Ах,как стар я стал,как брюзглив. Не радует меня юность и красота,молодость и улыбки.Я по привычке смотрю на силуэты людей,их лица...такие разные,но схожие в своем стремлении понравится самому себе.Я насквозь вижу их души,их пороки и достоинства,я пропускаю через себя настроения,характеры,судьбы и людские страсти...
Я стар,я слишком стар.
А когда-то,в далекой молодости,когда я был элегантен и статен,галантен и предупредителен,я с радостью бросался навстречу каждому новому образу появляющемуся на моем горизонте,я старался угодить,подчеркнуть достоинства и скрасить недостатки людей,которые взирали на меня.
Ах,сколько разных встреч подарила мне судьба и сколько судеб стремилось мне на встречу,чего только я не повидал в жизни.
Но самым ярким воспоминанием для меня останется моя первая встреча с Ней.
В то время я только переехал из города в загородный дом знатного барина.Весна выдалась ранней,в апреле в саду во всю благоухали яблони и вишни,аромат нежных соцветий свободно проникал в дом через распахнутые настежь окна.Я стоял в залитой солнечным светом комнате,пытаясь понять по окружающим меня предметам ,кому принадлежит эта дивная,просторная горница.То,что ее хозяйка молодая женщина ни оставляло никаких сомнений,то тут,то там взгляд натыкался на предметы женского туалета и милые безделушки.Вот оставленный на столе гребешок,забытая лента,атласные туфельки сброшенные на бегу.Вот семь слоников в ряд,на поднятом хоботе первого нашло приют простенькое золотое колечко с бирюзой.Посреди комнаты под пологом возвышалась кровать, накрытая белоснежным покрывалом.Пара нежных акварелей украшала стену над изголовьем.На дубовом старинном столе-изящная чернильница и набор бумаги для письма.Книга с заложенным стебельком меж страниц...Все дышало молодостью,нежностью,свежестью восприятия мира...
Вдруг дверь широко распахнулась и в комнату влетело прелестное юное создание.Девушка именно влетела,так легка была ее неслышная поступь,так неожиданно появление.Такой она и отпечаталась навсегда в моей памяти,хотя бесчисленное количество раз я мог видеть ее позже. 15летняя темноволосая девушка-девочка в зеленом,цвета молодой травы ,платье,перехваченном широким поясом на тонюсенькой талии,в мягких лайковых туфельках,с огромным букетом первых полевых цветов,которые мягко щекотали ее лицо и прятали от взора ее улыбку.То,что она улыбалась было безусловно,такие искры веселья излучали зеленые под стать платью глаза,что усомниться в веселом настроении девушки-было невозможно.
"Ах!Как мило,"-воскликнула девушка и подбежала ко мне.
"Наконец-то,наконец-то папенька привез мне тебя,как же долго я ждала,как я мечтала об этом!!!"-она закружилась по комнате и пышное платье колоколом неслось вслед ее движению.
Такой я ее и запомнил - юной, смеющейся белозубой улыбкой,беззаботно кружащейся в лучах солнца,распространяя вокруг себя аромат душистых полевых цветов,таких же хрупких и нежных,как ее гибкий стан... Сколько раз я видел ее лицо так близко,что казалось,что взгляд проникает в самую душу,в те времена ее глаза почти никогда не переставали смеяться,в них плескались озорные искорки,как будто она играла в лишь ей ведомую игру,в которой непременно оказывалась победительницей.Я помню ее губы,полураскрытые от напряженного созерцания,или улыбающиеся от удовольствия сознания собственной красоты и юности.Все ее лицо,как бы постоянно находилось в движении.Иногда она хмурила брови,но это был сиюминутный гнев,причиной которого оказывался какой-нибудь пустяк-строптивый локон,никак не желающий укладываться с остальными прядями в высокую прическу,непослушные крючки-застежки цепляющие нежный шелк платья,крошечные веснушки россыпью позолотившие курносый нос в начале лета.Боже,какие,право пустяки были поводом для нахмуренных бровок в ту пору.
Шло время,она превращалась в очаровательную девушку-тоненькую,высокую,с нежной шеей,плавным изгибом узкой спины.Ее волосы были неповторимого цвета,который я для себя определил,как цвет горячего шоколада,в котором купается солнце.Зелень ее глаз плескалась под черными ресницами,такими длинными ,что помню однажды она попыталась их подстричь крошечными маникюрными ножничками...наивное дитя.
