Когда Линаэвэн и Март вошли в зал, все уже собрались к ужину, но еще не сели за стол - ждали беоринга.
- А я думал, что буду последним, - улыбнулся Март.
- Ты и правда последний, - в тон ему отозвался Фуинор и усмехнулся Линаэвн. - Повелитель занят и не сможет ужинать с нами. Но он передавал всем свой теплый привет и желал доброго вечера.
- Жаль, - вздохнул Март, и все стали рассаживаться. С одной стороны от Линаэвэн сел Март, с другой Фуинор. Напротив были Больдог и еще двое... похоже, что люди. Тэлэрэ вздохнула про себя, думая, что только день минул с тех пор как она с товарищами оказалась в этой крепости.
- Гортхаур занят? - переспросила эльдэ, испытав одновременно облегчение и тревогу. Саурон мог кого-то допрашивать или пытаться подловить... или мог исполнять их пари... - Ты не знаешь, он занят украшением или чем-то другим?
- Нет, не украшением, - отозвался Фуинор. - После того, как ты отказалась быть его гостьей, у Повелителя оказалось свободное время для... других. Кажется, он сейчас говорит с кем-то из твоих товарищей. - Тон и вид умаиа был непринужденным, даже дружелюбным.
- Я видел этого парня, - бросил Больдог, на общем фоне выглядевший грубым. - Он сильный и упорный, думаю, он понравился Повелителю. Разговор у них выйдет долгий.
Орк ухмыльнулся, а Март подумал, что его товарищи куда благороднее эльфов - Темные ценят силу и доблесть противника. Линаэвэн должна это увидеть и понять! Март не сомневался, что речь идет об обычном разговоре, а Линаэваэн при словах "сильный и упорный" сразу пришла в голову мысль о допросе. Но даже если речь о беседе, сумеют ли родичи избежать ловушек? Нэльдор был единственным юным в отряде, почти все остальные нолдор помнили Аман, кто-то даже был раньше в плену; но и она, рожденная у Куивиэнэн, не знала, как ей себя вести, и весь ее прежний опыт не помогал. Если Саурон сейчас пытался выведать что-то у других, то Больдог и Фуинор, вероятно, попытаются узнать что-то полезное от нее. И поэтому, как и в беседе с Сауроном, дева отвечала не сразу, делая паузы:
- Я горжусь своими товарищами. Я далеко не лучшая в отряде, - эта оценка была спокойным признанием достоинства тех нолдор, с которыми она разделила плен. - А что обо мне думает Гортхаур, он говорил вам?
Все собравшиеся за столом были согласны, что Линаэвэн вряд ли лучшая, но говорить такое вслух было невежливо, а Темные старались быть гостеприимными. Хотя в действительности, умаиар неприятно задело, что их намеки словно прошли мимо эльдэ или она не подала вида, хотя и поняла, что быть может, в этот самый момент ее товарища пытают. Но для такой выдержки нужны стальные нервы и воля, что вовсе не делало эльдэ в их глазах лучше, наоборот, заставляло ненавидеть сильнее. Быстрее молнии пронеслось осанвэкэнта меж умаиар, и Больдог пробурчал себе под нос:
- Правду говорят, что у вас кровь холодная, и до других вам дела нет.
- Больдог! - гневно сверкнул глазами Фуинор. - Оставь ее. Не наше дело, как к кому относится Линаэвэн. - Изображая вежливость, умаиа повернулся к деве. - Нет, Повелитель ничего не говорил о тебе. А должен был?
Март пока в разговор не вмешивался. Он хотел было попросить Больдога быть вежливее с эльдэ, но Фуинор сделал это раньше и куда резче, чем можно было ожидать - и было приятно, что могучий Фуинор так заботится о своем друге-человеке и его гостье.
- Мне кажется, у вас не очень много общих интересов, - дипломатично высказался один из молчавших людей. - Если не ошибаюсь, Повелитель о чем-то оживленно общался с Верным Артарэсто и с эльфом, пришедшим из Гаваней.
- У любого из нас практически нет общих интересов с Гортхауром, - ответила тэлэрэ и принялась за еду. Она поняла, что речь шла о Морнахэндо и Кирионе, которыми, видимо, сейчас был занят Саурон. Но как бы она ни переживала за товарищей, рядом с умаиар нужно было сохранять сдержанность и сосредоточенность. - Я долго говорила с вашим господином и мы... заключили пари.
- Пари? - удивился Фуинор. - И о чем?
- О том, что Гортхаур не сможет создать украшение, в котором я не буду чувствовать Тьму и Искажение, которое не будет тягостно для меня, - ответила эльдэ. - Если Гортхауру проиграет, то он отпустит одного из пленников...
- А если удастся? - полюбопытствовал молчавший до тех пор атан. - Что тогда ты сделаешь для Повелителя?
- Кроме того, что признаю его правоту в этом и приму украшение? - дева считала, что это уже немало. - Я расскажу Гортхауру о южных пределах Наркосторондо. Мне жаль, Март, что я не сказала тебе раньше о нашем споре; наверное, для тебя будет доброй вестью любой его исход.
Новость о том, что Линаэвэн выдаст свои границы, если проиграет спор, заставила всех за столом замереть и переглянуться. Больдог присвистнул:
- Неплохо... Чем выбивать правду из пленников, лучше с ними пари заключать.
