Ренегат
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
 Мир меча и магии. Приговорённый к смерти полководец и маг вынужден искать помощи и защиты у женщины, которую числил среди своих врагов. По договору с издательством часть текста была удалена, книга издана под псевдонимом.
|
РЕНЕГАТ
Был конец месяца Арказта, и в воздухе уже явственно чувствовалось приближение зимы. Хмурое небо поливало землю нескончаемыми дождями, деревья уже лишились большей части листвы, укрывшей землю сплошным ковром. Неделю назад выпал первый снег, на радость ребятишкам пролежал несколько часов и растаял. В лесу царила тишина, прерываемая иногда вороньим карканьем. Ветер шевелил деревья, голые ветви роняли вниз редкие капли. Затянувшие небо серые тучи грозили в любой момент разразиться новым дождём, они неторопливо ползли куда-то за горизонт, заставляя небо то темнеть, то светлеть. Прорезавшая лес безлюдная глинистая дорога была покрыта глубокими отпечатками конских копыт. Холод ещё не успел превратиться в мороз, намертво сковывающий землю звонкой коркой.
Именно холод и привёл человека в чувство. Он разлепил ресницы и вздрогнул, когда показавшийся очень ярким свет резанул по глазам. Голова немедленно отозвалась пульсирующей болью. Преодолевая её, человек шевельнулся и обнаружил, что лежит на боку прямо в раскисшей глине дороги. Перед его глазами была бугристая грязь и его собственная рука в чёрной кожаной перчатке. Чуть дальше виднелся круп неподвижно лежащей на боку лошади.
Упираясь в землю руками, человек сел. Головная боль тут же усилилась, мир покачнулся, к горлу подкатила тошнота. Он сглотнул и прикрыл глаза, пережидая приступ. Потом вновь открыл и огляделся по сторонам. Лошадиный труп оказался не единственным. Тел вокруг хватало - и конских, и человеческих. Видимо, здесь схватились два немалых отряда, и схватка была не на жизнь, а на смерть. Успевшая побуреть кровь щедро мешалась с дорожной грязью, трупы валялись в самых разных позах, с перекошенными лицами, распоротыми животами, раскроенными черепами. Раненых видно не было - видимо, победители либо добили их, либо увезли с собой. А его, надо полагать, приняли за мёртвого.
Мужчина поднял руку к больной голове, и пальцы наткнулись на склеившую волосы корку крови. Удар пришёлся точнёхонько над ухом, чудом миновав висок. И хорошо - иначе ему бы не выжить... Зубами стащив перчатку с правой руки, он ощупал голову. Точно сказать было трудно, но, похоже, череп цел. Рядом валялся меч - светлая полоса стали, ярко блестевшая в тёмной глине, с чёрной, отделанной серебром рукоятью. Повозившись - руки дрожали - он засунул меч в висевшие на поясе ножны и попытался подняться. Задача оказалась непосильной, встать удалось только на четвереньки. Так, на четвереньках, он и пополз, то огибая трупы, то перелезая через них, в сторону обочины.
Он не мог сказать, кто с кем дрался в этом месте, и не помнил, на чьей стороне был он сам. Но это пока было неважно, главным было убраться отсюда всё равно куда, лишь бы подальше. На обочине он снова сел на землю и перевёл дух. Отсюда просматривался поворот дороги и упавшее поперёк неё дерево. Похоже, что один из отрядов спокойно ехал по дороге и попал в засаду. Кто одолел, сказать было трудно, тел в серых и чёрных плащах на земле валялось примерно поровну. Но среди чёрных было больше павших не от меча, а от стрел. Похоже, в засаду угодили именно они. Уцелевший и сам был одет с головы до ног в чёрное, но почему-то без плаща. А вон тот, на краю дороги, пал не от честной стали. Труп обгорел настолько, что нельзя было разглядеть, к какому отряду он принадлежал. Похоже, что среди нападавших или обороняющихся оказался маг, но его быстро вывели из строя, иначе убитых магией было бы больше.
Цепляясь за ствол росшего на обочине дерева, человек поднялся. Сделал шаг, другой, убедился, что может держаться на ногах, и побрел в глубь леса, по-прежнему не представляя, куда идёт.
Идти было трудно. Земля изобиловала кочками и ямами, из неё торчали кусты и стволы деревьев, под ноги подворачивались коряги, несколько раз он чуть не упал. В глазах потемнело, так что сначала он услышал плеск, и лишь потом увидел, что переходит вброд ручей. Человек повернулся и бездумно побрёл по его руслу.
Русло вывело к роднику, бившему из склона холма. Поняв, что хочет пить, мужчина растянулся во весь рост на земле и опустил лицо в ледяную воду. Покрывавшая левую щеку уже подсыхающая грязь окрасила воду облачком мути. Напившись, он попытался смыть её. Потом внимательно посмотрел на своё отражение. В воде был виден только тёмный силуэт головы, лицо сливалось в неразборчивое пятно. По обе стороны от него торчали волосы, слипшиеся с одной стороны от грязи, а с другой - от крови, но видно было, что они отливают медью. Холодная вода слегка прояснила мысли, и человек наконец задумался, как быть дальше.
Голова по-прежнему болела, но терпеть было можно. Где он находится, мужчина не представлял, так же как и где находится ближайшее жильё, но любая дорога куда-нибудь да приведёт. Вот только долго ли придётся по ней идти, и безопасно ли это? Засада наводила на невесёлые размышления. На нападение разбойников она не походила, разбойники не нападают на крупные, хорошо вооружённые отряды и не оставили бы валяться в грязи дорогой, прекрасной стали меч. К тому же что он будет делать, добравшись до жилья? Человек пошарил в карманах и нашёл кошелёк со вполне приличной суммой в золотых и серебряных монетах. Значит, ему есть чем расплатиться и за еду, и за ночлег, и за врача. Больше в карманах ничего интересного не оказалось. Обычный набор - гребень, платок, нож, только огнива почему-то нет. Значит, разжечь костёр не удастся. На левой руке, под перчаткой, обнаружилось массивное золотое кольцо с квадратной печаткой: ястреб, клюющий змею. На поясе, кроме меча, висел парный к нему кинжал, а за голенищем высокого сапога нашёлся ещё один нож в специальном кармашке. Вот и всё.
Значит, пойду вдоль дороги, но не выходя из леса, решил человек. В ту же сторону, куда, судя по всему, и ехал отряд. Так больше шансов найти если не друзей, то хотя бы не врагов. А там видно будет.
