"Чёрт возьми!", - вскричала графиня. А Семёныч, бомж с четырёхлетним стажем, кутаясь в свою потёртую, но всё ещё прочную куртку, подумал: "Холодно, бля". Моросил дождь, серое распухшее небо шевелилось над головой, холодный ветерок шуршал в тёмно-зелёной мокрой листве. Поскрипывали качели.
Он сидел в скверике, отодвинутом от жилого массива раздолбанной ремонтно-дорожными работами дорогой. Майские праздники закончились, а значит прошла и пора прятаться от бесконечных толп гуляющих "приличных" людей. Что скрывается за этим "приличием", Семёныч знал очень хорошо.
В этот дальний район его занесло сразу по двум причинам. Во-первых, праздники - плохое время для людей его круга. Много милиции, много лишних глаз, много причин быть битым. Здесь же, как он узнал из достаточно надёжного источника, нашёлся целый дом, который постепенно превращали в общежитие. Разумеется, о таких вещах не говорили открыто, но Семёныч до смены профессии и потери постоянного места жительства успел дольше пятнадцати лет проработать прорабом. Он разбирался и в кладке, и проводке, и водопроводе - иногда его нанимали собратья по нынешней жизни, а иногда даже коллеги по жизни предыдущей.
Дом оказался весьма хлипким, о чём Семёныч немедленно и сообщил новым владельцам. До сноса ему оставалось стоять ещё долго, но по факту он мог осыпаться, как новогодняя ёлка, достоявшая до мая, в любой момент. Впрочем, сейчас он был бы рад туда вернуться, но что-то останавливало.
Он всё сидел, сжимаясь под порывами ветра, и наблюдал за зданием сквозь ветви деревьев. Окна были тёмные, но возле входа горел фонарь. Опытный глаз подсказывал, что здание бюджетное, старого фонда, хотя и заметно переделанное. Здесь даже чердак переделали под второй этаж, причём так, что это вряд ли бы заметил непрофессионал.
Здание своим видом вызывало у бывшего строителя профессиональный интерес - слишком уж сильно оно старалось скрыть свою необычность. Прямо НИИ "ЧАВО" какое-то.
- Чего расселся!
Семёныч аж подпрыгнул от неожиданности. Рядом с ним стояла горбатая бабка и мощное существо с лицом младенца - вероятно, слабоумный, которого смогли дорастить до сорока-, а может и пятидесятилетнего возраста. Детина (или дева), склонив голову на плечо, с приоткрытым ртом смотрел на небо.
- Дьож, - писклявым голосом произнёс он.
- Дождь, дождь! - сердито подтвердила бабка и дёрнула его за руку. - Шел бы работать, нечего рассиживаться! И так ни хрена не делаете!
Только теперь Семёныч сообразил, что его приняли за строителя - одного из тех, кто разворотил дорогу. Оно и немудрено - летний гардероб всегда выглядит приличней зимнего, да и бороду он недавно подровнял. С бородами теперь ходить было модно, поэтому он выглядел вполне современно.
- Перекур, мамаша, - сказал он, подвинувшись, - технический перерыв.
Старуха плюхнулась на скамейку. Лицо у неё оставалось сморщенным и злым, но Семёныч уже понял, что это его обычное выражение. Ещё бы, годами с умственноотсталым возиться!
- Всё у вас перерывы, - ворчала бабка. - Дождались дождя! Сделаете опять как попало! А мы ноги ломаем.
Этого нытья он наслушался ещё в "цивильной" бытности - тогда он был куда раздражительней и в любой момент мог ответить так, чтобы началась свара. Но бомжу нельзя быть чрезмерно нервным - вредно для здоровья. И ворчание он воспринимал как безобидное жужжание, усыпляющее и умиротворяющее. Но, пожалуй, в этот раз так оно и было. Он знал, почему всё "строительство" и "ремонт" происходят именно так, а не иначе, мог бы даже объяснить всю эту систему, но не стал. Неизменно объяснения ни к чему хорошему не приводят.
- Ты что-то сказал? - врезалась в его мысли старуха.
Он замер, даже мысли остановил. Посмотрел на неё: всё то же лицо, жуткие руки, тёмно-красная кофта, джинсы, ещё более потёртые, чем у него, на ногах нечто среднее между лаптями и калошами. Даун так и стоял на том же месте, с тем же выражением. Но бабка на одно мгновенье превратилась во всевидящего оракула. И тут же ощущение пропало. Но потом снова появилось.
- Что это за дом? - спросил он, указав на здание за деревьями.
- Библиотека, районная. Сорок четвёртая. А чего?
Он хотел сказать: здание необычное. Но прикусил язык.
- Так...
- Дьож! Дьож! - завыл вдруг детина.
- Навязали на мой горб идиота, - рявкнула бабка, но тут же вскочила и ухватив дауна за руку, поволокла к дому.
Бомж только теперь заметил, что дождь закончился. "Видимо, идиот предпочитает, чтобы его выгуливали только в дождь", - подумал он.
Бабка поспешно шлёпала в сторону подъезда, довольно ловко перескакивая через обломки поребрика и кучи вырванного асфальта. Громадное дитя волочилось за ней, оставляя в мусоре широкую колею своими (только теперь Семёныч заметил) босыми ногами. Однажды, на подработке в доках он видел, как буксир втаскивает в порт огромную грузовую "калошу". Нынешнее зрелище было весьма на это похоже.
А потом он почувствовал дурноту. Стало трудно дышать, лёгкие опустели, а нос словно стал работать вхолостую. Знакомое состояние. Он никогда не мог понять, отчего это происходит. Может быть потому, что с лёгкими что-то не так, а может быть, это случалось, когда он чем-то увлекался и начинал дышать через раз. Или вообще не дышал. В ушах зашумело, послышался словно бы шелест страниц. Несколько минут Семёныч сидел, тяжело дыша через рот. Страх задохнуться потихоньку отступал. Перебегая глазами с предмета на предмет, он наткнулся взглядом на таджика в оранжевой жилетке, сидевшего на болгарке, которой он распиливал бордюрный камень. Никого поблизости не было. Небо потихоньку расходилось, красноватое вечернее солнце выглядывало прямо над его головой. Таджик не курил, не смотрел в телефон, просто сидел и ждал.
***
Стало совсем темно, когда Семёныч, побывав ещё раз в новой общаге, вернулся обратно сюда. Попозже, уже совсем ночью, строительный мусор отсюда увезут на скрипучей трехколёсной тележке. Крупные куски поребрика можно использовать не только для укрепления стены, но и для постройки кое-какой мебели. С таджиками Семёныч уже договорился - они были только рады, что кто-то заберёт мусор и им не придётся грузить его, а может быть, и разгружать.
Лавку он тихонько поприветствовал, как старую знакомую. Семёныч давно завёл привычку общаться с полезными предметами и знал, что они этого не забывают. Уважение может стать взаимным.
Теперь он сидел и смотрел на таинственную библиотеку (раньше он уже обошёл вокруг несколько раз и рассмотрел всё, что смог). В окнах виднелся зал и книжные шкафы, но сами окна выглядели удивительно тёмными, и трудно было рассмотреть что-то внимательно. Здание было закрыто - понедельник - не рабочий день. Забавно, но заодно он обнаружил, что сегодня - тринадцатое число.