- Кхм, - кашлянул Март, не зная, что и сказать. - Да, ничего страшного, - выдавил он из себя невпопад.
Видя реакцию остальных, Линаэвэн не выдержала и на миг закрыла лицо руками: она согласилась на что-то недопустимое! Даже Март понимал это. Что ж, она, в самом деле, была достойна и смеха, и осуждения.
- Так это... действительно важно? - дева полагала, что Саурон, если пошлет войска, то и сам увидит, где границы... - Гортхаур сказал, что просит ничтожного взамен на возможность отпустить одного из пленников. - Линаэвэн взяла себя в руки. Она была среди врагов, ей было нельзя показывать слабость... и, по крайней мере, она узнала нечто важное для себя. - Все же я почти уверена, что выиграю.
Март не выдержал и отвернулся. Ему было стыдно за свою "гостью". Дева так мило и наивно удивилась, узнав, что она обещала рассказать что-то важное, а потом во всем обвинила Повелителя: мол, я же не при чем, это он меня обманул!
- Никто из нас не знает, о чем с тобой говорил Повелитель, - проронил молчаливый беоринг. О том, кто победит в споре, он даже говорить не стал. Волк не заключал пари, если не знал, что выиграет.
- А какие интересы у тебя с Повелителем общие? - поинтересовался первый человек. Этот вопрос был неожиданным, и тэлэрэ ненадолго задумалась.
- Возможно, песни, ведь он аину, - и вновь Линаэвэн обдало горечью от всего, на что она здесь согласилась. Вчера она говорила, что берет только часть и так принадлежавшего ей, но сегодня это изменилось. Она сидела за одним столом с умаиар, готовила для них... Тэлэрэ вздохнула про себя и перешла в наступление: - А почему вы решили, что я холодно отношусь к другим? - возможно, враги легко найдут, как соврать, возможно, прямо скажут, что это за "долгий разговор". Только... даже слова о пытках могут не обеспокоить Марта...
- Я бы искал любую возможность помочь своим товарищам, - ответил Март. - А ты о них даже ничего не спрашиваешь. Но это особенность твоего народа, не твоя личная вина, мы все это понимаем.
- Это может быть особенностью народа орков, но не эльфов, - терпеливо ответила Линаэвэн. Она не столько была оскорблена за свой народ (беоринг был околдован и повторял речи Темных) сколько недоумевала: неужели атан не помнит их встречу на кухне? - Все, на что я здесь соглашалась, было... ради других, не ради меня самой. И твой Повелитель недаром за действия одного наказывает или, напротив, делает легче жизнь других; он знает, насколько это важно для нас. И конечно я бы хотела спросить об участи товарищей... но ответите ли вы мне на такой вопрос? - Тэлэрэ полагала, что ей вряд ли откажут прямо, но либо потребуют чего-то взамен, либо ответят уклончиво.
Март не удивился, когда дева, чтобы обелить себя, стала обвинять своих врагов: "мы так не делаем, это они так делают" - известная песня, так же мальчишки себе ведут: "это не я обзывался, это он обзывался", хотя от древней эльдэ подобное было слышать грустно. Но Март знал, что Линаэвэн врет и в другом: ни на что она ради своих товарищей не соглашалась. Не она, а ее молодой друг принял приглашение о гостях, сама же Линаэвэн собиралась вернуться в камеру, но очень боялась, что там ее будут "мучить" (она постоянно повторяла это слово), и выбрала остаться с Мартом, обещавшим ее защитить, выбрала только ради себя. А теперь она спокойно ест и пьет, и не думает о том, что может получить "награду" через себя для них. Но атан обещал защиту, и потому Март промолчал, не сказав вслух ни одного обличающего слова, вместо этого произнеся:
- Быть может, ты предпочла бы говорить о более приятных вещах?
Но Фуинор фыркнул и не стал менять тему:
- Одни бывают щедры на похвалу, а ты, Линаэвэн, на обвинения. Ты не поинтересовалась, а, оказывается, это потому, что плохи мы. Вот так, Март, эльфы и создают свои сказочки о жестокой Тьме. "Наверное, мне не ответят... так я, на всякий случай, и не спрошу! О! Вы видите какие эти Темные жестокие, бессердечные и злые?!"
Больдог прыснул в кулак, а потом заметил:
- У нас, знаешь ли, есть дела помимо того, чтобы узнавать, что да как там с твоими товарищами. Но, специально для тебя, я схожу после ужина и все узнаю. Впрочем, Повелитель сказал, что пленных не тронут, пока у него есть гости, и, если у него нет больше гостей, то, думаю, пленников допрашивает. Что время-то терять?
- Я видел стражу в коридоре, - качнул головой Март. - Видимо, кто-то все же в гостях.
- А стража была у двери? - поинтересовался Фуинор.
- Нет, в конце коридора, - ответил Март.
- Значит, в гостях кто-то, кому Повелитель склонен доверять, - поднял бровь умаиа. - Надо же, похоже среди пленников нашлись достойные.
- Ну, так мне узнавать, нет? - буркнул грубоватый Больдог.
Эльдэ молча слушала насмешки - более того, вслушивалась в них, потому что речь шла о ее товарищах, о том, что с ними. Она знала, что Темные едва ли скажут правду, и все же... Некоторое время она боролась с собой, побледнев от напряжения и думая, что ответить Больдогу. "Нет" - и она ничего не узнает. "Да" - и она сама пошлет к товарищам умаиа, палача...
