Линьсюань был готов искать лагерь его высочества в том же месте, из которого похитили мастера Хэна, или даже лететь в Линшань, но выяснилось, что так далеко отправляться не нужно. Изрядно разросшийся, хотя всё ещё не дотягивающий до звания полноценной армии отряд стоял лагерем на берегу Дунхэ, примерно на полпути между Фэнчэном и Шуанцином. Трепетали на ветру драконы на широких полосах шёлка, такие же, как и тот, что ныне развевался над резиденцией Мэев. Линьсюань сделал над лагерем широкий круг, давая возможность людям внизу себя разглядеть, после чего плавно пошёл вниз. Его ждали - отряд солдат и несколько заклинателей.
- Шиди Хэн?!
- Да, это я, - Линьсюань спрыгнул с Сихэ и вложил его в ножны. Выступивший из рядов встречающих Синь Гуйфэн ещё раз оглядел блудного шиди несколько обалделым взглядом, после чего вдруг сгрёб его в объятия.
- Живой! А мы уж боялись, что больше тебя не увидим. Глава Чжун сказал, что ты исчез из дворца Начала всех начал, мы опасались, что ты попал под горячую руку кому-то из его людей.
- Глава Чжун? - обрадованный и даже растроганный столь горячим приёмом Линьсюань снова мгновенно подобрался и даже слегка ощетинился.
- Да! Представь себе, он присягнул его высочеству! Добровольно! Мы, признаться, опасались подвоха, но он оставил заложников, а потом, как и обещал, расправился с Мэями. Так что Фэнчэн теперь наш! Да что же мы тут стоим, пойдём, глава Ши и его высочество тоже обрадуются.
И он решительно потащил Линьсюаня в центральный шатёр, перед которым в землю были воткнуты знамёна: императорский дракон, Чёрная черепаха Линшаня и... да, перекрещенные мечи Чжунов.
И сам Чжун Ханьюй обнаружился внутри собственной персоной, вот уж помяни демона, а он тут как тут... Правда, прежде чем его увидеть, Линьсюань оказался в объятиях Чжаньцюна. Похоже, опасения за его жизнь действительно были серьёзные, отметил заклинатель, глава редко давал волю чувствам, тем более публично. За Чжаньцюном подошёл И Гусунь.
- Ну и напугали вы нас, мастер Хэн! - с чувством сказал он.
- Этот Чжун рад, что с вами всё в порядке, - добавил Чжун Ханьюй, стоявший рядом с таким видом, словно всегда был одним из них.
Чувствуя, как каменеют скулы, Линьсюань склонился перед принцем в поклоне и бухнул, не давая передышки ни себе, ни им:
- Ваше высочество, этот подданный умоляет вас о милости.
- Да? О какой? Давайте все присядем, и вы нам всё подробно расскажете - что с вами случилось, и что у вас за нужда...
- Ваше высочество, я обращаюсь вам от имени госпожи Мэй Хайтан и её маленького брата Мэй Гу, позавчера ставшего новым главой Мэй.
В шатре стало тихо. Четыре пары глаз уставились на него. Потом присутствующие переглянулись.
- Так значит, они уцелели, - констатировал глава Чжун.
- Да, - Линьсюань в упор посмотрел на него. - Они уцелели в устроенной вами бойне.
- Вы говорили, что убили всех, - заметил Гусунь.
- Моя недоработка, ваше высочество. Ваш слуга готов исправить эту оплошность.
- Постойте, глава Чжун, - остановил его Чжаньцюн. - Шиди, ты говоришь, что обращаешься от имени Мэев. Значит ли это, что ты просишь милости для них?
- Глава прав. Мэй Хайтан готова от своего имени и имени своего брата присягнуть вашему высочеству и отдаться под вашу защиту и покровительство. Она покорнейше умоляет избавить их от преследования главы Чжун и его людей.
- Подождите, подождите, - Гусунь поднял руку. - Вы просите за неё? И это после того, как она заманила вас в ловушку?
- Она за это уже достаточно расплатилась, ваше высочество.
- Как понадобилось спасти свою жалкую жизнь, так побежала присягать, - с усмешкой заметил Чжун Ханьюй. - Многие клянутся в верности, когда огонь опаляет брови, но вот можно ли таким верить?
- А вы, глава Чжун, перебежали исключительно из соображений чести и верноподданических чувств?