К дороге пришлось возвращаться по своим же следам. Он хотел было срезать путь, пройдя наискосок, но вовремя вспомнил, что дорога там делает поворот, и он рискует пройти мимо. Обратный путь дался чуть легче. Наконец впереди показался просвет, закаркала прилетевшая на дармовое пиршество ворона, сзывая товарок. Человек повернул и пошёл, оставляя просвет в деревьях по левую руку, стараясь не отдаляться от него, но и не приближаться.
Опавшая листва шелестела под ногами. Несколько раз он наступал в глубокие лужи, благодаря про себя высокие сапоги для верховой езды, не дававшие начерпать воды. Сверху начал накрапывать дождь, и мужчина пожалел, что не взял чей-нибудь плащ - мёртвым-то он всё равно уже без надобности. За временем следить было трудно, но, судя по всему, уже давно перевалило за полдень и скоро начнёт темнеть. А о каком-нибудь жилье до сих пор не было ни слуху, ни духу.
Вороной конь стоял настолько неподвижно, что человек сначала и не заметил его, приняв за тень в густом переплетении кустов. Но тот вдруг шевельнулся и переступил с ноги на ногу, хрустнув попавшей под копыто веткой. Мужчина остановился, а потом медленно, осторожно, боясь спугнуть, пошёл к нежданному подарку судьбы. Тот, впрочем, и не думал убегать. Повод свисал до самой земли, пустое седло было в точности таким, как у лошадиных трупов на дороге. Вырвался и убежал, оставшись без хозяина. На атласной шерсти при ближайшем рассмотрении стали заметны пятна крови, но сам конь, похоже, не пострадал.
- Хорошая лошадка, - тихо сказал человек, беря его под уздцы. Жеребец всхрапнул и попытался попятиться, не слишком, впрочем, решительно. Видно, ему и самому надоело в одиночку бродить по пустому холодному лесу. Поэтому он позволил себя погладить, и даже ткнулся мордой в ладонь, прозрачно намекая на угощение.
- Нет у меня ничего, - покаянно сказал человек. - Красавец ты мой, красавец... Как же тебя зовут? Ладно, пока побудешь Чернышом.
Он ухватился за холку и сел в седло. Новонаречённый Черныш не стал противиться и послушно пошёл вперёд, стоило сжать его бока коленями. Человек попытался пустить его рысью, но тут же отказался от этой идеи: вполне терпимая головная боль при каждом толчке резко усиливалась, словно в мозгу взрывался маленький фейерверк. Пришлось ехать шагом.
Между тем и впрямь начало темнеть. Стволы деревьев, земля под копытами - всё сливалось во что-то болезненно-неразборчивое, а временами и вовсе тонуло в каком-то тумане. Он давно уже не следил, куда едет, полностью доверившись коню, и тот нёс его без понуканий и без капризов. Потом конь фыркнул и самочинно ускорил шаг. Человек поднял тяжёлую голову. Вроде бы деревья стали реже, и едва заметно потянуло дымом. Или это только кажется? Мир дрожал и покачивался, очертания предметов можно было различались с большим трудом. Не понять было, то ли это уже наступила ночь, то ли глаза просто отказываются видеть. А потом как-то вдруг стало совсем темно.
Проезжих на постоялом дворе почти не было, и потому работы тоже было меньше, чем обычно. Пока немногочисленные постояльцы ужинали, Картра вышла подышать свежим воздухом. Скоро мать позовёт её мыть посуду, а пока можно немножко пройтись по двору, отдыхая от жара кухонной печи и запахов лука и подгоревшего жаркого. Холодный воздух забирался под накинутый плащ, сверху капало, но как-то нерешительно, словно дождь сам колебался - пойти ли ему в полную силу или перестать совсем. Девушка прошла вдоль забора и вышла за открытые ворота. Скоро совсем стемнеет, и кузен Ольстред их запрёт, а пока можно свободно ходить туда-сюда. Разбойников в этих краях уже давно нет, спасибо "Мархановым братьям" и новому королю, только волки иногда пошаливают, но сейчас осень, а она не собирается идти в лес. Картра посмотрела на раскисшую дорогу. Неудивительно, что в такую погоду никто не ездит. Вот когда установится санный путь, по этой дороге пойдут купеческие обозы, а пока... Девушка оглянулась на опушку и увидела одинокого всадника, выехавшего из леса почему-то в стороне от дороги. Всадник приближался, вот только сидел он как-то странно скособочившись, словно у него одно стремя было ниже другого. Картра без страха наблюдала за его приближением. Новому гостю оставалось проехать всего ничего, когда он вдруг покачнулся, припадая к гриве, окончательно сполз с седла и рухнул на землю.
Картра подбежала к нему. Человек лежал неподвижно, лицом вверх, раскинув в руки. Конь удивлённо фыркнул и обнюхал его лицо. Девушка заколебалась было - мало ли чего можно ожидать от незнакомого жеребца, - но человек явно нуждался в помощи, и она, мягко отведя лошадиную морду в сторону, присела на корточки рядом с упавшим. Тот был ещё далеко не стар и довольно красив, рыжеволосый, с чёткими и правильными чертами выпачканного в грязи лица. Только очень бледный, что видно даже в сумерках, кожа прямо меловая. Картра похлопала его по щекам, но очнуться он и не подумал. Девушка ударила ещё раз, посильнее, голова безвольно мотнулась, и Картра заметила на ней запёкшуюся ссадину.
- Бедный, - прошептала она. - Кто же его так?
Незнакомец ей понравился. К тому же он был явно не из простых - отделанные серебром ножны и неброский, но добротный дорожный костюм из чёрной замши выдавали человека отнюдь не бедного. Девушка прикинула, сразу ли бежать за помощью или попытаться самой затащить его хотя бы во двор. Оставлять этого мужчину валяться за оградой даже на короткое время ей не хотелось, но, пожалуй, такого рослого и плечистого она не дотащит. Может, всё-таки очнётся? Картра стащила с него перчатки, чтобы растереть кисти рук, и заметила перстень. Тусклого вечернего света хватило, чтобы разглядеть клюющего змею ястреба.
- Ну и где же он? - повторил Энсмел.
Пламя факелов плясало на несильном ветру, шипя, когда на него попадали капли моросящего дождя. Отблески огня играли на влажной глине, отражались на разбросанном оружии.
- Был здесь, - ответил Айрони.
- Был? - саркастически переспросил Энсмел. - Может, ты будешь так любезен и скажешь мне, где он находится сейчас?
