Нолдор отдыхали три дня, почти все время проспав, вызывая недоумение и тревогу родичей. Юный оруженосец, превозмогая свои раны, старался ухаживать за Лордом и его побратимом. На третий день за двумя друзьями снова пришли.
Оторни разделили: Алакарно увели смотреть на допросы слабых пленных из мориквэнди, а Маитимо снова повесили на скале, в этот раз на целый месяц. Темные придумали, как обойти свое обещание: Нолдоран жил в одной камере с нолдор. Пока не висел на скале. Но... Маитимо надеялся, что Алакарно поможет родичам не хуже его самого.
Этот месяц был тяжелым для фэанариона... Не только боль в затекшем теле, но и метание души, жгучее желание вернуться к другу и другим родичам - все это терзало нолдо. Пленника регулярно подтягивали наверх, чтобы кормить и поить, но все равно эльф сильно исхудал и обветрился. До камеры с родичами Маитимо дошел сам, но это далось ему нелегко.
Истощенный Нэльяфинвэ почти упал на соломенный тюфяк, что был его кроватью. Заставил себя подняться на локтях, ища взглядом друга и оруженосца и считая, сколько нолдор в камере.
***
Возможности говорить Алакарно опять не дали. То же кресло и кляп, как и в продолжение двух недель. И после возвращения в камеру - рассказы о тех, кого видел сегодня, тех, кто выдержал, и тех, кто сломался. И призывы держаться сколько есть сил - иначе Темные твари не успокоятся, пока не добьются предательства. Только Маитимо рядом не было - ни в камере, ни в кресле...
За этот месяц, однако, были и радости. О десяти отпущенных на свободу мориквэнди Алакарно не знал (хотя до Маитимо эту весть Саурон донес), но зато нолдо не мог не видеть, как исчезают нолдор... и догадывался, почему и куда. Всего исчезло четверо, включая Перворожденного. Маирон хотел отпустить и мальчишку, но того, неожиданно для умаиа, освободил сам Владыка. Теперь, кроме Алакарно, в плену остался только один нолдо. Но этого одного никак нельзя было освободить ни через неделю, ни через месяц - после одной не входящей в планы Владыки "смерти" и двух приписанных Мордотьяру "побегов" за нолдор следили как следует. И когда бдительность ослабят - через три месяца, через шесть - пока было неизвестно. Кроме того, Черный Всадник вернулся... и теперь на него уже нельзя было сваливать вину за побеги.
***
Когда Маитимо вернулся в камеру, Алакарно бросился к измученному другу.
- Я не ранен, - тихо отозвался Маитимо Алакарно. - Просто устал, сил нет.
Алакарно начал заботиться о друге, и пришедший почти сразу Энгватар помогал фэанариону вернуть силы. Но целитель не мог говорить открыто, так как в камере оставался еще один нолдо, на которого нельзя было положиться: он мог выдать товарищей под пыткой. И потому Энгватар, угрожающе склонившись над лежащим Маитимо, насмехался:
- В самом деле, ты даже не ранен. Можешь считать это отдыхом рядом с тем, что тебя ждет... Владыка освободил юного нолдо, отравив его душу. Я добросовестно исполнял веление Мелькора и очернял тебя в глазах воина с помощью снов, фрагменты которых передал и Владыке... - целитель чуть помедлил и добавил едва слышно: - Но я знаю, что это было бесполезным занятием.
Маитимо улыбнулся Энгватару углами губ и благодарно посмотрел на целителя. Тот исполнял приказ Моринготто, но так, чтобы не подвести друга.
Однако были и черные вести. Об этом Маитимо рассказал уже Алакарно, когда нолдор остались одни: пока Нолдорана держали на скале, при Алакарно допрашивали не только мориквэнди, но и фэанорингов, и один из них сломался...
- Он и на первом допросе едва держался, а этот был дольше и страшнее. Но он все же долго сопротивлялся, а потом сказал тварям: "Даже если я все расскажу, вы все равно потом будете меня мучить". А Фуинор... - Алакарно сбился, - Фуинор заулыбался и ответил: "Никаких больше пыток и никаких темниц. Зеленая трава, звездное небо и родичи. Ты уйдешь отсюда и никогда не вернешься". И тот воин... он не смог уже держаться, а Темный давил, и в конце он... принес присягу Северу...
