Это было похоже на сказку, на вдруг воплотившуюся мечту - орден Линшань захотел примкнуть к его борьбе! Гусунь надеялся самое большее на нейтралитет, кое-кто из его соратников намекал, что, возможно, от Линшаня можно будет получить помощь, подружившись против Мэев. Правда, тут же добавляли советники, потом, когда Мэи будут разбиты, наверняка придётся воевать и с Линшанем. Сам Гусунь так далеко не заглядывал, даже победа над Мэями выглядела пока далёкой и малореальной. Но теперь...
Теперь за ним будет стоять реальная сила. Настоящая армия. Настоящие заклинатели.
Первая же встреча с главой Ши и его подчинёнными удивила Гусуня. Он был готов к союзу, к тому, что ему предложат равноправное партнёрство, а о подданстве можно будет поговорить когда-нибудь потом. Но Ши Чжаньцюн с сопровождающими сразу же поклонились ему земным поклоном, так, как надлежит приветствовать своего государя. Сразу обозначая иерархию. Растерявшийся Гусунь кинулся поднимать главу Ши:
- Прошу вас, встаньте скорее! Не нужно церемоний.
- Ваше высочество очень добры, - улыбнулся своей мягкой улыбкой Ши Чжаньцюн. - Для Линшаня честь, что именно мы когда-то обучили ваше высочество шести искусствам. Но мы плохо расстались. Глава сожалеет об этом и надеется, что ваше высочество примет наши объяснения.
- Не стоит, не стоит, я знаю, что это было недоразумение. Всеми своими знаниями и умениями я обязан вашему ордену, - Гусунь тоже поклонился. - Один день учитель - на всю жизнь отец. Примите благодарность этого недостойного, глава Ши.
Глава ответил подобающе, после чего был приглашён в жилище. Небольшая заброшенная усадьба в горах, видимо, когда-то служившая чьи-то охотничьим домом, теперь приютила штаб повстанческой армии. Если так можно было назвать этот разношёрстный сброд. Ядро, впрочем, у него было довольно крепким, его составили несколько дружин бывших вельмож, а также отставники из императорских столичных гвардий и имперской армии. Но большинство составляли вчерашние крестьяне, никогда не державшие оружия в руках. Их приходилось обучать на ходу, кое-как слаживая отряды и закаляя в небольших стычках. Но и это становилось всё опаснее с каждым днём, проклятый Мэй Хайтан тоже умел учиться и делать выводы. Теперь он стал куда осторожнее и больше не дробил свою армию, а последняя попытка напасть на фуражиров обернулась засадой и большими потерями.
Отчаянно не хватало всего: оружия, припасов, лошадей, фуража, снаряжения. Иногда Гусунь приходил в настоящее отчаяние. Поток добровольцев теперь не радовал, а раздражал: новые рты, которые надо кормить, новые руки, которым не дашь ничего, кроме кола, в лучшем случае лука. Какое-то подобие доспеха есть хорошо если у одного из двадцати. Да, на его сторону переходили целые города, но до них ещё нужно было добраться, выступления против Мэев и других кланов происходили хаотично. Координировать своих рассеянных сторонников было задачей практически невыполнимой, особенно если учесть, что Мэи всё ещё контролировали ключевые дороги и крепости.
Ну ничего, теперь с ними можно будет заговорить совсем по-другому!
Угощать высоких гостей было особо нечем, хотя, конечно, для них постарались принести самое лучшее. Гости, однако, от похлёбки и жареных свиных ушей носов воротить не стали, так же как и от дрянного вина. Официальная часть со взаимными славословиями и уверениями в расположении закончилась довольно быстро, и разговор перешёл в практическую плоскость. Больше всего вопросов задал Доу Сюй - его интересовало состояние армии Гусуня. Юноша отвечал, скрывая досаду: успехов, которыми можно похвастаться, было немного, и не такое войско ему хотелось бы представить знаменитому воину. Но скрывать что-то было бессмысленно и опасно, и юноша честно говорил, как есть, не пытаясь ничего приукрасить.
- Что ж, - подытожил в конце концов мастер Доу, - конечно, надо ещё посмотреть своими глазами, но уже сейчас могу сказать, что в создавшихся обстоятельствах ваше высочество сделали очень многое. Едва ли кто-то смог бы больше.
- Это заслуга моих подчинённых, - пробормотал Гусунь, чувствуя, как уши охватывает жар. И торопливо спросил первое, пришедшее в голову:
- Глава Ши, а почему мастер Хэн не прилетел с вами?
