Линаэвэн не знала, входя в ванную комнату, что ждало остальных. Она была главной целью - но оставят ли Темные других пленных в покое, если для тварей пытки - это развлечение? Едва ли. Ей нужно ясно видеть, что есть и что ждет всех пленников, тогда не будет и разочарований.
Нэльдору было и легче, чем эльдэ (он помог другим), и трудней (он допустил ошибку, назвав имя кузена).
Ламмион, входя в купальню, закусил губу, явно думая о тех, чью участь он должен был разделить, если бы не Нэльдор.
- Мы смоем грязь дороги и не откажемся от ужина не только ради себя, но и ради других, - произнесла Линаэвэн, и Нэльдор вопросительно взглянул на нее. - Наши товарищи тоже не знают, что будет с нами, видя, с кем мы ушли. Для них будет облегчением увидеть нас умытыми, в добром здравии, и ничего не сказавшими. - Линаэвэн подошла к бассейну, и вода, льющаяся из крана, глухо заворчала, будто жалуясь: здесь и вода была пленницей.
Смертные женщины, помогавшие эльфам вымыться, были запуганы и потому безмолвны; они прятали глаза, но действовали быстро. Женщины старались не тревожить раненого Нэльдора, но и ласковыми их движения было не назвать.
Больше в комнате никого не было, и все же Волк внимательно слушал все, что говорилось в купальне.*(1) Нэльдор сказал "Спасибо" - не то Линаэвэн за совет, не то Ламмиону за то, что тот не упрекает, но больше ничего не прозвучало. "Гости" были напряжены, и при безмолвных рабынях тоже говорить не хотели.
Когда эльфы вымылись, им подали полотенца и чистую одежду - рубахи, штаны и мягкие короткие сапожки.
- Господин очень добр к вам, - сказала одна рабыня, не поднимая глаз. - Очень добр. Не гневайте его.
- И тогда, быть может, мы займем ваши места? - не выдержал Ламмион.
Линаэвэн вздохнула:
- Оставь их, мы не знаем, что им пришлось перенести прежде, чем они стали служить врагу, - в этот момент эльдэ думала о том, что придется перенести их товарищам... Ее не оставляли эти мысли. Но так или иначе, Смертные служанки были несчастнее их самих: они стали рабами не только внешне.
***
Тем временем остальных пленных притащили в застенки, и каждую пару поместили в отдельный тесный каменный мешок: одного из пары растянули за руки и за ноги на стене, другого привязали к массивному креслу напротив. Само по себе это растягивание не было мучительным, но уже скоро неудобная поза начала причинять страдание, к тому же многие эльфы были ранены.
Всем пленным было объявлено условие - или стать почти гостями Повелителя Волков, или остаться в подземелье и испытать на себе настоящие пытки. После каждую пару оставили наедине друг с другом.*(3)
***
Когда "гости" обрели подобающий вид, рабыни открыли дверь купальни, и передали эльфов на поруки оркам. Те с поклоном предложили "гостям" следовать в покои Господина. Один орк встал впереди процессии, двое следовали сзади, замыкая шествие.
Темные были безоружны, и все трое пленников шли меж них, казалось, спокойно. Но вдруг, в какой-то момент, шедший впереди Ламмион внезапно рванулся вперед, стараясь сбить ближайшего стражника-орка с ног. Линаэвэн не могла не поддержать родича и, понимая, что сил ее вряд ли хватит, чтобы ударить орка как следует, просто бросилась вперед, желая убежать от конвоя и спрятаться в крепости.
Пленники сами не знали, на что они рассчитывали: Ламмион просто поддался внезапному порыву, а Линаэвэн так же, не раздумывая, поддержала товарища. Она бывала в Минас-Тирит прежде, и если у них получится бежать, то она могла бы рассказать товарищам план крепости; но дева не знала, где расставлены караулы орков и не подумала, что Саурон мог перестроить крепость. И никто из эльфов не думал, что будет потом, если им сейчас и удастся сбежать от стражи - куда они побегут, как покинут Остров, куда и как пойдут с Острова по землям, кишащим Темными? Сейчас все эти мысли не беспокоили пленников, Линаэвэн думала о другом: дева была готова, что вместе с товарищами может быть убита при попытке к бегству, но еще больше она боялась снова быть схваченной стражей. И при этом эльдэ боялась за Нэльдора - он был ранен, сможет ли он бежать вместе с ними?