Теперь скулами закаменел Чжун Ханьюй. Переводивший взгляд с него на Линьсюаня Чжаньцюн поспешил вмешаться:
- Этот Ши думает, что не стоит судить сгоряча. Это серьёзно предложение, его нужно обдумать со всем тщанием.
- Этот Чжун полагает, что тут думать не о чем, - Ханьюй отвернулся. - Мэи враги, врагами и останутся, пока жив хоть кто-то из их подлого племени.
- Случается и так, что былые враги становятся союзниками и даже друзьями. Ваше высочество?
- Я так понимаю, глава Ши, что вы согласны со своим шиди? - спросил Гусунь. Чжаньцюн кивнул:
- Если кто-то из Мэев уцелел и готов стать добрыми подданными, то их стоит принять. Ваше высочество уже обещали прощение и милость всем, кто сложит оружие и признает вашу власть.
- Тогда я не знал, что кто-то из них имеет дело с Тёмным путём.
- И всё же, ваше высочество, обещание есть обещание.
- Мэй Хайтан не имела отношения к Тёмному пути, - вмешался Линьсюань. - И вообще не подозревала, что её родственники занимаются чем-то подобным.
- Вы в этом уверены?
- Совершенно.
- Ну, предположим. Хотя с сомневаюсь, что она бы отреклась от семьи, даже знай она, что происходит.
- Любой, кто не восстаёт против преступления, разделяет его, - высказался Чжун Ханьюй. - Со всем уважением, мастер Хэн, родичи и вассалы Мэй Цзыдяна заслужили казнь.
- Глава Чжун, вас ударили по голове? - поинтересовался Линьсюань. - Или вы получили рану и теперь страдаете от лихорадки?
- Нет, с чего вы взяли?
- Просто, когда вы говорите, такое впечатление, что вы бредите.
- Шиди, - предостерегающе шикнул Чжаньцюн.
- Между прочим, именно главе Чжун вы, мастер Хэн, обязаны своей свободой, - заметил Гусунь. - Мне казалось, что вы будете благодарнее.
- О, я безмерно благодарен главе Чжун, что он не убил меня, когда вырезал весь дворец Начала всех начал, включая женщин, стариков и детей. Сотни, а может и тысячи жизней за три - и ваша кровожадность ещё не насытилась? Не довольно ли?! Этого младенца, Мэй Гу, который ещё и на ножки вставать не начал, вы своей рукой собираетесь зарезать, или пошлёте кого-то?
- Но ведь это вы подсказали мне, где искать Чжайсинь, - напомнил Ханьюй.
- Знал бы, к чему это приведёт - промолчал бы!
Они напряжённо уставились друг на друга. Линьсюаню ещё многое хотелось сказать. Когда он летел сюда, он вообще воображал, как поразит всех рассказом о страшной бойне, как потребует Чжун Ханьюя к ответу... Но несколько небрежно брошенных Синь Гуйфэном и И Гусунем слов не оставили от его прекраснодушных фантазий камня на камне. Они уже знали, что произошло - и никого из них это не волновало. И теперь они на полном серьёзе обсуждали и сомневались, оставлять ли жизнь грудному младенцу. Гусунь, должно быть, слишком хорошо помнил ров у заставы Янгуань, он Мэев жалеть не будет, а остальные... Враг уничтожен, всё хорошо. Тот же Чжаньцюн готов просить милости для побеждённых, но он не станет выворачиваться наизнанку, чтобы призвать к ответу победителя.
Рядом деликатно откашлялся до сих пор молчавший Синь Гуйфэн, разбивая наэлектризованную паузу.
- Если этот ничтожный Синь может высказать своё мнение... Мэй Хайтан может оказаться полезной вашему высочеству. Пусть сейчас клан Мэй обезглавлен, как и кланы их вассалов, но всё же они не уничтожены совершенно. У погибших осталось достаточно родичей и друзей, которые захотят отомстить. Они могут сплотиться вокруг Мэй Хайтан и Мэй Гу. Если же эти двое погибнут, то мстителей может сплотить кто-то из самых сильных вассалов. Но если последние Мэи примирятся с вашим высочеством и признают вашу власть, то у остальных мятежников почва окажется выбита из-под ног. Конечно, мы не можем знать, все ли они откажутся от мести, но всё же авторитет клана Мэй достаточно велик, чтобы успокоить хотя бы часть из них.
