- ...И там же был описан способ, как отличить фейри-подменыша от обычного человека. Надо начать у него на глазах кипятить воду в яичной скорлупе. Тогда подменыш обязательно скажет: "Вот всякое я видал, но чтоб воду в скорлупе кипятили - никогда". Прочёл я это, и стало мне интересно: а это вообще возможно - вскипятить воду в скорлупе? В общем, добыл я яйцо, разбил его аккуратно, налил воды в скорлупу, пришёл в лабораторию Альмы и попытался пристроить его над горелкой. А тут зачем-то вошёл отец. Посмотрел на меня и спросил, что это я делаю. Я объяснил: так, мол, и так, воду кипячу. И угадайте, что он мне ответил? - Фредерик выдержал драматическую паузу и торжественно закончил под фырканье слушателей: - Мы с Альмой - полуэльфы!
- Ну хоть вода-то вскипятилась? - спросил Калум.
- Нет, я это яйцо уронил от смеха. А второго у меня не было.
Ну ещё бы, подумала я. Натуральные яйца - удовольствие недешёвое. Даже сынок миллионера не может себе позволить бездумно их тратить. Надеюсь, хоть содержимое первого пошло в дело, а не просто было вылито.
Надо сказать, что Фредерик Свеннисен оказался прирождённым балагуром. Ну кто бы ещё мог заинтересовать суровых охранников и проводников сказочками о фейри? Я слышала об эльфах, но мои представления о них были почерпнуты из парочки литературных сказок докосмической эры. А что их ещё называют фейри, и что у них есть обыкновение красть человеческих младенцев и оставлять вместо них подменышей, я узнала сегодня из рассказа Фредерика.
На третий день, как и обещала Альма, группа наконец занялась делом. А именно - анализом почв. Захариев оживился и принялся вместе со своей шефиней таскать и устанавливать оборудование. Для охраны тоже нашлась работа - бурить землю и упаковывать пробы. Одна я сидела в стороне и злилась. И сама толком не знала, на кого и за что.
Собственно, кандидатуры было только две - Фредерик Свеннисен и я сама. Но в том-то и дело, что злиться на него вроде бы никаких поводов не было. Он буквально исполнил моё требование: оставил меня в покое. За весь этот день он не сказал мне ни слова. Вообще ни одного. Да что там слова, он даже ни разу не посмотрел в мою сторону. Складывалось впечатление, что Фредерик вообще забыл о моём существовании.
Должно быть, именно это и злило меня - то, что он постоянно сбивал меня с толку. Легкомысленный богатей, мнящий себя плейбоем и мысли не допускающий, что женщина может его не захотеть - в две первые наши встречи. Серьёзный, вежливый, хоть и не без причуд, наниматель на третьей. Раздражающий шут позавчера, заноза в заднице вчера, а сегодня... и вовсе чёрт знает что такое. Человек-сюрприз. Ну и что мне после всего этого о нём думать?
Да и зачем мне, собственно, вообще о нём думать? Я не люблю сюрпризов, я не люблю мужчин, я и людей в целом не так чтобы очень обожаю. Свеннисен - просто наниматель, и всё. Кончится эта экспедиция, на которую я подписалась, пребывая в состоянии затмения, не иначе, и я смогу забыть его как страшный сон. Нет никаких причин пережёвывать его поведение, лучшее, что я могу сделать, это игнорировать его так же, как он игнорирует меня. И чувствовать себя задетой у меня тоже нет ровно никаких причин. Вот только игнорировать его у меня не получалось. Свеннисен упорно лез мне на глаза и столь же упорно лез в мои мысли. И если первое было лишь издержками существования в маленьком коллективе, то ощущение, что и мыслям своим я теперь не хозяйка, раздражало неимоверно. Но я ничего не могла с собой поделать.
