Она села на постель рядом с сыном, мягко обняла рукой, другой рукой поправила растрепавшиеся волосы мальчика... Светлые глаза и темные волосы - как похож он на своего отца.
- Слушай, Родриго... Давно-давно, очень далеко отсюда, жила прекрасная королева. Ах, как красива она была!.. Красота ее была подобна звездному туману, ясному рассвету, чистому хрусталю. И прекрасна была королева не только лицом, но и душою: добра и мила, она никому в жизни своей не сказала злого слова. Подданные любили свою королеву, страна процветала под ее рукою, ибо была королева умна и дальновидна, и знала, как распорядиться лучше всего. Много сваталось к ней принцев и знатных рыцарей их всех стран света, и всех ласково принимала королева в своем королевстве - но сердце ее не было отдано никому. И печалились подданные королевы, ибо более всего желали они, чтобы появился у королевы законный наследник; в противном же случае трон переходил к двоюродной сестре королевы, особе столь же хмурой и нелюбимой, сколь доброй и открытой была сама королева...
Но любовь никого не обходит своим вниманием; всякий полюбит в свое время!.. И королеве суждено было любить, любить так, как не каждому доводилось!
Явился как-то ко двору королевы рыцарь столь же благородный, сколь и красивый; а красота его была под стать красоте королевы! Ах, что это была за пара! И подданные радовались, ибо видели они, что рыцарь сей будет достоин руки королевы, и будет он им король мудрый и всемилостивый. Уже и назначен был день свадьбы, и столица королевства украшалась цветами и гирляндами, и все жители - и знать, и простолюдины - примеряли праздничные наряды...
Но путь к счастью непременно тернист и долог, иначе ведет он не к счастью, а к горю, и подданным королевы пришлось вместо нарядов облачаться в кольчуги и шлемы: надвигалась на мирное королевство война... И прекрасный рыцарь отправился на битву во главе войска, ибо не мог он оставаться в стороне в такую минуту... И ушли в туманные дали востока воины королевы, и во главе войска ехал на белом коне ее суженый, и все признавали его власть над армией, ибо считали его уже своим королем... А королева, проводив жениха, поднялась в свою башню, стоявшую на краю города, вошла в комнату с окнами на восток, и стала ждать его возвращения...
Дни шли за днями, а рыцарь не возвращался...
Шли недели, шли месяцы - и вот через год после того дня, в который должна была состояться свадьба королевы - явились в город два воина из той армии, что ушла с рыцарем на восток. И поведали они, что была страшная битва, и никто не уцелел - кроме них двоих...
Молча выслушала королева эту весть, и ни единой слезинки не скатилось по ее щекам, когда воины рассказали о последнем сражении, в самой гуще которого бился рыцарь на белом коне - жених королевы...
А потом королева снова поднялась в свою башню, откуда уже больше не выходила. Целыми днями стояла она у окна на восток и смотрела, смотрела, смотрела вдаль...
- Госпожа наша, - говорили ей горожане, - твой жених погиб, но ты жива, и твое королевство ждет твоей руки. Зачем бросила ты кормило власти?.. Или хочешь ты, чтобы рухнуло все, что созидали твои предки в течение долгих веков?.. Смотри, военная опасность более не угрожает нам; но если ты не примешь вновь власть в свои руки, королевство разрушится и без внешней угрозы...
Но безучастна оставалась королева к сим мольбам своих подданных.
- Он не погиб, - отвечала она, когда ей говорили о гибели ее рыцаря. - Он жив, и он вернется, если я буду его ждать.
И она ждала его, стоя у окна на восток в своей башне... Смута раздирала ее королевство, горели города и пышные яблоневые и вишневые сады, умирали люди - а королева все стояла у окна на восток и ждала, и так высока была та башня, что дым от сожженной земли не застилал королеве горизонт...
Власть в стране давно уж перешла к группе придворных королевы, и именем ее они творили, что им заблагорассудится, - а королева все стояла у окна на восток и ждала...
Так шли годы, да что там годы! - десятилетия прошли с того дня, когда ушло в туманы воинство королевы, ведомое прекрасным рыцарем, а королева все ждала его возвращения. И - странное дело! - королева не менялась; казалось, само Время склонилось пред ней. Ни одна серебряная нить не вплелась в платиновые пряди волос королевы, ни одной морщинки не было на ее ланитах...
Но Время, казалось, мстило миру за неувядаемую молодость королевы, - и мир изменился за полвека неузнаваемо, стал подобен дряхлой старухе, в которой никто не признает ту ослепительную красавицу, чей портрет почитали за часть написать величайшие художники... И запылали по всей земле костры, и Бог отвернул лицо свое от мира, где во славу Его творили то, что и не все прислужники Молоха осмеливались творить во имя своего идола...
Пламя это, разгораясь на ветру религиозного экстаза, захлестнуло и королевство, и его столицу; и вспомнили его жители о своей королеве, и поняли они, в чем секрет ее молодости...
- Ведьма! - понеслось по городу...
И королева была вытащена из своей башни, и сожжена на костре - и пламя долго не хотело разгораться, а когда наконец разгорелось - налетел порыв ветра и взметнул и разметал волосы королевы, и так же трепал он полы мантии въезжавшего в эту минуту в город великого магистра - инквизитора; в дряхлом этом старике, в теле которого, казалось, только глаза и жили - ярые, неистовые, - никто б не признал того молодого и прекрасного рыцаря, что ушел когда-то на восток во главе воинства королевства...
А узнав, кого сожгли на площади перед его прибытием - разгневался инквизитор, и повелел он сжечь весь город со всеми его жителями - а сам, отдав приказание, поднялся в башню, вошел в ту самую комнату, где столько лет ждала его королева - и стал смотреть на пожар города. И рассказывали те жители города, кому посчастливилось выбраться из огненного ада, что видели они: перед самым падением башни к стоявшему у окна инквизитору подошла женщина, одетая в белое... И исчезли они оба, и женщина, и инквизитор; а башня рухнула на обломки города, и никогда более сей город не поднялся из руин, ибо слишком мало жителей его осталось в живых, и этим оставшимся в живых вид руин города внушал такой ужас, что предпочли они бежать со своей родины...
Женщина умолкла. Недетская сказка, зачем рассказала она ее сыну?.. Но мальчик спал, спал тихо и безмятежно, как умеют спать только дети. Наверное, он и до середины сказки не дослушал... Женщина встала, поправила одеяло, перекрестила ребенка и медленно вышла из комнаты. Она шла по коридору замка; в окна по правую ее руку лился задумчивый лунный свет. Где-то в отдалении часы пробили полночь; луна поднималась все выше и выше, заливая прозрачной белизной пол коридора, сад, улицы Севильи и всю эту землю; и женщине уже не верилось в то, что под этой мирной луной могли полыхать костры, споря своим яростным светом со спокойным сиянием небесного светила. Но если эта сказка и все, что в ней поведано, - всего только сказка, подумала женщина, если не было никогда инквизиции, то значит - не было и любви? А если была любовь - значит, была и инквизиция? Ах, жизнь, подобна ты неразумной хозяйке, что смешивает горькое со сладким...
Женщина вошла в свою комнату, опустилась на кресло перед секретером. Но, в конце концов, зачем принимать близко к сердцу старые сказки? Инквизиции нет уже давно, и более ее не будет, - ибо вот уже тринадцать лет как наступил XX век, в котором не будет места средневековым безумствам.
Мать Родриго улыбнулась. Спустя десять минут она уже спала в своей постели - безмятежно, как ее сын.