Глава Ши закивал, демонстрируя полное согласие. Гусунь задумчиво потёр подбородок.
- В ваших словах, мастер Синь, есть смысл, - признал он. - Но даже если Мэй Хайтан действительно присягнёт нам, можем ли мы быть уверены, что она будет искренней и не затаит ножа в сердце?
Теперь кивнул глава Чжун.
- Риск есть, ваше высочество, - признал Чжаньцюн. - Но такой риск есть с каждым, кто в будущем признает вашу власть. Нам придётся либо вырезать все кланы, либо рискнуть и даровать им прощение.
- Мне надо подумать.
- Ваше высочество, - чувствуя стучащую в висках кровь, Линьсюань шагнул вперёд и опустился на колено, сложив руки перед грудью, - однажды вы сказали, что выполните мою просьбу, если это будет в ваших силах. Так я прошу вас - подарите жизнь Мэй Хайтан и её брату!
Снова стало тихо. Гусунь смотрел на Линьсюаня, а все остальные смотрели на него.
- Пятна у вас на одеждах - это ведь кровь Мэев? - спросил принц.
- А... Да. Кого-то из них, - Линьсюань так и не нашёл времени и возможности переодеться, потому продолжал щеголять в роскошном платье для пира, с побуревшей кровью на белом шёлке.
И Гусунь кивнул.
- Что ж... - медленно произнёс он. - Ради скорейшего восстановления мира... Раз за них просите вы, мастер Хэн... Глава Чжун?
Чжун Ханьюй вздохнул, тоже сложил руки и наклонил голову:
- Этот Чжун присягнул вашему высочеству и примет любое ваше решение. Если такова ваша воля, я отказываюсь от мести Мэй Хайтан и Мэй Гу.
- Хорошо. В таком случае, Мы примем присягу Мэй Хайтан от её имени и от имени её брата. Но при условии, что и она поклянётся забыть о мести главе Чжун и его клану - от своего имени и от имени своего брата.
- Я немедленно передам ей слова вашего высочества, - и Линьсюань, отметив, что принц впервые использовал императорское "Мы", поклонился до земли. - Благодарю ваше высочество за милость!
- Вот уж не думал, что вы потратите своё желание именно на неё, - с усмешкой проговорил Гусунь. - Встаньте же, мастер Хэн.
Линьсюань встал. За облегчением почему-то накатила слабость, всё же он так и не нашёл времени полноценно отдохнуть со вчерашнего дня. Его шатнуло, и это не укрылось от зоркого ока Чжаньцюна.
- Тебе надо выспаться, шиди, - сказал он, когда они выходили от принца. - Я распоряжусь, чтобы тебе поставили шатёр, а еду пока подадут в мой.
- Я ел, - вяло возразил Линьсюань.
- Давно?
- Утром.
Его действительно накормили в небольшом поместье в паре ли от Фэнчэна, где, как выяснилось, жило семейство той самой Нянь Зыбин, уже, видимо, покойной няни Мэй Гу. Хоть сама тётушка Нянь и помнила сделанное ей добро, но вот её родня, когда им растолковали, что произошло, вторжению явно не обрадовалась. Но и отказать заклинателю и воительнице в гостеприимстве не посмела. К счастью, для младенца, в семье Нянь были маленькие дети, а потому было и свежее молоко - взрослые люди его практически не пили, разве что иногда утоляли жажду кислым.
- Сдаётся мне, шиди, что прошло достаточно времени, чтобы ты успел проголодаться, - Чжаньцюн выразительно посмотрел на клонящееся к западу солнце.
- Мне нужно передать Мэй Хайтан слова его высочества.
- Не раньше, чем ты поешь и поспишь, - непреклонно отозвался глава. - Или ты собрался лететь ночью?
Пожалуй, он прав, неохотно признал Линьсюань. До темноты он добраться обратно точно не успеет. И едва ли жители поместья догадаются осветить для него посадочную площадку, велик риск просто заблудиться над незнакомой местностью. Так что раньше следующего дня Хайтан его и не ждёт. Нужно отпустить то лихорадочное напряжение, что гнало его вперёд, перебивая голод и сон. Тем более, что подаренная сила хоть и велика, но не бесконечна. Ещё не хватало обессилеть и сверзиться прямо с меча.