Джернес молча слушал, глядя на довольно чёткий отпечаток человеческого тела в глине. Остальные разбрелись, собирая трупы и складывая их в одну кучу. Вспугнутое вороньё хрипло бранилось, рассевшись по веткам ближайших деревьев.
- Он не мог уйти... - растерянно пробормотал Айрони.
- Однако ж ушёл! Не по воздуху же он улетел - Сеть-то не тронута! Знаешь, Айрони, чтоб тебе ещё раз доверили хоть сколько-нибудь ответственное дело...
- Клянусь вам, - Айрони прижал руку к сердцу, - клянусь вам, я был уверен, что он мёртв! Он не мог выжить после такого удара!
- И это ты мне говоришь! Что ж ты не проверил как следует, дурья твоя башка?
- Я проверял! У него и сердце не билось, и дыхания не было! Что я ещё мог подумать?
- А что ж ты труп с собой не взял? Или часового не поставил?
- А ты бы догадался на его месте? - вмешался Джернес.
- Не знаю, - буркнул Энсмел. - Но ты представляешь, что будет, если Кондар остался жив?
- Представляю. Вернее, наоборот, не представляю, а потому надо не сотрясать воздух бесполезными воплями, а действовать. Айрони, садись в седло и марш за собаками. Или кого-ни- будь из своих пошли.
- А сам ты не сможешь его найти? - спросил Энсмел.
- Пока на нём амулет - не смогу.
Айрони отошёл отдавать приказания.
- Да, рановато святой отец начал возносить благодарственные молитвы, - сказал Энсмел. - Ну что же это такое, а?
- Успокойся, Мел. И без того удивительно, что нам удалось проделать почти всё без сучка, без задоринки. Хоть одна накладка да должна была случиться.
- Но почему именно эта?!
Джернес пожал плечами.
- Он же не уймётся, - тоскливо добавил Энсмел. - Пока он жив, нам не будет покоя.
- Не паникуй. Ничего непоправимого пока не случилось. После такого удара по голове он наверняка не в лучшей форме, а Айрони забрал с собой всех уцелевших лошадей. Далеко на своих двоих он уйти не мог.
- Но у него фора в несколько часов! К тому же не забывай, что мы находимся в не слишком дружественной стране. Его величество сделает всё возможное, но здесь слишком много таких, кто по-прежнему ненавидит магов.
- У меня на лбу не написано, что я маг. Зато у нас имеется абсолютно подлинный королевский указ, предписывающий оказывать нам всяческое содействие.
- Да, Рисарн здорово рисковал, давая его нам. Не удайся переворот, и попади указ в руки Кондара - Рисарна никакая корона не спасла бы.
От отряда отделились двое всадников и поскакали назад. Айрони подошёл к приятелям.
- Собаки будут, - сказал он.
- Отлично, - откликнулся Энсмел. Похоже, он уже остыл и больше не злился. - А я, пожалуй, пока их нет, попытаюсь разобраться своими силами. Читать следы я умею, в моей стране даже дворяне порой охотятся в одиночку.
Он нагнулся над дорогой, и Джернес с Айрони сделали несколько шагов в сторону, чтобы не мешать.
- И всё же действительно, как так получилось? - спросил Джернес. - Ты должен был это видеть.
- Видел, - подтвердил Айрони. - И даже принимал участие. Всё началось очень хорошо. Мы с самого начала половину из них выкосили стрелами, Палач только Тима и успел сжечь, когда Диам вломил ему палицей по голове. И тут же перебежал к нашим, как и было договорено. Правда, его это всё равно не спасло... - Айрони помолчал, потом мотнул головой. - Безымянный! Они дрались, как бешеные! И никто не побежал, никто! И всё норовили добраться до Диама - отомстить. А он, сам знаешь, парень был отчаянный, тоже прятаться за чужими спинами не захотел... Так что отомстили.
- Люди Кондара славятся храбростью и преданностью, - бесстрастно подтвердил Джернес. - Особенно личная гвардия.
- Ну вот, потом мы добили их раненых, а их было мало, собрали лошадей... Тоже мало уцелело, они били не только по людям, но и коней не щадили. Только-только хватило наших раненых вывезти, где уж тут с трупами возиться! И клянусь тебе, он был трупом! Даже зрачок не сужался.
- Видимо, просто очень глубокий обморок. Ну как, нашёл что-нибудь? - окликнул Джернес Энсмела.
- Ага, - откликнулся тот с обочины дороги. - Вот тут он полз...
- Полз?
- Да, на четвереньках. А вот тут встал на ноги и пошёл в лес. Ну что, пойдём и мы?
- Пожалуй, только не в одиночку.
Где-то вдали послышался волчий вой. Дождь прекратился, только с деревьев по-прежнему иногда капало. Энсмел шёл впереди, нагибаясь к самой земле, впрочем, Джернес и без него отчётливо видел при пляшущем факельном свете отпечатки сапог для верховой езды. Оставивший их человек, судя по неровному следу, брёл шатаясь и не разбирая дороги. Преследователи молчали, Энсмел был слишком занят выглядыванием следов, Джернес не забывал чутко прислушиваться к окружающему, остальные следовали за ними, стараясь не мешать. Лес оставался тёмным и спокойным, но Джернес не ослаблял бдительности. От Кондара, даже раненного, можно было ожидать чего угодно.
- Вот сволочь! - с чувством сказал Энсмел. След упёрся в русло небольшого лесного ручейка и исчез. - По воде пошёл.
- Скорее всего, вверх по течению, - заметил Айрони. - Сомневаюсь, что он повернул обратно к дороге.
- Кто его знает? - Энсмел выпрямился. - Ну что, ждём собак, или рискнём?
- Собак придётся ждать полночи. Давайте рискнём.
- Ну, как пожелаете, - и Мел двинулся вдоль русла.
- Джернес, а как твоя нога? - запоздало спохватился Айрони. Даже магия не смогла выправить криво сросшийся перелом, разве что если сломать и срастить заново, но Джернес не мог себя заставить это сделать, предпочитая хромать.
- Пока ничего. Пошли, раз уж решили.