Впрочем, злость и раздражение тоже потихоньку уходили, словно устав меня мучить. И вместо них приходили совсем другие чувства, а именно - недовольство собой и некоторые опасения за своё будущее. И чего я, в конце концов, так вчера раскипятилась? Ну выпила бы этот дурацкий витаминный чай, что от меня убыло бы, что ли? Что за истерика, Стрелок, как у школьницы какой-нибудь. Меня всегда учили, что наниматель - фигура весьма почтенная. Ну да, ты ему не слуга, тебя наняли для выполнения строго определённых задач, но хамить ему и орать на него - никуда не годится. В конце концов, Фредерик мог бы нанять меня и для охраны собственной персоны, и что, тогда бы я тоже потребовала оставить меня в покое? Пока Стрелок на задании, он не человек, он функция, а функциям своих чувств иметь не полагается. Как там ведёт себя наниматель - его проблемы, а твоё дело выполнять свою работу.
Конечно, теперь я, строго говоря, уже не Стрелок. Но тем большее значение для меня имеет личная репутация, ведь теперь за мной больше не стоит вся мощь Ордена. Защитить меня в случае чего, некому, помочь - тоже. И что я делаю для своей репутации, встретив самого дорогого, в прямом смысле, клиента в своей жизни? Правильно, кричу и ругаюсь. И никакое "сам виноват" тут не оправдание, ибо в своих-то глазах он, без сомнения, как раз кругом прав, а моё мнение никого не интересует.
А уж переживать от того, что обо мне подумают окружающие, которые мне даже и не платят... Ну что за детский сад, право слово.
В общем, по всему выходило, что надо выбрать момент и извиниться перед нанимателем за грубость. И надеяться, что мои извинения будут приняты. Ведь возможностей отравить мне жизнь у Фредерика Свеннисена много, и если он окажется мстительным или принципиальным... Можно, конечно, попытаться в очередной раз переехать, сменить имя, но как раз этого мне не хотелось. После побега из Ордена это был уже третий город. К тому же мне выпал хороший шанс, и кто мне будет доктор, если я не сумею им воспользоваться?
Трудно так просто взять и отказаться от мечты.
Приняв это непростое, но необходимое решение, я несколько успокоилась и принялась с интересом присматриваться, а что же там делают наши исследователи. Видимо, с забором проб уже было покончено - почвенные щупы, похожие на гибрид ручного насоса с огромным шприцом, лежали в стороне, и Матей как раз чистил один из них. Фредерик закончил со своими рассказами и теперь помогал грузить пакеты, в которые упаковали извлечённый грунт, в багажное отделение одного из джипов. Когда я подошла поближе, на меня пахнуло холодом - не просто хранилище, а холодильник, фу ты, ну ты. Альма что-то сосредоточенно печатала у себя в планшете. Шон Захариев, присев на корточки, колдовал над чем-то, напоминающем спектрометр, время он времени переползая немного в сторону. Когда я подошла поближе, невольно помешав ему занять новую позицию, он кинул на меня кислый взгляд снизу вверх:
- Отойдите, пожалуйста.
Я отошла, не сдержав улыбки. Уж очень он в этот момент напомнил мне мальчишку лет пяти, что-то сосредоточенно рисовавшего мелком на дорожном покрытии. И точно так же хмуро глянувшего на меня, когда я наступила на его рисунок: "Тётя, подвиньтесь, пожалуйста..."
- Ну, здесь мы закончили, - громко объявила Альма. - Двигаемся дальше.
Новый переезд оказался коротким. Альма сидела рядом, не сводя глаз со своего планшета, и в какой-то момент издала торжествующий возглас. Оказалось - её планшет поймал поток данных с установленных вдоль дороги во время ещё прошлой экспедиции датчиков и сенсоров. До города он не доходил, и не было вообще уверенности, работают ли они ещё. Оказалось, что работают.
- Поздравляю, - с довольным видом сказал Фредерик.
Ещё спустя несколько минут мы остановились. Лес здесь подступил к разбитой дороге вплотную, и выглядел густым и неприветливым. Но красивым. Листва покрывала только верхние ветки деревьев, тянувшиеся к небу, в то время, как с нижних, засохших, спускались бороды разноцветного мха, иногда довольно внушительных размеров. По обочине тянулась полоса высокой, почти в рост человека, травы с жёсткими стеблями чуть не в палец толщиной, так что мужчинам пришлось буквально прорубать нам тропинку. Правда, потом, уже под деревьями, почти закрывшими солнце, трава стала ниже, а потом и вовсе исчезла, оставив вместо себя ковёр из пружинившего под ногами мха. Иногда из него высовывались серые и коричневые бока больших камней в пятнах лишайника. Когда мы вошли под, как говорили наши предки, сень ветвей, стало довольно сыро. Я даже невольно подумала, не пора ли надевать маску.