- Да, если при этом ты не причинишь им боли или вреда, - наконец ответила эльдэ: ничего лучшего она придумать не смогла. Дева ожидала новых насмешек, но, пожалуй когда смеялись открыто, а не пытались подловить, было проще. И еще дева обратила внимание, что Март, несмотря на свои убеждения, не присоединился к издевкам, а предложил сменить тему. - Я благодарю тебя, Март, за поддержку.
Но удивленный Март ничего не ответил. Он не считал, что оказал Линаэвэн поддержку, более того, он бы удивился узнать, что эльдэ воспринимает вопросы Темных как "насмешки".
- Кто ж мне позволит им боль и вред чинить? Да и мне самому это зачем? - тем временем обиделся Больдог. - Странное у тебя о нас мнение.
- Все меряют по себе, - заметил первый атан.
Линаэвэн вздохнула. Непонятно было, зачем атани вообще говорят с ней, если не верят ни единому ее слову. Уличи она сейчас Больдога во лжи, расскажи всем, как он гнал ее кнутом вместе с другими, как не давал никому из пленных есть и отдыхать, о провокации и боли, причиненной Ламмиону - атани не поверят ее словам, если вообще услышат, а умаиар найдут, что ответить. Так что... лучше всего говорить об эльдар...
- Ни я, и никто из эльдар никогда не применяли пытки, это для нас... ужасно; и я уверена, что никто из вас никогда не мог встретиться с подобным среди эльфов. Я хотела бы услышать от тебя прямой ответ, Больдог.
- Ты дева, не воин, ты мало что знаешь о грязной стороне войны, - хрипло ответил орк. - И ты не знаешь о страшных пытках, которым ваши подвергают нашего брата. Но меня ты можешь не бояться, я узнаю о твоих товарищах и расскажу тебе. - О да, он расскажет. Только когда рядом не будет Марта. Парню некоторые вещи пока знать не стоит.
- Я дева, не воин, но я знаю природу эльдар, - теперь Линаэвэн поняла, чьи слова повторял Март. И ей было горько видеть атани, из Друзей эльфов, поверивших Темным, и забывших, что их родичи были убиты Севером или страдали в плену в Ангамандо... - Я не верю тебе, Больдог, как и вы не верите мне, но легко узнать, кто из нас прав. Ты утверждаешь, что ты как воин знаешь о страшных пытках, которые применяют эльдар? Просто поклянись, что говоришь правду, - люди могли искренне верить в то, что им рассказали другие; но умаиа не был наивен и обманут, а сам сеял ложь.
За столом повисла тяжелая пауза.
- Мне своими глазами доводилось видеть, во что превращали эльфы захваченных парней, - медленно и жестко ответил орк.
Март и Эвэг опустили взгляд, немногословный Ханор молча положил руку на плечо орка и сжал губы, Фуинор молча ворошил еду в своей тарелке. Аппетит у всех, похоже, пропал окончательно, но Ханор тряхнул головой и первый продолжил есть: ибо нужно.
Линаэвэн покачала головой. Умаиа сумел ответить на прямой вопрос так, что "подтвердил" людям, что говорит правду, хотя не дал клятвы, а четкую фразу о страшных пытках заменил на расплывчатое: "видел, во что превращали". Убитые стрелами или мечами - это тоже "во что превращали".
- Наверное, вы не поверите, но нет, - ответила дева. - Я осуждаю вас, не доверяю вам, могу прийти в гнев из-за ваших действий, но ненависти к умаиар я не питаю; а атани скорее сострадаю: за что бы мне их ненавидеть?
- Почему же мы тебе не поверим, - возразил Фуинор. - Я рад, что ты так относишься к умаиар, оркам, людям, потому что мы относимся к вам точно так же. И, значит, не все еще потеряно, и мы можем не только убивать друг друга, но и разговаривать, и жить в мире. - Фуинор усмехался про себя: Линаэвэн в любом случае послужит Тьме, не информацией, так своими словами, тем, что еще больше убедит Марта и навсегда отдаст его душу Мэлькору.
А Линаэвэн размышляла, возможно ли жить в мире с тем же Больдогом? Ведь Тьма и Темные желают уничтожить Свет, но люди могли думать иначе... Линаэвэн не стала отвечать сразу и дала себе время подумать, вернувшись к еде.
- Да, если бы вы отказались от войны, разрушения, порабощения, хранили и украшали Арду, мы жили бы в мире, - подтвердила дева, думая какими эти умаиар были до падения. - В конце концов, в каждом есть Свет, и он не может быть уничтожен.
- Не мы начали эту войну, - заметил Фуинор. - И мы с радостью сложим оружие, как только нам не нужно будет защищаться. Но, боюсь, ты говоришь о мире, в котором наш дом разрушен, а мы подчиняемся Валар. Нашу свободу можно забрать у нас лишь силой, - и все собравшиеся за столом Темные согласно кивнули.
- Вы говорите, что только защищаете себя, свой дом и свою свободу. Верно ли я понимаю, что вы хотели бы жить подобно Эльвэ Тинголло, Государю Лэстанорэ (Дориата)? Не позволяя другим приходить в ваши пределы и действовать там против вашей воли. И вы готовы не вторгаться в чужие пределы, не вмешиваться в чужие дела, не покушаться на чужую свободу. Так?