Когда Ламмион внезапно атаковал конвой, Нэльдор промедлил. Своим согласием стать "гостем" Саурона он защитил двоих от допросов. Если сейчас он нападет или попытается бежать, тем самым фактически отказавшись быть "гостем", не будут ли названные им имена напрасной жертвой? Мысли юного эльфа неслись молниями, и все же, пока он думал, идущий впереди орк, на которого попытался напасть Ламмион, развернулся, неправдоподобно быстро выкинул вперед руку - и Ламмиона скрутила боль, заставляя замереть посреди движения и отчаянно бороться с собой, чтобы не заорать. Другой орк, шедший сзади, сграбастал дернувшуюся было Линаэвэн, сноровисто и грубо заламывая ей руки. Еще один страж, недобро улыбаясь, смотрел на Нэльдора.
Попытка к бегству была пресечена в зародыше.
- Господин даровал вам свое расположение, и вы зря решили его дразнить, - осклабился главный орк; словно рябь пошла по его морде, и вдруг стало ясно, что перед ними не кто иной, как Больдог.
- Это же не орк, *(2) - с изумлением и страхом вдруг воскликнула Линаэвэн и снова замолчала. Она не собиралась говорить с Сауроном, с Темными... Но случившееся было слишком неожиданным.
- Я сразу отметил, что ты смышленая, - ухмыльнулся Больдог, - но могла бы и раньше догадаться. Вот скажи, чего тебе не хватало, а? Ни тебя, ни товарищей не пытают, отмыли, одели, сейчас накормить хотели. Так какого ж рожна вы рыпаться стали? Правда думала, что Повелитель Волков позволит вам свои порядки устраивать? Дура ты, как я тебе и сказал вначале. Ни одного голуга до сих пор не тронули, но теперь или проси у Господина прощения, или знай, что их кровь будет на твоих руках.
То ли от того, что Саурон (которого Линаэвэн тоже сравнивала с орками) был страшней подвластного ему умаиа, то ли от неожиданности, но Больдогу достался взгляд, полный изумленного недоумения. Так можно смотреть на многоопытного командира, ученого или мастера, если он совершит несусветную глупость, да еще начнет ею похваляться: перед Линаэвэн Аину, один из творивших Арду, опустился до того, чтобы сделаться подобным орку, так, что и не отличить, и гордится тем, какой он хитрый. И, считая себя хитроумным, предъявлял ей дикое обвинение - палач уверял жертву, что именно она подвергает страданиям товарищей по плену. Тогда получается, что когда счастливых и свободных Эрухини убивали или тащили в Ангбанд орки, то это вина самих Эрухини, потому что они не пожелали стать рабами добровольно, потому что противостояли Тьме и защищались? К недоумению Линаэвэн примешался гнев, а после деву новой волной окатил страх: "их кровь"... Что это значит? Пленников в подземелье изобьют в кровь? Или с них снова будут сдирать кожу? Нет, не стоит об этом гадать. Пока товарищей не трогали - и это было главным. Только Ламмиону досталось, и Линаэвэн сочувственно и ласково коснулась руки нолдо, а Ламион сквозь зубы проклял Больдога.
Умаиа-орку Линаэвэн не ответила. Как ей хотелось помочь заключенным в темницах! Больдог назвал ей способ - попросить прощения. Это же не выдать что-либо... Это значило только переступить через свои чувства. Но Линаэвэн была почти уверена: она это сделает, уступит Темным, а Саурон только плечами пожмет. Он ничего не говорил и не обещал, мало ли что там сказал его слуга... И ее унижение окажется напрасным.
Эльфы извиняться не стали, и Больдог вновь повел их по коридору. Ламмиона поддерживали орки, так как сам он идти мог с трудом.
***
Коридор вывел процессию к бывшей комнате Артарэсто, ныне занятой Маироном. Хозяин крепости ждал их внутри, за дверью, возле сервированного стола. Волк стоял, скрестив руки на груди, и сумрачно смотрел на "гостей".
- Хорошо хоть, что ты, Нэльдор, не нарушил своего обещания и не присоединился к спутникам. Потому вы все еще здесь, - произнес Волк.
Но Нэльдор был подавлен случившемся и промолчал; Линаэвэн, давшая про себя зарок не говорить с Темными, тоже молчала, и войдя в просторную комнату, лишь коснулась руки Нэльдора. Ламмион, все еще чувствовавший себя слабо, хмуро смотрел на Саурона.
