Когда начальство велело подготовить передачу дела о тройном убийстве другому следователю, Петра не удивилась и тем более ни капли не огорчилась. Всё равно следствие явно шло в тупик. Все возможные свидетели были уже опрошены, но пока не появилось даже предварительной версии происшедшего. Конечно, свет на убийства могли ещё пролить разнообразные экспертизы, но Петра сильно сомневалась, что они дадут что-то новое. А если даже и дадут... Она не удивится, если никакого дальнейшего расследования не будет вовсе, и дело просто тихо заглохнет. Даже родственники жертв на этот раз проявляли странную сдержанность и не требовали, как это нередко бывает, вынуть и подать им убийцу на блюдечке. Даже журналисты после первого взрыва и требования пресс-конференций успели остыть и переключиться на случившуюся на другом конце страны забастовку железнодорожников. Складывалось впечатление, что о происшедшем все дружно решили забыть.
Что ж, давно прошли те времена, когда любое нераскрытое преступление казалось Петре вызовом и ужасной несправедливостью. Вернее, не то чтобы прошли, но она привыкла. Просто ещё немного к тому грузу, который она уже устала тянуть. Пусть теперь об этом у кого-то другого голова болит.
Тем более, что результаты по образцам тканей, извлечённых из-под ногтей жертвы, теперь лежали в её домашнем сейфе. Женщина и сама не знала, почему она так поступила. Просто показалось в какой-то момент важным сохранить часть улик, хотя зачем? Надо будет выкинуть их к чёртовой матери.
Ездить с работы и на работу Петра предпочитала на метро - в час пик на центральных улицах образовывались пробки, и метро оказывалось банально быстрее, не спасали даже проложенные в начале прошлого века проспекты. Вот и сейчас узкую, по-средневековому извилистую улицу, на которой стояло полицейское управление, сплошь забили машины.
По тротуару тек людской поток - было уже темно, но жизнь в городе ещё кипела. Эйкендорф славился своими ночными клубами и круглосуточными ресторанами и магазинами. Правда, обслуживали они в основном туристов. Разглядывая прохожих, Петра праздно гадала, кто из них местный, а кто турист. Хотя вот про эту компанию, громко разговаривающую на незнакомом языке, и гадать не надо. Женщина с коляской наверняка местная. А вон тот высоченный парень, неуверенно оглядывающийся по сторонам...
Парень тем временем остановил женщину с коляской и что-то у неё спросил. Наверное, дорогу, потому что та повернулась и показала рукой вдоль улицы. Мужчина внимательно выслушал объяснения, кивнул, поблагодарил и двинулся Петре навстречу. Когда он прошёл мимо, она остановилась и невольно посмотрела ему вслед. Пожалуй, его можно было назвать красивым, хотя лицо, если приглядеться, простовато - широкое, с крупными чертами, нос не то чтобы картошкой, но и до благородной прямизны античных статуй ему далеко. Зато фигура - загляденье. Выше Петры на голову, широкоплечий, но не грузный, и двигается легко.
Человек шёл по улице, сунув руки в карманы куртки, и Петра, чувствуя себя девочкой-подростком, впервые обратившей внимание на красивого парня, двинулась следом. Есть свои преимущества в том, чтобы жить одной - можно иногда просто взять и задержаться, не изобретая для этого никаких предлогов и не заставляя никого волноваться. Вслед за парнем она свернула в Мельничный переулок, пересекла его и вышла к площади Фонтанов. Здесь пришлось ускорить шаг и подойти к нему почти вплотную - она едва не опоздала на светофор. Светофоров на площади было натыкано больше десятка - в неё вливались несколько улиц, машины ехали в разных направлениях, и переходить открытое пространство приходилось в несколько приёмов.
Фонтаны включали до самой зимы, но сейчас из-за позднего времени они уже не работали. Желающим полюбоваться на них в темноте и с подсветкой нужно было приходить летом. Идущий впереди мужчина вновь приостановился, вертя головой, и уверенно направился к Новым Воротам - пешеходной улице, скопищу тех самых магазинов, ресторанов, баров и прочих увеселительных заведений. Здесь всегда было людно, особенно по выходным, но и в будний вечер, как сейчас, толпа казалась внушительной, и Петра, опасаясь карманников, передвинула сумку вперёд, под руку.
Когда-то здесь действительно проходила городская стена, и несколько её кусков ещё сохранились, в том числе и пресловутые ворота, давшие название улице. Человек, за которым следовала Петра, вошёл под арку и остановился у стены, задумчиво глядя в землю. Петра подошла поближе. Человек стоял как раз над тем самым местом, где нашли одно из тел. Нарисованный мелом силуэт уже стёрся с асфальта, но она достаточно хорошо помнила его расположение.
