Та же иллюстрация в ВК: https://sun9-88.userapi.com/s/v1/ig2/A2SXbcjjAioR_qLmFXb1d16cl-2D8GWQcTgIQJ0BoKpAfBy5r_W0ozgQw_fj6AvLGi-D3bGkw6mf5i8vo4bEabno.jpg?size=604x603&quality=95&type=album
Для исполнения договора Энгватар привел оруженосца, который, получив лишь удар Волей да орочьи оплеухи и нуждался в исцелении, в камеру Нолдорана.
Когда Вэриндо вошел, Маитимо, все еще слабый и лежащий в постели, протянул руку и вцепился в протянутую руку Урунмэлдо. Как же он был рад видеть этого отважного мальчика! Наконец-то можно было смотреть ему в глаза, не читая там боль, можно было улыбнуться тепло, можно было притянуть к себе и прижать, крепко обнять - не обращая внимания на собственную боль...
- Приветствую тебя, мой Лорд, - все тем же ясным голосом заговорил Вэриндо. - Ты вновь защитил меня. Саурон ничего не сделал мне после твоих слов, - и в этот раз сам оруженосец тоже сумел отвлечь умаиа, побудил его опустить руку.
Вэриндо бросил несколько недоуменный взгляд на стоящего рядом целителя: отчего умаиа не вмешивается в их разговор? И для чего они с Маитимо оказались вместе? Верный мог видеть Лорда - наконец-то! - не в застенке, не во время допроса, но не могли же Темные просто так устроить им встречу. Тут должен крыться какой-то подвох. Однако Маитимо обнял его - это было радостью, какую оруженосец счел бы невозможной для плена, - и никто не помешал им, и не остановил их. Вэриндо уже понял, что даже в Ангамандо можно держаться, бороться, смеяться над врагом, наносить ему вред и расстраивать его планы. Но что в плену возможна такая встреча помимо чаяния, разговор, объятие... этого Урунмэлдо еще не знал.
- Саурон обещал, что у меня не будет даже передышки, что все будет длиться без конца, - произнес Верный. - Но это не так... Что-то изменилось? Мне дали возможность прийти к тебе... И я всегда буду помнить эту встречу и радоваться, и вспоминать, что все, что творит Саурон, тоже кончается, вопреки всем тварям, - его встреча с Лордом была невозможным даром, но она удивляла юношу, и было непонятно, почему это происходит...
Маитимо снова сжал руку Вэриндо в своих ладонях. Как же фэанарион был сейчас счастлив! Он мог свободно говорить с Верным...
- Спасибо, Энгватар, - неожиданно для себя самого произнес Маитимо. Он не знал, когда умаиа в последний раз искренне благодарили... Может быть, для него это еще что-то значит. Но радость лилась у Маитимо через край, и он не мог не сказать за это спасибо. Оруженосец тоже улыбнулся целителю: так это умаиа помогает им? Он не заодно с Сауроном?
***
Энгватар не слышал таких слов... Да никогда он их не слышал: аину не доводилось исцелять Эрухини до того, как он в нетерпении и страстном желании скорее заняться тем, в чем был Мастером, ушел к Мэлькору. А те Эрухини, которых он исцелял, никогда бы не стали благодарить его. И теперь, после слов Маитимо, что-то словно заняло пустое место, и Энгватар с изумлением смотрел на пленника, от которого никогда не знал, чего ждать. Так вот они какие, нолдор... Маитимо мог лишить его возможности наслаждаться болью раненых, чего Энгватар жаждал, и тот же Маитимо мог помочь его возвышению и даже благодарить, чтобы... Неужели даже без 'чтобы'?
- Маирон сейчас собирает все новые слухи; быть может, ты знаешь, зачем? - Энгватар не столько спрашивал у Маитимо, сколько сообщал ему. - А еще я слышал, что он собирается... плести некое заклятье против вас. Маирон возлагает на него большие надежды, - пленник не спрашивал об этом целителя, даже не знал, что можно спросить, но Энгватар сказал сам. И сделал словно заметку в уме: иногда можно помогать и пленникам, это дает... нечто, чего он лишен обычно... А сейчас можно было еще и навредить Саурону, и ослабить его положение: этого желали все трое. - Еще тебе, возможно, будет полезно знать, что этот преданный слуга Владыки весьма жалеет о его возвращении: прежде он был сам себе господин, самый могущественный из духов Севера, а теперь должен искать благосклонности Мэлькора.
***
Энгватар заговорил, и Маитимо внимательно посмотрел на него. Это уже было сверх всех договоров, это была... помощь.