Волк понял, что ответа не дождется, но пока сделал вид, что не заметил грубость "гостей" и, маскируя улыбку вежливым приглашением пройти за стол, продолжил:
- Впрочем, Ламмион уже, кажется, получил свое наказание за проступок, безымянная дева свою кару тоже выбрала, так что все недоразумения разрешены. Мы вполне можем приступить к ужину. Близится закат, в это время из окна особенно прекрасный вид. Присаживайтесь.
Взгляд Линаэвэн невольно скользнул по окну - его очертания не изменились. Вечерний свет в самом деле, был красив, хотя пейзаж, открывшийся из окна на омраченный остров и земли за ним... был не тем, что эльдэ назвала бы "прекрасным видом".
Волк жестом отпустил орков. Он не боялся трех измученных дорогой и голодом эльфов, один из которых был ранен, второй сейчас был не боец, а третий - дева. И Волк обратился к Нэльдору, обещавшему ему беседу:
- Глупо делать вид, что мы друзья, но взаимную вежливость нам поддерживать под силу? Скажи, ты жил в этой крепости ранее? Если да, быть может, я смогу поселить тебя в твоей прежней комнате.
***
Эльдар толком не ели с того дня, как их взяли в плен. Нэльдору и тем, кого он привел с собой, было легче терпеть, когда еды было мало или вовсе не было, но сейчас запахи приготовленного ужина и вид накрытого стола будили голод с новой силой. На столе стояли хлеб, пара запеченных куриц, свежие травы, сырые и вареные овощи, вино. Еда легкая, для оголодавших, но более чем сытная.
Нэльдор согласился на трапезу ради того, чтобы потянуть время, пусть только для них троих, и теперь был растерян. Чего он ждал? Пожалуй, угроз, требования к Линаэвэн назвать ее имя, рассказать о письмах. Но не приглашения к накрытому столу.
Нэльдор не жил в Минас-Тирит и не бывал на острове раньше, и на вопрос Саурона нолдо ответил довольно неопределенным качанием головы - то ли "нет, не жил", то ли "нет, не нужно селить в прежней комнате", то ли "нет, мне не под силу поддерживать вежливость". Линаэвэн, видя, что пауза затянулась, ободряюще посмотрела на родича и пошла к столу. Отравить умаиа в самом деле мог их и без их согласия, а есть для пленников было безопасней, чем говорить. Только нужно не торопиться, как бы ни хотелось есть, напротив, стоило замедлять каждое движение.
***
Волк заметил, как дева осматривала комнату - не как нечто незнакомое, а наоборот, как давно не виденное, сравнивая, отмечая изменения. "Так ты бывала здесь. Интересно, жила или приезжала в гости? Была ли ты тут в осаду?", - думал Волк, попутно отмечая про себя, что юный Нэльдор, наоборот, здесь никогда не был.
Эльфы по-прежнему продолжали молчать, и Маирон изогнул бровь, а улыбка покинула его лицо, но властитель острова промолчал, давая эльфам второй шанс. Тэлэрэ подошла к столу, не дожидаясь других, и тогда Маирон снова усмехнулся и сел рядом.
- Нэльдор, Ламмион, посмотрите, ваша спутница умирает от голода. Не заставляйте ее ждать, - и умаиа обернулся к эльдэ. - Ты права, что стараешься есть медленно. Это очень разумно для тех, кто долго обходился без пищи.
Нэльдор после первой ошибки боялся проговориться или через как-нибуть другую оплошность раскрыть что-то важное, а потому молчал. Он, конечно, согласился на беседу с Сауроном, но полагал достаточным, если говорить будет только умаиа... тем более, что последний пока не спрашивал ничего, требующего более развернутого ответа, чем кивок или качание головой. Скорее всего, Нэльдор и сейчас ответил бы неопределенным жестом, если бы умаиа не заговорил с Линаэвэн. Только что воин стоял во дворе, заслоняя ее, только что сам Нэльдор выбрал ее, чтобы защитить, а теперь оставит? Но что было сказать? И Нэльдор запоздало ответил:
- Я смогу говорить вежливо, и не заставлю деву ждать, - после чего тоже подошел к столу. Следом за ним двинулся и хмурый Ламмион, сжавший губы в линию. Линаэвэн чуть улыбнулась товарищам, сочувствуя и желая поддержать, но при этом не изменяя принятому решению молчать, сколько сможет.
А Волк, глядя на пленников, усмехнулся про себя - все шло по плану. Эльфы не понимали, как себя вести, не знали, что им делать, боялись всего, и значит... они неизбежно будут совершать ошибки.