Сюда он вернулся потому, что на автобусной остановке сидеть слишком заметно, а возвращаться ещё рано. Ночной автобус подойдёт в самый раз. В общаге ему предлагали остаться, но пьянка, которая там началась, его не заинтересовала - Семёныч предпочитал пить с проверенными людьми.
Если бы не свет фонаря, он бы и не заметил тёмный силуэт, который проскользнул в библиотеку. Закрылась дверь. Тень была очень приземистой, как ему показалось.
Дверь хлопнула снова. Фонарь погас. Здание стало ощутимо ближе - сразу за пятёркой деревьев. Семёныч спокойно смотрел. Во двор по строительным развалинам въехала машина с мигалкой - это было очень нехорошо. Двое полицейских с автоматами выбрались наружу и направились в дыру подъезда - дверь открылась, словно их ждали. Запела птица - в ответ на смолкшую сирену. Потом вышел ещё один - водитель. Закурил. Достал фонарь и, принялся что-то читать, подсвечивая себе. Бомж почувствовал, что волосы от страха у него становятся дыбом, хотя он не мог понять, почему. Потом мент увидел его. И направил на него луч. Семёныч медленно поднялся и начал отступать в сторону деревьев. Под ними оказалось очень сыро и холодно, словно он ступил в болото. Он смотрел на фонарь, который приближался. За спиной снова хлопнула дверь. Бомж едва не упал, налетев на ступеньки. Он ухватил дверную ручку и вошёл в темноту. Дверь с силой захлопнулась за ним.
***
Всё было в порядке. Первым делом он поставил заряжаться свой телефон, потом уже щёлкнул выключателем. И тут же увидел тёмный силуэт посреди зала. Это был человек среднего роста, худой и неприметный, седые волосы собраны в хвост, глаза сверкают. Рудольф среагировал мгновенно. Он выключил свет. Молча постоял в темноте. Включил. Никого не было. Двери были закрыты. Его помиловали. Некоторое время Рудольфу пришлось посидеть, чтобы придти в себя. Не каждый день видишь Фантома.
Библиотека была не первым местом, которое он сторожил. Работал он и на складах, в лучшие годы - до женитьбы - обходил довольно "пальцастый" отель и был на хорошем счету. Именно там Рудольф и смог хорошо подработать, а ещё поверить в то, что он - неплохой фотограф. И в итоге, когда его выгнали, он был уверен, что сможет зарабатывать фотографией. Только ошибся.
В библиотеке, с одной стороны, работа не представляла никакой сложности, с другой - была самой опасной из тех, на которых он работал. Главное, что от него требовалось - не мешать Фантому. Сам он мог ничего не делать, мог спать, мог читать. За это ещё и платили.
Рудольф заложил руки за спину и прошёлся по залу, поглядывая в зеркало. В нём отразился крутого вида парень, с прилично отросшей бородой и умными глазами. Кожаная безрукавка поверх футболки и рваные джинсы, "гриндера" хорошо дополняли его образ. На всякий случай приметил удачный кадр. Проверил двери. Закрыл вход - где-то вдалеке помаргивала полицейская мигалка. Рудольф почувствовал себя неуютно - они могут заглянуть и сюда и придётся объяснять, кто он и что здесь делает.
Обычно он первым делом укладывался на диванчик - отдохнуть, но сейчас действовало напряжение - он отправился на обход.
***
Чтобы не встретиться со сторожем, Семёныч шагнул в боковую дверь, которая оказалась открытой, и попал в читальный зал. Электричество здесь было выключено, но луна отлично справлялась, посылая свой свет через просторное окно. Волосы на затылке снова встали дыбом, но что здесь было не так, понять он не смог. Потом увидел мента с фонариком, который медленно шёл к окну. Лицо его ничего не выражало. Семёныч сел на пол и прижался к книжным полкам. Мент всё ближе. Бомж был точно уверен, что его не видно, но лицо всё приближалось, луна высвечивала на нём злобные серебряно-черные гримасы. Вот оно прижалось к стеклу. Бессмысленно наклонилось к плечу. Бездумный взгляд упёрся в бомжа.
- Ты ещё кто? - послышалось с другой стороны.
Повернуть шею оказалось очень больно, но Семёныч сделал это. В дверном проёме стоял сторож. Тут он включил свет. Мент пропал из стекла, там осталась только луна. Семёныч почувствовал, что пора уползать, чем и занялся. Сил ему хватило только, чтобы обползти шкаф и сесть с его торца.
Рудольф не был уверен, что ему следует предпринять. Вызвать ментов или самому выкинуть неведомого пришельца? У него не было уверенности, что в драке он сможет справиться с ним. Он сделал шаг вперёд. И тут же что-то зашелестело в воздухе. Рудольф постарался сжаться, уменьшиться, как в ссорах с женой, но нечто ударило его в грудь. Он зажмурился и очень вовремя, потому что следующий удар пришёлся в лицо. Книги! Как же?
И тут же воздух наполнил густой голос:
- Это плохие книги.
Всё ещё не раскрывая глаз, Рудольф присел на корточки и нашарил книгу. Она упала корешком вверх, безобразно раскрывшись, и напоминала грубо сделанный шов на коже трупа. Нечто карманное в мягкой обложке.
Фигура шарящего по полу сторожа потихоньку начала расплываться перед глазами. Полки с книгами тоже сделались менее чёткими - Семёныч почувствовал, что снова начинает задыхаться. Помещение со стеллажами начала окутывать тьма, только он не мог понять, это потому, что темнеет в глазах, или потому, что он видит окружающее через ресницы. Лампы, потрескивающие над головой, стали работать в полнакала, затем в четверть. И чем темнее становилось, тем легче дышалось.
Послышался неловкий топот и рамка света - контур открытой двери - захлопнулось за Рудольфом.
- Вы удивительно прожорливы, - учтиво заметил голос. - Поглотили даже чрезмерно много моей темноты.
Его эхо тихонько раскатилось по углам.
- А это не вы, - Семёныч судорожно выдохнул, - с электричеством балуетесь?
- О нет! - голос помолчал, - Как вы это делаете? Вы стараетесь таким способом восполнить то, что взяли без спросу? Зря. Темноту нельзя заменить или восполнить - она всегда разная.
Стало совсем темно, лампы теперь едва могли осветить своё местоположение. Семёныч с облегчением вздохнул - лёгкие снова сделались послушными. Держась за полку, он попытался подняться и с радостью обнаружил, что это вполне удаётся. В ногах ещё осталась слабость, но на такие мелочи, особенно когда под рукой надёжная опора, можно было не обращать внимания.
- А вы видите в темноте? - спросил он. По правде говоря, ему гораздо интереснее было спросить про лицо полицейского, по это воспоминание уже понемногу уходило в небытие памяти. Да и откуда этому голосу знать?
- Не в любой, конечно. Но это едва ли темнота... А вы?
Прежде чем ответить, Семёныч постарался понять, видит ли он что-нибудь. Если темнота и скрывала что-то, то это были не книги. Как-будто что-то шуршало над головой. А стены покрывало движение, словно одеяло из копошащихся насекомых. Иногда в темноте словно вспыхивали тонкие серебряные нити, за которые цеплялись клочья красноватого тумана, кружащиеся у него перед глазами.
