Аннотация: Эта сказка писалась уже в рамках нового цикла, "Сказки про Ведьм", но, взглянув на то, что получилось, решила добавить её к "Инквизиции".
Как-то раз, когда монахи в связи с очередной "проверкой колдунов" сидели в гостях у Ведьмы с Плоскогорья и пили чай с пирожными, хозяйка сказала:
- Ого! Кажется, к нам идут ещё гости!
- Только Святые и Колдуны могут предсказывать будущее. Но святой не может быть чьей-то женой. Та, кто замужем и предсказывает будущее - ведьма! - изрек брат Самуил, срочно обтерев руки об робу и для пущей убедительности полистав книгу.
- А если что-нибудь кажется, то благочестивые прихожане крестятся! А кто не крестится, - тот маг, колдун или ведьма! - брат Даниил отставил чай, прижал к себе крест и нахмурился.
- Да я ведь не сама предсказала! - заметила Ведьма, - Вон у фермеров сторожевые собаки есть. Когда они лают, естественно ведь предположить, что кто-то идёт. А у меня ворона сторожевая. Я услышала, как она каркает, вот и сказала, что, наверное, сюда кто-то идёт.
- Ну, тогда ладно. Посмотрим, кого там ещё черти принесли! Может, это нечисть какая, и мы сможем помочь ей спастись путём сожжения.
С этими словами Инквизиторы выскочили на улицу.
Действительно, по склону поднимались трое. Впереди налегке бодро вышагивал поджарый старичок, не столько опираясь на посох, сколько используя этот предмет для жестикуляции в такт своим словам. А за ним, сгибаясь под тяжестью заплечных мешков, едва переставляя ноги, плелись двое молодых людей в чёрных рясах, и в выражении их затравленно-смиренно-несчастных глаз монахам привиделось что-то щемительно знакомое и родное до боли.
- Молодые люди! - громким голосом воскликнул старик, завидев инквизиторов, - Вам знакомо Слово Божие?
- А то! Разве по рясам не заметно?! - обиделись братья, - Мы ведь Святая Инквизиция, между прочим! И вот нам бы хотелось узнать, не колдуны ли вы случайно, если насмехаетесь над благочестивыми монахами!
- Так я и не утверждал, что вы Библию не знаете, а просто спросил. Я человек прохожий, с местными порядками не знаком. Вдруг у вас все так одеваются? А вы сразу начали отпускать нехорошие намёки в сторону странника божьего, отца Кирилла и учеников его, братьев Петра и Константина, может, и недостаточно праведных, но и не настолько грешных, чтобы пользоваться магией! Стыдно, дети мои!
- Простите нас, святой отец! - ответил брат Даниил, стыдливо ковыряясь ногой в земле.
- Пожалуйста! - добавил брат Самуил, покраснев.
- Ладно, дети мои, не стану я сердиться на вас, но вот епитимья во искупление вам бы не повредила. Накладываю на вас епитимью, по которой вы целую неделю не должны есть ничего, кроме...
- НЕТ!!! - хором завопили монахи, - У нас и так отец Аарон строгий! Он сам наложит епитимью!
- А где ваш священник?
- В Церкви, вон там! - указал направление брат Даниил.
- Хорошо. Договорились. Пойду, побеседую с ним. А вы оставайтесь тут, - добавил он, обращаясь к своим спутникам, проверьте пока вот эту избушку на наличие ведьм, магов и колдунов, - с этими словами отец Кирилл бодро зашагал в сторону Монастыря.
Петр и Константин сидели на траве, спинами привалившись друг к другу, и переводили дыхание. Когда они услышали, что им сейчас придется вставать, лица у них стали ещё более кислыми.
- Не волнуйтесь, вам можно не мучаться, - сочувственно сказал брат Даниил, когда захожий священник отошел достаточно далеко, чтобы, по мнению монаха, не слышать его слов, - Мы сегодня уже проверяли Марфу Петровну.
- Ага, - кивнул брат Самуил, - целых два раза! Зато можно пойти к ней попить чая и поесть впрок, пока епитимью не наложили.
В ответ захожие братья просветлели лицами и закивали. Вскоре все четверо отправились в избушку. Увидев характерные выражения лиц двух новых гостей, Ведьма сразу всё поняла, достала ещё две чашки и поставила на стол дополнительную вазу пирожных со сливочной начинкой.
Когда брат Константин попробовал пирожное, у него вытянулось лицо.
- Бедные. У нас хоть изредка есть возможность поесть по-человечески, а вам даже на работе приходится питаться такой гадостью! - посочувствовал он инквизиторам.
- Именно! Начинка прямо с привкусом овсянки! - согласился брат Петр с товарищем.
Ведьма обиделась, но пока решила промолчать.
- Ничего это не гадость! - Удивился брат Даниил. - Если вам не нравится, я могу доесть!
- Ну, вы и зажрались! Вам уже первоклассные пирожные кажутся несъедобными. - Добавил брат Самуил. - Что же вы тогда скажете о тушеной морковке?!