- А что это у тебя за меч? - вдруг спросил Чжаньцюн, словно подслушав его мысли.
- Сихэ, - машинально отозвался Линьсюань.
- Сихэ?! - Чжаньцюн резко остановился, и шедший с другой стороны Синь Гуйфэн остановился тоже. - Тот самый Сихэ?
- Да, тот самый. Прощальный подарок главы Мэй.
Чжаньцюн молчал довольно долго, оглядывая Линьсюаня с головы до ног, словно в первый раз видел. Гуйфэн тоже смотрел во все глаза. Под их взглядами заклинатель почувствовал себя довольно неуютно.
- Думаю, - медленно произнёс наконец глава Ши, - шиди нужно не только поесть и отдохнуть, но и многое рассказать.
- Это Цзяньцзяо - меч Водяного дракона, - глава Чжун показал на изящный клинок с отделанной зелёным нефритом рукоятью. - Принадлежал главе клана Чжугэ. Считалось, что он погиб на ночной охоте вскоре после того, как посчитал несправедливой цену, за которую Мэи выкупили часть его земель, чтобы устроить охотничий парк. Тело так и не нашли, а наследник о справедливой цене уже не заикался. А вот эта поясная подвеска принадлежала Си Лану - приглашённому заклинателю клана Мэй. Он пропал без вести после того, как несколько раз публично осудил политику главы Мэй и попытался найти единомышленников среди других приглашённых заклинателей. Внести смуту, так сказать. Лично я полагал, что этот благонамеренный дурак сгинул в подземельях дворца Начала всех начал. Признаюсь, я не слишком о нём горевал... но участи послужить материалом для экспериментов с Тёмным путём он всё же не заслужил.
Принц, несколько заклинателей и Мэй Хайтан молчали, глядя на разложенные перед ними предметы. Дворец Начала всех начал уже успели наскоро убрать прибывшие с ними солдаты. Теперь убитые господа рядами лежали в том же зале, где их резали. А трупы слуг снесли на задний двор, в ожидании, пока родные их заберут.
- А это, - глава Чжун Ханьюй бережно взял в руки женскую шпильку для волос, - принадлежало Чжун Чжайсинь... моей сестре. Мой подарок незадолго до её свадьбы. Чжайсинь любила жасмин...
Две каплевидные подвески качнулись под украшавшими навершие шпильки белыми цветами. Лицо главы Чжун было бесстрастно.
- Там было ещё много всего. Это то, что мне удалось опознать. Большей частью жертвы - простолюдины, но заклинателями, как видите, Мэи тоже не брезговали.
- Вы знали об этом? - спросил Гусунь.
Бледная Мэй Хайтан молча покачала головой. Она уже была одета в траурные одежды, и небелёный желтоватый холст только подчёркивал её бледность.
- Зачем они всё это хранили? - спросил Чжаньцюн.
- Понятия не имею, глава Ши, - Чжун Ханьюй вернул шпильку на стол. - Могу лишь предположить. Возможно, эти вещи служили своего рода якорем для тёмных сущностей, в которых людей превращали после смерти. Или средством вызова конкретного духа. Я не знаток Тёмного пути, сами понимаете, но бывает, что мёртвые сохраняют связь с тем, чем дорожили при жизни. Вплоть до того, что сами за ним возвращаются.
Чжаньцюн задумчиво кивнул.
- Работы у нас теперь будет край непочатый, - сказал он Линьсюаню, когда они вместе шли к выходу. - Хорошо хоть Мэи как следует укрепили этот свой... лагерь для мертвецов, так что немедленно те из него не вырвутся. А ведь и их самих надо заклинать и упокаивать. Нам катастрофически не хватает людей.
- Мэями пусть Чжуны займутся, - буркнул Линьсюань. - Сами натворили, пусть сами и расхлёбывают.
Чжаньцюн внимательно посмотрел на него.
- Знаешь, я побывал в том поместье на Цзыдуи. И после того, что я там увидел... я стал лучше понимать главу Чжун.