- Ваше высочество желает его видеть?
- Нет, я просто хотел узнать, как он поживает.
- У него всё хорошо, благодарю вас. Он остался присматривать за учениками в моё отсутствие.
Гусунь кивнул, хотя отлично помнил, что в прошлые отлучки главы никакого особого пригляда за учениками не требовалось. Но даже если Хэн Линьсюань действительно решил его избегать, Гусуню-то до этого какое дело? Он не собирался ни навязываться в друзья, ни сводить старые счёты.
Впрочем, что встреча всё равно неизбежна, стало ясно очень быстро. Когда Ши Чжаньцюн пригласил Гусуня и его приближённых в Линшань. Дабы обсудить совместные планы как следует, а заодно устроить пир в честь новоявленного претендента на престол.
Откладывать визит не стали и вылетели уже на следующее утро. Накануне Ван Шэнтао шёпотом спросил Гусуня, не может ли всё это оказаться ловушкой. Гусунь честно задумался, однако репутация главы Ши и мастера Доу была кристально чиста, оба слыли людьми честными и благородными, так что юноша доверился им без особых опасений. Вот были бы на их месте Мэи... Но с Мэями Гусунь и разговаривать бы не стал, что бы те ни посулили.
С Мэями у него будет один разговор: головы на пики, и вся недолга.
Везти Гусуня взялся лично Ши Чжаньцюн, и Гусунь, уже имея некоторый опыт полётов на мече, сразу заметил разницу. Хэн Линьсюань осторожничал, видимо, в первый раз катая пассажира, а потому высоко не поднимался, делал частые остановки, и меч под ними двумя иногда в полёте повиливал. Глава Ши сразу взлетел выше древесных крон, мчались они быстро и перерывы делали только чтобы поесть и найти ночлег. При этом летели ровно, как по ниточке, хотя ветер на высоте стоял такой, что Гусунь порой всерьёз опасался, что с меча их просто сдует.
Может, здесь дело было не в опыте, а в силе? Как-никак, Ши Чжаньцюн и Доу Сюй, взявший на меч заместителя Гусуня по военной части, славятся как одни из самых сильных заклинателей нынешнего поколения.
Никакого подвоха или двойного дна в приглашении не содержалось, глава Ши сделал именно то, что обещал. Едва успев отдохнуть после длительного путешествия по воздуху, Гусунь обнаружил себя на новом совещании со своим заместителем, главой Ши, мастером Доу и линшаньскими офицерами, где решалось, сколько именно войск Линшань может ему выделить, не оголяя совсем уж свои границы с учётом ожидающегося нападения Гу, и как лучше этими войсками распорядиться. Хотя, конечно, Гусуню на этом совете выпала в основном роль слушателя, ибо все остальные в этом деле были куда компетентнее его. Оставалось вникать, задавать вопросы и кивать головой, когда у него, пусть и чисто формально, спрашивали разрешения на уже составленные планы. Одобрительные взгляды Доу Сюя грели душу.
- Жаль, что мы едва ли теперь можем рассчитывать на помощь Е Цзиньчэна, как я когда-то надеялся, - вздохнул Ши Чжаньцюн, когда всё уже закончилось, участники совещания разошлись и только заклинатели провожали Гусуня к выделенному ему жилищу. - Но такова воля Неба.
А и правда, вспомнил Гусунь. Е Цзиньчэн же должен быть в Гаотае!
- С ним что-то случилось?
- К сожалению, он решил уехать в Фэнчэн. Отношения между нами ещё не полностью разорваны, но дело к тому идёт.
- И стоило из-за женщины... - буркнул Доу Сюй.
- Шиди, Хэн Линьсюань пришёл на помощь даме, попавшей в беду. Едва ли ты на его месте поступил бы иначе.
- Нет, не поступил бы. Но потом вернул жену мужу.
Гусунь перевёл взгляд с одного заклинателя на другого, чувствуя почти неприличное любопытство. И заметивший его интерес Ши Чжаньцюн поспешил объяснить:
- Это уже довольно давняя история. Однажды Е Цзиньчэн, будучи пьяным, покусился на жизнь своей жены. Во всяком случае, так рассказала она сама и Хэн Линьсюань, оказавшийся свидетелем. Мой шиди вступился за госпожу Е и отвёз её к родным в Фэнчэн. Теперь она ходатайствует о разводе, я обещал содействие. Но господин Е против и полон решимости вернуть жену в свой дом. Потому и уехал.