- Я не забуду твоей помощи, - сказал нолдо и снова искренне добавил: - Спасибо. Что до слухов... возможно, Саурон боится того, что о нем начнут говорить в Ангамандо. Каждый раз после того, как он пытает нас, ему приходится казнить всех присутствовавших в камере орков. Теперь же он знает, что я выучил их язык... и я постараюсь сделать так, чтобы слухи разошлись.
Вэриндо слова Энгватара встревожили.
- Заклятье? - переспросил Верный, ведь оно должно было, видимо, пасть на Лорда.
Маитимо вздохнул:
- Я не знаю, что за чары задумала тварь, а наперед не угадаешь. Просто не верь ничему, что кажется неправильным или странным. Ты знаешь меня, а я тебя. Не бойся и не сдавайся, помни, что это обязательно пройдет, нужно только подождать, - что было сказать еще?.. Нужно готовиться неизвестно к чему, и это нечто страшное... Но нужно не бояться и быть готовыми. Они предупреждены: это уже немало.
И Нолдоран вновь повернул голову к Энгватару:
- Ты дал мне оружие, что я давно искал... - нолдо задумался, чем он мог отплатить; эльф не хотел оставаться в долгу перед целителем. Целителем...
- Подойди, - попросил нолдо. - Посмотри, на моей груди остались следы от ран. Ты можешь сделать так, чтобы их не было. И, я думаю, тебе это понравится, - нолдо запнулся, но продолжил: - а потом ты можешь сказать об этом Моринготто. Можешь сказать ему, что будешь исцелять меня так, что и следа не останется, и тогда он сможет словно каждый раз по новой обезображивать мое тело. Думаю, ему это понравится, ты приобретешь еще больший вес в его глазах.
И Энгватар с возрастающим изумлением ответил:
- Я уберу эти шрамы и скажу Владыке... - то, как Маитимо называл Владыку, сейчас... не имело большого значения.
А Лорд кивнул и вновь обернулся к Верному, руки которого так и не выпускал из своих. Нолдо понял, что он улыбается и сам того не замечает - правда, это была радость: оказаться рядом с тем, кто страдал за тебя без малейшего упрека или сомнения, мочь сжать его руку своей. Потому что... никаких слов не хватило бы, чтобы передать то чувство... нет, не просто восхищения или гордости, чего-то большего... Наверное, осознания того, что такое их Дом.
- Урунмэлдо, - тепло назвал по имени своего Верного Маитимо. - Кто теперь усомнится в твоем имени?
Верный был и рад, и горд. И после того, что уже было сказано и произошло, оказаться достойным своего имени, услышать это от Лорда - было очень важно. А Саурон думал, это имя воин получил как хороший кузнец... Пусть думает так и дальше.
Но Маитимо должен был сказать и о деле:
- Вэриндо, Темные должны думать, что Энгватар продолжает нас мучить своим лечением, - раньше такие слова казались бы Маитимо уквэтима: тем, что не может быть произнесено, потому что лишено смысла. - Эта тайна, залог того, что мы можем видеться, - Маитимо вдруг испугался, что время их встречи вот-вот может кончиться, и продолжил без перехода совсем о другом. - Ты должен знать, что я правда тобой восхищаюсь. И ты тоже отодрал тварь от меня. Не бойся, мне он ничего не сделает, но я рискую тобой...
Оруженосец кивнул на первые слова, не понимая, но веря и подчиняясь, а потом повторил:
- Ничего не сделает... - хотя, разозлившись, Саурон нанес Маитимо жестокие ожоги, и это могло случиться снова. Но это был бой... - Я счастлив, если могу послужить тебе и здесь. Но я не покажу своей радости, когда выйду отсюда...
- Если вы будете выглядеть довольными, мне могут не поверить, что лечение было мучительно, - подтвердил умаиа. - И я не смогу дальше говорить о том, что... не даю тебе отдых между допросами, а заставляю смотреть, что я делаю с твоими воинами. - Этот путь Энгватар нашел только что. Ведь не обязательно Маитимо вновь покинет застенок нуждающимся в лечении, а условие нужно исполнять...
- Я доверю Вэриндо любые тайны, - ответил Лорд. - Но после встречи мы будем продолжать тревожиться друг за друга. Зная, что допросы никуда не денутся, мы не сможем быть беззаботны. Однако если даже мы будем смеяться и улыбаться, расставаясь, это никого не удивит. Вэриндо умеет улыбаться и на дыбе.