***
Еда была преотменной не только для изголодавшихся пленников, но и для изысканного ценителя. Эльдар приступили к трапезе: кто начал с овощей, кто с курицы. Когда ее попробовали все, Саурон вновь обратился к "гостям":
- Как вы находите эту домашнюю птицу? Вы знаете, что у Смертных принято держать в доме и ухаживать за теми, кого потом убьют и съедят? Я признал, что с точки зрения эффективности, это прекрасная придумка, но удивился, что Атандиль*(4) не отучил свой Смертный народ от нее.
- Мы тоже держим домашнюю птицу, - сдержанно и кратко ответил Нэльдор. Он не знал, что люди растят и кормят кур не только ради яйца, но также убивают их и едят. Не по нужде, а именно выращивая для еды в своих домах. Нэльдор полагал, что, скорее всего, Саурон солгал, просто орки разорили людские курятники, а часть птиц притащили к столу своего господина... И тогда они едят отобранное у других... Эльф хотел знать, что случилось, наверняка, но не хотел выдавать своего желания.
- Твои слова, Нэльдор, звучат так, словно ты оправдываешь людей, понимаешь их резоны, только не поверю, что разделяешь, - заметил Волк. Юноша был очень напряжен, для него эта беседа была изматывающей, и умаиа это забавляло. А то, что Нэльдор постепенно начал разговариваться, пусть пока отделываясь скупыми фразами, было хорошо, это соответствовало плану Маирона: заговорив однажды, трудно вовремя остановиться.
Для Линаэвэн не было новостью, что атани странные и могут поступать так, как эльда не поступил бы: например, жениться несколько раз или не чувствовать, что деревья живые. Но сейчас, слушая вроде бы безобидные слова Саурона, Линаэвэн ощущала волнение Нэльдора и размышляла: если она не заговорит, не попадет ли юноша в какую-либо ловушку? Однако, пока эльдэ думала, что ей делать, заговорил Ламмион. Его голос был звучным и резким:
- Не знал, что ты разводишь кур.
- Да, я распорядился о курятнике, - с улыбкой ответил Волк. - У меня отменный повар, которым я очень дорожу; к сожалению, он Смертный... Впрочем, повара из вашего народа мне бы все равно не удалось получить, - и Волк с улыбкой развел руками, мол, ничего тут не попишешь. - Так вот, я стараюсь выполнять все пожелания моего повара, а он предпочитает иметь своих кур, сам выбирает, чем их кормить, как их обустроить. - Второй пленник вступил в беседу, хотя и не собирался, и теперь ему будет труднее молчать. Маирон был доволен.
А Ламмион недоверчиво переспросил:
- Ты исполняешь то, что скажет тебе повар-Смертный?
- Что удивляет тебя? Я дорожу своим поваром и его расположением. Приготовление пищи, это тоже мастерство, и одну и ту же пищу можно сделать невкусной, вкусной или шедевром. А Мастер не может работать под принуждением, он должен быть всем доволен, должен быть в комфорте. Я стараюсь угодить своему повару, чтобы он угождал мне и моим гостям, - и Маирон поднял свой кубок в приветствии, за своих сотрапезников.
Никто не ответил на слова Саурона, как никто и не поднял кубка. А Ламмион уверился, что умаиа лжет - Гортхаур, и дозволяет кому-то "творить без принуждения"?
***
Пока Повелитель Волков развлекался с "гостями", Больдогу поручили заботу о других пленных. Его сил умаиа хватало не на многое, но все то, что касалось орков, он мог делать лучшим образом, и тюремщиком тоже был отменным, да и в пленных разбирался - "нутром чуял".
Разведя эльфов по камерам, каждой паре Больдог дал номер*(2). За всеми номерами смотрели и слушали, а Больдог делал выводы.
Первая пара: оба молчат, но наблюдающий хочет согласиться на предложение быть "гостем".
Вторая пара: оба молчат, наблюдающий готов согласиться.
Третья пара: тот, что у стены, поддерживает наблюдающего, наблюдающий хочет согласиться.
Четвертая пара: тот, что у стены, очень мужественно выносит свои страдания и поддерживает наблюдающего; наблюдающий в смятении.
Пятая пара: наблюдающий подбадривает того, что у стены, о согласии на "гости" никто не думает.
Шестая пара: оба молчат, но наблюдающий хочет согласиться.
Ну что же... С этим уже можно было работать.
Пока Господин беседовал с "гостями" за ранним ужином, в подвал к третьей паре (это были Вэрйанэр (Бэрдир) и Лаирсулэ (Лаирсул) но Темные пока не знали их имен) зашел орк. Он смеялся над нолдор, но не смел сделать больше, чем то, что ему было приказано: орк достал из-за пояса кнут и размотал его.
