"В мире существуют лишь две трагедии. Первая - когда не добиваешься того, чего хочешь, вторая - когда добиваешься". Оскар Уайльд
"Что? Ты ничего не слышал про "Пирог счастья"? Тебе передают немного теста и рецепт к нему. Тесто делится на две части, и ты печешь лакомство только из одной, а вторую отдаешь с рецептом. Его еще называют "Герман", он ходит по земле сто с лишним лет, дарит радость и исполняет желания".
Из чьего-то разговора где-то на Земле.
Энн была из того типа женщин, которые никогда не плачут. Впрочем, если быть до конца откровенным, то и никогда не смеются. Эдакая холодность и равнодушие, быть может, иногда напускное, но равнодушие. В её лице не было ничего особенного, про таких говорят: "никаких особых примет", ну, разве что уродливая горбинка на переносице, за которую ее ученики дали ей прозвище Нос. Редкие светлые волосы обрамляли бледноватое лицо, не видавшее косметики. Энн работала в школе, и ее худощавая фигура, облаченная в вязанную мамой кофту, иногда напоминала приведение в коридорах учебного заведения. Каждый день она входила в класс, как всегда немного неуверенно, словно она провинившаяся ученица, а не учитель, поправляла волосы, собранные в пучок на затылке, и начинала разъяснять нудную биологию юным бездельникам. В свои тридцать пять она ни разу не была замужем...но ведь это совсем не значит, что не любила. Первым был Дэвид, сын священника, которого она так любила в своей юности, а теперь Гарри, показавшийся ей тогда, три месяца назад, настоящим подарком судьбы. Кажется, дело шло к свадьбе, но вчера, именно вчера позвонил он и сказал "прости". Конечно же она спросила "почему". "Почему? Потому что ты...(ты Холодная Рыба и...Нос!) не такая как я. Мы не подходим друг другу..." Разве повод расстраиваться?....ну так сложилось. Как там? "Что ни делается, всё к лучшему"? или "Главное не победа, а участие"? Что еще любят повторять неудачники?
Дом ее покойной тетушки в деревне уже пустовал несколько месяцев, и Энн решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы передохнуть на природе, уйти от поднадоевшей школьной суеты. Да и мама тоже советовала так поступить...всё правильно. Она взяла старенький порше отца и отправилась в деревушку Постлэнд. Кузина Энн, Одри, живущая совсем неподалеку этого живописного местечка, обещала приехать в гости в этот вечер. Но снова беда, у сынишки сестры Патрика поднялась температура, и, кажется, Одри не сможет навестить её.
-Мне так жаль, так жаль, - охала Одри в телефонную трубку, - мы обязательно увидимся, как только разрешатся все эти хлопоты дома.
-Да, конечно, милая, - Энн казалась не сильно опечаленной этим фактом.
-Но тебя обязательно будет там ждать сюрприз! - загадочно бросила сестра.
-Спасибо, Одри, я люблю тебя.
Энн подогнала порше к гаражным воротам и вышла из машины. Погода резко испортилась: недавно сияющее солнце сменили набухшие тучи, готовые разрыдаться проливным дождем. Женщина взглянула на небо, слегка прищурив и без того узкие глаза. Серость.
Энн зашла за дом, чтобы посмотреть на сад, который уже не видела не один десяток лет. Да, он не тот, что был раньше, не тот, в котором они маленькими девчонками лазили по деревьям...Кажется деревья были выше (а может мы были маленькими), да и ту яблоню спилили... Ветер продолжал усиливаться. Энн вернулась назад, к входу. Она уверенно шагнула к двери, но тут же слегка отпрыгнула: на пороге стояло металлическое блюдо с пирогом, в который она чуть не наступила. Энн уставилась на непонятно откуда появившийся десерт. В пироге торчала карточка: "Для Энни. Пирог желаний".
-О, Одри, ты чудо, - зачем-то вслух сказала женщина и потянулась за металлическим блюдом.