- Ну, раз они все в Фэнчэне, вас это уже не касается, - сделал вывод Гусунь.
- Не касалось бы, если б госпожа Е, избегая мужа, не вернулась в Гаотай. И, хотя сейчас, конечно, рано говорить об этом, но, быть может, ваше высочество со временем вернёт госпоже Е свободу своей волей? Боюсь, господин Е может пополнить ряды ваших противников, госпожа же Е к этому отношения не имеет.
- Я подумаю, - пообещал Гусунь. - Если они к тому времени ещё не помирятся, то возможно.
- Конечно, ваше высочество. Признаться, я удивлён, что Е Цзиньчэн так не хочет развода. Он не был доволен своей женой, если правда то, что я слышал.
- Просто вбил себе в голову, что она сбежала с шисюном Хэном, - хмыкнул Доу Сюй. - И не желает слыть "зелёным колпаком".
- Едва ли стоит обращать внимание на грязные сплетни.
- Е Цзиньчэн, видимо, думает иначе. Хотя глава прав, мы уделяем слишком много времени этой истории.
Гусунь промолчал, не желая показывать, что заинтригован чужим семейным скандалом куда больше, чем положено солидному мужчине. Но женщина, сумевшая отвлечь странного мастера Хэна от ивовых красоток, пожалуй, заслуживала того, чтобы на неё взглянуть.
Прав был Доу Сюй, признал Гусунь на следующий день, своими глазами увидев Сун Жулань. Не стоило из-за такой портить отношения с Драконом Бэйцзяна. Уж явно не покоряющая города красота.
Дом Е Цзиньчэна Гусунь пожелал навестить инкогнито - его всё ещё немного смущал приём, который ему оказывали как принцу. Хотя, стоило признать, что чувствовать себя луной в окружении звёзд было не только смущающе, но и приятно. Однако порой всё-таки хотелось отдохнуть от почестей. К тому же заявишься во всём великолепии - и беседовать придётся со всем семейством, а сама хозяйка хорошо если будет только поддакивать. Он и сам, окажись он перед лицом августейшей особы в те времена, когда был просто И Гусунем, решительно не знал бы, что сказать.
А потому юноша решил назваться собственным представителем. Благо, поводом для визита глава Ши его снабдил.
- Его высочество слышал, что вы хотите развода. Он желает узнать обо всех обстоятельствах прежде, чем выносить окончательное решение.
- Эта недостойная безмерно благодарна его высочеству, - улыбнулась госпожа Е, сливая первую воду из глиняного чайничка. В хорошем чае здесь знали толк, в воздухе всё ещё чувствовался изысканный аромат чайных листьев, который Гусунь по обычаю вдохнул прежде, чем заварка отправилась в чайник.
Они сидели в выходящей в сад комнате, и раскрытые окна с поднятыми занавесками позволяли оценить зимний сад, довольно заурядный, но ухоженный. С места Гусуня была видна беседка над прудиком, плакучая ива рядом с ней, а чуть подальше - ещё одно кривое деревце, вероятно, слива. В окна вливался бодрящий воздух, создавая приятный контраст с теплом от жаровни на столе.
- Но, быть может, ваше примирение с мужем ещё возможно? Долг и добродетель требуют, чтобы жена почитала мужа без ропота и гнева, а муж заботился о жене.
- Видит Небо, эта Сун ни в чём не погрешила против добродетели и долга. Но у неё только одна жизнь, и она - лишь слабая женщина, чтобы смотреть на смерть как на возвращение домой.
- Думаете, тот случай может повториться?
- Жулань в этом уверена.
- Вот как? - Гусунь пристально всматривался в треугольное лицо с горбатым носом и глазами навыкате, пытаясь понять, что в его обладательнице могли найти такие разные люди, как Е Цзиньчэн и Хэн Линьсюань. Ведь что-то же должно быть? Или глава Ши был прав, и предполагаемая связь между заклинателем и госпожой Е не более чем слухи? А господин Е грубый военный, ему всё равно.
- Не дело жены осуждать мужа, тем более что мой супруг потерял так много. Но эта недостойная так и не смогла возместить Е Цзиньчэну его потери. В этом её вина, которую она признаёт, и гнев её мужа оправдан. Не веди он к её смерти, а господина Е к преступлению, эта Сун бы и слова не сказала.
- Тогда почему господин Е отказал вам в разводе?
- Ох, об этом я могу только гадать.