Люди шли мимо, никто не обращал на них внимания. Петра стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу. Человек отвёл взгляд от асфальта, огляделся, потом посмотрел прямо на неё. Видимо, он понял, что она здесь уже некоторое время, и на его лице появилось вопросительное выражение.
- Знаете, здесь нашли труп женщины, - Петра подошла поближе. - Как раз там, где вы стоите.
- Знаю, - кивнул мужчина. - Я видел фотографии в прессе.
Они помолчали.
- Тогда вы выбрали довольно странное место для экскурсии, - наконец сказала Винклер.
- А может, - он улыбнулся, - я преступник, которого тянет на место преступления? Не боитесь ко мне подходить?
- Здесь слишком многолюдно для нового преступления.
- Это верно.
- И тянуть вас тогда должно совсем в другое место. Ту женщину убили не здесь. Здесь бросили тело.
- А-а... - протянул парень. - А я-то удивлялся...
- После полуночи людей здесь станет меньше, - уверила его Петра. - Если действовать быстро, то, при маломальском везении, труп вполне можно перенести.
- А зачем?
- Вот и я гадала - зачем? Зачем убивать в укромном уголке, а труп бросать на виду? И с остальными телами так же было.
- Я вижу, что вы хорошо осведомлены, - заметил парень.
- А я следователь, который ведёт это дело, - Петра улыбнулась, чувствуя удивительную лёгкость. - Точнее, вела.
- Правда? - он рассмеялся. - Надо же, какое совпадение. Я как раз шёл сюда, чтобы посмотреть на место преступления, и вот мне попадается человек, способный рассказать о нём в подробностях.
- Ну, вообще-то, разглашение деталей следствия не приветствуется...
- Но хоть что-то вы можете сказать?
- А зачем вам, если не секрет?
- Я писатель. Мне для моей работы порой требуется интересоваться самыми неожиданными вещами.
Петра наклонила голову к плечу, оценивающе глядя на него. Иногда убийц действительно тянет на место преступления, и они испытывают болезненное любопытство к ходу следствия.
- Вы приезжий?
- Ну, в общем, да. А что?
- Тогда вы точно не убийца.
- Почему вы так решили?
- Он, или они, хорошо знают город.
- А может, я солгал?
- И дорогу спрашивали для отвода глаз?
- Хм... А вы, я смотрю, давно за мной следите.
Петра почувствовала, как полыхнули щёки, но заставила себя с улыбкой развести руками. Он тоже улыбнулся.
- У вас этот вечер свободен?
- Да, - кивнула она.
- Тогда, быть может, немного прогуляемся и поговорим заодно? Кстати, я Даниэль.
- Петра.
Он снова улыбнулся - скупо, не разжимая губ. Потом подставил локоть, и она с готовностью за него ухватилась. Они двинулись обратно, обходя площадь по периметру.
- Так вы говорите, что вели это дело? Но больше не ведёте.
- Нет, передала его другому следователю. Большая нагрузка, знаете ли... А вы, значит, писатель?
- Угу.
- И что вы пишете?
- В основном мистику. Читаете?
- Не-а.
- Ну да, полагаю, вам и на работе ужасов хватает...
Петра пожала плечами.
- Кстати, вы голодны? - спохватился Даниэль.
- Ну, если честно, да.
- Тогда давайте зайдём куда-нибудь.
- Тут недалеко есть симпатичный подвальчик, - тут же предложила Петра.
- Тогда ведите.
Потолок в подвальчике был низким, и, хотя Даниэль не касался его головой, но всё равно как-то сгорбился, видимо, его давило психологически. Детектив заказала себе мясо по-французски, Даниэль же ограничился бокалом вина, объяснив, что недавно ел. Первая неловкость быстро прошла, и через какое-то время они уже болтали, как хорошие знакомые. Хотя больше говорила Петра. Даниэль оказался прекрасным слушателем, внимательным и доброжелательным. Скоро Винклер поймала себя на том, что говорит уже не столько о заинтересовавшем его деле, сколько о своей работе вообще, ну и о себе самой в частности.
- А вы в Эйкендорфе надолго? - спросила она, оборвав рассказ о последней свадьбе своей матери. А то как-то неловко получается - что это она всё о себе да о себе.
Даниэль замялся.
- Честно говоря, я и сам не знаю, - признался он. - Скорее всего, я здесь поселюсь, но пока ещё ничего не решил.
- Если хотите, я могу подсказать, где можно снять или купить квартиру не очень дорого, - предложила Петра.
- Спасибо, - Даниэль вежливо кивнул. - Если мне понадобится что-нибудь подходящее, я обязательно к вам обращусь.