Однако тут послышались вполне обыденные звуки, которые отвлекли от бесплотных наблюдений. Негромкий шум, шелест, стук. Что-то гулко упало, потревожив темноту.
- Прошу прощения, - сказал голос.
Тут Семёныч увидел замочную скважину. Это было едва заметное пятнышко света, который, видимо не погас в соседней комнате. Свет пропал. Послышался шорох, потом тихое позвякивание.
"Закрыл скважину либо ключ, либо глаз", - догадался бомж. А звякнула о дверь цепочка от ключей.
Скрежета ключа не было, поэтому всё же глаз. Интересно, что же он видит?
И тут он сам скорее почувствовал, чем увидел, как что-то просачивается через замочную скважину. Это было нечто вязкое и дряблое, пробиралось оно неуверенно, боязливо. Несколько сотен секунд это просачивалось сюда. Затем оно стало наливаться плотностью, круглеть, увеличиваться.
"Это же воздушный шар!" - догадался бомж.
И действительно, выглядело очень похоже, пока "шарик" не стал совсем круглым. Затем он покрылся сетью красноватых линий и моргнул. Бессмысленно уставился в пространство. Блеснула слеза. Легко качнулся в воздухе, совсем как шарик. Повернулся. Моргнул. Семёныч почти слышал, как чернота зрачка размером с блюдце заполняет глазное яблоко, даже скорее глазной арбуз.
Это ж как он всматривается!
И тут глазной шар стремительно лопнул. Грохот словно отстал от этого события и старался нагнать его. А вдогонку летел громкий визг. Семёныч был уверен, это таинственный Фантом не утерпел и ткнул чем-то острым во вместилище любопытства. Удержаться от такого соблазна действительно трудно.
- Всё равно ничего не видит, - подтвердил догадку бомжа голос. - Сегодня много вторжений, - добавил он.
- Я прошу прощения, - нашёлся Семёныч.
- Кстати, а что именно вас сюда привлекло? - особой заинтересованности в голосе не было, судя по постукиванию и покряхтыванию, его владелец был чем-то занят.
Семёныч немного подумал над ответом. Пока это таинственное существо не сделало ему ничего плохого, но... не зря ведь его так испугался сторож?
- Вы пришли за книгой? - уточнил голос.
"Интересно, что он сделает, если я скажу, что нет?"
- По правде говоря, я не знаю, почему, - решился он.
Наступила зловещая тишина. Бомж почувствовал, как похолодело где-то в затылке.
- Сюда приходят за книгой. Думаю, и вам нужна книга.
Это прозвучало весьма провокационно. Семёныч задумался. Последний раз он читал пару лет назад - чтобы убить время. Помнил эту книжку с надорванной обложкой в зимней ночлежке - какая-то муть про детей-инвалидов. А вот читать по-настоящему - это было совсем давно, да и вспомнить, что он читал с удовольствием, не получалось. Может быть, книга и правда не помешает?
- Пожалуй, книга мне и нужна, - сказал он.
В ответ снова послышалось шуршание и постукивание. Атмосфера явно разрядилась. Бомж сделал несколько неуверенных шагов, продолжая касаться рукой позвонков книг. Что-то в них успокаивало и говорило о такой труднодостижимой вещи, как уют. В окно словно пригоршней бросили воды, забарабанили капли. Кто-то кашлянул. Послышался негромкий хлопок. Скрипнула доска. Тёмное помещение понемногу наполняли звуки - каждый из них приживался после того, как был услышан, и только потом занимал своё место насовсем. Послышались негромкие шаги, скрип. Семёныч почувствовал, что начинает сходить с ума.
- Что вы тут делаете? - не выдержал он.
- Порядок навожу. Книги должны стоять по порядку. А никто здесь не в состоянии его не то что организовать, но и хотя бы поддерживать.
Семёныч провёл рукой по книжным корешкам. Они стояли ровно и были на ощупь одинаковые. Видимо, собрание сочинений.
- Может быть, я смогу вам помочь? - предложил он.
- Не думаю. Сомневаюсь, что вам хватит знаний. Вы, как и все, не увидите правильного порядка.
"Интересно, кроме тебя его вообще кто-то видит?"
- А зачем порядок, если его никто не в состоянии понять? - спросил он.
Голосу явно понравилась эта тема, потому что он весело ответил:
- Порядок очень удобный, но только для тех, кто читать любит. Сами посмотрите.
Семёныч послушно уткнулся носом в полку, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Пальцы его скользнули по буквам на переплёте. Однажды он видел книги для слепых - в точках и пупырышках. Пальцы ничего ему не подсказали.
- Книги перед вами в порядке? - голос приблизился к самому его уху.
- Вы что - читать не умеете? - в голосе послышался благоговейный страх.
- Я ничего не вижу, - огрызнулся Семёныч, - Еф что-то...
Тут же книга огрела его точно по макушке. Рядом скользнул лёгкий сквозняк.
- Я прошу прощения, - пробурчал он, потирая голову.
- Извинения приняты, - голос снова зазвучал издалека. - Я также прошу извинений за поспешные выводы.
Семёныч почувствовал, как его руку за рукав отодвинули от полки. Возле самого его носа пролетела книга.
- Ефремов! Превосходный фантаст. Не сомневаюсь, что вы его читали.
Вдруг что-то прохладное скользнуло по лицу бомжа. Тот отшатнулся. Снова приёмы для слепых. Словно его лицо мгновенно ощупали чьи-то ловкие пальцы.
- Простите за бестактность! Я должен был убедиться окончательно. Вы смотрите неправильно. Всё очень просто.
Голос помолчал, затем добавил:
- Хотите посмотреть на более обширную библиотеку?
Это он произнёс вкрадчиво, почти на ухо, отчего даже привычного призрачного эха не возникло. До ноздрей Семёныча донёсся ощутимый запах гнили. А ещё - запах страха.
"Убедительно".
За окном бушевал ливень, за дверью стоял сторож, снаружи, возможно, оставались менты. Часов не было, но весьма вероятно, что автобуса уже дождаться не получится. Строго говоря, делать ему было нечего и податься некуда, по крайней мере, до утра.
- Было бы интересно, - решился он.
- Тогда вам достаточно закрыть глаза.
Семёныч послушался. Темнота вокруг некоторое время сохранялась, но затем начала меняться. Всё стало видно несколько отчётливей, хотя красные пятна всё ещё заслоняли обзор. Чернота медленно сгущалась, словно наполняя собой неведомые объекты. Прошла минута, и можно было опознать совершенно чёрные шкафы с книгами - почти такие же, как в библиотеке. Разве что никаких обозначений не них не было. Из шкафов сверху торчали плоские золочёные лампы, над лампами далеко вверху - стеклянная крыша, сквозь которую было видно тёмное низкое небо. Всё становилось всё более отчётливым: шкафы оказались деревянными, и их покрывал узор бледной позолоты.
В ожидании, когда зрение восстановится, он рассматривал корешки книг. Названия были не только на русском, всё стояло в неведомом хаосе. Ни системы, ни логики. Хотя он почувствовал облегчение от того, что некоторые русские названия знакомы.
За дальним шкафом мелькнула тёмная фигура. Где-то сбоку слышался кашель и скрип стула, на котором вероятно, раскачивались. Помаргивала одна из ламп. По одной из книг проползла и раскрыла крылья небольшая ночная бабочка.