Ну да, уж явно не от любви. Но вопрос, а не ревнует ли супруг к мастеру Хэну, явно выходил за рамки приличия. Гусунь вдохнул запах уже заваренного чая из узкой чашки и перелил напиток в широкую, собираясь выпить. И тут в дверях возникла служанка:
- Прошу прощения, госпожа... Там у ворот бессмертный мастер Хэн.
- О, конечно же, зови. И принеси ещё чашки.
Гусунь перевёл взгляд с двери, за которой исчезла прислуга, на хозяйку - и поразился, как преобразилась Сун Жулань. Вроде бы ничего не изменилось, приветливая улыбка не стала шире, не дрогнули тонкие руки, ставящие чайник на жаровню... Но разница была как между погасшим фонарём и фонарём, в котором горит свет. Живой тёплый огонь в ночи притягивает взгляд, и вот уже не видно припорошившей фонарь пыли, не замечаешь и того, что рисунок на боку уже изрядно выцвел. Так и женщина напротив словно осветилась изнутри, глаза засияли, и, вот уже и некрасивость не режет взгляд, и даже подумаешь, что, может, что-то в ней и есть...
Мастер Хэн вошёл минуту спустя, и с любопытством наблюдающий за ним и за госпожой Е Гусунь стал свидетелем обратного преображения: если в Сун Жулань внутренний свет зажёгся, то в заклинателе при виде Гусуня его, наоборот, словно разом загасили. Радостная улыбка сползла с лица, выражение стало замкнутым, словно захлопнулась дверь. Как будто тот доброжелательный мастер Хэн, которого юноша успел узнать за последние месяцы, исчез, а вернулся прежний, вечно всем недовольный и постоянно ищущий какой-то подвох.
- Это господин Чжао, - прежде чем кто-то из них успел открыть рот, сказала Сун Жулань. - Его высочество Чжэн Жуйин прослышал о моей беде и был так добр, что прислал господина Чжао расспросить эту Сун поподробнее.
- А... Да, конечно, - мастер Хэн сложил руки перед собой и наклонил голову, пока Гусунь, спохватившись, поднимался. - Приветствую вас, господин Чжао.
- Для меня честь знакомство с вами, мастер Хэн.
- Садитесь же, мастер Хэн, - позвала госпожа Е. В дверь проскользнула служанка, принесшая поднос с новой парой чашек.
Мастер Хэн сел.
- Я ещё не виделся с вашими батюшкой и матушкой, - сказал он Жулань. - Возможно, будет уместно сперва выразить им почтение.
- Они с радостью встретятся с вами, когда вернуться, но сейчас их нет дома, они ушли в гости к семье Тянь.
Мастер Хэн кивнул. Сун Жулань налила ему чая в высокую чашку, и он поднёс её к лицу.
- Этот Чжао слышал, что именно вы были свидетелем ссоры господина Е с женой, - сказал мысленно забавлявшийся Гусунь. - Можно спросить вас, как это было?
- Да, конечно, спрашивайте, - отозвался Хэн Линьсюань и замолчал. Пришлось начать самому:
- Это было в гостинице...
- "Персиковая роща" в Люйцяо.
- И как вы там оказались?
Хэн Линьсюань отвечал неохотно, но всё-таки отвечал. Было весело довольно бесцеремонно опрашивать прежде недосягаемого заклинателя. О поступке Е Цзиньчэна тот отозвался куда жёстче, чем сама госпожа Е. А в какой-то момент взглянул Гусуню прямо в глаза и спокойно поинтересовался, действительно ли его высочество желает знать такие подробности, или же посланец удовлетворяет личное любопытство.
Гусунь слегка смешался, осознав, что и правда хватил лишку. Сун Жулань тут же предложила ему ещё одну чашку чая и сказала, что будет с надеждой и покорностью ждать решения его высочества, уповая на то, что тот в скором времени станет милостивым и справедливым величеством. После этого оставалось только начать прощаться. Хэн Линьсюань тоже сделал движение в сторону двери, на что ему было предложено дождаться возвращения господина и госпожи Сун. И примерно через палочку благовоний Гусунь оказался за воротами, пребывая в смешанных чувствах.
- Долго он тут пробыл? - сказал Линьсюань, и тут же спохватился: - Простите, я не должен был спрашивать.