Ну да, других помощников у него не найдётся, конечно. И вообще, зачем ему дешёвое жильё, у него, небось, гонорары - не чета её зарплате. Вон, какая куртка, да и часы не самой дешёвой марки. Чувствуя себя навязавшейся дурочкой, Петра быстро допила то, что было в её бокале и начала прощаться. Даниэль спросил, не проводить ли её, но она отказалась, и, только выйдя на улицу и отойдя от ресторана, сообразила, что даже не спросила номера его телефона.
Впрочем, он и сам у неё телефона не спросил. Не будем тешить себя иллюзиями, у такого парня, к тому же отнюдь не бедного, наверняка уже кто-то есть. И это не потрёпанная жизнью детективщица-неудачница, а модельная цыпочка на десяток лет её моложе. А удел таких, как Петра - пустая квартира, монотонная жизнь и беспокойные сны.
- Как прошла прогулка? - поинтересовался Ральф, не отрываясь от компьютера. Даниэль про себя отметил, что Мастер стал выглядеть заметно лучше, чем раньше, и мысленно этому порадовался. Видимо, как он не беспокоился за Грету, ожидание нового суда всё же не было таким выматывающим, как раньше.
- Да так... Посетил места, где нашли тех убитых, которых пытались приписать мне.
- Зачем?
- Не знаю. Просто я почему-то не могу перестать о них думать. О тех, кого я убил - не думаю, а об этих бедолагах...
- Это пройдёт, - успокоил Ральф. - Первое время действительно всякие дурацкие мысли одолевают. Потом привыкаешь, и всё проходит. И, кстати, о бедолагах - завтра мы с тобой сходим на охоту. До сих пор тебе еду только приводили, пора тебе учиться добывать её самостоятельно. Это не так уж трудно, а когда научишься контролировать людей, станет ещё проще, но есть тонкости, которые необходимо знать.
- Ты вроде говорил, что хочешь найти мне донора.
- Одно другому не мешает.
Даниэль кивнул и кинул куртку на спинку кресла. Став вампиром, он стал куда менее чувствителен к теплу и холоду, но носить в помещении уличную одежду всё равно было неправильно.
- А когда я научусь контролировать людей?
- У всех по-разному, но хотя бы пара лет должна пройти. Сперва ты сможешь чувствовать, что у них на душе, потом научишься вмешиваться в их чувства и мысли. Но сперва, скорее всего, у тебя установится связь с птицами. Тебе ведь Грета говорила, что все вампиры имеют связь с каким-то видом животных? В нашем с тобой случае это вороны.
Даниэль кивнул. Его мысли приняли другой оборот.
- Знаешь, я тут познакомился с детективом, которая вела эти дела об убийствах...
- С детективом Винклер? - Ральф оторвался от монитора и откинулся на спинку стула.
- Ты её знаешь?
- Разумеется. У кого, по-твоему, я добывал доказательства твоей невиновности? Так ты её тоже разыскал?
- Я не разыскивал. Случайно встретились.
- Вот как? - брови Ральфа приподнялись. - Забавное совпадение.
- Я тоже так подумал. Она рассказала мне о расследовании... Это вы, что ли, его прикрываете? Чтоб ни родственники, ни газеты даже не любопытствовали - в такое трудно поверить.
- У тех, кто управляет людской памятью, много возможностей, - Ральф пожал плечами.
- Тогда почему намекнуть людям на существование вампиров - такое преступление? Если, как выясняется, всё легко утрясти?
- Ну, начнём с того, что "можно утрясти" и "легко утрясти" - далеко не одно и то же. Ты хоть представляешь, сколько людей моим и Паука подчинённым пришлось навестить? Сколько внушений произвести?
- А Паук в этом тоже участвовал?
- Конечно, Эйкендорф - и его территория, а значит разгребать здешние происшествия его прямая обязанность. Это во-первых, а во-вторых - какую бы власть мы ни имели над людьми, она не абсолютна. Любое внушение может дать осечку: человек, которому приказано забыть, вспомнит, тот, кого подчинили - взбунтуется. И чем выше личная заинтересованность, тем выше вероятность осечки. А в-третьих... Информация-то всё равно накапливается. Вспомни, сколько успела собрать покойная фрау Кауфман. А ведь она была сугубой дилетанткой. Что будет, если копать начнут профессионалы? Следы всё равно остаются, и кто-то может задаться вопросом, а почему это тройное убийство вдруг оказалось закрыто, и что это за интересные следы были найдены у одного из трупов на шее. Мы не можем контролировать всё и всех; да, документы будут уничтожены, но нет никакой гарантии, что однажды не всплывёт какая-нибудь копия. Даже частное лицо, задавшееся целью начать охоту на вампиров, может причинить нам немалый ущерб, учитывая, насколько мы беспомощны днём.