Владыка боялся, и чуть ли не параноидально контролировал все, что происходит в Ангамандо: следил за умаиар, за тем, как тренируются войска, проверял, как работают рабы, и даже был в курсе того, как плодятся орки. Следил Мелькор и за тем, что происходит снаружи Твердыни: не идут ли уже войска Запада, не ослабела ли Завеса Тьмы вокруг Ангамандо? Но несмотря на всю бдительность, ни Владыка Севера, и никто другой не заметил, что в одной из брошенных шахт явился иной Владыка - Намо Мандос. Он не пересекал завесу мглы, не проходил через врата Ангамандо - Единый перенес его сразу вглубь крепости Врага, в ту ее часть, где прятался Маитимо.
И Намо обратился к Маитимо, призвав его к себе. Сам в укрытие эльфов или ближайшие к нему ходы Вала не пошел.
***
Маитимо ощутил нечто очень странное: ему хотелось встать и идти... и нолдо послушался словно немого зова. Миновав несколько низких тоннелей, эльф оказался в просторной пещере и замер, остановившись. Пещера была освещена светло-серым светом, без источника, а посреди нее стояла высокая фигура в сером плаще. Капюшон плаща был откинут, и на эльфа смотрел... Намо.
- Ты?! - только и смог спросить феанарион.
- Мне было дано прийти сюда, - ответил Вала. - Есть многое, что я должен сказать и сделать в Ангамандо. Моя первая весть для тебя, Маитимо Феанарион: Манвэ намеревался, окончательно определив пути Светил, Итиль и Анар, собрать воинство и выйти против Моринготто. Но Аинаирос и многие тэлери, не простив пролитую кровь и желая отныне жить безмятежно, возмутились против Манвэ и потребовали закрыть Валинорэ от нападения Моринготто и от нолдор, что пожелали бы вернуться. И многие из Валар поддержали их, желая покоя, который никто не разрушит. Манвэ открывал тайны Замысла, Ульмо пытался пробудить сострадание к родичам, Варда не желала участвовать в сем деянии, ибо оно не от Света, а от Тени, но все было тщетно. И большинство Валар вместе с эльдар теперь участвуют в Сокрытии Валинора, отказавшись идти на войну вопреки слову Манвэ*(1). Воинство Запада не придет. Я знал, что так будет.
Маитимо опустил голову.
- Значит... все было зря?
Нолдо не знал даже, что чувствовать. Все было... напрасно. Все жертвы были впустую, Замысел был отвергнут самими Валар (не зря отец назвал их родней Моринготто!) - никто не придет, и все, что ему казалось, о его дружбе с Валар, иллюзия...
- Зачем ты здесь? - сказал наконец Маитимо, вскидывая подбородок. - Не много ли мне чести? Раз вы решили отдать Эндорэ под власть Моринготто, отринуть Единого, то что вам за дело до меня? - И Маитимо снова вспомнил последнюю фразу Намо, и она резанула его по сердцу. - Или ты теперь пришел посмеяться надо мной?
- Нет, не за этим. Мне не было открыто заранее, что ты станешь Посланником. Не знал я и того, что мне будет дано прийти сюда и сделать то, что я могу сделать для Арды: в последний раз предложить Моринготто измениться или сдаться. От наибольшего из того, что было для него возможно, Мелькор уже отказался; но он может услышать меня хотя бы из страха перед худшим, перед страхом низвержения в Ничто. Силы Моринготто тают, всего годом ранее он сумел бы разрушить Светила; отныне же его силы будут таять куда быстрее и заметнее для него. Если Моринготто не услышит меня, его поражение станет неизбежным, хотя и произойдет это ценой многих жертв, каких можно было бы избежать. Суди по этому и по тем, кто обрел свободу, было ли все напрасно, Маитимо.
Маитимо было очень горько, но он все равно, из гордости и упрямства подняв голову, смотрел в лицо Вала.
- Нет... Все было не напрасно... - наконец подтвердил нолдо. - Но ведь скоро где-то в этих землях должны пробудиться люди, и они, как и синдар, и гномы, о которых я слышал, будут страдать из-за Моринготто. Неужели Валар решили оставить и их, и отдать всех под власть Темных тварей и орков? - Маитимо понимал, что бесполезно торговаться с Судьей или взывать к совести и долгу Валар, но не мог не высказать свою горечь, и не попытаться заставить их переменить свое мнение, или публично подтвердить, что они понимали все, что делали.