Линьсюань сжал зубы. Сам он понимать главу Чжун напрочь отказывался. И Чжаньцюн, видимо, почувствовав его настроение, не стал развивать эту тему. В молчании они вышли в один из дворов, встали на мечи и взмыли в воздух. С высоты была видна суета рядом с главным зданием: во дворце готовились к грандиозному погребению. Против права Хайтан похоронить своих родичей как подобает не возражал даже глава Чжун, так что приглашённые работники похоронных домов тащили во дворец гробы, рулоны белой материи, траурные флаги и прочие принадлежности, без которых немыслимы похороны в этом мире. Мэи обретут покой в фамильной усыпальнице, тела их гостей заберут соответствующие кланы. Похороны слуг лягут на плечи их семей.
Заклинатели направились на север, туда, где за городскими воротами стоял лагерь его высочества. Получив по свою руку Фэнчэн и все владения клана, Гусунь явно собирался задержаться тут надолго. Но останавливаться во дворце не стал, во всяком случае, пока, и Линьсюань был этому рад - жить в месте своего бывшего заключения, ещё не отмытого от крови гостеприимных хозяев, ему вовсе не улыбалось.
Где-то там, на заднем дворе дворца Начала всех начал, лежат тела тех двух девушек, что целую неделю добросовестно прислуживали ему. Он ведь даже их имён так и не спросил...
- Зайдёшь ко мне? - спросил Чжаньцюн, когда они уже заходили на посадку.
Линьсюань кивнул и молча последовал за главой в его шатёр.
- Глава Чжун справлялся о тебе, - сказал Чжаньцюн, когда полог за ними опустился, отрезая их от яркого весеннего дня. - Он хотел передать тебе сам, но ты его избегаешь, и он попросил меня.
Линьсюань молча уставился на протянутый ему Ханьшуй. Потом осторожно, словно в первый раз, взял свой меч. Да, Сихэ был великолепным и могущественным клинком, но Ханьшуй... это Ханьшуй. Заклинатель и сам не заметил, как успел сродниться со своим мечом. Он собирался спросить о нём Хайтан или попросить людей принца поискать его, но после, когда все немного разберутся с насущными делами. И вот...
- Спасибо, - пробормотал он.
- Да мне-то за что? Я всего лишь передал.
- Прошу главу передать главе Чжун мою благодарность, - выдавил Линьсюань. Справедливость требовала проявить хоть бы формальную вежливость.
- "Главу"? Что за церемонии наедине? Кстати, глава Чжун также спрашивал, возьмёшь ли ты золото.
- Какое золото?
- Ещё старый глава Чжун назначил награду - сто цзиней золота за любые сведения о его пропавшей дочери. Когда главой стал Чжун Ханьюй, он подтвердил распоряжение своего отца.
- Пусть засунет их себе в задницу, - Линьсюань отвернулся.
- Шиди... - вздохнул Чжаньцюн. - Как бы там ни было, этот человек спас тебя из плена. И, хоть его поступки жестоки, он многое сделал для торжества дела его высочества.
Шиди, не отвечая, дёрнул плечом. Возможно, если бы он, как Чжун Ханьюй и Ши Чжаньцюн, видел то, что творилось на горе Цзыдуи, он бы тоже отнёсся к резне иначе. Преступления Мэев были чудовищны... Но он не видел, а вот тела двух подростков - внуков Мэй Цзыдяня - всё ещё стояли перед глазами.
Что, прав, оказывается, был мудрец Мэн-цзы со своим "благородный человек держит кухню подальше"? Дабы не смущать свой дух страданиями тех, чьё мясо ест, - съехидничал уже давненько не дававший о себе знать внутренний голос. - Тебе это всегда казалось образчиком лицемерия: вот, пожалел гуманный князь быка, которого перед ним вели к алтарю, отправил на алтарь барана: барана не видел, так его и не жалко. А ведь Учитель Мэн, если подумать, описывая этот эпизод, просто подметил свойство человеческой натуры - собственный опыт затмевает всё остальное. Как творится история, своими глазами лучше не смотреть.
Ты прав, согласился сам с собой Линьсюнь. А ещё я сегодня утром видел родню погибших слуг, что собралась у ворот дворца Начала всех начал в ожидании, пока им отдадут тела. Тогда заклинатели большой процессией проехали мимо верхом вместе с его высочеством. Люди вели себя по-разному: кто-то плакал, кто-то причитал, кто-то ждал молча. Особенно почему-то заклинателю запомнилась старушка в залатанном платье, что в одиночестве стояла чуть в стороне от всех остальных. Она не кричала, не причитала, просто стояла, опершись на палку, и по её морщинистому лицу текли слёзы. Тогда он поспешил отвернуться.