Перед этим у нас случился небольшой спор - я наотрез отказалась тащить тяжёлый портативный холодильник, заявив, что возьму с собой лишь то, что можно легко бросить в любой момент. Калум и Ян раздосадовано напирали, что я не какая-нибудь принцесса, а всего лишь возомнившая о себе цаца, и даже позвали Даниэла - видимо, чтобы задавил меня своим авторитетом. Оборвала спор Альма, сказавшая, что я могу взять, что захочу. Даниэл лишь молча сплюнул, и на этом спор закончился. В результате я взяла сумку с контейнерами и пакетами для образцов почвы и растительности.
Процессия гуськом двинулась по прорубленной Элвином и Джеймсом тропке. При этом Фредерик отстал, и я, немного поколебавшись, тоже задержалась, пропустив остальных вперёд. Не дело это - оставлять свою подзащитную без присмотра в незнакомом месте, но у меня могло сегодня и не случиться больше шанса поговорить с её братом практически наедине. А извиняться перед ним на чужих глазах я не желала категорически.
- Господин Свеннисен...
- Да? - он повернулся ко мне. Слава богу, я-то ведь морально готовилась к тому, что он сделает вид, будто не слышит.
- Я хочу извиниться перед вами за вчерашнее. Мне не следовало так с вами себя вести.
- Ну, что вы, не стоит, - он слегка улыбнулся. - Я и сам виноват - мне и правда нужно было быть с вами более корректным.
Я моргнула. Опять то же самое - он так легко сдавался, признавая мою правоту, что у меня невольно возникало подозрение - а что может стоять за такой покладистостью? Не то всё, что случилось, для него ровным счётом ничего не значит, не то он что-то задумал, а эта покладистость просто для отвода глаз. Или у меня просто паранойя, и он в самом деле ничего плохого не хотел и не хочет? Может, с ним вполне можно договориться?
- Я ценю вашу заботу, правда. Просто она выглядела так, словно... ну... - я запнулась, испытывая мучительную неловкость от попытки назвать вещи своими именами. - Как будто я вам нравлюсь.
- Ну почему же - как будто? Вы мне действительно очень нравитесь.
Сказано это было всё тем же мягким, доброжелательным тоном, и я от неожиданности остановилась. После чего мне пришлось догонять, потому что Фредерик остановиться и не подумал. И даже не обернулся на меня.
И за весь тот день, пока Альма с Захариевым и помощниками набирали пробы почвы и воды из небольшого ручья, на берегу которого сняли слой мха для исследования, и занимались прочими замерами, ни на привале для обеда, ни во время дальнейшей дороги - словом, да самой ночи мы с Фредериком Свеннисеном так и не сказали друг другу ни слова. Я - потому что не знала, что после такого говорить, а почему молчал он, мне оставалось только догадываться. Я снова чувствовала, что начинаю злиться, не то на его поведение, не то на собственное от него недоумение. Если, как ты говоришь, я тебе нравлюсь - почему же ты никак этого не демонстрируешь? А если нет, то зачем сказал? Сделай уж ты что-то определённое, чтобы и я смогла определиться со своим поведением в отношении тебя, в конце-то концов!
Но мои мучения были и оставались сугубо моей проблемой. В конце концов, этого всего-то две недели, в который раз напомнила я себе. И половина одной из них уже прошла.
- У, какой туман, - выглянув в прозрачное окошко в боку палатки, сказала Альма. - Пора надевать экипировку.
Туман действительно был такой, что сквозь него едва-едва проглядывал бок соседней палатки. Мы и так вчера вечером перед сном тщательно вытерли открытые участки тела и волосы, на которых могли остаться капельки воды. А сейчас и вовсе выйти без маски означало бы обречь себя дышать сплошной кислотой.