В комнате, условно разделенной на кухню и столовую, был полумрак, но Энн не захотелось зажигать свет. Она прокрутила пирог на столе в одну сторону, затем в другую, как будто перед ней стояло нечто диковинное. Своеобразный скрежет подноса о стол эхом разнесся по полупустому дому. Звук был слегка жутковат, и женщина поежившись быстро прекратила. Затем схватила ягодку сверху и отправила ее в рот. Ежевика. Ежевичный пирог. Какая прелесть.
Энн никогда не ела много сладкого (ведь это же вредно!), но сейчас даже не заметила, как съела три куска. Вкуснятина. Женщина потянулась за мобильником.
-Привет, Одри! Спасибо тебе огромное за твой сюрприз! Пирог был просто замечательный!
-Что? Пирог? - не поняла сестра, - я не посылала никакого пирога...а мой сюрприз - это ароматические свечки, я специально их для тебя купила, там в гостиной...
-Ты не посылала пирог? - Энн немного насторожилась, - ежевичный...
-Нет...а что случилось?
-Всё в порядке, дорогая, просто я сама немного тут запуталась. Знаешь, в голове сейчас такой сумбур... - Энн никогда не любила наводить панику и раздувать скандалы. Даже когда противные ученики однажды вымазали ее стул клеем, и она попалась в эту ловушку под дружное гоготание класса, Энн продолжала монотонно повторять: "У пауков только четыре пары ходильных ног".
-Точно всё в порядке? - переспросила Одри.
-Да, созвонимся, милая, - Энн нажала клавишу завершения вызова.
Странно. Предельно странно. Если не Одри, то кто же принес этот пирог?
Мысль внезапно оборвалась, и сознание Энн провалилось, провалилось в какую-то жуткую пустоту, наполненную дымом и серым светом. Ад. Наверное, так она себе представляла ад. "Я умерла" - успело пронестись молнией в голове.
Пульс. Жилка на виске у Энн сильно запульсировала. Кажется, она превратилась в маленькую станцию по перекачке чего-либо, именно ЧЕГО-ЛИБО, но не крови. В жилке со страшной силой пульсировал СТРАХ. Монотонные удары учащались, и Энн уже стало казаться, что этот звук отражается от всего, что находилось в этой комнате: от стола, стульев, выцветших зеленых штор...от стен, в конце концов. Звук одурманивал, и вся мебель вокруг как будто закружилась: те же стулья из красного дерева, стол... свет в глазах стал противного ярко-зеленого цвета. Женщина со звонким шлепком плюхнулась на паркет, и этот шлепок так же зловеще стал отражаться ото всех предметов и безжалостно бил в висок. И СТРАХ. Он никуда не уходил, он только пришел и начал свое действо. Это уже было не просто чувство, а нечто большее. Громадное живое существо, чудовище, вот во что превратился страх. "Господи, что со мной" - еле слышно прошептала Энн. Внезапно к горлу стал подкатывать комок. Как будто тот самый СТРАХ просовывал свой кулак через пищевод женщины. Энн поднялась на колени и, зажав рот обеими руками, поползла в ванную. Но ОН хватал ее за ноги, и снова бил кулаком изнутри. Еле успев открыть крышку унитаза, ее вырвало. Желудок опять скрутил ОН, ОН не хотел отступать и требовал продолжения мук. От боли Энн зажмурила глаза, кровавая жижа снова хлынула на белоснежный фаянс. Обессиленная женщина рухнула на ледяной кафель. Пронизывающий холод немного привел ее в чувства. Но это не всё, кажется, ОН преподнес ей еще один маленький сюрприз. В горле снова что-то закололо, как будто там застряла маленькая подушечка с иголками. Рука рефлекторно потянулась в рот. Пальцы нащупали что-то бумажное. Энн потянула, и ЭТО упало в унитаз. От шока и удивления женщина замерла, и в тишине старого дома снова зазвучала только жилка. Она тоже как будто стала живой и вместе со СТРАХОМ стала зло хихикать. Энн, сквозь слезы, продолжала смотреть на дно унитаза. Из ее горла, ее, учителя биологии и убежденного материалиста Энн Уотсон тридцати пяти лет, выпала фотография. Это было ее фото. Старое студенческое фото.