Он был зол на себя и зол на Гусуня, хотя последнего винить было абсолютно не в чем. Как-то Линьсюань, убедившись, что сюжет своей жизни можно править, совершенно расслабился и решил, что единственным препятствием между ним и Жулань может стать разве что нежелание самой Жулань. И спокойно планировал воспользоваться помощью молодого императора с разводом, позабыв, что если эти двое окажутся рядом, то ничего не помешает им познакомиться. И тогда... И Гусунь, он же Чжэн Жуйин, полюбил Сун Жулань за мужество и рассудительность, с которыми та переносила свалившиеся на неё несчастья. Сможет ли он полюбить её при иных обстоятельствах? А если да, то... Ежели император желает взять себе какую-нибудь женщину, то единственное, что может сделать женщина, это поблагодарить за оказанную честь. Никакой иной реакции здешним порядком вещей не предусмотрено.
- Он пришёл примерно за четверть стражи до вас. Расспросил, как было дело, и не попытаюсь ли я помириться с мужем. В целом, господин Чжао произвёл на меня благоприятное впечатление.
- Он не господин Чжао. Вы говорили с его высочеством.
- Я догадалась, - улыбнулась Жулань. - Он слишком молод для посланца. В таких делах обычно посылают разбираться почтенных мужей.
- И как он вам? - после паузы спросил Линьсюан. - Правда, благоприятное впечатление?
- Он не выглядит высокомерным или неразумным. До вашего появления он вёл себя как хорошо воспитанный человек. Но, мне кажется, вас он недолюбливает.
- Так и есть. И у него на то имеются причины, к сожалению. Вы знаете, что до недавнего времени он был учеником в Линшане? - добавил Линьсюань в ответ на вопросительный взгляд.
Жулань покачала головой.
- Я был к нему предвзят. Принц поздно начал обучение, и у него нет способностей к самосовершенствованию. К тому же у него возник конфликт со старшим из моих учеников, и я неизменно становился на сторону Бай Цяо, не разбираясь, кто виноват. Только недавно я понял, насколько был неправ.
- Если дитя не бить три дня, оно полезет на крышу отрывать черепицу.
- Учитель должен быть справедливым, - не согласился Линьсюань. - Иначе как ученики постигнут, что вообще такое справедливость?
- Мастер Хэн, - Жулань придвинулась к нему, - что случилось?
Она была так близко, что удержаться не было никакой возможности. Не зря всякие там писатели и поэты сравнивают губы женщины с малиной, вишней, мёдом и говорят, что слаще нет ничего на свете...
- Ты должна быть моей, - лихорадочно бормотал Линьсюань между поцелуями. - Ты будешь только моей, никто тебя не отберёт... А ты... Ты хочешь быть моей?
- Да, - твёрдо сказала Жулань. И это "да" вскружило голову лучше любого вина.
- Как только твой муж даст тебе развод...
- Да...
- А если он не даст, я убью его. Для тебя!
Шёлк её платья сминался под ладонями, и бог знает, как далеко они бы зашли, но всё испортила возникшая в дверях служанка. Деликатно покашляв, она сообщила, что вернулись господин и госпожа Сун.
Домой Линьсюань возвращался довольно поздно. На город уже опустилась зимняя ночь, рассыпав звёзды по бархатному небосклону, но кварталы ещё не заперли, и заклинатель решил прогуляться до ворот, чтобы ночной морозец немного охладил играющую кровь. Сидеть рядом с Жулань и не сметь коснуться её в присутствии её родителей было сущей пыткой, но пыткой сладкой. Теперь Линьсюань был уверен, что всё у них ещё будет. Только бы не помешал И Гусунь, а остальное не страшно. Но у Гусуня пока нет причин как-то особы выделить Сун Жулань. Рядом с ним будут первые красавицы, вот пусть из них и выбирает себе императрицу. А Линьсюань возьмёт Жулань в жёны сразу же, не дожидаясь, пока принц станет императором и начнёт собирать себе гарем. Он ведь не шутил, когда говорил, что готов убить Е Цзиньчэна, если тот упрётся. Настоящему мастеру Хэну это удалось, значит, удастся и Линьсюаню...
- Мастер Хэн! Как мы вас давно не видели!
Линьсюань поднял голову. Из окошка второго этажа высовывалась девичья головка, и заклинатель после секундного замешательства узнал старую знакомую из парчового домика Матушки Гу - Сюэцин. Только тут он сообразил, что пока его голова была занята тем, что произошло в доме Е, ноги сами собой понесли его по знакомому маршруту, проходившему как раз через Фонарную улицу, где и располагались весёлые заведения.
- Заходите, заходите! Шуйсянь так обрадуется!