Нет, конечно, дыры в лёгких сразу же не появятся. Но обжечь слизистые можно значительно.
Это также означало, что собраться вокруг костерка или плитки и поесть в кругу коллег сегодня не получится, чему я, если честно, не очень огорчилась. И мы с Альмой в палатке распечатали и съели по порции готовых пайков. Никогда не понимала, почему их ругают - еда как еда. В магазинах, бывает, продаётся большая гадость. А тут контейнеры даже согреть можно, просто сорвав наклеенную полоску с химического подогревателя.
Альма свою порцию съела совершенно спокойно, не морщась и не жалуясь. Что ж, я уже успела убедиться, что мои опасения получить в подзащитные избалованную дамочку, истерящую по поводу потёкшей туши и того, что постеленная ей красная дорожка недостаточно нова, не оправдались. И Альма, и Фредерик вели себя точно так же, как наши выросшие за пределами купола спутники. Правда, ещё вопрос, как они потянут пеший переход, но пока никаких проблем мои клиенты мне не создавали... ну, если смотреть с точки зрения исполнения моих обязанностей. Альма так точно не создавала.
- Ваше производство? - спросила я, кивнув на логотип на упаковке пайка. Не такой, как на тех продуктах от Свеннисенов, что я видела до сих пор, но ведь и продукт другой.
- Ну что ты. Пайками занимаются Мартины. У нас с ними разные ниши сбыта.
- Вот оно как...
- Хотя когда-то мы действительно конкурировали. Но потом поделили рынок, и все остались довольны. А конкурируем мы с Флиннами и Пешевыми.
Я усмехнулась. Слова о поделенном рынке напомнили мне о дележе сфер влияния на той же Окраине. А впрочем, кто сказал, что легальные фирмы и корпорации принципиально чем-то отличаются?
Скоро выяснилось, что надевать спецкостюмы нам бы пришлось в любом случае. Потому что путь наш лежал в самое настоящее болото.
Шагать до него от места стоянки джипов пришлось около часа. Туман к тому времени рассеялся, но солнце так и не выглянуло. Лес, сквозь который мы шли, выглядел мрачно. Серые и ржавые стволы деревьев то прятались в подлеске, через который приходилось проламываться, то стояли словно колонны, окружённые ковром из мха - и чем дальше, тем больше становилось мха, и меньше - другой растительности. Ноги тонули в нём, и через какое-то время следы начали наливаться водой. Я даже несколько встревожилась, но влетим ли мы так в самую топь - не видела до сих пор болот, но слышала, что самые опасные из них как раз такие, в которых и не отличишь, ещё суша перед тобой или уже трясина. Но Даниэл уверенно шёл вперёд, остальные гуськом следовали за ним, и я решила, что если он начнёт тонуть, то уж мы с Альмой и Фредериком, шедшие в хвосте колонны, успеем повернуть, а на остальных, откровенно говоря, плевать.
Было сумрачно, единственным ярким пятном были разбросанные по мху там и тут довольно большие, размером примерно с ёлочные, шары разных оттенков красного и синего цвета. Такие начали попадаться нам ещё вчера, и Калум строго предупредил, что их лучше не трогать и тем более не давить. Но теперь они попадались настолько часто, что то и дело на них кто-нибудь наступал. Оказалось, что внутри шаров была желтоватая жидкость, брызгавшая в разные стороны.
- Концентрированная кислотность, - голос Альмы из-под маски звучал глухо. - Такая и правда может здорово обжечь.
О приближении болота нас известил чей-то крик, похожий на очень громкий треск. Моя рука невольно дёрнулась к оружию, но все остальные остались спокойны. Через некоторое время Даниэл остановил колонну и специально предупредил, чтобы все шли след в след, никуда не сворачивая. После чего пропустил вперёд Джеймса, а сам пошёл вторым.
- Здесь что, действительно настолько опасно? - мрачно спросила я.
- Нет, здесь ещё мелко, - успокоила меня Альма. - Вот дальше будет глубже.
- Тогда какого хрена мы вообще туда прёмся?