Энни, закутанная в мягкий плед, уже полчаса не отрываясь смотрела на бра, светящее мягким и каким-то особым светом. Бутылка с Джеком Дэниэлсом была опустошена где-то наполовину. Женщина не брала в рот спиртного уже... когда же это было последний раз? Скорее всего, на день ее совершеннолетия. Да, точно именно тогда же, когда она пользовалась последний раз губной помадой. В двадцать один. Тогда ее пришел поздравить сын священника Дэвид, который так нравился юной девушке. Он принес бутылку бренди, которую они испили только вдвоем. "А что было дальше?" - СТРАХ не унимался, ОН продолжал издеваться, на этот раз спрашивал и опять зло хихикал.
- А ничего, - язык Энн стал заплетаться, - он просто меня тупо трахнул. Меня против воли трахнул сын священника. Сын того типа, который сидит в деревянной кабинке и требует искренних раскаяний. А потом он просто опускал подбородок и старался не замечать юную глупышку!
Энн глупо хихикнула и отрыгнула. Она закрыла на секунду глаза и в сознании снова всплыла картина: унитаз полный ее крови и студенческое фото. "Чертовщина какая-то. Ей богу, чертовщина", - Энн снова стала дрожать. Спокойствие... "У пауков только четыре пары ходильных ног".
Градусы виски давали о себе знать: голова женщины склонилась на бок, и пред глазами стали плясать черные круги. Сознание медленно погружалось в сон. Крепкий, пьяный и немного не такой как всегда сон. Страх хихикал всё тише и, кажется, тоже на мгновение решил отдохнуть.
Энн оторвала голову от спинки кресла: солнце ярко светило через огромное окно в гостиной, и его желтые лучи игриво бегали по пледу. Женщина лениво протерла глаза и, немного сощурившись, уставилась на огромные напольные часы, стоявшие в углу комнаты. Половина первого. Ничего себе, проспала двенадцать часов. Рука лениво свалилась с подлокотника и что-то задела на полу. Это что-то звонко брякнуло и покатилось к стене. Бутылка. Вчерашний Джек Дэниэлс. Как бы это странно не было, но что-что, а состояние похмелья Энн совсем не ощущала. Наоборот, очень даже бодрое настроение, несмотря на вчерашнее... Вчерашнее... Энн непроизвольно скорчила гримасу, в голове снова всплыл образ кровавого унитаза и этой чертовой фотки. Мурашки пробежали от кончиков пальцев на ногах до макушки. "Забыть..не знаю как, но забыть" - пронеслось молнией в голове. Она вскочила с кресла и направилась на кухню, быстро шлепая босыми ногами по паркету. На столе лежал мобильник. Энн схватила трубку и жадно впилась глазами в экран. Нет пропущенных звонков и новых сообщений. Постояв несколько секунд, женщина удивлено улыбнулась. Конечно же она знала, что Гарри не звонил, где-то на уровне подсознания, но уже знала. Совсем не отсутствие телефонных звонков удивило ее, а слово, пришедшее ей на ум. Она с улыбкой его произнесла : Козел. Надо же, еще вчера она бы сказала Любимый, ну может быть Глупыш...а сегодня Козел. Энн снова перевала взгляд на стол: маленькая желтая карточка с надписью "Для Энни. Пирог желаний". Рука потянулась к бумажке. Пирог желаний. Женщина уверено скомкала записку и зашвырнула ее за шкаф. Оставив мобильник, она зашагала снова в гостиную. Энн быстро прошла по узкому коридорчику и... вздрогнула. Слева пробежала ее тень, и она ее ОТЧЕТЛИВО видела! Женщина вернулась на пару шагов назад. Зеркало. На стене висело гигантское зеркало во весь рост. Странно, Энн почему-то никогда раньше не обращала на него внимания. Она на мгновение замерла и уставилась на свое отражение.