- Знаешь, я передумал, - Линьсюань развернулся к Чжаньцюну. - Пусть глава Чжун тащит сюда своё золото.
- Шиди нашёл ему применение?
- Да. Скоро множеству людей придётся хоронить своих родных, но, думаю, не все из них достаточно богаты, чтобы устроить достойное погребение. А кто-то из слуг Мэев может вообще оказаться сиротой. Словом, я оплачу похороны. И дам денег тем, кто лишился кормильца. А если что-то останется, пусть пойдёт на нужды армии.
Дворец Начала всех начал был почти пуст. Только у входа стояли солдаты, заменившие перебитую гвардию Мэев, да мелькнула в переходах женщина со стопкой каких-то тканей или одежд в руках. Можно было окликнуть её и просить дорогу, но Линьсюань предпочёл искать сам. Стражник у входа наскоро объяснил ему, как пройти, а учитывая местную прямоугольную планировку, даже если заблудишься, вернуться обратно труда не составит.
Теперь, когда жители Фэнчэна и окрестностей избавились от страха, что за служение Мэям может последовать возмездие, штат прислуги потихоньку наполнялся. Внешний двор был выметен, к задним воротам потянулись тележки с продуктами и углём для печей и жаровен, рядом, у рва, оказывается, имевшего и утилитарное значение, расположились прачки. Но жизнь и суета охватили только хозяйственную часть. На парадной половине и в хозяйских покоях по-прежнему царила мёртвая тишина.
Слуг или стражи у высоких, покрытых резьбой дверей тоже не было, и Линьсюань постучал сам. Никто довольно долго не откликался, и он постучал ещё раз. Наконец дверь приоткрылась, и на пороге белым призраком возникла Хайтан. За её спиной виднелся обширный, убранный белым зал. Гробы, больше десятка гробов выстроились вдоль стен, а у противоположной стены стоял большой алтарь с поминальными табличками и подношениями. Чадили свечи и жаровни, в воздухе плавал тяжкий дух щедро сжигаемых благовоний, мешавшийся с запахом жжёной бумаги.
- Простите, я помешал, - сказал Линьсюань. - Я ненадолго.
- Ничего страшного. У вас какое-то дело?
- Я просто хотел вернуть вам это.
Глаза Хайтан расширились, когда Линьсюань протянул ей Сихэ. Её рука поднялась - и тут же отдёрнулась.
- Он ваш, - твёрдо сказала он.
- Он принадлежит вашему брату.
- Дядя отдал его вам. Я не могу пойти против его воли.
- Всего лишь одолжил, чтобы я мог выполнить его просьбу. Но фамильный меч Мэев должен принадлежать главе Мэй. Возьмите.
На лице Хайтан разыгралась видимая невооружённым взглядом борьба между тем, что она считала уважением к последней воле старшего родича, и желанием вернуть фамильную реликвию. Последнее победило, Мэй Хайтан медленно протянула руки и чуть ли не благоговейно взяла меч. После чего низко поклонилась:
- Эта Мэй нижайше благодарит вас за ваше великодушие, мастер Хэн. Я снова у вас в долгу.
- Забудьте, - сказал Линьсюань. - Нет никаких долгов. Напротив, это я возвращаю вам то, что задолжал.
Обратный путь через переходы и дворы, как это нередко бывает, показался короче. Выйдя за ворота, Линьсюань вздохнул с облегчением - всё же дворец производил на него гнетущее впечатление. А снаружи светило солнце, нахальные травинки пробивались сквозь камень площади, и в окружающих её садах цвели вишни и абрикосы...
- Шиди! Эй! Шиди Хэн!
Уже вытащивший Ханьшуй, чтоб взлететь, Линьсюань обернулся на оклик. Через площадь к нему спешили две женщины: Лю Цзиньлянь и...
- Жу... Госпожа Сун! - Линьсюань кинулся к ним. - Шицзе! Откуда вы?
- Из Линшаня, вестимо, - Лю Цзиньлянь весело улыбалась. - Рада видеть тебя живым и здоровым, шиди.
