые наполнить ярко-освещенные улицы зеркальным блеском темных очков и смуглым шелестом натянутой кожи. Они не знают, что в данный момент пустая водочная бутылка несет злосчастную черную метку к берегу их беспечного континента. Они даже не подозревают, что длинный и острый клюв штурмана "Смерти Капитализма", пенсионерки Галкиной, сейчас точнее и тверже любой компасной стрелки показывает курс именно на запад. Они не догадываются, что отточенные когти абордажных кошек Фортуны уже глубоко впились в нежную плоть их беззаботного существования.

А ранним утром десять дней спустя королевская чета Америки будет ехать домой с очередного благотворительного банкета. Вернее, ехать будет Джо-Лина Джо-Ли, крепко усевшись на шею мужу и погоняя. Тот, как и полагается чистокровному скакуну, будет закусывать удила и карабкаться на последний этаж первого в Голом Вуде небоскреба. Два идеально чужых обнаженных тела, уже давно ставших достоянием публики, будут медленно подниматься по бесконечным лестничным маршам, прозрачного, как аквариум, здания. Наконец, взмыленный и дрожащий, Бредя Пит опустит свою драгоценную ношу на пол их огромной холодной гостиной. Там они и будут стоять, качаясь, как маятники, он - от усталости, она - от выпитого за здоровье больных СПИДом.

Вдруг Джо-Лина крепко сожмет его увядшее мужское достоинство и из всех сил потянет вверх.
- Петушок или курочка? - крикнет озорно, она любит игры разных народов.
В этот миг женское население всего мира содрогнется от непонятного приступа паники. А король, превозмогая боль, выдохнет:
- Кур...
- Врешь, - довольно усмехнется королева. - Петух. Однозначно.
И уйдет читать международную почту, как того требует высокий пост Посла Доброй Воли.

В тот день по почте к ней приплывет странная бутылка с письмом. Сначала Джо-Лина достанет черную метку. Покрутит ее в руках, решит, что это, пожалуй, покруче "Черного Квадрата" и приклеит кружок себе на лоб, тем самым превращаясь из американского идола в божество индусское. Но таинственная записка "e2-e4" приведет ее в полное смятение. Немного знакомая с правилами игры "морской бой", она с ужасом осознает, что кто-то потопил ее крейсер. От переизбытка чувств и алкоголя королева упадет на широкое ложе, застеленное шкурами ее тайных поклонников.

Бредя с грустью будет рассматривать утонченные изгибы ее здорового сопящего организма. Подумает с завистью: "Сегодня на банкете она ела за троих. Куда это все девается?" Он никогда не узнает, что африканский аист пообещал принести королеве, если та будет хорошо кушать, худенького чернокожего мальчика. Такого в ее коллекции еще не было. Голый король Америки наденет мягкий розовый халатик и уйдет на балкон курить зеленый чай.

А в это время далеко внизу чумазая эмигрантка Репина попытается пересечь улицу, не ожидая "ягуар" Бобика Дауна, Среднего (по прозвищу Снежок), рыщущего по ночному городу в поисках очередной жертвы. "100 очков", - подумает известный актер с напудренным белым носом, заметив по курсу медленно ползущую беременную женщину. Но не совладав с восторгом и поворотом руля, поцелует ближайший фонарный столб. От пережитого потрясения гражданка Репина здесь же произведет на свет брюхатого мальчика, который в свою очередь испугается и тотчас родит фригидную девочку. Счастливая семейка останется лежать, тяжело дыша, на пешеходной дорожке, между белой и черной полосой. На секунду им покажется, что жизнь, наконец, налаживается. Не зная английского, они так и не поймут предупреждения прохожих, что "нелегалов" в Голом Вуде топят, как котят. Однако это неважно, ибо в следующий момент по улице промчится уборочная машина.

Это событие никак не отразится на хладнокровии Арктики. Там, как и прежде, укрывшись одеялом вечных снегов от туристов, фоторепортеров и прочих катаклизмов, будут сладко спать вещие полярные сфинксы. И загадочно улыбаться, потому что сниться им будет пустынный бульвар некогда легендарного портового города с двумя буквами "с". И ветер вест-зюйд-вест, играющий забытым листком завтрашней газеты. Заголовок будет гласить: "Однажды ядерной зимой накал холодной войны привел к глобальному потеплению..."