"Фантом" оказался рослым, крепким мужиком, от подбородка до глаз замотанным красным шарфом. Его мощное тело было упрятано в чёрный костюм и нечто вроде чёрного пальто. Длинные тёмные, аккуратно причёсанные локоны свисали до плеч. На ногах - довольно высокие сапоги, в которые были заправлены брюки. Всё это снаряжение выглядело дорого и словно бы являлось его неотделимой частью, кожей. С уже знакомым Семёнычу звуком он переставлял книги: руки его скрывали плотные чёрные перчатки. Стоя перед полупустой полкой, он заполнял её книгами из огромной кучи, сваленной прямо на полу. Иногда останавливался, менял книги местами, вынимал обратно, отступал на два шага и рассматривал получившееся сочетание, прищурив один глаз.
- Теперь вам хорошо видно? - поинтересовался он, не прекращая работы.
- Да. Где это я? - Семёныч протянул руку, чтобы взять книгу с полки, но тут же ударился обо что-то твёрдое. Он открыл глаза и снова оказался в темноте. Нащупал невидимый книжный шкаф. Всё тот же, который использовал как опору.
- Библиотеки не совпадают, - объяснил Фантом. - Слишком разные.
Семёныч снова закрыл глаза. Теперь очертания проступили быстрее, но всё равно пришлось потратить минуту на привыкание.
- Что скажете по поводу моей системы? Он немного помолчал, глянул быстро и добавил: - Говорите, что думаете, а я буду объяснять.
Семёныч снова взглянул на полку.
"Всадник без головы" здесь соседствовал с книгой Р. Говарда, а рядом - Жюль Верн, Голсуорси, книга на латыни, Уэллс, Кларксон, что-то на французском, Сенека. Какая тут система? Разве что большинство книг - фантастика. По виду книги тоже отличались - некоторые были старые и ветхие, зато книжка на французском - какой-то Rabelais - новёхонькая.
Семёныч почесал в затылке - в голове завертелись разные соображения. В воздухе появился слабый запах жжёной проводки. Он сам словно увидел, как гаснут лампочки, но тут же взял себя в руки и вернулся к вопросу. Если это ребус, то сейчас он был готов начать излагать версии. Только вряд ли это - ребус. Фантом прошёл мимо него. Пахло от него чем-то пряным, вроде даже имбирём.
- Неочевидно? Вы читали эти книги?
- Некоторые читал. Что-то знакомое.
Фантом долго и внимательно смотрел на него. Потом вынул из кармана небольшие очки и нацепил их на нос. Снова вглядывался.
- Помните, о чём там речь?
Семеныч уставился на книги.
- Более-менее.
Фантом вынул с полки одну из книг и бросил её на пол. Книга, вместо того, чтобы издать характерный звук книгопадения, странным образом изменилась, вросла в пол, став похожа на какую-то окаменелость. Посмотрев на пол внимательно, Семёныч понял, что он частично состоит из таких же окаменелостей. Где-то они пошевеливались, словно огромные чешуйки. Пришла мысль, что пол - это спина огромной змеи. Извилистая дорога между шкафами только усиливала впечатление.
- Подумайте! Человек приходит в библиотеку. Он только что прочитал книгу и она ему понравилась. Зачем он пришёл?
Семёныч внимательно смотрел на полки. Книг было много. Они наступали. Теперь ему показалось, что одна библиотека не отличается от другой. А возможно их и не две вовсе. Скорей всего сторож огрел его по голове и всё что он видит - последствия.
- Он пришёл узнать, что будет дальше. Всегда есть продолжение, понимаете? И тут возникает два возможных варианта. Либо библиотекарь, либо книжная полка. Вы сами понимаете, что в любом случае всё сводится к библиотекарю.
Бомж слушал Фантома, усевшегося на любимую лошадку, а сам оглядывался. Библиотека жила. У стеллажей появлялись и исчезали силуэты. Книги переставляли, переносили. Силуэты разговаривали то ли друг с другом, то ли сами с собой, и, хотя Семёныч слышал отдельные слова, но всё это сливалось в его ушах в шум ветра, а то и в нечто музыкальное, джазовое. Все эти двигающиеся тени были похожи. У завсегдатаев библиотек такое сходство наверняка есть. Как у строителей.
- Думаю, вы могли бы попробовать разобраться в этом деле, - вдруг предложил Фантом.
Только теперь Семёныч заметил, что Фантом отвлёкся от своих перестановок и внимательно его рассматривает. И тут же догадался, что это фантом Фантома - настоящий продолжал переставлять книги, только в дальнем шкафу. Зато новый фантом постепенно менялся. Кожа его становилась смуглой, с каким-то зеленоватым оттенком, уменьшился рост, изменились черты исхудавшего лица. Наряд стал не таким вычурным - обычный бежевый костюм и светло-зелёная рубашка. Взгляд у него был не такой пристальный, а ещё он не то улыбался, не то кривился, словно услышал чью-то (лучше какую-то) неуместную, но смешную шутку.
- Если желаете, я постараюсь вам помочь, - сказал он. Тихий его голос был бледным подобием мощного голоса Фантома.
***
Семёныч долго пробыл в этой библиотеке. Самое начало его пребывания было скучным - расставлять книги под руководством того самого зеленоватого фантома. Всё, что он делал, происходило в пределах одного зала, огромного, в восемьдесят девять шкафов.
Ходить с закрытыми глазами было непривычно и иногда он открывал их, но каждый раз обнаруживал, что находится всё в той же ночи возле того же книжного шкафа. А ещё он не мог понять, где же находится физически. Но расспросы решил пока отложить.
- Нужно всё делать правильно, даже если не получается сразу, - терпеливо наставлял его Щуплый, как его прозвал Семёныч.
- У вас есть имя? - как-то поинтересовался он.
Щуплый перестал расставлять книги. Он был амбидекстром и проворно раскладывал книги сразу двумя руками. В одной руке он держал "Приключения Электроника", а в другой - сборник стихов на румынском.
- Для чего?
- В смысле? - Семёныч посмотрел на Щуплого, потом на книги в его руках. - Ну... чтобы позвать кого-нибудь или вообще... обращаться.
- Я просто скажу: помоги мне. А обращусь на "вы".
Щуплый вернулся к расстановке.
Бомж смотрел, как книги выстраиваются какой-то идеальной кривой, книги поменьше переходят в более рослые, тонкие в толстые. Большинство названий он понять не мог. А ещё он думал, насколько же обитатели библиотеки отличаются от людей. Только теперь ему пришло в голову, что имена нужны не для того, чтобы обращаться, а для того, чтобы было удобнее обсуждать и сплетничать. Эти существа, по ходу, не способны были сплетничать в принципе - слишком они были заняты.
"Значит, останется Щуплым."