Жулань, как обычно на улице, облачённая в широкополую шляпу с вуалью, скромно опустила глаза, пряча улыбку, и поклонилась.
- Но... как?
- Его высочество хочет устроить большой пир, чтобы отпраздновать свою победу, - объяснила мастер церемоний. - Вот глава Ши и вызвал эту Лю, чтобы помочь ему в этом деле. А госпожа Сун вцепилась в твою бедную шицзе и не отпускала до тех пор, пока я не согласилась отвезти её к тебе. Когда пришло известие, что ты в плену, она приходила каждый день справиться, нет ли о тебе вестей. И когда стало известно, что ты жив и на свободе... У этой Лю не осталось другого выхода!
- Со мной всё в порядке, Жулань, правда, - чувствуя, как колотится сердце, уверил Линьсюань.
- Недостойная счастлива. Мастер Лю, - Жулань повернулась к Лю Цзиньлянь, - я должна ещё раз вас поблагодарить за помощь.
- И я, шицзе, тоже безмерно тебе благодарен, - добавил Линьсюань. - Не знаю, когда бы мы свиделись, если бы не ты.
- Кто бы мог подумать, что твоё сердце однажды окажется отдано, - усмехнулась Цзиньлянь. - Что ж, тогда я с чистой совестью могу вас оставить друг другу.
- Да, я провожу госпожу Сун к её дому, - торопливо согласился Линьсюань. И почему они с Жулань встретились не наедине? Посреди площади и на людных улицах только и можно, что чинно пойти рядом. Даже за руку её не возьмёшь.
Дом Жулань тоже оказался почти пуст, не считая старого привратника и ещё пары слуг, явно очень удивившихся явлению молодой госпожи с гостем. Что было понятно, учитывая, что всё семейство Сун укатило отсюда несколько месяцев назад.
- Я ещё не заходила домой, - объяснила Жулань. - В лагере за стенами нам сказали, что вы ушли во дворец Начала всех начал, и мастер Лю вызвалась проводить меня туда. Я могла бы дойти и сама, но она сказала, что раз уж привезла...
- Шицзе сама великодушие.
- Орден Линшань оправдывает свою репутацию. Вы голодны?
- Вообще-то да. Вы, наверное, тоже? А ещё наверняка замёрзли за время путешествия по воздуху.
- Ничего страшного, мне дали согревающий талисман.
Линьсюаню захотелось хлопнуть себя по лбу - мог бы и сам уже давно догадаться о существовании подобного талисмана, и не мёрзнуть во время полётов. Между тем Жулань привела его на кухню со словами:
- Я сейчас приготовлю что-нибудь. Вы любите кашу с мясом и чёрным перцем?
- Из ваших рук я всё люблю.
Смотреть, как уже почти его женщина суетится у жаровни, было настоящим наслаждением. До сих пор Линьсюань, занятый иными переживаниями, даже не понимал, насколько он соскучился. Хотя Жулань была с ним всегда где-то в глубине его разума, но иногда он почти переставал её замечать. Почти.
- Ваши ученики тоже о вас тревожились, - сказала Жулань, наблюдая, как закипает каша на дне большого котла. - Кое-кто из них навещал меня, когда вас не было.
- Правда? Кто же? Девушки?
- Да, Жунь Ваньи и Сяо Ми. А ещё ваш старший ученик, Бай Цяо. Сказал мне, что, если с вами что-то случиться, его долг - защищать меня, как это сделал бы учитель. Это было так трогательно...
- Пожалуй, надо будет написать ему ещё раз, - пробормотал позабавленный и тоже тронутый Линьсюань. - Поблагодарить за рвение.
- О вас многие переживали. Даже его высочество и глава Ши навещали меня, и мы говорили о вас.
- Его высочество? Он тоже был в Гаотае?
- Да, он прилетал несколько раз, вместе с заклинателями. Насколько я поняла, по делам, связанным с пополнением армии. Ну и тогда они пытались всеми способами что-то узнать о вас, посылали запросы Мэям, но те не отвечали и как-то сумели закрыть вас от поиска, так что вас не могли увидеть ни заклятиями, ни прозрением с помощью медитаций.
- Это они могут. То есть, могли, - мрачно подтвердил Линьсюань. Бедная Жулань, бедный Чжаньцюн, что-то они пережили, пока он был в плену, особенно если вспомнить несчастную судьбу Ли Баовэня. Но это было уже в прошлом, а вот визит принца к Жулань тревожил, всколыхнув старые опасения.