Через сотню-другую шагов они увидели родник. Как оказалось, Айрони не ошибся, Кондар и впрямь провёл здесь некоторое время, после чего ушёл опять же по руслу ручья. Энсмел устал идти, согнувшись, так что решено было вернуться на дорогу и дожидаться собак. Как оказалось, работа по сбору трупов была уже завершена, так что Джернесу оставалось только вызвать бездымный магический огонь, очень быстро и без запаха пожравший и человеческие, и конские тела. Убедившись, что всё окончательно сгорело, и на месте пламени остался только пепел, он устало вздохнул и присел на предусмотрительно расстеленный кем-то плащ. Прошедшие сутки выдались нелёгкими. Правда, большую их часть они только ждали известий, но ожидание выматывает, как ничто другое. Ведь сколько слабых звеньев было в их плане, и лопнуть могло любое из них. Вот и лопнуло...
Ему предложили поесть, и он сжевал кусок хлеба с копчёным мясом, не чувствуя вкуса. Время шло. Всхрапывали лошади, негромко переговаривались люди, передавая друг другу фляги с вином. Сидеть на земле стало холодно, и Джернес поднялся. Опять ожидание, опять неизвестность...
Наконец привели собак - целую свору вислоухих виснорских гончих. Ночь оживилась, наполнилась громкими голосами, лаем, звяканьем сбруи. Джернес тяжело влез в седло своего чалого, проклятая нога чуть не подвела. Наверное, правы те, кто говорит, что надо лечить заново. Но страх и память о пережитой боли были ещё слишком сильны.
Псы взяли след. Оказалось, что Кондар довольно быстро выбрался из ручья и действительно направился обратно, но, не дойдя до дороги, свернул и пошёл вдоль неё. Собаки рвались вперёд так, что их приходилось сдерживать, но через некоторое время вышла небольшая заминка. Прибывший вместе со сворой егерь спешился, осмотрел землю и авторитетно заключил:
- Здесь он сел на лошадь.
Энсмел оглянулся на Айрони, но ничего не сказал. Погоня опять тронулась бодрой рысью. Вскоре деревья расступились, и показался массивный двухэтажный дом, окружённый крепким забором. Над воротами висела большая вывеска: "Постоялый двор "Цветок и подкова". Собаки подбежали прямиком к воротам, с лаем задирая морды к внушительному щиту вывески. Энсмел подъехал вплотную к створкам и забарабанил в них рукоятью плётки. Остальные члены отряда быстро взяли дом в кольцо, рядом с Мелом остались Джернес, Айрони и пятеро стражников.
Ответили на стук далеко не сразу.
- Кого там Безымянный несёт? - раздался наконец из-за забора хриплый сонный голос.
- Именем короля! - крикнул Энсмел. - Открывайте!
- Ох ты! - сказали за забором. Потом на несколько минут воцарилась тишина, и, наконец, ворота с негромким скрипом приоткрылись. В проёме показались двое кое-как одетых мужчин, постарше и помоложе, быстро отскочившие, когда свора ворвалась во двор. Джернес ожидал, что собаки кинутся прямиком к конюшне или крыльцу, но они добежали до середины двора, немного там покрутились и с тем же энтузиазмом рванули обратно.
Джернес с Энсмелом удивлённо переглянулись.
- Скажи-ка, любезный, - обратился Энсмел к мужчине постарше, дав знак егерю придержать своих подопечных, - нет ли среди ваших постояльцев мужчины лет тридцати пяти, высокого, рыжего, в чёрной одежде и с мечом?
- Нет, нету, - качнул головой тот. Второй молчал, глядя на незваных гостей с удивлённой насторожённостью.
- Ты уверен?
- Уверен, господин. У нас постояльцев и десятка не наберётся, и рыжих среди них нет.
- А почему его следы ведут сюда?
- Ну, - мужчина, предположительно хозяин, почесал пальцем нос, - мы ворота дотемна открытыми держим, кто угодно мог во двор зайти. Только если и вошёл, то так же и вышел, потому как в дом никакие рыжие точно не заходили.
- А можно попасть в дом незаметно от вас? - вступил в разговор Джернес.
- Разве что на крышу забраться. В главном зале либо я, либо он, - хозяин кивнул на второго, - целый день по очереди сидим, а чёрный ход на кухню ведёт, там наша стряпуха с помощницами от зари до зари.
- Ещё какое-нибудь жильё поблизости есть?
- Не, нету. Почитай на день пути вокруг - леса и болота.
- Болота проходимые?
- Да жила там когда-то одна ведьма. Но только я вам, господа хорошие, туда соваться бы не советовал. Из Гнилой трясины, кроме той ведьмы, живым ещё никто не выбирался.
- Ладно, - Энсмел отвернулся, подозвал лейтенанта и приказал ему оставить половину отряда тут, с наказом не спускать глаз и с этого дома, и с его хозяев.
- Как ты думаешь, врут? - спросил он, когда они двинулись от постоялого двора за вновь взявшими след гончими.
- Мел, я не телепат.
- А всё-таки?
- Кто их разберёт. Может, и врут. Сомнительно, что кто-то мог зайти на их двор так, чтобы его никто не заметил. Но, с другой стороны, по такой погоде все, кто могут, сидят под крышей. Так что, возможно, и впрямь не заметили.
- Но зачем бы ему понадобилось входить и сразу выходить?
- Наверно, вовремя сообразил, что здесь его будут искать в первую очередь.
- Ладно, - Энсмел тряхнул головой. - Но дом мы всё равно обыщем.
- Если не найдём Кондара раньше.
- Чует моё сердце, что не найдём.
- Сделай милость, не каркай.
Разговор прервался. След вёл всё дальше, вокруг забора, потом повернул и снова углубился в лес. Вскоре деревья стали реже, а под копытами подозрительно захлюпало. Конские следы сразу заполнялись водой, жухлая трава под ногами сменилась болотной осокой, и откуда-то спереди потянуло явственным гнилостным душком.
- Сдаётся мне, это и есть пресловутая Гнилая трясина, - заметил Энсмел.
Джернес кивнул, невольно морщась от запаха. Земля стала неровной, и его конь оступился на кочке. Вокруг стал собираться туман, сначала почти незаметный, стыдливо прячущийся между искривившихся древесных стволов, но быстро становившийся всё гуще. Даже собаки замедлили бег, и люди их не торопили. Влететь на полном ходу в топь не хотелось никому.
Между тем ночь кончалась. Туман и лес мешали разглядеть горизонт, но становилось заметно светлее. Молочно-белое туманное облако клубилось вокруг, не давая разглядеть что-либо дальше десяти шагов, и из него выныривали всё более уродливые деревья, покрытые белёсыми наростами. Будь дело летом, тут было бы уже не продохнуть от комариных полчищ, но в осени есть свои преимущества. Воздух стал таким влажным, что казалось, его можно пить. Отряд ехал медленным шагом. Прошелестел ветер, невдалеке плеснула вода. Потом одна из лошадей с шумом провалилась по колено в заполненную водой яму и выбралась оттуда, недовольно фыркая. Зашелестели камыши, деревья расступились, и собаки, повизгивая, остановились на краю обширного пустого пространства. Туман мешал рассмотреть, насколько оно на самом деле велико. Только выступали иногда из белой пелены маленькое корявое деревце или поросшая осокой кочка, да поблёскивала вода в бочаге.