Расстановка книг, даже с бесконечными пояснениями Щуплого, в которых Семеныч ничего не понимал, была настолько скучной и бессмысленной, что уже через пару часов этой головоломки он обнаружил более интересное занятие. Сначала он быстро заглядывал внутрь книг и если они оказывались на русском языке - прочитывал пару абзацев, а то и страницу. Почему-то всё прочитанное казалось интересным, и главное - полезным. Сведения доставляли непонятное удовольствие, похожее на то, что бывает от наполнения пустого желудка или ночёвки в тёплом помещении. Он словно примерял на себя всё обнаруженное - и всё оказывалось впору. Щуплого эти промедления никак не смущали - иногда он сам погружался в чтение какой-нибудь книги, а иногда просто стоял как истукан. Здесь вообще никогда не торопились. Часов нигде не было - время возникало тут будто в соответствии с какой-нибудь из книг - поэтому после пяти вечера могло наступить три ночи или десять утра. Кто-то раскрывал книгу - и время менялось. Так же странно менялась погода над головой - гроза без труда превращалась в солнечный закат или в туман, а то и в метеоритный дождь, оставляющий на стекле крыши чёрные полосы горячего пепла.
Зеленоватый фантом был не один. В библиотеке работало достаточно разных сотрудников, но призраки Фантома выделялись. Эти недоделки привлекали его внимание. Назывались они смотрители. Все они чем-то неуловимым походили на Фантома. Женщины и мужчины, молодые и старые, разные во всём. Голоса, манера говорить, манера двигаться - всё у них отличалось. Они не были живыми - он был уверен. Они только переставляли книги.
"Или не только?"
А ещё здесь всё время царил призрак какого-то наступающего мучительно-приятного голода. Иногда Семёныч чувствовал его так сильно, что покидал своё рабочее место в поисках какого-нибудь буфета или ларька, где можно было купить перекусить. Но библиотека казалась бесконечной. Хитросплетения шкафов иногда кончались тупиками, а иногда тянулись, уходя во мрак, который непременно рассеивался, стоило подойти поближе. Залы шли за залами. В читальнях над книгами под зелеными лампами сидели читатели. Каждый из них был сам по себе, и они не походили на силуэты-фантомы, поправляющие книги на полках. Некоторые записывали что-то из прочитанного в блокноты, тетради, калькуляторы. Кто-то оставлял правки прямо в книгах, и здесь, видимо, это считалось вполне нормальным занятием. Некоторые непрерывно что-то жевали, но никакой еды поблизости не обнаруживалось. А когда он поинтересовался у читательницы, не поделится ли она хавчиком, она подняла на него туманный взгляд поверх круглых очков, поглядела сквозь него, потом по сторонам, и, словно никого не заметив, вернулась к книге. Немного позже один из смотрителей просветил его, что читатели, хоть и находятся в этой библиотеке, не понимают этого, хотя, возможно, ощущают. Некоторые из них оказываются в этой библиотеке, чересчур углубившись в книгу. А иногда даже принимают библиотечный мир за книжный. Всё это было слишком запутанно, так что Семёныч мало что понял.
***
А потом он познакомился с арбитами(1). Их достаточно легко можно было отличить от всех остальных. Если смотрители ничем не отличались от обычных людей, то в арбитах почти всегда имелось нечто нечеловеческое. Что-нибудь очень красивое и непременно что-нибудь уродливое.
Тогда Семёныч только решился понемногу изучать топографию библиотеки, и Щуплый дал ему несколько названий книг, которые нужно было найти. Указания же местности были самыми туманными: пройдёте через кельту, затем два вторых зала и небольшая дверь - вас интересует Трагедия. Седьмой шкаф от входа прямо.
Щуплый тогда ещё на всякий случай поинтересовался, не сопроводить ли новичка, но Семеныч отказался от помощи. Почему-то он был уверен, что всё окажется проще, чем звучит - так часто бывает.
До маленькой двери он добрался без приключений, хотя первый "второй" зал был наполовину засыпан обломками, из которых торчали ветки арматуры. Но зато там стояли грандиозные по своему обхвату колонны по углам. Стоя у этой самой двери, он услышал странное гудение и скрип. Потом ещё один резкий скрип. На ум пришла бабкина сумка-тележка, на которой проделывают дрифт. Гудение приблизилось. Он едва успел сделать шаг в сторону, прежде чем дверь распахнулась и, ударившись о стену, упала, сорванная с петель.
В зал ворвался рыжий вихрь. И тут же остановился, не успев продвинуться и на пару метров. Волосы тяжело опустились на плечи, спину, грудь, оставив на виду только левую половину лица. Глаз, нос и щека принадлежали девушке, росту это существо было небольшого - Семёнычу едва доставало до подмышки. Глаз дёргался, на видимой части лба красовался свежий синяк. Тело существа закрывал плотный белый свитер, а в руках оно держало рулон бумаги. Ног у неё не было - тело заканчивалось чем-то вроде тракторной гусеницы.
"Поэтому и такой маленький рост".
- Нет, это невозможно! - крикнула рыжая.
Семеныч молчал, на всякий случай прижавшись спиной к обломкам, осыпавшимся у стены.
- Вы не даёте мне работать! - взвизгнула она и с силой сдула волосы с лица. Лицо у неё оказалось достаточно милым, подвижным и юным. И всё в синяках - даже глаз обнимал зеленоватый диск фингала.
"Два дня с момента нанесения".
Семеныч не отвечал. С истеричками он предпочитал общаться молчанием. Девушка тряхнула головой и глаз снова остался в одиночестве.
- Вы тоже не желаете со мной разговаривать?! Вы все такие!
- Думаю... - начал Семеныч, но договорить не успел.
Расшвыривая своей мощной гусеницей обломки, нервная дева умчалась туда, откуда он пришёл. Кстати, свой рулон она не выпустила.
В принципе, у арбитов была трудная и нервная работа. Иногда даже сама библиотека запускала в какой-нибудь зал успокоительный буквенный вихрь, и тогда можно было наблюдать тот редкий миг, когда Рыжая Гусеница была спокойной и умиротворённой. Наверное, так выглядит студентка, вернувшаяся после тяжёлого учебно-рабочего дня и вставшая под душ. Арбиты следили за читателями. Как ему невзрачно объяснила арбит, которую он так и назвал - Невзрачная, "суть заключалась в том, что некоторых уже не исправить". Некоторые книги имели "специфические свойства" и когда такая книга попадала в руки читателю, арбит немедленно узнавал об этом. Они всё время таскали длинные списки таких книг и делали в них пометки, как при учёте в магазине. Что это были за книги, Семёныч не понял, но решил, что это некий литературный мусор. "Плохие" книги, как объяснил позже сам Фантом.
Невзрачная оказалась достаточно разговорчивой. Глядя в очередную книгу, она выбрасывала в его сторону отрывистые и бессмысленные фразы, вроде: "отравление неизбежно", "несомненный талант выдумывания прекрасного погиб втуне" или "остановиться можно всегда, но чаще это происходит слишком поздно". На вид она была неприметной: невысокая, равномерно широкая, в больших роговых очках, за которыми сверкали красные, как гранаты, глаза. Зато голос был замечательный: хриплый, капитанский, прокуренный. А глаза никогда не отрывались от чтения. С книг она переключалась на списки и обратно. Стоя рядом с ней, Семёныч однажды сообразил, что чувствует лёгкую вибрацию и гудение - как от холодильника. Может быть, это и был некий электрический прибор - впрочем, многие столь невзрачные дамы, возможно, не откажутся превратиться в робота, чтобы не горевать о своей невзрачности.
Из её осколков фраз Семеныч собрал нечто похожее на объяснение. Даже "плохие" книги не подлежат уничтожению, ибо они "почти всегда имеют второй слой", но в отличие от хорошей литературы, здесь требуется некоторое мастерство, чтобы "миновать шелуху". Если же в ней задержаться, "она обнимет, как листья, смазанные птичьим клеем". Иногда она давала пояснения на незнакомых языках, но, к счастью - редко.