Нолдоран опустил голову. Один из его воинов дал клятву верности Моринготто. Вот так это и бывает... он был первым, после будут другие... Вся стойкость Нолдорана ничем не помогла его эльфам...
- Если бы здесь был ты, возможно, ты нашел бы, как ему можно помочь, - Алакарно закусил губу. - Мне на допросе затыкали рот, как и тебе тогда, а здесь, пока шло лечение, я не знал, что сказать, когда он уже поклялся...
- Друг, не твоя вина. - Маитимо положил ладонь на плечо Алакарно. - Я провел здесь много времени, прежде чем понял, что Тьме невозможно быть верным. Нашего родича обманули. - И Нэльяфинвэ пересказал побратиму свой разговор с Сауроном, о верности, Свете и Тьме.
***
Спустя две недели, когда Маитимо отдохнул, всех троих нолдор повели на новый допрос. Фэанариона с другом закрепили в креслах и вставили им кляпы, а воина растянули между столбами, разведя цепями руки так, что каждая жилка была натянута. Волк, все еще лишенный права использовать подручных, вынужден был взять кнут в руки сам.
- Узнаешь? - холодно усмехнулся умаиа, глядя на фэанариона. Алакарно сжал зубы, понимая, что через эти пытки прежде проходил сам Маитимо.
Да, Маитимо узнавал и хлыст, и натянутые цепи. И все, что он сейчас мог - поймать взглядом взгляд своего воина и смотреть глаза в глаза, стараясь поддержать своей волей.
И воин выстоял.
После его ждали еще два допроса с перерывами на лечение. Но Маирон намеренно не испытывал на воине ничего действительно нового. На втором допросе Волк раздирал плоть фэаноринга - бока, живот - стальными когтями, только не яростно, а хладнокровно, следя за тем, чтобы не навредить слишком сильно. На третьем допросе нолдо привели нагим в узкую камеру, где царил ледяной холод. Там не хватило бы места на кресло, и Маитимо с кляпом во рту приковали заклятьем к противоположной стене: возможно, сам фэанарион и сбросит с себя ледяной морок, но родичу он ничем помочь не сможет. Воину казалось, что он медленно замерзает, и что в конце концов он замерзнет насмерть.
Однако эльф выдержал и первое, и второе, и третье.
***
Маитимо ничем не мог помочь своему воину во время пыток, и говорил только после, уже в их камере:
- Саурон делает с тобой все то же, что делал раньше со мною. И я должен сказать, что ты очень хорошо через все проходишь. Я горжусь тобою.
Воин поднял голову.
- Когда меня схватили и угрожали пытками, я очень боялся, думал, что мне не выдержать, тем более что допросов может быть много... - недаром Темные сочли его слабым. - Но... на практике выходит наоборот: я каждый раз боюсь меньше, потому что я уже смог выдержать и одно, и другое. Я могу держаться... И ты гордишься мной сейчас: я не хочу разочаровать тебя.
***
Энгватар продолжал приходить к нолдор и восстанавливать раненого воина. В один из своих визитов целитель по секрету сказал Маитимо, что как только раны пленника затянутся, его отправят в рудники. Фэанарион удовлетворенно кивнул: в рудниках было куда проще устроить побег. Маитимо попрощался заранее с последним воином, сказав ему о грядущей свободе, и просив передать привет братьям.
- Скажи им, что я держусь, и все хорошо. Ты ведь ни разу не видел меня окровавленным.
А потом вновь была скала.
***
За что нолдо ненавидел скалу - это за то, что ему никогда не говорили заранее, куда его ведут и как долго это продлится. Раньше, когда он был один, было все равно. Все равно, где страдать, хотя скала и была куда более долгим мучением, изматывающим, фэанарион привык терпеть длительные мучения, научился в какой-то степени не обращать внимания на жизнь тела. Но теперь его ждал брат, с которым неизвестно что делают... И Маитимо терзался все время, что был в сознании, да и в полубреду тоже. Длилось это мучение шесть дней.
Зато потом были шесть блаженных дней в камере, когда Маитимо лежал головой на коленях Алакарно. Друг гладил его по волосам, и они разговаривали.
А потом Маитимо привели к Волку, который сообщил, что последний нолдо свободен.