- Там стоят датчики, которые надо поменять. Да и пробы лучше брать там, где вода чище. Не беспокойся, там будет островок, мы все поместимся.
Чище? Здесь? Я поморщилась, но промолчала, хотя какую ценность для науки может представлять гнусно пахнущая даже сквозь маску трясина, было выше моего понимания. Что ж, моё дело маленькое. И я зашагала вслед за Альмой, дисциплинированно наступая только туда, куда ступала она. Иногда ноги погружались в разбухший мох почти по колено, иногда я чувствовала под подошвой зыбкие кочки. Растительность вокруг тоже изменилась. Деревья стали реже и тоньше, да и кроны их - меньше, теперь они больше не закрывали мутно-серое небо, так что стало светлее. Разноцветные шары как-то вдруг исчезли, зато стали появляться похожие на перья метёлочки - то серебристые с чёрным, то чёрные с золотистым и зелёным, то рыжеватые с голубым. Сперва метёлочки попадались небольшими кустиками, но потом их стало больше, и дальше, насколько хватало глаз, они почти сливались в разноцветный, переливающийся под ленивым ветерком ковёр.
Хм, а болота тоже могут быть по-своему красивыми.
Альма оступилась на зыбкой кочке и едва не упала. Я подхватила её за локоть, помогая удержать равновесие, она поблагодарила. Шедший перед нами Фредерик обернулся, я махнула ему рукой, показывая, что всё в порядке, и он, чуть помедлив, кивнул. Я сама удивилась облегчению, которое испытала. Пусть мы и не разговаривали, но он больше не делал вида, будто меня не существует. Значит, правду сказал, что не обижается.
До обещанного островка мы дошли без приключений. Под ногами хлюпало уже совсем жутковато, кто-то в стороне ещё дважды кричал-трещал, а потом вдруг под подошвой оказалась не похожая на гной жижа, а песок вперемешку с камнем. Я облегчённо вздохнула и потопала ногами, пытаясь стряхнуть с них налипшую грязь. Я не боюсь высоты, не боюсь свистящих пуль, не боюсь дуболомов с кулаками и ножами - но идти словно бы по поверхности каши, становящейся с каждым шагом всё более жидкой, было крайне неуютно. Интересно, где тут Альма намерена найти ту самую "чистую воду"?
- Не разбредайтесь! - строго сказал Даниэл. - Островок маленький, другой дороги здесь нет.
Интересно, кому и зачем понадобилось и первую-то искать?
Впрочем, оказалось, что вода действительно была - с другой стороны островка обнаружилось блестящее водяное окно коричневого цвета, напомнившее мне только что открытую банку псевдо-яблочного повидла, когда его поверхность ещё не потревожили ложкой. Дальше от берега таких окон было больше. Разумеется, в ближайшее немедленно отправились пробники, а также всяческие измерители на длинных пластиковых шнурах. Альма со своим планшетом устроилась в центре островка на торчащем камне, пока её брат и ассистент медленно обходили островок по периметру, время от времени нагибаясь. Наверное, меняли те самые датчики. Мне опять было нечего делать, и я присела рядом с Альмой на тот же камень, заглядывая в её планшет. Над нами вились облачка мелких местных насекомых, но, к счастью, здешняя фауна ещё не эволюционировала до такой степени, чтобы местные кровососы могли пить нашу кровь. Так что даже не будь на нас защитных костюмов, болотный гнус представлял опасность разве что своим количеством.
На экране планшета разворачивались какие-то таблицы, которые Альма заполняла со скоростью, говорившей о немалой практике. Их мелькание скоро мне наскучило, я отвернулась и повнимательней присмотрелась, что там делают Фредерик с Захариевым. Кажется, они втыкали в песок какие-то блестящие палочки, но встать и подойти поближе, чтобы разглядеть их, мне было лень. Остальные охранники толпились рядом с нами - другого подходящего сиденья, кроме камня, тут не было, а на песок почему-то никто не садился. Тем временем Фредерик закончил с палочками, оставил Захариева у края островка и подошёл к Джеймсу, стоявшему отдельно ото всех. Они о чём-то оживлённо, но тихо заговорили, показывая куда-то вглубь болота. Потом Джеймс отошёл к центру островка, поднял какой-то предмет в чехле, оказавшийся ружьём - но не обычным, а духовым. Расчехлил его, снова вернулся на прежнюю позицию, встал на одно колено, прицелился... Выстрел был практически не слышен, но сразу за ним раздался громкий плеск. То, что я прежде принимала за тёмную кочку метрах в двадцати от берега, исчезло под водой - только круги пошли. Судя по довольным улыбкам, которыми Джеймс обменялся с Фредериком, о промахе речь не шла.