***
Взгляд Нэльдора скользнул к тарелке и обратно с облегчением (все же не награбленное им подали) и изумлением. Курятник у Саурона показался эльфу чем-то невозможным, как если бы у одного из орков, что их захватили, оказался собственный домик с садом. И в следующий миг Нэльдор понял: на Волчьем Острове, конечно же, есть рабы, и повар такой же раб, и курятник не Саурона, а рабов. Конечно же, Ангбанд не может жить одной войной, иначе орки в Осаду поумирали бы от голода. Или разбежались. Жаль, что не так... Некоторое время Нэльдор медленно ел, но нужно было отвечать, и эльф ухватился за тему, которую счел безопасной.
- А что, и на Севере есть курятники и поля? Или вы среди снегов рыбу ловите? Как орки выжили, пока их нолдор в Осаде держали?
Нэльдор говорил через силу и теперь пытался дерзить, но Волк был терпелив.
- На Севере есть и поля, и куры, и пастбища, - как ни в чем ни бывало, кивнул Маирон. - И до того, как взошла Ариэн, с продовольствием было много хуже, чем во времена, что вы зовете Осадой. Пока не было Солнца, почти ничего не росло, и орки жрали друг друга, тогда и пленных в Твердыне почти не было: чем их кормить? Но со временем Властелин велел создать и поля, и пастбища. Из орков плохие садоводы и пастухи. - Волк поморщился, вспоминая. - Так что еду для Твердыни выращивают ваши родичи. Кстати вино, что вы пьете... вы обратили внимание на его особую терпкость? Так вот, оно тоже с северных виноградников. - Про себя Волк усмехнулся и подумал, что вряд ли теперь Нэльдор попробует дерзить в том же духе.
***
Орк тем временем не спешил пускать кнут в ход - поднял им голову висевшего на стене Вэрйанэра (Бэрдира), несколько раз ткнул рукояткой эльфа в живот, чувствительно потыкал в раны - но увы, ни одна забава не может длиться вечно.
***
Помрачневший Нэльдор думал о девах и женах, угнанных на Север, которых ныне орки заставляют растить для них пшеницу и даже виноград (в омраченных землях!) А после - о той участи, что ждет их самих.
Линаэвэн отломила кусочек хлеба. Да, им не следовало отказываться от пищи сейчас, и она, в самом деле, была вкусной, но горек хлеб в плену. Эльфы понимали, что откуда бы ни было это угощение, оно не из доброго источника. Странно только было, что земля-под-Тенью не лишилась плодородия: где прошли враги, все хирело, тем более скудной должна была быть земля в королевстве Моринготто... Разве что. возможно, среди его слуг были и бывшие ученики Йаванны?
- А в чем вы Мастера? - продолжил Волк, словно и не заметил неловкости, возникшей за столом.
Нэльдор понимал, что на этот вопрос, видимо, нужно ответить, и невесело подумал "Ответить, и сообщить врагу, куда именно нас гнать как рабов: кого в рудник, кого в кузницу делать оружие, кого виноград растить". Нельзя было отвечать на такой вопрос...
Так же полагала и Линаэвэн. Все они сейчас должны промолчать. Но тогда, беседа, вероятно, завершится. Или - все же заговорить? Она знала, что можно сказать, не отвечая, и как можно ответить, не открывая ничего о себе, а Нэльдор, очевидно, не знал... Но эльдэ считала, что ей еще рано начинать говорить. Нужно подождать еще немного. И дева вернулась к трапезе, отщипнула кусочек курицы и положила его в тарелку Нэльдора. Нолдо чуть удивился, и начал было возражать:
- Я не... - а затем перевел взгляд на Саурона, поняв, что хотела сказать Линаэвэн, и завершил иначе, чем собирался. - Я хотел бы сначала поесть.
***
Эльфы боялись молчать и боялись говорить - это забавляло Маирона. Но они продолжали есть и пить, после всего того, что узнали о еде и вине - и это было хорошо для него.
Дева, упорно молчащая, первая придумала, как выкрутиться, и смогла подсказать другим - нужно будет вывести ее из равновесия и посмотреть, сможет ли она так же противостоять, если будет волноваться. Пока же Волк сменил тему.
- Покуда вы мои гости, я хотел бы выказать себя рачительным хозяином и узнать, чем бы я мог занять вас, чтобы вы не скучали.