Он снова открыл глаза, но темнота по-прежнему его окружала. Только стеллажи с книгами были металлическими. И, пожалуй, тут было тесновато и душно. Он сделал пару шагов и налетел на стопку книг на полу. Даже на ощупь они были пыльными. Ясно, что он не в читальном зале.
Вдалеке мерцал слабый огонёк. Ощупью подойдя к нему - коридор между стеллажами был узок и заполнен горами книг на полу - Семеныч обнаружил, что это догорающая свеча. Где-то на самом кончике её пламени дымилась крошечная книга. А потом пламя немного увеличилось. Затем загорелось ещё несколько огоньков. Становилось жарко. Он снова закрыл глаза и с удовольствием вдохнул прохладу и сырость фантомной библиотеки.
Мысленно он уже начал представлять схему части библиотечных просторов. Сначала ему показалось, что библиотека вообще бесконечная. Со схемой ему помогла та самая Невзрачная. С ней Семёныч познакомился, когда разыскивал книги для Фантома. Тот знал местонахождение любой книги в библиотеке, но иногда отказывался сам идти за ними. Пару раз он просил принести книги на незнакомых бомжу языках, один раз - "Камасутру книжника". А в тот раз он, отпихнув Щуплого, в своей вежливо-насмешливой манере попросил книгу "Наследники".
Путь оказался нелёгким. Некоторые залы были заперты, а ключ проще было украсть, чем добыть официально. Зал Поворотов просто заканчивался тупиком и приходилось разбирать или ломать стену. В зале "Ф" протекала крыша и сыпались осколки стекла. Привалившись к покосившемуся шкафу, он стоял и смотрел, как хрупкие острия вонзаются в деревянный пол. Всё это вперемешку с дождём завораживало. Тут-то и появилась Невзрачная - она шла, глядя в очередную книгу, и держала над головой огромный зонт. Осколки вонзались в него, но дальше не проходили.
- Разрешите? - спросил он.
Она пробормотала нечто невразумительное, но остановилась. Осколки продолжали вонзаться в полиэстер зонта с угрожающим лопаньем. Через дыры, которые они оставляли, капала вода. Невзрачная невозмутимо читала. Кивнула. Семёныч присоединился к ней и они пошли по сырой стеклянной просеке, мимо книжных шкафов.
- Жизнь и смерть сверкают почти одинаково, - заметила Невзрачная.
- Ну, сверкать это будет только на солнце, - ответил бомж.
Невзрачная не ответила. Тем временем они миновали опасное место. Семёныч оглянулся: сквозь дыру в потолке сверкало солнце, хотя дождь не прекратился. Вода и стекло сверкали, словно стараясь перещеголять друг друга в этом. С этого момента он понял, что, по крайней мере, Невзрачная его слышит, а может быть, и слушает. Тогда она устроила ему нечто вроде экскурсии по библиотеке и даже привела к нужному шкафу. Среди шести десятков серых книг там была и серая книга - "Наследники". А чем на самом деле занимаются арбиты, он узнал несколько позже. Точнее - увидел.
***
Он сидел на полу, возле самых дверей. Очень хотелось начать качаться, но зад уже замёрз на холодном полу, поэтому пришлось согнуть ноги и обхватить их руками. Какая-то из молний больно впивалась в бок. Качать в таком положении можно было только головой, а от этого, как известно, никакого проку. Волосы упали на лицо: это было и хорошо и - плохо. Длинные и редкие - сейчас он это видел - волосы укрывали, но одновременно из-за них было плохо видно, что творится вокруг. Если бы он мог, он бы заполз под библиотечный стол, но до него нужно было миновать весь холл. Свело плечо, но Рудольф не шевелился. Он ясно слышал треск статического электричества. Стоило моргнуть, как вздрагивало и оно тоже.
Из-под дальней занавески торчали носки чьих-то ботинок. Мимо них по полу пробежало какое-то насекомое - почему-то он даже увидел его отражение в мраморе. Ботинок приподнялся и опустился.
Топ.
Топ-топ.
Топ!
Послышался скрип по стеклу. Окно было за спиной Рудольфа и начиналось где-то на уровне его плеч, но сейчас его закрывало плотная занавесь.
Ботинок шагнул. Хотя теперь он был узконосой туфлей. За ним потянулась штанина, которая уходила куда-то вверх, упираясь в ремень брюк. Второй шаг.
Занавеска шевельнулась. Что-то подёргивало за неё.
Рудольф принялся раскачиваться. Он вытянул свои ноги, положил руки вдоль тела и, не обращая внимания на ледяной ветер, пробегающий по телу, раскачивался, уставившись а одну точку, но ничего не видя. Глаза его закатились, изо рта потекла слюна.
Существо, которое стояло перед ним, было столь велико, что вынуждено было стоять сильно ссутулившись, словно подпирая плечами потолок. Ноги у него были чрезмерно длинные, в полосатых брюках, которые держались на ремне. Торс обхватывала чёрная майка. На шее висела повязанная, словно галстук, верёвка. В одной руке оно держало тонкий, блестящий, словно новёхонькая водопроводная труба, костыль, а в другой - очки. Близоруко щурясь, он прикладывал их к лицу, стараясь разглядеть что-нибудь перед собой. Здесь было слишком душно и тесно. И Существо начало распрямляться, чувствуя, как замечательно встать в полный рост. Заскрипел, подаваясь, потолок.
Только теперь Рудольф понял, что это существо - он сам. Но тут же занавеска за его спиной втянулась в окно, вырвав кольца, которые, словно пули, ударились обо что-то. Снаружи стояло ещё более страшное чудовище. Жирное и белое, почти без глаз, зато с огромными выпученными зубами. Редкие волосы торчали из головы, словно прутики соломы. Пузатое, обвислое тело не могло скрыть платье, а толстые, полностью открытые ноги были заляпаны не то грязью, не то татуировками. И это существо прыгнуло. Ловко и привычно ухватившись за верёвку, оно мгновенно согнуло его высокую интерпретацию.
- Вожделей! - плюясь, кричал её рот, наполненный огромными зубами, похожими на пальцы.
***
Рудольф открыл глаза. Он сидел в кресле возле библиотечного стола. Дверь в библиотечный зал была забаррикадирована тумбой, набитой мусором для буккросинга, а в дополнение к ней - тяжёлым креслом. В окно, на котором не было никакой занавески, заглядывало серое утро. Моросил дождь. К стеклу прислонилось бесформенное лицо, которое медленно смывали струйки воды.
Рудольф вынул телефон. Там было два пропущенных звонка от жены и сообщение от жены: "На хуй! Уехала. Деньги пришлёшь 14-го. Не еблань!".
После этого уже ничего не было страшно. Ковыляя, словно после недельного запоя, он медленно разобрал баррикаду и открыл дверь. Там никого не было. Все окна оказались целы. Возможно, книги стояли как-то не так, но это его не касалось. Ночной пришелец пропал. Возможно, его утащил фантом. К счастью, теперь здесь можно не работать.
Закрыв библиотеку, Рудольф расправил плечи и посмотрел на свои тонкие ноги - кожаные штаны делали их ещё тоньше.