На нее из зеркала смотрела совсем незнакомая женщина. Нет, это была всё та же Энн, только что-то все равно было не так. Глаза... они стали немного шире, яснее...нос...НОС! От удивления женщина даже провела пальцем по переносице: горбинка исчезла! Да ее как будто и вовсе не было. Рука плавно поскользила от шеи к талии, схватилась и потянула за тонкий поясок. Летнее старомодное платье послушно распахнулось. Энн сняла трусики и лифчик, небрежно бросив одежду на паркет. Она стояла завороженная, наблюдая за отражением своего обнаженного тела. Кажется, грудь стала более женственной, появилась талия. Женщина потянулась к голове и стянула резинку с пучка волос. Охапка русых волос рассыпалась по чувственным плечам. Энни улыбнулась. (О, боже! Наверное впервые улыбнулась сама себе). Только улыбка эта была похожа на.... Сейчас Энн подумала кое о чем, точнее задумала кое-что...Из кухни стало доноситься скромное пиликанье мобильного. Она снова улыбнулась, потому что точно знала, кто решил позвонить ей. Абсолютно голая она засеменила в комнату и, как хищник, схватила телефон со стола. "Любимый" - светилось на дисплее. Она еще не успела переименовать Гарри в адресной книге просто на инициалы.
-Алло, - Энн продолжала улыбаться, сама себе. Всё той же улыбкой, похожей на...
-Здравствуй, Энни...
-Привет...
-Я сегодня у друзей на яхте... - он казался неуверенным, - вот... решил узнать как у тебя дела...
-У меня всё хорошо! (Ах да, если забыть, что я проблевалась вчера собственной кровью). Я рада за тебя, что ты весело проводишь время. Поверь мне, я всей душой хотела (чтобы ты СДОХ!) хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Ведь ты (испортил мне жизнь! Выбросил на помойку, променяв на какую-нибудь шлюху!) ты был добр и мил со мной... - ее слова были какими-то напускными, похожими на фразы из рекламного ролика.
-Знаешь, я виноват перед тобой....я...я бы хотел приехать. Можно?
-Я не дома...
-Я уже знаю, позвонил твоей маме..правда она не захотела мне ничего говорить. Но братишка, я спросил у него...Ты в Постлэнде?
-Да, решила отдохнуть, - и снова улыбка, как...
-Я заеду сегодня, идет? - его голос кажется дрожал.
-Ну хорошо, - она ждала этого.
Гарри осторожно подошел к кованому заборчику. Кажется, именно этот дом. Да, и порше ее отца возле гаража. Он открыл калитку и последовал к двери. Звонок прозвучал трижды - но никто не открывал. Тогда Гарри набрался смелости и толкнул дверь.
-Энни? - голос молодого человека эхом зазвенел в пустоте, - Энн?
Он шагнул в коридорчик. Сначала дыхание, а потом чья-то рука легла на его плечо. От неожиданности Гарри даже подпрыгнул.
-Ну что же ты, теперь боишься, - голос Энн озорно хохотнул.
Гарри повернулся к ней и замер от удивления. Красное облегающее платье идеально подчеркивало ее формы. Сильный макияж и слегка растрепанные волосы придавали некую стервозность образу. Но эдакую сексуальную стервозность.
-Я...ты... - Гарри пытался выдавить какие-то слова из себя. Его черные глаза как будто стали еще темнее, насыщеннее, жаднее.
-Тссс, - Энн игриво приложила указательный пальчик к губам.
-Ты...обалденно выглядишь...
Энни опять улыбнулась. И снова улыбка, как...как ОСКАЛ. Да, оскал - самое точное сравнение. Теперь она уже понимала, что произошло с ней. Энн смотрела в его черные глаза и видела там отчетливо только одно: Желание. И это было дикое желание. Он приблизился к ней, схватил за лопатки и впился в губы. Как путник, искавший уже много дней ручей с пресной водой. Они повалились на лестницу, и стали жадно срывать одежду друг с друга.
-Ты...ты... - хрипло произносил Гарри.