На миг у Линьсюаня мелькнуло искушение и правда зайти - снять напряжение. Но только что признаваться в любви одной женщине и тут же нырять в постель другой - это как-то... эм...
- Да я, собственно... - неловко начал Линьсюань, но тут Сюэцин глянула куда-то мимо, и её узкие глазки округлились как монетки. И ротик тоже:
- Ой! Глава Ши!
Линьсюань обернулся. И в самом деле, над улицей летели, спускаясь, два заклинателя на мечах, и в летевшем первым солидном мужчине в чёрно-белых одеждах без труда узнавался Ши Чжаньцюн. И, судя по направлению полёта, конечной целью был именно дом Матушки Гу.
Сюэцин исчезла - видимо, помчалась разносить всем-всем-всем потрясающую новость. Можно не сомневаться, что главу ордена встретят всем домом. Подталкиваемый любопытством, Линьсюань тоже направился к дверям, в которых только что исчезли его собратья.
Картина внутри была именно такой, как он и представлял. Матушка Гу на коленях отбивала поклоны стоящему перед ней главе Ши, в то время как по углам толпилось всё остальное население её заведения вперемешку с гостями. Те, кому не хватило места в углах, свисали с балкончика вдоль стены.
- ...Лучшие танцовщицы Гаотая, - услышал остановившийся у входа Линьсюань. Недалеко от него оказалась Шуйсянь, при виде заклинателя улыбнувшаяся и состроившая рожицу.
- Да, да, глава Ши! - похоже, Матушка от потрясения даже забыла об обязательном вежливом самоуничижении. - Самые-самые лучшие!
- Завтра вечером в Линшане будет пир в честь принца Чжэна. Ваши танцовщицы смогут выступить перед его высочеством и гостями? Разумеется, вам заплатят.
- О... - в глазах Матушки тут же защёлкали счёты. Или на чём тут считают деньги, Линьсюань, признаться, до сих пор этого процесса не видел. - Конечно, глава Ши. Мои девочки будут счастливы угодить таким важным людям!
- Хорошо. За ними пришлют днём, они смогут осмотреться и, если понадобится, порепетировать перед выступлением.
- Огромная честь для всех нас! Его высочеству очень понравится, - глядя на свою лучшую танцовщицу взглядом "только попробуй не понравиться - сгною!", уверила Матушка. Чжаньцюн отвернулся, и хозяйка отвесила ещё один поклон его спине, стукнувшись лбом об пол.
- Шиди? - Чжаньцюн улыбнулся оказавшемуся у него на пути Линьсюаню. - Не буду мешать твоему отдыху.
- Да я не отдыхать. Я просто мимо проходил.
На лице сопровождавшего Чжаньцюна Ли Баовэня отразился откровенный скептицизм, но глава не обратил на него внимание.
- Тогда, может, в школу вернёмся вместе? Нам нужно кое-что обсудить.
- Хорошо.
- Мастер Хэн, вы не останетесь? - шёпотом позвала Шуйсянь.
- Нет, прости. Тебе нужно готовиться к выступлению. Хочешь, пришлю тебе денег, чтобы вы все могли приодеться к завтрашнему дню?
Шуйсянь улыбнулась, заиграв ямочками на щеках, и, не чинясь, кивнула.
- Шиди, - сказал Ли Баовэнь, когда они втроём вышли из на улицу, - не сочти меня грубым. Я прежде никогда не спрашивал, как ты тратишь причитающуюся тебе долю доходов ордена. Но сейчас позволю себе напомнить, что нас ждут непростые времена. Я сделал примерную смету предстоящих расходов, она далеко выходит за рамки наших обычных трат. Казна Линшаня велика, но не бездонна, а сколько продлится война, неизвестно.
- Давай не будем считать каждый цзинь, - поморщившись, попросил Чжаньцюн. - Едва ли эта трата имеет большое значение.
- И всё же, глава, лян там, лян здесь... Если вы хотите оставить шиди Хэна в качестве своего заместителя, ему следует хотя бы взглянуть на смету, чтобы представлять, на что уходят деньги.
- Заместителя? - Линьсюань удивлённо посмотрел на Чжаньцюна.
- Об этом я и хотел с тобой поговорить, - кивнул тот, вынимая меч. Линьсюань и Баовэнь последовали его примеру.