- И... что вам ещё говорил его высочество?
- Кроме того, что они сделают всё возможное, чтобы вас выручить? О своих надеждах стать таким же императором, каким был его отец. Немного о своих планах. Об обучении в Линшане, о литературе и музыке, - Жулань взяла половник, перелила кашу в пиалу и поставила перед ним. - Вот, подождите немного, чтобы остыло.
Линьсюань взял ложку и бездумно болтнул в белой жидкости. Зачем Гусуню приходить к Жулань и делиться сокровенным? Неужели это всё-таки происходит, и в нём проснулся интерес к вдове Е Цзиньчэна? Или это он, Линьсюань, уже начал бояться своей тени и ненавидеть собственные следы? В конце концов, ничто в словах Жулань не свидетельствовало о какой-либо романтике. Да и не мог же Гусунь не видеть, что она переживает о другом. Потому ведь и приходил, чтобы утешить, разве нет?
Хотя ведь в книге тоже всё началось с попытки утешить.
- Его высочество великодушен, - глядя в пиалу, сказал Линьсюань. - У него столько дел, но он находит время на визиты.
- Его высочество родился драконом и живёт тигром, - Жулань присела за стол напротив. - Хочется думать, что мы и впрямь на пороге блестящего царствования.
Линьсюань кивнул и поднёс ложку к губам. Завтра он поговорит с принцем и расставит все точки над "и", всё равно давно собирался. А сегодня не будет портить себе долгожданную встречу.
Однако разговора с принцем не получилось. Когда он вернулся в лагерь и спросил про Гусуня, Синь Гуйфэн обрадовал Линьсюаня известием, что принц вместе с главой Ши и главой Чжун улетели в Цинлянсян.
- Это... резиденция Чжунов?
- Она самая. Глава Чжун предложил устроить смотр всем его личным силам и обдумать дальнейшую стратегию войны. С учётом изменившихся обстоятельств.
- И когда они вернутся?
- А кто их знает. К началу пира точно вернутся. Но вообще-то они собирались наведаться ещё в Шуанцин, Инчжоу и другие места, где стоят наши сторонники.
- А Шуанцин уже в наших сторонниках?
- Больше того, его высочество получил нижайшее приглашение от тамошних шишек. Клянутся и божатся, что в прошлый раз заперли ворота только из страха перед Мэями, а к действиям Е Цзиньчэна и вовсе никакого отношения не имеют.
Линьсюань покивал. И правда, когда ветер кардинально переменился, какой смысл держаться за верность покойникам. Тем более, что Мэй Хайтан, последняя оставшаяся дееспособная из правящего клана, уже разослала от имени нового главы Мэй Гу призыв всем подданным покориться законному владыке.
Оставалось только дождаться возвращения Чжэн Жуйина. Съедаемый нетерпением Линьсюань всё же написал Чжаньцюну с просьбой прощупать почву: как там у его высочества с матримониальными планами? Он ничего не говорил на этот счёт? И что насчёт Жулань? Пришедший через день ответ его успокоил - оказалось, что визит в Инчжоу был затеян не просто из ностальгических соображений, полюбоваться на колыбель их сегодняшней борьбы. Это были смотрины - кто-то из нынешних приближённых или военачальников сватал будущему императору свою дочь, вот стороны и договорились, так сказать, продемонстрировать товар лицом в неформальной обстановке. И кстати, добавлял Чжаньцюн, та барышня не единственная кандидатка. Теперь, когда положение принца заметно укрепилось, многие стали забрасывать удочки, не окажет ли его высочество честь их дочери, сестре или племяннице. Что же до госпожи Сун, то да, Чжэн Жуйин вполне согласен, что ей нет нужды соблюдать полный траур. Пусть соблюдения приличий ради выдержит сто дней после погребения, и можно возвращаться к нормальной жизни.
Линьсюань от души пожелал удачи охотницам до будущих императорских милостей и их родне, и поспешил к Жулань с радостным известием. Три года сократились до трёх с небольшим месяцев, и жизнь сразу стала прекрасна и замечательна.
Уважаемые читатели! В связи с тем, что автор временно отбывает в дальние края, следующая глава будет выложена после 23-го числа.