- Мы не хотим быть, как Лэстанорэ (Дориат), - возразил Фуинор. - Мы не хотим закрываться от мира, мы рады жить в дружбе, учить и помогать. Мы готовы протянуть навстречу пустые ладони, даже если в очередной раз поплатимся за доверчивость. Но мы не хотим крови.
Линаэвэн не нашла, что ответить, и снова повисла пауза.
- Часть из вас знает, что мое имя Линаэвэн, - наконец заговорила тэлэрэ. - Я же не знаю ваших имен, кроме Марта и Больдога.
- Если нам предстоит теперь часто встречаться, - согласился атан, - то надо знакомиться ближе.
И Темные представились: Фуинор, Эвэг и молчаливый Ханор.
- Чем ты будешь заниматься в крепости? - поинтересовался Фуинор.
- Помогать Марту готовить пищу, - ответила Линаэвэн, хотя даже не знала, что будет делать завтра. Она металась, волновалась, колебалась, подобно водам озера. И думала, поднося к губам вино: "Если бы я приняла решение и стояла на нем, то... с одной стороны, это могло бы быть ошибкой, но с другой, я хоть чего-то достигла бы. Если бы решила молчать во что бы то ни стало, ничего бы не выдала. Если бы последовательно решила соглашаться на все, что может облегчить участь товарищей, кроме совсем неприемлемого, то облегчила бы их участь. А так не достигаю ничего: и о Наркосторондо что-то выдала, и где-то товарищам могла помочь и не помогла, и с Мартом тоже, и прислуживать стала... Но если бы я смолчала, то оставила бы Нэльдора наедине с Сауроном; если бы отказалась сейчас готовить и идти в гости, то отказалась бы от любой возможности помочь Марту и оставила бы без пищи своих товарищей..."
А Март все это время пытался уложить у себя в голове мысль: Линаэвэн знала, что пока у Повелителя есть гости, ее друзей никто не тронет, и, зная это, не стала защищать своих товарищей, отказалась быть гостьей Повелителя, но при этом стала гостьей Марта. То есть отдала своих товарищей на допросы, а сама спряталась...
- Надеюсь, ты нас не отравишь, - попробовал пошутить Эвэг, зная, что отравить его было бы очень непросто. - А еще, надеюсь, мы узнаем друг друга лучше и подружимся. Скажи, тебе всего хватает? Быть может, что-то нужно?
- Конечно же, не отравлю, - с печалью ответила эльдэ, - и буду стараться, чтобы еда была вкусной и красивой... Что до нужды, то мне, кроме свободы, которой не получить, нужно немного. Быть может, в ваших силах помочь одному из моих товарищей?
- Чем ты хочешь, чтобы мы помогли ему? - спросил Фуинор.
- Мы сделаем все из возможного, - подтвердил Март. "И тогда Линаэвэн поймет, что ошибалась, думая о нас дурно".
- Я не знаю, что с ними сейчас, и в чем они нуждаются. Но когда мы пришли сюда, многие были ранены. Можете ли вы помочь одному из них?
- Все пленные получают уход и лечение, - возразил Эвэг. - Попроси о другом.
- Я пока не знаю, в каком они состоянии и что терпят. Знаю только то, что они в подземельях, и что есть те, кого... наказали за других, мне принесли залитую кровью рубаху, - сейчас дева не обвиняла и даже не думала о том, а только беспокоилась о своих товарищах. - Но если всех вылечили, то я прошу, если это возможно, о защите одного из моих товарищей, чтобы его больше не наказывали за других ни болью, ни лишением пищи, ни иным образом.
Больдог мысленно скривился - некстати девка заговорила об этой рубахе... Вот уже и любимиц Маирона, Март, в изумлении выпрямился и недоуменно переводил взгляд с Линаэвэн на Фуинора. Делать нечего, кому-то нужно было исправлять положение. Больдог поерзали и нехотя пробурчал:
- Повелитель пригласил их в гости, а Линаэвэн и ее приятель, уже мытые, одетые в новое, вдруг решили напасть. Ну, голуга-то я приласкал, а этой говорю, проси, мол, у Повелителя прощения, что так его подло обманула. А она и ухом не ведет. Ну, что мне было делать? Не бить же девку? Вот я ее предупредил, а потом выпорол одного из голугов, а ей его рубаху драную принес, чтоб, мол, впредь себя вела нормально. Да и крови-то там совсем ничего было...
За столом повисло молчание. Март видел, что орк был груб, как уж за ними велось, но в его словах и действиях был резон, а не бессмысленная жестокость, как хотела то показать Линаэвэн.
- И что? - спросил Ханор. - Помог урок?
- Да уж, больше не бросались... - проворчал Больдог.
- Мы не можем обещать тебе, что кто-либо из твоих товарищей не будет наказан за тебя, - наконец ответил Фуинор. - Не мы занимаемся пленниками, не мы решаем их судьбу. Но если ты не будешь обманывать и поступать подло, то тебе и не будет нужды опасаться за них.
Все это время Линаэвэн держала себя в руках, несмотря на волнение; но после реплик Темных стиснула руки - подлой обманщицей объявили не только ее, но и Ламмиона... Это они обманули доверие. И крови было совсем ничего. Один из ее товарищей был оклеветан, а страдания другого преуменьшены.
