Продвигаемся дальше. Вокруг однотипный пейзаж -
Зомби заняты делом, работают споро и дружно:
Препарируют трупы, наносят на лбы татуаж
С номерами... Все заняты. В общем-то, это и нужно.

Справа свет ярче стал. Мы идём посмотреть в чём секрет.
Видим книгу огромную, писаря в кресле-каталке.
- Это Адская книга, имён там каких только нет -
Всех несчастных, кто здесь оказался, - не бегай к гадалке.

- Ты уверен, Мортэ? А моё имя там может быть?
- Э-э... наверное, да. Поспрашай вон того грамотея.
Потрещи с ним шкатулкой, вдруг душу захочет излить?
Правда это, по-моему, очень плохая идея.

- Мне ответы нужны. Так что должен я с ним поболтать, -
Подхожу к старику: "Вас приветствую. Пара вопросов..."
Писарь выглядит жутко - такими детишек пугать:
Весь морщинистый, жёлтый, как мякоть гнилых абрикосов.

Костяное лицо с угольками прищуренных глаз,
Водопад бороды, ниспадающей вниз по одеждам.
Частый кашель, дыханье неровно, но это как раз
Не мешает работать пером, как работал он прежде.

Тут Мортэ подлетает: "Алё! Ты что делаешь, шеф?"
- Я хотел говорить с эти писарем. Вдруг что-то знает?
- Нам шкатулкой греметь с этим Пыльным срамно! То не блеф!
Быстро делаем ручкой, пока он там буквы считает.

Эти мерзкие Пы... - Тут его прерывает старик,
Начиная безудержно кашлять, рукой прикрываясь.
Наконец, приступ кашля проходит, пощупав кадык,
Он ко мне обернулся неспешно, слегка улыбаясь.

Гвозди глаз старика сквозь меня смотрят, как в пустоту:
"Грузом прожитых лет я раздавлен почти, Беспокойный, -
Опускает перо, - но вот только пока глухоту
Я недугом своим не считаю". Мортэ недовольный

Корчит рожу, под нос себе что-то невнятно бубнит.
- Беспокойный? Серьёзно? Как странно меня вы назвали.
(И подумал: "Похоже, старик нас сейчас удивит".)
- Ощущенье такое - меня вы уже прежде знали?

- Нет, увы, Беспокойный, тебя я не знал никогда.
В крайней мере не больше, чем ты себя знал и узнаешь, -
Он мгновенье молчит: "Ты опять всё забыл? Вижу - да".
- А вы кто? - И вопрос... Ты с него каждый раз начинаешь.

Как всегда, это очень и очень неверный вопрос. -
Поклонился слегка: "Я... я Дхалл, - и закашлялся снова.
Я веду здесь каталог всех тех, кого случай принёс
В эти стены. Учёт, как известно, порядка основа.

Наша участь как Пыльных - следить за порядком вокруг,
Хоронить иль кремировать мёртвых, как то пожелали;
Проследить, чтобы те, кто покинул сей жизненный круг,
Без преград и забот к своей Истинной Смерти шагали".

Голос Дхалла как будто бы стал чуть согретый теплом:
"У тебя, Беспокойный, должно быть, серьёзные раны,
Если ты не узнал это место - почти что свой дом.
Всё никак не покинет тень жизни твоей эти Планы".

- А вот тут я не понял. Тень жизни... О чём вы, старик?
- Беспокойный, вся эта текущая жизнь... нереальна.
Жизнь твоя, жизнь моя - это тени, не более - пшик!
Отраженье того, чем была наша жизнь изначально.

Эта "жизнь" начинается здесь, когда "там" мы умрём.
И мы здесь остаёмся, как в клетке с большими замками.
До тех пор, когда все-таки к Истинной Смерти пойдём,
Если сможем, конечно. Тут всякое быть может с нами.

- Интересно. Прошу, продолжайте. И что же нас ждёт?
Эта Смерть, про которую вы... Что собой представляет?
- Когда здесь существо, наконец-то, как "нужно" умрёт,
То оно в состояние небытия попадает.

Состоянье без страсти, без чувств, без любой суеты,
Без различных химер, без желания плоти и пищи.
Это есть состояние светлой простой чистоты.
- На забвенье похоже. Зачем же его кто-то ищет?

- Разве это не лучше, чем "жить" оставаясь в тени
Настоящей, большой, замечательной, но прежней жизни?
Нет, я думаю, нет. - Любопытно. Теперь, извини,
Но есть пара вопросов. Надеюсь, не мерзких, как слизни.