Энн снова... (оскалилась) улыбнулась и захохотала. Он хотел уже сделать то самое первое движение, но... не сделал... потому что ПЕРЕСТАЛ ДЫШАТЬ. Его сердце перестало биться. Гарри лежал голый на ступеньках и остекленевшим взглядом смотрел в потолок. Энни лежала рядом. Сил уже почти не осталось, только разве что на слабенькую улыбку. И ей хотелось сейчас только одного ... еще немного...того самого ЕЖЕВИЧНОГО ПИРОГА.
На кухне был всё тот же полумрак: на улице слишком пасмурно. Не включая свет, женщина подошла к шкафу и достала оттуда металлическое блюдо. Все еще свежий. Только вот трех кусков не хватает. Не беда. Губы снова растянулись в улыбке. Одна ягодка сверху - м-м-м...вкуснятина! Энн жадно отламывала куски и отправляла их в рот. Еще и еще. Ей никогда не было так хорошо. Внезапно трапезу нарушил звонок в дверь, он был так резок, что пронзил Энн, как молнией. Она вздрогнула, смахнула крошки песочного теста с подбородка и направилась в коридор. Женщина приоткрыла дверь. На пороге стоял незнакомец в рабочем комбинезоне, наверное, соседский садовник.
-Вы извините, - начал он, - я просто услышал крики...у вас все нормально? - парень как-то виновато потупил взгляд, чуть опустив подбородок.
Ах, что-то было знакомое в этом его действии!
-Ничего, Дэвид, - Энн снова оска... улыбнулась.
-Что? - молодой человек немного удивился, - я не Дэвид. Меня зовут Пол, я работаю здесь на участке, у Паддингтонов...
-Заходи, Дэвид, - она открыла дверь шире, - заходи, мне нужна помощь.
-Эээ... Пол, мисс... так что случилось?
Незнакомец неуверенно шагнул в темную прихожую, и массивная дверь за ним быстро захлопнулась.
По газону с важным видом вышагивал мистер Гинзли, местный следователь. Он озадаченно что-то бормотал себе в усы, и изредка пинал травинки. Дом тетушки Энн был оцеплен желтой лентой, за которой суетилось много людей. Там бурлила жизнь, пожалуй, большая, чем это было при жизни самой хозяйки. Вокруг собрались толпы деревенских мальчишек и просто зевак - любителей распространять деревенские сплетни.
К мистеру Гинзли от дома направился молодой парень, лет двадцати, в коричневом костюме и очках с толстыми стеклами. Он также выглядел важным и озадаченным. Увидев его, следователь сразу спросил:
-Ну что там, Чарли?
-Еще работают. Там есть над чем поработать.
-Что нового? - Гинзли выдавал все новые вопросы, на которые его помощник еле успевал отвечать.
-Да всё также... - Чарли неуверенно уткнулся в листок, закрепленный на папке, - два трупа мужчин. Один Гарри Олдмэн из Керлиутса, ее бывший парень, второй Пол Браун из Постлэнда, работает по соседству. Олдмэна нашли в одежном шкафу, возле лестницы. Браун был на ковре в коридоре. Оба погибли из-за нескольких колото-режущих ран в области шеи, сделанных ножом. Нож нашли в доме... обычный нож для мяса.
-Для мяса... - зачем-то пробурчал в усы мистер Гинзли.
-Ах, да. Еще один момент, - Чарли на мгновение оторвался от листка.
-Какой?
-У них обоих, - помощник немного замялся, - были отрезаны...яйца.
-Яйца?
-Да, сэр...
Мистер Гинзли слегка удивился, но не подал никакого вида, лишь еще больше нахмурился:
-Что с этой...
-Энн Уотсон? - помог Чарли.
-Да-да
-Скорее всего, суда не будет. По первичному осмотру врачи уже на сто процентов уверены, что она их клиент.
-Что она сама говорит?
-Конечно же Уотсон отрицает свою вину, говорит, что никогда не смогла бы убить. Бормочет что-то про какой-то пирог...что она его ела.
-Может наркотики?
-Все тоже так подумали. В крови чисто. Сотрудники обыскали весь дом и ничего запретного не нашли, притом ни крошки пирога, да и любых продуктов. Абсолютно ничего. Еще она говорила про какую-то записку, оставленную якобы ей, и что она забросила ее за шкаф. Но и за шкафом тоже пусто.