***
Тем временем орк выполнил то, зачем его послали - без спешки, с расстановкой, нанес крест-накрест шесть страшных ударов по груди Вэрйанэра, рассекая кожу пленника прямо через рубаху. Закончив, орк не спешил уходить - ждал, пока рассеченная рубаха пропитается кровью.
Эльфов в подвале ни о чем не спрашивали и вроде как ничего не хотели - те сами знали, что нужно лишь согласиться стать гостем, чтобы все это кончилось. От них не требовали ни тайн, ни предательства, ничего трудного или непростительного.
***
- Мы никогда не скучаем, - кратко отозвался Нэльдор и вернулся к трапезе.
Линаэвэн подумала о том, что среди родичей для нее было бы радостью услышать песню, переливы флейты, перебор струн. Но здесь? Даже если бы она не желала молчать всегда, когда это возможно, что бы она услышала? Жалобное пение несчастных рабов, что будут из страха угождать Саурону? Орочьи вопли и бой барабанов? Песню умаиа? Ничего из этого она, несомненно, слышать не желала. Как и ее товарищи. И Линаэвэн продолжала молчать, не вмешиваясь в диалог Нэльдора и Саурона.
- Мой дорогой Нэльдор, - вздохнул умаиа, отставляя кубок, - Я верю, что ты стараешься быть любезным, но у тебя это весьма скверно получается. Неужели ванна, чистая одежда, вкусная еда для тебя и твоих спутников вместо раскаленного железа и дыбы стоит лишь нескольких скупых фраз сквозь зубы? Ты принял награду, но не выполняешь свои обязательства.
***
...Тем временем рубаха хорошо окрасилась кровью, и орк аккуратно срезал ее с эльфа.
***
Нэльдор отставил тарелку в сторону, медлить дальше было нельзя. Саурон выразился ясно: или нужно говорить подробнее, или их всех ждут дыба и раскаленное железо.
- Что я мог бы сказать тебе? - спросил нолдо. - Что я умею делать лучше всего, я ответить не могу, на такие вопросы не отвечают... по доброй воле. А как ответить на второй вопрос, не знаю. Ты не принесешь нам книги, не споешь песню, не станцуешь, не отпустишь поохотиться. А то, что ты можешь сделать, едва ли нас обрадует.
Волк выслушал Нэльдора и серьезно кивнул:
- Я не думал подловить тебя, Нэльдор, но то, в чем ты мастер, ты не сможешь скрыть. Это говорит в нас. Как когда вы вошли в комнату и осмотрелись, я сразу понял, кто из вас видит ее впервые, а кто узнает. И по тому, как Ламмион, единственный из вас, посмотрел на нож на столе, стало понятно, что ему близко оружие. Я думаю, он не только воин, но и до войны ему было близко убийство... думаю, Ламмион охотник. Это все мелкие штрихи, детали, что здесь ли, в подземелье ли, становятся видны. Так что я спросил тебя о мастерстве лишь для поддержания беседы. - Волк не врал. Почти. - Что же до книг, почему нет? Мне досталась хорошая библиотека, я буду рад поделиться ею с вами. Петь песни тоже неплохая мысль. Я могу вам спеть песни Дортониона, вы мне песни своих мест. А дева могла бы станцевать для всех нас. И даже поохотиться, Нэльдор, я могу отпустить тебя. Или Ламмиона. Или обоих: просто дайте слово, что вернетесь, - Маирон говорил свободно и просто, ведь ему приходилось произносить прописные истины. - Вы обещали быть гостями, и пока вы держите свое обещание, я держу свое. Любой из вашего отряда - все из вашего отряда - могли бы выбрать то же вместо камер.
Ламмион чуть заметно нахмурился, чуть сильнее сжал нож, когда Саурон назвал его охотником. Это была правда, он был дозорным и охотником... С каким азартом он расспрашивал воинов Лорда Тйэлкормо и его самого! И теперь Ламмион едва сдерживался, чтобы не высказать все, что думает о "рачительном хозяине". Верно, и высказал бы, окажись он здесь один. Но Нэльдор и Линаэвэн... Впрочем, отпусти Саурон его сейчас на охоту - эльф попробовал бы бежать к своим, пусть к Тол-ин-Гаурхот и не привести помощь...
Нэльдор после слов умаиа был в смятении, в растерянности. Саурон наблюдал за ними и уже многое понял... как много? Может ли умаиа вот так догадаться, что перед ним нарготрондцы?! И тут же эти "щедрые предложения". От предложения спеть песни Дортониона нолдо едва не передернуло, но библиотека, танец, охота... все это могло бы позволить им тянуть время, дало бы им защиту, пусть хоть на время. Более того, на это время они смогут избежать разговоров с Сауроном, а значит, и опасность проговориться будет минимальной... И потом, в библиотеке же не книги Темных, но Наместника Артарэсто, Государя Финдаратоа, жителей Минас-Тирита!