***
Когда сами ожоги были исцелены, Энгватар приступил к сведению шрамов и коснулся груди, направляя свою силу. Да, ему это в самом деле нравилось - и Маитимо сам попросил его об исцелении шрамов, следов былой боли, так что целостность хроа возвращалась еще полнее; на сей раз Энгватар действовал бережно не только потому, что был связан договором.
Прежде чем Маитимо излечился, и его с оруженосцем вновь повели на допрос, умаиа обратился к своему Владыке с предложением, и тот смеялся, слыша, что придумал слуга.
- Маитимо не привыкнет к ранам и шрамам, но всякая рана будет по новой оставлять на нем след. Я могу применять свое искусство снова и снова, и тогда вы сможете рисовать на его теле, как на чистом холсте, когда Нэлйафинвэ не будет этого ждать, - и Владыка не подозревал, что Нэлйафинвэ не только будет ожидать, но сам предложил это.
***
А потом Маитимо вновь повели на допрос. Но в этот раз эльф изначально был настроен на бой и еще по дороге сказал оркам конвоя:
- Вы знаете, что каждый орк, видевший меня, умирает? Саурон личинка и боится, что вы другим разболтаете, как я над ним смеюсь. Хотите жить, дурачье, сдайте меня снагам, пусть они отводят, а сами бегите, - нолдо хотел, чтобы орки и правда испугались, передали пленника другим, а сами разнесли весть по Ангамандо. Пусть знают, что Саурон жалкий трус, что пленный нолдо каждый раз делает с палачом что-то такое, о чем другим нельзя было знать. Пусть об этом шушукаются так, что сплетни дойдут и до Моринготто.
Услышав слова голуга, орки переглянулись: остроухий был страшным колдуном, это все знали - что вот он в тронном зале устроил?! А неизвестно что. Никого из видевших голуга в живых не остается - в это орки поверили охотно. Снаг нашли быстро; они молодые были, дурные совсем, так что старший из конвоя им тока и сказал:
- Уследите, награда во какая будет! - орк развел лапы. - Главный энто. А мы умотались, жрать и спать хотим, - и снаги никаких вопросов не задали, только глаза вылупили и потащили голуга к Господину сами.
***
Маитимо снова был прикручен к ненавистному креслу, но опять приветствовал оруженосца, как ни в чем ни бывало, пока парня крепко привязывали к столбу.
При этом фэанарион готовился к очередному бою и потому искал любую зацепку, незаметно и внимательно присматриваясь к Саурону. С удивлением эльф заметил, что сегодня, впервые за время их знакомства, Саурон был зол уже в самом начале допроса, до того, как успел приступить к пыткам и услышать колкости от пленных.
- Это мы должны бояться начала пыток, а похоже, каждой нашей встречи боишься ты, - засмеялся Маитимо.
***
Обыкновенно Маирон, как и другие умаиар, не интересовался, какие именно орки были рядом с пленником, какие вели его на допрос и обратно; но сейчас Волк был вынужден узнавать это. И позаботиться, чтобы видевшие Маитимо орки ничего никому не рассказали. Допрос фэанариона еще не начался, а Волк уже вынужден был убивать рабов и слуг Твердыни.
Когда же пленников вновь закрепили, умаиа прежде всего обратился к Нэлйафинвэ. История с Властелином Личинок стала общеизвестной, как и мерзкое, сразу ставшее ненавистным имя 'Саурон'; не было сомнений, как эльф поступит ныне, если его не остановить.
- Ты не передашь другим, Маитимо, того, что сказал оркам в прошлый раз, даже если хочешь им уподобиться. Или я буду убеждать Владыку разрешить мне калечить Вэриндо любым способом: для меня уже не будет смысла молчать, - Волк полагал, что нашел хороший способ удержать Маитимо от сплетен о нем.
Затем умаиа обратился к самому Вэриндо:
- Ты тоже не повторишь эти слова; впрочем, ты вообще не сможешь чисто говорить и есть твердую пищу, и родичи будут взирать на тебя с отвращением и жалостью. Ты заслужил того, чтобы лишиться зубов. Но я могу отменить этот приговор, если ты отречешься от Маитимо. Или ты, Маитимо, попросишь меня с поклоном не делать этого, - Маирон сделал паузу, давая нолдор оценить ужасность последствий и тяжесть требований, а потом вдруг, словно бы смилостивившись, умаиа смягчил требование. - Впрочем, ты еще новичок, Маитимо, я не буду к тебе слишком строг. Я оставлю Вэриндо зубы, если ты раскроешь, что было сказано о певце и какую службу ты поручил Урунмэлдо.