Несколько минут сгрудившиеся на краю топи люди молча созерцали открывшуюся им картину. Потом Энсмел повернулся к Джернесу:
- Ну что, идём вперёд или возвращаемся?
- Возвращаемся, - вздохнул Джернес. Бросать погоню не хотелось, но лезть в трясину хотелось ещё меньше. Положим, он сможет сделать так, что пяток всадников удержатся на поверхности даже в самом сердце топей. Но обшарить с ними всё болото невозможно, а от собак здесь толку чуть. Если Кондар сунулся сюда, то он либо утонул, либо благополучно миновал гиблое место... либо затаился в любой части болот.
Люди со вздохами облегчения развернули коней.
- Послушай, - спросил Айрони, - а можно сделать так, чтобы твой след вёл в одну сторону, а сам ты отправился в другую?
- Можно, - кивнул Джернес, - и даже не очень трудно, но надолго такого ложного следа не хватит. К тому же я нигде не чую следов колдовства.
- Ты же говорил, что амулет скрывает не только его самого, но и творимую им магию.
- Я говорю не о самой магии, а об её следах. Их амулет скрыть не может, особенно если его владелец уже ушёл. Впрочем, достаточно умелый маг и сам может их затереть, а детально проверять на скаку у меня, сам понимаешь, возможности не было.
- Значит, придётся обшаривать все окрестности, - подытожил Энсмел. - И начнём с "Цветка и подковы".
Обитатели постоялого двора уже проснулись и столпились в главном зале. "Цветок" содержала одна большая семья, включавшая, помимо хозяина, двоих его сыновей с жёнами, дочь с мужем, вдовую сестру-стряпуху, её незамужних дочерей и женатого сына, а также нескольких хозяйских внуков. Постояльцев у них и в самом деле было меньше десятка: торговец с помощником, отставной офицер, направлявшийся домой, приказчик большого торгового дома с двумя охранниками, ехавший по делам, пожилая супружеская пара, собравшаяся в гости к родне в ближайший город, да молодой деревенский парень, надумавший завербоваться в армию. Надо же, в былые времена вербовщикам приходилось тащить рекрутов силой и хитростью, а теперь сами идут. И не боятся путешествовать в одиночку. Этого у Кондара и его "ястребов" и впрямь нельзя было отнять: порядок в стране они навели и поддерживали его железной рукой. Хватит ли у теперь у Рисарна сил продолжать в том же духе?
- А что случилось? - подал голос хозяин, когда опрос постояльцев закончился.
- Есть подозрение, что где-то в этих местах скрывается государственный преступник, - ответил Айрони. - А потому просим прощения за временные неудобства, но вам придётся задержаться здесь.
Люди переглянулись.
- И надолго? - спросил приказчик.
- На полдня, может быть на день.
- Тогда, может, разрешите завтрак приготовить? - спросил хозяин. - Люди же голодные.
- Подождите, пока мы закончим обыскивать дом. А потом, если не возражаете, позавтракаем вместе с вами. Разумеется, мы заплатим.
Обыск большого дома от чердака до обширного подвала занял около часа. Потом отпущенная на кухню вместе с дочерьми стряпуха начала готовить обещанный завтрак, а люди Энсмела и Айрони занялись конюшней и прочими хозяйственными постройками. Джернес сидел на лавке у стены, чувствуя, как у него начинают слипаться глаза. Напряжение слегка отпустило, и бессонные сутки начали сказываться.
- Послушайте, любезный, - окликнул он проходившего мимо хозяина. - Как вас зовут?
- Робар Стром, господин.
- Любезный Стром, боюсь, что по крайней мере некоторым из нас придётся задержаться здесь на несколько дней. Будьте добры, приготовьте комнаты, всё будет оплачено.
Судя по всему, Робар Стром не пришёл в восторг от этого сообщения, однако возражать не стал, только спросил, сколько комнат понадобится господам. Джернес пообещал сообщить ему об этом после завтрака.
Энсмел и Айрони вошли в зал как раз тогда, когда на столах появилась яичница с чёрным хлебом и ветчиной, жареные колбаски, вчерашний белый хлеб, масло, сыр и солёные грибы. Стром спросил, что господа желают пить.
- Кофе здесь есть? - спросил Энсмел.
- Нет, господин, кофия не держим.
- Жаль. Тогда на ваше усмотрение, но не крепкое.
- Есть пиво, молоко и горячий ягодный отвар с мёдом.
- Согрейте мне молока, а моим людям подайте пива. Джернес, ты что будешь?
- Пиво.
- Хорошо, господин.
Некоторое время они ели молча.
- Нам нужен отдых, - наконец сказал Айрони. - Я бы отправил часть отряда обратно, с приказом прислать смену, часть оставил здесь. Лучшего штаба, чем этот двор, не найти, Самфел всё-таки далековат.
- Я уже обрадовал хозяина, - Джернес прожевал грибочек. - И надо отправить гонца в Хамрах. Король ждёт доклада.
- Верно. Представляю, как обрадуется Его Величество. Как ты думаешь, он решится объявить Палача в розыск?
- Вряд ли. Скорее объявит мёртвым. Зачем ему живое знамя? К тому же, если Кондар всё же выжил, можно будет объявить его самозванцем.
- Думаешь, поможет? - спросил Энсмел.
- Во всяком случае, не помешает. Люди устали от войн. Активно против будут только самые непримиримые, остальные вздохнут и махнут рукой. Тем более что власти магов всё равно конец, к тем из нас, кто вернётся в Мейорси, станут относиться как к неизбежному злу, а когда поймут, что от магов есть польза - то уже и не только как к злу. Всё же есть беды, для преодоления которых магия необходима - эпидемии, стихийные бедствия...
- Угу, - невнятно сказал Айрони. Проглотил то, что было у него во рту, и поинтересовался: - А ты что будешь делать?
- Лягу спать.
- А потом?
- А потом попробую всё-таки задействовать магию.
Сквозь мелкие оконные стёкла проник бледный солнечный луч. Джернес выглянул в окно. Тучи расходились, сквозь них проглядывало голубое небо. Первый день без "Мархановых братьев" обещал быть ясным.