- Если бы ты говорил только обо мне, Больдог, разумным было бы ответить иначе, но ты заговорил о моих товарищах. И потому я скажу: ты лжешь, я готова поклясться в этом. Ты выставил все так, словно мы с Ламмионом дали Гортхауру, свое согласие идти в гости; но ни в какой форме мы этого не говорили, и Ламмион никакой не "подлый обманщик", - дева глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. - Кроме того, мы были безоружны, и ни один из нас не нанес удара, мы только ринулись бежать вперед. Вы видите меня и видите Больдога, и, верно, лучше меня знаете о его силе, но даже я знаю, что он способен одним взмахом руки причинить такую боль, что эльф застынет посреди движения, и после с трудом сможет идти. Разве безоружная дева могла бы так навредить Больдогу, что в наказание на одном из ее друзей живого места не оставили? Неужели вы считаете справедливым преподать слабой деве такой жестокий урок? Вся рубаха была пропитана кровью, это называется "совсем ничего"?
- Оставь свои клятвы при себе, твои слова не много стоят, - отрезал орк. - Не ты ли говорила Повелителю, что больше не зовешься Линаэвэн, а потом снова так представилась? Но ты и в другом лжешь: "живого места не оставили", - Больдог был возмущен. - Ты же не видела пленника, почем знаешь, зачем о нас так говоришь? - А Март вспомнил, как Линаэвэн, узнав о смерти жены старосты, сразу приписала это убийство оркам, и совсем погрустнел. Больдог же продолжал: - Да, рубашка была в крови, но ты помнишь, сколько времени прошло, прежде чем ее тебе принесли? Раны, и правда, были слабые, и пришлось долго ждать, пока ткань от них пропиталась кровью. - Хотя, на самом деле, время отчасти ушло на глумление над пленниками перед кнутом, но зачем говорить правду? Больдог едва не рычал от досады: он отбил обвинения девки, но пришлось потратить слова об имени, хотя они были заготовлены про запас.
- А обещаний быть гостями вы не давали, нет, - подхватил эстафету Фуинор. - Просто вы ни слова не сказали против и с удовольствием приняли тот отдых, что вам предложили. Зачем обещать, когда можно просто пользоваться, о дева благородного народа!
- И наказали тебя не за вред, что ты причинила, а за вероломство. И я тебе это еще тогда прямым текстом сказал, - заметил Больдог.
Март сидел с бледным лицом - его крайне расстроило все, что он услышал. И ведь как легко и плавно Линаэвэн врала! Не будь рядом товарищей, он мог бы прийти в смятение, быть может, даже отчасти поверить ей, начать сомневаться в Больдоге. С замиранием сердца Март слушал, как же слова Линаэвэн опровергнут дальше.
- Взмах руки, и Ламмион с трудом шел? - переспросил суровый и молчаливый Ханор. - Прости, но твой товарищ слабак. Я дрался с Больдогом врукопашную на тренировках, у него тяжелая рука, но не настолько, чтобы потом едва идти.
- Ты прав, сказав об имени, - признала тэлэрэ, выслушав Темных и сдерживая себя. Она не должна была называться прежним именем здесь после того, как решила сменить его. Но к новому имени нужно было хоть немного привыкнуть; а она к тому же еще и много волновалась, и было много неожиданностей, и потом, Линаэвэн назвалась так Марту, а с ним дева говорила не как с умаиар... Линаэвэн не считала, что ее слово не было крепким, просто у нее было много причин, чтобы в этот раз поступить иначе, чем она заявила во всеуслышание. - Я не знала заранее, с чем могу столкнуться в плену, не думала, что могу встретить кого-то, кроме врагов... Но какое отношение это имеет к клятвам, которые нельзя нарушать безнаказанно, ибо таковы законы мира?
Март с удивлением посмотрел на Линаэвэн. Очевидно, дева считала, что не все обещания нужно держать, а только те, за которые последует наказание. А тэлэрэ продолжала.
- Что на моем товарище живого места не оставили, я подумала по тому, сколько было крови. Но я готова поверить твоему объяснению: ты только создал для нас видимость жестокого истязания. Однако, после твоего признания, согласись, и у меня есть причина не верить твоим словам. И не одна, если ты считаешь молчание знаком согласия. Ведь ты промолчал, когда я спросила "что говорил обо мне ваш господин", а Фуинор ответил "ничего". Теперь же оказалось, ты знал, что я сказала Гортхауру о своем имени.
- Твои слова об имени имеют то же отношение к клятвам, что и обвинение Больдога в молчании, - возразил Эвэг. - Они показывают, что тебе нельзя верить, и что твои слова и обещания ничего не стоят.
- Ты снова зря на меня наговариваешь, - кивнул Больдог. - Повелитель назвал твое имя, прося привести. Сначала сказал "Линаэвэн", а потом поправился, и пояснил, что ты так больше не зовешься. Прости, но ты не слишком-то интересна, чтобы о тебе рассказывать.
Март обхватил голову руками и сидел, опершись о стол. А Линаэвэн вновь сжала губы, и ее обдало страхом: что, если после этого ужина за ее слова накажут товарища, и представят это Марту, Ханору, Эвэгу как справедливость...