Только что же выбрать? Библиотека? Охота? Танец? Все по очереди? Или ни на что соглашаться нельзя, ведь во всем может быть скрыт подвох? Нэльдор обернулся к Линаэвэн, самой старшей из них (интересно, это Саурон тоже понял?), и во взгляде нолдо читалось: "Подскажи, что делать!".
Линаэвэн чуть прикрыла глаза. О песнях лучше было не упоминать. Эльдэ отказалась бы даже от библиотеки. Не только потому, что другие томились в подземелье, но и из-за иллюзии свободы. К тому же, Саурон ничего не будет делать просто так: Темным неведома радость бескорыстного дара, и за любое "благодеяние" Саурон потребует платы или постарается сам забрать ее силой и хитростью. Тэлэрэ видела, что сейчас недостаточно было отщипнуть курицу, нужно было что-то сказать, и Линаэвэн помогла Нэльдору в его растерянности, заговорив с Сауроном. Так, чтобы отвечать пришлось самому Саурону, а не им.
- Мне... интересны земли, - медленно произнесла Линаэвэн. - Реки. Озера. Горы. Холмы. Но о землях Севера я почти ничего не знаю.
Дева все же заговорила, и Волк усмехнулся про себя. Рано или поздно, это все равно бы случилось, но так даже лучше: она не заговорила легко и свободно сама, она сделала это, переступив через себя, через свой запрет, сама сломав себя в малом. И если они не хотели говорить, в чем их мастерство, то тогда и о дальних землях им не стоило упоминать. Улыбнувшись, Волк ответил:
- Говорить о землях, это и правда интересно! Я думаю, мы сможем провести с тобой немало приятных минут над картой, рассказывая друг другу о Белерианде, и том, что лежит за ним, не так ли?
Тэлерэ выдержала паузу, обдумывая ответ.
- Карты изучать интересно, как и видеть то, что за ними, - дева будто ступила на неверный, ломкий лед. А Саурон хорошо скрывал насмешку, держал себя так, будто ему и впрямь было интересно! - Но вначале я желала бы услышать о землях Севера.
Как поступить, когда умаиа ответит и придет снова ее черед говорить, Линаэвэн еще не решила. Сказать нечто заведомо известное Саурону, скажем, о Дортонионе? Но не выдаст ли она тем самым что-то и о себе? Или лучше сказать о землях за пределом карты... землях Запада? Как Саурон сможет использовать знание о Тол-Эрессеа? ...Быть может, так однажды пленники и рассказали о Братоубийстве в Альквалондэ, считая этот рассказ "безопасным"? Ведь они не говорили ни о войсках, ни о крепостях, ни о военных планах, даже не о землях Эндорэ - а о прошлом и Амане, куда нет возврата. Но Враг воспользовался тем знанием и, исказив и преувеличив, посеял рознь меж нолдор и синдар.*(5) И потому не лучше ли и ей замолчать вновь, и будь что будет?
А Саурон, тем временем, словно бы принял ее условие и продолжил:
- Земли Севера обширны, больше чем вам видится, ведь никто не может обойти их без воли Владыки Мелькора, а потом еще и покинуть. Ты, быть может, станешь первой, кто узнает о них, - серьезно ответил умаиа. - А от тебя, быть может, об этих землях узнают и твои родичи. Так что ты спрашиваешь у меня немало, и в ответ я хочу услышать соизмеримое. Ты расскажешь мне о землях, в которых живешь. Чтобы не выдать лишнего за раз, можем сыграть в игру: вопрос за вопрос. Я уступлю тебе, как гостье, право спросить первой. Только для начала, назови свое имя. Как нам иначе продолжать общение? - и Маирон дружелюбно улыбнулся.
Волк в самом деле считал, что он предлагает выгодные условия, по-королевски щедрые. Дева, скорее всего, из Тайного Королевства, но это тайное однажды станет явным и будет уничтожено, а вот о том, как устроен Север - не знает никто, и это воистину драгоценная информация. Притом всегда есть шанс, что безымянная сможет вернуться к родичам, тем или иным путем, и поведать им то, что узнала от Маирона.