- Ничего, вы кушайте, не стесняйтесь, а мы просто чаю попьём с дороги,- смутился брат Пётр.
- А если вам не жалко для голодных странников, уже почти неделю не вкушавших почти ничего, кроме черствых овсяных галет, то можете угостить нас вот этими румяными корочками от пирожных, - смиренно добавил брат Константин.
- У меня есть бисквит, эклеры без начинки и клубничный джем, - разжалобившись, сказала Ведьма. - А ещё могу положить вам густой, свежей простокваши.
На том и порешили. Тем временем вернулся Белый Маг с благотворительного монастырского обеда, и он сказал, что всех четырёх братьев просили подойти в церковь. Там их уже ждали оба святых отца, и аппетитно пахло жареным гусем, приготовленным в честь такого случая, разумеется, не для рядовых монахов.
- Мы решили, дети мои, - изрек Архиепископ, - что раз уж вы сподобились провиниться перед уважаемым отцом Кириллом, он и наложит на вас епитимью.
- Сперва мне хотелось бы узнать, как прошла проверка избушки, - заметил тот.
- Там всё чисто, - бодро отрапортовали его подопечные.
- А как вы об этом узнали?
- Ну... мы спросили, она ответила, мы опять спросили, и так далее, - засмущавшись, стали выкручиваться братья.
- Оправдываетесь, значит, виноваты. Сколько раз повторять вам, дети мои, что лучший способ попасть после смерти в царствие небесное, - это смиренно признать свою вину и принять на себя добровольно и с радостью любую епитимью во искупление. И я налагаю на вас, всех четверых, епитимью, по которой вы всю неделю не должны есть ничего, кроме овсянки!
У Петра и Константина скисли мины, а Даниил и Самуил удивленно посмотрели друг на друга, и просияли: они-то ожидали опять тушеную морковку, а тут прямо не епитимья, а подарок, ведь целую неделю можно даже не прикасаться к ненавистному корнеплоду!
Оказалось, что овсянку Петр и Константин готовят исключительно вкусно: она получалась почти как свежайший сливочный крем, правда, менее сладкой. А часть зернышек обрабатывалась специальным образом, слегка поджаривалась и добавлялась позднее, так что приобретала чёткий привкус орешков. Даниил и Самуил с совершенно счастливым видом просто объедались этой кашей, частично даже "помогая" гостям справиться с их порциями, а заезжие инквизиторы смотрели на них, как на святых подвижников, совершающих подвиг веры, и с кислыми минами ковырялись в жалких остатках каши, надеясь размазать её по тарелке так, чтобы не пришлось доедать.
- Счастливые! - заметил брат Самуил после еды, благостно поглаживая наполненный живот, - Вот бы нам такие епитимьи почаще!
- Да что вы понимаете, - скорбно отозвался Петр, с голодным видом принюхиваясь к запахам гуся в яблоках, - Мы с детства овсянку ненавидим. И что мы только не пытались с ней сделать, чтобы хоть как-то улучшить вкус, - безнадежно! А отец Кирилл ещё стоит рядом и приговаривает: кушайте овсянку, это каша красоты и силы, она очень полезна для здоровья, в ней много витаминов!
- Может, пойдём, проверим жителей, не используют ли они магию? - предложил брат Даниил, чтобы перевести тему разговора, потому что фраза о витаминах навеяла ему воспоминания о тушеной морковке.
- А толку? У вас даже жители питаются чем-то типа овсянки, кошмар! - мрачно отозвался брат Константин.
- Не все, есть и другие, просто они живут дальше. Вот, например, у Лидии Ивановны из Перелеска очень вкусные пироги, а Наталья Сергеевна с Реки готовит исключительную уху. Но если захочется чего-нибудь солёного или маринованного, то надо идти к Антонине Николаевне из Березняка.
В конце концов, договорились, что пойдут осуществлять проверки по окончании епитимьи. А так как у Аарона и Кирилла возникли кое-какие разногласия по трактовке некоторых мест Святого Писания, то на поиски отправились все вчетвером. Правда, сперва отец Кирилл возражал, что лучше отправить их поодиночке, дабы они могли обойти большее число народу, но Архиепископ убеждённо сказал, что местный народ уже давно привык к самым каверзным вопросам инквизиторов, и поэтому не то чтобы одного, а даже четверых проверяющих может оказаться недостаточно, и если уж они все вместе не найдут ни одного колдуна, он сам, лично, наложит на них епитимью. Что и пришлось воплотить в жизнь, так как, по обыкновению, наглая нечисть или попряталась, или хорошо замаскировалась, и к концу второй недели поисков так и не нашлось никого, пригодного для сжигания.
В результате братья Даниил и Самуил с кислыми минами ковырялись в тарелках с тушеной морковкой, а на зависть им Петр и Константин ели морковку, как праздничное угощение.
- Эх, вот бы поменяться... - мечтательно заметил брат Даниил.
- Да, было бы хорошо, - согласился брат Петр, - Мы бы ели морковку, вы - овсянку, и все были бы счастливы.
- Это точно, - сказал брат Константин.