- И потом, - продолжил Больдог, - откуда я знаю, что вы там удумали: напасть или просто бежать вперед. Вы дернулись в сторону парней, парни среагировали на угрозу. Да что ты мне вообще сочиняешь, - разозлился орк, - кто поверит, что вы просто бросились вперед? Что за глупость: просто решить побегать по замку врага? Нет, ты верно говоришь, что были вы без оружия, вот небось и решили захватить его, застав нас врасплох.
- Конечно, мы не просто хотели побегать по замку, - возразила тэлэрэ. - Вы цените свою свободу так, что даже возможная угроза оправдывает войны, а мы ее уже лишены. Попробуйте поставить себя на наше место, - она вновь обращалась в основном к атани. - Часть ваших товарищей убили, вас схватили по дороге, связали и несколько дней гнали кнутами в захваченную врагом крепость. Разве для вас не будет естественным желание вновь обрести свободу? И разве вы станете предупреждать о желании бежать тюремщиков, а не постараетесь выбрать удобный и неожиданный момент? - Тэлэрэ продолжала считать, что если бы они в тот момент смогли сбежать от конвоя, то получили бы свободу или хотя бы имели бы шансы ее обрести. - Мы ни словом, ни кивком не соглашались идти в гости, нас только что развязали и дали немного отдохнуть, набраться сил; и когда нас повели дальше, мы бросились вперед. Это и есть то самое подлое вероломство? И извини меня, Ханор, но кто же сражается на тренировках в полную силу, как с врагом? Больдог много сильнее, чем выглядит...
Ханор лишь пожал плечами:
- Проще говорить, что враг слишком сильный, чем признавать, что товарищ просто слабый.
Линаэвэн словно задалась целью вывести сегодня Больдога на чистую воду, что было, в целом, ожидаемо от эльфов, но от этой девы никто проблем уже не ждал. Теперь же все, включая Фуинора, с осуждением посмотрели на Больдога, услышав, как он гнал пленников кнутом.
- А что мне еще было делать? - ощетинился орк. - Да, мы простые и грубые вояки, и с голугами у нас ни привычки, ни повода миндальничать нет. Вы думаете, их взяли в плен и все? Да ни варга. Всю дорогу голуги старались то сбежать, то убить кого из нас; ни днем, ни ночью мы рядом с ними не могли быть в безопасности, и даже спать приходилось вполглаза. Потому мы обычно и гоним голугов без сна и отдыха, чтобы они измотались и меньше зла могли причинить. Это порода такая, нельзя с ними по-другому. И видите, как только они отдышались в крепости, так снова за свое: пытались бежать от охраны. А дальше что? Завладели бы оружием и напали бы на нас. Нельзя им доверять, ошибается Повелитель. Говоришь, Линаэвэн, вы не давали согласия? Да неужто? Когда вас позвали в гости, тебя что, пришлось волочь силой? Ниче подобного. Повелитель сделал приглашающий жест, и ты пошла. Ты согласилась, не сказала "нет, я остаюсь", не выбрала быть среди своих, а добровольно пошла к ванне, отдыху и ужину, зная, что остальных бросят в тюрьму.
Март был опечален: Больдог был прав, но все равно было грустно от того, что он был вынужден делать. А дева слушала Больдога не прерывая, чуть опустив голову, и, хотя и была задета словами орка, не собиралась оправдываться.
- Да, я пошла. Зная, что остальных бросят в тюрьму, - повторила тэлэрэ слова умаиа. - Это моя вина, хотя и не перед вами. Ты прав, мне следовало ответить "нет" и сопротивляться, пока меня не поволокут силой. - Линаэвэн не слишком верила в то, что Саурон мог заговорить о ней с Больдогом, назвать ее имя и ничего более, да еще вначале ошибиться с тем, какое имя называть. И она не могла не ответить на новую ложь: будто бы нолдор всю дорогу пытались убить орков. Пожалуй, товарищам сделало бы честь, будь все так, но умаиа лгал и эта клевета была рассчитанной на атани, чтобы убедить их, что жестокость необходима. - Итак, ты утверждаешь, что вас, вооруженных и с гаурами, всю дорогу пытались убить обезоруженные и крепко связанные нолдор. Еще, если я верно поняла, ты утверждаешь, что если бы меня не гнали бичом всякий раз, как я отставала, или если бы давали по пути спать и есть, то я непременно захватила бы оружие и кого-нибудь из вас убила. И также при попытке бежать, я, не воин, завладела бы оружием и успешно напала на вас. Если твои слова не просто отговорка, и ты, в самом деле, опасался, что так случится... извини, но ты трус. А чтобы не оказалось, что у твоих действий есть объяснение, и я вновь на тебя наговариваю... скажи, для чего ты выжидал, пока ткань пропитается кровью? Когда вы вели нас в гости, на вас не было видно оружия, значит, оно было скрыто под одеждой? Зачем? Или его, в самом деле, не было? Тогда как мы могли бы захватить его, застав вас врасплох? - Линаэвэн провела рукой по волосам. Умаиар будут обвинять ее и, возможно, потешаться над тем, что она признает свою вину и свою слабостью, но если не ответить, то атани так и будут верить всем наговорам на эльфов.