Ее плечи,руки,грудь,бедра...Я мог любоваться ею часами, постоянно открывая в ней все новые и новые черты,не переставая удивляться ее совершенству и прихоти природы,так щедро одарившей одного человека такой пленительной,невыразимой красотой. Я боготворил ее,и она зная это щедро дарила мне свои улыбки и благосклонность.
Мы были близки на протяжении трех лет.Она была для меня,как открытая книга, и я легко читал по мимике и жестам,по выражению лица-ее настроение.Я смог глубоко узнать ее,гораздо глубже,чем она сама знала себя.И я первый заметил однажды, на исходе зимы,те перемены,которые стали происходить в ее душе,в ее жизни...Горящие глаза,пылающие щеки и дрожащие губы..нервная порывистость движений,нетерпение... Она вся излучала напряженное ожидание,вся ее сущность находилась на грани,в каком-то яростном предвкушении чего-то неведомого, и от этого еще более желанного.
То лето выдалось душным и пропитанным осязаемой негой и томлением.Природа благоухала,как-то особенно густо,запахи цветов витали в воздухе,а теплые стремительные ливни приносили еще более глубокую полноту восприятия жизни и бытия
По вечерам,все чаще,она стала незаметно ускользать из дома,но не через межкомнатную дверь,а со стороны террасы,где,как я знал есть ступени ведущие в сад.Возвращаясь домой,она юрко проскальзывала в свою комнату,настороженно прислушиваясь к звукам спящего дома ... Так продолжалось до октября.С наступлением осени ее настроение изменилось.Иногда она счастливо кружилась по комнате,получив маленький белый конверт,но чаще подолгу одиноко сидела на террасе,в плетенном кресле,закутавшись в теплую шаль,наблюдая за дождевыми каплями,плывущими облаками,падающими в танце желтыми листьями или просто бездумно поглаживая мурлыкающую кошку.О чем она думала в ту пору?Какие мечты лелеяла,какими картинами грезила? Даже сидя напротив,она смотрела,как бы сквозь меня...Ее взгляд устремленный в несуществующую даль,рука замершая на полпути с гребнем для волос,опущенные плечи,синие тени сгустившиеся под печальными глазами...
Однажды я стал свидетелем ее отчаянных рыданий.В тот день она вернулась домой почти на рассвете,украдкой пройдя в свою комнату, рухнула на кровать и глухо,надрывно рыдала в упругость подушек... Я в немом отчаянии молил ее поведать,что происходит,я пытался проникнуть в ее душу,в ее мысли...Но я был бессилен,я ничем не мог помочь,лишь молча впитывал в себя ее страдания,пропуская через свою душу ее муки,ее боль,ее страх перед неизбежным...
И вот наступил день,когда я видел ее в последний раз.С самого утра,она сказалась больной,старенькая нянька,не чаявшая души в своей любимице,как могла старалась утешить,ублажить и порадовать свою барышню...Но девушка лишь молча лежала отвернувшись от всех,бледная и безучастная,отгородившаяся от всего мира своими невеселыми думами ,закрывшись в своем молчаливом отчаянии,как в коконе.Ближе к ночи я почуял неладное.Я мог видеть перед собой только ее склоненную над столом голову,узкую прямую спину,тонкую руку торопливо бегущую пером по бумаге.Свет свечи золотил темные пряди распущенных волос.Она ни разу за вечер не взглянула на меня.А я ждал,я бессловесно молил,чтоб она обернулась,я хотел прочесть в ее глазах гнев,ненависть,пусть даже страдания или муку...
Ах,как я хотел заглянуть в ее глаза в тот вечер.Но когда она наконец посмотрела на меня,я все понял и проклял ту минуту потому, что единственное что я прочел в ее взгляде-была решимость совершить что-то непоправимое.
Больше я ее никогда не видел.Она ушла той ночью.Я ждал до рассвета,я ждал до полудня,я ждал,ждал,ждал...
А вечером в комнату зашла заплаканная нянька и накрыла меня черной материей.
С тех пор прошло много лет,в моей амальгаме отражалось бесчисленное число лиц,улыбок,судеб....Но никто уже не смог затронуть мою душу. Моя душа так и осталась навсегда завешена черной материей.
P . S. Эту историю мне поведало старинное венецианское зеркало,вернее комод с зеркалом,попавший ко мне на реставрацию из небольшого, провинциального музея....