Волк чувствовал, что сказанное было чем-то важным, и это совершалось без ведома Маирона. К тому же раскрыть секрет - это был следующий шаг в принуждении Маитимо признать себя жертвой и сдаться; и это был шаг еще больший, чем заставить себя просить Темных. Явно больший.
Чтобы пленники не сомневались в том, что последует за отказом, умаиа велел оркам поднести ко рту оруженосца только что сделанное устройство. Волк не желал просто вырывать зубы, тем более выбивать, но вначале нагретой железкой раскрыть челюсти (юноша сжал зубы), а после, зафиксировав в хвате, медленно выкрутить зубы один за другим.
***
Маитимо проигнорировал слова умаиа, словно не слышал. Но это была ложь, он все хорошо слышал, и более того, если он сейчас ничего не ответит, если примет угрозу Саурона, то даст к себе ключ, и дальше будет еще хуже. Ради себя, ради оруженосца, ради других Верных, эльф был обязан что-то придумать...
А Саурон подступил к оруженосцу. Вцепившись в кресло и напрягшись в нем, Маитимо следил за происходящим, смотрел неотрывно на Вэриндо, мучительно думал и искал выход, пока вдруг вновь не расхохотался. Нолдо нашел, что сказать:
- Волосы отрастут, зубы тоже, шрамы сойдут со временем. Края ушей не восстановятся, но должно же остаться хоть одно видимое свидетельство твоей стойкости?
Юноша слушал ободрения своего Лорда - после них все становилось легче, и хотя страшны были угрозы... но уже не так страшны. И эльф звонко воскликнул:
- Пусть станут свидетельством!
Верный держался. Саурон не смог его запугать... Этот парень и правда ничего не боялся... Его стойкость и преданность были ошеломляющими. А Маитимо продолжал:
- Тебе вновь, Саурон, нечем нас пугать, кроме боли, от которой и так не спастись, но мне есть чем пугать тебя, тварь. Что, если я кое-что расскажу о тебе, но не оркам, а Моринготто? И не то, что ты личинка, а то, что ты с тоской вспоминаешь времена, когда Моринготто был в плену, был за Морем? Ты был тогда могуч, был сам себе господин, а теперь вернулся тот, кто может тобой пожертвовать в любой момент. Что если я расскажу ему, как ты его ненавидишь и хочешь вернуть все, как было? Ты ведь можешь даже помочь Западным Владыкам, не так ли? - эльф улыбался. - Клянусь тебе, если ты еще раз заикнешься о том, что кто-то будет искалечен или изуродован, если я это узнаю или увижу это, я сделаю все, чтобы Моринготто содрал с тебя шкуру.
Маирон дослушал тираду и рассмеялся:
- Рассказывай! Можешь прибавить к этому, что я тайком примеряю Железную Корону, - Владыка не снимал ее никогда. - Ты хочешь отомстить мне за пытки Вэриндо, потому и сочиняешь небылицы. Можешь сочинить еще десяток. Хотя... я могу дать тебе возможность узнать, что я в самом деле думаю о Владыке Севера. Если ты откроешь мне свой разум.
...Это был бы куда больший успех, чем любой, достигнутый прежде. Нолдо, способный отразить удар Волей, мог это понять. Но что, если страх за Урунмэлдо все же ослепит его или побудит пойти на риск?
Маитимо усмехнулся. Ему удалось отвлечь тварь от Вэриндо. Это хорошо. Это замечательно. Только это еще не был успех...
- Ты хочешь рискнуть проверить, умею я добиваться своего или нет, Саурон? - усмехнулся нолдо. Но на самом деле эльф напряженно думал о словах умаиа. Осанвэкэнта*(1) с тварью... это может быть опасно. Но вряд ли для него. Чтобы смотреть в палантиры, необходимо было оттачивать разум и волю, четко контролировать свои мысли, и отец учил его этому. А после Маитимо и сам помогал отцу создавать Видящие Камни... Да, эльф не боялся открыть свой разум умаиа. Он был знаком с разумами аинур и знал, чего ожидать и... где искать...
- Да, я хочу заглянуть в твой разум и узнать, что ты думаешь о Моринготто, - четко ответил нолдо.
Маирон не поверил, что все оказалось так просто - Маитимо согласился! Волк скрывал свое торжество. Он сможет проникнуть в разум Маитимо, увидеть, на какой опоре держится эльф и как ее выбить; узнать страхи Маитимо и его мечты. И внушить свое открытому разуму. А когда эльф спохватится, то уже будет поздно... Так всегда было с мориквэнди, когда удавалось добиться от них согласия на осанвэкэнта.
- Что ж, смотри, - произнес Волк.
