- Ты знаешь, ходит слух, будто бы ты повредился умом последнее время, и все время проводишь в своей мастерской. Ну, говорят, будто бы ты безответно влюбился в одно из своих каменных изваяний, постоянно разговариваешь с этой статуей, ешь с ней, спишь с ней, водишь ее гулять, даже, говорят, обрядил ее в пурпурные одежды, нацепил царскую диадему и усадил на свой трон, - она подозрительно посмотрела на царицу. Царь расхохотался.
- Они говорят это про Галатею. - Пигмалион кивнул на жену. Она родом с севера, поэтому у нее такая бледная кожа, вот простолюдины и решили... Они почему-то думают, что я занимаюсь колдовством и оживил ее статую. Мы, честно говоря, уже устали бороться с этими суевериями. Но, в принципе, особенных затруднений из-за этого мы не испытываем.
- Это пока, - со знанием дела заметила вестница. - Потому что богиня любви Афродита едет сюда с намерением тебя осчастливить, как одного из самых верных ее почитателей. Она захочет оживить одну из статуй в твоей мастерской, понимаешь? До нее дошел этот слух о том, что ты безответно влюблен, а она вроде как занимает руководящую должность в Управлении амурных дел, дошло наконец? Она заставит тебя жениться на статуе во исполнение ее воли, а если, не приведи Зевс, это окажется какой-нибудь сатир? Мне кажется, ты должен что-нибудь предпринять.
- Но я уже женат! И она знает об этом! - горячо возразил Пигмалион срывающимся на крик голосом. Перспектива получить в жены самку сатира или циклопа вовсе не казалась ему пределом мечтаний, хотя некоторые эстеты и находили в этом особенное удовольствие.
- А какая разница? Разве в наше время наличие жены кого-нибудь останавливает? Боюсь, что твоя живая жена - не аргумент для Афродиты, которая уверена, что ты по уши безответно влюблен в чью-то статую. Ты должен что-нибудь сделать!
Глядя на поникшие плечи молодого царя, который явно в своей жизни ничего тяжелее резака скульптора в руках не держал, на грустные морщинки у губ его прекрасной жены Галатеи, Ирида, радужнокрылая вестница богов поняла, что эти двое очаровательных влюбленных не в состоянии ничего придумать, и ей самой придется спасать положение.
***
Спустя несколько часов в мастерской Пигмалиона, что располагалась в каменоломнях при дворце, стало жарко. Все служанки царицы Галатеи - она напрочь отказалась показываться в таком виде при мужчинах, собрались в просторной мастерской царя и месили босыми ногами меловой раствор в огромном корыте. Кто-то подносил теплую воду, и выливал в чан, когда раствор густел и принимался подсыхать, а прекрасная Галатея горько рыдала, пока служанки собирали ее золотистые волосы в торжественную прическу, украшенную заколками из морских раковин.
- Ну, не реви! - убеждала ее Ирида, чьи радужные крылья, сложенные за спиной были уже порядком припорошены мелом. - Ты должна быть красивой, чтобы Афродита впечатлилась, и решила оживить тебя, чтобы Пигмалион стал наконец счастливым. У тебя должен быть радостный и почтительный, а не похоронный вид. А не то, она оживит вот того кентавра, и твоему мужу придется развестись с тобой, чтобы жениться на этом уродце!
Поднявшись на огромный постамент из белоснежного мрамора, обнаженная Галатея уже не плакала - она знала, что слезы оставят дорожки на ее выбеленных мелом щеках, мысленно она была уже в горячих термах и смывала комки мелового раствора с волос, ее прическа была уложена в виде мелких завитков, какие обыкновенно изображали на головах полубогинь скульпторы по моде того времени. Стоять так ей оставалось не более часа - слуги уже возвестили, что украшенная цветами процессия Афродиты въехала во двор царского дворца.
- Ну, очень неплохо, - сказала Ирида Пигмалиону, оценивая сделанное. - Она выглядит почти так же хорошо, как живая!
- Что ты! - вполголоса ответил восхищенный царь. Ему почему-то не хотелось, чтобы жена его слышала. - Она выглядит гораздо лучше, чем обычно, просто идеальная женщина! Его сердце было переполнено горделивой радостью, словно он самолично изваял из слоновой кости прекрасную статую Галатеи, завершив труд всей своей жизни.
***
Богиню принимали с почестями. Будь в торжественном зале царского дворца зажжено хотя бы одним факелом меньше, чем полагалось по регламенту, это было бы уже поводом для смертельной обиды и последующей расправы - ни одна из греческих богинь, даже та, что занималась амурными делами, не отличалась миролюбивым нравом. В ответ на прошелестевший и повисший в тишине праздника - все окружающие замерли, сбились дыханием и ждали, что же ответит царь - вопрос богини об отсутствии на пиру его жены, Пигмалион сказал, не развивая тему, что супруга отправилась навестить заболевшего отца.
- Но ты ведь не скучаешь по своей жене, Пигмалион, верно? Говорят, у тебя не жена, а Ехидна, и она путалась с каким-то циклопом... - недавно разведенная богиня уже порозовела от выпитого вина, и, улыбаясь во весь рот своей шутке, довольно фамильярно потрепала молодого царя по подбородку. Щеголять терминологией подземного мира в мире живых ей казалось особенно пикантным.