На этот раз его привёл в себя запах. По крайней мере, именно его он первым делом и почувствовал, когда очнулся. Непередаваемый аромат гнили, сырости и образующихся в глубинах болот газов. Почему-то он не на минуту не усомнился в том, что этот газ - болотный. Рыжий поморщился и открыл глаза.
Над головой нависал покатый потолок. Именно нависал, потому что кровля хибары, где он находился, спускалась почти до самой земли, а он лежал на лавке у стены, и дранковая крыша была ближе, чем на расстоянии руки. Под ним была постель из свежего сена, накрытого чистой простынёй, голова покоилась на подушке, а тело укрывала тёплая овчина. Память подбросила смутную картинку того, как его сюда привели, раздели и уложили, а привели точно через болото. Но вот кто это сделал?
Рыжий приподнялся и огляделся. Хижина была пуста, но, судя по аккуратно прибранной постели у противоположной стены, в ней имелся ещё один обитатель. Обстановку, кроме постелей, составлял грубый стол, два чурбака, игравшие роль стульев, несколько полок на торцевой стене и закопчённый очаг у входа, мерцавший непрогоревшими углями. Около его постели стоял прислонённый к стене меч. Мужчина поднял руку к тяжёлой, но достаточно ясной голове. Кровь с неё оказалась смыта, а вылезшая огромная шишка - смазана какой-то мазью. От движения овчина сползла с голой груди, и он одновременно увидел и почувствовал висящий на ремешке амулет в виде неправильной формы прозрачного кристалла, оплетённого медными нитями. Это был именно амулет, причём в работающем состоянии, тронув его, рыжий ощутил явственное тепло.
Открытый вход заслонил тёмный силуэт, и в хижину вошла девушка лет семнадцати, довольно хорошенькая, с каштановой косой, в простом аккуратном платье мещанки.
- Вы очнулись? - спросила она. - Только вам надо лежать.
Рыжий безропотно позволил уложить себя обратно на подушку.
- Кто вы? - спросил он.
- Я - Картра, - представилась девушка. - Я племянница хозяина "Цветка и подковы", постоялого двора, к которому вы выехали.
- Где мы?
- На острове на болотах. Не беспокойтесь, здесь вас никто не найдёт, про тайную тропку знаем только мы.
- Как я здесь оказался?
- А вы не помните? Вы выехали к "Цветку" и упали с лошади. Я позвала родных, вас внесли во двор, но тут вышел дядя Робар и сказал, что раз на вас напали, а вы остались живы, то вас могут искать. А значит, лучше вас спрятать в надёжном месте. К тому времени вы очнулись и шли уже сами. Мы привели вас сюда, а потом дядя и Ольстред вернулись, а меня оставили приглядывать за вами. Дядя скоро придёт и расскажет новости.
- А где мой конь?
- На другом острове, сюда лошадь не дойдёт. Не беспокойтесь, мы за ним присмотрим.
- Спасибо, - несколько обескуражено пробормотал Рыжий. Он был готов поклясться, что видит эту девушку впервые, а она и её семья так трогательно заботятся о нём.
- Не за что. Есть хотите?
Рыжий молча кивнул. Картра достала с полки горшок и поставила его на край очага, потом вынула тарелку, кружку и ложку. Наполнила чем-то кружку из кувшина и протянула ему:
- Выпейте. Это молоко.
Он выпил. Картра забрала кружку и поставила на стол, потом сняла крышку с горшка и помешала содержимое. Послышался запах куриного супа, отозвавшийся гулким урчанием в животе.
- Как вас зовут? - спросила она.
Он открыл рот, чтобы ответить, но смог только беспомощно переспросить:
- Меня?
Он не знал своего имени. Не мог вспомнить его, как ни напрягался. Спешно заглянул в свою память, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, но дальше вчерашнего (или уже не вчерашнего?) дня не увидел ничего. Словно он появился на свет прямо на заваленной трупами дороге, с разбитой головой и мечом, выпавшим из руки.
- Не хотите говорить, не надо, - сказала Картра, неверно истолковав его замешательство. Она снова нагнулась над горшком, и Рыжему показалось, что девушка слегка обиделась. Он вздохнул и посмотрел в потолок. Признаваться в своей слабости почему-то ужасно не хотелось. Откуда-то из глубины сознания всплыло словечко "амнезия". Потеря памяти, бывающая именно от удара по голове, полная или частичная. Потом, вроде бы, должна потихоньку начать проходить. Очень мило, а сейчас-то что делать?
Суп согрелся, Картра до краёв наполнила тарелку и в придачу достала кусок хлеба. Сделала было попытку покормить его с ложечки, но он решительно отобрал у неё ложку и съел всё сам. Девушка забрала посуду и вышла. Оставалось надеяться, что она вымоет её всё же не в болотной воде. Рыжий снова откинулся на подушку. К запаху он уже притерпелся, и тот казался вполне выносимым. Окон в хибаре не было, но за дверью светило неяркое осеннее солнце. Всё-таки жить, несмотря ни на что, лучше, чем не жить.
Интересно, кто построил эту избушку? Болота - не самое удобное место для жилья, да и не похожа она на постоянное пристанище, скорее - на временный привал в пути. Кто может ходить по тайной тропке через трясину? Похоже, что славный дядя Робар, укрывающий падающих у его дома путников, весьма тесно дружит с контрабандистами, а то и с разбойниками. Впрочем, если и так, сейчас не время и не место читать проповеди о законопослушании. Есть ли реальная опасность или нет, а осторожность не помешает. Кто-то же на него напал. Что ж, подождём дядю, послушаем принесённые им новости, авось что-нибудь да прояснится.
Но ни в этот день, ни на следующий дядя не пришёл. Картра по этому поводу, похоже, особо не тревожилась, хоть и поглядывала украдкой в сторону тропинки. Сам же Рыжий эти дни в основном проспал. Спать хотелось постоянно, и он не противился своему желанию, просыпаясь только для того, чтобы поесть, да иногда переброситься со своей сиделкой парой фраз и немного полежать, глядя то на изнанку покатой крыши, то в сторону двери. На второй день он спросил, нет ли у неё зеркала.
- Нет, - удивилась девушка. - Да с вашим лицом всё в порядке, вы не беспокойтесь.
Робар явился на третий день. Это оказался плотный мужчина среднего роста, с сединой в небольшой бороде и с проницательным взглядом чистых серых глаз.