Перед тем как уйти, он раздумывал, как оставить ключи, но от мучительных раздумий его избавила толстая библиотекарша, которая вышла на смену. Он молча вручил мерзкой тётке ключи и отправился домой. Мысль была одна - нажраться. От горя. И на радостях.
***
Звука сирены не было, но свет сменился на красный. Так лампочка созывает не слишком примечательных людей облачиться в одинаковые костюмы и маски. В этот момент Семеныч висел вниз головой, стараясь вытянуть огромный том Илиады, завалившийся за шкаф. Веревка ощутимо впивалась щиколотки, но зато с другой стороны шкафа её надёжно держал самолично Фантом. Когда свет сменился, Фантом так дёрнул за веревку, что Семеныч с размаху ударился головой о стену.
- Бля!
- Bordel de merde... Прошу прощения. Травить?
- Да, - вздохнул Семеныч, хотя и вниз головой это сделать было трудно. - Немного. Ещё! Погодь! Ухватил... держу! Давай назад!
Фантом с удовольствием провёл ладонью по бархатистой поверхности книги. Она действительно выглядела роскошно и украсила бы любую библиотеку. Огромный фолиант с пергаментного цвета страницами, витиеватым шрифтом и множеством гравюр. Пока Семеныч взлетал к вершине шкафа, он успел прочитать страниц двадцать - Интересно!
Свет оставался красным.
- Что такое произошло? Пожар?
Фантом рассмеялся:
- Книги не горят, сударь. Нет, просто кто-то проявил излишнее рвение или чрезмерное (это слово он произнёс со смаком) волнение. Это связано с арбитами.
И как по команде мимо них прошли Невзрачная и другая арбит, которую Семеныч раньше не видел. Да и сейчас он её не видел, если честно.
Тогда ему пришло в голову, что зря он уже использовал слово "невзрачная". Потому что эту особу он вообще был в состоянии увидеть лишь на секунду - в следующую секунду она выпадала из поля зрения. Одета она была в нечто тёмное, руки - нечеловечески длинные и это всё, что он мог сказать. Ещё в какой-то момент он увидел её странные жёлтые зубы - желтая кость - но даже лицо не зацепило его память. Ко всему прочему она почти не разговаривала. Однако само её присутствие неизменно чувствовалось, во-первых, по запаху. Запах был какой-то фруктовый и кожаный - в голове возникала дама в хрустящем садомазо-костюме, поедающая клубнику. Запах этот не то чтобы бил в нос, но был слишком своеобразным, чтобы его не заметить. А ещё шорох бумаги и шелест платья. И ещё покашливание. Проще говоря - её не было видно, но прятаться она не старалась.
В этот момент он открыл глаза. Из окон светил тусклый вечер, зато зажженные лампы создавали тот же странный уют, в который попадаешь, войдя в офисные коридоры из холодной дождливой ночи. Сам он, сидя на стремянке у стены, собирал настенную лампу. Он только что прикрепил новый её экземпляр к потолку, а снятый решил приберечь на запчасти.
В зале возле шкафа с плашкой "детективы" стояла та самая арбит, которую трудно было рассмотреть. Теперь она была вполне обычной пожилой женщиной в чёрном платье и короткой светло-серой куртке. Рослая, она почти закрывала собой ещё одну женщину, которая перебирала корешки книг в мягкой обложке. Арбит ей не мешала, просто стояла за её спиной. Потом положила ей руку на плечо. Любительница детективов уже ушла, но её часть стояла всё там же. Арбит держала её за плечо - крепко, аж пальцы побелели. Тем временем женский силуэт превратился в большую кучу книг, по форме похожую на снеговика. Она явно была живая, шевелилась и пыталась отползти в сторону. Книжки были размахрившиеся и мятые. Вдруг арбит с неожиданной злостью ударила книжную груду по той части, которую можно было считать головой. Силуэт с тоскливым звуком осел на пол. Вздохнув, арбит встала на колени и принялась вынимать книги - они были довольно хорошо скреплены и отрывались с пугающим хрустом. Хлестала кровь, а может быть - чернила, ибо было достаточно темно. Лампы моргнули.
Дама вернулась и поставила взятую книгу обратно на полку. Она не обратила внимания на то, что делается с её книжным багажом. Арбит равнодушно махнула ей вслед рукой.
Грязные, конвульсивно подёргивающиеся книги она засыпала каким-то чёрным порошком, отчего они становились потёртыми, чистыми и мёртвыми. Вскоре от "снеговика" осталась только нижняя часть, но она ещё подавала признаки жизни. Работа продолжалась. Книги арбит раскладывала на три стопки. Одну из них - большую - потом неторопливо перенесла к шкафу, на котором было написано "Буккроссинг", часть поставила на полку, а оставшиеся высыпала в ведро для бумаг.
Отряхнула руки. Подошла к Семенычу и поманила его пальцем. Тот нехотя спустился. Некоторое время она внимательно разглядывала его, потом покачала головой. И, стремительно выбросив вперёд свою чрезмерно длинную руку, закрыла ему глаза.
После всего увиденного бомж решил, что пора подробно изучить территорию библиотеки и выяснить, не бесконечная ли она. А ещё он перестал бояться увидеть что-то неожиданное - стал считать себя привычным ко всему.
- Не задерживаю, - кивнул на его просьбу отлучиться Щуплый.
Он выбрал направление - противоположное тому, которым пользовался раньше, и посматривая на надписи на шкафах (где они имелись), чтобы не заплутать. А ещё он неизменно двигался прямо, хотя большинство залов выводили в четыре направления.
И залы эти были разнообразны. В большинстве случаев они были велики и каждый сам по себе - словно отдельная библиотека. Многие содержали собственный читальный зал, а некоторые только из него и состояли. Меблировали читальни столы, столики, скамьи, диванчики - всё из самых разнообразных материалов. Были бетонные, покрытые тканью, деревянные, пластиковые, каменные, кованные. Красные залы переходили в оранжевые или коричневые, а следом - белый хай-тек или старинный бархат и полированное дерево. Просторное плоское помещение, больше походившее на пещеру со свисающими с потолка сталактитами и короткой надписью, выбитой над входом "NC-31". Пожалуй, тут не хватало только факелов и алтаря для жертвоприношений. Но вместо этого были столы и зеленые лампы. А ещё паутина и пыль.
А следом за ним - совершенно пустой и тёмный зал, в котором не было ничего, кроме грубых колонн, покрытых вырубленными письменами. Ламп здесь было немного, зато в их свете сновало, по крайней мере, трое смотрителей. Но что они делали - Семеныч не понял. Как будто протирали пыль. А в какой-то момент его чуть не сбило нечто быстрое.
"Рыжая гусеница".
Бесконечной библиотека не была. Хотя и была самой большой из тех, что он видел. Через неприметную деревянную дверь Семёныч вышел на улицу сумрачного - опять была ночь - города. Вероятно, это был чёрный ход - небольшая лестница в семь ступенек - и уже тротуар.