- Манвэ, Ульмо и Варда, чьи голоса не были услышаны, сделают то, что смогут, чтобы помочь вам; Оромэ, и Яванна, что участвуют в Сокрытии Валинорэ неохотно, против желания своего сердца*(3), будут помогать тем, кто живет в Эндорэ, - другой на месте Намо сказал бы "наверное", "возможно", но Намо не говорил о том, чего не знает. - Что до Валар и маиар, желавших Сокрытия, Манвэ и Варде придется приложить много трудов, чтобы удержать их от окончательного сползания в Тень, и потому силы тех, что желают сражаться с Тьмой, окажутся скованы до поры. Многие народы успеют пострадать от Моринготто, но ни один не попадет в его полную власть. Большего я не могу открыть. Но помни: ожидания могут не оправдаться и даже предсказанное не исполниться, но то, что было тебе открыто как Посланнику - всегда верно, хотя сроки и пути исполнения неведомы.
Слова Намо были горькими, но все же в них была надежда... и Маитимо спросил:
- Скажи, когда мы прибыли в Араман, и твой маиа проклял нас, я думал, что это проклятье отменено вами. Но теперь ты сказал о тэлери, их мести, и том, что большинство Валар решили оставить нас - уже точно зная, на что обрекают... значит Рок Севера остается в силе?
- Я не посылал того умаиа и ничего не передавал через него, хотя когда-то он в самом деле был маиа из моего народа*(4). Но Мелькор совратил его втайне, и долго его предательство не было известно, - произнес Намо. - Как моему бывшему ученику ему было открыто нечто из будущего, однако проклятье он произнес по своей воле, и оно окажется на руку Моринготто. Позже я схватил этого умаиа, и ныне он заточен в моих Чертогах.
Маитимо кивнул, так как многое теперь вставало на свои места. Не мог Намо или светлый маиа говорить: "Начатое в добре, обернется злом"; не мог Судья или знающий Закон говорить Первому Дому: "Станьте клятвопреступниками, отказавшись от похода в Эндорэ, или будьте прокляты за то, что ушли и ослушались". И значит, все те, кто повернул назад, на самом деле тоже поступили на руку Тьме...
- Другая важная причина, - продолжил Намо, - по какой я здесь, это сказать тебе, Маитимо, что теперь ты можешь обрести свободу, какой бы ответ ни дал мне Моринготто. Если он услышит меня, то сам тебя отпустит. Если же нет, после моего прихода Моринготто будет устрашен, никто не задержит тебя, и я укрою тебя своим плащом. Ты сможешь уйти и получишь в том помощь; но если ты и тогда решишь остаться, то нанесешь Врагу еще больший урон и ослабишь его еще больше, как и говорил твой отец* (2). Феанаро открывалось неведомое других; и теперь я узнал, что он должен был стать Посланником. Но так как Феанаро погиб, Посланником стал ты, его наследник.
Слова об отце обожгли Маитимо: если бы Фэанаро не погиб, он был бы Посланцем, но значит, он бы попал в плен и прошел бы через все пытки... Какая страшная и... высокая участь. Но отец погиб, и теперь он, Маитимо, был Лордом всех нолдор и Посланцем. И теперь он слышал от Судьи о Моринготто, потерявшем силу, о спасенных родичах... И что победа над Моринготто все равно будет, пусть и с куда большими потерями, чем могла бы быть... Но будет.
А Валар, пришедшие в Арду чтобы служить Эрухини, теперь заперлись в своем краю и бросили всех, кто остался в Эндорэ. О своей судьбе нолдо тоже слышал, и это было тяжело и страшно: уйти сейчас, зная, что помощи не будет, или остаться на муки, зная, что он, быть может, теперь последняя надежда справиться с Врагом... Впрочем, он уже столько пробыл здесь, что толку теперь отступать? "Годом ранее Моринготто сумел бы разрушить Светила"... Мало ли что будет еще через год? В то, что Моринготто согласится отпустить его, Маитимо не верил, но Намо... был здесь, чтобы объявить свой приговор... быть может, Увала и правда испугается... Бывают же чудеса?
- Я останусь, - твердо и просто сказал эльф. - Если вы не можете выполнить свой долг, то я выполню свой.