В ответ на слова тэлэрэ Больдог лишь фыркнул:
- Я утверждаю, что многие голуги бешеные, и стоит им увидеть малейший шанс, как постараются ближайшему орку башку отвернуть, и пусть им после этого все кости пересчитают, они же дурные, им главное чужую глотку перегрызть. А ты нет, - орк отмахнулся, - ты не помеха, не воин, но кто тебе помешает помочь своим дружкам? Кто-то же помог тому паршивцу руки развязать, когда он в речку сиганул, уж не ты ли? - На остальное Болдог просто не стал отвечать. С чего он был должен оправдываться, было у него с собою оружие или нет, а если и было, то почему спрятанное.
- Нет, не я, - сдержанно ответила эльдэ, знавшая, что товарищу сумел помочь Таурвэ. - Только "нолдор бешеные, поэтому мы всю дорогу ждали нападения, если они освободятся" и "нолдор всю дорогу пытались нас убить" это разные вещи, не находишь? По твоим словам можно подумать, что у вас выхватывали оружие или нападали, по-настоящему нападали, а на деле это только "если бы, то они бы". - То, что Больдог просто не ответил на неудобные вопросы, не было неожиданным, как и то, что никто, вопреки ожиданиям девы, не прокомментировал ее признание вины: наверняка оттого, что Темные хотели, чтобы она и дальше оставалась в гостях. Заметит ли Март все это, задумается ли? Он мог видеть, как умаиар обманывают и притворяются, уже из их слов... или не заметить ничего.
- Ой, да ладно, - отмахнулся орк. - Козу держат в загородке и говорят, что она норовит сожрать, что увидит, но не потому, что у нее есть шанс сожрать, а потому что и так всем ее повадки известны. Не надо для этого ее пускать к себе в дом. Так и я прекрасно знаю, чего голуги хотят и ждут, и никто из моих парней не расслабляется рядом с такими.
- Это непростая служба, - поддержал товарища Фуинор. - Да и орки, не твои, Больдог, часто куда более жестоки с пленными, чем необходимо. Но именно вы основные солдаты Севера. Однако, радуйся, Линаэвэн, все больше и больше людей встает под знамена Владыки Севера, надеюсь, что люди и нолдор смогут найти больше взаимопонимания.
От слов Фуинора эльдэ побледнела и с горечью вскинула голову. Она видела Марта, видела Ханора, слышала о детях, угнанных в Ангамандо - возможно, не на муки, а для того, чтобы их воспитали как командиров и палачей Севера. Но настоящим воином Севера мог стать только подобный орку... Не такой, как Март. Только что, если долгим воздействием людей могли сделать подобными оркам?
- Кто мог бы радоваться, если его друзей убедят сражаться против него и его родичей? - тихо и горько произнесла эльдэ. А затем, вдохнув, обратилась к Больдогу: - Итак, полагаю, я поняла твою позицию. Нолдор убивали орков, поэтому, если орки жестоко обращаются со связанными пленниками, ожидая, что иначе будут убиты, то это дело правильное или хотя бы оправданное. Орки убивали и брали в плен нолдор, поэтому, если нолдор убивают орков, то это дело неправедное и злое. А еще ты не считаешь зазорным сказать перед людьми, что верят тебе: "всю дорогу пытались убить" вместо того, что сказал сейчас.
Большинство сидящих за столом с той или иной степенью успешности старались скрыть, что скривились от скуки и раздражения, а Больдог откровенно разозлился, но сказать ничего не успел, его опередил Фуинор.
- Линаэвэн, - мягко заговорил умаиа, - тебе не кажется, что стоит остановиться? Мы уже все поняли, что ты готова спорить до рассвета, и что так или иначе, но ты постараешься обвинить Больдога во лжи, назвать его исчадием зла, жестоким и бессердечным. Мы и не ожидаем от тебя иного, тем более что Больдог воин, а не мастер слова, и тебе легко его спровоцировать на любые необдуманные высказывания.
Тэлэрэ вновь опустила голову и вдруг ни с того, ни с сего печально сказала:
- Не вы решаете судьбу пленников и то, когда и как их наказывать... - дева прервалась, закусив губу: у эльдэ родился план, но на него нужно было решиться. Этот план пугал тэлэрэ, хотя и меньше, чем допросы; правда, как считала Линаэвэн, в подземелье не было опасности выдать что-то важное о Наркосторондо, а пока она была здесь, такая возможность всегда была. С печалью Линаэвэн вспомнила, что она уже пыталась разделить судьбу товарищей, но решила остаться в "гостях" ради Марта... а в итоге скорее навредила атану. Возможно, она сумеет хотя бы помочь товарищам? - Не вы решаете, но вы можете передать своему господину мою просьбу: пусть за мои действия отныне наказывают только меня, а не других. Вряд ли Гортхаур согласится, чтобы каждого наказывали только за то, что он сам сделал, но тогда... может быть, ваш хозяин согласится, чтобы когда за одного пленника хотели наказать другого, этим другим, - эльдэ снова прервалась на миг и закончила, - становилась я.
Темные были внутренне ощерены и готовились к бою с Линаэвэн, как вдруг - дева взяла и сдалась сама. Вместо ярого обличителя перед ними снова сидела слабая и нежная тэлэрэ, не способная к сопротивлению и умоляющая дать ей жертвовать собой. Эвэг встал со своего места, подошел к Линаэвэн и обнял ее за плечи.