- В словах шисюна Ли есть смысл, - сказал Линьсюань, когда они взлетели над городскими крышами и фонарями, окунаясь в ночь. - Я действительно привык швыряться деньгами, не считая. Давайте так: я всё-таки пошлю девушке серебра, раз уж обещал, а шисюн вычтет эту сумму из моего содержания. Идёт?
- Ты уверен? - спросил Чжаньцюн.
- Глава, без свежего чая и нового дасюшэна я как-нибудь проживу. Скорее всего я этого вычета даже не замечу.
- Тогда так и сделаем, - подытожил глава, и Ли Баовэнь согласно кивнул.
Приземлились они прямо во дворе дома главы Ши, и сразу же вошли внутрь.
- Глава уезжает? - спросил Линьсюань, когда они расселись, Чжаньцюн зажёг свечи, а Линьсюань, как младший из присутствующих, разлил всем подогретого заклятием вина.
- Да, я отбуду вместе с его высочеством и останусь с ним, пока не подойдёт армия. А вероятно, и дольше. Мы согласовали порядок действий с командованием принца, нужно поторопиться, пока звёзды помогают нам.
- Звёзды?
- Цзян Син заняла неблагоприятное положение, это сулит проигрыш Мэй Хайтану, - объяснил Баовэнь, и Линьсюань моргнул, не улавливая связи. Цзян Син - звезда Командующего, да, но даже если знамение неблагоприятное, с чего они взяли, что этот командующий непременно Мэй Хайтан?
- Цзянсин - меч командующего Мэя, - напомнил Чжаньцюн.
- А, да. Я забыл. Но я думал, что с армией отправиться Доу Сюй. Или вы оба решили?..
- Нет, Доу Сюй отбывает на запад, - Чжаньцюн вздохнул. - Ему предстоит помериться силами с Гу. Словом, я бы хотел, чтобы ты, шиди, остался присматривать за делами в Линшане, пока меня не будет. Месяц или два, полагаю, этого хватит, чтобы понять, на нашей ли стороне Небо. Ты согласен? Шиди Ли будет помогать тебе.
- Ну... Приложу все силы, глава.
- Отлично. Тогда мы введём тебя в курс дела.
На введение понадобилось около стражи. Попутно выяснилось, почему глава Ши решил выполнить работу посланца шицзе Лю и лично пригласить танцовщиц. Оказалось, что они с Ли Баовэнем осматривали склады, откуда предполагалось выделить дополнительную провизию и снаряжение, заодно на обратном пути и на Фонарную улицу залетели. Пир готовился второпях, и сама Лю Цзиньлян о танцах то ли не подумала, то ли не успела согласовать.
- Я смотрю, ты ведь в делах и заботах, поздно питаешься, до рассвета облачаешься, - с улыбкой сказал Линьсюань, когда Ли Баовэнь уже вышел, а они с Чжаньцюном прощались. - Чувствую себя бездельником.
- Ничего, шиди, у тебя будет возможность наверстать. Если что, пиши мне в любое время. Или прилетай.
Павильон Драгоценного облака снова распахнул свои высокие двери. Это был, должно быть, первый раз, когда на венчающий зал трон сел не глава ордена, а другой человек. Но Чжаньцюн не собирался быть подданным наполовину. Самое главное место было отдано будущему императору, а глава Ши сидел по левую руку от него. Когда-то Линьсюань изрядно удивлялся тому, что здесь левая сторона считается более почётной, чем правая. Пока не сообразил, что если сидеть лицом к югу, как это делает любой уважающий себя правитель или даже просто хозяин дома, то с левой стороны будет восток. Место жизни и рождения, противостоящий связанному со смертью и увяданием западу.
Вино лилось рекой. Посреди зала яркими бабочками порхали и кружились танцовщицы, мелькали цветные ленты и веера. Надрывались певцы и музыканты.
- А вот эта девушка хороша, - произнёс Гусунь, глядя на склонившуюся в поклоне Шуйсянь. - Она заслуживает награды.
- Наградим, ваше высочество, - кивнул Чжаньцюн. Сидевший недалеко от них Линьсюань глотнул вина. Бывший ученик уже вполне освоился с ролью повелителя. На троне он сидел так, словно сиживал с рождения, и распоряжения отдавал так, словно никогда ничем иным и не занимался.
И выглядит вполне трезво, хотя пил не меньше прочих. Ну, совершенствующие - они стойкие, но вот гости из числа знатных семей Гаотая уже заметно окосели. Сперва они дышать не смели от такой чести - быть приглашёнными в самое сердце Линшаня! А теперь ничего, шумят, градоначальник даже расхрабрился настолько, что предложил тост в честь его высочества и главы Ши.