Вала кивнул, принимая ответ и решение Нолдорана.
- Это правильное решение, Нэльяфинвэ, хотя другое и не было бы неверным.
- Если ваш родич не склонится перед тобой, ты выведешь тех эльфов что скрываются здесь, со мною?
- Из-за страха, что охватит Моринготто, никто не остановит их, и их не станут искать. Если твои спутники сами не сочтут верным остаться, они обретут свободу. Я же, если Моринготто выберет путь в Ничто, обращусь к тем, кто некогда следовал за мною: часть из них еще способны меня услышать.
- Что мне нужно делать, раз я остаюсь здесь, чтобы бороться с Врагом? - спросил нолдо. Решение было принято, смысла тратить слова впустую не было, и Маитимо заговорил о конкретных шагах. - И остаюсь ли я еще Посланцем, если ко мне пришел ты, чтобы передать мне мою судьбу?
- Ты сам знаешь, что можешь сделать, чтобы бороться с Врагом, - отозвался Намо, который тоже всегда говорил лишь по существу. - Продолжай лишать Моринготто его слуг, освобождать родичей, побуждать Моринготто растрачивать силы: даже сейчас он сосредоточен на твоих поисках и потому меньше готовится к войне, а неудачу в поисках видят его слуги. И от того, что ты остаешься Посланником, сами действия Моринготто против тебя могут ослаблять его, но он не будет знать, какие именно. Если он не услышит меня, то продолжай свою борьбу. Если услышит, я вернусь в течение дня и скажу тебе об этом. - Отсюда ясно следовало: если Намо не обратится к Маитимо снова до истечения дня, значит, Моринготто отказался меняться или сдаваться, и мориквэнди нужно уходить. Но под горами и во владениях Моринготто было трудно различить день и ночь, и Намо уточнил. - В твоей пещере горит лампа. Когда придет время добавлять масло, день завершится. Пусть тогда мориквэнди, что решат уйти, не медлят.
- Я слышал тебя, - ответил нолдо. Он сражался как мог, и платил всем, что у него было, впрочем, не он первый, не он последний будет так поступать. Просто его жертвы имели смысл. Он был избран Посланцем и изматывал Врага. - Ответь мне, как отвечал когда-то в Амане, если это теперь возможно... Что мне говорить другим? Могут ли они знать, что ни одно сражение против Тьмы не тщетно, даже если они совсем одни, в полной темноте, и нет свидетелей ни их страданию, ни их концу? Есть ли в этом смысл? И второе... Можешь ли ты передать отцу мой привет? Ты дал ему однажды придти ко мне, ведь это был не просто сон? И теперь я знаю, что он будет любить меня любым, даже падшим, и поможет подняться, и не разочаруется... Передай ему, что мне важно было узнать это, и многому научило. Передай ему, что я люблю его. И... передай, что... что все будет хорошо. Так мне сказали.
- Да. Ты можешь сказать другим, что сражения против Тьмы не тщетны, и в них есть смысл, даже когда их никто не видит, кроме Единого. И я передам твои слова Куруфинвэ Феанаро. Ты прав, что та встреча была не просто сном; Пребывающие в Чертогах Ожидания не должны общаться с живыми, но вам должно было встретиться.
Маитимо коротко, едва-едва склонился перед Намо и быстрым шагом вышел. Он очень не хотел уходить - Намо был частью покинутого дома, кусочком памяти о былой безопасности и безмятежности, и в груди все сжималось от боли, так не хотелось расставаться с могучим Вала, способным... Да ничего он сейчас не способен дать нолдо. Прошлого не вернешь, помощи не будет, а от освобождения Маитимо сам отказался, так что нужно было спешить и собрать всех эльфов, и подготовить их к дороге.
Уже подходя к жилым пещерам, Маитимо понял, что он не отказался от того, чтобы обрести свободу - ему еще только предстояло от этого отказаться...
***
Вернувшись к своим, феанарион немедленно приказал всем собраться и объявил: когда масло в плошке догорит, если сюда не явятся Валар, то всем эльфам нужно будет, не мешкая, уходить на свободу - какое-то время выходы и дороги будут безопасны, но нужно торопиться и нигде не задерживаться.
- Сам я не пойду, - продолжил Маитимо. - Мне сказано, что если я останусь, то смогу нанести вред Врагу, измотать его. И... те, кто из вас захочет остаться, видимо, тоже сможет нанести вред. Но Валар передали, что уйти не будет неправильным.