- Имя? - тем временем опять медленно переспросила тэлэрэ, обдумывая ответ. - Чтобы ты мог обратиться ко мне и говорить обо мне? - Линаэвэн опасалась, что Саурон может сделать вывод из ее имени: неверный, но опасный. Ее имя, Линаэвэн, было также именем озера в Нэврасте, а именно там жил Турукано и его народ, до того, как они все ушли неведомо куда. Но знал ли Враг, что в Нэврасте жил Турукано? Ведомо ли ему было имя этого озера? Если да, то он свяжет имена воедино, и может решить, что Линаэвэн со спутниками из королевства Турукано. Более того Враг может сделать и верный вывод: ведь имя Линаэвэн было известным среди лордов эльфов. А может ли... скажем, Нэльдор, однажды нечаянно назвать ее, как до того назвал Ламмиона? Юноша старается быть внимательным, но если он не поймет, что ее имя произносить опасно, то может проговориться... Дева сжала губы и подняла голову: она боялась Саурона.
- Я называю себя Арэнэтвэн. Безымянная дева, - сказала тэлэрэ: называет, и будет так называть себя с этого времени.
Нэльдор и Ламмион с изумлением взглянули на деву, но поняли, что по какой-то причине молчать об имени спутницы важно.
А Маирон тонко улыбнулся. Эдэлет решила хитрить - зря. Теперь Волк знал, что ее имя не произносилось не из упрямства, что на то была причина. Кто же попал в его руки? Не страшно - в подвалах достаточно пленных, хоть из одного из них он да выбьет имя, угрозами или обманом. Но сейчас Волк кивнул, принимая услышанное и не выказывая своих планов или того, что он понял. Вместо этого умаиа обратился к двум другим эльфам:
- В самом деле, нэри, что бы вам не съездить на охоту? Ты, Нэльдор, ранен и еще слаб, но ты, Ламмион, вполне мог бы съездить и развеяться. Отдохни сегодня, а завтра с утра поезжай. Я дам тебе знак, и ни один орк, ни одна тварь не посмеет мешать тебе.
- Славное дело охота. Только чего ты потребуешь взамен? - спросил Ламмион.
- Я не буду ничего требовать взамен, гость мой. Надеюсь, твоя охота будет доброй, и вечером мой повар сможет приготовить тебе чудесное рагу.
Ламмион закусил губу. Предложение Саурона было очень заманчивым. Эльф понимал, конечно, что за ним будут следить, в этом сомнений не было, но он получит в руки оружие - и простор... Он сможет попытаться бежать, он сможет застрелить орка - хоть одного.
- Если не потребуется ничего взамен, то я согласен, - ответил эльф, искоса поглядывая на "гостеприимного хозяина".
Метания Ламмиона были смешны, и Волк усмехнулся про себя, а услышав о согласии - обрадовался.
- Тогда, Ламмион, тебе лучше идти отдыхать. Ты, как я вижу, закончил ужин. Утром тебя разбудят затемно. - Волк хлопнул в ладоши, и через пару секунд на пороге возник один из давешних орков. - Надеюсь, ты, нолдо, больше не будешь совершать глупость и нападать. Второй раз так просто я тебя не прощу.
Ламмион ушел, в самом деле не противясь: что нападать сейчас, даже если орки будут обыкновенными, если через несколько часов у него будет оружие?
Линаэвэн смотрела вслед Ламиону с тревогой. Саурон так легко дал ему возможность поохотиться... Наверняка умаиа что-то задумал. Но сейчас Ламиона увели не на пытки, не на допрос, и этому можно было радоваться, а завтрашние тревоги и печали оставить завтрашнему дню. Ей же нужно было отвечать Саурону, под напряженным и огорченным взглядом Нэльдора. Линаэвэн опустила голову. Игра по правилам Саурона... можно ли согласиться на нее? Тэлэрэ надеялась не на то, что сумеет бежать из плена, но на то, что умрет здесь, не выдав ничего важного. Разговор о землях ей казался почти отвлеченной темой: Саурон поведает пленнице о том, о чем она все равно никому рассказать не сможет, она отвлечет умаиа от Нэльдора и выиграет немного времени. Но Саурон обратил предложение в ловушку. Неведомо, какой вопрос он задаст... Вдруг ответить на него будет означать выдать земли Нарготронда? А отказаться отвечать, сейчас или чуть позже, означало выдать, что она из тайных земель. Назвать имя было бы только риском (быть может, Саурон и не знает о том озере, не слышал о ней самой), а отказаться назвать ближайшую реку - все равно что объявить во всеуслышание "я из земель Финдарато или Турукано".