- Что это было? - спросила я у отвлёкшейся от своего планшета Альмы.
- Бурый болотник. Теперь ему под кожу внедрили пакет из датчиков, которые позволят отслеживать его перемещения, оценивать параметры его организма и жизнедеятельности. Правда, боюсь, для этого придётся где-то вешать ретранслятор. Тут сигналы очень плохо проходят.
- А зачем мы пришли сюда все? - задала я давно занимавший меня вопрос. - Нам едва хватает здесь места. Почему бы не взять с собой только проводников, а остальных оставить у машин?
- Потому что в этих местах, как говорят, орудуют банды, которые вполне могут использовать болотные острова в качестве лагеря. Обычно они сами состоят из десятка или около того человек, и на равный по численности отряд не полезут. А вот пара-тройка учёных при паре охранников может ввести их в искушение.
Я покивала, приподняв брови. Да, на моём родном Восточном побережье вокруг городов было куда спокойнее.
Мои воспоминания прервал ещё один громкий плеск. В воду явно упало что-то большое. И тут же Даниэл заорал:
- Не вставай!
Мы с Альмой вскочили. За нашими спинами, за краем островка, кто-то барахтался в грязи. Подойдя поближе, я узнала Рейно. Видимо, он оступился, рухнул с берега и, почувствовав под собой не твёрдую землю, а нечто жидкое, машинально попытался перевернуться и нащупать ногами опору. В результате теперь я имела сомнительное удовольствие своими глазами наблюдать, как болото затягивает человека. Он уже скрылся под поверхностью почти по пояс, и продолжал медленно, но явственно погружаться.
Даниэл, ругаясь, торопливо раскидывал сваленные рюкзаки. Остальные охранники топтались у края островка, не решаясь сделать шаг вперёд. Будь Рейно хоть чуточку поближе, ему можно было бы просто протянуть руку... хотя я бы не советовала. Если у Даниэла есть страховка, то лучше воспользоваться ей, чем рисковать, что не ты вытянешь незадачливого товарища, а он невольно стянет тебя в трясину.
Даниэл наконец разыскал длинный трос с ремённой петлёй на конце, по закону подлости оказавшийся под всей грудой сваленных вещей. На ходу разворачивая его, кинулся к берегу:
- Посторонись!
Все торопливо раздались в стороны, Ян чуть не налетел на меня, но я успела сделать шаг назад. Даниэл бросил петлю Рейно:
- Продень руки!
Тот поймал ремень и, продев голову и руки в петлю, затянул её подмышками. У мужика железные нервы, подумала я, с невольным содроганием представляя, что б чувствовала я сама, если бы меня вот так же засасывала вонючая жижа. А ведь он не кричит и даже не дёргается.
Тащили его из болота вчетвером: кроме Даниэла впряглись ещё Ян, Матей и Калум. Фредерик сделал движение, слово собирался пристроиться пятым, но передумал. Болото расставалось со своей добычей неохотно, с чавканьем, мне даже на какой-то момент показалось, что трос не выдержит и порвётся. Но он выдержал, конечно. Облепленного грязью Рейно выволокли на берег, грязь пришлось счищать лопаточками, и оставалось только радоваться, что никакая деталь защитного костюма не осталась в это кислотном болоте.
- Альма, - попросила я. - Скажите мне, что это последнее болото на нашем маршруте.
- Оно последнее, - покладисто кивнула Альма. - Дальше будут предгорья. Правда, завтра придётся пересечь реку, но болот больше точно не будет.