Саурон казался довольным, и нолдо подпустил его к себе, дал разумам соприкоснуться, а после... поступил так, как поступал, глядя в палантир: выискивая нужные события, или место, или квэндо, сосредотачиваясь на искомом, не позволяя круговерти мыслей уносить тебя. И теперь фэанарион вытаскивал мысли Саурона о Моринготто, уцепившись за тот краешек, что ему показали - да, умаиа и правда сожалел о потерянном могуществе, и еще...
***
Когда разумы соприкоснулись, Маирон чувствовал себя победителем. Но он не сумел увидеть ничего, что могло бы быть интересным. Пристальный взгляд глаза в глаза, встреча разумов без обыкновенных преград стала подобна не отворению запертой двери, как ждал Маирон, а стремительному и быстрому ручью, что врывается внутрь и прокладывает русло. Осанвэкэнта стала подобна поединку воли. И...
И ему не удалось выиграть. Он не узнал ничего, но прочел узнавание в глазах врага. Волк тут же разорвал связь и опустил завесу аванирэ на свой разум. Он ненавидел этого нолдо, и это было не впервые... Но впервые пленник заставил Маирона испугаться.
Чуть раньше Маирон усмехался, будучи уверен не только в своей победе, но и в том, что самоуверенный нолдо не подумал: для подтверждения обвинений может понадобиться раскрыть разум Владыке Севера. Теперь же Волк видел - Маитимо мог это сделать, мог посметь... И тогда будет уже неважно, сумеет ли эльф не проиграть - важно, что нолдо откроет Владыке желания Маирона...
***
Хотя Саурон и не ожидал, что калаквэндо способен на такое, он все же смог отстраниться раньше, чем нолдо узнал все, что хотел, и опустил аванирэ, так что вторая попытка просто разбилась о стену.
- Хорошо, Саурон. Теперь я доподлинно знаю, и знаю достаточно, чтобы ты боялся меня, - спокойно подвел итог эльф.
Теперь главным было не перегнуть палку... Если требовать от умаиа слишком многого, то Саурон может отказаться, и тогда достижения пойдут прахом, ведь в действительности... Маитимо узнал не так уж и много. Но и взять меньше, чем возможно, тоже нельзя. От пыток не уйти, но... им придется договориться, прийти к соглашению, в котором каждому будет что терять.
- И каковы теперь твои предложения? - спросил нолдо, изогнув бровь, глядя на Саурона сверху вниз. Нолдо знал, чего бы он желал больше всего: свободы хотя бы для одного из Верных, но не торопился высказывать свои желания вслух.
Допрос превратился в... во что? У эльфов еще не было слова 'торг'.
- Я никогда не стану калечить или уродовать твоих воинов или угрожать этим, - принужденно произнес Маирон. Теперь его задачей было согласиться на возможно меньшее. - Но я не могу их не допрашивать и не принуждать к отречению от тебя.
Маитимо окончательно перестал вести себя как пленник, но стал тем, кто здесь принимал решения... Кто мог принуждать его, Маирона! Это следовало изменить, и Маирон обязательно это изменит, но пока пришлось отвести столь удачно разработанное приспособление от челюстей Вэриндо.
***
Саурон смотрел с неприкрытой ненавистью, но был вынужден обещать никого не калечить, не уродовать... и Маитимо едва не захохотал - поддавшись эмоциям, Саурон обещал 'никогда' не калечить и не уродовать 'его' воинов. Никого из Первого Дома, если его эльфы еще попадут в плен за время войны, а такое, увы, вероятно... Но пока о том, что именно обещал Саурон, Маитимо говорить вслух не стал. Вместо этого сказал иное:
- Того, что ты обещал, хватило бы вначале, когда я лишь догадывался, - нолдо невольно копировал манеру речи умаиа. - Но теперь я знаю доподлинно и могу представить доказательства Моринготто, и потому теперь ты должен предложить мне большее за молчание. Ты не можешь не допрашивать нас, это верно... но шкура за шкуру. К тому, что ты обещал, ты так же отпустишь одного из моих Верных, а я не скажу ничего Моринготто. И Вэриндо не скажет. Ведь само упоминание для тебя губительно, не так ли? - Эльфа вдруг осенило. - Ведь Моринготто может и от тебя потребовать открыть разум, не так ли?