Улица, исключая редких прохожих, была пустынна. И странные это были прохожие. Качнувшийся свет фонаря мазнул по фигурам рослого субъекта в коричневом костюме и цилиндре в тон и дамы в плаще с капюшоном и платье с юбкой колоколом. Тени их вытянулись и, извиваясь, уползли в темноту. Приближалась буря - ветер, словно стараясь сбежать от неё, рвался в дверь за спиной Семёныча. Но всё же бомж спустился по лестнице. Откуда-то сбоку слышались глухие удары. У ног мелькнула белая кошка, которая, отбежав, остановилась под фонарём. Увеличиваясь на глазах, она отползала в темноту, не переставая пожирать Семёныча глазами. Семёныч приблизился к фонарю и круг его света уменьшился и ослаб. Из темноты раздалось предостерегающее шипение. А ещё шелест. Глухо и многотонно ударила в мостовую мягкая лапа. Семёныч отошёл. Буря застряла где-то в стороне - если взглянуть в пролёт улицы, то можно было увидеть уголёк почти погибшего, но всё ещё мерцавшего заката. И снова глухой стук. Почему-то он был уверен, что это маленький камешек, который ударяет в белобрысую женскую голову. Потом ещё один. Снова. Некоторые камни отскакивают и бренчат о мостовую, другие, словно струпья, остаются на голове. Он ясно видел это. На голову посыпался белый снег, но стряхнув его, Семёныч обнаружил, что это обрывки бумаги. Их становилось всё больше, они залепляли всё вокруг, причиняя боль и забивая собой темноту. Бомж поспешно вернулся в библиотеку. Захлопывая дверь, он увидел приближающиеся фигуры, похожие на огромные белые пальцы. Темнота каменного зала показалась куда уютнее, чем раньше.
И тут он открыл глаза. Было светло. Сквозь пыльные стёкла падали косые лучи. Пожилая дама, склонившись к книжным полкам и придерживая локтём сумку, аккуратно набирала что-то в телефоне. Он сам стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди - дремал. Спать стоя Семёныч научился ещё в студенческие годы - потом с удовольствием забыл это трудное умение, а теперь снова вспомнил. Конечно, можно было расположиться за одним из столов с зелёной лампой (точно такой же, как в обратной библиотеке), но что-то мешало сделать два шага. Может быть лень или слабость, а может быть, реальное препятствие. Прежде чем он успел решить, он уснул.
Снилась ему какая-то чертовщина. Здесь были стеклянные стены и чёрные колонны, а пол покрывал чёрный, дорогущий кафель. Сам он стоял за какой-то стойкой из мутного сине-серого стекла и разглядывал людей. Они не были знакомы, но, видимо, относились к одной социальной группе, потому что легко находили общий язык. Иногда они подходили к стойке и клали на неё небольшие картонные карточки. Сам он проверял значки на карточках и если всё было правильно - люди исчезали. Держа очередную карточку в руках, он обратил внимание на эти самые руки. Пальцы были тонкие и изящные, словно он в жизни не занимался тяжёлым трудом. А на мизинце - тонкий плоский перстень, занимающий целую фалангу. Слишком молодые руки.
- Так что?
- Всё как полагается.
Очередная дама исчезла. Ему показалось, что, исчезая, она что-то сказала, но уверенности в этом не было.
- И долго мне ждать? - спросила его девушка.
Только теперь он заметил её. Девушка стояла, положив скрещенные руки на стойку и водрузив на неё свой весьма мощный подбородок. Вероятно, рост её был не маленький, либо лицо с длинным носом и густо накрашенными глазами выглядело крупным. Чёрные волосы словно пытались дотянуться до ушей и закрыть их. Вероятно, стрижка была выбрана покороче, чтобы компенсировать длину носа.
Семёныч воззрился на неё - она смотрела на него снизу вверх серо-голубыми глазами. А ведь если выпрямится...
- Вы сами должны понимать, что этот герой неспособен действовать по вашей схеме, - начал он. - Мы ведь говорим о преступнике.
И он услышал явный шорох страниц. Огляделся. Девушка продолжала пристально смотреть на него.
- Ты решишься наконец? - вдруг спросила она. - Или я должна сама?
- Что?
Она выпрямилась. В её росте он не ошибся - длинноногая, длиннорукая плоская барышня. И вдруг ухватила его за рукав и с силой дёрнула. Послышался треск и в воздух полетели белые листья бумаги.
Он успел проснуться, и сон покидал его память. Странно, обычно он помнил финалы снов, но не мог вспомнить завязку, а в этот раз вышло наоборот. Семёныч взглянул на свои руки - они были в порядке. Не те, изнеженные, что были во сне - обычные сильные руки строителя. Сам он сидел за одним из столов в читальном зале. Самый дальний стол. А перед ним две стопки книг - некоторые он точно видел на полках обратной библиотеки. Он даже лампу не включил. Её золотистый каркас поблескивал в лучах света. Мимо проплыла стайка звуков. Он прислушался:
- Уже уходите? - голос Фантома был вкрадчивый, но не звучал угрожающе. Он просто интересовался.
- То есть я могу уйти в любой момент? - прошептал Семёныч. Ему не хотелось привлекать к себе внимание. Хотя нет, ему не хотелось тревожить Читателей.
- Разумеется. Чтение, конечно, многие воспринимают как тяжкое испытание, наряду с тюремным заключением, но книги тюрьмой не являются.
"Недоуменное замечание."
Семёныч задумчиво рассматривал немногих посетителей читального зала. Здесь был пожилой человек, настолько солидный, что должен был сидеть сразу на двух стульях. Габариты его были знаменательны - хватило бы по крайней мере на трёх нормальных людей или на четверых потоньше. Страшно было представить, насколько он будет велик, если встанет с места. Огромными руками он держал небольшую книгу, с интересом углубившись в чтение. Очки на его широком, как поле, лице, и крупном, чем-то схожем с килем корабля, носу были удивительно небольшие. Золочёные, изящные очки. А ещё тонкий, синий галстук. А на столе - широкополая шляпа. Чёрт, Семёныч не мог оторвать от него взгляда!
А ещё он вдруг понял, что из книги за здоровяком наблюдают арбиты. Что за книгу он читает?
- А не можете сказать, что он читает? - спросил Семёныч. Он был уверен, что Фантом поблизости.
- Кто?
- Крупный мужчина. У него шляпа на столе лежит.
- О, можете за него не беспокоиться. Только почему вы решили, что он крупный?
Семёныч только на секунду отвёл взгляд и тут же понял, что ошибся. Человек действительно был, но совсем другой. Теперь очки и галстук были в самый раз. Худой и тонкий человек, носатый, с седым ёжиком волос, по виду - профессор.
Как это так?
- Вы - необычный человек, кстати, я не знаю вашего имени...
Семёныч не сразу вспомнил.
- Тимофей Семенович, - сказал он. - А вы? Фантом?
- Нет, это скорее сфера деятельности. Смешок. - Меня зовут Фандин. Фандин Томарович, если воспользоваться вашей системой обращений.
"Фан-Том. Это ведь ненастоящее имя. А имена должны быть настоящими".
- Почему я необычный? - спросил Семёныч, чтобы выбраться из именной петли.
- Чего не знаю, того не знаю, - звучит огорчённо. - Ваш "крупный" мужчина читает Жоржа Сименона. Вы читали?
- Что-то знакомое...
- Это создатель несколько необычной ветви детективного жанра. Социальный детектив, если хотите. Отец Жюля Мегрэ.
- Да, про Мегрэ я слышал.
- Вы хотите сказать: читали? И как он, по-вашему, выглядит?