Все ожидали, что Киприда вспомнит о своем новообретенном положении свободной от брачных уз богини, тут же предложит царю заменить его законную супругу и отправится с ним во мрак опочивальни, раз уж представилась такая возможность, однако у Афродиты были на этот счет другие планы. Ей представился удачный случай поправить свое реноме всемогущей богини любви, несколько пошатнувшееся после позора на конкурсе красоты между тремя властительными небожительницами. До прелестных ушей прекрасной Афродиты уже доносились подозрительные слухи, которые поползли по государству, будто бы она не в форме, и скоро будет свергнута с высокого Олимпа. Чересчур эмоциональной богине казалось, что спасти положение могло только чудо. В ситуации с безответной любовью бедняги Пигмалиона, которого, говорят, нещадно третировала его жена - какая-то родовитая северянка, златокудрая Афродита увидела поистине благоприятную возможность.
- Ну, не стесняйся, я все знаю, мальчик мой.. - заплетающимся языком проговорила богиня улыбаясь перепуганному Пигмалиону. - Отведи меня в свою мастерскую, и покажи ее, ту, по которой рыдает твое сердце, я многое могу, и отблагодарю тебя за твою преданность. Только уговор - я сама угадаю, которая из этих статуй покорила сердце моего любимого почитателя! - внезапно добавила Афродита, неверным шагом направляясь в сторону мастерских царя. Скульптор был спокоен - он был уверен, что богиня любви не сможет ошибиться, ведь его жена Галатея, что стояла в меловом растворе на постаменте во мраке мастерских была прекраснейшим творением природы, которая, к счастью, была лучшим скульптором, чем сам Пигмалион. Поэтому царь взял факел, велев подданным из своей свиты сделать то же самое, и вприпрыжку пустился догонять богиню, которая, шурша своим белоснежным хитоном по мрамору пола, уже успела выйти из праздничного зала.
***
-Нет, не эта, и не эта, - богиня медленно проходила через ряды скульптур, созданные воображением Пигмалиона и его помощников, тщательно оглядывая каждую из них, высоко над своей головой воздевая пылающий факел, а за каждым ее движением следили десятки встревоженных глаз. - И уж конечно не эта! - сдернув покрывало, залилась она смехом при виде мраморного изваяния кентавра в натуральную величину, которое предусмотрительный Пигмалион задвинул подальше в угол и прикрыл ветошью, чтобы взгляд богини ненароком не упал на него - скульптор хотел подстраховаться на всякий случай, памятуя недобрые слова радужнокрылой вестницы. - Может быть эта... - богиня задумчиво рассматривала статую прекрасной, совершенно обнаженной девы, с волосами, забранными наверх, стоявшую в грациозной позе на высоком пьедестале. Глаза статуи были закрыты, а ее голени чуть заметно подрагивали, словно от едва сдерживаемого напряжения. Афродита заметила это, но не стала обращать на странное обстоятельство внимание гостеприимного хозяина - она и сама знала, что выпила чуть больше сладкого кипрского вина, чем следовало.
- Может быть и эта, вырезано недурственно, - задумчиво повторила она, не глядя на Пигмалиона, который смущенно потупился, скрывая переполнявшие его восхищение и надежду, - хотя, пожалуй, как женщина она простовата для тебя, мой мальчик, - тихо проговорила богиня, с недовольной гримаской глянув в одухотворенное лицо скульптуры, - слишком напоминает земных женщин! - добавила она брезгливо. К смертным женщинам богини питали откровенную и легко объяснимую неприязнь. - У моего любимца должен быть более оригинальный вкус. Впрочем, я запомнила ее, мы еще сюда вернемся!
Мимо еще доброго десятка статуй в мастерской своего любимца Пигмалиона прошла прекрасная богиня любви Афродита, прежде чем обойти все скульптуры и сделать свой выбор. Она прошептала что-то и дотронулась до плеча одной из статуй, губы каменного изваяния внезапно порозовели, грудь расширилась, наполнившись воздухом, на щеках проступил румянец.
- Будь счастлив, Пигмалион,- милостиво улыбнулась златокудрая Афродита своему любимцу. - Будь счастлив скульптор со своим прекрасным творением, люби ее в плоти и крови так же, как любил безмолвной статуей. Возьми ее в жены, отведи ее в свой дворец, и сделай ее царицей над своим народом, ибо такова моя воля! И можешь меня не благодарить! - добавила она поспешно, увидев в глазах Пигмалиона слезы.
Царь Крита Пигмалион послушно не проронил ни слова, ибо прекрасно знал, какими напастями чревато ослушаться воли богов, но он был уверен, что больше ни за что на свете не притронется к резцу - только неприятности принес в его дом этот дар. На каменном полу мастерской билось какое-то напуганное существо, остервенело хватая воздух жабрами, и размахивая в разные стороны огромным хвостом, от чего в мраморное крошево разлетались изваяния, над которыми любовно водил резцом скульптор - еще этим утром существо было статуей, изображением одной из пятидесяти морских нереид. Нереидам было трудно долго находиться на воздухе, и Пигмалион очень надеялся, что его новоявленная невеста не доживет до утра.