Нолдо понимал, что как только они закончат обсуждать условия молчания, Саурон отомстит ему за все... А, собственно, в чем именно будет заключаться месть? В том, что терзать в этот раз будут его, а не оруженосца? И в том, что в этот раз Саурон получит от пытки больше удовольствия, чем мог бы? 'Велика разница', - фыркнул про себя эльф. Нет, все, что происходило, было радостно и хорошо. Вот только... Вэриндо не сможет быть тем, кого отпустят. Моринготто лично следит за судьбой оруженосца, это нолдо тоже успел узнать в открывшемся разуме Саурона...
А умаиа попытался бессильно огрызнуться:
- Ты быстро учишься. Так и сам присоединишься к нам однажды. - На самом деле Маирон тянул время и обдумывал, как он может поступить. Отпустить одного из схваченных, пусть даже наименее ценного из них... Это было против воли Владыки Мэлькора. Разве что если использовать пленника как посланника, чтобы доставить условия фэанариони? Даже этого Маирон не хотел бы делать - освобождение кого-то из воинов Маитимо было исполнением одного из самых сильных желаний нолдо. И придало бы Нолдорану сил. Но проклятый Нолдоран был прав - Владыка может приказать Волку самому открыть разум. И потому Маитимо действительно мог сейчас ставить Волку условия! Хотя как их исполнять, решал уже сам Маирон. Отпустить можно было не только таким образом, как хотел фэанарион. Умаиа, в глазах которого горел гнев (с примесью страха), процедил сквозь зубы:
- Ты весьма догадлив, но и ты, и Вэриндо пообещаете молчать о том, что узнали, а я взамен обещаю отпустить... - Волк задумался, выбирая. Трудно было сказать, кто из нолдор был менее ценным: они все были близки к Маитимо. Тогда нужно было выбирать того, с кем пришлось бы дольше мучиться, добиваясь желаемого. - Обещаю отпустить того нолдо, что первым присягнул тебе. Я могу подстроить его побег: орки бывают на редкость глупы, они вполне могли не уследить за пленником.
Как ни молоды и ни глупы были те снаги, что согласились вести Маитимо на допрос, и они уже поняли, что творится что-то совсем не то и что им не жить. Но будь снаги поопытней, они не рухнули бы наземь, вопя и прося пощады. Умаиа только раздраженно хлестнул их волной ужаса так, что рабы мелко затряслись, и пообещал использовать их для экспериментов, если они не заткнутся. Не начни снаги мешать, веди себя потише, отделались бы легче. Однако ненависть Маирона была направлена отнюдь не на этих дурней.
- Далеко, конечно, твоему Верному не убежать, но нолдо перехватят мои слуги, выведут его из Ангамандо и отпустят на свободу. Если ты обещаешь мне, что и ты, и Вэриндо будете молчать обо всем, что узнали от меня.
'О да, нолдо будет отпущен', - думал про себя Маирон. Хотя умаиа только что был ошеломлен проигрышем в поединке Воли и испытал страх, его быстрый ум успел придумать, как превратить проигрыш в свою победу и посмеяться над Маитимо. Волк исполнит все, что обещал, но так, что для Владыки это станет казнью наглеца, для Маитимо - тем, что ударит по нему, а для самого Маирона - местью. 'О да, я отпущу нолдо: на север от Твердыни, в нетающие снега. Без одежды, оружия и пищи. Слуги из крылатых будут следить за ним, подбрасывая по мере нужды тряпку или кусок лепешки - столько, чтобы это не поддержало жизнь, а только продлило смерть. А после я поведаю тебе, Маитимо, как твой Верный наслаждался своей свободой... если только этот нолдо не решит повернуть назад'.
***
Саурон сдался, и сдался почти без боя. Слишком легко - либо эльф потребовал чересчур малого от твари, либо тварь его решила обмануть. Но теперь ничего не поделать, нужно идти вперед и надеяться, что можно будет перехитрить Саурона.
Маитимо был сыном своего отца. Быть может, он взял не так много, как Атаринкэ, но кое-что взял. Отец даже в момент сильнейших душевных страданий смог четко сформулировать слова Клятвы, Маитимо теперь должен был смочь четко сформулировать договор с Тьмой.
- Ты обещаешь, что один из моих Верных будет выведен из Ангамандо и доставлен до нашего лагеря у Миттаринга или туда, где ныне обосновались мои братья, если лагерь перенесен. Ты обещаешь, что этот Верный живой и невредимый останется среди моего народа. И что произойдет это не позднее моей следующей встречи с Моринготто: это в твоих интересах. Ты подтвердишь мне, что все исполнено, своим осанвэкэнта, и когда ты совершишь свою часть договора, начнет действовать моя: Враг ничего не узнает от меня или от Вэриндо о твоих желаниях и сожалении о возвращении Моринготто.