Мориквэнди, включая Верных, плохо знали, кто такие Валар (потому Маитимо и говорил "Валар", а не "Намо") и поняли лишь, что скоро они могут обрести полную свободу, и что это будет хорошо. И идти готовились все...
В то же, что Валар придут в Ангамандо к тому моменту, как масло догорит... никто не верил. Приход Валар - это ведь означает войну меж ними и Моринготто? Вряд ли, когда масло догорит, эта война начнется. Но эльфы безоговорочно верили Маитимо, возможно, из-за той уверенности, что от него исходила, а может быть, из-за того, что он был Посланцем.
***
-...И если ты не изменишься и не сдашься, - ровный голос Намо разносился по всей пещере, - ты будешь неизбежно низвергнут в Ничто, за Грань Арды.
Владыка Севера со страхом слушал Намо, и страх действительно заставил его колебаться, а потому Мелькор просил дать ему время подумать. Намо не отказался и словно растаял, оставив Моринготто одного. И Мелькор думал.
Вначале страх из-за демонстрации могущества Единого был так силен, что Мелькор решил сдаться, и мучительно обдумывал, как бы ему при этом сохранить лицо. Но ничего придумать не получалось. Ведь его наверняка будут судить за все преступления, а феанарион наверняка будет стоять рядом и обличать, подливая масло в огонь. И Владыка Мелькор злился, но продолжал искать выход. Однако когда день подходил к концу, злость и гнев затмили разум бывшего Вала, и он начал разглагольствовать о своей победе, о том, что если Мандос пришел говорить с ним, то только потому, что боится Мелькора и его силы. А это значит, что Валар тоже ослабели, истратили все свои силы на эти Светила, и теперь трепещут перед Мелькором, пытаются обмануть и запугать его, вынудить сдаться хитростью, так как силой победить его не могут...
Владыка Севера был чрезвычайно напуган, и как часто бывает в таких случаях с упрямцами, он лгал - не Мандосу, а себе. Он выбрал путь в Ничто, уверяя самого себя, что это путь к победе, потому что слишком боялся и слишком хотел, чтобы все стало, как он себе представлял... И когда Намо вернулся, Вала увидел, что далее говорить бесполезно. Судья не стал слушать безумные речи Моринготто, полные злобы, обиды, претензий и высокомерия; Намо развернулся и вышел, оставив безумца во Тьме.
Но у Намо были и другие не законченные дела в Ангамандо, и он обратился к тем из своих бывших учеников, кто мог его услышать.
Иные из них сразу же решили оставить Анагмандо, другие в потрясении или страхе размышляли. В результате четырнадцать умаиар решили вернуться на Запад, и Мандос призвал их не медлить: идти, пока еще это возможно. Намо не стал называть причины, но она была - Сокрытие Валинора закроет дорогу на Запад раскаявшимся позже.
Корко тоже услышал Намо. Он не хотел уходить на Запад, но при том желал вернуться к Истоку. Но... он не мог просто уйти, ведь были те, кому он дал порядок, а теперь он видел, что вместо порядка должен был дать им справедливость: рабы в рудниках и на работах должны были не просто быть защищены от произвола, а обрести свободу...
***
...Масло догорало, а вестей не было.
Нолдо собрался, напоминая, себе что его долг Нолдорана - остаться, и сражаться с Врагом за все Эндорэ, раз больше некому... То есть, конечно, есть его братья, и другие эльфы, и будут другие народы. Но сколь многие погибнут в битвах, будут захвачены, сколько будет изломанных судеб и сломленных душ - и как ему, Маитимо удастся спокойно жить, видя все это вокруг? Нет уж, лучше он останется здесь и покуражится над Моринготто, сколько сможет. И будет знать, что сделал что мог, и себя упрекнуть ему не за что.
Маитимо прощался с родичами и просил их вначале придти в Мистарингэ, к его братьям.
- Когда вы выйдете под небо, то увидите, что мир преобразился: в небе теперь пылают два Светила, имена им Анор и Исиль - так сказали мне Валар. Передайте это другим эльфам.
Масло догорело, и никто не пришел...
- Это свет вашей новой жизни, - сказал Маитимо, наливая новое масло в лампу, и поджигая новый фитилек. - Теперь не мешкайте. Прощайте.