А брат Самуил ничего не сказал, он просто сидел и одобрительно кивал в знак солидарности.
- А, так вы недовольны промыслом Божьим, предопределившим вашу участь?! - возмутился отец Кирилл, неожиданно вошедший в кухню, - Так попробуйте же участь чужую, дабы оценить её тяжесть и извлечь урок! Накладываю на вас, дети божьи Петр и Константин, епитимью, по которой вы всю неделю не должны есть ничего, кроме моркови, приготовленной собственноручно!
- А вы, как вы могли подумать, что я желаю вам зла! Позор! Накладываю на вас, дети божьи Самуил и Даниил, епитимью, по которой вы всю неделю не должны есть ничего, кроме овсянки, приготовленной собственноручно! - заявил отец Аарон, - Я же знаю, что морковь вкуснее и полезнее овсянки!
- При всём уважении, Вы неправы, брат мой по вере! Овсянка гораздо более подходит для повседневного питания.
- Нет, это Вы неправы. Согласитесь, овсянка - пища более грешная, ибо морковь куда больше размером, чем овсяное зерно, и, таким образом, меньшее число тварей живых будет загублено при поедании именно моркови.
- Отнюдь. Всякий злак в пищу дан был нам по Завету, значит, овсяная каша более богоугодная пища...
Так святые отцы спорили, а радостные монахи тем временем отправились на кухню, готовить каждый себе соответствующее епитимье блюдо. В результате по монастырю вскоре распространились отвратительные запахи. У брата Самуила овсянка получилась густая, сырая сверху и подгорелая снизу. Брат Даниил при варке щедро налил воды и добавил специй, так что у него получился мерзопакостный супчик. Брат Пётр перетушил морковь, так что она подгорела и пропиталась дымом, а брат Константин с кислой миной жевал полусырую массу.
Уже к вечеру все четверо пожалели о своих утренних словах, а ведь предстояло ещё целых шесть дней такой пытки!
- Я вот что думаю, - сказал наутро брат Даниил, - Нам ведь общаться не запретили? Можно же обменяться рецептами, и тогда все будут довольны!
Воодушевившись, монахи отправились воплощать этот план в жизнь. Выяснилось, что точного рецепта нет ни у тех, ни у других, ибо приготовление ненавистных продуктов было уже настолько привычно для них, что делалось почти автоматически, с импровизациями по ходу, количеством приправ на глаз и временем по усмотрению. Правда, на этот раз и морковь, и овсянка получились вполне съедобными, но увы - того исключительного вкуса в них не было. Тогда братья решили сготовить благотворительный обед вместе, а заодно зафиксировать друг для друга все нюансы.
К сожалению, у Самуила и Даниила - овсянку, а у Петра и Константина - морковку приготовить как надо опять не получилось, ибо братья, при записи рецептов, как опытные повара, упомянули самые-самые тонкости, а всё остальное сочли само собой разумеющимся, и в результате блюда вышли не только не вкуснее утренних, но даже хуже, тем более, что соблазнительные запахи мастерски приготовленных этих же блюд для посетителей сильно отбивали аппетит на собственное варево.
Пришлось привлекать посторонних консультантов: Белого Мага - по морковке и Ведьму с Плоскогорья - по овсянке. Соответствующие продукты они готовили просто и вкусно. А не имея такой богатой и изощренной практики в приготовлении этих блюд, они хорошо могли научить новичков.
К концу недели монахи оставались уже вполне довольны собственной стряпнёй, хотя всё равно стряпня более опытных товарищей была лучше. По ходу дела выяснилось, что на основе как моркови, так и овса, можно было приготовить более ста различных блюд, с совершенно разными вкусами, если варьировать технику приготовления и состав приправ. Монахи поняли, что требуются долгие годы для освоения рецептов друг друга, и за это время и морковь, и овсянка так успеют им надоесть, что давно проверенный свой продукт покажется гораздо лучше.
Тем временем святые отцы путём долгих рассуждений с применениями приёмов адвокатов Бога и Диавола пришли к выводу, что спорить о том, какой продукт богоугоднее - морковка или овсянка, более грешно, чем употреблять оба эти продукта, так что дружно решили иногда разнообразить епитимью своих подопечных.
И когда настал день расставания, братья обнялись, прослезились и обменялись рецептами приготовления морковки и овсянки, а потом пошли готовить пироги на прощанье, ибо недельная епитимья почему-то не сделала любимым блюдом ни овсянку, ни морковь, зато привила временное отвращение и к тому, и к другому, так что инквизиторы наконец нашли в этом общий язык.
На прощанье Архиепископ подарил гостям огромный мешок свежайшей отборной фермерской моркови, так что у несчастных Петра и Константина скисли лица при мысли о том, как они это потащат. К счастью, Профессор, вняв слёзным мольбам Даниила и Самуила, искренне сочувствовавшим братьям во Христе, успел приготовить небольшой антиграв в подарок гостям, сделанный "исключительно научными методами".
А Ведьма с Плоскогорья с тех пор внесла в свой ассортимент особый сорт пирожных, с начинкой из овсянки по новому рецепту.