Пиршество закончилось далеко заполночь. Кое-кого из гостей пришлось уводить под руки, а то и тащить волоком. Заклинатели шли сами, так же, как и самый почётный гость. Вежливость требовала проводить его до отведённого принцу дома, и Чжаньцюн с Линьсюанем провожали. Два молчаливых ученика несли фонари, освещая мощёную камнем дорожку. Линьсюань праздно задумался, встречался ли Гусунь с кем-нибудь из бывших товарищей. И если да, то какой вышла эта встреча.
- А танцовщицы и правда лучшие из всех, что я видел, - вдруг произнёс Гусунь тоном знатока, и Линьсюань понял, что он всё-таки изрядно пьян. - Вот это настоящая красота, мастер Хэн. Не то, что эта ваша... как её... госпожа Е.
Должно быть, Линьсюань тоже был куда пьянее, чем сам себе казался. Ничем иным нельзя объяснить то, что он, вместо того чтобы промолчать после откровенной глупости, ответил:
- Ваше высочество не там красоту ищет.
- Да-а? А где же её надо искать?
- Вашему высочеству надо напоминать, что самые прекрасные цветы растут по обочинам в придорожной пыли?
- Ах, вы об этом... Когда речь идёт о благородных людях, я с вами согласен. Но женщины... Какие ещё у них могут быть достоинства, кроме красоты? Их назначение - услаждать глаз и вести дом.
- Ваша матушка трудилась в поле и лечила больных и раненых. Вы полагаете, это было легко и просто?
- Матушка-императрица, между прочим, была красавицей!
- Посмел бы придворный евнух охарактеризовать её иначе перед лицом вашего высочества. В любом случае ваш отец император ценил её не только за красоту.
Гусунь резко остановился и посмотрел на Линьсюаня долгим взглядом. Чжаньцюн кашлянул, готовясь вмешаться, но принц снова двинулся вперёд.
- Умеете вы подбирать аргументы, - достаточно мирным тоном произнёс он. - Но у меня сейчас нет жены. Хотя предлагает там один... Но императрицу я выберу не раньше, чем взойду на трон. Ей не нужно будет выносить тяготы, её ждёт праздная жизнь в роскоши. И её, и наложниц.
- Насчёт наложниц ничего не могу сказать, но императрица управляет всем дворцом, а это, по моим скромным прикидкам, несколько тысяч человек. Спросите хозяина большого поместья или градоначальника даже не самого крупного города, много ли времени они проводят в праздности.
Впереди показались распахнутые ворота гостевого дома, освещённые загодя зажжёнными фонарями. Во двор вся компания прошла в молчании.
- Занятные у вас мысли, мастер Хэн, - сказал Гусунь, когда они снова остановились у дверей дома.
- У меня есть не только ученики, но и ученицы. Да, боевым искусствам их приходится учить по несколько облегчённой программе, женщины слабее физически. Но во всём остальном они своим соученикам не уступают ни в чём, и духовная сила может компенсировать недостаток силы телесной. А моя шигу Шэ Ванъюэ стукнет пестиком для перетирания трав любого, кто посмеет заикнуться, будто она годится только для услаждения взора. А может не пестиком, а мечом.
- Признаться, этому Чжэну мастера Шэ довелось видеть только издалека. Что до учениц... По моему опыту общения с одной из них - она куда больше думала о весенних радостях, чем об учёбе.
Бедная, всё ещё грустящая Ваньи, подумал Линьсюань, знала бы ты, что удостоишься такой характеристики от друга сердечного... А вслух сказал:
- Ваше высочество, а ученики о чём думают? Неужели только о занятиях?
Гусунь хмыкнул, но больше возражать не стал, вежливо поклонившись. Заклинатели поклонились в ответ и пожелали его высочеству доброй ночи. На обратном пути Чжаньцюн поглядывал на Линьсюаня, но от комментариев воздерживался.
- Неистинная красота, видишь ли, - сказал ему занятый своими мыслями Линьсюань. - Да что б он понимал!
- Вкусы у всех разные, - деликатно отозвался Чжаньцюн.
- Ага, вкусы. Нет, я просто поражаюсь всем вокруг. Рядом с ними ходит женщина, прекраснее которой земля не рождала, а они все словно ослепли.
Чжаньцюн посмотрел ещё одним долгим взглядом.
- Что?..
- Ничего, - глава отвернулся. - Спокойной ночи, шиди.