И эльфы вереницей, по одному и по двое, покидали пещеру. Маитимо не стал искушать себя и провожать их.
Те, кто стал Верными Маитимо, ощущали себя неловко. Они подошли к нолдо и спросили:
- А что должно делать нам? Конечно же, мы придем в Мистарингэ, передадим твои слова твоим братьям и останемся с ними, если они примут нас в свое войско. Но что ты нам поручишь?
- Расскажите моим братьям обо мне, скажите им, что не Намо и не его гонец, а умаиа говорили к нам в Арамане, и... скажите им, что Аман отныне закрыт*(5)... Но все же нам будет оказана тайная помощь. А дальше живите - и готовьтесь к битве с Врагом. Вам нужно многому научиться, и мои воины будут тренировать вас.
И феанарион остался один в опустевшей пещере. Тех, кто захотел бы остаться с Нолдораном, не нашлось. Про себя Маитимо решил, что это и к лучшему, хотя и подозревал что... если бы кто решил остаться, он так же был бы отмечен особо, и его ждала бы высокая судьба.
***
Все Ангамандо и правда замерло. Шло время, а оцепенение... словно физически ощущалось. Будто все вокруг было погружено в полудрему, даже сам камень гор. Нет, жизнь не остановилась, просто... Все стало каким-то замедленным и нерешительным.
Маитимо не мог не воспользоваться возможностью и занялся мелкими пакостями - стал выслеживать одиноких или ходящих малой группов орков, убивать их, а тела сбрасывать в шахты. Понятно, что большого ущерба Врагу он этим нанести не мог, но... надо же было что-то делать? Орки были напуганы, умаиар не было видно, остановить наконец-то нашедшего себе дело феанариона было некому. За семь дней Маитимо успел убить семьдесят четыре орка, когда вдруг почувствовал, что кто-то настойчиво добивается разговора с ним. Это был Корко.
- Маитимо. Намо говорил со мной. Я... возвращаюсь, - умаиа не пояснял, куда. - До сих пор я поддерживал порядок в рудниках, но... само рабство против порядка и Закона. Я приду к тебе и приведу с собой эльфов. Столько, сколько смогу.
Если Владыка Мелькор обнаружит, что его надзиратель за рудниками скрылся и увел с собой рабов, Увала придет в ярость вне зависимости от того, скольких рабов Корко заберет. Так что ограничений для умаиа было только два: скольких возможно увести с рудников быстро и незаметно, так, чтобы другие умаиар не обнаружили бегство раньше времени; и скольких рабов, уведенных с рудников, Корко позже сможет вывести на свободу. Побег можно было устроить хоть всем рабам, но далеко ли они убегут?
Корко рассудил, что спасать нужно только тех, кого он гарантированно сможет вытащить из Ангамандо, и потому умаиа уводил с собой лишь сорок шесть эльфов - примерно пятую часть из тех, что после всех бунтов и побегов оставались в рудниках. Спасение этих сорока шести сейчас стало возможно лишь потому, что все умаиар, как и сам Владыка Севера, были в ужасе после прихода Намо, и этот ужас мешал действовать обдуманно и активно. Увы, за выходами все так же бдительно следили, на это Темных хватало.
***
Маитимо был удивлен тому, что Корко обратился к нему, как был удивлен и словам умаиа, но они обговорили с надзирателем, где и как встретятся, и Нолдоран пришел в указанное место. Сначала Маитимо огорчился, увидев Корко - если он ушел из рудников, значит, жизнь рабов вновь станет невыносимой. Но, рассудив, Маитимо понял, что Корко не смог бы долго поддерживать закон для рабов: тот, кто не идет вверх, неизбежно скатывается вниз. Нельзя оставаться на одном месте бесконечно; все, что не движется сознательно к Свету, незаметно скатывается в Тень. Если бы Корко после того, как установил законы, не сделал бы следующий шаг вверх, то законы скоро все равно бы перестали действовть - потому что установивший их становился бы все хуже и сам бы их отменил или сделал пустой формальностью.
Встретив эльфов, нолдо проводил их в свое убежище. Столько беглецов у него никогда еще небыло...
- Корко, их нужно выводить из Ангамандо как можно скорее, - обратился Маитимо к умаиа. - Я чувствую, как воля Моринготто шарит по Ангамандо и ищет меня. Если они останутся тут надолго, то будут схвачены.