Гинзли недовольно хмыкнул.
-По-моему типичная шизофрения. Хотя она работала в школе, да и родители ничего странного не замечали. Но она и не похожа на маньяка-серийного убийцу. Скорее на замарашку или серую мышь. Так о ней и отзывались коллеги и знакомые.
Мистер Гинзли еще больше потускнел и направился в сторону дома.
Энн Уотсон сидела на краю кушетки. Она подолгу могла так сидеть и не сводить взгляд с одной точки, слушая, как где-то по зеленому от плесени кафелю капает вода. Но не самым ужасным был этот раздражающий звук...еще более жутким был запах: лекарства, хлорка и моча: запах безысходности и смерти. От уколов и таблеток в голове было туманно и тяжело. Её редкие, рыжеватые с сединой волосы торчали во все стороны, а лицо было каким-то перекошенным и жалким. Уродливая горбинка и узкие глаза... Она сидела, вцепившись костлявыми пальцами в край кушетки, как будто бы ожидала, что кто-то придет и потащит ее за собой.
-Я самая красивая, не так ли? - она грубо захохотала, обнажив пожелтевшие зубы. Где мое красное платье? Где оно? Где мое красное платье? Где пирог? - она скривилась и на изрезанном морщинами лице, как у семидесятилетней старухи, показались слезы. Цыплячье тело в ночной рубашке задрожало и улеглось зародышем на кушетке, продолжая что-то бормотать, под монотонные удары капель по кафелю. Единственное, что еще можно было разобрать из ее невнятной речи это: "У пауков только четыре пары ходильных ног".
Вечер медленно опускался на Постлэнд. Деревенские мамаши собрались в беседке пообсуждать наряды из последнего ток-шоу по телевизору, не забывая при этом краем глаза следить за детворой, ковыряющейся в песочнице.
-Да у нее зад, как у коровы! - не унималась одна, весьма полная особа с ядовито-красными волосами.
Все дружно загоготали. За смехом они даже не заметили, как в их компании появился еще один человек. Внезапно все вздрогнули: прямо пред ними стояла убогая старуха в потрепанном сером балахоне.
-Можно я немного отдохну с вами, - она по-старушечьи закряхтела.
Все замолчали и уставились на гостью.
-Да, конечно, - худощавая дама, похожая на воблу, немного удивившись, направилась помогать бабушке.
-Спасибо, милые, - старуха попыталась выдать некое подобие улыбки, - я ходила к детям, а их не оказалось дома, без отдыха тяжело проделать такой путь. Они живут там, за теми холмами, - она махнула рукой вдаль.
-О, мисс, конечно отдохните немного, - красноволосая особа пыталась поддержать беседу, - Мы иногда так невнимательны к своим родителям!
-О, глупости,- опять закряхтела старушка, - я все понимаю. Теперь много забот, дел... Вы такие милые, - она повертела трясущейся головой, давайте-ка я всех вас угощу. Я сама пекла, но вот только проносила туда-сюда, - она глухо захихикала и полезла в тряпочную сумку. Немного повозившись, она извлекла картонную коробку.
-Вот, сама пекла...пирог. Ежевичный пирог.
Дамы немного заколебались.
-Попробуйте, неужели я зря старалась? - старушка немного скривилась.
-Ну что вы,- снова включилась в дело Вобла, - обязательно попробуем!
-Это непростой пирог, желаний. Я всегда так говорю, когда готовлю что-то с любовью, - старуха растянула бледные губы в улыбке.
Мамаши умиленно засмеялись.
Красноволосая подошла к старушке и отломила первый кусок от ежевичного лакомства. Надкусив немного, дама растянулась в довольной улыбке. Женщины последовали примеру и стали оживленно подходить к коробке.
-Настоящая вкуснятина! Вы чудо, просто чудо! - слышалось в веселой компании, которая даже не заметила, что старушки уже давно нет. Да как будто никогда и не было.