- Я ненадолго, - поздоровавшись, сказал он. - Вас ищут, и устроились прямо в моём "Цветке", демоны бы их взяли.
Ага, значит, всё-таки ищут. Рыжий с трудом подавил желание спросить, кто. Лёгкий червячок недоверия к спасителям в его душе всё же шевелился, и он решил, что не стоит открывать им слишком много.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Робар.
- Лучше, чем раньше, спасибо вам и вашей племяннице. Картра говорила, что вы расскажете новости...
- Да, - сидевший на чурбаке хозяин постоялого двора опустил глаза и принялся разглядывать свои руки. - Новости нерадостные, что и говорить. Его богоданное величество Рисарн всех нас с потрохами продал магам. "Мархановы братья" объявлены вне закона.
Он замолчал, подняв взгляд на собеседника.
- И? - стараясь сделать как можно более бесстрастное лицо, спросил Рыжий.
- По всем перекрёсткам орут глашатаи, описывая их злодеяния. Все сторонники Кондара схвачены или убиты. И сам Кондар... тоже убит.
Картра ойкнула, и наступила тишина. Рыжий перевёл взгляд на потолок, не зная, о чём спрашивать дальше. Названое имя ему ничего не говорило.
- Этот предатель объявил об окончании войны, - снова заговорил Робар, явно имея в виду его величество. - Что в войсках, я не знаю. А вас ищут. Обшаривают весь лес, так что вам нельзя пока покидать Гнилую топь. Я вам еды принёс, так что побудьте здесь ещё. Вам, я думаю, будет полезно отлежаться.
Рыжий молча кивнул. Робар поднялся и вышел, Картра вышла за ним следом. Предполагалось, наверное, что новости произвели на него сильное впечатление, и ему нужно время, чтобы их переварить.
На следующий день он встал. Его одежда оказалась в порядке, даже аккуратно отчищена от грязи, все вещи целы, включая монеты в кошеле, хотя он бы не удивился и не возмутился, обнаружив, что их стало меньше. Картра осторожно спросила, не рано ли ему подниматься, но Рыжий только отмахнулся. Чувствовал он себя вполне прилично, и лежать ему просто наскучило, к тому же казалось стыдным. Одевшись, он вышел из избушки и остановился, оглядывая открывавшуюся ему панораму болота. Островок представлял собой пологий холмик, избушка стояла на самой его вершине, и от её порога видно было далеко, а вот сама она была надёжно замаскирована дёрном, покрывавшим покатую крышу.
За поросшим кустами склоном начиналась и тянулась, пока хватало глаз, коричнево-зелёная равнина. По ней так и тянуло пробежаться, особенно по отдельным ярко-зелёным ровным заплаткам, и только проступавшая кое-где из-под зелени вода да одинокие маленькие и кривые деревца неопределённой породы напоминали о том, насколько гибельной была бы такая прогулка. Вода иногда пузырилась, выпуская на волю облачка газа, и запах становился сильнее, воспринимаясь даже притупившимся обонянием. Ярко светило солнце, словно небо спешило порадовать землю последним теплом перед наступлением зимы. В солнечном свете болото выглядело довольно красивым и совсем не унылым.
- Зимой это всё замёрзнет, - сказала Картра за его спиной, - и здесь можно будет ходить. Но до тех пор никто сюда сунуться не посмеет. Кроме нас, понятно.
Островок насчитывал примерно пятьдесят шагов в длину и тридцать в ширину. Кроме кустов, на нём росло целых два дерева, и бил родничок с отдающей торфом, но чистой водой. При наличии достаточного запаса еды и топлива здесь и впрямь можно было сидеть месяцами. Они обошли островок по периметру и присели на корягу.
- Вы о чём-то хотите спросить? - сказал Рыжий.
- Что вы теперь будете делать?
- Не знаю, - он вздохнул.
- Теперь, когда ваших нет... То есть, может и есть, но они... - Картра окончательно смутилась и замолчала.
- Не знаю, - повторил он. Значит, он - из этих самых "Мархановых братьев"? Уже что-то. - Быть может, уеду. Не знаю, правда, куда.
- А вы не будете...
- Что?
- Ну... мстить?
- Кому? Королю? Тем, кто врезал мне по голове, а теперь сидит в вашем "Цветке"? Или тем, кто хватал и убивал моих товарищей?
- Им всем.
- Многовато будет, особенно для меня одного... И потом по-настоящему виноват только Рисарн, именно он отдал приказ, если у вашего дяди верные сведения. Остальные лишь с большим или меньшим старанием его выполняли.
- А его вы убьёте?
- Посмотрим. Во-первых, убить короля не так-то просто, а во-вторых... Иногда не следует рубить с плеча, даже если очень хочется. Быть может, прикончив его, я причиню ещё больше зла, чем он.
Да и причинил ли король зло, вот в чём вопрос. Жаль, что нельзя расспросить, кто такие были эти "Мархановы братья", и чем они занимались. То есть расспросить-то как раз можно, но...
- Ещё больше? Да ведь Рисарн нас всех предал! Кондар его королём сделал, а он вот как его отблагодарил. И маги... Что же, опять Орден править будет?
- Вряд ли. Сдаётся мне, король, каким бы предателем он не был, не станет отдавать власть Ордену или кому бы то ни было ещё.
- А тот его и не спросит.
- Ну, тогда вы сможете сказать, что Кондар отомщён, а предатель понёс достойную кару.
- Да уж лучше король, хоть и предатель, чем Орден!
- Вот вам и одна из причин, почему его, возможно, стоит пощадить.
Девушка озадачено замолкла. Рыжий тоже молчал, подставив лицо слабо греющему солнцу.
- Жаль, что Кондар сам не короновался, - сказала Картра. - Был бы он королём, ничего бы этого сейчас не было.
- Возможно. Но что сделано, то сделано. Вернее, чего не сделано, того не сделано, - Рыжий поднялся. - Если не возражаете, я немного разомнусь с мечом.
Картра не возражала. Он нашёл относительно ровный пятачок земли, а она устроилась на краю, с интересом наблюдая за разминкой. Её присутствие сначала немного стесняло, но потом он забыл о ней.
Меч... Едва взяв его в руку, Рыжий сразу понял, что для него оружие - много больше, чем просто отточенная железяка, предназначенная для защиты своей жизни или отнятия чужой. Рукоять легла в ладонь как влитая, баланс был идеальным, меч словно ожил, и Рыжий чувствовал его, как часть своего тела. Трудно оценивать самого себя, особенно в отсутствие противника, но, похоже, он был не последним в искусстве фехтования. Тело послушно проделывало всё, что приходило ему в голову, и его наполнила радость, удовольствие от собственной ловкости и точности движений. В куртке ему быстро стало жарко, и он снял её, рассудив, что Картра уже видела его во всех видах, а потому стесняться нечего. Прошло немало времени, прежде чем он выдохся.