- Ты выполнил все, - подтвердил эльф. - Хотя и обманул меня, сломав одного из моих воинов тем, что обещал свободу, которую он и так получил бы. Ты зря злишь меня. Тебе бы искать, как загладить свою вину за смерь Урунмэлдо, а ты вместо того взял на себя еще одно преступление, что я не прощу.
Волк не возражал Маитимо, не оскорблялся его словами - это было бессмысленно и потому неразумно. Разумным было найти выход, который позволил бы больше не оказываться в этой ситуации. Угроза убить друга или самого Нолдорана не помогла. Стоило попробовать что-то еще... Но пока умаиа лишь поднял бровь.
- Не простишь? Не могу понять, какое тебе дело до трусливых и ничтожных, и отчего ты так печешься о подобных пленниках. Два допроса, и он готов принести присягу; да и с самого начала боялся... - Маирон чуть поморщился. - Тебя вот, попробуй напугай. - Правда, это он как раз и хотел попробовать... Маитимо не боится, и потому его ничем не взять; а если не сможет не бояться?
- Что теперь? - холодно поинтересовался эльф, опустив все слова Саурона как неважные. Допрос еще не начался, Саурон только закончил "отчитываться", и потому Маитимо еще не был закреплен.
- Теперь? Я передал тебе то, что ты желал, но, конечно, не могу просто вернуть в камеру, - пожал плечами Маирон, сосредоточился и навел на эльфа чары ужаса. Не на разум Маитимо, а на пространство камеры: наподобие черного облака, как те чары, что использовали против войска нолдор в бою*(1).
Эльф отшатнулся, когда его обдало ужасом, попятился, закрываясь скованными руками. Это был чистый УЖАС, от которого перехватывало дыхание, и сердце, кажется, переставало биться. Нолдо продолжал пятиться, пока не уперся спиной в стену - дальше отступать было некуда. И тогда, за гранью паники, воин начал искать выход. Что можно сделать?! Как сопротивляться, как бороться? Выход, тем не менее, был крайне прост... Вот он, Нэльяфинвэ, стоит в сердце Ангамандо. Есть ли что-то большее, чего ему стоит бояться?.. Нет. Нечего. И тогда... Тогда Маитимо отделился от стены и нетвердо, но решительно пошел вперед. Потому что весь этот ужас... ничего не мог ему сделать. Уже не сделал и не сделает. Нет смысла бояться, надо бороться.
***
Чары ужаса подействовали как должно - Маитимо попытался закрыться и начал отступать. Маирон догадывался, что чистый ужас без причины и смысла может быть более действенным, чем устрашение чем-то конкретным... Такому ужасу нельзя противопоставить ни логику, ни надежду, ни действие, направленное против причины... Но затем вжавшийся было в стену Нолдоран двинулся вперед, хоть и медленно, сквозь облако ужаса навстречу умаиа...
- На что ты рассчитываешь? Вы прокляты навеки, - еще чары, попроще, скорее морок... не черное облако, но черная бездна... - И теперь тебе даже не дойти до меня. Тебе больше не удастся лишать Владыку его слуг, и никто здесь не поможет тебе: ни Орел, ни союзники.
Если бы Саурон спросил что-то другое, наверное это могло возыметь действие, но Саурон спросил о том, на что нолдо знал ответ уже последний год или два...
- Ни на что. Я ни на что не надеюсь, - он правда не надеялся. Он ждал... чего-то. Он знал, что он тут не зря, что все для чего-то. И он знал, что он не проклят. Маитимо шел вперед уверенно, хотя шел как слепой через плотную черноту.
- Чего ты хочешь? Вероятно, напасть? - Если да, на этом Маирон уже выстроил замысел.
- Уйти, - коротко ответил эльф. Но чтобы уйти, нужно было дотянуться до Саурона. Он был виден в Незримом мире, как черная фигура на темном фоне. Маитимо бросился вперед. Но эльф почти ничего не видел во мраке, а Темный двигался быстро. Сейчас он мог опередить движение и схватить нолдо, но прежде Волк подал знак Фуинору, и из-за спины Маитимо послышался крик Алакарно... срывающийся, словно он пытался сдержаться, но не мог, боль была сильнее...
- Уйти и бросить друга? Пожалуй, ему стоит знать это, - засмеялась тьма вокруг.