Фэанарион, сидя в кресле с ремнями, словно на троне, свысока глядел на замершего перед ним умаиа. Про себя же эльф подумал, что нужно будет спросить у Энгватара: что это за эксперименты, которые Саурон обещал оркам?
***
Маирон смотрел на пленника не только с ненавистью, но и с изумлением. Маитимо словно узнал его замыслы, ставя свои условия не обобщенно, а точно... Но этого не могло быть: по лицу не могли бы понять планов Волка и другие умаиар, не то что эльф. А в тот момент, когда их разумы были открыты друг другу, замысел о пленном еще не сложился.
- Я мог бы добиться того, что твой воин будет выведен из Ангамандо живым и невредимым, и это произойдет скоро, - Маирон не пользовался прежде таким названием для Твердыни Севера, но почему бы и нет? Это название могло внушать страх другим. - Но как ты представляешь себе, чтобы пленника провели в ваш лагерь незаметно для всех наших лазутчиков? Будь разумен: не требуй взамен за молчание об одном того, что будет для меня... ничуть не лучшим. - Конечно же, можно было увести пленника из Твердыни под видом орка, а затем снять чары. Но умаиа был уверен: о такой возможности нолдор знать не могут. Волк, конечно, не желал исполнять то, чего требовал фэанарион, и старался перехитрить эльфа.
На самом деле, даже обещание в этой форме 'живым, невредимым, до лагеря'... можно было исполнить так, что это стало бы местью. Изменить облик пленного, внешне превратить его в орка, напоить зельем, чтобы эльф не сказал ничего лишнего, и направить его к лагерю - пусть его убьют свои же, прежде чем разберутся! Не станут же нолдор присматриваться к орку? Но подтверждение через осанвэкэнта того, что договор исполнен, лишало Маирона такой мести.
***
Маитимо думал, что Саурон уже сдался, но... сначала умаиа легко согласился, теперь вдруг начал отказываться... Эльф с детства привык четко формулировать желания, обещания, договор... теперь же нолдо понял, что эта привычка вдруг стала очень важной. Маитимо умел читать в сердцах (о, с такими родителями подобное умение было скорее естественно), и это было нечто иное, чем осанвэкэнта. Скорее... это была способность понять, искренен ли говорящий или лукавит. Так вот, Саурон откровенно лгал; нолдо не знал, в чем именно, но чувствовал - тварь пытается выкручиваться, и поспешное согласие или надуманный отказ использует только как предлог, стремясь добиться своей цели.
Пленный Король свел брови и гневно посмотрел на тварь:
- Ты слышал мои слова и исполнишь их. Мой Верный должен остаться среди моего народа, в их владениях, в добром здравии, свободным, целым и невредимым. И ты подтвердишь мне исполненное, открыв разум. Ты найдешь, как все выполнить, я не собираюсь тебе подсказывать очевидные пути. И если ты продолжишь пытаться меня обмануть, то я затребую от тебя еще большего.
***
Волк скрипнул про себя зубами. Маитимо сумел различить его хитрость - как?! Он поистине был необычайным пленником, но сейчас Маирон уже считал ошибкой, что забрал Нолдорана себе. Все шло хорошо, пока фэанарион оставался сильной и умной добычей, еще не покоренной, еще не сломленной, еще не растерзанной им, Волком... Но у них было много времени впереди.
И вдруг, в один миг, они нежданно поменялись местами: теперь Нолдоран ставил условия, узнавал тайное, и теперь... Теперь он сказал то, что Маирон никак не ждал услышать от пленника: 'И если ты продолжишь пытаться меня обмануть, то я затребую от тебя еще большего'. Так Маирон мог поступать с эльфами, находящимися в его руках. Но теперь... так поступали с самим Маироном. Это была крайне неприятная неожиданность. Как же он хотел заставить Маитимо замолчать! Лишить его навек дара речи, а лучше - убить. Но это было невозможно. Воля Владыки была иной. И Волк был вынужден сказать, как ни ненавидел этого нолдо и даваемое обещание:
- Я исполню все... в том, что от меня зависит. Один из твоих Верных выйдет. Как я мог бы ручаться за всю Твердыню и все события, какие могут произойти в окружающем мире, от бурь до чужих ошибок? Даже ты сам, будучи свободным, не мог бы обещать своим воинам, что они все останутся живы, свободны, целы и невредимы. В сущности, ты сам привел сюда этих пятерых и сгубил прочих.