- Здорово! - сказала Картра, когда он вложил меч в ножны.
Он улыбнулся:
- Спасибо. А теперь пойдёмте обедать?
А следующим утром пошёл дождь и шёл, не переставая, два дня. На третий выпал снег, тонкой пеленой покрыл всё вокруг, не торопясь таять. Открытая вода чёрнела пятнами сажи на покрывале невесты. К вечеру снова пошёл дождь и смыл снег, а наутро пришёл брат Картры, принёс ещё еды и рассказал, что окрестности по-прежнему обшаривают, впрочем, скорее из упрямства, чем в надежде на успех. Рыжий спросил его, не затопило ли тропинку через трясину, но тот лишь пренебрежительно махнул рукой.
В эти дни только и оставалось, что сидеть под крышей, у дымящего очага, сетовать на холод из двери, которую нельзя было закрыть из-за того, что в неё, за неимением дымохода, выходил дым, и говорить обо всём, что приходило в голову. Закутанная в меховую накидку, но всё же подхватившая насморк Картра рассказывала о жизни постоялого двора, который она почти никогда не покидала. Рыжий не мог ответить откровенностью на откровенность и рассказать о своей жизни, зато он, как выяснилось, неплохо знал историю. Он так и не смог вспомнить ничего из своего прошлого, но стоило упомянуть какого-нибудь исторического деятеля или событие, как у него тут же находилось что-то интересное, что можно было о них поведать. Он оказался неплохим рассказчиком, и девушка слушала его, только что не открыв рот.
- Так значит, Лиэль Победитель был из Ордена? А я думала, он герой.
- А он и был героем. Тогда Орден ещё не стал таким, каким вы его помните. А Лиэль был одним из его основателей.
- Но он же сам воевал с магами.
- С Тёмными магами. С теми, кто поклонялись Безымянному, приносили человеческие жертвы и вообще были очень плохие. Тогда несколько светлых магов объединились против них, и именно они впоследствии образовали Орден, возглавивший всех восставших против власти Тёмных. А когда те были уничтожены, Орден остался присматривать за порядком и следить, чтобы кто-нибудь снова не прельстился могуществом Тёмных сил. По крайней мере, так написано в хрониках.
- Вот они старую Берру и убили - видать, очень тёмная была. Врут всё ваши хроники.
- Ну почему же? Не такой уж редкий случай, когда тираноборец становится тираном. Слышали легенду о герое, который, победив дракона, сам стал драконом?
- Нет. А почему он стал драконом?
- Из-за проклятия, наложенного на драконьи сокровища. Всякий, кто завладевал ими, превращался в дракона. Власть тоже можно считать таким сокровищем. Сначала её берут, чтобы навести порядок, искренне желая сделать, как лучше. Жёсткость кажется вполне оправданной, ведь враги и впрямь не церемонятся, они не брезгуют ни ударами в спину, ни подкупами, ни шпионажем. Вот властители и становятся не только жёсткими, но и подозрительными. А потом, когда враги уничтожены, приобретённая жёсткость и подозрительность никуда не деваются. И власть отдавать тоже не хочется, ведь привыкли уже, как удобно, когда все тебя беспрекословно слушаются. В легенде в конце концов нашёлся герой, который отказался от драконьих сокровищ, но в жизни такого почти не бывает.
Картра шмыгнула носом и украдкой провела под ним ладонью.
- Вот простужусь, - сказала она, - совсем заболею, и придётся вам со мной возиться.
- Дайте-ка я посмотрю, - сказал Рыжий, наклоняясь к ней. Он сам не знал, на что собирается смотреть, но когда его пальцы легли на переносицу девушки, он вдруг словно увидел внутренность её носоглотки и небольшое воспаление, и впрямь успевшее перекинуться на горло, но тут же сдавшееся под его воздействием.
- Не заболеете, - усмехнулся Рыжий, выпрямляясь. - Ещё немножко почихаете, и всё пройдёт.
- Вы врач? - уважительно спросила Картра.
- Да.
Они замолчали, глядя на огонь. Перед глазами плясали язычки пламени, и до Рыжего с некоторым опозданием начало доходить, что произошло. То, что он только что бездумно сделал, нельзя было определить никакими иными словами, кроме как исцеление с помощью магии. Выходит, она ему подвластна.
Так что же, он маг? А вовсе даже не член "Марханова братства" - те-то, судя по всему, были противниками магов. Рыжий покосился на сидевшую рядом девушку. Как хорошо, что она ничего не поняла, при её и её семейства "горячей любви" к магам последствия могли бы быть непредсказуемыми. Может, это как раз "Братья" и стукнули его по голове? Но почему тогда после их падения его продолжают так упорно искать? Или дядя Робар и его домочадцы ошиблись, и ищут его вовсе не для того, чтобы убить? Рыжий потёр висок. Вопросы, вопросы... И ни одного ответа.
Почему хозяева "Цветка и подковы" решили, что он - из этих самых "Братьев"? А что они ещё могли подумать? Вот он выезжает из леса с разбитой головой. Вот объявляют об арестах и казнях "мархановцев", а потом появляются представители новой власти и начинают о нём расспрашивать. Выводы?
- Послушайте, Картра... О том, что наши отныне вне закона, объявили до того, как вы меня подобрали? Или после?
- После. А что?
- Да так, прикидываю, сколько времени всё это заняло. И были ли ещё у кого-то шансы спастись.
М-да, что-то не сходится. Когда его прятали, ещё не знали наверняка, что его будут искать, и о падении "Мархановых братьев" тоже не знали. И всё же дядя Робар был настолько озабочен его безопасностью, что решил подстраховаться. Значит, был какой-то признак, или признаки, по которым его однозначно записали в друзья. Какие?
Спросить у Картры? В первый их разговор его интерес выглядел бы естественно, но не столько времени спустя. Так что надо думать самому. На лбу у него, ясное дело, ничего не написано. Узнать его по описанию кого-нибудь, встречавшегося с ним раньше, они тоже не могли - тогда не стали бы спрашивать имя. На одежде и оружии нет никаких отличительных знаков. Что остаётся? Кристалл на шнурке и перстень с печаткой.