- Ну-ну, успокойся, - мягко сказал он. - Давай никто никого не будет наказывать. Ты в безопасности, все хорошо. Я сегодня же приду к твоим товарищам и попрошу их одуматься, стать гостями. И тогда они тоже будут в безопасности, и все будет хорошо, правда? Ну, успокойся. Тебе никто не причинит вреда. Я лекарь в крепости, я осмотрю твоих товарищей, всем помогу. Ведь можно, Фуинор?
- Ну конечно, можно, - тоже мягко отозвался умаиа. А Март обвел взглядом собравшихся за столом, и от его доброго и мятущегося сердца словно отлегло. Ну конечно же, его друзья не чудовища. Вон как они заботливо собрались возле Линаэвэн, хотя она только что нападала на них. И Март, преодолевая себя, тоже ободряюще погладил деву по плечу. Тэлэрэ слабо и печально улыбнулась - все эти люди были, в сущности, добрыми, но ни один из них не был готов уменьшить творящееся зло.
- Ты добр ко мне, Эвэг, хотя мне очень жаль, что вы не передадите даже мою первую просьбу. Но пожалуйста, осмотри моих товарищей, ты сам увидишь, в чем им нужна помощь. И прошу, не уговаривай их идти в гости: если они не соглашались до сих пор, то тверды в своем решении, а ты можешь услышать резкий ответ. Будет выглядеть, словно ты предлагаешь им сдаться в обмен на лечение.
- Я осмотрю их всех, - подтвердил лекарь и улыбнулся. И эта улыбка была странной. В ней не было горечи или хотя бы привычной печали, того, кому приходится осматривать раненых. И Линаэвэн задалась вопросом: "Как мог атан, целитель, не проникнуться сочувствием к пленникам? ...Если только он атан. А Ханор? Он не приходил в смятение или печаль от услышанного, как Март, но спокойно поддерживал умаиар, что бы ни услышал. Дело было в его сдержанном нраве, или... в чем-то еще?"
- Хорошо, - ответила эльдэ, внутренне похолодев, ведь, быть может, она направляет к товарищам умаиа! - А теперь в самом деле лучше поговорить о чем-то более приятном. Из каких вы Домов, и кто был вашими Лордами прежде? - атан ответит на этот вопрос, не задумываясь, пусть он и отверг былых Лордов. Возможно, легко ответит и не человек, особенно если подготовился заранее, и тогда Линаэвэн подняла взгляд, всматриваясь в Эвэга и, в меньшей степени, в Ханора.
- Мое призвание знать травы, составлять настои и мази, исцелять раны. - Эвэг еще раз ласково провел рукой по плечам Линаэвэн и вернулся на свое место. Но пока он стоял спиной к эльдэ, в его глазах промелькнула досада и раздражение: что-то смутило деву... - До войны я занимался примерно тем же. Жил в тихой лесной деревеньке, был лекарем. Лордами же земли были братья Финдарато Атандила и их вассал Барахир. Разве ты не знала?
Эвэг говорил ласково, но его ответ Линаэвэн показался странным, как и его улыбка. Дева считала, что атану естественным было ответить: "Я из Дома Беора, моим Королем, пока я не стал служить северу, был Финдарато Атандил", или "моими Лордами были Ангарато и Аиканаро". Если бы Эвэг, перешедший на сторону Темных, сказал, что не хочет говорить о былом, или назвал бы это неважным для себя, или обвинил былых Лордов, это было бы печально, но понятно. А Эвег ответил уклончиво и скользко - он сказал не "моим Лордом был...", а "Лордом земли был...". Хотя, быть может, ей только кажется везде подвох?
- Я не знала все ли вы родом из Дортониона и из Дома Беора, - ответила дева. - Так как атани разных Домов могут вступать в браки между собой, не всегда легко узнать Дом Хадора по золотым волосам и голубым глазам; еще труднее отличить Дом Халэт, не слыша их родного языка. И есть еще атани восточного Валарианда, служащие Первому Дому, вожди которых происходят от Амлаха. Амлах объявил себя врагом Севера, когда во время спора меж атани среди них явился умаиа, и говорил против эльдар, приняв облик Амлаха, - Линаэвэн посматривала на Эвэга, ожидая его реакции. - Не знаю, выделяют ли ваши мудрецы этот народ как четвертый Дом атани, по земле и по Лордам, или же нет, ведь он не пришел в Белерианд в числе первых, а выделился позже*(1).
- Наши деревни были малыми и дальними, - покачал головой Эвег. - В них редко кто был из других племен. - На слова же об Амлахе Эвэг усмехнулся, словно вспоминая хорошую шутку, а вслух сказал: - Да, я слышал эту легенду, что живет средь людей. Но я всегда думал, что это сказки. Не может такого быть, чтобы некто выдал себя за другого, и никто вокруг ничего не заметил.
Эвэг ответил усмешкой, и она опять показалась Линаэвэн странной. Дева почти убедилась, что перед ней отнюдь не атан. Но говорить об этом вряд ли стоило. Ханор, услышав Эвега, согласно кивнул, а Март сказал:
- Мы с Ханором из одной деревни, он брат мужа моей старшей сестры. Ханор всегда был молчаливым и суровым, Линаэвэн, не думай, что он неприветлив к тебе.
- Я так и подумала, что Ханор сдержан и немногословен, - кивнула тэлэрэ, хотя лучше бы он оказался коварным умаиа, чем еще одним соблазненным Темными из числа Друзей эльфов. - Твоя сестра и брат Ханора до сих пор живут в вашем родном селении?