Даже сейчас Маирон не забывал о своей цели и попытался зацепить фэанариона, заодно ища выход: как добиться того, чтобы отпущенный не рассказал слишком много, оказавшись у своих. Это будет... крайне вредным и для самого Маирона, и для Владыки Севера, если эльф расскажет хотя бы о бое в тронном зале... И придется сказать этому пленнику о договоре с Маитимо, пусть и не раскрывая его сути: иначе откажется идти, тем паче под личиной орка, и все откроется. Чего Маирон допустить никак не мог.
***
Умаиа попытался задеть Нолдорана словами о его собственной ошибке, о приходе на переговоры, о его хитрости, что не помогла, но стоила столько жизней и плена второму командиру... Нолдо думал об этом уже бесконечное число раз, предоставленный самому себе в камере, глядя незряче во тьму, где скрывался высокий потолок, или в стену. Что нового эльф мог теперь услышать? Маитимо усмехнулся:
- Ты опоздал. Ты мог достать меня этим раньше, не теперь. Ты не очень-то умен, - на самом деле нолдо вовсе не был склонен недооценивать ум умаиа, но пусть Саурон считает, что его недооценивают, пусть полагает, что удача вскружила голову эльфа. Пусть тварь делает ошибки.
Маитимо знал, что его время утекало. Саурон медленно, но сдавался, и скоро договор будет заключен. Это хорошо, это, конечно же, хорошо... Но потом Саурон получит свое и сможет выплеснуть всю свою злобу. Что же... хотя бы тварь получит не пятерых, а четверых. Уже хорошо.
Однако умаиа продолжил:
- У меня есть еще одно требование: освобожденный нолдо тоже будет молчать о том, что было здесь, ведь мне придется рассказать ему, что ты стоишь за его побегом, - прибавил Саурон. - Если молчать он не будет, все может стать известным.
В ответ Маитимо вскинул голову и засмеялся. Все это время нолдо мучительно думал, как ему передать тому Верному, которого отпустят, слова о том, что он должен принять свободу, должен жить дальше и бороться, что они оба будут бороться. Единственная возможность - передать послание через Энгватара, но его еще нужно будет уговорить или принудить. А что, если сам Маитимо после гнева Саурона будет в беспамятстве и не сможет ничего передать через целителя? Значит, нужно, чтобы Энгватару слова передал оруженосец. Значит, сейчас, под носом у Саурона, нужно дать задание Вэриндо, причем так, чтобы оруженосец все понял, а умаиа ничего не понял. Это было трудно, и эльф уже обдумывал, какими словами и намеками он будет изъясняться с Урунмэлдо, когда Саурон сам решил все проблемы.
- Это будет нетрудно устроить, Саурон. Я поговорю с Верным, чтобы он молчал о том, как именно был спасен из плена. Только... для тебя в том прямой угрозы нет, лишь косвенная... Но я буду к тебе щедр. С учетом твоих будущих заслуг передо мной, я поговорю с Верным. Пусть в моей комнате накроют стол, принесут хороший ужин и хорошее вино. И красивую посуду. Я желаю видеть всех своих Верных и прикажу им молчать о случившемся, о нашем договоре, о том, как один будет спасен. Ты можешь присутствовать.
***
Маирон не спешил расслабляться. Фэанарион считал его не слишком умным... Это могло оказаться полезным после, но сейчас умаиа это не радовало. Сейчас, когда приходилось уступать и отступать, и отпускать пленника. К счастью, Маирону не пришлось убеждать Маитимо, а то и обещать нечто в обмен на молчание освобождаемого, однако Маитимо соглашался лишь на молчание о договоре. Тогда как Маирону нужно было большее: молчание о том, что было в плену, а не только о способе избавления.
Это следовало обдумать. К отпускаемому нельзя было применить чары - Маитимо об этом узнает и может счесть нарушением договора... Волк должен отпустить Верного живым, невредимым, не околдованным, не отравленным, не на время, с тем, чтобы после схватить снова. Хотя у Волка оставались еще четыре пленника и сам фэанарион, потеря все равно была тяжелой и невосполнимой - это была потеря лица.
- Ужин, вино, красивая посуда... - произнес умаиа вслух, словно его ничто не волновало. - Это я могу устроить. Не сейчас, но вскоре.
- Главное, не затягивай, - холодно приказал фэаноринг. - Кто знает, когда Моринготто захочет меня видеть? А мой Верный должен быть свободен и дома до тех пор.
Волк нехотя кивнул:
- И теперь договор заключен, и мы оба обязуемся исполнять его. И ты не прибавишь к нему новых условий, - добавил Маирон: ведь обещание еще не дано, есть лишь уговор его дать. Этого пленника не стоило недооценивать...