- Так, - согласился Корко. - Но покинуть Твердыню не просто: хотя все пребывают в страхе, за выходами все равно следят. Я могу укрывать эльфов чарами и прокладывать им дорогу мимо стражей, а дальше указывать безопасный путь к Мистарингэ, но я не могу провести мимо стражи сразу многих. Я буду выводить их по двое-трое. Сейчас, пока исчезновение рабов вместе со мной не обнаружили, думаю, мне удастся вывести больше: сразу восьмерых. Но это предел, и это возможно только сейчас.
- Так и поступим, - согласился Маитимо. И Корко сразу же занялся освобождением первой группы.
- Скоро у нас начнутся проблемы с едой, - вздохнул Маитимо. - Ее не запасено на полсотни эльфов... Я постараюсь добыть еще, но сейчас это может быть рискованно, и уж лучше пусть мориквэнди какое-то время голодают, чем будут снова схвачены.
***
Корко выводил беглецов, Маитимо старался поддерживать их быт. Так шли дни.
Корко мало разговаривал - больше был занят делом: укрывал, выводил, тоже добывал еду. И размышлял. Прошло время, прежде чем он сказал Маитимо:
- Бывшим рабам должно уйти на свободу, но верно ли уйти и мне, если я хочу вернуться? Я не только держал рабов в повиновении, но и много мучил их как в наказание, так и просто для своего удовольствия, и поощрял издевательства других над рабами. Справедливо ли будет, если я просто уйду, словно ничего не было?
Маитимо удивленно посмотрел на бывшего Законника. Он хотел чтобы эльф решил, что аину может делать?.. Ах, ну да, он же Посланник.
- Я спрошу, - ответил Маитимо.
Эльф задумался, ища ответ внутри себя, пытаясь "услышать" правильные слова, наконец заговорил.
- Ты совершил много зла, Законник, ты думаешь, что ты видишь всю свою вину, но ты слеп. И теперь, когда ты готов, Я дам тебе прозреть, но Я не оставлю тебя, и Я дам тебе прощение - потому что ты искренне ищешь его. Согласно Закону и согласно совести, преступление должно быть искуплено. Ты совершил зло против Моих Детей и теперь должен служить им, исправляя содеянное. Отправляйся к Людям, стань как один из них и учи их Закону. Увы, но близко время, когда им это понадобится. - Так Маитимо узнал, что атани пробудились.
Корко долго молчал. Это не были слова Маитимо, но ответ, которого он искал... Он был слеп, так как долго шел во Тьме - это была весьма плохая весть, но он мог исцелиться...
- Я ищу прощения и... хочу прозреть, раз я не вижу. И я поступлю по Твоему слову, не медля, - Корко низко поклонился. Ему должно было оставить Ангамандо и уйти далеко отсюда: если будет открыто, куда именно идти, умаиа направится прямиком туда; если дорога будет неизвестна, Корко будет искать Второй народ, пока не найдет.
- Нет, нет, нет, - запротестовал Маитимо. - Сначала выведи отсюда остальных! В конце концов, это твои подопечные!
- Ведь это твои слова, Маитимо? - уточнил Корко. - Ты можешь помочь оставшимся эльфам уйти на волю, но не можешь отправиться учить атани Закону. А время близко, как ты слышал. Я возьму с собой, скольких смогу, но если я замешкаю, оставаясь с тобою, я могу не успеть.
- И не думай даже оставить их не выведенными! - возмутился Маитимо. - Это твой долг, который ты еще не исполнил, а уже берешься за другой. Ты и правда слеп, если считаешь, что можно бросить тех, о ком обязан позаботиться, ради прощения.
Недавний надзиратель задумался. Правильно было исполнить то, что ему было передано, без промедления, но... ведь Корко недаром было сказано, что он еще слеп, а Маитимо, выбранный Посланником, мог видеть...
- Я выведу эльфов вначале. Но если случится так, что меня обнаружат и попытаются схватить, пока я помогаю выбраться беглецам, я уйду: иначе не исполню ни того, ни другого.
Маитимо не стал спорить.
Они говорили не в пустой пещере, и некоторые из эльфов, что еще оставались в укрытии, тоже слышали сказанное Маитимо. Корко повернулся к беглецам и грозно посмотрел на них: